Яма 95

      С того момента всё сломалось. Вернувшись в комнату после рабочего дня, на который Осаму взял выходной, Чуя остался растерянным. Он прислонил висок к боковой стенке двери и смотрел на спящего. Который спящим уже притворялся.       Во всём произошедшем виноват Чуя. Без вариантов.       Однако его раскаяния никто слушать не собирался. И ему оставалось замолкать на полуслове и закатывать глаза, когда Осаму показательно отворачивался или уходил.       Попытки извинений Чуя быстро бросил. Слишком быстро, если мы всё ещё говорим о ситуации, когда он мог убить человека по неосторожности.       Животных выводят из загонов на прогулку, чтобы, вероятно, они размяли лапы. А после они становятся слишком грязными. Ну и кто, если не Чуя, должен был это исправлять всю оставшуюся неделю?! Только он. Некоторая несправедливость в голове Накахары добавляла закипания всё прошедшее время. Осаму не разговаривал с ним. Никак не реагировал на заданные вопросы. Вообще не обращал внимания на Чую.       Который, к слову, не нанимался исключительным мойщиком животных. Дазаю точно доставалась работа полегче, и это уже не предположение. Факт. Одна из причин, почему Чуя был раздражён, и быстро принял игру в молчанку.       Если за работой взаимное игнорирование проходило спокойно, несмотря на то, что Осаму всё же стал пропускать обед и пару раз по привычке почти сопроводил Чую в место для курения... Так происходило только за работой. Неизбежно наступивший выходной заставил Чую нервничать. Целый день без дела в комнате с человеком, с которым они уже несколько дней не обмениваются и парой слов! Типа, серьёзно, даже никакого «доброе утро». Оба только отводят взгляд, как только они не нарочно пересекаются.       Сожалеющий взгляд в след и приоткрытые — покусанные от нервов — губы, которыми давно пора сказать слишком много. Например, снова попытаться оправдаться. Однако каждый набор воздуха сбрасывается. Чуя запинается и оставляет это на неопределённый момент, который будет достаточно подходящим. В котором у Дазая не останется возможности проигнорировать его.       Это достаточно тяжело. Как представить, так и прожить. Глупость в молчании с обеих сторон очевидна, однако пока ни один не готов попытаться заговорить снова.       К удивлению Накахары, они почти не пересеклись за выходной. Кажется, Осаму ушёл на весь день читать книгу на улице или типа того. Он не возвращался в комнату, если в этом не было необходимости. В любом случае, Чуя залипал в телефон, — в котором не то чтобы был смысл без сети и интернета, но всё же, — и выходной прошёл мимо.       Через пару дней глухая стена не планировала шататься. Но теперь это начало неизбежно напрягать.       Оказывается, Чуя исполняет роль мойщика животных не абсолютно всё время! В этот рабочий день ему действительно повезло: его отправили к растениям. Как обычно отдавая всё внимание своему занятию, он даже не заметил, что уже несколько секунд его одиночество находится под сомнением.       — Эй...       Чуя, ожидаемо, дёрнулся и шире раскрыл глаза. Повернув голову в сторону звука, пришлось приложить все силы, чтобы вернуть самообладание. Он только в удивлении приподнял брови и мотнул головой, после возвращаясь к работе. Да уж, нечто поражающе неизменное — Осаму пугает его своими внезапными появлениями.       — Чем ты занят?       — Эм... — неуверенно протянул Чуя, смотря на секатор в своей руке. — Срезаю с кустарника сухие ветки.       — Ясно.       Оставшись на месте, Осаму в нерешительности пробежал взглядом по пространству.       — Ты хотел что-то? — нарушил наступившее молчание Чуя, по-прежнему не обращая на Дазая полноценного внимания.       — Время обеда.       — О, правда?..       — Ага.       — Я оставил телефон в комнате. Не знаю который час.       — Ясно. Ну, теперь знаешь, что пора уходить на обед.       — Тебя Оливер попросил найти меня? — скосил взгляд Чуя.       — Такое хоть раз было вообще? — Осаму приподнял бровь, слегка наклонив голову.       — Нет, — Чуя снял перчатки и, вместе с секатором, опустил их на землю.       Осаму продолжил избегать его взгляда.       — Держи.       Но ему пришлось посмотреть в сторону Накахары после этих слов. Сразу после Осаму выгнул бровь и пробежался по нему газами.       — Что это? Сорняк?..       — Э... думаю да? — Чуя обратил внимание на небольшое растение в своей руке. Даже если учитывать отличающийся климат, не может быть, чтобы непрошенные растения в этом месте абсолютно все выглядели хорошо.       — Вау... — Осаму хотел бы усмехнуться. Но обида пока не то чтобы испарилась, поэтому он только приподнимает уголок губ и протягивает руку, забирая сорняк. — Круто.       — Он тут, знаешь... единственный.       — Имеешь в виду, что я плохо выполнил свою работу с ними в прошлый раз?       — Я вообще ничего подобного не говорил, — оскорблённо приподнял брови Чуя. — К тому же, за прошедшее время он мог вырасти. Типа, заново, хотя в прошлый раз ты всё собрал.       — Я понял.       — Идём в дом.       Да, на обед. Вслух обозначив их дальнейшее направление, Чуя прошёл первым, оставляя Дазая немного позади. Чтобы он не видел эту непрошенную улыбку на лице!

༒

      — То есть... ты не хочешь говорить со мной о произошедшем? — переспросил Чуя.       Он опустил взгляд на свои ладони, которые тёр между собой, выдавая волнение. Рабочий день подошёл к концу и Чуя предложил разговор. То, как резко ему в этом отказал Осаму — выбивает из колеи.       — Я только предложил перестать делать вид, будто не замечаем друг друга. Это глупо. Я не сказал, что хочу мириться с тобой или что-то вроде того.       — Я не догоняю, — обречённо выдохнул Чуя.       — Я не удивлён, — дёрнул бровями Осаму, отводя взгляд в сторону. — Просто, я думаю, нам нечего друг другу говорить. А работать и видеться приходится.       — Ты всё ещё злишься на меня?..       — А ты? — мгновенно отразил Осаму и ожидающе уставился на собеседника.       — Всё началось с меня.       — Не, нихера. Если вдаваться в это...       Чуя непонимающе вскинул бровь, смотря за тем, как Осаму уходит в раздумья.       — Почему ты?       — Почему я что?.. — затормозив с услышанного, уточнил Чуя.       — Вообще, — пожал плечами Осаму. — Почему именно ты?       — Мне уйти?       — Куда? — повернув голову к нему, поинтересовался Осаму.       — Так, давай всё же, на пару секунд, вернёмся в реальность, — прикрывая глаза, выдохнул Чуя. Наконец-то. Это должно было решиться уже какое-то время назад. — Мы не дома, правильно? Ни один из нас.       В тон прикрывая глаза, Осаму растерянно зажевал внутреннюю сторону щеки и ничего не ответил на риторический вопрос.       — Когда ты собираешься вернуться? Каким образом? Вообще какие-то мысли, касательно обратного пути?       Осаму показательно отвернулся от собеседника в сторону окна. Пусть Чуя распинается где-то в середине комнаты — в его поле зрения он точно не попадёт.       — Отлично!.. — развёл руками Чуя.       Окно закрыто. Под ним прикроватные тумбы. Сделанные, кстати, из дерева. И всё же, как из дерева можно сделать мебель?..       — Я понял, что ты вообще ничего не хочешь обсуждать со мной. Но тебе придётся признать факт, что мы просто сбежали на время. Я — от... неприятных личностей, ты — от родителей.       Осаму почувствовал нечто схожее с тем, что его ткнули в бок острой иглой. Резкость его движений не была контролируемой. Быстро поднявшись на ноги, Осаму уставился на Чую так, будто тот сказал, что завтра конец света.       — Что ты несёшь?!       Внезапная смена поведения заставляет потеряться. Голубые глаза непонимающе съезжают куда-то в бок, на ближайшую стену, когда Чуя решается на уточнение:       — Я не прав?..       — Нет! Я бы никогда—       Осаму обрывает сам себя, чтобы перевести дух. Услышанное послужило встряской, будто Дазая сильно тормошили, заставляя на повторе слушать одни и те же слова. В попытке игнорировать эхо в голове, он всё же продолжает свою мысль:       — Я говорил тебе. Я... называл их «люди, с которыми я живу». Я не говорил, что они мои родители.       — Но... Откуда я мог знать об этом? Как, по-твоему, я мог провести с этим линию и прийти к выводу, что ты живешь не со своими родителями?!       — Родителей называют родителями! — пронзительно крикнул Осаму.       — Нет!       — Да!       — Нихера! Даже если однажды я сказал так, подразумевая вопрос о твоих в поезде, я бы предпочёл называть их так же: люди, с которыми я живу. А они мне, вообще-то, родные! Видишь, это всё совершенно не очевидно!       — Я... — Осаму растерялся от услышанного. Как-то неожиданно было узнать эту сторону собеседника. — Я не знаю, что сказать...       — В любом случае, ты не можешь обвинить меня в «насмешке» из-за незнания. Вот к чему я.       — Но я едва справился с желанием ударить тебя по губам.       — О, ну конечно. Это до тебя — без иронии — доходит оглушающе быстро. Но сам ты даже не замечаешь, и вряд ли до сих пор знаешь, насколько часто задеваешь меня своими словами.       — Серьёзно? Круто, что ты говоришь об этом сейчас, а не когда это происходит.       Чуя оскорблённо давится воздухом. Иногда он сталкивается с чувством, что Осаму издевается над ним, и это больше нельзя оправдать его закрытостью, замеченной в школе.       — Я пытаюсь говорить с тобой! Но ты каждый раз пропускаешь это мимо ушей. И дело даже не в том, что тебе нет до меня дела, ты нарочно всем видом доказываешь, что вообще ни во что меня не ставишь, а это разный уровень пренебрежения!       — У тебя нет права выставлять меня виноватым во всём после того, как ты чуть не отравил меня! Не находишь разницу глобальности?!       — Если бы ты перестал относиться ко мне, как к пустому месту, в моих мыслях бы не осталось обиды, и я бы не сделал этого!       — Значит, я теперь ещё и виноват в этом?!       — Серьёзно, если бы ты хоть немного уважал меня как человека, я бы не—       — Стоп! Я поймал тебя. Я буквально поймал тебя на словах о том, что ты предполагал подобное и вероятности сделать это однажды! Как ты собираешься выставить меня виноватым в том, что проебался сам?!       Вообще-то, да. Чуя как на духу выпалил всё, что творилось у него в голове во время попыток оправдания на повышенных тонах. Сразу на следующий день после произошедшего. Только Чуе известно, насколько сказанное и непрямо процитированное было правдой. Сколько незаконченных, недодуманных фрагментов мешались между собой с одной единственной целью — снять ответственность. Что не получилось.       Ни в тот раз, ни сейчас. Презрительный взгляд Дазая отвык метаться и сейчас не отклоняется от собеседника ни на секунду.       На лице Накахары стремительно проявляется замешательство. Под многозначительно говорящим взглядом он неминуемо тушуется, приходя к неприятному выводу. Ему нечего возразить.       Слегка приподнимая голову, Чуя глубоко вдыхает. Голубые глаза врезаются в пространство немного ниже потолка. В какой именно момент всё пошло не так? Уже сложно сказать.       Да и, кажется, это больше не важно. Выход в ситуации один. Через дверь.       — Ладно, — Чуя вскидывает обе руки в сдающемся жесте и обречённо прикрывает глаза. — Это была весёлая поездка.       Осаму хмурится и складывает руки на груди, наблюдая за передвижениями собеседника.       Спешным шагом Чуя обходит кровать, после небрежно переставляет на неё с пола свой рюкзак. Замолкать на время сбора он не планирует:       — Временами странная... — футболка спряталась за неизменно любимый бомбер. — Глупая... Сумбурная, если угодно. И так можно сказать.       Собеседник не произносит ни слова. Неудивительно: со сказанным не то чтобы можно спорить. Осаму и не спорит. Только наблюдает за тем, как Чуя садится на кровать и переодевается в джинсы. Продолжая свой монолог:       — Возможно, было бы лучше, если бы я просто послал тебя в задницу... Да когда угодно! Хоть в школе, хоть уже в поезде. Знаешь, эта поездка ничего не изменила. Отсрочила некоторое, да. Но это уже не важно, потому что с тобой, со всем произошедшим, не стало легче.       Ещё раз проверив рюкзак, Чуя застёгивает молнию настолько нервно, что характерный звук разносится по комнате слишком громко. Шумный выдох, пока голубые глаза мечутся в поисках телефона. Когда устройство найдено, Чуя подбирает его и, не поднимая взгляд, озвучивает пришедшую мысль вслух:       — Ты спрашивал почему именно я. — свободная ладонь наскоро протирает экран телефона. — А почему, блин, именно ты? Почему ты забыл, как стоять на ногах и находиться в сознании именно в тот день и в то время, когда кроме меня больше никто не смог бы помочь? Почему именно за это ты предъявлял мне после? Почему это вообще произошло после того, как я оказался на дне своих возможностей? Почему именно тогда, когда нашлась единственная причина поехать сюда с тобой? Почему?       Наконец, Чуя поднял взгляд на Дазая. Они мгновенно встретились глазами. Усмехнувшись с отсутствия ответа, Чуя заметно убавил тон:       — Почему? Какого чёрта ты вообще спрашивал это у меня? Думаешь, я выбирал это?       У Дазая правда есть язык, и, возможно, он ещё помнит, как им пользоваться. Но нарочно не делает этого последние несколько минут. Осаму нечитаемо пробегает глазами по Чуе, который, похоже, прямо сейчас находится в серьёзном стремлении уйти.       — Забей. — телефон находит себе место в кармане джинс.       Закинув рюкзак на одно плечо, Чуя огибает кровать. Поравнявшись с Дазаем снова, он протягивает ладонь вперёд:       — Спасибо за моменты, за которые можно благодарить. Они, вроде как, действительно были.       Карие глаза сверлят протянутую ладонь. Руки Дазая по-прежнему сложены на груди, а беспричастное выражение лица не собирается выдавать его мысли. После тяжёлого выдоха Осаму ненавязчиво кивает в сторону окна:       — Прям посреди ночи?       — Да. Прямо сейчас.       — Если тебя собаки загрызут?       — Тебе будет совершенно всё равно. Более того, ты об этом даже не узнаешь. Телефон всё ещё есть только у меня.       — Не торопись, — Осаму наконец поднял взгляд от чужой ладони, отводя его неопределённо в сторону.       — Ты сомневаешься в том, что я действительно уйду прямо сейчас?       — Зная тебя настолько, насколько могу — не сомневаюсь. Просто ты сильно разогнался. Удачной дороги тебе пожелать?       — Руку пожми, — с напором ответил Чуя.       — Не хочу, — пожал плечами Осаму.       В голове Накахары каждая мысль состоит из символов. Если бы это озвучивалось на больших экранах — это был бы непрерывный писк. Потому что цензура.       С трудом проглотив и оставив неозвученным «у нас за такое могут избить», Чуя слабовольно опускает руку вниз. Поправив второй лямку рюкзака, он неторопливо отворачивается от собеседника. После опрометью достигает двери и, шире раскрыв глаза, осознаёт, что она не открывается.       Осаму взрывается негромким, но искренним и безостановочным смехом. Чуя поворачивает к нему голову, не в силах скрыть удивление на своём лице. Он получает внимание Дазая, который откашливается из вежливости за неконтролируемый порыв веселья.       — Что смешного?!       — Дверь закрывают на ключ. Всё это время закрывали. Думаю, по комендантскому часу. Так что... до шести утра — бесполезно.       — Ты знал?!       — Да, — с внезапной победной улыбкой покивал Осаму.       — И ничего не сказал об этом?! По-твоему, это нормально?       — Оу, ну... ты не предупреждал.       Чуя нахмурился и едва заметно повёл головой в жесте абсолютно непонимания.       — О том, что соберёшься однажды уйти отсюда в промежуток между одиннадцати ночи и шести утра. Я не мог знать.       — Твою мать... — обречённо выдохнул Чуя и с силой ударил по двери. Не настолько сильно, чтобы она, например, сломалась, но тем не менее.       — А смешно то, сколько драмы ты развёл, и в итоге у тебя ничего не получилось.       — Знаешь, вообще, было бы куда логичнее, если бы я предположил о том, что ты предлагаешь колясочникам догонялки.       Брови Дазая метнулись наверх в непонимании.       — Потому что тебе плевать на всех, — договорил Чуя.       Он ещё раз ударил по двери, но уже с заметно притупившимся энтузиазмом. Только очевидная безысходность заставляет его размашисто сбросить рюкзак и устроиться на полу возле двери.       — Значит, уйду в шесть, — заверил он, когда в руке оказался мобильный телефон.       — Окончательное решение? — уточнил Осаму, опускаясь на свою кровать. Книга с прикроватной тумбы оказалась в его руке.       — Абсолютно.       — А поспать до этого времени?       — Не хочу больше спать с тобой в одной комнате.       Любые дальнейшие движения Дазая стали невозможны, будто его поставили на паузу почти полностью. «Почти» только потому, что он всё же поворачивает голову к собеседнику. В голове непрошено воспроизводится момент, когда он сам лично спрашивал об этом, имея в виду совершенную другую тему.       Тот же момент всплывает и в воспоминаниях Накахары. Поэтому, поднимая взгляд, он решается на утончение:       — Потому что ты мудак. А не потому, что с людьми одного с тобой пола сосёшься. Хотя это тоже мерзко.       — Мерзко? — с неконтролируемой усмешкой переспрашивает Осаму.       — Отвратительно блять.       — Отвратительно — это изменять своему выбору.       Отразив логичный упрёк хмурым взглядом, Чуя перевернул свой телефон горизонтально. Он слегка поменял своё положение и всем видом постарался показать, что диалог ему больше не интересен, подкрепляя это словами:       — Не собираюсь разбираться с тобой ни в чём из этого.       — Как будто я собираюсь, — отозвался Осаму, по памяти выискивая нужную страницу книги.       — Вот и закрой свой рот.       — Сам закройся.

༒

      В комнате всего один источник освещения: небольшая лампа на деревянном, шатком письменном столе. Тишину разрезает шелест бумаг. Не собирая ноги вместе — что добавляет положению вальяжности — Билл хмурым взглядом изучает недавний отчёт. Договорённость со второй стороны была неизменно точной. Однако в этот раз копия задержалась в столах больницы слишком надолго, и дошла до них с опозданием.       Именно поэтому взгляд Билла недовольный, ровно так же, как и тон, которым он обращается к спящему:       — Чарльз. Чарльз Грант, твою старую задницу! — не меняя положения, он только поворачивает голову в сторону. — Или как там тебя по документам.       — Что?       Тяжёлые вздохи и копошение в стороне дивана заставляют против воли закатить глаза.       — Может, обойдусь без сопровождения?       — Чёрта с два! — Чарльз почти быстро поднялся в сидячее положение. — Надо поговорить за задержку. А ты, кроме вождения, ни на что и не способен.       — Я пропустил момент, когда ты перестал ворчать за моё вождение, и признал хотя бы это.       Чарльз фыркнул. Попытка подняться на ноги отдалась резкой болью в руке, на которую был совершён упор. С протяжным шипением Грант мгновенно приложил ладонь второй к месту тянущей боли.       Выгнув бровь, Билл пробежал по нему недоумевающим взглядом:       — Правая?       — Правая, — с усмешкой подтвердил Грант, встречаясь с собеседником взглядом. — И не надейся. По твоим стопам не пройдусь. Более того, ставлю свой грузовик, я тебя ещё переживу.       — Не ахуел ли ты так разбрасываться самым важным, что у тебя есть?       — Если проиграю в ставке, он мне всё равно не понадобится, как думаешь?       — Справедливо, — против воли улыбнулся Билл и в некотором смятении повёл головой. — Поднимайся.       — Без сопливых знаю.       — «Сопливых» тебе придётся догонять, если не поторопишься, — отразил Билл. Он поднялся со стула, триумфально подкидывая в руке ключи от грузовика марки «Marmon».

༒

      Сложно сказать, сколько времени прошло. Несложно сказать, что каждая секунда молчания давила своей напряжённостью. Спрятаться на время от Накахары в ванной комнате — не звучит как нечто логичное. Терпеть его, находясь в одной комнате — не звучит как то, на что Осаму рад пойти. Но, кажется, выбора у него всё же не было.       В мыслях неизбежно всплывает предположительность дальнейшего. Ранний рассвет, голос петуха, односложные, сонные фразы с полуприкрытыми глазами... Нет, так было.       Сегодняшним утром Чуя наверняка — исходя из его излишней пафосности — протянет руку снова, предлагая попрощаться. В этот раз даже не «до вечера». После поворота ключа в скважине он забросит рюкзак на плечо и откроет карту на своём телефоне...       В который до сих пор залипает прямо сейчас. Осаму косит взгляд в его сторону уже не впервые за прошедшее время. Совсем ненадолго отвлекается от печатных страниц и ведёт линию глазами так подозрительно, будто Чуя мог бы пропасть со своего места каким-то волшебным образом.       Голубые глаза отвлекаются от экрана, поднимаясь наверх. Во время пересечения никто ничего не говорит. Словами.       Это совершенно не значит, что они не слышат друг друга. Немигающее столкновение взглядов вскоре разрывает Чуя, пробегая глазами для оценки положения Дазая. Для чтения без очков он действительно выбирает самое удобное, но далеко не самое очевидное положение на кровати: всё ещё возле лампы; а остальное — как пойдёт.       Чуя не комментирует это. Он возвращает внимание телефону и тяжело вздыхает.       Осаму тоже перестаёт изучать его. Как будто не видел никогда, в самом деле. Вряд ли нужно озвучивать абсолютно все свои мысли, и Осаму уже приходил к этому выводу.       Поэтому он возвращается к чтению. Через несколько секунд с досадой отмечая, что глава подошла к концу. Как обычно. Это всегда куда-то ведёт. Сейчас — к мыслям о скором прощании. В случае Дазая было бы проще забить на это и лечь спать. Однако взгляд карих глаз поднимается неопределённо наверх от страниц. Может, всё же пойти поговорить с ним?..       Пока допущение стоит сомнений, Осаму остаётся на своём месте.       Когда со стороны двери доносится звук очевидного уведомления — сомнения теряют свой вес. Чуя разочарованно цыкнул на оповещение о скорой разрядки устройства. Какие, впрочем, уведомления он ещё мог получить сейчас?       Осаму бесцельно провёл по развороту средним и безымянным пальцем прямую линию. Он сбросил ноги на пол и неспешно притянул к себе рюкзак. Несмотря на забитость, ушло не так много времени для нахождения в нём переносной зарядки. Он не спрашивал. Чуя не просил.       Осаму просто удачно нашёл предлог.       Дойдя до местонахождения Накахары, он совсем ненадолго замялся в нерешительности. Тем не менее, Осаму приподнял чужой рюкзак за верхнюю часть и отставил в сторону. Уже под сопровождением голубых глаз он опустился на пол рядом и протянул портативную зарядку. Жест выглядит максимально небрежно и обыденно, будто подобное происходит несколько раз в день. Сравнение подтверждается реакцией Накахары: он — пусть и совсем немного затормозив, и остановив руку на пути — забирает протянутый предмет.       На колени Дазая с его же помощью опускается чужой рюкзак. Осаму молчаливо предлагает этим найти в нём провод. Не самым удобным и очевидным движением выкрутив запястье, Чуя пальцами разводит молнию на небольшом отделении. Когда зарядка подключена, его находит мысль о благодарности. Молчание уже стало слишком гнетущим. Настолько, что, кажется, его нарушение неминуемо окажется неловким. Для обоих.       Руки обвивают рюкзак на коленях. Затылок упирается в стену, пока Осаму поворачивает голову так, чтобы смотреть на профиль Накахары. Не поднимая взгляд от экрана, Чуя сжимает челюсть. Если нарушить молчание необходимо — то с его стороны. Без вариантов.       — Спасибо.       — Ты правда уйдёшь один? — почти одновременно с ним спрашивает Осаму. Его взгляд не находит ответного.       — Ну... да, — уже без былой уверенности отвечает Чуя.       — Как?       — Так же, как мы с тобой сюда добрались. Придётся попросить об одолжении мисс Фортуну.       Неопределённо прикрывая глаза, Осаму усмехнулся. Да, вероятно, именно с её помощью они не вляпались по пути слишком сильно.       — Я не хочу, чтобы ты уходил, — едва слышно признался Осаму.       Этого было достаточно, чтобы Чуя отвлёкся, наконец, от своего телефона. Его взгляд провёл медлительную линию из стороны прямо на Дазая. Уставившись в карие глаза, он какое-то время не мог вымолвить ни слова. Игра в гляделки могла затянуться надолго, однако свою мысль Чуя всё же озвучил:       — Это... достаточно странно.       — Почему?       — После всего... что произошло.       — И что?       — Как что? — Чуя незапланированно взял себе паузу на «подумать». — У нас сразу как-то... не получалось общаться нормально. Блин, да откуда бы я не начал. В школе мы вообще почти не болтали. Потом, когда ты... нашёл меня за корпусом. Пришёл с объявлением. Мы постоянно друг друга недопонимаем. Единственное, в итоге встретились на станции, да. Но это тоже: ты переспрашивал, поеду ли я с тобой, хотя это было уже очевидно.       — Это нормально, когда знаешь о человеке минимум. Типа, внешность, имя, класс... Не больше. Мы, блин, не вылупились из одного яйца, чтобы каким-то чудным образом знать всё друг о друге с самого начала.       — Я не спорю, — пожал плечами Чуя и вернул внимание телефону. — Но в этом и суть. Что после ничего не изменилось... когда мы уже пробыли вдвоём достаточно много времени. Ты по-прежнему вёл себя отстранённо. А когда не отстранённо, то с пренебрежением. До сих пор не понимаю, что я тебе сделал.       Бровь Дазая дёрнулась наверх.       — Нет, то есть, сейчас понятно, — решился на пояснения собеседник. — Я о том, как ты вёл себя до этого. Начал издалека и озвучил то, о чём молчал всё это время. Разные вещи.       Чуя уже говорил об этом. Не ставил в упрёк — использовал как оправдание. Однако, если всё же подумать, Осаму вообще не парился о том, что может задеть его чувства. Ему это было в принципе параллельно. Много раз.       — Думаю... — начал Осаму. Он запнулся глубоким выдохом и продолжил только после небольшой паузы. — Думаю, я просто отвык быть другом. Я не нарочно.       Голубые глаза поднялись наверх. Собеседник неизменно остаётся сбоку, поэтому найти его взглядом сейчас не получится.       — Да, я виноват в своём отношении... — Осаму бесцельно поцарапал ногтем линию молнии на чужом рюкзаке. — Но я не контролировал это. Мне многое стало безразлично. Почти всё.       — Почему?       — Почему? — мгновенно повторил он, расплываясь в сломанной улыбке. — Потому. Можно сказать, мне пришлось в один момент начать делать вид, будто всё в порядке. К этому я привык. Вот и всё.       — Не буду лезть в душу. — Чуя опустил ноги, оставляя телефон на прежнем месте. — У всех найдутся оправдания. И я, к слову, не исключение. Только ты не слушал меня. А я типа... должен услышать? Снова?       Тяжело выдохнув, Осаму опустил взгляд. После небольшой паузы глаза зацепились на экран чужого телефона. Осаму выгнул бровь. Он мимолётно посмотрел на Чую, после кивая на его устройство:       — Это что?       — Оу, это... — Чуя усмехнулся и развернул экран к собеседнику. — Котячий кемпинг. Игрушка работает без интернета, поэтому...       — То есть, пока ты обсуждал со мной такие вещи, ты одновременно... собирал с палаток... шишки?       — Да, — тихо рассмеялся Чуя, смотря Дазаю в глаза. Он протянул ему свой телефон в однозначном жесте. — Я не знал, чем ещё заняться, пока ждал утра.       Перехватив устройство — и зарядную конструкцию — Осаму рассмотрел обсуждаемую игру поближе. Он пальцами покрутил карту.       — Миленько, — усмехнулся Осаму. То, в какую сторону ушёл разговор, не может не заставить чувствовать смятение.       — Спасибо, — наблюдая за профилем собеседника, вместо его изучения игры, Чуя приподнял уголки губ.       — Особенно название твоего лагеря.       — Так!.. — Чуя прикрыл глаза, расплываясь в неловкой улыбке. — Поменять это стоит сто золотых шишек. А без названия игра не запускалась.       — Я понял, — усмехнулся Осаму, продолжая собирать шишки и изучать игру в целом.       Не отводя от него взгляд, Чуя тоже замолчал на время. Нерешённое не решится переводом темы. Не в этот раз.       — Прости меня.       Не отвлекаясь от игры, Осаму слишком нервно пробежал глазами по экрану.       — Если сможешь.       Чуя опустил руку на своё колено и перебрал пальцы, отдавая этому действию всё своё внимание.       — Я думал об этом. О том, что было бы, если бы ты... принимал свои таблетки на тот момент.       Осаму совершенно не стремится обрывать монолог. Оба избегают взглядов, и это позволяет Чуе набраться смелости в своих словах.       — Вообще, я полный ноль в оказании первой медицинской. Как бы странно это ни звучало. И я не знал, что дверь закрывают... А это была ночь. Мне страшно подумать о том, во что мой идиотский поступок мог перерасти.       Пальцы остановились, больше не перебирая дисплей.       — Я сделал это от обиды. Что очень по-детски. И мне пиздец как жаль.       — Мне стоило быть внимательнее.       Нахмурившись в непонимании, Чуя повернул голову к Дазаю, встречаясь с ответным взглядом.       — Внимательнее к тебе, — пояснил Осаму.       — Оу... — усмешка пробила явное выражение сожаления. — Кажется, нам пора перестать разбираться в степенях.       — Думаешь?       — Да. Я забираю это всё на себя.       Улыбка тронула уголки губ, пока взгляд карих глаз отражал задержку в отступлении.       — Я дорожу своей жизнью.       — Как и любой нормальный человек. — кивнул Чуя и упёрся затылком в стену, отводя взгляд в сторону окна. — Наверное.       Наступившее молчание после последнего уточнения заставило Дазая потеряться. Он тяжело выдохнул, переваривая услышанное ещё раз, и только через несколько секунд решился на уточнение:       — К чему ты это?       — Ни к чему. Просто не могу знать за всех, чтобы говорить так. — оправдание пришлось придумать на ходу.       — Скажи, если у тебя есть наклонности, — потребовал Осаму, находя собеседника взглядом. — Это серьёзная болезнь. Я должен знать.       Чуя поджал губы, пока его глаза упрямо врезались в окно. Он снова физически чувствует на себе взгляд. Ответ было бы проще дать, если бы Чуя сам его знал. Конечно, прямо сейчас, несмотря на отсутствие сна, у них есть время на раздумья. Дело остаётся в нежелании думать об этом.       Ожидание ответа затягивается, что не может не разочаровать Дазая. Прошло не так много времени с начала конкретно этой тишины, однако её давящая грузность почти душит своей недосказанностью.       И обрывается своей второстепенностью в один момент. Грохот за окном мгновенно обратил на себя внимание обоих парней. Слегка сощурившись, Осаму пришёл к выводу, что уже слышал нечто подобное в ночь перед отъездом Оливера. За всё прошедшее время он так и не смог понять или предположить происхождение звука. Потому что забыл об этом. Несмотря на то, что Чуя и так сверлил окно взглядом, от неожиданности пришлось шире раскрыть глаза и влипнуть в пространство с большим интересом.       — Я уже слышал схожий звук, — всё же озвучил свою мысль Осаму.       — Мы с тобой слышали собаку.       — Поэтому я сказал «я», а не «мы».       — Справедливо, — кивнул Чуя. — Так, и... что это? Что-то типа шторма, который ломает забор?       — Вообще не похоже, — отклонил предположение Осаму. Сразу после он услышал неоднозначный вздох от Накахары, и проводил его дальнейшее передвижение взглядом. Руки с телефоном безвольно опустились на чужой рюкзак — больше устройство внимания не получает.       Добравших до прикроватных тумб, Чуя совсем недолго подумал, прежде чем убрать оба светильника на пол. Он сдвинул тумбы вместе. После совершенно бесцеремонно забрался на одну из них ногами: средних размеров окно находится выше, чем можно было бы ожидать. Резко дёргая штору в сторону, Чуя почти лёг на подоконник и опустил взгляд в предположительное место услышанного звука.       Окно выходит на задний двор. Допущение шторма, который мог бы разрушить какие-либо постройки, могло бы подтвердить положение низкого, шаткого забора. Но он в порядке. Как и в целом, погодных бедствий не наблюдается. Скот располагается несколько в стороне от дома, отсюда этот вариант так же отметается. В таком бы случае это вряд ли был бы первый-второй раз, когда звуки заставляли пугаться неожиданности и хмурить брови в непонимании.       Чуя вальяжно, в непринуждённости, сложил обе руки на подоконник и подался вперёд. Осаму поймал себя за тем, что пялится на него. Однако у него нет выбора, кроме как делать это. Его интерес к происходящему всё ещё не утолён, и совершенно не за Дазаем выбор положения Накахары в том же месте. К тому же, пока взгляд голубых глаз неторопливо плывёт по пространству. На заднице глаз нет, поэтому и знать, что именно к ней устремлено внимание Дазая, Чуя не может.       Осаму насильно отводит взгляд в сторону, неизменно — не по своей воле — снова возвращаясь обратно перебежками. Он не виноват в том, что Чуя молчит. Может, он ослеп и не видит причины звука? Чуя заводит одну ноги за вторую, поставив кроссовку на нос. За окном в самом деле пока не предвидится ничего интересного. Он выпрямляет одну руку в локте и вытягивается настолько, что лбом упирается в стекло. Для максимального угла обзора. Только после этого, когда взгляд ускользает вниз, глаза открываются шире. Чуя мгновенно отлипает от стекла, незапланированно выдавая своё удивление:       — Твою мать!..       — Что там?! — обеспокоенно спрашивает Осаму. Он разводит руки в разные стороны, освобождаясь от лишних предметов, и поднимается на ноги.       — Я даже не знаю, как это объяснить...       — Что это значит?.. — Осаму почти доходит до тумб, но на пути Чуя останавливает его поднятой вверх ладонью, заставляя опешить от жеста.       — Дверь в подвал.       — Какой подвал? На кухне?..       — Ну да, я же, блять, смотрю на кухню прямо сейчас!       — Эй, поспокойнее, — Осаму несильно бьёт Чую по вытянутой к нему руке. — Ты несёшь неочевидную херню, и удивляешься, что я тебя не понимаю.       — Ладно... — Чуя пальцами трёт переносицу, прикрывая глаза. — Нас почти не таскали по заднему двору, так?       — Можно сказать, нас там почти не было.       — Вот именно! С той стороны есть небольшая дверь... как вход в подвал, только предположение. Она открыта сейчас.       — И чё, ты дверей боишься?.. — Осаму непонимающе вскинул бровь.       — Нет, я просто... — Чуя несдержанно усмехнулся. В голове он ведёт сразу две линии мыслей, поэтому сосредоточится на той, что отвечает за разговор с Дазаем достаточно сложно. — Я знаю кое-что... но мне нужно вспомнить, виделись мы всё же с Оливером или нет.       — Ты до сих пор об этом? — обречённо выдохнул Осаму и жестом попросил Чую подвинуться в сторону. — Временами походишь на сумасшедшего больше, чем кто-либо ещё.       Молчаливая просьба была выполнена не стремительно. Оказавшись на одной возвышенности с Чуей, Осаму несколько подвинул его в сторону самостоятельно. Ему также пришлось убрать штору ещё дальше, чтобы не мешала. С неодобрительным выдохом Осаму склонился над подоконником, пытаясь взглядом найти что-то, что послужило причиной столь странной реакции Накахары.       И когда это становится понятно, Осаму замирает в оцепенении.       — У меня пока нет возможных объяснений, — зачем-то говорит Чуя откуда-то сбоку.       Слова со свистом пролетают мимо ушей. Было бы странно, если бы объяснения у Накахары всё же нашлись. Но они, вероятно, найдутся позже.       Веки широко открыты, пока карие глаза, с заметно сузившимися зрачками, не могут найти себе места. Взгляд нервно бегает по увиденному, не заостряя внимание на чём-либо конкретном. Особенно после слов Накахары о двери, которую, вообще-то, не так просто заметить вкупе со всем остальным.       Вообще, не так плохо, что Осаму не имеет привычки носить — необходимые ему — очки. Он хочет знать, но не настолько детально, как, вероятно, мог бы. Взгляд быстро мечется от носилок, неравномерно наклонившихся поперёк маленького забора из-за отсутствия равновесия. Линия продолжается в сторону машины скорой помощи, задняя дверь которой открыта: предположительно, носилки были извлечены именно оттуда, но до необходимого местоположения так и не добрались. Плотный пакет на оборудовании для перемещения не стоит догадок. По логичным сторонам от упомянутых носилок Осаму отмечает владельцев. С точностью до шестидесяти процентов из-за их неблизкого нахождения, но тем не менее.       Тот, в ком с расстояния узнаётся седина, не отрывает ладонь от своей правой руки в области предплечья. Возможно, именно по его вине произошла незапланированная остановка. Тот, кто, скорее всего, Оливер, жестикулирует руками так, будто ругается. Что, должно быть, действительно так. Но, если наблюдать за этим из окна дома, делает он это беззвучно.       Взгляд карих глаз заметно замедляется и теперь плывёт по произошедшему в попытке более точного понимания. Осаму чувствует биение собственного сердца где-то в области живота.       — Успокойся.       Осаму резко дёргается и выпрямляется. Он неконтролируемо сторонится Чую, как только переводит на него взгляд. Из-за этого быстро достигает края тумбы, однако остаётся на ней, избегая возможного падения.       — Эй, мужик, я не имею к этому никакого отношения, — отметив его замешательство, заверяет Чуя.       — Что за хуйня... — риторически выдыхает Осаму, отправляя свой взгляд в сторону окна снова, но уже под очевидно другим углом. В глаза бросается дорога. Та, что «исключительно для почтовой машины». Так? Нихера. Укладывалось бы это ещё в голове должным образом...       — Возможно, мне придётся рассказать тебе кое-что, чтобы ты... перестал так реагировать, да. Типа того.       — Что? — требовательно спросил Осаму, возвращая внимание на Чую.       — Ну... не сейчас. Я думаю... мы с тобой в безопасности, просто есть некоторые вещи...       — Ты шутишь?!       — Нет. Возможно, для тебя это странно, но я видел многое—       Чуя не успевает договорить: Осаму с силой толкает его назад. В последний момент удалось удержать равновесие, зацепившись рукой за подоконник. Голубые глаза в непонимании поднимаются наверх.       — Как ты можешь так спокойно болтать о том, что люди, у которых мы живём сейчас, переносят труп куда-то под дом?!       — Это реально долгая история...       — По-твоему, сейчас самое время рассказывать истории?!       — А что мы, блять, можем сделать?! Ты хочешь уйти?! Через закрытую дверь?.. Просто ахуенный план, если я правильно понял.       — Нет, но я не намерен оставаться здесь!       — Хм, ну тогда, может, встретимся у двери в шесть?! — саркастично бросает Чуя.       В следующую секунду он ловит руку Дазая в воздухе:       — Прекрати замахиваться на меня, пока я не начал отвечать!       — Меня раздражает твоё спокойствие в такой ситуации! Ты ещё и язвить успеваешь!       — Скажи мне, что мы можем сделать!       — Уйти через окно прямо сейчас! — в тон ответил Осаму. Правда, он несколько разочаровался в своём предложении, когда перевёл взгляд в сторону окна. — Чёрт, оно глухое.       — Между прочим, второй этаж, — вскинув бровь напомнил Чуя.       — А внизу трава, — парировал Осаму, столкнув их взгляды.       Не отпуская руку, Чуя оценивающе пробежал по нему глазами и, против воли, улыбнулся одной стороной губ:       — Я недооценил тебя.       — А я тебя переоценил, — выбираясь из хватки, ответил Осаму. Он немедленно спрыгнул на пол.       — Ну конечно, — закатил глаза Чуя, смотря ему вслед. — Я снова пустое место.       — Не хочешь быть рыбой — не веди себя как рыба.       — Чёрт, исходя из того, как поменялась ситуация, твоя дерзость почти к месту. Будь ты девушкой, я бы сейчас потерял голову.       — Повезло тебе остаться со своей пустой башкой на плечах, — ядовито бросил Осаму, небрежно толкая дверь в ванную комнату.       Чуя усмехнулся и опустил локоть на подоконник. Неужели произошло что-то, что разорвало привычный ритм работы на ферме? Рутина давит постоянностью. Чуя давно отвык от общепринятого «работа — дом». Кажется, он даже скучал по внезапной херне, которая просто происходит.       — Ладно, мне не стоило делать поспешные выводы, исходя из того, что ты сбежал в туалет.       — Я проверяю окно, — отозвался Осаму из ванной комнаты.       Чуя замер. Его взгляд замер. Он совершенно забыл про окно в ванной комнате! Спешно отлипая от подоконника, Чуя спрыгнул с тумб и быстро оказался в одной с Дазаем комнате.       К окну нет располагающего подхода. Поэтому, обнаружив Дазая на выступе в стене, Чуя совсем не думал, прежде чем поддержать его опасное положение ладонями. В районе бёдер. Голубые глаза метнулись наверх, когда он решился на уточнение:       — Может, нам всё же подождать утра и не заниматься всякой хернёй?..       — Я не хочу с ними пересекаться.       Чуя опустил взгляд и в замешательстве провёл линию по комнате:       — Ты ведёшь себя безрассудно.       — Ты — не тот человек, который мог бы предъявлять мне за это.       Осаму резко спускается вниз прыжком. Он скользит в чужих ладонях, поэтому теперь они находят себе место на его талии. Резкий спуск не подразумевает безопасности, поэтому ладонь Дазая неконтролируемо упирается в плечо Накахары.       Оба замирают на пересечении взглядов. Не самое очевидное положение.       Первым выходя из неловкого ступора, Чуя спешно убирает руки от Дазая. Поддержка ему больше не нужна. В не менее неловком движении Осаму приподнимает ладонь, которую опустил на чужое плечо. Он не знает куда теперь переместить руку и поправляет волосы, бегая взглядом.       — Как ты вообще туда забрался? — изучая пол в ванной, спросил Чуя. Пальцы находят себе место в карманах.       — Этот выступ на стене... Если держаться за подоконник руками, то нет никаких проблем.       — Ясно. Но всё же... Мы можем не вызывать подозрений, дождаться утра, сделать вид, что всё в порядке, и уйти позже.       — Находясь под почти постоянным контролем Оливера, да.       — Сейчас будто незаметнее.       — Да, незаметнее.       — Спорно.       — Оставить тебя здесь? — поднял взгляд Осаму.       — Это вообще-то я первый принял решение уйти.       — Тогда чего ноешь? Не получилось уйти через дверь, распустил сопли, и боишься выйти через окно.       — Я вообще нихера подобного не говорил.       — Забей. — пожал плечами Осаму, кивая в сторону окна. — Там заглушка.       Чуя проследил взглядом за движением:       — Это проблема?       — Вообще-то... нет. Я работал на складе, куда привозили окна. Разгружал их. Там были заглушки, не знаю для чего, может для более безопасной транспортировки или вроде того. Но их не так то просто вытащить. Думаю, мне нужно поддеть край чем-то, но... у меня нет предположений.       — Может, оденешься?       Осаму нахмурился и отвлёкся от мыслительного процесса, чтобы посмотреть на Чую.       — Я имею в виду... ты всё ещё в одежде, в которой спишь. В пижаме. Типа. Если собрался уходить, стоит переодеться. К тому же, придётся прыгать вниз, а от подобного очень легко счесать неприкрытую кожу.       — Это второстепенно, но ты прав, — кивнул Осаму и вышел из ванной, не переставая перебирать все предположения дальнейшего в голове.       Чуя растерянно смотрел ему вслед:       — Я? Прав?! Лёд трескается так стремительно, что я не успеваю следить за этим.       — Хватит бубнить. Здесь всё ещё нулевая изоляция.       Против воли Чуя закатил глаза. Он почти забыл о сомнительной изоляции, а значит за языком стоило следить. В любом случае, сказанным он имел в виду, что его извинения были приняты и Осаму готов с ним даже на — очередной — совместный побег. Как бы глупо это ни было. От Накахары всё ещё требуются возможные пояснения, и мысли почти встают в строй. Его, как полноценного члена банды, часто посвящают в подробности.       Но об этом, как минимум, не сейчас. Исходя из спешности и непреклонности Дазая, думать нужно быстрее. И уступить ему в идее в принципе.       Чуя вернулся в комнату и поднял телефон с пола. Всего пятнадцать процентов, но, если бы Осаму не поделился зарядкой, — могло быть ноль.       — Отвернись.       Голубые глаза открылись шире. Местоположение Накахары не подразумевает прямого подглядывания, но это вполне может получится случайным образом. Метнувшись взглядом к Дазаю, Чуя отмечает, что ему осталось переодеть только нижнюю часть одежды. С этим догадки подтверждаются. Чуя слышал возню уже когда вошёл в комнату, к тому же, после панической атаки Осаму также небрежно раздевался. А значит о стеснении нет речи. Только факт сокрытия.       Отвернувшись лицом к стене, Чуя отдал внимание своему телефону. Закрыть ранее открытые приложения и выключить службы, которые могли бы разряжать так важную сейчас батарею. Дотянуться до одной из кнопок не получается, из-за чего приходится менять положение устройства далеко не самым удобным способом. В один момент провод просто выскакивает из гнезда, и портативный аккумулятор с грохотом падает на пол.       Осаму оказывается рядом как-то слишком неожиданно. Он поднимает аккумулятор с пола, но не спешит отдавать обратно.       — Что с твоим лицом? — поднимая одну бровь, спрашивает Чуя.       — Я думаю... о вероятности... — не поднимая взгляд от переносной зарядки, отвечает Осаму.       — Ты всегда с таким лицом думаешь?..       — Твоё лицо странное всегда, но ты никогда не думаешь, — резко встречаясь со взглядом голубых глаз, бросает Осаму.       В следующую секунду он торопится в ванную.       Уже без уточнений, Чуя следует за ним. И на автомате придерживает его, когда Осаму снова забирается повыше.       — Не думаю, что эта штука подходит для подобного...       — Не думаю, что хоть что-то подходит для подобного больше, чем это.       — Не буду спорить, — сдаётся Чуя, продолжая следить за занятием Дазая.       Неочевидная возня сопровождается приглушёнными звука ударов. Несмотря на то, что Осаму попросту пытается поддеть и вытолкнуть заглушку, инструмент время от времени соскальзывает и бьётся о раму.       Карие глаза с удивлением цепляются за сломанную крышку. Осаму не комментирует это. Однако вскоре из аккумулятора вываливаются провода. Осаму мысленно матерится.       Последний толчок, к которому Осаму приложил большее количество сил, заставляет вздрогнуть. Минуя подоконник, железная палка со звонким грохотом падает на пол. Звук разносится эхом.       Голубые глаза провожают её падение с нескрываемым интересом. Это — заглушка? Не то чтобы у Накахары были предположения, но это достаточно неочевидно. В случае, если бы он один решил покинуть комнату через окно, он вряд ли бы сам понял, в чём проблема.       Стекло поднимается наверх.       С явной отдышкой Осаму прыгает обратно на пол. Он взглядом находит глаза подельника, и не торопится объявить о возможной неисправности зарядки. Всё равно молчание Чуя нарушает первым:       — Ты уверен?       — Да, — в тон, шёпотом, отвечает Осаму.       — Это как-то импульсивно. Куда мы пойдём то?       — Ты ведь первый собрался уходить. Какие-то мысли касательно обратного пути?       От отсутствия ответа Осаму усмехается:       — В любом случае, я не намерен оставаться здесь.       — Ты напуган? — прямо и, кажется, ещё тише спросил Чуя.       Не разрушая зрительный контакт, Осаму улыбнулся. Неизвестно, сколько, по идее, ему нужно времени на ответ. Об этом стоит подумать, учитывая его былое «я ничего не боюсь». Однако, вопрос можно просто проигнорировать, и Осаму кивает головой в сторону выхода из ванной:       — Было бы глупо забыть про рюкзаки.       — Я и не забывал, — отозвался Чуя, выходя следом.       Сломанный аккумулятор Осаму как-то небрежно скинул в свой рюкзак, с мыслью, что это будет стоить внимания позже. Не сейчас.       Сейчас Осаму только отвлекается на прикосновение к своему плечу. Чуя больше ничего не говорит словами, однако его взгляд отражает все мысли. К слову, за ним всё ещё условие о безопасности Дазая. После он навязчиво стягивает лямку рюкзака с чужого плеча. Непонятно, зачем Осаму вообще закинул его на себя так.       Впрочем, он снова берёт на себя право быть первым.       Вероятно, во времена, когда дом стоили, не было возможности дотошной точности. Балка перехода на второй этаж не скрылась за стеной полностью. Или же, она осталась на внешней стороне нарочно. В любом случае, опуская на неё ноги, Осаму мысленно благодарен этой внезапной остановке перед непосредственным падением спуском вниз.       Он слегка опускается ниже, чтобы звук сброшенного вниз рюкзака не вызвал слишком много внимания.       Оказавшись рядом, Чуя не думал вообще, прежде чем так же сбросить рюкзак вниз. В отличии от Дазая, он быстро оттолкнулся одной рукой от стены и спрыгнул. Да, если мы говорим об этом, у него есть опыт. Один в один.       Несмотря на то, что Осаму уже однажды покидал помещение через окно — когда уходил из дома на станцию, — сейчас что-то оставляет его в неуверенности. Возможно, отсутствие конечной цели, которая так размыто осталось чем-то вроде «подальше отсюда». Держать равновесие — ровно как и тревожные мысли — становится сложнее.       Именно из-за сомнений внезапный разговор со стороны пугает своей неожиданностью.       Поэтому Осаму отпускает руку слишком резко и это не предвещает нормальной посадки.       — Ты в порядке? — обеспокоенно шепчет Чуя, когда оказывается рядом с ним.       Осаму только кивает в согласии. Этот парень отлично приноровился лгать.       Обход дома неоговариемо совершается через главный вход. Калитка предательски скрипит. Чуя оставляет свою ладонь на спине Дазая, пропуская его вперёд первым. Обернувшись назад, Чуя нервно бегает взглядом по пространству. После следом выскальзывает за пределы. Несмотря на то, что он придерживает дверь до самого конца — это не проходит абсолютно бесшумно.       Билл оставляет руку на стене где-то в районе своей головы и пронзительно смотрит на калитку, которая закрылась только что. «Прощай!»

Или

«Увидимся позже»?