Зимнее бедствие

Зима на территории Хенитьюз не была известна тем, что была ужасно холодной. Мягкий климат гарантировал выпадение снега и, конечно, прохладу, но это не имело ничего общего с морозными зимами, которые могли бы быть где-либо еще на континенте. В королевстве Роан погода в целом была довольно умеренной. Ни очень хорошей, ни очень плохой. Это была территория, которая хорошо соответствовала общей мощи королевства. На западном континенте Королевство Роан всё было достаточно богатым и мирным, чтобы быть самодостаточным, но в этой земле не было абсолютно ничего величественного. Они не были достаточно богаты, чтобы произвести впечатление на своих соседей, у них не было достаточно мощной армии, чтобы считаться угрозой, и у них не было такой специализации, как магия или алхимия, которой можно было бы хвастаться с патриотической гордостью. Королевство, которое в значительной степени поддерживало мир, будучи слишком скучным, чтобы привлекать внимание внешних сил. Вряд ли им стоит даже манипулировать. И всё же, как и Территория Хенитьюз, богатство Королевства Роан заключалось не только в таких расплывчатых показателях величия. Было чем гордиться в королевстве, которое могло оставаться в безопасности, даже находясь так близко от внешних сил, чья жадность могла принести страдания гражданам, живущим в пределах его границ. Было безопасно оставаться незаметным и никогда не тянуться к небу. Однако старший принц Королевства Роан не совсем согласился с этим мнением, несмотря на попытки его отца внушить ему важность посредственности. Возможно, именно поэтому умеренный король Зед Кроссман решил привезти Альберу, своего старшего сына, на Территорию Хенитьюз той роковой зимой, когда ему было десять лет. Показать ему славу, которую можно добыть в рамках адекватности. По крайней мере, так думал Альберу, наблюдая за проплывающим мимо пейзажем из окна кареты и задаваясь вопросом о потенциальных мотивах поведения своего отца. Король вообще почти не обращал внимания на своего старшего сына после того, как его мать скончалась ранее в этом году, и последний значимый разговор, который он помнил со своим отцом, касался самоуспокоенности. Альберу был категорически не согласен. Он верил, что королевство может достичь величия, приложив совсем немного усилий, и он был уверен, что сможет привести королевство к этому величию. Ожерелье, полученное им от матери, тяжелым грузом висело у него на шее, являясь постоянным напоминанием о его собственных ограничениях и вдохновляя его преодолеть эти ограничения с помощью собственной силы и изобретательности. Его мать дразнила, что именно "альфа’ в нём был таким страстным, но Альберу не нравилось, когда его так определяли. Кроме того, он прекрасно понимал, что до наступления половой зрелости его биология ничем не отличалась от бета-версии, и, следовательно, этого не могло быть. Ему не нравилось, когда его запихивали в какую-то коробку, сортировали и ограничивали в стремлении к большему. Это определенно имело какое-то отношение к весу его ожерелья. Это было просто легкое поддразнивание, но Альберу был отчаянно независимым десятилетним ребенком, и потеря матери только усилила эту черту в нем. За один день он понял, что действительно по-настоящему одинок, и никого не будет рядом, чтобы защитить или утешить его, когда дела станут по-настоящему мрачными. Это был конец его детства, насколько оно у него было, и Альберу не боролся с этим концом. Он только боролся с ограничениями на пути к своему будущему. Возможно, его попытки восстановить хоть какое-то положение во дворце были слишком очевидны. Теперь, когда он потерял расположение своего отца, для короля наверняка было занозой в заднице начать создавать свою базу поддержки. Альберу Кроссман сосредоточил энергию, которую он должен был потратить на оплакивание потери своей матери, на достижении великих целей. Горе переполняло мальчика внутри него, чувствуя, что это единственный способ почтить память своей матери. Никому не было дела, когда она умерла. Она была простой наложницей, которую на мгновение благоволил король. Он заставит их заботиться. Прибытие в поместье Хенитьюз отвлекло Альберу от его несбывшихся мыслей. Он провёл свое расследование до прибытия, информация была одной из немногих вещей, которые могли сохранить ему жизнь в новых напряженных условиях его жизни, и он знал, что у графа Дерута Хенитьюза была очаровательная жена и маленький сын. Они были воплощением благородства, всегда ставили территорию и людей на первое место. Они были идеальными дворянами. По крайней мере, на первый взгляд. За короткое время между смертью его матери и первой зимой без неё Альберу узнал, что большенство дворян просто двухличные твари Добрая улыбка вполне может сопровождаться ударом кинжала в спину. Альберу нужно будет усилить свои тренировки, пока он остается здесь этой зимой. Он уже был вынужден значительно пренебречь своей физической подготовкой по дороге сюда. Он был не в том положении, когда мог позволить себе какую-либо слабость, физическую или психологическую. Он вышел из экипажа, терпеливо наблюдая, как его отец выходит из кареты впереди. Было облегчением, что его отец не захотел путешествовать с ним, даже если эта мысль все еще терзала его юное сердце. Король не поприветствовал своего сына и не взглянул на него, когда тот выходил из кареты, вместо этого подойдя к графу с теплым рукопожатием и улыбкой, которые обозначали дружеские отношения между ними. Альберу бесстрастно последовал за ним, пытаясь незаметно извлечь из приветствия как можно больше информации. Позади графа стояли женщина и ребенок, державшие её за руку, явно жена и сын графа, но Альберу не чувствовал необходимости обращать на них какое-либо внимание, кроме беглого признания их существования. Что бы ни планировал показать ему король, взяв его погостить на территории Хенитьюз, это, несомненно, можно было узнать через графа. Странно, но ему показалось, что кто-то наблюдает за ним. Он прислушался к откровенно шутливым приветствиям короля и подданного и оглянулся на ребенка. Красновато-карие глаза пристально смотрели на Альберу, а пухлые щечки ребенка хмурились. Аккуратно подстриженные огненно-алые волосы, похожие на волосы его матери, и одежда, соответствующая его статусу сына графа. Альберу не мог не подумать о своей собственной одежде. Они все ещё сидели достаточно хорошо, но вскоре ему понадобится новая одежда, и со временем становилось все более очевидным, что у его отца было очень мало намерений обеспечивать его чем-либо, кроме самого необходимого. В будущем наверняка наступит период, когда он больше не будет носить одежду, соответствующую его статусу. В отличие от него, любимый и единственный сын был уверен, что вырастет в роскоши и без подобных забот. Это вызвало малейшую обиду на невинное дитя, вспыхнувшую в его юном сердце, но Альберу сделал всё возможное, чтобы подавить это. Ему не принесло бы пользы обижаться на ребенка только потому, что его положение не было таким жалким, как его собственное. В конечном итоге он возненавидел бы слишком многих людей. Кроме того, это была возможность, преподнесенная ему на блюдечке с голубой каемочкой. Если он подумает об этом логически, то ребенок, вполне вероятно, станет наследником, и если ему удастся втереться в доверие к мальчику сейчас, была высокая вероятность получить поддержку нейтральной в остальном семьи Хенитьюз позже в жизни. Это было ценное вложение средств. Альберу доброжелательно улыбнулся мальчику и помахал рукой. Лицо мальчика забавно скривилось от отвращения, и он усилил свои усилия, хмурясь из-за самого существования Альберу Это была довольно странная реакция, которую он вообще не понимал, пока не услышал, к чему в конечном итоге привел разговор между королем и графом. - Я уверен, что они составят прекрасную пару - Решение о помолвке уже принято Глаза Альберу вернулись к мальчику и расширились, он наконец понял истинную природу отдыха на территории Хенитьюз Для члена королевской семьи, такого как он, не было ничего необычного в том, что бы с юных лет жениться, даже с неудобной разницей в возрасте, но обычно это были политические браки, заключаемые для укрепления связей между королевствами. Сердце Альберу упало. Это был способ отца подавить его. Это не сработало бы. Альберу не нужен был могущественный партнер, чтобы стать значимой политической силой и получить трон. Он был полностью уверен в своих силах. И все же - Прямая попытка подорвать потенциальный путь для него добиться сильной политической поддержки была болезненной. У Альберу было всего несколько месяцев, чтобы справиться с потерей матери и апатией отца, и теперь, теперь его отец начал свою атаку. Семья Хенитьюз была известна не только как отличный пример посредственности Королевства Роан, они также были исторически и гордо нейтральны в политических вопросах, связанных с троном. Если Альберу и надеялся заручиться поддержкой могущественной семьи, то это была единственная семья, которая почти гарантированно не окажет ему никакой поддержки. Они не будут ни препятствовать ему, ни помогать. Нейтралитет Хенитьюза был абсолютным. Альберу не чувствовал себя способным двигаться или справиться с ситуацией, пока его отец не ушёл, снова не взглянув на сына и не узнав его. Его оставили проводить теплую зиму в поместье Хенитьюз. Потерянное здесь время было бы катастрофическим для создания его базы власти, и путь был отрезан для него его собственным отцом. И мальчик, не старше пяти лет, уставился на него так, как будто помолвка была его виной. Альберу вряд ли мог винить его. Какой ребенок хотел, чтобы их будущее было решено так внезапно и навсегда? Как простой граф мог отказаться от помолвки с королевской семьей? Даже попытка отказаться могла повлиять на их способность сохранять нейтралитет. Истинная привилегия нейтралитета заключалась в том, что он был наиболее достижим, когда никто не считал тебя врагом. У Альберу, например, не было привилегии сохранять нейтралитет. Оцепеневший и убитый горем, Альберу вежливо и доброжелательно выслушал графа и графиню, когда его представили молодому Кейлу Хенитьюзу и отвели в комнату, которую он будет называть своей во время своего пребывания здесь.

****

Бывают моменты, когда у человека есть привилегия не обращать ни малейшего внимания на различные разногласия внутри любого данного общества. Богатым вряд ли приходится беспокоиться об экономическом разделении, и часто бедные тоже не имеют привилегии беспокоиться об этом, слишком занятые неустанным трудом, чтобы просто выжить. Разнообразие разделений внутри любого данного общества позволяет существовать неравенству и поглощает тех, у кого нет выбора, кроме как принять их. Лицемерие человечества заключается в том, что человек редко признает неравенство, пока не окажется на проигрышной стороне. Мужчина может не видеть необходимости менять патриархальное общество, пока однажды тот же самый патриархат не отнимет у него свободу, и даже тогда он может крепко держаться за убеждения, за которые так крепко цеплялся, так уж обстоят дела . Кейл Хенитьюз понял слова, "просто так обстоят дела". Несмотря на свой юный возраст и неопытность, живущий за пределами множества привилегий, которые закрывают человеку глаза на неравенство общества, он был умным парнем, который инстинктивно понимал окружающих его людей. Это был талант. Кейл видел людей такими, какие они есть, а не теми, кем они притворяются. Это также заставило его сверхосознанно осознавать, как каждое его действие и поведение может влиять на окружающих. Любой ребенок может понять простое уравнение: плач может привести к привязанности со стороны тех, кому не все равно. Распознавание образов позволило многим детям выпытывать сладости у ничего не подозревающих взрослых, которые не желали ничего, кроме покоя. Кейл просто пошёл на шаг дальше, чем обычный ребенок. Можно сказать, что у него был природный талант к манипулированию. Это вряд ли можно было считать злонамеренным, просто Кейл знал, как его действия влияли на других, и, самое главное, он видел других личностей . Способность видеть большое разнообразие людей в обществе как индивидуумов была навыком, с которым большинство взрослых боролись. Как только Кейл встречал человека, он оценивал его как личность и исходя из этого определял наилучший курс действий. Если использовать сладости и слезы в качестве примера, некоторые взрослые могут подкупить малыша молчанием, но другие всё же могут наказать малыша за то, что он поднял шум. Помимо этого, были те, кто игнорировал или находил предлог уйти. Некоторые из них преподали бы значимые уроки, и те, кто искал бы основную причину страданий ребенка. Кейл учитывал эти переменные в человеке, прежде чем действовать. И что он узнал за свои пять коротких лет наблюдения за людьми, так это то, "что так оно и есть", были самыми могущественными словами, управляющими каждым человеком. Если бы человека можно было убедить поверить, что какая-либо данная тема была такой, какая она есть, тогда его можно было бы убедить принять эту тему безоговорочно. Это поразило Кейла как решающая слабость. Итак, в малом возрасте четырех лет он пообещал себе никогда не принимать вещи такими, какие они есть , и жить в соответствии со своими собственными ценностями, невзирая на последствия. Это было бы недальновидной и почти фатальной ошибкой для ребенка. По-настоящему коварная природа этих слов заключается в том, что нет истинного способа полностью избежать их. Осознаёт это человек или нет, будет по крайней мере один неизбежный принятый факт . Если, конечно, человек не впадет в безумие. Недостатком Кейла было бы высокомерие, он верил бы, что сбежал из этих пределов, всё ещё царапаясь в дверь, как пойманный щенок, не имеющий понятия о внешнем мире. Вторым недостатком Кейла было бы то, что его первый опыт попадания в ловушку по ту сторону привилегий породил в нём предубеждение, которое искажало его мышление и затуманивало его обычно безупречную способность читать других. Кейл родился омегой. Было редкостью, когда человек рождался со вторичными половыми признаками, особенно за пределами племен зверей, у которых была своя иерархия, но в человеческом обществе рождение омеги было неподходящим кусочком головоломки, который они пытались втиснуть не в ту часть головоломки. Подавляющее большинство людей родились без этих характеристик, и поэтому их понимание и сострадание к этим людям были ограничены невежеством. Кейл родился у любящих и поддерживающих родителей, которые предоставили ему возможность, которую люди считали необходимой для омег. Другое дело, что с этим ничего не поделаешь. Омега нуждался в альфе, что было ещё одним чрезвычайно редким вторичным половым признаком. Это была вера, основанная скорее на невежестве, чем на злом умысле. Считалось, что альфы не нуждаются в омеге, несмотря на множество схожих характеристик, но поскольку они считались напористыми, а не покорными, это считалось не проблемой, а скорее силой. Родители Кейла подыскали подходящую будущую пару для своего любимого сына, как только узнали о его состоянии. В конце концов, с этим ничего не поделаешь . Омеге нужен альфа. Никто не задавался вопросом, почему это так, так же как никто не задавался вопросом, зачем женщине нужен муж или почему дворяне заслуживают своего положения в жизни. Просто общеизвестно. Это было незначительное неравенство драматического меньшинства в населении, о котором никто не задумывался дважды. Кейл думал об этом. И третье. И к тому времени, когда появились четвертые, гнев начал закипать в самой глубине его сердца. Ему никто не нужен, а тем более совершенно незнакомый человек, который должен был доминировать над ним, когда он станет достаточно взрослым, чтобы проявить свои второстепенные качества. Кейлу не повезло, что он родился у людей. Племена зверей понимали это. Но это была большая часть их населения, и поэтому им приходилось действительно считаться с мнением тех, у кого были эти вторичные характеристики. Как бы то ни было, жалобы пятилетнего ребенка рассматривались именно так. Маленький ребенок, который ещё не знал, что для него хорошо. У которого не было достаточного жизненного опыта, чтобы понять, что это его личное благо. Почему? Потому что так оно и есть. Кейл любил своих родителей, и у него не было причин винить их в сложившейся ситуации. Его способность понимать других позволила ему понять, как глубоко они любили его и что они делали это только для того, чтобы защитить его. Они даже нашли ему достойного жениха. Они были настоящими родителями, действовавшими из любви и сострадания к своему маленькому сыну. Так куда же Кейл мог направить всю эту возмущенную ярость по поводу своего положения? Как он мог смириться со своим первым опытом пребывания по ту сторону привилегий после такой очаровательной жизни? У Кейла в юном пятилетнем возрасте на уме была только одна цель. Та, которую он ненавидел просто за то, что она существовала. Человек, который должен был быть его хозяином и становиться всё лучше с возрастом. Это мог быть кто угодно. Действительно, не имело значения, кто прибыл в особняк графа, чтобы быть представленным как его жених. Предложенный альфа мог быть самой красивой девушкой, которую он когда-либо видел, или самым дружелюбным человеком во всем существовании. Альберу Кроссман был одновременно красивым и добрым. И Кейл ненавидел его до глубины своей крошечной души. Кейл провёл всю ту зиму, делая всё, что в его силах, чтобы игнорировать, злиться и избегать молодого принца.