The Poet and the Muse

Наруми, мрачный и всклокоченный, стоял в холле, заложив руки за спину. Кругами под его глазами можно было проиллюстрировать статью о вреде недосыпа. Пару дней назад в конце тренировки он вдруг сообщил: — Завтра я буду занят, можешь устроить себе выходной. Кикору повернула голову и удивлённо моргнула. — Что, прям вообще можно на тренировку не ходить? — Прям вообще, — кивнул Гэн. Кикору просияла искренней улыбкой. Сказать, что она устала — ничего не сказать. Когда Наруми пообещал заняться её обучением лично, он благоразумно умолчал о том, что это будет экспресс-курс «по выживанию». На третью неделю тренировок он наконец допустил её до сражений с небольшими кайдзю, которых то и дело отлавливали вдали от крупных городов. Набившая оскомину полоса препятствий оказалась отличным стартом. В очередной раз пришлось признать, что Наруми был прав. «А я говорил» — самодовольно произнёс он, когда у Кикору с первого раза получилось справиться с монстром в одиночку, без какой-либо помощи или поддержки. Разумеется, потом он снисходительно уверял ученицу, что это просто потому, что кайдзю был слабый, но факт оставался фактом: столкнись теперь Кикору с таким противником, справиться будет нетрудно. А потом и сам капитан перестал просиживать штаны за мини-приставкой, иногда отвлекаясь от игры, чтобы взглянуть, как у ученицы дела. Может быть он убедился, что она уже заслужила право тренироваться вместе с ним, а может просто сжалился и решил немного разнообразить ежедневную рутину. И буквально недавно от деятельного, но наблюдения, Наруми перешёл к спаррингу. У девчонки получалось лучше, чем он ожидал. Да и её унылое настроение явно стало меняться. Она расслабилась и даже смеялась шуткам капитана. Надо сказать, случалось это не слишком часто, в последнее время стало не до шуток. Но Кикору быстро поняла, что в его случае это вместо похвалы. Он никогда не говорил: «мололец», зато выдать что-нибудь забавное мог. Правда, несмотря на то, что она много тренировалась, Кикору ни разу не удалось ни врасплох спарринг-парнёра застать, ни по скорости удара с ним сравниться. Но парировать уже получалось гораздо лучше, чем она сама рассчитывала. Всё-таки Кикору злилась — разница в росте и физических возможностях была налицо. И ей никак не удавалось убедить саму себя, что выше головы не прыгнешь ни в прямом смысле, ни в переносном. Она должна. — Ты меня выше, ничего удивительного, что ты выигрываешь! — после очередного поражения как-то надула губы девушка. — Не хочу тебя расстраивать, — начал Наруми тоном, буквально кричащим об обратном, — но кайдзю обычно выше нас с тобой вместе взятых. Даже странно, что мне приходится о таких вещах напоминать. Ты, вроде, и до наших занятий это знала. Так что отговорка не прокатит. Он сделал приглашающий жест, и Кикору снова пришлось занять боевую позицию. Наруми поморщился: — В такой стойке ты не то что меня, даже Кафку-куна не уделаешь. Кикору пришлось изо всех сил следить за выражением лица, чтобы ничем не выдать рвущийся наружу хохот. — Ты тоже, — сдавленно выговорилась она. — Ты поняла, о чём я. Его альтер-эго меня скорее нервирует, чем радует. Но как человек он безобиднее младенца. — Неправда, — обиделась Кикору за товарища. — Он тоже без дела не сидит и сильно вырос, как боец. — Что я слышу? — Гэн даже брови вскинул, — Шиномия-чан за кого-то заступилась? Никак последние дни наступают. — Хватит издеваться и покажи, как мне встать, чтобы тебя победить. Разумеется, даже под чутким руководством капитана, следившего за её движениями, одержать победу и в этот раз не получилось. Свой законный выходной почти без угрызений совести Шиномия потратила на поход в кино и по магазинам. Она давно не видела друзей из своего дивизиона, поэтому проехала полгорода, чтобы купить очередную кофточку, которые уже просто некуда было складывать, но в хорошей компании. К вечеру вернувшись на базу и наконец проверив телефон, она обнаружила непрочитанное сообщение: «на завтра тоже отбой», и не на шутку взволновалась. Что могло такого произойти, что её мучитель... То есть учитель два дня её не гоняет? Кикору отыскала в контактах Наруми и нажала на вызов, но абонент оказался недоступен. Ну и что, казалось бы, занят человек, что переживать? Но Кикору переживала. В штабе командования Гэна не было, в его комтане тоже. Нервничая всё сильнее, она отправилась искать Кейджи-сана, но и он куда-то пропал. Обозвала себя дурой и истеричкой. Не помогло. Позлившись на себя вволю, Шиномия решила сменить обстановку и поехать туда, где не была уже довольно давно - домой. Её водитель не выказал удивления, когда она вызвала машину и попросила отвезти в дом родителей. Он почтительно открыл дверь, выпуская юную госпожу, и сопроводил до входа, где прислуга в полном составе вышла её встречать. Кикору досадливо скривила губы и хотела произнести какую-нибудь резкость, но сдержалась. Эти люди пришли ей помочь, а не напоминать о потере. За них это прекрасно сделает сам дом. Побродив немного по пустым комнатам, она наконец влезла в любимое папино кресло в гостиной. Незаметный молчаливый человек разжёг камин. В этом не было необходимости, в доме было тепло. Но сосущее чувство беспокойства, смешанное с тоской, не находило выхода и хотелось хоть какого-то уюта. Просидев так какое-то время, девушка достала телефон и снова позвонила Гэну. Он был по-прежнему недоступен. Тогда она написала человеку, который всегда поднимал ей настроение - Хибино Кафке. «Капитан считает, что младенец опаснее тебя» «Мина? 😱» «Нет, балда. Наруми!» «А, отлегло. Ну, может, он и прав. Младенцы тоже разные бывают...» «Не хочешь доказать ему обратное?» «Ты мне что, с младенцем драться предлагаешь? Если что - я пас 😲» Кикору рассмеялась и начала набирать новое сообщение: «Я домой приехала. Здесь неуютно. Даже камин не помог» «Закажи чего-нибудь вкусненького. Это помогает» «От чего?» «Да от всего! Я серьёзно, проверенный метод!» Обдумав эту мысль, девушка её отбросила — есть не хотелось совсем. Но разговор с другом отвлекал, и Кикору хотела написать что-то ещё. Набирала сообщение, перечитывала, стирала. Хотелось поговорить о какой-нибудь ерунде, но в голову лезли всё больше печальные мысли. Устав с собой бороться, она отправила: «А ты был на похоронах папы?» На другом конце, прочитав сообщение, Кафка вытаращился на экран. Да так, что сидевший рядом Ичикава посмотрел на него с немым вопросом. — Вот, — Кафка показал телефон. — Как думаешь, отшутиться или она серьёзно спрашивает? — Судя по всему, вполне серьёзно, — Рено озадаченно почесал бровь. «Был. А что?» «Да так. Много народу было?» «Конечно, все. Ты жалеешь, что не пошла?» «Нет», — отрезала Кикору и больше не писала. Спать она легла очень поздно, надолго зависнув в библиотеке отца. Она гладила по корешкам старые книги, явно любимые и часто перечитываемые своим владельцем. Некоторые из них Кикору открывала и листала. Отгибала уголки, вынимала закладки. Сама не понимая, зачем это делает. А проснулась она от звука сообщения: «Чё звонила?» С облегчением выдохнув, Шиномия решила не отвечать сразу. Ей было стыдно за собственное поведение. В самом деле, что за королеву драмы она тут развела? Обозвав себя дурой и истеричкой ещё раз, она выждала минут двадцать и всё-таки позвонила. Не дав Наруми задать какой-нибудь неудобный вопрос, быстро выпалила: — Выходной в силе? Капитан ответил, зевая: — Да, а что? — На кладбище съездить хочу, — Кикору постаралась скрыть разрывающие её эмоции. Или Гэн не заметил, или сделал вид, но переспросил, немного помолчав: — Одна? — Одна. — Так себе идейка. Хочешь, я Кейджи-сана пришлю? Кикору отмахнулась: — Он не дворецкий. Не отвлекай человека от работы. Я туда ненадолго. — Как знаешь. Так звонила-то чего? — Не бери в голову, — Наруми не мог её видеть, к счастью, ибо краска залила лицо по мочки ушей. — Ладно. Только не дёргай меня сегодня, окей? — Не стану. Она повесила трубку и довольно долго смотрела на погасший экран. Что-то было не так. До недавних пор молодые люди практически не общались. Они были в разных званиях, служили в разных дивизионах и только изредка поздравляли друг друга с большими праздниками. Можно сказать, сближение было вынужденным. Первое время Кикору испытывала к капитану что-то вроде уважительного раздражения. Потом эти два чувства разделились и иногда вытесняли друг друга. Позже примешалась злость то ли на него, то ли на саму себя и обида на то, что капитан превосходит её во всём, за что не возьмись. А сейчас изнутри глодала навязчивая мысль: «даже на похоронах моего папы был он, а не я!». То, что Шиномия отказалась идти сама, она прекрасно помнила. Только этим и удавалось заткнуть назойливый голосок в голове. Но не так было не это. Со спектром различных чувств, пусть и не самых приятных, можно было вполне мириться. Что-то ещё маячило на кромке сознания. Что-то, что никак не удавалось ухватить. Кикору сбросила некое подобие оцепенения, охватившего внезапно, и решительно встала — необходимо было одеться подобающе и заехать за цветами. Отец их не любил, и после смерти мамы в доме цветов не бывало, но Кикору была почтительной дочерью, наученной соблюдать условности так, будто это и правда важно. Считаешь ты при этом так сама или нет — значения не имеет. Не без труда отыскав среди платьев что-то чёрное, девушка убрала волосы в пучок на затылке и мельком глянула в зеркало. Было непривычно видеть себя такой. Длинные волосы были тяжёлыми и неприятно тянули голову назад. «Терпение и послушание» — напомнила она себе. Ехать было достаточно далеко - папа был похоронен на кладбище для военных, большом и помпезном. Шиномия была здесь за всю жизнь несколько раз. В самый первый — когда погибла мама. Потом когда отец хоронил товарищей. Это место ассоциировалось с потерями и бедой, поэтому приезжать сюда не хотелось. Она не поехала на похороны папы и не приезжала бы сейчас, если бы не большой пустой дом. В нём был алтарь для мамы, но не для него. Со смерти Исао она ни разу не приезжала туда, алтарь было некому устанавливать. Родители были похоронены вместе. Пройти через ворота тории мимо храма по аллее вниз. Идти недалеко, не заблудишься. Шиномия низко поклонилась серому камню и аккуратно положила паучьи лилии, контрастным пятном смотревшиеся на зелёной траве. Зажгла благовония. Традиции, мать их так... — Мам, пап, — тихо произнесла она, комкая в пальцах бумажный носовой платок, — ничего, что я без приглашения?.. Дурацкая шутка, знаю. Она надолго замолчала, изучая подол платья, собравшийся складками на коленях. Заговорила снова только когда несчастный платок был измят до такого состояния, что рассыпался в руках. — Пап, ты учил меня быть сильной. И видят боги, я такая. Прости, что не пришла тебя проводить. Никто не должен был видеть моих слёз, ты же понимаешь. И всё-таки кое-кто увидел. Он спросил, не буду ли я жалеть, что не была на похоронах. Я не жалею. А вот о том, что он увидел меня слабой — очень. — Она подняла голову, словно ища глазами лицо отца. — Почему ему можно было плакать, а мне нет? Я даже не могу никому сказать, что боюсь. Девятый меня до чёртиков пугает. Гэн ведёт себя так, будто ничего не боится, я тоже очень стараюсь. Но просто даже представить не могу, как буду справляться без тебя. Кикору всё-таки заплакала, позволяя слезам просто течь. Пытаться их вытирать, размазывая по лицу, казалось ей глупым и бессмысленным. Наедине с собой гордая юная госпожа могла позволить себе горевать. И она не лгала. Когда Наруми в день похорон застал её ревушей в кабинете отца, она готова была провалиться сквозь землю. При этом красные глаза самого капитана выдавали его с головой. Но, казалось, это волновало только Кикору. Странная мысль пришла ей в голову: а что, если он тогда не её искал? Что, если Наруми просто хотел побыть один? От неё почему-то стало легче. Как будто она не была одинока в своём горе. Кикору наскоро привела себя в порядок и направилась обратно к машине с желанием вернуться на базу и проспать остаток дня. — Ненавижу чёртовы сюрпризы, — сквозь зубы процедила она, разглядывая участливые лица друзей. — Что вы тут забыли? — Решили, что не можем бросить тебя одну в такой день, — серьёзно ответил Кафка. — Это в какой ещё? — В твой выходной, — нашёлся Ичикава. — Мы тебе вот, принесли. Парень протянул ей стакан с любимым апельсиновым бамблом. — Ладно, давай сюда. Вас капитан Наруми прислал? — Нет, — озадачился Кафка, — причём тут он? Мина сказала где тебя искать. — Что за сложные схемы? — пробурчала Кикору себе под нос и сделала глоток. На следующее утро мрачный и всклокоченный капитан уже ждал свою ученицу в холле. — Хорошо отдохнула? — спросил он бесцветно. — Спасибо, да, — Кикору не решилась добавить «твоими стараниями», очень уж не дружелюбный вид был у собеседника. — Рад. Больше отдыхать в обозримом будущем нам не придётся... У меня сюрприз, не отставай. — Ненавижу чёртовы сюрпризы... Он повёл девушку вовсе на туда, куда она думала. На этот раз и коридоры были другими, и пункт назначения. Они молча очень долго ехали вниз, и когда двери лифта открылись на тринадцатом подземном ярусе, сердце Кикору подкатилось к горлу. — Это то, о чём я думаю? — она сглотнула. — Да. Две ночи с этой старой железякой ебался... Прости, вырвалось, — Наруми потёр лицо руками, затем запустил их в волосы. Причина его растрёпанного вида стала кристально ясна. — Почти всё настроил под тебя. Осталось ещё пару моментов... Короче, теперь тебе нужно научиться с этой штукой управляться. И побыстрее. Они подошли к гигатскому резервуару, в коротый на временное хранение был помещён экзокостюм #4, легендарное оружие Шиномии Хикари, с коротым она уничтожила полчища кайдзю. Кикору сделала маленький шаг вперёд, потом смелее, пока не упёрлась обеими ладонями в толстое стекло. — Мама, — выговорила она заворожённо, — одолжи мне свою силу. Теперь я точно справлюсь. Наруми уже отдал приказ и техники приступили к процедуре извлечения почти готового костюма из жидности. Необходимые настройки были внесены лабараторными умниками под руководством капитана. Дело оставалось за малым — подогнать его под параметры Кикору. Ну, и пережить сопряжение, конечно. — Так ты из меня солдата Джейн для этого делал? — Никого я из тебя не делал. Просила тренировать — я тренировал. Надевай костюм и не мотай мне нервы, — отрывисто приказал капитан. Кикору решила не гневить судьбу и просто молча делала то, что велят. — Прости, — тихо произнёс Наруми, подключая костюм обратно к компьютеру для внесения последних правок. — За что? — удивилась Кикору. — Ой, не изображай. Я серьёзно... Кхм. Ладно. Возможно, будет больно. — Я готова, — она вздёрнула подбородок, принимая вызов.