Однажды в Западной империи

      Алиса сжимает в руках пузырёк с ядом. На кухне уже вовсю кипит работа, пекари замешивают тесто, Даша заваривает чай каким-то своим необычным способом, повара готовят свои места для готовки с завтрашнего утра.       Служанка тихо пробирается в холодный цех кладовой неподалеку. На пути ей встречается парочка кухарок, но вся прислуга сейчас слишком заняты приготовлениями к завтрашней свадьбе. Никто из персонала её не замечает, и Алиса, наконец, оказывается в кладовой.       Там уже ждёт человек. Она радостно смотрит на Кея и покрепче прикрывает дверь.       – Принесла. – Ковальский внимательно осматривает пузырёк с отравляющей жидкостью в руках у Алисы.       – Как всё прошло?       – Торговец сказал, он к вечеру уедет отсюда. У него были такие странные красные одежды… – вспоминает Алиса, – бархатные. В общем, вот.       Она протягивает Кею яд, тот пристально смотрит на жидкость в пузырьке, аккуратно забирает себе, прячет в карман, чтобы уберечь от нежелательных взглядов охраняющих.       – Ты хорошо справилась, – князь улыбается, и Алисе немного лучше на душе. По крайней мере, у этого плана хоть какие-то шансы на успех.       – Я кое-что… кое-что хотела, – она будто не может решиться сказать что-то важное. Кей вопросительно смотрит на неё.       – Что-то случилось?       – Почти всех наших убрали, вот что случилось, – психует она, но тут же берёт себя в руки. – Прости. Простите. Я хотела… у нас есть квартира, которая бывший штаб. Там я и ещё один человек. Наши тоже знают её.       Кей выглядит несколько удивленным таким внезапным рассказом. Он озадаченно мычит.       – Дай угадаю, – Кей кладет руки ей на плечи, – ты хочешь отправиться туда прямо сейчас?       – Я больше не могу, – кивает она, – мне страшно.       – Мы все боимся, – он тяжело вздыхает. Алиса права – южным опасно задерживаться здесь дольше. – Хорошо, но я с тобой.       Когда они выходят с восточной стороны, Кей даёт нескольким охранникам знак глазами, чтобы те невидимо следовали за ним. Алиса и Ковальский идут вдвоём по улицам столицы, пока толпы приезжих следуют на главную площадь, в сторону городского сада. Только они подходят к нужному переулку, Алиса указывает ему рукой на один из домиков.       – Вон там, на втором этаже. Это окно в спальню, – она ведёт его по лестнице, открывает дверь и проскальзывает в квартиру. – Сейчас ещё один из наших во дворце.       – Значит, здесь никого?       Со стороны улицы слышен шум, поэтому они останавливаются у порога, и Кей прикрывает дверь не до конца. Пристально смотрит на неё, сжимая рукоять меча и насторожившись. Он держится наготове.       – Ага. Спасибо, что проводил. Ты чего? – она стреляет своими глазами вниз. На его оружие.       Двое из охраны вбегают на нужный этаж.       Кей резко хватает её за локоть, прижимает к дверному косяку, а другой рукой – надавливает ей на плечо своим мечом, чтобы удержать на месте.       – Не двигайся. Ты арестована.       – Что происходит?! – кричит она. Кей сильнее надавливает ей на плечо, не давая возможности дернуться.       – Тебе предъявят обвинения в покушении на жизнь Её Императорского Величества и её жениха, – спокойно проговаривает он, а Алиса таращится на князя глазами, полными ужаса.       – Ч… что? Что ты такое говоришь? Кей! – ещё один, третий охранник поднимается к ним. Кей выглядит спокойным, его взгляд жёстко-холодный.       – Ты пойдешь со мной, – Кей разворачивает Алису спиной к себе, сжимает оба её запястья за её спиной и приставляет нож к горлу, чтобы она не смогла ему сопротивляться.       – Мы обыщем дом, Ваша Светлость, – кивает ему один из охраны.       – Хорошо. Только будьте аккуратнее, кто-то ещё знает о доме. Не советую пытаться бежать, – это уже предназначено Алисе, – если ты дернешься, я не постесняюсь тебя прирезать, – угрожает он.       – Мы хотели сдаться, поверь мне. Хотели, честно, – она из последних сил выдавливает из себя слова.       – Верю. После того, как ты достала яд для императрицы – несомненно верю, – мужчина отводит нож от её горла и приставляет к её спине, а один из стражников помогает надеть на неё наручники. Алиса шагает на выход под надзором Ковальского, тот ведёт её за плечи впереди себя.       – А был выбор? Скажи мне, у нас был выбор, хоть у кого-то из нас? – хнычет она на ходу.       – Выбор есть всегда. Ты вот могла бы не пытаться отравить государыню.       – Узнай об этом герцог, от нас мокрого места не останется. А ты? Ты знаешь насчёт Поля? Его схватили, как ты схватил меня.       – Осторожнее со своими разговорами, – он недовольно поджимает губы. – Таких, как ты на казнь отправят в первую очередь, за попытку убийства.       – Мне рассказывали, герцог не такой человек, – она дёргается и злобно зыркает по сторонам, а сердце её стучит прямо в горле. – Ходят слухи, будто он справедливый, знаешь ли.       – Герцог справедлив, – говорит он и Алиса всё понимает.       – Ты с самого начала за него? – погасшим голосом спрашивает она.       – Я уже давно у него на службе, да, – он уверенно ведёт её к дворцовым воротам.       – И как это так вышло, Кей? Герцог так хорошо награждает? Или просто ты очень любишь властных мужчин?       – Вот сейчас сама у него и спросишь, – толкает её Кей к территории дворца и она замечает будущего императора. Всё внутри холодеет, она замирает, и если бы Кей не вёл её, она бы не смогла дальше идти.       Попов разговаривает с группой офицеров, но почти сразу же натыкается взглядом на обоих, когда Алиса и Кей появляются в его поле зрения. Арсений прерывает беседу и подходит к ним со снисходительной усмешкой.       – Ваше Высочество, ещё одна девка из заговорщиков, – докладывает Ковальский и сжимает руку на плече Алисы.       А она не может сказать ни слова.       Её ладони вмиг становятся липкими, к горлу подступает тошнота, она будто вот-вот потеряет сознание. И в ней словно замирает даже её дух.       Вот и пришёл ей конец.       – С кухни? – вспоминает герцог её лицо. Кей кивает. – Полегче с ней, Ковальский. Она, всё-таки, женщина.       Герцог отходит, продолжает свои разговоры, Алису ведут дальше, но она остаётся поражённой до самых ворот темницы для временно заключённых.

~

      Солнце заходит совсем небыстро, оставляет разводы красивого цвета на небе. Серёжа медленно идёт по монетному двору, рассматривая прелестное небо. Он наслаждается последними часами перед завтрашней свадьбой и смотрит на розоватую красоту неба.       – К конюшне? – спрашивает Антон, идущий рядышком.       – Ага.       – Может, тебе отдохнуть пора?       – Не хочу спать, – Антон замечает странный блеск в глазах Серёжи. – Вообще не хочу, чтобы этот день заканчивался, – он вдруг поворачивается к Антону и сверкает своими глазами, полными влаги.       У Антона самого комок в горле образовывается.       – Он всё равно закончится рано или поздно. Всё рано или поздно закончится. – Серёжа вновь и вновь прокручивает в голове образ его любимой, его императрицы и проводит ладонью по губам.       – Да уж, закончится.       Они доходят до своего любимого большого камня, усаживаются на него и опять смотрят вверх.       – Почему ты сейчас не с ней? – тихим тоном спрашивает Антон.       – Она занята. Завтра свадьба.       На его губах грустная ухмылка, в глазах блестят слезинки. Антон отворачивается, хлопает ресницами и тоже смахивает подступившее на глазах.       – Ты вообще… как?       – Нервы ни к чёрту, – пожимает плечами казначей, и Антон запоздало понимает: должно быть, и герцог сейчас готовится.       – А держишься молодцом, по тебе вообще не скажешь, – усмехается монетчик с грустью и касается локтем локтя Серёжи. На деле они оба разбиты.       – Ты тоже, – Серёжа грустно смотрит на него, – ты когда-нибудь любил?       Антон теряется, смотрит перед собой.       Пожимает плечами.       Перед глазами Арсений. Стоит только прикрыть веки – тоже Арсений. В мыслях, во сне, даже когда вчера он играл на Настиной скрипке, думал о герцоге.       О завтрашнем женихе.       По коже пробирается густой неприятный туман.       – Не знаю, – шелестит Антон. Замирает и не ожидает от Серёжи:       – Может, ты просто сам еще не понял, что влюбился?       – А как у вас с ней было? – Антон переводит тему, а его друг внезапно краснеет.       – Ну как, волшебно, – он смотрит на пролетающих вдалеке птиц, вспоминая её. – Она так хорошо выглядит. Глаз не оторвать.       Антон улыбается и ставит свои локти на колени.       Пока Серёжа рассказывает, лошади иногда подают голоса.       – Она мило смущается, и когда улыбается – выглядит просто очаровательно. И её смех… её смех – самое волшебное, что я слышал. Она выглядит даже лучше, чем ангел.       Антон замирает с раскрытым ртом.       Он так и остаётся смотреть вдаль, пока птицы кричат друг другу что-то на своём.       – Она такая нежная, как будто сделана из хрупкого стекла, но в то же время сильнее и умнее многих. У неё глаза, как бездна, в которой так легко затеряться…       Антон рассматривает небо.       Птиц уже не видно – улетели куда-то далеко.       Облака похожи на дымку, луна уже более отчётливо видна, а глаза Арсения действительно как бездна.       – Она единственная, чьи касания у меня вызывают головокружение и трепет.       Да уж, его прикосновения…       Антон вновь представляет эти руки, особенно, когда они без перчаток, обнажены и так прекрасны.       – О боги, – глубоко вдыхает Серёжа, – посмотри на меня. Что я о себе возомнил? Влюблённый болван, – он тоскливо смеётся себе под нос.       – Она тебя тоже любит.       – Завтра всё закончится. Она станет его женой и уже больше никогда не будет принадлежать только мне, – Серёжа пытается взять себя в руки, чтобы глаза не блестели так предательски, чтобы не подступала горечь. Антон слегка краснеет. – Я взаправду пытался, по крайней мере, попробовать смириться с этим, но… всё равно больновато, понимаешь?       – Да. Больновато.       – Я не знаю, как я завтра буду на этой свадьбе, – он всхлипывает и прикрывает глаза. Антон сглатывает. Тянет к себе друга и обнимает его, окутывая руками. Гладит по спине.       Серёжа подается навстречу объятиям, утыкается в худое плечо. Всхлипывает ещё раз и крепко сжимает его в ответ.       – Обожаю тебя. Ты – единственное, что держит меня в эти дни на ногах, ты это знаешь, да?       – Ну ты чего, – гладит его по руке Антон. Серёжа всхлипывает от его прикосновений и только сильнее втискивается в его плечо, чтобы закрыть себя от всего вокруг.       – Не хочу завтра туда, – Антон крепче сжимает его в своих руках, но Серёжа вдруг выдаёт страшное. – Хочу умереть.       – Ты, главное, дыши, хорошо? Дыши, прошу, – он трёт по плечам, помогает Серёже сделать вдох и выдох.       – Прости. Меня понесло.       – Всё хорошо, Серёж, это же ты, – по-доброму улыбается Антон.       – Вот поэтому я и говорил, что мне тебя так не хватало последнее время. Мне так повезло с тобой, – он чуть сильнее сжимает его руки.       Антон отводит Серёжу в его дом, спать.       Тот послушно шагает, беспрекословно снимает свои вещи, устраивается на своей кровати и вглядывается в глаза друга.       – Останься с ночлегом? Я всё никак не могу спокойно спать последнее время.       – Посижу, пока не уснёшь, – улыбается Антон и садится на стул рядом с серёжиной кроватью. – Хочешь, за руку подержу?       Сергей немного смущается от слов Антона, но благодарно кивает после его предложения.       – Да. Кроме шуток, подержишь? Не хочу опять проснуться посреди ночи от кошмара.       – Засыпай. Всё будет идеально. – Он сжимает руку Серёжи покрепче. – Тебе приснится что-то милое и воздушное.       – Спасибо тебе. Я не знаю, что бы я без тебя делал.       Антон гладит по ладони Серёжи своей второй рукой. Через какое-то время тот начинает размеренно дышать.       Суббота почти закончилась.       Антон бежит к себе, но не обходит дворец с внешней стороны, а вбегает внутрь. Пробегается по лестнице, отмечая красоту вокруг и относительную тишину дворца. Кое-где стоят дозорные, где-то домывает пол служанка, где-то поправляют картины слуги.       Из мыслей теперь не уходит Серёжа, его состояние, его скорбь. И Антон даже не представляет, что он может сделать для друга, кроме того, как просто быть рядом, как сегодня.       Монетчик проходит мимо нескольких дверей, и взгляд притягивает дверь в гостевую библиотеку: там открыто, а за столом сидят несколько мужчин. Паша, Дима и герцог Арсений о чём-то перешёптываются между собой при мягком свете свечей.       Антон замирает. Он улавливает только, что речь о севере, как вдруг Паша поднимается с места.       – Не знаю, Паш, – бурчит Попов, – я всё ещё скорблю по Томасу.       – Я пойду посплю, – советник вздыхает, – доктор говорил, мне это полезно.       – Иди уже. Весь день работал, хоть бы отдохнул немного! Дим, прибери бумаги.       Слуга хихикает от полушутливого замечания герцога и кивает в ответ. Показывает Паше большой палец и шутливым тоном громко шепчет: «Пашка».       Паша уходит под тяжестью собственной усталости, а Дима начинает собирать бумаги, что их окружают, чтобы убрать со стола. Когда дверь открывается, Антон успевает пройти несколько шагов в сторону от входа, чтобы не быть настолько очевидно пойманным, и обернуться на звук. Он кивает Паше.       – Ого, Антон! Ты чего здесь? – сразу же выспрашивает советник, а Арсений и Дима оборачиваются к дверному проёму.       – К себе возвращался, – Антон пожимает плечами. Дима сразу возвращается к заданию, складывает листики и сворачивает карту.       – Почему так поздно? – тут же спрашивает Арсений.       – Только недавно потемнело, – сходу спорит Антон, и Паша замирает. Дима тоже перестаёт перебирать бумажки на мгновение.       – Позвольте, я доведу его, а то потеряется ещё, – склоняется Дима перед Арсением и выбегает в коридор, хватая Пашу под локоть. Лишь бы подальше от этих двоих!       Антон, как ни странно, проходит в главный зал гостевой библиотеки даже без особого приглашения. Вокруг красивые полки с книгами, один большой стол и ещё несколько среднего размера вразброс по залу. Антон знает, кое-где есть коридоры к разным секциям.       – Пришел попрощаться перед завтрашним днём? – Антон прикрывает за собой дверь. Попов указывает ему на стул, и монетчик садится.       – Правда, мимо проходил.       – Скоро утро, а ночи так мгновенно кончаются. Хочется, чтобы завтра как можно дольше не наступало, – умиротворённо делится герцог и внезапно смотрит. Так, как только он умеет. Антон уводит взгляд и начинает складывать бумаги, которые бросил Дима.       Да уж, хочется, чтобы не наступало. Хочется, но даже кому-то рассказать нельзя.       Антон замирает в тишине.       Взглядом он скользит по рукам, всё так же без перчаток, по плечам, по губам. Эти губы целовали его не так давно.       Он хлопает глазами и смотрит на герцога. Тот всё разглядывает лицо слуги и почему-то ласково усмехается.       – Завтра будет трудно, – а сам сцепляет свои руки в замок на столе.       – Я тоже думал насчёт завтрашнего дня, – кивает Антон, кладя на стол листочки. – Раз у них не получилось до свадьбы, то во время церемонии сделать это – последний шанс. Какое-нибудь покушение, что-нибудь. Но императрицу до сих пор не отравили. Ваших рук дело? Вы нашли ещё кого-то из заговорщиков?       – Да, – герцог одобрительно опускает уголки губ и кивает, – мы с князем нашли. Раскрыв одного, мы наткнулись ещё на нескольких. Мы намерены начать штурм одного поместья, где, мы предполагаем, прячутся заговорщики.       Антон облегчённо выдыхает.       Его глаза, такие прекрасные сейчас в свете от свечей, мечутся по столу. Видно, раздумывает.       Облизывает свои прекрасные губы. Такие нежные, Арсений точно запомнил.       – Я бы штурмовал именно тогда, когда они не ожидают от Вас активных боевых действий. Как во время самой церемонии, а лучше всего – во время подготовки к свадьбе. Ясное дело, и жених и невеста готовятся у зеркала, самый внезапный момент.       – Интересно, Паша пришёл к тому же, – хмыкает герцог, и Антон вдруг поднимает взгляд.       – Ой, простите. Я лезу не в своё дело.       – Перестань, – по своему обыкновению машет рукой Арсений, как он это делал и с Томасом, и с Пашей, с Димой, самыми приближёнными к себе. И в момент он осознаёт, его не пугает такое сближение с этим слугой. – Волнительно за церемонию.       – Ну, понятно, – кивает Антон, – там ведь будут достопочтенные гости?       – Там будет много маленьких детей.       Антон вновь наталкивается на что-то новое. Как будто это что-то скрыто от посторонних глаз за очень крепкой стеной. Что-то неведомое и прекрасное.       Арсений смотрит на него и это вновь трогает.       – Вот оно что, – шепчет Антон и отталкивает к герцогу небольшую стопку бумаг. Тот тянет руку и едва касается пальцев Антона, когда забирает бумаги.       – Думать про завтра вообще не хочется, – делится мужчина, не сводя глаз с Антона. – Хочется смотреть на тебя.       – Милорд, – Антон уводит взгляд и краснеет. – Не нужно.       – Позволь мне. Пожалуйста, – он протягивает руку ближе к ладони монетчика.       – У Вас завтра свадьба, – но Антон не убирает руку, ощущает на себе трепетное касание. Арсений перебирает пальцами, берёт ладонь Антона в свои руки, сжимает совсем мягко.       – А сейчас мы только вдвоём, – тихо шепчет он, глаза его пристально смотрят на Антона, а голос хриплый от охватившего его безумства. – Скажи, почему я вновь и вновь очаровываюсь тобой?       – Я должен знать? – Антон опускает глаза, смотрит на их руки. Герцог гладит его большим пальцем.       – Я хочу тебя, – звучит совсем осторожно. Совсем не в развратном смысле.       Звучит так хорошо и правильно.       Так сладко и нежно, что Антон учится дышать заново.       Стены давят, буквально отбирая последние крупицы воздуха.       – Не хочу погрязнуть в Вас с концами, – выдавливает Антон и сглатывает отчаяние, колючее и противное. Он поднимается из-за стола и склоняется, как положено. – Мне пора, прошу, не сочтите за грубость.       – Я так желал снова тебя поцеловать, – Попов встаёт вслед за ним, задвигает свой стул, немного приближается к Антону, – хотел прикоснуться губами к твоей шее. Целыми днями хочу касаться тебя.       В зелёных глазах пламя, свет, что ярче солнца. Губа монетчика дрожит.       Герцог живо приближается к нему, берёт его за плечо и прислоняется своими губами к его тёплым губам.       Антон зажмуривается, отвечает на его поцелуй, но по его щеке течёт слеза.       – Позволь мне быть нежным с тобой. Позволь ласкать тебя, – шепчет мужчина, прикрыв глаза; проводит пальцами по мокрой щеке монетчика, выдыхает и вновь касается Антона губами. – Позволь тебя любить.       – Милорд… – приятный озноб пробирает Антона.       – Ты такой гордый, – шепчет Арсений ему в щёку, – такой прекрасный. Ты меня хоть немного чувствуешь?       – Да. Да, я чувствую, – Антон признаётся и сам тянется вниз, к желанным губам. Их свободные руки сжимают друг друга.       Сердце Антона слепо кричит, что сейчас – замечательно. Сейчас хорошо, и так и должно быть.       Антон отстраняется и облизывает губы.       Завтра свадьба.

~

      Парикмахеры приводят волосы Ольги в порядок, создают красивую причёску сразу вдвоём; служанки осматривают платье, разглаживают ткань.       Белое кружевное корсетное платье выглядит роскошно. Оно приготовлено на кровати, сияет в лучах солнца, проникающего в покои, а нежная прозрачная фата лежит на столике рядом с ним. Белоснежная тюлевая пышная юбка выглядит ещё более воздушной в сочетании со сложной вышивкой, которая украшает её.       Рядом с платьем на красивой подушке – корона. Над ней трудились лучшие ювелиры империи. Ольга смотрит на сияющий символ власти.       – Здесь нужен пробор, – делятся друг с другом парикмахеры.       – А вот эту прядь на твою сторону.       – Вы в этом платье просто очаровательны, Ваше Величество, – кланяется одна из служанок, вспоминая примерку, и за ней кланяются остальные.       – Да, Вы прекрасны!       – Вы будете лучшей невестой.       – Благодарю, милые мои, – улыбается императрица и кокетливо ведёт плечом.       Арсений в своих покоях смотрит в зеркало, пока Дима поправляет воротник его дорогого пиджака.       Паша стоит у зеркала и смотрит то на отражение, то на жениха.       – Нигде не жмёт? – переспрашивает Дима и проглаживает на плечах. Тоже смотрит в зеркало, оценивая работу.       – Идеально, – дёргает уголком губ герцог и крутится. Паша одобрительно хмыкает.