Неизбежное столкновение

– He-elp!.. – второй раз зазвучал и оборвался голос. Отчаянье в нём подавилось бессилием. Леонид разрезал ночной, весенний ли, летний ли воздух. Его встречал лес из одинаковых или очень похожих деревьев, выставляющих на свет свои грубые, сморщенные стволы. Свет шёл исключительно сам по себе, не яркий, как волшебный свет крыльев фей, но позволяющий различать дорогу. На чёрном небе при этом так и не выступили небесные светила. Сквозь черноту не проглядывало даже белёсое гало, намекающее на спрятавшуюся за тучами луну. Это был не мёртвый, но отдалённый мир, принимающий редких гостей. Леонид ловко перепрыгивал корни под ногами. Благо, их было немного. Глухо приземляясь на спутанную траву, он торопился к низине. Низина переходила в тёмную, как клякса, воду. Перед Леонидом раскинулось озеро. – Help me anybody! – крикнул и закашлялся человек. На тонущего мужчину как будто ярко светила луна, которая по-настоящему всё ещё не показывалась: ещё одна причуда непонятного мира. Мужчина находился посередине озера. Ринувшись в воду, Леонид охнул от того, какая же она была ледяная! Он то и дело щурил глаза, не упуская из виду фигуру мужчины и сумасшедший плеск его рук. От воды, смешанной с кожным салом, скопившимся за недолгий сон (сон дома, на родной кровати) и выступившим от адреналина, и со сгнившими водорослями, пошло раздражение, которое пришлось перетерпеть. «Недалеко. Доплыву. Я должен доплыть!» – скомандовал себе Леонид. Он молил, чтобы мужчина не утонул, потому что нырять и доставать людей со дна он не умел, но сделал бы даже невозможное, лишь бы спасти человека! Сыграло роль всё: что Перегудов был советским человеком, гражданином лучшего в мире государства, где каждый обязан помочь товарищу, где честь и достоинство превыше всего, а общественное выше личного; что он – отличный спортсмен, хороший пловец и тренировался в бассейне «Лазурный», а уж плавать по-собачьи и по-лягушачьи он научился в дремучем детстве в одиночку и с дворовыми мальчуганами. Но осознание себя как героя у него отключилось. Леонид просто поступал, как велело ему сердце, отчаянно гоняющее кровь по заледенелым жилам, борящееся с подступающими судорогами и... наверное, с инсультом. Леонид был уже близко. Вокруг рыжего человека в чёрно-белой одежде расходились круги и лопались пузырьки пены. Человек открыл рот и на миг обратил взгляд в небо. Его руки работали, как лопасти. Эти «лопасти» позволяли ему держаться на воде, выигрывая перед паникой, но могли потопить Леонида. Если такое произойдёт, последний даже не успеет набрать в лёгкие побольше воздуха, а не снятая одежда станет грузом, тянущим на дно. Вплотную приблизившись к мужчине, Леонид крикнул: – Я повернусь! Держитесь за плечи! Не паникуйте! – What?! – крикнул в ответ тонущий. Новый страх в его голосе перекрыл прочий ужас. – Don`t unde... Он захлебнулся, кашлянул, последний раз неразумно взмахнул руками и сплюнул вместе со слюной озёрную воду. Из-за потрескавшихся от мороза губ показались вполне ровные, желтоватые зубы. Резцы – большие, почти как у Ляли, хотя чуть-чуть меньше. – Shoulders! – объяснил Леонид. Он думал, что умрёт от этого холода! Пока он бежал, была поздняя весна или было лето, бог знает что этого мира, было тепло, а вода оказалась, как зимой в проруби; впрочем, зимой в проруби всё-таки хуже. – Hold on the my shoulders! Don't drown me, okay? Человек угукнул, сказал «О–о» и вроде бы понял, о чём его просили. Леонид подплыл к нему, развернулся, пропустив волну между своей напряжённой грудью и майкой, и подставил плечи. Когда тонущий коснулся плеч, Леонид ясно ощутил и никогда в жизни не забыл страшное чувство, будто сгнивший в воде скелет кладёт на него костлявые руки и клацает челюстью, заставляя подчиняться себе. Он убедил себя в обыкновенности и безопасности едва не утонувшего человека и потянул его к берегу. Похожие друг на друга деревья и вообще деревья, надвигающиеся своей величиной, незнакомца поразили не меньше, чем советского мальчика. Он на миг сильнее сжал плечи спасителя, но тут же ослабил хватку и как бы извинился взмахом над водой. Обратный путь, ни много ни мало в половину озера, Леонид преодолел на удивление легко. У самого берега незнакомец слез, а Леонида только тут сковала судорога. – А-а-ар! – он упал на мель. Упёрся в песок. Его рука оставила вязкий, чёрный отпечаток на дурно пахнущем подобии песка. Под жёлтым песочным слоем практически везде проступал ил. – Stand up! – скомандовал незнакомец. Худой и нескладный, только что чуть не утонувший, он оказался в хорошей физической форме и легко подхватил мальчика. – Don't lie. Stand up! Тяжело дыша, Леонид придержался за одежду незнакомца. Тот поставил его ногу так, чтобы выпрямить её. Нога ещё пару раз дёрнулась, а потом судорога прошла. – Спасибо, – прохрипел Леонид. – Thank you. С этого момента двое пленников странного места говорили друг с другом на английском языке. Незнакомец осмотрелся. Оглянулся на озеро, назвав его проклятым местом. – Откуда здесь озеро? – спросил рыжий человек. – Я не знаю. Я заснул дома, а проснулся здесь. – Вы проснулись здесь, мистер? – Да. – Проклятое место, проклятое место... – повторил человек. – Проклятое место. – Здесь есть дом. Хижина, – Леонид вспомнил короткое слово «hut», вместо которого сначала вспомнилось почему-то много длинных, трудных и неуместных слов: «dwelling», «premises», «establishment», после них – «house», а потом уже «hut». – Пойдёмте. И они пошли вдвоём, слушая, как чавкает побывавшая в воде обувь незнакомца. Всё, что было на Леониде, превратилось в мокрое и грязное тряпьё, цепляющее на себя щепки и листья беспросветного леса. Ноги его болели. – Далеко ли идти? – спросил незнакомец, оглядываясь так, словно хотел видеть вокруг себя не лес, а что-то другое. Хотя почему «словно»? – Нет. Близко. Я услышал ваш крик из хижины. – Вы спасли меня. Благодарю вас... Ох, я вижу свет! – Это лампа. В хижине был свет. – Что ж, летим мотыльками на свет... – Тут незнакомец сказал такое, отчего все члены Леонида сжались. Мокрая и холодная одежда будто в насмешку прилипла к покрытому гусиной кожей телу. – Когда я упал в это озеро, я услышал рёв зверя по ту сторону озера. – Что?! Леонид заторопился. Конечно, в лесу могли водиться дикие звери! Как он раньше об этом не подумал?! Не к чему, чтобы волки или медведи обошли озеро и направились сюда. Что им стоит? Нюх-то у них есть. Голод не тётка. А тут две порции свежего мяса. Волки ходят стаями, а у медведя скорость – сорок восемь километров в час. – Я ничего не слышал. Надеюсь, потому что зверь был далеко. – Не думаю, что далеко, – поёжился незнакомец. – А кто ревел? Волк, медведь? – Нет, – склонил голову иностранец. Он причмокнул губами-бантиком, скосив их, как бы желая добавить: «Мне это абсолютно не нравится». Если бы Леонид взялся думать о мультфильмах, ему в первую очередь пришёл на ум Зелёный из «Тайны третьей планеты» с его боязливым суждением: «Всё это добром не кончится». Во вторую очередь он бы сокрушался от мысли, что в ближайшее время ему не доведётся смотреть советские мультфильмы и вообще всё пойдёт наперекосяк, даже если... даже когда он вернётся домой. – Волки и медведи ведут себя не так, – добавил незнакомец. – Заходите, – сказал Леонид, когда они вдвоём добрались до жёлтого от лампы, прямоугольного просвета двери – одного из двух источников света в округе. Вторым источником было окно смежной стены. – Благодарю вас ещё раз, – заходя в хижину, больше поклонился, чем кивнул головой человек. Речь его немного замедлилась, пока он осматривал хижину. Леонид в это время запер дверь. – Зверь был огромным. Я могу точно сказать, что он был больше медведя. Мой отец промышляет чем может, он хороший охотник, и я кое-что мыслю в охоте. В медведях так точно, и с уверенностью скажу, что это был не медведь. Иностранец выдержал паузу, наблюдая, справляется ли его спаситель с дрожью в теле. Убедился, что тот, дрожа от холода и страха, нашёл в себе силы успокоиться и начать переодеваться в сухое. Продолжил рассказ: – А волк... Это тем более был не волк. Потому что рык, – рыжий человек указал на своё горло, мокрое, с дрожащим кадыком, в рыжих веснушках, и провёл полукольцом из пальцев снизу наверх по горлу, – звучал сверху, из огромного и глубокого горла, а не из волчьей пасти. Я, кстати, никогда не видел волка. – Я тоже не видел. – В нашей стране попросту истребили волков. – Как это?! – Эта, возможно, ничего не значащая информация на какое-то время перекрыла страх и волнение Перегудова перед странным измерением. – Вот так. По рассказам отца и деда я, конечно, знаю про волков. Да только последнего не стало сто двадцать шесть лет назад. Подумать только, да?! Он загрыз несколько овец у фермера, ему и отомстили. Леонид пожал плечами. Ему в голову лезли две противоречивые цитаты: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать» и «А он что, виноват, что волком родился? Виноват?.. Не-ет, мил человек, это мы его обвиноватили, сами обвиноватили, а его не спросили. По совести это?» И пел об охоте на волков Высоцкий. – В любом случае мы правильно сделали, что ушли. А вы спасли мне жизнь. Леонид уже вытерся от грязи, трухи и переоделся. Иностранец тоже скинул с себя хлюпающую, тяжёлую одежду и начал переодеваться, округлив при этом глаза. – Эта одежда очень странная, я бы не хотел быть одетым в неё. Это будет неугодным Господу. Но одежда на вас куда более странная. – Обыкновенные джинсы, – пожал плечами Леонид. – Хоть что-то в этом мире обыкновенное. – Не скажите! Вы заблуждаетесь. – Извините, но самая странная одежда у вас, – отметил Леонид. Только что на незнакомце поверх белья сидели: тонкий сюртук, белая рубашка и брюки с растянутыми, проходящими через плечи подтяжками. В современной Припяти одевались явно не так. – Это моя одежда, – холодно ответил незнакомец и тут же потеплел, в то время как теплело его тело, везде, кроме впалого живота под выступающими рёбрами, покрытого веснушками: – Мистер... – Я не мистер, – выпустил смешок Леонид. – Меня зовут Леонид Перегудов. Можете называть меня Леонид. «Мистера» не надо. – Леонид? Вы русский? – человек с удивлением повёл рыжей бровью, а потом, внимательно присмотревшись к лицу спасителя, хлопнул себя по этой брови вместо лба. – Ну конечно вы русский! Я что-то, – одной рукой держа новую одежду, растопыренными пальцами другой руки он поводил туда-сюда перед своими глазами, – по лицу сразу не понял. – Да. Почти. Я из украинской республики. – Республики? – пожал плечами человек и натянул на себя футболку. С непривычки пожал плечами. – А! Понял. Вы говорите о Российской империи. – Нет, – недоумевал Леонид. – Почему? – Я понял, о каких землях вы говорите и даже помню, какие там губернии. Смешно только, что вы выдумали какую-то рес-пуб-ли-ку. Слушайте, неудобные вещи, мистер... Леонид. Наверное, мне нужно назвать своё имя? Разрешите представиться. Меня зовут Бронсон О`Брайен. – КАК?! Леонид так и сел на кровать, на которой недавно проснулся. Его снова как будто окатило ледяной озёрной водой. Вот так да! Тот самый Бронсон О`Брайен! Ничего не тая, не создавая интриги, Перегудов на вопрос «Что с вами?» открыто ответил: – Бронсон, мне иногда снились страшные сны. По видимому, вещие. Обычно про мой город, в котором поселились чудовища вместо людей, но один раз я видел женщину, которая просила вас спасти. Она назвала имя Бронсона О`Брайена. Неужели это вы?.. Тут настало время Бронсона округлить глаза и упасть на противоположную кровать. Леонид коснулся головы, пытаясь унять назревающую боль от мыслей: где это истребили всех волков, почему существование его республики так удивляет Бронсона, кто вообще такой этот Бронсон. Мистер О`Брайен попросил подробнее рассказать про сон. Леонид немного сбивчиво, вспоминая перевод слов, рассказал о странных, будто из будущего, фильмах, о тёмном фоне, о хлюпающей воде. О том, что поделился со своими снами с двумя людьми – своей леди и учительницей. – Ишь ты! – подивился Бронсон, из всего страшного более воспринимая позитивную любовь двух молодых людей. У Леонида кольнуло в сердце. Лика. Лика! Лика!!! Как он без неё? Как она без него?.. Бронсон мягким, от природы чуть с хрипотцой, голосом успокоил нового друга. А Леонид скучал по Лике и не понимал, каким образом очутился здесь, как именно загадочный Бронсон О`Брайен явился из вещего сна в реальность. – Как вы попали в озеро, Бронсон О`Брайен? – спросил Леонид. – Помилуйте! Никакого озера не было. Это самое странное! Здесь никак не может быть озера и не может быть леса. – Но ведь... Подождите... – Леонид переменил позу, и холод, и тепло, кусками разместившиеся по телу, слились воедино, возвращая своему хозяину какую-то психологическую целостность. – Я, кажется, начинаю понимать. Я был в своём городе, в своей квартире, а проснулся здесь, непонятно где. Вы тоже были где-то в своих родных краях. – Нет, родные края мы с семьёй покинули. Я плыл через океан. – Через океан... – загадочно протянул Леонид. – Через океан... – повторил он, представляя водную мощь. – И попали в озеро. Тоже в водоём. – Выходит, что так. Другого объяснения у меня просто нет. Полагаю, у вас тоже. Век бы не видать этого во-до-ё-ма! – впервые место страху уступила злоба. Бронсон злился за то, что странное место разлучило его с семьёй и, мягко говоря, поломало все планы. – Вокруг нас точно не Силлан и не Лоуэр. Я совсем не знаю этого места, и это пугает. А деревья? Вы видели деревья, мистер Леонид? – Просто Леонид, – с улыбкой поправил тот Бронсона. Улыбка тут же слетела с его губ: – Они какие-то неестественные и одинаковые. – Вот-вот! Вы тоже заметили! По крайней мере, они уж слишком похожи друг на друга. Чёрт! – выругался Бронсон, невольно засвистев. – Чёртово озеро! Да простит меня Бог за скверное слово, но тут в самом деле творится чертовщина. Я не знаю, что произошло. – Бронсон разволновался и, напугав подскоком Леонида, расходился по хижине. Лампа то там, то там лениво бросала блики на его рыжие и кое-где коричневатые, тёмные после воды волосы. Пол только и успевал трещать под его ногами, обутыми в найденные сухие ботинки. – Я был с отцом и матерью. Мы плыли на корабле навстречу новой жизни... Ночью мы услышали сильный толчок, проснулись, я вышел посмотреть, что случилось. Честно говоря, я зашёл не на свою территорию. Я зашёл на территорию богатых и знатных людей. Один джентльмен заметил меня и страшно разгневался, что я не на своём месте. Я подошёл к нему, не знаю, почему я не убрался восвояси (в контексте Леонид перевёл так для себя простое «go home»), а он посмотрел на меня презрительно и сказал: «Ты не из лучшей половины. Иди, откуда пришёл». Откуда... Пришёл... Я вспомнил родные края. Он скривился и повторил просьбу. Я тронул его за плечо. Не надо было этого делать. Он озверел и толкнул меня. Он не рассчитал силы, а я не удержался на ногах и, перекинувшись, упал прямо в воду. Поручни не спасли меня: я почти перекувырнулся, – Бронсон изобразил руками перевороты своего тела. – Это же покушение на убийство! – тут уж подскочил Леонид. – Он ведь не хотел. – Предумышленное, но всё же, – сказал Леонид по-русски. – Что? – Я хочу сказать, что этот джентльмен всё равно совершил преступление. Я не понимаю, как можно толкнуть человека! – Я оказался на его территории. – Мы все на одной территории! – вскипел Леонид. – На одной территории под названием Земля. Мы все люди и все равны. Никто не имеет права вышвыривать другого за борт! Вы хотели разобраться, что произошло на корабле. И только. Что бы там этот богач себе ни думал! – В мире хватает несправедливости, – резонно заметил Бронсон. – Я не сержусь на того, кто толкнул меня. Для меня играет роль, что он не специально скинул меня в воду. – Да, для следствия это тоже имеет значение. Смягчающие обстоятельства называются, – ядовито плюнул Леонид. – Гм. А я ведь правда мог умереть, если бы не попал сюда. – В каком смысле? – Я должен был упасть с высоты. – С какой такой высоты? – С палубы. Я бы разбился, падая вниз, а в озеро я упал с высоты не более трёх ярдов. – Ну и круизик! – сказал Леонид по-русски, перевёл свою речь и добавил: – Так, стало быть, вы хотите сказать, что плыли по океану? У меня в голове не укладывается, как вы могли находиться среди океана, но у меня нет оснований вам не доверять. – Да... Не более трёх ярдов, – всё ещё думал о высоте Бронсон. – Я хорошо плаваю, но меня швырнуло так, что я оказался под водой. Ну, вы понимаете: это как нырнуть, только ныряешь ты по своей воле, а тонешь по воле Господа. Я испугался и, верно, утонул бы, если б не вы. То, что я умею плавать, не умаляет вашего благородства, – кивнул мужчина. – Я не пострадал, кроме того что испугался и промок. А вы... Вы как себя чувствуете, Леонид? – Нормально, – вдохнул, выдохнул, закрыл глаза, и снова вдохнул и выдохнул Леонид. «Относительно нормально» – добавил он мысленно. Он дожил и весьма счастливо до эпохи интернета и до мемов, среди прочего – до «This is fine» с улыбчивой собакой на фоне горящего дома, но он, разумеется, ещё не знал, сколько проживёт, насколько удачно и вообще путается ли из престованной ситуации со своим перемещением, следующим после кошмаров. – Ночь такая тёмная... Она такой и была, – сказал Бронсон, повернув шею в сторону окна. – Когда я проснулся, здесь было так же тепло, – отметил Леонид. – Это хорошо. – Да. Согреемся. Я бы не отказался узнать, сколько здесь по Фаренгейту. Но скажу и без цифр: здесь неплохо. – Угу, – согласился Леонид. – Неплохо, ага. – И всё-таки я не понимаю, откуда здесь озеро! – Если б я понимал! Возникла пауза. Мужчины могли бы услышали пение сверчков, или тот же плеск воды, полный ночного умиротворения, но никакие звуки не посетили сырое, черновое место. Кто-то расчертил его на забытой бумаге, кто-то нарисовал его и был оторван от рисования, кто-то забросил свой проект. Быть может, существующий/ несуществующий юноша, который, говорят, когда-то въехал в город на осле, а, по свидетельству одного писателя, баловавшегося морфием, у него и осла-то никакого не было, скинув прядь со лба с терновым венком, в данный момент подходит к отцу и говорит: «Пап, ты забыл дорисовать одно забавное место. Ты будешь доделывать черновик или его можно выбросить?» На что отец ему отвечает: «Забавное. Право, забавное. Оставь. Спусти в мусоропровод нескольких гадких людей и пусть подумают о своём поведении. А я встречу своих поклонников и добряков. Черновик оставь, не выбрасывай». «Ладно, пап». Ну, не так кощунственно, не так гротескно, но около того. Мистер О`Брайен перемялся с ноги на ногу и наконец сел, но спокоен при этом не был. – Я хочу понять наконец, что случилось, где я и где остальные пассажиры! – воскликнул Бронсон. – Я не знаю. Простите. Я, к сожалению, не могу вам сказать, где пассажиры вашего судна и где ваша семья. Может быть, всё на том же судне, если исчезли только вы. Я живу в СССР, в Украинской республике, в Припяти. Никакого океана рядом нет. Ни Тихого, ни Атлантического, ни Северно-Ледовитого, ни Индийского, ни даже Южного. Рядом река Припять, Киевское водохранилище. Днепр. Но никак не оке... Объяснить дальше Леонид не успел. Бронсон побледнел, согнулся пополам и потерял сознание. – Бронсон! – закричал Леонид, подхватывая его. – Что случилось, Бронсон?! Очнитесь! – последнее слово добавил на родном языке. Леонид подбежал к чайнику, выплеснул воды в ладонь и похлопал Бронсона по щекам, стал тормошить за плечо. А его самого как будто обволакивала тёмная ледяная вода, явившаяся из сна в явь, и кудрявая рыжеволосая женщина с двумя детьми просила спасти Бронсона О`Брайена.