Бесконечный кошмар Жона

      Рен проснулся от резкого толчка. Его сердце гулко стучало в голове. Ощущение было такое, будто он находится в пяти секундах от неминуемой смерти. И такое у него случалось только когда он пытался вспомнить недавний кошмар. Головная боль резко усилилась. Он едва не потерял сознание. Вытерев холодный пот со лба, Рен вздрогнул. Он почувствовал, что весь горит.              Перекинув ноги через край кровати, он направился в ванную. Непонимающе моргая, он ударился ногой о кофейный столик вместо того, чтобы найти дверь. Вздрогнув, он вздохнул и вызвал свое проявление, и в тот же миг на него опустилась волна спокойствия. Головная боль всё ещё была, но приглушенная, оттесненная. Оглядев комнату по-новому с ясностью ума, он шагнул в ванную. Уже в ней он встряхнул головой, когда до его ноздрей донесся характерный запах рвоты.              Будь это в любой другой день, он бы скривился, но сейчас он прекрасно понимал, что этот запах появился из-за него. А точнее из-за того, что Нора и Жон не смогли полностью отмыть недавний «водопад».              Облокотившись на раковину, Рен пожалел, что посмотрел в зеркало. Более дюжины спокойных фиолетовых глаз смотрели в ответ, окружая один большой мутный глаз серого цвета. Рен заставил свое проявление работать в усиленном режиме, чтобы успокоить разум. Хриплое дыхание вырвалось у него, когда он сплюнул мокроту в раковину. Он невзначай выругался, когда обратил внимание на то, что пузырьки казались сотней осуждающих глаз.              Выйдя из ванной на более устойчивых ногах, он схватил свой коврик для йоги. Разложив его в углу, он сделал взволнованный вдох в тщетной попытке успокоить себя.              Только когда он начал выполнять первые движения тайцзи, он почувствовал хоть какое-то проявление контроля над собой.              «Ты смотрел слишком долго, слишком жадно. Адаптация — ключ к пониманию человека. Поступай как охотник. Посмотри, пойми, а затем оспорь увиденное, чтобы добиться понимания. Ребенок, оставшийся без присмотра, может научиться плавать, если его бросить в океан, но он может так же легко утонуть», — шептала рядом с ним Йозефка. Её призрачная форма мягко плавала вокруг него. Краем взгляда он уловил как она посылала ревнивые взгляды в сторону Вайолет, которая, как обычно, спала у Жона на груди.              Не обращая внимания на ревнивого духа, Рен сосредоточился на тайцзи. Он почувствовал, как его неровное дыхание вошло в устойчивый ритм. Медленно он ослаблял контроль над своим проявлением, позволяя себе почувствовать затянувшиеся эмоции, вызванные последним кошмаром. Наиболее частыми были дрожь в костях и потусторонний ужас, а также смятение и величественный трепет.              Рен в последнюю очередь назвал бы себя религиозным, но ему казалось, что, войдя во сне в «Сон» Жона, он прикоснулся к тому, что старые философы называли «Дао». Это был опыт, который был настолько же загадочным, насколько и близким, и настолько же мутным, насколько и ясным. Попытки объяснить то, что он видел, то, что он пережил, навсегда останутся тщетными. В письменном языке просто не хватало слов, чтобы описать хотя бы намек на то, что он пережил.              «Но это и не нужно», — пронеслась в сознание Рена мысль, ведь если и был какой-то плюс между сплошными кошмарами и дневными страхами, то только в том, что он не смог описать то, что пережил. И, наверное, ещё в том, что он получил уникальный взгляд на то, как дальше практиковать свои техники онмёдзи. Он заблудился в человеческих пределах. Вместо этого ему следовало бы больше опираться на духовные аспекты этого искусства. Вкладывать в свои талисманы больше намерения, чем просто «слово». Огонь был огнем. Однако огонь, пронизанный чувством защиты, чувством желанного дома, теплыми эмоциями, любовью, похотью, страстью. Это был совершенно другой огонь. Такой огонь имел направление. Огонь, который мог бы воспламенить его оружие, а не сжечь его дотла.              «Все философии, созданные руками смертных, бесспорно, содержат смертные недостатки», — попыталась на что-то намекнуть Йозефка. Язвительные замечания духа были бы неприятны большинству, и даже Рен чувствовал, что его терпение к духу время от времени иссякает. То, что она умела читать его мысли, нервировало его. Однако Йозефка отличалась и от других духов, на которых он натыкался. Он пока не понимал почему, но все духи шарахались от нее, словно она была чумой, воплотившейся в жизнь. Некоторые особо трусливые духи мгновенно отправлялись в загробный мир, как только замечали её. Их страх перед ней, казалось, заглушал все обиды, которые они таили в себе.              — Возможно, так оно и есть, но если сама вселенная несовершенна. Почему мы, смертные, должны стремиться к совершенству? —прошептал Рен, стараясь, чтобы их разговор никого не разбудил. Ведь хотя Йозефка иногда доводила его до белого каления. Она также была источником мудрости. И в этом была своя трагедия, которая обрушилась на нее вслед за смертью. Она застряла где-то между человеческим и чем-то немыслимым.              «Ни одно человеческое искусство, из какого бы рода оно ни происходило, никогда не сможет передать даже намек на величину, которой обладает космос», — прошептала Йозефка, и в тот же миг на окнах появился иней, когда она пролетала мимо.              — Не перекладывай на меня неудачи своей «школы», — пробормотал Рен, тщательно подбирая слова, так как температура в комнате резко упала. — Космос никогда не был в уравнении, да и не будет.              «Твой Путь тесно связан с космосом. Твои талисманы напрямую заимствуют его силу», — легко ответила Йозефка, её холодные и тонкие руки обвились вокруг его шеи, когда она прошептала ему на ухо.              — Нет, я так не думаю, — решительно отозвался Рен. Чудеса, которые он видел, не были связаны с планетами или звездами. В них были цвета, эмоции, первозданные по возрасту и наивные по молодости. Он пережил моменты прошлого, будущего и настоящего одновременно. Он стоял у врат города мертвых, он был вчера, завтра и сегодня, все отвернулись, когда он увидел другие образы себя, проходящие через великие врата. Там были серые облака, семь танцующих цветов света, мирская и сокрушительная правда. Космос, хотя и был великолепен в своих масштабах, был не таким, каким он его видел.              Был ли это «Путь», другое царство, одновременно накладывающееся и скрывающееся от обыденности, галлюцинация его собственной психики и Духовности. Чем больше Рен думал об этом, тем больше вопросов возникало перед ним.              Остановив свои кружащиеся мысли, Рен оторвался от техники, чтобы вытереть каплю крови, которая стекала с его носа. Его проявление резко усилилось, когда он отдался спокойствию. Сосредоточившись только на движениях, он полностью погрузился в себя. Йозефка не отпускала его даже тогда, когда он полностью сосредоточился на своих ощущениях. Вскоре он понял, что погрузился в транс, в котором забыл обо всем на свете. Был только он, его всё ещё нестабильная Духовность и его движения, когда он переходил от одной техники к другой с хорошо отработанной легкостью.              — Что я тебе говорил? — пробурчал Жон, как только встал с кровати. Он посмотрел на своего друга, но не успел он произнести и слова, как Жон поднял руку. — Не сейчас. Мы поговорим. Нам нужно поговорить. Но не сейчас, давай оставим это на потом, когда закончим с заданием.              — Хорошо, — спокойно ответил Рен, выпустив длинный вдох. Он чувствовал себя гораздо более собранным и уравновешенным, чем когда-либо после осуществления своего суицидального плана. Он знал, что это была плохая идея, но недооценивал масштабы того, насколько все может быть плохо.              Глядя на Жона, Рен не обращал внимания на то, как за ним прорастают красные маки. Вместо этого он старался ничего не выдать на своем лице, глядя на Аврору. Теперь, когда его Духовность слегка успокоилась, он мог видеть то, чего не мог заметить раньше. Среди прочего были прекрасные черные бабочки, покрывавшие все её тело.              «Смерть и кровь всегда следуют за охотником. Ты просто не способен увидеть истину», — прошептала Йозефка. ««Другая» уже завладела малышкой. Та, кого мы, целители, поклялись не впускать в наш дом, та, кто обладает бесконечным терпением, та, кто любит всех и каждого, та, кто неизбежна».              Приподняв бровь, Рен догадался, о чем или о ком она говорит. Но он просто не мог понять, о чем идет речь. Если кто-то другой «владел» Авророй, то как Жон смог материализовать её. Может, дело в его проявлении, или материализация была его проявлением, а «Сон» - чем-то другим. «Кто владел Жоном?» — почти хотел спросить он, но лед сковал его вены, когда Йозефка замерла. Дух совершенно неподвижно замер на его спине. Проследив за её взглядом, Рен почувствовал, что закручивается в спираль чего-то неведомого. На серебристом отражении кухонной вытяжки на него уставилась сотня Вайолет. Рука, сделанная из фарфора и металлических суставов, поднялась, имитируя застегивание рта.              Мгновенно из Йозефки вырвался истошный крик. Эктоплазма брызнула ему в бок, когда он увидел, как её язык вылетел изо рта. Крик призрака оставил его разум совершенно пустым, поскольку все мысли были безжалостно изгнаны из него. Серебристые брызги серых облаков улетучивались из его сознания, а он оставался стоять, как старая и ржавая марионетка.              Словно старый компьютер, загрузившийся после того, как он простоял без дела большую часть двух десятилетий, Рен почувствовал, что его разум возвращается к нему. Дрожа, он оторвал взгляд от вытяжки. Он был благодарен за то, что «глаза» уже давно исчезли. Тряся головой, Рен изо всех сил старался не обращать внимания на ужас, бурлящий внутри него. Вместо этого все, на что он был способен, — это кривая улыбка. «Так вот что чувствует Жон? Вопросы за вопросами. Внимание существ, от одного наблюдения за которыми у тебя из ушей течет кровь. Ответы, которые заставляют тебя жалеть о том, что ты невежда?»              Заставив себя не думать об этом, он шагнул в душ, пока Пирра и Нора ещё не встали. Включив холодную воду, он надеялся, что этого будет достаточно, чтобы немного прояснить мысли. Но это не помогло. Его разум всё ещё представлял собой беспорядочную пустошь с бурлящими вопросами и почти неутолимым любопытством. Он заглянул за «занавес», так странно ли было представить, что он хочет понять больше? «Человек, постигший Дао утром, может умереть довольным вечером», — рассеянно скривился Рен.              Вытеревшись насухо, он вернулся в комнату. С любопытством глядя на Жона, который что-то готовил. — Что ты делаешь? — спросил Рен, нуждаясь в чем-то обыденном, на чем можно было бы сосредоточиться. Меньше всего ему сейчас хотелось оставаться наедине со своими мыслями и призраком, у которого изо рта всё ещё текла эктоплазма.              — Приправляю паралитический яд смесью и гравитационным прахом, — спокойно ответил Жон. Не отрывая взгляда от котелка. Теперь, когда он был свободен от детей, он двигался более быстрыми и отработанными движениями. Создавая сад красных маков у своих ног. — Я... — начал Жон, бросив на него серьезный взгляд, пока тот обдумывал свои слова. — Я заодно варю партию отвара успокоения.              — Ты правда думаешь, что смертельный яд нам понадобится? — мягко спросил Рен, обменявшись тяжелым взглядом с Жоном.              — Я не думаю, а уверен в этом, — бесстрастно ответил Жон. Это ничуть не помогло Рену справиться с холодком, который он почувствовал, от такого непринужденного ответа.              /-/              — Так ты и есть тот самый мальчишка, из-за которого Озпин попросил меня присмотреть за какими-то детьми?              Жон устало вздохнул, глядя на охотника, который ждал их у фонтана. У него были седеющие, но всё ещё яркие черные колючие волосы. Вдоль подбородка виднелась едва заметная щетина, а глаза были красного оттенка. Одет он был в серую парадную рубашку, черные парадные туфли и брюки. Он выглядел бы вполне собранным, если бы не карманная фляжка, из которой он пил. Его потрепанные красные часы не придавали в нем уверенности.              — Да он просто пьяница, — отметила Аврора. Едва сдерживаемая хмурость грозила вспыхнуть на её лице. Она полностью разделяла его мысли.              — Да, — устало вздохнул Жон, проследив взглядом за тем, как ссутулился охотник. Он больше напоминал пружину, способную в любой момент сорваться с места. Его палец поглаживал бутылку со смесью паранойи и привыкания. Потускневшие от пережитого шрамы украшали его руки, и Жон мог видеть, как тщательно он ухаживает за своим оружием. Он словно смотрелся в зеркало. В зеркало, которое он отказывался признавать. — Он пьяница.              — Эй. Я хочу, чтобы ты знал, что я прекрасно умею сдерживать свои алкогольные порывы, — огрызнулся в ответ охотник. Он послал им самодовольный взгляд. И провел рукой по лицу, когда Аврора и Вайолет спрятались за спину Жона. — Я на это не подписывался. Гребаные детишки, я не собираюсь с вами сюсюкаться. У меня есть свои племянницы, так и знайте. Я рвал задницу, чтобы вернуться пораньше, когда узнал, что они влезли не в свое дело.              — Ты — лицензированный охотник, отвечающий за наше задание? — спросил Жон, взяв разговор в свои руки, пока терпение Авроры не лопнуло. Его рука мягко легла ей на плечо, ибо он не желал объяснять директору, почему приставленный к ним охотник отравлен. «Или мертв», — подсказывал его разум, и многочисленные оттенки сожаления зарождались в его животе, когда он вспоминал о двадцати метательных кинжалах, которые он дал ей, покрытых смертельным ядом.              — Ага. Зовут Кроу Брэнвен Кидс, — представился Кроу, затененные красные глаза следили за ними, пока он убирал в карман свою флягу. — Но давайте уже начнем. Вы все знаете о задании?              — Обычный патруль в канализации, — воскликнула Нора с волнением, которого он не чувствовал. Вайолет и Аврора, как один, повернулись к нему. Множество эмоций плясало в их глазах, когда они пытались без слов вымолвить просьбу. Выражение лиц обеих сестер упало, когда он только кивнул.              — Скучно, да. Рутина, да, — продолжил Кроу, когда они стали пробираться к воздушному доку. — К несчастью для вас, пока дети не окрепнут, или пока они не смогут побыть какое-то время вдали от блондина-голубоглазки, задания такого рода — это все, что будет выполнять ваша команда. Озпин вполне справедливо беспокоится о целесообразности их сопровождения тебя на этом задании, вот почему я здесь, а не ночую дома.              — Я, хах… у меня есть метод, позволяющий девочкам держаться от меня дальше обычного расстояния. Но чем больше расстояние между нами, тем быстрее у них начнутся проблемы, — сообщил Жон. Если раньше глаза девочки умоляли его, то теперь они выглядели откровенно преданными.              — А что будет, если ты не вернешься вовремя? — спросил Кроу с неохотой. Отчасти для того, чтобы завязать разговор, отчасти для того, чтобы выудить информацию.              — Ты когда-нибудь видел утренний туман в полдень? — загадочно ответил Жон. Он ничего не показал на своем лице, когда Кроу послал ему растерянный взгляд. Осознание медленно приходило к нему. Рука Кроу потянулась к фляге в порыве осознания. — Вот уж дерьмо, а я-то думал, что мое проявление плохое.              — И не говори, — пробормотал Жон, доставая свою трубку «Гилбертс». Он щелкнул пальцами, когда травяная смесь номер пятнадцать влилась в его легкие. Он обменялся многострадальным взглядом с Кроу. Тот, в свою очередь, не стал его укорять, а лишь поднял свою флягу и сделал глоток.              — Мы поедем на летающей металлической повозке? — спросила Вайолет, голос которой дрожал одновременно от волнения и страха. И в одно мгновение она сорвалась с места, заливисто смеясь, пока бежала к воздушным докам. Её невинное волнение было заразительным. И не успел он опомниться, как Пирра и Нора уже мчались вместе с ней к докам. Рен шел сзади. Даже Кроу позволил себе улыбку, добродушно покачав головой.              — Что такое летающая металлическая повозка? — нервно спросила Аврора. Её пальцы замерли возле метательных кинжалов.              — По сути, это деревянная повозка. Только сделана из металла, и вместо того, чтобы её тянули лошади, она летает по воздуху, — ответил Жон, не обращая внимания на то, как Кроу закатил глаза на этот вопрос. У него не было времени отвечать на вопросы параноидального охотника, особенно когда Аврора выглядела такой растерянной и не в своей тарелке.              Вайолет была принята Ремнантом как рыба в воде. Ко всему новому и интересному она подходила с невинностью и наивностью. А вот Аврора была ярнамкой до мозга костей. Она была осторожна, недоверчива ко всему новому и относилась к каждому встречному так, будто он может превратиться в зверя следующей ночью.              Его губы искривились в улыбке, когда он вспомнил, как Вайолет впервые увидела свиток. «Светящийся прямоугольник», — с благоговением прошептала она, после чего потянулась за ним. Она находила удовольствие в том, чтобы просто нажимать на экран и наблюдать, как он меняется. Аврора же была на волосок от того, чтобы объявить его ведьмой, которая должна сгореть на костре за использование такого свитка.              — Это опасно? — спросила Аврора, пристально вглядываясь в его лицо в поисках любых следов обмана. — Нет, это не опасно. Это может быть опасно, если карету собьют с небес. Так же, как и обычная карета может быть опасной, если лошади взбесились. В остальном она безопасна, — ответил он, на что Аврора медленно кивнула ему. Девочка поравнялась с ним, но всё ещё насторожено поглядывала по сторонам.              Попыхивая трубкой, он пустил по воздуху дымный круг. Аврора изо всех сил старалась не смотреть на него с изумлением, пока они приближались к воздушным докам.              — Хотя я, наверное, не тот, кто должен тебе это говорить. Но не слишком ли ты молод, чтобы курить? И стоит ли тебе делать это перед соплячкой? — спросил Кроу, бесстрастно махнув рукой в сторону Авроры. Которая на секунду оторвалась от попытки выпотрошить его.              — А стоит ли пьяному разгуливать в приятной компании? — огрызнулась Аврора. Кроу старательно изобразил, как она чертыхается. Заставив Жона задуматься, было ли это его проявление или Кроу просто упрямый ублюдок.              — Что может быть лучше, чем выпить в приятной компании? — ответил Кроу самодовольной ухмылкой. Для большего эффекта он сделал глоток из своей фляги. В этот момент из ушей Авроры повалил пар, и она уставилась на него. Вскоре она отвела глаза и ускорила шаг. К сожалению, с её короткими ногами её шаг был таким же, как и у Кроу, с его неуклюжими шагами. Это только ещё больше раздражало её.              Вместо того чтобы что-то сказать, Жон просто криво улыбнулся. Он сделал ещё одну затяжку из своей трубки. Травяная смесь заполнила пустоту, оставленную его жаждой крови, гневом и жестокостью. Это была отличная идея. Провести над собой ритуал «органического порядка», чтобы подавить и изгнать коктейль бурных эмоций за мнемоническим триггером. Два резких щелчка коренными зубами, и эмоции обрушились бы на него с новой силой. Ещё два щелчка, и они будут изгнаны на задворки сознания. Тем самым снимая с плеч груз, который постоянно управлял его нравом.              «Оглядываясь назад, я должен был больше думать о том, что произойдет, когда такое количество эмоций хлынет разом», — хмуро размышлял Жон. Без дымки красного цвета, которая преследовала его каждый момент бодрствования, он думал, что ему станет лучше. Что это сможет дать ему немного времени на исцеление. Может быть, он даже попытается найти способ наложить на себя заклинание «корректировки сознания». Он уже не раз подумывал использовать магию, чтобы исцелить себя от всех душевных недугов, конечно при условии что у его душевных проблем не было никаких скрытых физических причин. В чем он сомневался, но не терял надежды, что это не так.              Вместо этого он был вознагражден всеми остальными эмоциями, заглушенными красной дымкой и оставленными гноиться под одеялом страха и жажды крови.              Чувство вины, смирение, страх, любопытство, жестокость, любовь, привязанность, страсть. Все эмоции бурлили и кипели внутри него. Он переходил от того, что его согревали гнев и жажда крови, к апатии, набрасывающейся на него тысячей разных способов. Его эмпатия вернулась, так как никогда не была заглушена с самого начала. Но без красной дымки каждое злодеяние, совершенное им в Ярнаме, возвращалось, чтобы укусить его с ещё большей силой.              «Я никогда не смогу нормально спать», — Жон осознавал это с абсолютной ясностью. Сделав ещё одну затяжку из трубки, он увидел, как перед ним появляются воздушные доки. Словесная перепалка Авроры с Кроу утихла, когда её губы сжались в тонкую линию. Голубые глаза снова остановились на нем, а затем вернулись к её сестре, которая стояла рядом с его командой.              Аврора застыла на месте, не сводя испуганных глаз с буллхеда, приземлившегося в воздушных доках. Мгновенно она схватила его за руку, сжав её со всей силой, на которую только способна испуганная девочка.              Сжав её руку поудобнее, он направился к буллхеду. Кроу проводил их взглядом, а на его губах застыли невысказанные вопросы. Жон был уверен, что мужчина был проинструктирован о его проявлении и расскажет все директору, когда они закончат. Он не особо пытался скрыть тот факт, что Аврора и Вайолет воспитывались в другой культуре, но с Вайолет это никогда не всплывало на поверхность. Единственный раз, когда её другое воспитание действительно проявилось, — это когда она спросила его, будет ли у нее такой же хвост, как у Сана. С Авророй же все было понятно за версту. И он тоже не мог заставить её измениться. В то небольшое время, которое у нее осталось, он хотел, чтобы она просто была собой.              — Идем, идем, идем! — лепетала Вайолет, подпрыгивая на месте. Бросившись вперед, она взяла сестру за руку и потащила её в буллхед. Остальные члены его команды уже бездельничали внутри. Академия в это время была практически пустынна. Все курсы получили свои задания на той же неделе. Даже учеников из других школ не пощадили.              — Вайолет, Аврора, это будет короткая поездка. Максимум пять минут. Но если вы почувствуете, что ваш желудок шалит. Пожалуйста, откройте эти пакеты и блюйте в них, — проинструктировал Жон, как только они вошли в буллхед. Он протянул по одному бумажному пакетику для рвоты каждой из девочек. Аврора неуверенно взяла его, а Вайолет потянулась к нему нетвердой рукой. Она вмиг позеленела, припомнив то, что случилось в прошлый раз.              Подняв глаза, он не удержался и усмехнулся над потрясенным выражением лица Норы. Рен уже давно смирился с этим.              — Делимся три на три? — бесстрастно спросил Рен, когда буллхед взлетел. Аврора тем временем крепко обняла Жона, дрожь пробежала по её телу, когда с её губ сорвались молитвы.              Молитвы резко оборвались, когда её руки поднеслись ко рту. Паника промелькнула в её глазах, но тут же была смыта мелкой злобой и слишком знакомой озорной наивностью. Аврора вцепилась глазами в Кроу, и оттолкнулась от Жона на нетвердых ногах. Её шаги становились все увереннее, пока выцветшие красные глаза Кроу смотрели на нее.              — Нет…— прошипел Кроу, глядя на Аврору так, как смотрят на бешеную собаку, которая раздумывает над тем, кого укусить первым. — Я и ребенка ударить смогу. Не испытывай меня, — продолжил он, отступая назад с каждым шагом Авроры. Паника охватила его, когда он уперся спиной в стену.              Аврору вырвало, и ей каким-то образом удалось сохранить самодовольную ухмылку, пока она «красила» парадные туфли Кроу в зеленый цвет. Настоящий водопад проклятий вырвался из охотника, когда он бросился прочь от нее. И в этот момент Аврора последовала за ним, как и подобает мстительной маленькой проказнице.              — По крайней мере, ты меня слушаешь, — вздохнул Жон, положив руку на плечо Вайолет. Его ученица смотрела на него своими большими голубыми глазами, а потом открыла рот. В тот же момент рвота выплеснулась наружу, как водопад. — Не смей! — прошептал Жон, глядя на своих друзей. Которые, к их радости, уже давно перебрались на другую сторону буллхеда. Пирра изо всех сил старалась спрятать улыбку за рукой, пока её плечи тряслись.              — Я в этом не участвую, — пробормотал Рен.              — Я клянусь любым гребаным божеством, в которое ты веришь, что я посыплю порошок, вызывающий чесотку во все твои боксеры, — поклялся Жон, прежде чем снова повернуться к Вайолет. Он осторожно провёл по её спине рукой. Пронзительный крик эхом разнесся по Буллхеду. Кроу в немыслимом невезении наступил в лужу рвоты, поскользнулся и упал. Аврора бросилась за ним. Победная и немного мстительная ухмылка, которую она носила, быстро исчезла, когда её глаза распахнулись и из нее хлынул очередной водопад рвоты.              /-/              — Хочешь верь, хочешь нет, но на самом деле это не самое худшее начало миссии, которое у меня было, — Кроу со вздохом посмотрел на них. Он изо всех сил старался завязать какую-нибудь пустую беседу, пока они стояли вокруг крышки люка. Переодетые в чистую одежду. — Определенно в десятке лучших, но не в тройке, может, даже не в пятерке.              — Я... не хочу знать, — вздохнул Жон, радуясь, что Изольда или Сон очистили его одежду от рвоты. Взгляд зависти, который послал ему Кроу, когда он сказал ему «фигня с проявлением», он будет помнить вечно.              — Вот и хорошо, потому что там происходило страшное, — кивнул Кроу. — Но вернемся к нашим баранам. Есть время валять дурака, а есть время быть серьезным. Ты читал описание миссии, парень?              — Да, мы обсудили все вчера всей командой, — ответил Жон отрывистым кивком. — В основном мы ждали тебя или того, кому директор сочтет нужным доверить нашу команду. Мы запаслись всем необходимым и подготовились. У каждого есть аптечка, достаточно патронов, чтобы справиться со всем, на что мы можем наткнуться, и каждый знает свои роли. Плюс ещё несколько безделушек, которые мы посчитали полезными.              — Вы точно первокурсники? — одобрительно присвистнул Кроу. — Нам пришлось проучиться до третьего курса, чтобы втянуться в «игру».              — Я пойду первым, — вздохнул Жон, нагибаясь и сдвигая крышку люка в сторону. На его лице ничего не отразилось, когда до него донесся запах. Он и не такое нюхал. — Следом Нора, девочки, а Рен и Пирра займут тыл, — после чего он бросил взгляд на Кроу. — Я не совсем понимаю твою роль, ты будешь временным лидером или просто наблюдателем?              Не дожидаясь ответа, он спрыгнул вниз, его сапоги гулко отозвались по старым кирпичам, когда он приземлился. Он мысленно порадовался, что Вейл был старым городом. Из-за этого строить что-то новое было чертовски сложно, но это также было причиной того, что он не был по пояс в сточных водах. Канализационная система Вейла представляла собой мешанину из «новых» труб, которые представляли собой большие кирпичные трубы без бортов, и старых труб с дорожками из более «цивилизованной» эпохи. Щелкнув пальцами, он осветил своим фонарём округу. В ту же секунду между его ногами забегали крупные крысы.              — Чисто! — крикнул он. Вслед за ним приземлилась Нора с глухим стуком. В руках у нее была Магнхильд, готовая к бою. Вскоре она сморщила нос, оглядываясь по сторонам.              — Здесь воняет дерьмом, бесстрашный лидер, — застонала она и шагнула в сторону, когда позади неё приземлился Кроу. С девочками на руках. Вайолет восторженно свистела, а Аврора бросилась ему на плечо, как только они оказались внизу. Она поспешно шагнула к нему, все это время посылая Кроу обещающий кровавую расправу взгляд. Её руки никогда не отрывались от карманов с метательными ножами.              По сравнению с сестрой, которая с радостью облачилась в уменьшенную версию его охотничьего одеяния. Заставить Аврору одеться в «мужскую одежду» было нелегкой задачей. После нескольких часов, которые показались ему днями, она лишь слегка уступила. Она согласилась сменить свои босоножки на сапоги, которые носили он и её сестра. Жилет ей совсем не шел. Он ничуть не подходил к её темно-синему платью. Но он давал ей возможность носить с собой более сотни метательных ножей. Большинство, конечно, были «стандартными». И только двадцать содержали смертельный токсин, ещё двадцать были покрыты паралитическим ядом, пропитанным прахом, а сорок покрыты «обычным» паралитическим ядом.              Рен и Пирра спускались последними так что им пришлось закрыть за собой крышку люка. В тот же миг на них опустилась тьма. Его ручной фонарь был единственным источником света, пока Рен и Нора не достали свои фонарики. Свитки тоже могли работать, но когда Нора осветила весь коридор, вплоть до того места, где пролилась канализационная труба, они оказались просто вне конкуренции.              Спустя пару секунд раздался пронзительный крик, и метательный нож пронесся рядом с ним. Армия больших жирных крыс с воплями разбегалась от смертельного попадания Авроры.              «По крайней мере, они не такие большие, как в Ярнаме», — лениво отметил Жон. Он присвистнул с удовлетворением, когда её метательный нож вонзился в большую крысу. Крысы почему-то разбегались ещё быстрее, оставляя позади своего мертвого товарища.       «И они не разделяют любовь своих собратьев к каннибализму», — отметил он. Он чувствовал себя почти в восторге от нормальности всего происходящего. Он готовился к этому заданию так, словно это была очередная прогулка по Ярнаму.              — Хороший бросок, только не забудь в следующий раз целиться в голову или шею, — похвалил Жон. Он взъерошил волосы Авроры. — Ты попала в позвоночник. Это работает на мелких животных. Но хотя это может вывести из строя более крупных зверей, если задеть нерв, но этого не хватит для смертельного попадания. В лучшем случае — рана на теле. Да и то не факт, если лезвие отскочит.              Аврора кивнула, немного смущенная, немного успокоенная и немного гордая. На её губах заиграла легкая улыбка. Он увидел, как уверенность последовала за её первой победой.              Жон слышал, как некоторые люди часто говорили, что чувствуют себя на девятом небе от счастья после того, как берут в руки оружие. Это был первый раз, когда он видел, как нечто близкое к этому происходит в реальной жизни. Он впервые увидел, как страх, который, казалось, никогда не покидал её, отступает. Хотя бы немного. Но это доказывало, что у нее есть своя «сила». Он был уверен, что она никогда не чувствовала этого раньше.              По сравнению с ликующей Авророй, Вайолет ревниво поглядывала на сестру. Это было невозможно не заметить. Даже Кроу, который был с ними не больше часа, мог заметить очевидную ревность. — А я-то думал, что мои отношения с сестрой плохие, — почти беззвучно прошептал охотник.              Почти — это было ключевое слово, и ревность Вайолет исчезла, как облака в летний день. Чувство вины промелькнуло в её глазах лишь на мгновение, когда она посмотрела на сестру. Когда он протянул вторую руку, чувство вины сменилось ликованием. Вайолет подскочила к нему и взяла его руку в свою. Улыбаясь так, словно её день рождения наступил раньше времени. «Когда же у них день рождения?», — подумал Жон с грызущим чувством вины. А ведь он так и не спросил.              — В описании миссии не было указано маршрута, — припомнил Жон, слегка повернувшись и посмотрев на Кроу. Сосредоточиться на чем-то другом было гораздо проще, чем заглушить чувство вины. — Мы просто пройдемся по окрестностям? Или мы специально охотимся на Гримм или что-то ещё?              — И то и другое, — бесстрастно ответил Кроу. — Ты ведь знаешь, как формируются Гримм? — под их кивки он продолжил. — Это случается нечасто, но Гримм может образовываться в канализационных системах и других полых пространствах в больших городах или под ними. Вот их-то мы и будем искать. Молодых Гримм, которые только что появились на свет, или более старых Гримм, которые ускользнули от других патрулей. К сожалению, они постоянно находятся в движении, поэтому у нас нет конкретных маршрутов патрулирования. Так как тот маршрут, который сработал один раз, может больше не сработать. Вы не единственные студенты, направленные в канализацию. «Больше рук делают работу быстрее», и все такое. Я буду выступать в роли наблюдателя, вмешиваясь только тогда, когда ты сделаешь какую-нибудь глупость или сильно облажаешься. В остальном, парень, ты главный. Как лидер своей команды и все такое.              — Хм... «Может, это не так уж и отличается от вылазок по улицам Ярнаму?», — размышлял он. Сжав Кроцеа Морс, он покрутил её вокруг своей руки. Её острый край издал пронзительный вой. Шагая вперед, вниз по самой большой канализационной трубе, он чувствовал, как его походка переходит в знакомые длинные шаги. Он рассеянно попыхивал трубкой, но и в то же время вглядывался в каждый уголок. Он мог бы захлопнуть под замок большую часть своей жестокости и жажды крови. И все же его крестили кровавые улицы Ярнама. Это было почти как возвращение домой.              Он почувствовал, как Вайолет расслабилась, когда они начали идти. Она скакала рядом с ним, всё ещё держа его за руку. Видимо, не он один чувствовал сходство.              Здесь было не так много ламп, даже если и были старые «подсвечники», сделанные для факелов, и древние лампочки совсем другой эпохи. К счастью, его ручного фонаря было более чем достаточно, чтобы вести за собой. Хотя свет был полезен, светить в спину более чем тысячей люмен было неприятно. «Я должен был догадаться, что так и будет, когда попросил Нору купить два фонаря для надежности», — рассеянно подумал он, перепрыгивая через поток сточных вод. Приземлившись на другую дорожку, он увидел, как хихикнула Вайолет, приземлившись рядом с ним. Он ориентировался в извилистой канализационной системе больше на инстинктах, чем на здравом смысле. Прошло совсем немного времени, прежде чем они наткнулись на своего первого Гримм. Урсу, судя по всему, не выше колена.              Вайолет замерла, с губ Авроры слетали молитвы вместе с такими словами, как «живой демон». Урса же тем временем зарычал, встав на задние лапы в слабой попытке устрашения. Спустя секунду его сапог врезался в маску Гримм. В результате тот врезался в кирпичную стену. Вслед за этим Гримм глубоко в глаз вонзился метательный нож. По канализации разнесся звон металла о кирпичную кладку.              — Что…-              — Дем...              — Будь так добр, сделай несколько предупредительных выстрелов позади нас, хорошо, Рен? — рассеянно приказал Жон. Его друг бросил на него скептический взгляд, а затем направил один из фонариков назад и включил его. Семь гигантских крыс Гримм уставились на них с другой стороны дорожки.              — Почему это всегда гигантские крысы, — устало вздохнул Жон, когда ситуация почти-что вышла из-под контроля. Пронзительный крик вырвался у Авроры, когда два метательных кинжала пронеслись по воздуху, зацепив одну из крыс и пригвоздив её к полу. Нора тем временем издала крик, больше похожий на боевой клич. Поднявшись в воздух, Магнхильд трансформировалась, чтобы встретить Гримм лицом к лицу. Пирра и Рен прикрывали её, пока она наступала. Каждый из его друзей стрелял метко и точно, мощные праховые снаряды разрывали конечности и хвосты. Рен сосредоточился на том, чтобы обеспечить им постоянный источник света, пока они будут сражаться.              Гигантская Гримм крыса или нет, Нора и Пирра быстро справились с ними. Мертвые Гримм превращались в черные миазмы и исчезали в воздухе. Его рунный знак загорелся как обычно, сигнализируя о том, что даже если он не принимал непосредственного участия, он все равно заработал отголоски крови. Он не знал, почему так происходит, от него ускользало понимание того, как и почему он зарабатывает отголоски крови. Но в данном случае это было похоже на то, как если бы Сон, его рунный знак или то, что за это отвечает, рассматривали его товарищей по команде как продолжение его «воли». По крайней мере, это был единственный способ, которым он мог видеть себя зарабатывающим отголоски крови, не пошевелив при этом и пальцем.              После того как тепло покинуло его рунный знак, по нему пробежал лед. Те скудные отголоски крови, которые он заработал, Сон забрал как десятину. Вздохнув, он по крайней мере был благодарен, что отголоски от Гримм не влияли на него, как это было, когда он прикасался к кровавому самоцвету или рунному инструменту. При одном воспоминании о тех моментах по его позвоночнику пробегали мурашки.              — Это были Гримм, — без лишних слов он объяснил двум смущенным девочкам. Получив в ответ два пустых взгляда. — Они также известны как «существа Гримм», впрочем, «демонами» и «существами ночи» их тоже называют. Они «порождаются» из миазм, или негативных эмоций, если конкретнее. Не думай слишком много о том, почему или как. Просто знай, что все они бездушны и их рацион — это мы.              Он понял, что его объяснений недостаточно, чтобы ответить на все их вопросы. Однако обе его девочки были достаточно умны, чтобы понять, что сейчас не время приставать к нему с расспросами.              Закрыв глаза, он сделал глубокий вдох, а затем выбрал направление, казалось бы, наугад. Веди себя так, словно снова оказался в лабиринте. Следуя своему чутью, он пошел по коридору, к которому его больше всего «тянуло».              /-/              Пирра не узнала Жона.              И она была не единственной. Краем глаза она заметила, что Нора переживает примерно то же, что и она. Единственными, кто не выглядел затронутыми, были Рен и девочки. Даже Кроу, казалось, был немного обескуражен тем, как быстро изменился Жон. Но он лишь приподнял бровь и пожал плечами, после чего сделал ещё один глоток из своей фляги. Явно не задумываясь над этим вопросом.              Глядя на спину друга и партнера, её грызло чувство вины. Жон то и дело ограничивался тем, что рассказывал им о Сне. Иногда по необходимости, иногда по собственной воле. Даже когда он рассказывал ей о своих страхах и воспоминаниях, даже когда она видела, как он вызывает миражи чудовищных зверей, по сравнению с которыми большинство Гримм кажутся ручными. Даже когда она видела, как он из неуклюжего шута, который никогда не держал меч, превратился в опытного убийцу, который мчался вверх по лестнице мастерства. Она никогда не находила времени, чтобы сесть и подумать, откуда взялся его внезапный рост опыта. Она также не хотела задумываться о том, чего это стоило.              Когда они ещё были новоиспеченной командой, она отправилась в библиотеку за книгами о проявлениях. Она хотела найти что-нибудь, что помогло бы Жону лучше контролировать свое проявление, а может, и узнать, были ли другие люди с подобными проявлениями. Она нашла только два случая, в которых упоминалось о проявлениях, похожих на то, что было у Жона. И то в библиотеке, которая была связана с Великой библиотекой Вейла. Библиотеке, которая просуществовала более тысячи лет.              Первое упоминание касалось монаха, который много лет назад странствовал по Мистралю, распространяя свое «учение». Его проявление было таким же, как у Жона. Разница заключалась в том, что у него был другой «Сон», рожденный его верой. Он назывался «Просветление нирваны»: каждую ночь, когда монах спал, он бродил по одному из шести адов своей веры, которые состояли из царств Ада, голодных призраков, зверей, демонов, людей и Небес.              Каждый раз, когда монах просыпался, он «реинкарнировался» в другом аду, получая способности, связанные с тем, из какого ада он реинкарнировался. Он мог проявлять реальные иллюзии, использовать проявления других людей и даже управлять разумом.              К сожалению, чтобы его проявление работало, ему нужно было лично пройти через пытки каждого ада, чтобы получить возможность реинкарнации. Вначале монах использовал свое проявление для распространения своей веры, используя его для проявления сострадания и исцеления тех, кого мог. Но когда количество реинкарнаций, которые он проходил, росло, шрамы, которые они оставляли, становились все глубже. И так продолжалось до тех пор, пока что-то не сломалось, и, к сожалению, первой сломалась его душа. Его тело и разум закалились в ходе многочисленных реинкарнаций слишком сильно. Из своей сломанной души он превратился в живого Асуру. Он убивал всех, на кого натыкался, пока на его убийство не послали несколько десятков охотников. В итоге он стал не более чем Гримм в человеческом обличье.              Другое упоминание, которое она нашла имело ту же тенденцию и ту же концовку. Единственное отличие заключалось в том, что на этот раз это была женщина-бандит, жившая до создания Мантла. Она была одной из первых поселенцев на ледяном континенте. Её «Сон» был метко назван «Валгаллой». Оно представляло собой место, где она пировала, сражалась, умирала и снова просыпалась, чтобы сделать все заново. Её боевое мастерство уступало только её непоколебимой свирепости. Её боялись так сильно, что всех последующих берсеркеров можно было рассматривать как её духовных преемников.              По сравнению с монахом, чье сострадание заставляло его подвергаться постоянным пыткам, пока его душа не сломалась, Берсеркер считала себя выше смерти. Это утверждение оказалось ложным, когда её голова была проломлена её старшим сыном, пока она спала.              Не найдя больше ничего на эту тему, она решила прекратить поиски, когда Жон начал чаще улыбаться. «Ему становится лучше», — подумал тогда её разум. Но как оказалось он просто привык к этому. Или же он просто скрывал все за улыбкой.              Глядя на его спину, Пирра уже не знала, что было настоящим, а что ложным. Неужели добрый мальчик, которого она полюбила, был всего лишь маской. Был ли это безмолвный крик о помощи? Или Жон всегда был опытным убийцей, который прикрывался маской доброты и наивности.              «Каким же был настоящий Жон?», — задалась она вопросом, глядя на него. «Может, у него было раздвоение личности?» Она почти не верила, что кто-то может так сильно измениться всего за пять недель. Жон оставался Жоном, и это было правдой. В его глазах была все та же доброта, мягкая улыбка, которую он всегда носил с девочками. А вот все остальное её настораживало.       Как он говорил, как ходил, как держал себя, как умудрился за пятнадцать минут навести их на пять небольших групп Гримм. При этом он, похоже, выбирал путь наугад.              — Если кто-то из вас немного брезглив, вам лучше остаться позади на некоторое время, — мягко произнес Жон, возвращая Пирру в мир живых. Прежде чем она успела спросить почему, Жон присел на корточки, и его голубые глаза проследили за лежащим лицом вниз трупом. Запах трупа заглушала общая вонь канализации. Ткнув труп мечом, Жон кивнул сам себе. Схватив его за плечо, он развернул его.              Самообладание Пирры рухнуло, когда из дыры в животе вырвалась кучка крыс. К счастью, никто не подумал о ней плохо за то, что она опорожнила желудок в канализации.              — Мужчина, молодой, между восемнадцатью и двадцатью с чем-то лет, крепкий, какая-то татуировка на шее, — промолвил Жон с клиническим безразличием. После чего бросил взгляд назад на Рена. — Запиши это. Это не наше дело, но мы сообщим копам. Я больше склоняюсь к тому, что это бандитский налет, чем пропажа человека. Но кто знает.              — Скорее всего, — подхватил Рен. — Пропавшие люди не оказываются в канализации. А если так, то у него должен был быть при себе свиток, чтобы позвать на помощь, если он не смог сдвинуть крышку люка. Проверь его на наличие других опознавательных примет.              — Больше всего бросается в глаза татуировка на шее. К сожалению, она наполовину съедена, — пожал плечами Жон и вернулся к экспертному обыску трупа. Его руки ловко прошлись по карманам. — Он одет в парадную рубашку, из дешевого материала. Также при нем нет ни свитка, ни оружия, ни чего-либо ещё.              — Да пошло оно все! — прошептал Кроу, решив взять ситуацию под контроль. — Вы двое — что-то вроде младших детективов? И почему вы возитесь с трупом, а не, ну не знаю, следите за тем, чтобы две несовершеннолетние девочки не насмотрелись на труп.              — А что в этом такого? — воскликнула Аврора, в её голосе слышалось любопытство.              — Разве, гуляя по городу, ты не должен видеть мертвецов? — с любопытством спросила Вайолет. Мило наклонив голову в сторону, она уставилась на Кроу.              — Какого хрена? — с легким ужасом прошептал Кроу. Его глаза метались между сестрами и не находили в их взглядах ничего, кроме невинного любопытства. Его ужас только усилился, когда Аврора тоже посмотрела на него в замешательстве.              Пирра ужаснулась бы последствиям, если бы не ожидала чего-то подобного. Аврора была просто в восторге от убийств, даже если это были всего лишь крысы. В то время как Вайолет постоянно дулась из-за того, что Жон не разрешал ей испытать свою пилу-клевер против Гримм. Многочисленные зубья оружия блестели в теплом свете, который отбрасывал фонарь Жона.              Окинув труп последним взглядом, Жон взял его за рубашку и прислонил к кирпичной стене. — Кроу, стоит ли нам сейчас сообщить об этом в полицию или просто оставить это в нашем отчете и поручить директору школы разобраться с этим?              — Оставь это на усмотрение директора, — ответил Кроу, бесстрастно хмыкнув про себя. — Это не то, что обычно происходит. Большинство миссий проходит за стенами и включает в себя что-то вроде истребления Гримм. Если ты снова наткнешься на что-то подобное, свяжись с ближайшими властями. Это задание было дано для того, чтобы безопасно познакомить девочек с Гримм, а также для того, чтобы другая команда прочесала канализацию. Нам платят не за то, чтобы мы занимались детективной работой.              Жон кивнул, поднимаясь во весь рост. Он небрежно достал молотов и поджег ткань. — У нас гости, — Жон сказал это так, будто говорил о погоде. Он аккуратно перебросил молотов через канализационный пар в другой туннель. Инферно ожило, и крысы, как млекопитающие, так и Гримм, сгорели заживо. Обычные крысы бешено бегали вокруг, прижимаясь друг к другу в тщетной попытке потушить огонь. Тем временем крысы-Гримм набросились на них. Огонь охватил их, когда они бросились через канализационный поток, но их встретили клинки и сталь. С ними быстро расправились.              Не говоря ни слова, Жон осторожно перепрыгнул на другую дорожку. После чего он повернулся к ним и жестом указал чтобы они следовали за ним. Запах паленой шерсти и вареной крысы, похоже, нисколько его не раздражал.              Пирра не чувствовала стыда, когда её желудок снова опустел. Не тогда, когда рядом с ней делала тоже самое Нора. Жон был единственным, кто выглядел так будто ничего не произошло. Вайолет выглядела неважно, пусть и пыталась сделать бесстрастное лицо. Аврора была похожа на смертника, когда она увидела, по какому пути ведет их Жон. Рен тоже выглядел подавленным. Даже Кроу выглядел погано: он сморщил нос, когда до него донесся запах.              Понюхав воздух, Жон посмотрел на них, приподняв бровь. — Не так уж и плохо. Я встречал запахи и похуже...