The Poet and the Muse

Наруми уже успел отдышаться и теперь пил воду небольшими глотками. Влажная футболка остыла и начала неприятно липнуть к спине. Справедливо рассудив, что в гордом одиночестве он волен делать всё, что вздумается, Наруми стянул майку и приложил к лицу. Он не собирался сегодня торчать в зале, но постоянно работающий мозг надо было занять чем-то отстранённым. — Лучше бы я в игрушечку поиграл, — печально заключил капитан, разглядывая своё лохматое отражение в здоровенном зеркале напротив. Но игры не отвлекали. Отвлекала работа и в какой-то степени тренировки. Уж чего-чего, а трудностей и серьёзных решений капитан никогда не боялся. Если только эти трудности не носили летних сарафанов. Сражаться с гранд-кайдзю и то проще, чем иметь дело с женщинами. А зачастую и безопаснее. Снова поймав себя не на тех мыслях, которые следовало бы обдумывать, Наруми кинул майку на мат и провёл растопыренными пальцами по волосам, убирая их назад. За этим важным занятием его и застал Кафка, просунувший голову в приоткрытую дверь. — Простите за вторжение, капитан. Разрешите обратиться? — Что ты здесь делаешь, Хибино? — За помощью вашей пришёл. Могу войти? — Заходи, — для разнообразия было приятно иметь дело с человеком, осознающим разницу положений. — Сэр, я разговаривал с замкомом Хошиной, и он мне посоветовал обратиться к вам. Наруми смерил собеседника тяжёлым взглядом. — Что этот коротышка задумал? — Не такой он и коро… — Ближе к делу! — Да, сэр! Это не он задумал, а я! — Кафка вытянулся во весь рост и приложил ладонь к виску. Хорошо хоть каблуками не щёлкнул. — Нам нужно использовать все доступные ресурсы, чтобы подготовиться к новой атаке девятого. — Говори, — заинтересовался Наруми. — Я перепробовал все техники, которым научился у Хошины-сана, но этого оказалось недостаточно. Мой восьмой в ярости значительно сильнее, но я боюсь не справиться. Боюсь, что он возьмёт верх. Научите меня контролировать эту ярость. У Вас один из сильнейших костюмов, сделанный из агрессивного кайдзю. Уверен, что никто не справится с этим лучше вас. Наруми посмотрел на Кафку как на букашку, внезапно увеличившуюся до человеческих размеров. — Ты считаешь, что можешь просить меня об одолжении? — с искренним любопытством капризного ребёнка уточнил он. — Ну… Я хочу эту штуку победить. Вы разве нет? — несмотря на то, что он был старше капитана, почувствовать себя жалким это не помешало. Наруми молчал, что-то обдумывая, пока Кафка тихонько наблюдал за ним. Они встречались лично всего несколько раз. И никогда раньше не разговаривали. О капитане в Силах Обороны ходили разные, порой совершенно невероятные слухи. Ему приписывали едва ли не всемогущество. Кафка из любопытства попытался осторожно расспросить товарищей и командование. Ребята из третьего дивизиона, в силу традиционного соперничества и даже локальной вражды с первым, говорили, что у Наруми невыносимый характер. Он заносчивый, самовлюблённый и эгоистичный. При этом они же с неохотой признавали, что на поле боя, находясь рядом с капитаном, чувствовали себя куда уверенней и, можно сказать, даже в безопасности. Капитан Аширо в принципе отказалась обсуждать коллегу, укоризненно бросив: «Тебе что, заняться нечем? Давно за нарушение субординации не получал?» Хошина-сан растянул в спокойной улыбке тонкие губы: «Наруми-сан отличный боец и очень сильный человек. Своеобразный, конечно, но сильный. На него можно положиться, в известной степени». Кому эта степень известна, он при этом уточнять не стал. Кикору же и вовсе отмахнулась: «Он тебе не по зубам. Даже восьмому». Достоверно большинству бойцов было известно только то, что капитан был самым молодым человеком, получившим это звание. И далеко не все были довольны его назначением. Люди делились, по преимуществу, на два типа: тех, кто не чаял в капитане души и смотрел на него с восхищением, и тех, кто его недолюбливал с разной степени откровенностью. Правда, последние тоже со скрипом признавали, что Наруми Гэн талантлив. Уж явно не за красивые глаза он получил своё звание. Хотя глаза тоже были весьма примечательны. Не на одном Хибино отражался прямой и длительный контакт с кайдзю. У капитана не было видно чешуи, зато радужные оболочки имели странный рисунок. Кафка не сразу это понял, ведь пялиться на обнажённый торс было менее неловко, чем в глаза старшему по званию. «Интересно, что он видит этими глазами?» — вертелось в голове. «Уверен, об этом тоже немало легенд сложили». — Ладно, — наконец произнёс капитан. — Я согласен потратить на тебя немного времени. Проверю кое-что. Кафка сглотнул. Как-то уж совсем нехорошо Наруми улыбнулся. Ждать слишком долго не пришлось. Лаконичное «Серьёзно?» высветилось на экране через пару часов. На это сообщение, как и на все предыдущие, Наруми не ответил. За последние четыре дня переписка с Кикору, если её можно было так назвать, выглядела как монолог. «Сердишься?» «Не сердись». «Да что я такого сделала?» «Ну, наори на меня, что ли?..» «Гэн, ты ведёшь себя как ребёнок». Это уже было совсем наглостью. Чья бы мелкая корова посмела его поучать! Наруми думал, что, не дождавшись ответа, она уймётся, но он девчонку явно недооценил. Ему бы давно понять, что тактика игнорирования действует на неё совершенно обратным образом, но для этого нужно было попытаться понять, а делать этого совершенно не хотелось. Она словно не понимала проблемы, не видела в произошедшем ничего примечательного. Отказывалась призвать, что у её необдуманного поступка были последствия не только для неё самой. А в самом деле, что такого произошло? Ну, подумаешь, поцелуй. И тот неудачный, даже говорить не о чем. Ладно бы первый – но тоже нет. У Кикору, конечно, всегда было мало времени на такие глупости, как мальчики. Но гормонам не объяснишь, что у тебя много уроков, и ещё нужно научиться убивать монстров размером с многоэтажку. Поэтому, когда ей понравился одноклассник, Кикору быстро и без церемоний предложила ему встречаться. Парень, обескураженный самоуверенностью и деловым подходом, согласился. Но это оказалось совсем не так весело, как она думала. Говорить с ним было не о чем, гулять скучно, а целоваться… Никак. Шиномия понимала, что всё должно быть совсем не так и быстро разочаровалась. Эксперимент по построению отношений был безвозвратно свёрнут. А потом стало не до любовной ерунды. Откровенно говоря, и сейчас было уж точно не до неё. Но проклятые гормоны снова решили не спрашивать свою хозяйку. Поцелуй с Наруми был другим. От самого факта, что она соприкоснулась своими губами с его, сердце пускалось в бешеный галоп, дыхание учащалось, а лицо заливал румянец. Сколько бы Кикору себя не уговаривала, что в этом нет и не было ничего особенного, её тело так не считало. Тем вечером, когда Кикору прижалась спиной к резко захлопнутой двери спальни, она ощущала самое настоящее возбуждение. Длилось оно не слишком долго – справиться с такого рода «проблемами» можно было только одним способом. А потом, получив разрядку, Кикору убедила себя в том, что акция была единоразовая и больше тут и думать не о чем. Вот только на сообщения Гэн не отвечал. Значит, он явно думал об этом. И явно не то же, что она. Кикору услышала, как за дверью «блямкнул» телефон – её сообщение было доставлено. Выждав минут пять и, ожидаемо, не получив ответа, она решительно постучала. Все эти четыре дня она могла и позвонить Наруми, и, в конце концов, дойти до него ногами, как сегодня, но никогда не опускавшая голову гордость заставляла делать хорошую мину при плохой игре – писать сообщения и прикидываться спокойной, кода хотелось закатить первостатейную истерику. Вместо этого она бегала. Благодаря тренировкам с капитаном это уже в привычку вошло и, надо сказать, отлично помогало восстанавливаться после больницы и держать тело в тонусе, а мысли в относительном порядке. Наруми открыл дверь и молча оглядел гостью с ног до головы. Вид у него был одновременно мрачный и немного нелепый. Серая худи, явно на пару размеров больше, чем нужно, была даже на вид уютной. На носу красовалась полоска лейкопластыря. Кикору невольно вскинула брови и указала тонким пальцем на пластырь. — Это что? — А сама не видишь? — огрызнулся Гэн. — Хорошо, спрошу по-другому – это почему? — О смартфон ударился. Не таращись так, просто телефон на лицо упал. С тобой что, такого не было никогда? — Если я скажу «нет», поверишь? — Нет. Чё пришла? — спросил он настороженно, но от двери отошёл, пропуская девушку внутрь. — Ну и бардак же у тебя, — присвистнула Кикору. — А я тебя в гости не звал и мнения не спрашивал, — обиженно буркнул Наруми. — То есть меня ты динамишь, а Кафку нет, и теперь у вас какие-то секретные тренировки? — без предисловий начала Кикору. — Судя по всему, не такие и секретные, — Наруми поморщился и устало потёр глаза указательным и большим пальцами. — Ты скандалить пришла? Тогда сразу уходи, мне есть чем заняться и так. — Да не скандалю я, — тон пришлось сбавить и претензию в голосе приглушить. — Просто я не понимаю. Кафка тебе даже не нравится. — Ага, и стал нравиться ещё меньше. Напомни мне завязать узлом его длинный язык, — капитан сдвинул брови недовольно. — Не понимает она. Именно потому, что он мне не нравится, с ним будет куда проще, чем с тобой. И этот оборотень может то, что не можем ни мы с тобой, ни кто бы то ни было ещё в Силах Обороны, это во-первых. Я имею право распоряжаться своим временем как мне захочется, не советуясь с тобой, это во-вторых. — Гэн несколько долгих секунд изучал надутые губы ученицы, пока она не прикусила нижнюю, заметив взгляд. — Ну, и он целоваться не полезет. По крайней мере, я надеюсь. Это в-третьих. Лицо Кикору плавно, но стремительно заливала краска, отчего зелёные глаза девушки казались ещё ярче. — То есть, ты меня правда избегал? Не был занят, и поэтому не отвечал, а просто читал мои сообщения и не считал нужным ответить? — уточнила она, хотя сама прекрасно знала ответ. В прошлый раз, когда Наруми не отвечал, она себе места не находила. Сейчас был явно не тот случай. — Я тебя не избегал, а просто не знал, как с тобой разговаривать, — неохотно признался Гэн. — Это из-за того, что мы целовались? Ты что, подросток? — Мы не целовались. И подросток здесь ты. Никакой проблемы не видишь? — Не вижу, — с вызовом заявила она, нервно постукивая ногой по ковру. — Хорошо, это я тебя поцеловала. Не делай вид, что это прям событие. Можно подумать, тебя никогда раньше девушки не целовали. Гэн выдохнул: — Мы не в сёдзё-манге, Кикору. А я не романтичный и всёпонимающий парень. Я твой командир, наставник, руководитель, если хочешь. А твой глупый поступок ставит нас обоих под удар. — Мой командир — капитан Аширо. Не помню, чтобы я окончательно переводилась в первый дивизион. А что до наставника... Если проблема в этом, ты просто можешь перестать им быть. Наруми посмотрел на Шиномию с недоумением и на всякий случай отошёл на пару шагов так, будто она не девчонка, а дикий зверь, от которого можно ожидать чего угодно. — Ты говоришь, что готова отказаться от тренировок с лучшим в своей области профессионалом из-за того, что собралась с ним за ручку гулять? Этот прямой вопрос был очень неприятным, но отревзил. Взгляд капитана стал ледяным и испытующим. Кикору почувствовала себя так, будто её снова с приличной высоты скинули. Как она могла нечто подобное не то что вслух произнести, а даже подумать? Если бы это услышал отец... Краска резко отлила от лица, и теперь оно стало цветом похоже на стену позади Кикору. — Нет, — выдавила девушка, не зная, куда деть руки. — Я так и подумал, — с облегчением улыбнулся Гэн. — Как ты себя чувствуешь? — Прямо сейчас — ужасно. Но если ты про физическое состояние, то вполне ничего... — Отлично. Одновременно тобой и Хибино я заниматься не собираюсь, поэтому пока обойдёшся без моего чуткого руководства. Взгляд Гэна больше не пробирал мурашками по спине и странный рисунок на радужках его глаз перестал гипнотизировать. Это был хороший знак. Жаль только у Кикору были трудности с пониманием намёков. — Хорошо, — обманчиво-послушно произнесла она, сцепляя за спиной пальцы. — Ещё одна ма-а-аленькая вещь, и я больше не надоедаю своему наставнику глупым поведением. Она, не отводя взгляда от лица Наруми, мягко приблизилась. Сам же капитан превратился в комок нервов, прекрасно понимая её намерения. Часть его рационального существа требовала немедленно остановить нахалку, но была и другая, обычно достаточно неплохо контролируемая часть — азартная и любопытная — которая прямо сейчас требовала просто отпустить ситуацию. Несмотря на всё ранее сказанное, капитан очень хотел поддаться именно второй части своей натуры. Он любил игры, так почему бы и сейчас не поиграть? Кикору смотрела на Гэна снизу вверх, и чёртики в её глазах не предвещали ничего хорошего. Хотя, конечно, это с какой стороны посмотреть. — Один настоящий поцелуй. И дальше тренируй кого хочешь, я пока в качалке буду торчать. Обещаю не мешать и больше ни слова не сказать об... О том... О том, что сейчас будет. — Один, — строго, как ему казалось, произнёс Наруми. — Настоящий, — настойчиво напомнила Кикору. — И всё? — И всё. Девушка, явно робея, положила ладони на широкие плечи и привстала на носочки. Как в ней сочетались самоуверенность, напор и девичья застенчивость, оставалось только гадать. Капитан, стараясь не делать лишних движений, терпеливо ждал, когда Кикору решится. — Нет, — покачала головой она, — снова получается, что это я тебя целую. Наруми, повинуясь азартной части себя, медленно обвил рукой тонкую талию и притянул девушку к себе. — Довольна? — Почти. На этот раз первым был Наруми. Он накрыл мягкие губы, намереваясь поцеловать девушку так, чтобы она не смела потом сказать, что поцелуй был не настоящим. Ну, и проучить, конечно. Смело запустив язык ей в рот, он ожидал, что Кикору растеряется или, может, даже отстранится. Но ему бы уже давно понять, что такой подход действует на неё ровно обратным образом. После секундой паузы Кикору ответила и уже куда решительнее ухватилась за плечи капитана и так выгнулась, что растерялся уже он сам. Контроль утекал сквозь пальцы в буквальном смысле — он не заметил сам, как прижал её так крепко, что пальцы буквально впились в податливое тело. Совсем не до шуток стало, когда он почувствовал возбуждение и только теперь поспешил разжать руки. Кикору тоже это почувствовала и не смогла скрыть — выражение её лица говорило само за себя. — Прости, я... — Наруми запнулся и замолчал. Но Кикору вовсе не выглядела напуганной или встревоженной. Её порозовевшие шёки и припухшие губы будили в капитане нечто, что он старательно и довольно успешно не замечал. До нынешнего момента. — Ну я и кретин, конечно... Наруми отступил от Шиномии и рухнул в кресло позади. Он прикрыл ладонью глаза и тихо рассмеялся. — Ты чего? — опешила Кикору. — Ты меня как мальчишку развела, надо же, — он продолжал улыбаться, всё так же прикрывая лицо ладонью. — Надо же. Не думал, что мной так легко манипуливать. — Я тобой не... — Да брось. Ты же умная девочка. Умная и наблюдательная. Влюбилась она, как же. Хорошо, я сам дурак и повёлся. Мучался ещё. Думал, как теперь быть. Даже хотел тебя обратно в третий дивизион перевести... Кикору в недоумении застыла где стояла, снова не зная, как справиться с руками. — Что ты хочешь, Кикору? Ко мне в отряд? Особого отношения? Славы? Шиномия открыла рот и тут же его закрыла, а затем, поняв, к чем он клонит, резко влепила капитану пощёчину, не задумываясь о последствиях. — Засунь себе своё особое отношение... Сам знаешь куда! Думаешь, я хотела от тебя что-то получить через... Через... Да ты!.. Она сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. Только что Шиномия Кикору ударила по лицу вышестоящего офицера. И это было вовсе не так страшно, если бы этот самый офицер минуту назад почти в лицо не назвал её... А кем? Шлюхой? Нет, не то. — Ты думаешь, я собиралась с тобой спать, чтобы добиться славы?! Ах ты самовлюблённый гад без капли эмпатии! Наруми бестолково хлопал глазами. Настала его очередь смотреть на девушку снизу вверх. Похоже, он серьёзно переборщил с предположениями. Но не может же она на полном серьёзе влюбиться? Это как-то слишком глупо для такой умной девушки. — Так ты чё, серьёзно? — осторожно переспросил он. — Да! И уже жалею! Гэн снова встал и осторожно протянул руку, чтобы коснуться её руки. — Какая-то дурацкая история получается, — невесело усмехнулся он. — Я сначала не понял, а потом как понял... Ну, прости. Ну, ладно тебе. Просто ты... Такая молоденькая и... Я, конечно, классный и ко мне часто девчонки липнут, но ты... — А я не девчонка? — Ты... Девочка. — Вас, мужчин, не поймёшь. То вам молодых подавай, а то нос воротите! Сколько же в ней было нарочитой взрослости, сколько мудрости не по годам. Сколько силы и стойкости. Примерно столько же, сколько наивности и неопытности. Как в том белом пионе. Красивый, гордый и крепкий снаружи, он был нежным и очень хрупким по сути. Проведи пальцами, чуть сожми, и он доверчиво рассыплется в руках. — Ты же... Тебе понравился поцелуй. — Да. Но я всё ещё старше тебя. — Это не мешает тебе меня хотеть, — Кикору упрямо наклонила голову. — Что, обратно в третий дивизион переводить? — Только попробуй! — Ну, тогда у нас проблемы.