На раз, два...

Такси медленно пробиралось сквозь снежную бурю, фары с трудом разрезали белую стену, что накрыла городок. Ветер завывал, как будто сам город был против моего приезда, а снег слепил глаза, накрывая лобовое стекло сплошным одеялом. Я сидел на заднем сиденье, сжавшись в комок и обнимая себя, будто это могло хоть как-то согреть. Печка работала на полную, но её жалкие попытки бороться с холодом были тщетными. Воздух в салоне был сухим, обжигающим, но откуда-то всё равно тянуло холодом. — Ну что, молодой человек, вам у нас понравится, вот увидите! — водитель говорил с энтузиазмом, не отрывая взгляда от дороги. Его голос был хриплым, но бодрым, как будто он сам верил в каждое слово, что говорил. — У нас городок-то хоть и маленький, а уютный! Тут и люди добрые, и природа красивая. Летом так вообще рай: лес, речка… Я кивнул, хотя он явно не ждал ответа. Смотреть на него было бессмысленно — глаза цеплялись за пейзаж за окном. Хотя «пейзаж» было громким словом. Белая пустота. Снег кружился в диком танце, а редкие силуэты зданий выглядели как призраки, едва различимые сквозь метель. — Да что я всё про лето, зима у нас тоже славная! Воздух чистый, как хрусталь. А уж какие закаты тут! Если фотографировать любите — вам будет где разгуляться, — продолжал водитель, весело стуча пальцами по рулю. — Ага, — выдавил я, прижимая руки к груди и пытаясь согреться. Куртка казалась тонкой, как бумага. Даже через неё пробирался ледяной воздух, и мои пальцы давно онемели. Водитель продолжал что-то говорить — о местных достопримечательностях, о своей дочке, которая тоже учится «в большом городе». Но я слушал лишь наполовину, мысленно возвращаясь к тому, как тепло было дома, как я обнимал Карину. Такси трясло на очередной выбоине, и я машинально натянул капюшон, словно это могло хоть немного защитить меня от непогоды, даже если я был внутри. — Вот увидите, молодой человек, у нас тут люди друг друга поддерживают! Да вы сами привыкнете, все новенькие у нас быстро обживаются, — бодро заключил водитель, глянув на меня в зеркало заднего вида. Я лишь крепче обхватил себя, уставившись в окно. Не думаю, что мне было важно привыкнуть. Пока я мог думать только о том, как согреться и дожить до утра в этом новом, промозглом мире. Такси тряслось, пока мы ехали по узкой заснеженной дороге за городом. Ветер стал ещё сильнее, завывая, как голодный зверь, а фары освещали только бесконечные сугробы и редкие кусты, искривлённые под натиском непогоды. Я уже давно перестал смотреть на часы — казалось, время здесь замерло, застряло вместе со мной в этой ледяной пустоте. — Ну вот и приехали, — наконец объявил водитель, медленно сворачивая к одинокому зданию, едва различимому в темноте. Его голос был всё таким же бодрым, будто он только что доставил меня на курорт. Я взглянул на место назначения. Это действительно была пустошь — вокруг не было ни души, ни звука, кроме бесконечного ветра. Одинокий фонарь освещал старую вывеску, которую я не мог прочесть из-за снега. Здание, к которому мы подъехали, выглядело массивным и мрачным, его силуэты терялись в метели. Я потянулся к карману, достал кошелёк и протянул водителю крупную купюру. — За такую поездку... это явно стоит того, — сказал я, чувствуя, как мои пальцы немного дрожат от холода. Водитель усмехнулся, мельком взглянув на сумму. — Да ладно вам, я к такому привык. Удачи вам, парень, да не замёрзните тут. Я коротко кивнул, подтянул молнию куртки до самого подбородка и, наконец, вышел из машины. Холод обрушился на меня мгновенно. Ветер сразу же проник под одежду, а снег тут же облепил лицо, заставляя щуриться. Я сделал пару шагов, чувствуя, как ноги проваливаются в сугробы. Сзади я услышал, как двигатель такси ревёт, и машина медленно скрывается в снежной пелене, оставляя меня одного. Я окинул взглядом пространство вокруг, но всё, что я видел, — это сплошная стена снега и хаотичные вихри ветра, которые безжалостно били в лицо. Воздух был морозным, резким, и каждое дыхание казалось болезненным. Я пытался рассмотреть хоть что-то, хоть кого-то, кто должен был встретить меня, как обещала мама, но метель превращала всё вокруг в белую пустоту. Ни огоньков, ни звука, ни следа жизни. Я стоял посреди этой снежной бури, чувствуя, как холод пробирается сквозь куртку, обнимая меня ледяными пальцами. Ветер завывал, словно издевался, а снег ложился на плечи и забивался за воротник. Мои ботинки скрипели в сугробах, но я не двигался — некуда было идти. Всё выглядело одинаково: бесконечная белая пустошь, словно я попал в другой мир. И вдруг я почувствовал лёгкое прикосновение к плечу. Оно было настолько неожиданным, что я вздрогнул всем телом и резко обернулся, сжав кулаки, как будто это могло меня защитить. Сердце бешено заколотилось, а в голове промелькнула мысль: "Кто это? Что это?" Передо мной стояла женщина. На фоне бушующей вьюги её фигура казалась почти нереальной, словно вырезанной из другой реальности. Она была среднего роста, одета в длинное пальто, которое каким-то образом оставалось совершенно сухим и чистым, несмотря на снег. Лицо у неё было спокойным, с мягкими чертами, а глаза смотрели прямо на меня, полные теплоты и лёгкого веселья, будто она знала что-то, чего не знал я. — Ты Егор? — спросила она, её голос звучал удивительно чётко, перекрывая завывания ветра, как будто вьюга сама смолкла перед ней. Я только кивнул, чувствуя, как напряжение медленно уходит, уступая место изумлению. И в этот момент всё изменилось. Словно кто-то щёлкнул пальцами или взмахнул рукой, и буря, бушевавшая вокруг, мгновенно утихла. Снег перестал падать, ветер исчез, и тучи, которые плотным слоем укрывали небо, начали расходиться. В первый раз за всё время я увидел, как лучи зимнего солнца пробиваются сквозь серую пелену, заливая всё вокруг мягким золотистым светом. Я снова огляделся, и у меня перехватило дыхание. То, что секунду назад казалось лишь маленьким домиком, едва различимым в снежной пелене, теперь оказалось величественным замком. Его башни устремлялись в небо, каждая увенчанная зубцами, а стены, украшенные замысловатыми резными узорами, сверкали инеем в свете солнца. Здание было огромным, и чем дольше я смотрел, тем больше деталей замечал: витражи, высокие окна, массивные двери с коваными петлями. Замок словно ожил, расправил свои каменные плечи, раскрываясь передо мной во всей своей внушительной красе. Я почувствовал, как моё сердце замерло, а потом снова забилось — быстро, гулко. Я даже не заметил, как женщина приблизилась ко мне, её взгляд оставался мягким и тёплым, словно она изучала мою реакцию. — Добро пожаловать в Хейлмур, Егор, — сказала она, и её голос прозвучал так, будто я действительно пересёк границу между двумя мирами. — Здесь начинается твоя новая жизнь.

***

Мы шли по коридорам замка, и я не мог избавиться от ощущения, что каждое его каменное ребро, каждая тёмная щель в стенах смотрят на меня с недобрым прищуром. Коридоры Хейлмура казались бесконечными, как извивающийся лабиринт. Полы из холодного мрамора, натёртые до блеска, отражали тусклый свет факелов, закреплённых в чёрных кованных держателях. Их пламя колебалось, отбрасывая на стены длинные тени, которые жили своей жизнью — казалось, что они шепчутся, смеются, едва заметно шевелятся в моём направлении. Воздух был пропитан сыростью и чем-то древним, будто здесь веками хранились секреты, тяжёлые, как камень. Окна, узкие и высокие, выходили в серую дымку, где едва можно было различить очертания леса или гор. Даже днём здесь было мрачно. Картины на стенах добавляли своей странности: на одних изображались сцены жестоких сражений, на других — обрядовые шествия с фигурами, лица которых закрыты капюшонами. Доспехи, стоящие вдоль стен, словно наблюдали за каждым моим шагом, готовые ожить, если я сделаю что-то не так. Мой чемодан забрали ещё у входа. Какие-то молчаливые фигуры в тёмных плащах подошли, вежливо склонились и унесли его, оставив меня с женщиной, которая встретила меня у ворот. — Меня зовут Саманта Роуз, — сказала она, уверенно шагая вперёд. — Я правая рука директора Хейлмура. Моя задача — следить за порядком и помогать студентам, особенно таким, как ты. Её голос был мягким, но в нём ощущалась сила. Я старался слушать, но моё внимание всё время ускользало к окружающему великолепию. На стенах висели картины — сцены битв, какие-то древние карты, портреты людей в старинных одеждах. Между ними стояли доспехи, сияющие в свете факелов. Я буквально шёл, задрав голову, и почти врезался в одну из колонн, когда Саманта повернулась ко мне. — Ты опоздал на начало учебного года, — сказала Саманта, пристально посмотрев на меня. Её голос был мягким, но в нём чувствовалась нотка упрёка. — Пара дней задержки — это не критично, но нам придётся скорректировать твоё расписание. Я едва кивнул, чувствуя себя немного виноватым. — Документы твоя мама подала ещё два года назад, — продолжила она, легко шагая по коридору. Её голос звучал спокойно, будто она объясняла мне что-то само собой разумеющееся. — Ты должен был начать учёбу вместе с остальными первокурсниками, но, как я понимаю, обстоятельства сложились иначе. Я не знал, что ответить, поэтому промолчал. Слова Саманты напоминали мне о долгих спорах с мамой и моих попытках отложить этот момент как можно дольше. — Теперь, когда ты наконец здесь, — она бросила на меня быстрый взгляд, — мы распределим тебя на третий курс. Это может показаться резким скачком, но, учитывая твою репутацию, я уверена, ты быстро наверстаешь упущенное. Её слова прозвучали с подчёркнутой серьёзностью, и я почувствовал, как у меня внутри что-то сжалось. Опять это имя. Опять ожидания. — Мою репутацию? — переспросил я, сбитый с толку. Она улыбнулась, уголки её губ поднялись едва заметно. — Твоя мама много рассказывала о тебе, Егор. И, конечно, не забывай, что ты внук Платона. Мы уверены, что его талант передался и тебе. — Не волнуйся, — добавила Саманта, заметив моё напряжение. — Здесь у тебя будет возможность проявить себя. Мы уверены, что ты быстро войдёшь в ритм. Я ничего не ответил. Имя деда вдруг зазвучало так весомо в этом месте, будто это был пароль, который открыл мне двери сюда. Саманта говорила дальше, рассказывая о программе, о том, как всё устроено в Хейлмуре, но я едва её слушал. Мои мысли метались между гордостью, недоверием и паникой. Внук Платона. Значит, все здесь будут ждать от меня чего-то невероятного. Но что, если я не оправдаю их ожиданий? Что, если... — Вот мы и пришли, — голос Саманты вывел меня из раздумий. Я остановился перед высокими деревянными дверями, украшенными резьбой. Она выглядела так, будто её делали несколько веков назад, но она была настолько ухоженной, что казалась новой. Саманта повернулась ко мне, её взгляд был спокойным, обнадёживающим. — Это твой класс, — произнесла Саманта, сжав ручку двери. Её взгляд был холодным, но в то же время проницательным, будто она оценила меня за доли секунды. — Здесь начинается твоя новая жизнь. Она нажала на ручку, и дверь медленно начала открываться. Я машинально сделал глубокий вдох, стараясь сохранить спокойствие. Тяжёлое полотно распахнулось, и я сразу почувствовал на себе напряжённую атмосферу. Внутри было просторно, но всё внимание сразу сосредоточилось на меня. Мягкий свет из высоких окон падал на длинные ряды старинных парт, за которыми сидели мои новые однокурсники. Их было около двадцати, и все как один обернулись ко мне, молча изучая. — Прошу внимания, — громко произнесла Саманта, заходя в класс первой. — Познакомьтесь, это Егор. Он теперь будет учиться вместе с вами. Комната была просторной, но её тёмные, словно закопчённые стены, казались живыми. Они дышали древностью, давили своей массивностью, и из-за этого помещение выглядело меньше, чем было на самом деле. Углы терялись в полумраке, и мне показалось, что там притаились тени, готовые выскочить при любом неверном движении. Свет из высоких, узких окон падал слабо, его пробивались через замызганные стекла, рассеиваясь мутными полосами на чёрно-коричневом полу. Лишь огромный камин в дальней части комнаты излучал хоть какое-то тепло. Его массивная каменная конструкция украшалась резьбой в виде химер, чьи пустые глаза смотрели в сторону. Огненные языки плясали внутри, но даже они выглядели тусклыми, словно угнетёнными атмосферой этого места. Тепло от камина едва доходило до центра комнаты, оставляя остальное пространство почти ледяным. Старинные парты, потемневшие от времени, располагались в идеально ровных рядах. На них лежали кожаные переплёты книг, некоторые из которых выглядели так, словно пережили не одно столетие. За этими партами сидели мои новые однокурсники — высокомерные подростки, их лица освещались мягким дрожащим светом камина и холодными бликами от окон. Каждое лицо было по-своему выразительным. Кто-то сидел, лениво облокотившись на спинку стула, словно этот момент для него был лишь очередным рутинным представлением. Один парень, с острыми скулами и недоброй улыбкой, усмехнулся, едва заметив меня. Его взгляд был пристальным, словно он уже оценивал, насколько легко меня сломить. Среди них выделялась девушка с длинными светлыми волосами, небрежно перекинутыми через плечо. Она прикрыла рот ладонью, но её взгляд, полный насмешки, выдавал её мысли. Её тонкая фигура и идеальная осанка делали её похожей на куклу из фарфора, но в этом изяществе было что-то острое, как нож. Моя спина напряглась, когда я почувствовал их взгляды. Это было не просто любопытство — их глаза смотрели насквозь, с холодным презрением. Это был взгляд тех, кто привык находиться на вершине и наслаждаться моментом, когда кто-то из "новеньких" падает в их глазах ниже нуля. Саманта шагнула вперёд, легко, будто ничего вокруг не имело над ней власти. — Познакомьтесь, это Егор, — произнесла она ровным голосом. Его звучание нарушило напряжённую тишину, словно удар колокола. — Он будет учиться с вами. Класс погрузился в тяжёлую, почти осязаемую тишину. В воздухе витало нечто гнетущее, словно сама атмосфера замка следила за каждым словом. — Он опоздал на два года, — продолжила Саманта, и в её голосе прозвучала строгая нота. — И теперь будет наверстывать. Её слова были произнесены безжалостно, будто она заранее предупреждала, что лёгкого пути у меня не будет. В тот же момент кто-то хмыкнул в дальнем углу комнаты. На грани слышимости раздался тихий шёпот, скорее похожий на издевательский смешок. Я напрягся ещё сильнее, чувствуя, как ледяной воздух словно проникает мне под кожу. — Посмотрим, как долго он продержится, — прошептал кто-то едва слышно, но слова всё равно резанули меня, как осколок стекла. Я заставил себя сделать шаг вперёд. Половицы скрипнули под ногами, и этот звук разнёсся эхом по комнате. На мгновение мне показалось, что даже каменные стены и горящие факелы замерли, прислушиваясь. Пламя в камине чуть дрогнуло, бросая тени, которые закружились по стенам, словно насмехаясь. Я чувствовал себя чужаком, игрушкой в руках этой ледяной комнаты и её обитателей. "Соберись," — сказал я себе. — "Ты здесь не для того, чтобы дать себя растоптать." Но легко сказать, когда двадцать холодных и насмешливых взглядов сверлят тебя, выискивая слабые места. Дверь в класс распахнулась с оглушительным стуком, словно кто-то пытался выбить её с петель. Звук разорвал напряжённую тишину, заставив меня и остальных студентов одновременно обернуться. В проёме появилась девушка — вихрь ярких красных волос, кожаной куртки и резкого дыхания, будто она только что бежала. Она ворвалась внутрь с такой стремительностью, что едва не врезалась в меня. Я успел шагнуть в сторону, чтобы избежать столкновения, но от её резкости у меня в голове мелькнуло ощущение, что передо мной — буря, которой не страшно ни пространство, ни правила. Её глаза, чёрные и глубокие, скользнули по мне, и я едва уловил в них проблеск удивления, прежде чем она резко отвернулась. — Ой! — выдохнула она, оступаясь, а её руки разжались. Стопка массивных книг с грохотом рухнула на каменный пол. Звук отразился от стен, словно эхом усиливая неловкость момента. Она опустилась на колени, торопливо собирая свои книги. Я отметил её острые черты лица, тёмные глаза, горящие странной смесью усталости и вызова. Но её губы были плотно сжаты, и никаких признаков улыбки или веселья на них не было. — Софья Воронцова, — голос Саманты разорвал напряжённое молчание. Она стояла с прямой спиной и холодным взглядом, которым будто вылепила ледяную статую в воздухе. Софья подняла голову, но вместо извинений или смущения в её глазах мелькнула едва уловимая неприязнь. Она выпрямилась, прижимая книги к груди, и лениво встретила взгляд Саманты. — Простите, мисс Роуз, — сказала она тоном, в котором не было и тени раскаяния. — Лестницы... они, знаете ли, не всегда дружелюбны. В классе послышались приглушённые смешки, но Софья, похоже, не пыталась никого развлечь. Её слова прозвучали скорее как колкая отговорка, чем оправдание. — Воронцова, — голос Саманты стал ещё холоднее. — Ваше отношение к дисциплине всё больше впечатляет. Однако раз уж вы здесь, вам будет поручено задание. Софья прищурилась, её взгляд на мгновение стал острым, как нож, но она быстро взяла себя в руки. — После урока, — продолжила Саманта, бросив взгляд на меня, — вы проведёте экскурсию для Егора. В этот момент Софья впервые посмотрела на меня по-настоящему. Её глаза скользнули по моей фигуре, оценивая, и на её лице появилось выражение, которое я мог бы назвать раздражением. Не скрытой насмешки, не веселья, а именно раздражения, как будто я был чем-то навязанным и ненужным. — И кроме того, — продолжала Саманта, игнорируя её реакцию, — вы поможете ему наверстать пропущенные два года обучения. Будете заниматься после уроков вместе каждый день, и это не обсуждается. Теперь в воздухе повисла тишина, тяжёлая, как свинец. Я почувствовал, как все взгляды вновь обратились ко мне, изучая и оценивая, но взгляд Софьи отличался. Он не был насмешливым, он был холодным, почти отстранённым. Она смотрела на меня так, будто я уже успел её разочаровать. — Конечно, мисс Роуз, — наконец произнесла Софья, но её слова прозвучали будто сквозь стиснутые зубы. Она медленно прошла к своей парте, её шаги были уверенными, но в них чувствовалась сдерживаемая напряжённость. Бросив книги на стол с громким стуком, она села и сложила руки на груди. Прежде чем отвернуться, она посмотрела на меня через плечо, и в её взгляде мелькнуло что-то вроде предупреждения. — Добро пожаловать в Хейлмур, — проговорила она холодно. — Здесь каждому найдётся место. Вопрос только в том, долго ли ты его удержишь. Её голос прозвучал как вызов, и я понял, что она не собиралась облегчать моё пребывание здесь.