Зимнее бедствие

- Ваше высочество, вам пришло письмо от Кейла Хенитьюза Альберу невольно съежился. Это был довольно напряженный весенний день, трудный сезон для него, несмотря ни на какие трудности, и он действительно не с нетерпением ждал обычных угроз Кейла никогда не возвращаться. Его всё более сложные эмоции по отношению к нему делали это еще более неприятным, и поэтому он послал своей тёте натянутую улыбку. - Положи это на мой стол На лице Таши появилось странное выражение, когда она повиновалась. - Это адресовано не вам, Ваше высочество Альберу по-совиному моргнул, отложил перо и, наконец, взглянул на конверт, который принесла Таша. Как она и сказала, в письме отсутствовал обычный излишне агрессивный почерк имени Альберу. Вместо этого оно было адресовано на вымышленное имя, которое он дал Кейлу. - ...о Хорошо, что он рассказал Таше об этих делах, иначе письмо могло вообще не дойти до него. Он взял его, и странное неловкое чувство наполнило его, когда он осторожно извлек письмо из конверта. Часть его не могла действительно представить, чтобы Кейл отправил письмо, в котором не было явных угроз, но также он не мог представить, какие проблемы могли быть у Кейла с "Бобом", чтобы так угрожать ему. Его сердце испуганно сжалось, когда он подумал, что, возможно, Кейл разгадал его обман. [ Дорогой Боб, Надеюсь, у тебя всё было хорошо. Здесь всё почти так же. Пожалуйста, не стесняйся выбросить это письмо, если оно причиняет тебе дискомфорт. Я потратил некоторое время, чтобы привести в порядок мысли в саду, и подумал о тебе. Должно быть, трудно работать во дворце в таком юном возрасте. Надеюсь, ты уделяешь должное время отдыху. Если там когда-нибудь станет слишком трудно работать, тебе всегда будут рады в поместье Хенитьюз. Признаюсь, я действительно не знаю, что сказать. Мне было одиноко с тех пор, как ты уехал. У меня никогда не хватало смелости сказать тебе, пока ты был здесь, но я считал тебя другом. Я говорю это не для того, чтобы надавить на тебя, я просто хотел выразить, что я чувствую по поводу нашего совместного времяпрепровождения. Независимо от того, чувствуешь ли ты то же самое, я хотел поблагодарить тебя. Ты был рядом, когда я нуждался в друге. Вероятно, это не очень много значило для тебя, но это было важно для меня. Если ты не возражаешь, я хотел бы иметь возможность время от времени обмениваться с тобой письмами. Если это слишком сложная просьба, я полностью понимаю и больше не буду затрагивать эту тему. Я скучаю по разговорам с тобой, но это мое собственное эгоистичное чувство. Мне жаль. Я знаю, что это письмо дерзкое. По всей вероятности, ты оставался рядом со мной только из-за моего статуса. Я понимаю, что моя просьба могла поставить тебя в затруднительное положение. Пожалуйста, откажись, если это трудно. Клянусь именем своей семьи, что я никогда бы не держал на тебя зла за это. Я просто прошу тебя, пожалуйста, ответить вообще, даже если это всего лишь отказ. Боюсь, что мне неловко ждать ответа, который никогда не придет. Я прошу прощения за настойчивость в этом вопросе, но это важно для меня. Я надеюсь, что ты здоров и что твои дни наполнены счастьем. Я с нетерпением жду твоего ответа, независимо от того, как ты решишь ответить на мой запрос. Для меня ты всегда будешь ценным другом. Спасибо, что нашёл время прочитать это. С уважением, Кейл Хенитьюз ] Кто бы поверил, что это написано девятилетним ребенком? Альберу мог видеть места, где его рука колебалась, и он задавался вопросом, действительно ли это первый черновик. Несмотря на это, это было ужасно красноречиво и нерешительно. Это плохо подходило для сопляка или любого другого ребенка, если уж на то пошло. Разве дети не должны были бесстрашно и очаровательно заявлять, что теперь мы друзья! Или ты мне очень нравишься! Вместо того, чтобы тратить целые абзацы на извинения за дерзость проявить даже самую слабую привязанность. Это был первый раз, когда Альберу пришлось всерьёз смириться с мыслью, что он, возможно, сильно недооценил Кейла Хенитьюза. Это правда, что Кейл был невыносимо несносным во время их совместной жизни и не проявлял к нему ничего, кроме агрессии и страха. И все же это были слова не отродья, которое только-только научилось хорошим манерам. Одиночество, пронизывавшее все письмо, было удушающим. Красноречию его выражений потребовалось бы прилежно учиться в таком юном возрасте. Естественная манера, с которой он унижал себя и возвышал Боба, воспринимается как серьезная проблема с самооценкой. Альберу осторожно положил письмо на стол, его мысли крутились вокруг того, кем именно на самом деле был молодой мастер Кейл. Той зимой он действительно увидел Кейла с совершенно другой стороны, но подавленный ребенок явно просто горевал. И все же… Альберу не мог отделаться от мысли, что за этим кроется что-то более глубокое. Каждый инстинкт в его теле внимательно анализировал письмо. К этому времени он уже знал, что у него неплохое чутье, когда дело доходило до чтения других людей и улавливания тонкостей, которые в противном случае можно было бы упустить, но… Что было правильным? Его нынешние инстинкты, которые говорили ему, что он ошибался в своих оценках Кейла Хенитьюза или в многолетнем опыте, который у него был, когда он встречался с Кейлом и узнавал его получше. - .. Я действительно когда-нибудь узнал его получше ..? С первого взгляда на Кейла он принял поспешное решение. Он был счастливым ребенком, жившим счастливой жизнью, и поэтому любое беспокойство, которое у него могло возникнуть, было бы всего лишь жалобами ребенка, который не мог оценить то, что у него было. Теперь, когда подумал об этом, он понял, что Кейл всегда говорил гораздо более зрелым тоном, чем его возраст. Альберу так легко отмахнулся от этого, как от очередного доказательства того, что Кейл был не по годам развитым ребенком, но имело ли это вообще смысл? Что могло заставить ребенка быть настолько отчаянным в учебе, что он говорил с таким развитым словарным запасом? Граф и графиня всегда казались Альберу идеальными родителями, поэтому он полностью отбросил мысль о том, что в детстве Кейла было что-то действительно неправильное. Неужели он действительно позволил своим предубеждениям ослепить его так основательно? Возможно, Кейл был просто гением с даром лингвистики, но возможно… возможно, он проигнорировал признаки того, что Кейл боролся с вполне реальными проблемами, о которых Альберу не знал и не желал знать. Было слишком много предположений из одного письма, но чем больше Альберу размышлял о последних нескольких годах, тем сильнее завязывался ужасный узел в его животе. В поведении Кейла было слишком много мелких несоответствий. Альберу задумчиво вытащил какую-то бумагу и уставился на неё, обдумывая свой ответ. Было странно отвечать на письма Кейла, раньше он с какой-то злорадной местью игнорировал их. Теперь он чувствовал себя виноватым за это, красноречиво выраженное отвращение Кейла к тому, что его игнорируют, заставляло его чувствовать себя мелочным и незрелым. Альберу с самого начала считал себя жертвой этой помолвки, и ему ни разу не пришло в голову подумать, возможно, Кейлу тоже не нравилась эта ситуация. Конечно, он знал, что Кейлу не нравилась ситуация, но он никогда не воспринимал Кейла всерьез . Какая разница, если Кейлу не нравилась эта помолвка? Он был просто тупым сопляком. Чувства, которые раньше казались такими легкими, оставили горький привкус во рту. Он посмотрел на свою ожидающую тетю, которая с беспокойством наблюдала за изменением выражения его лица. - ... Я думаю, что я был безответственным – он тяжело сглотнул. - что совершил много ошибок Она утешающе улыбнулась ему. - Всё в порядке. Ты все еще молод, ошибки - это нормально. Важно то, что ты будешь делать дальше Иногда Альберу не знал, что бы он делал без своей тёти. У неё был способ заземлить его мысли и помочь сосредоточиться, который никто другой не мог воспроизвести.

****

Кейл ждал пять ужасных дней, прежде чем, наконец, пришел ответ на его письмо. Каждый день он задавался вопросом, насколько плохо, должно быть, было воспринято его письмо старшим мальчиком. Конечно, он подумал бы, что это раздражает, что какой-то нуждающийся ребенок цепляется за него за такой простой акт доброты. Кейл знал, как жалко, должно быть, звучало его заявление, и ненавидел это вообще. Однако, когда письмо прибыло так быстро, он понял, что Боб, должно быть, доплатил за доставку письма магическим способом. Письма, отправленные каретой, прибывали неделями позже. За последние пару лет Кейл слишком хорошо знал, сколько времени уходит на доставку и получение письма из столицы. В основном из-за того, что он негодовал на своего презренного жениха. Кейл не мог чувствовать себя должным образом виноватым в том, что Боб потратил столько денег на роскошную доставку, потому что был слишком занят, чувствуя себя слишком напуганным, чтобы даже открыть конверт. Что бы он сделал, если бы Кейлу срочно прислали письмо с просьбой не ожидать дальнейших писем? Если бы это были плохие новости? Его охватило беспокойство, он начал открывать письмо, прежде чем отбросить его от себя, как будто оно обожгло его, а затем снова взял его, прежде чем повторить процесс. Упавший конверт поднял Рон, который ловко вскрыл его прежде, чем Кейл успел произнести хоть слово несогласия. - Похоже, это письмо из дворца. Хотите, я прочту его? Кейл выхватил письмо у Рона и прижал его к груди. - Нет! Это личное! Черт возьми. Он заметил дразнящий огонек в глазах Рона и понял, что тот снова поддался на поддразнивания старика. Он мог поклясться, что у Рона было хобби находить каждый малейший способ его побеспокоить. Отойдя от дворецкого, Кейл плюхнулся на стул и взглянул на письмо с бешено колотящимся сердцем. [ Дорогой молодой мастер Кейл Хенитьюз, ] Кейл поморщился, начало было слишком формальным. Нехороший знак. Он испуганно сглотнул, продолжая читать. [ Спасибо за Ваше письмо. Признаюсь, я не ожидал получить от Вас письмо и не был уверен, что сказать ...] Кейл положил письмо к себе на колени и уставился на Рона, слишком напуганный, чтобы читать дальше. - Рон, принеси мне перекусить – он сказал со всем высокомерием, на которое был способен. Была ли это жалость в глазах Рона? Кейл пристально посмотрел на него, а затем на письмо. Это уже звучало как отказ. Почему он сказал, что для Боба будет нормально отвергнуть его? Это было не нормально. Это определенно было не нормально. Он хотел… Руки Кейла сжались в кулаки на коленях, когда он попытался поджечь письмо у себя на коленях одним только своим взглядом. Он хотел, чтобы Боб все же захотел отправить ему письмо. Если бы он чувствовал, что Боб делает это только для того, чтобы успокоить молодого хозяина, обладающего властью усложнять ему жизнь – Кейл не смог бы этого вынести. Прикусив внутреннюю сторону щеки, он снова поднял письмо и заставил себя продолжить чтение. [... поэтому я потратил время, чтобы тщательно обдумать ситуацию. У меня нет проблем с обменом письмами с молодым хозяином, но мне интересно, нет ли в твоей жизни более подходящих людей. Конечно ...] Кейлу пришлось сдержаться, чтобы не скомкать письмо в крошечный комочек, прежде чем разорвать его в клочья. Он не хотел. Это было очевидно из выбранных им слов. Он предлагал другие, потому что не хотел обмениваться письмами, и это был самый простой способ обмануть наивного ребенка, заставить его отказаться от идеи. Предложите более жизнеспособную альтернативу. Кейл, с его способностью манипулировать и склонностью использовать ожидания других против них самих, был слишком осведомлен об очень простой тактике и о том, почему она использовалась. - .. Я в порядке ... – Кейл солгал, тихо и негромко. Он снова достал письмо. Он закончит это и пошлет Бобу извинения за то, что потратил его время, прежде чем никогда больше не вспоминать об этом унизительном инциденте. “Все в порядке”. [... есть друзья ближе тебя по возрасту? Боюсь, нам не о чём будет говорить. Я также боюсь, что ты сочтешь мои письма скучными. Однако я обещаю, что до тех пор, пока ты будешь присылать мне письма, я буду присылать тебе одно в ответ, пока ты не потребуешь, чтобы я прекратил переписку. Мне тоже понравилось наше совместное времяпрепровождение, каким бы кратким оно ни было, и мне любопытно узнать тебя получше. Боюсь, я не могу сказать, что знаю хоть что-то о молодом хозяине, кроме вашего удивительного мастерства в прозе. Вы ещё слишком молоды, чтобы так писать. Как долго вы учились? Что касается Ваших вопросов, у меня всё хорошо. Я живу у своей тети. Она работает во дворце и является моей самой близкой семьей. Каждый день насыщен делами, но я всегда чувствую, что чем усерднее я работаю, тем ближе становлюсь к своим целям. При поддержке моей тети даже задачи, которые в противном случае казались трудными, становятся намного более выполнимыми. Так что, пожалуйста, не беспокойтесь обо мне, молодой мастер Кейл. Боюсь, я немного беспокоюсь за тебя. Когда я уходил, ты выглядел худым и бледным. Ты правильно питался? Есть ли кто-нибудь, на кого ты можешь положиться? Вы не обязаны отвечать на мои вопросы, но я был бы благодарен, если бы вы это сделали. Спасибо, что прислали Ваше первое письмо. Оно открыло мне глаза, и я думаю, что его чтение помогло мне вырасти как личности. Трудно выразить почему, но твои слова помогли мне. Спасибо. Искренне ваш, Боб ] Кейл перечитал письмо ещё раз, чтобы убедиться, что он правильно понял слова, тщательно разбирая всё в поисках скрытого смысла. Почерк Боба был чистым и красивым, как и следовало ожидать от слуги во дворце, и хотя он хорошо подбирал слова, Кейл чувствовал, что, возможно, местами с ним обращались как с ребенком. Хотя это было нормально. Медленная улыбка расползлась по его щекам, когда он позволил информации полностью вызреть внутри него. Боб не испытывал к нему ненависти. Ему было некомфортно, но это было нормально. Всё было хорошо. Кейл промчался мимо Рона, который принёс закуски, чтобы найти перо и чернила, чтобы написать свой ответ, настолько нетерпеливый, что забыл просто попросить Рона принести это для него. Боб беспокоился за него. Кейл в спешке нашёл бумагу и чуть не пролил бутылочку чернил, по-детски собираясь написать письмо прямо на полу в своем рвении. Этого было немного. На самом деле это было всего лишь простое приглашение к дружбе, полное колебаний, но Кейл не мог успокоить свое сердце. Он смирился бы с чем угодно, если бы Боб по-настоящему не ненавидел его и не считал надоедливым, Кейл мог это принять. Талант Кейла разбираться в людях оказал довольно трагическое влияние на мальчика. Детям лучше не знать пренебрежительного мнения взрослых. Или, если уж на то пошло, осуждающего презрения их сверстников. Лучше всего, когда ребенок способен видеть мир таким, каким он должен быть, а не таким, каким он был. Кейл видел, что его няня ненавидела свою работу. Она не была жестокой и никогда плохо с ним не обращалась, но в глубине души она предпочла бы быть где угодно, только не растить чужого ребенка. Он видел, что большинство слуг, какими бы добрыми и воспитанными людьми они ни были, предпочли бы не проводить с ним время. Было бы проще, если бы Кейл, по крайней мере, мог видеть мир таким, каким он хотел его видеть, а не таким, каким он был. Он не мог притворяться, что люди, которым он не нравился, были просто плохими людьми , потому что он знал лучше. Он мог видеть, кем они были, и понимать, что презрение, апатия или неприязнь к ребенку, которого они едва знали, на самом деле не делали их плохими или жестокими. Особенно когда большинство из них изо всех сил старались быть добрыми. Кейл видел, когда его родители тоже устали от него Не имело значения, насколько добрым или любящим был родитель, все рано или поздно уставали от монотонности воспитания детей. Особенно молодая пара, которая была не готова к тому объему работы, который действительно требовал воспитание ребенка. Просто невозможно было прожить всю свою жизнь, не поддавшись истощению хотя бы раз. Ожидания Кейла от других, в ответ на это, падали всё ниже и ниже с течением времени. Он знал, как добиться ценности в глазах взрослых, и поэтому стремился к этим маленьким целям. Достиг тех бессмысленных вех, которые отметили его ценность в глазах других. И когда он искал общения, он знал, что просить кого-то по-настоящему понравиться ему – слишком много. Этого было более чем достаточно, если бы они просто не считали его помехой. Со счастливым сердцем, которое было легко от радости получить благоприятный ответ, Кейл написал свой ответ. Он писал о времени, которое потратил на учебу, и о том, как усердно он работал, чтобы говорить с таким же красноречием, как его отец. Он знал, что другие смотрят на него как на наследника, и если он разочарует их, если ему не удастся показать ценность, то он станет никчемным в их глазах. Он писал о большой семье, которая всегда наблюдала за ним и презирала его, когда он не достигал достаточного. Кейл написал о Роне и о том, что Рон всегда был рядом, даже когда он был маленьким и его родители были слишком заняты, чтобы видеться с ним. Рон был раздражающим и озорным, но он всегда был рядом и никогда не осуждал его, как это делали другие. Рону просто нравилось дразнить его, и он не возражал, потому что это был Рон. Кейлу никогда ещё не задавали столько вопросов, и поэтому он хотел ответить на них со всей полнотой и честностью, на какую только был способен, на мгновение отбросив свои обычные оговорки и выразив свои сокровенные мысли и чувства. Кейл отбросил осторожность и отправил Бобу письмо, полное всего того, о чем он никогда никому раньше не рассказывал. Как неустанно он работал и добивался того, чтобы стать стоящей личностью и даже упомянул о своих надеждах, что если он сможет выразить себя достаточно хорошо, то, возможно, когда-нибудь люди прислушаются к нему, а не будут игнорировать то, что он говорит, как бред наивного ребенка. Он всего лишь хотел доказать Бобу, что с готовностью ответит на любой вопрос. Если бы удовлетворение любопытства Боба было способом сохранить его переписку, Кейл с радостью сделал бы это. В некотором смысле Кейл всё ещё был очень незрелым и одиноким ребенком. Письмо, которое получил Альберу, оказалось хуже, чем он себе представлял. Он довольно долго смотрел на содержание, прежде чем смог полностью осознать то, что рассказал ему исключительно умный и глубоко обиженный ребенок. Альберу должно было прийти в голову, что любящие родители не всегда приравниваются к любящему дому. Он испытал множество трудностей до смерти своей матери из-за её статуса наложницы и жадности взрослых, которые видели в нём только путь к власти. Инструмент, который нужно использовать. Он лучше многих знал, как это давление медленно сдавливает горло, пока ты больше не чувствуешь, что можешь говорить. Больше даже дышать невозможно. Дерут заметно отсутствовал в подробном письме Кейла о его недавнем жизненном опыте, и это также говорило о многом. Альберу встречался с этим человеком много раз и точно знал, что Дерут не был плохим человеком и, конечно же, не испытывал недостатка в любви к своему сыну. Было странно, что такой циничный ребенок, как Альберу, только сейчас осознал, что любить - это не то же самое, что быть хорошим родителем. Что человек может быть хорошим, добрым и любящим, не обладая навыками надлежащей заботы о другом живом человеке. Это был отрезвляющий момент для Альберу С заботой и вниманием Альберу написал свой ответ. Кейл нерешительно задал несколько невинных вопросов о повседневной жизни Альберу, поэтому он начал с ответов на них, его мысли всё ещё были заняты непрошеными мыслями и откровениями. В тот год Альберу провел время, очень осторожно и медленно знакомясь с Кейлом Хенитьюзом, с которым раньше никогда не сталкивался. Письма иногда приходили с интервалом в несколько недель, нехватка времени и его плотный график не очень помогали в этом, но с абсолютной последовательностью они писали друг другу и отвечали друг на друга. Альберу заметил, что Кейл всегда отвечал на его вопросы, но никогда не рассказывал о себе, если его не спрашивали. Он был вдумчивым и умным, способным с легкостью постигать сложные темы человеческого разума. Кейлу нравились люди. Это было неожиданным открытием для Альберу, который едва видел его, когда тот был спокоен, но Кейл испытывал симпатию к большинству людей, пока их намерения были добрыми, а действия причиняли минимальный вред. Альберу задавался вопросом, было бы ли все по-другому, будь он достаточно взрослым, чтобы ответить на то первое письмо с ненавистью, которое отправил ему Кейл. Если бы, возможно, он мог заметить все эти мелочи в себе до того, как Кейл так погряз в одиночестве. Это было тем, что становилось наиболее очевидным для Альберу, чем дольше продолжалась переписка. Кейл любил других, но его сердце было закрыто. Он тянулся к Бобу, но тот всегда проводил между ними черту, которую нельзя было нарушить. Для Альберу было неожиданностью осознать, что он хотел пересечь эту черту и найти способ стать настоящим другом Кейлу. Однако письмо за письмом оказывалось невозможным открыть его запертое сердце. Это был первый год, когда Альберу искренне хотел посетить территорию Хенитьюз. Надеюсь, лично ему повезет больше.