Бесконечный кошмар Жона

      — Как думаешь, Жон злится? — шепотом спросила Руби. Вайсс одарила её самым разочарованным взглядом, который только можно себе представить. Невысказанное «ты что, дура?» повисло в воздухе, когда Вайсс закатила глаза, решив пристегнуть Мертенэстер к поясу, вместо того чтобы удостоить её ответом. Руби быстро последовала её примеру и пристегнула Кресент Роуз на место.              Когда они вышли из раздевалки, Жон и Вайолет уже ждали их чуть поодаль. Жон обнял Вайолет и что-то прошептал ей на ухо. После чего по коридору разнесся тихий звонкий смех. В это же время мимо них прошла группа девушек, и те тихонько улыбнулись, глядя на них. Несколько свитков было не так уж незаметно направлено на них.              Заметив их краем глаза, Жон поднял на них глаза, когда они подошли ближе. Его обычная мягкая улыбка расплылась по лицу. — Наконец-то готовы? Если да, то пошли на полигон. Вы так долго переодевались, что мы уже собирались уйти без вас, — хмыкнул Жон, ведя себя так, словно недавней «размолвки» никогда не было.              Но Руби все же уловила в его глазах что-то чуждое. В них не было привычного блеска и тепла. Его улыбка казалась вынужденной, наклеенной только для того, чтобы успокоить Вайолет. Она слегка «потрескалась» по краям, отчего казалась слишком «острой», да и большие клыки, которых она раньше у него не видела тоже привлекли её внимание, а ряд белых зубов выглядел прямо как из рекламы зубной пасты. Однако даже несмотря на явные изменения в её друге, не это больше всего волновало Руби.              Сейчас её очень волновало кое-что другое.              Жон был крупным мужчиной. Он был высоким, и с тех пор, как он начал набирать мышцы, он стал ещё больше. Тощий мальчишка, каким он был в первый день, стал лишь далеким воспоминанием. Но даже если Жон был большим, он никогда не был пугающим. Он не был задирой, как Кардин, который любит давить всех своим видом. И даже если Жон временами был слишком мягок, он не был кротким гигантом, как их старшекурсник Ятцухаши, который был похож на монаха. Его совершенно не заботили волнения окружающих.              Жон был большим, но и добрым. Он всегда оставался добрым, что делало его доступным, даже если иногда он казался немного придурковатым. Большую часть времени он витал в облаках или в своем дневнике.              Сейчас от того Жона не осталось и следа — Руби приходилось бежать трусцой, чтобы не отстать от него. Его широкие шаги были наполнены решимостью.              Бросив быстрый взгляд через плечо, Руби замедлила шаг, позволяя своей напарнице догнать её. Жон ничего не замечал и не заботился об этом. Он шел со злобной решимостью.              — Жон точно не в себе, а, — рассеянно отметила Руби, когда Вайсс догнала её. Она попыталась поговорить с Вайсс. Не видя ничего плохого в том, чтобы идти немного медленнее, давая Жону время собраться с мыслями.              — Да ты что, — Вайсс закатила глаза и возмущенно запыхтела, её щеки окрасились в румяный цвет. Вайсс была физически самым слабым членом команды, и это был известный факт. Руби знала это, Янг знала это, Блейк знала это. Даже Вайсс это знала. Её выносливость ушла на второй план, когда она пыталась освоить свое проявление в «колдовстве» с прахом. В результате она превратилась в мощную, но хрупкую стеклянную пушку.              — Я почти решила, что он собирается взять пример с Янг. Я не хочу сказать, что он поступил бы неправильно, но это лишь подтолкнуло бы Небулу к тому, чего она хочет. Особенно с учетом того, на что она намекала, — нахмурившись, добавила Вайсс.              — Разве Небула на что-то намекала? Я думала, она извинилась? — смущенно спросила Руби. Она, конечно, видела, как Вайолет сторонилась девушки из Вакуо. Но Вайолет сторонилась всех. Однако, учитывая взгляд, который послала ей Вайсс, она чувствовала, что что-то упустила.              — Ты и вправду такое милое дитя лета? — вздохнула Вайсс, слегка покачав головой, что она всегда делала, когда была чем-то разочарована.              — Мою маму звали Саммер, так что да? Наверное? — спросила Руби, немного смутившись. — Но я не думаю, что ты имела в виду именно это. Я заметила, что она называла Вайолет «это». Но разве это не потому, что она не знала, как правильно к ней обращаться? В конце концов, Вайолет — первое «проявление» из проявлений с собственной душой. Не так уж и надумано представить, что некоторых может оттолкнуть то, что это значит.              — Руби. Она намеревалась назвать Вайолет «оно», потому что видит Вайолет как «оно», — ответила Вайсс, нахмурившись от отвращения.              — А? — это был единственный звук, который вырвался из Руби. Она не понимала, как кто-то мог сказать что-то настолько жестокое в адрес такой доброй девочки, как Вайолет.              — А ещё она не очень тонко намекнула, что Жон «пользуется» Вайолет, раз та повсюду следует за ним.              — Жон никогда бы не стал, — зашипела Руби на свою напарницу. Смущение сменилось бурлящим праведным негодованием. Она готова была вот-вот развернуться на месте и отчитать сучку с фиолетовыми волосами.              — Я знаю. Жон обожает Вайолет. Он никогда бы не обидел её, — согласилась Вайсс, лишь на секунду поумерив свой гнев. — Но другие студенты не знают Жона так, как мы. Не зря же она сказала это в коридоре, а не в любом другом месте. Не успеет день закончиться, как о Жоне пойдут слухи. А после его... спарринга, если это вообще можно так назвать, против Янг. Большинство не увидят его в хорошем свете, их мнение уже сложилось.              — Тогда мы просто должны показать Жону нашу поддержку, — заявила Руби, кивнув. В животе у нее бурлила злость, но они приближались к полигону, так что у нее было достаточно времени, чтобы перебороть её здоровым способом. — Покажем ему, что мы не верим в эти слухи.              — Хорошо. Это не та ситуация, когда мы можем просто поступить как Янг, — по Вайсс пробежала дрожь. Её лицо скривилось, как будто она съела что-то мерзкое. Но прежде, чем Руби успела выдать умное замечание, Вайсс остановила её ледяным взглядом. — Ты очень пожалеешь, если сейчас откроешь рот и скажешь что-то глупое. Я хочу, чтобы ты знала, что у меня есть связи. И я уверена, что Кресент-Роуз очень быстро окажется на свалке если об этом узнает Янг.              — Ты не посмеешь, — прошипела Руби, поворачиваясь, чтобы защитить свою малышку от злой ледяной принцессы.              — А ты попробуй, — ответила Вайсс с блеском в глазах, который заставил Руби засомневаться, шутит ли она, или же Вайсс исполнит угрозу.              Сказав свое слово, Вайсс распахнула двери на полигон. Мгновенно раздались знакомые звуки выстрелов. От 9-мм и 44-го калибра до 5,56 и других винтовочных патронов — все это слилось в симфонию, которая заставила её почувствовать себя как дома.              Гром раскатился по полигону, на мгновение затмив все остальные выстрелы.              — Что это было? — Вайсс повернулась к ней, немного пошатываясь.              — Это Игнис, скорее всего, — пробормотала Руби себе под нос, после чего взяла Вайсс за руку и потащила её к тому месту, где стояли Жон и Вайолет. Образ Жона в доках не давал ей покоя. В основном она уже смирилась с этим. Её отец был лучшим отцом в мире, он встретился с ней и позволил ей пройти через это вместе с ним, вместо того чтобы заставлять её ходить на терапию. Он упомянул что-то о том, что «некоторые воспоминания просто остаются с тобой до конца жизни».              Как всегда, Жон и Вайолет не обращали внимания на мир за пределами своего маленького пузыря. Они не заметили, как кто-то из окружающих на полигоне начал удваивать темп стрельбы, как будто это были какие-то невидимые соревнования.              — Сейчас это немного похоже на сценарий «делай, как я говорю, а не как я делаю», — мягко объяснил Жон Вайолет. Он снова убрал револьвер в кобуру.              «Игнис — это не столько револьвер, сколько ручная пушка», — задумалась Руби. Она любила его, как ещё одно свое дитя. Он был родным братом её любимой Кресент Роуз и всё такое. И то, что Жон сделал с револьвером, создав иллюзию, будто в деревянной рукоятке заперт огонь, прекрасно отражало его имя. Но все же она чувствовала, что её взгляд на это оружие было запятнано ещё в доках. Огонь в ловушке всегда выглядел угрожающе, почти как крик в ловушке. Но она знала, что это просто её разум играет с ней. Её травма дает о себе знать.              Жон заметил их и слегка кивнул, после чего вернулся к инструктажу Вайолет. Мягким движением пальцев она ухватилась за старый пистолет надежным двуручным хватом. Жон слегка подтолкнул её, чтобы проверить, устойчиво ли она стоит.              — Я знаю, что ты уже стреляла раньше. Но основы — это основы не просто так. И когда ты сможешь проходить полигоны третьего класса то тогда я дам тебе возможность свободно поэкспериментировать. Ведь тогда у тебя будет прочный фундамент опыта, на который можно опереться, — наставлял Жон, протягивая руку, чтобы Вайолет отдала ему пистолет. Надувшись, она отдала его, и Жон проверил, заряжен ли он. Кивнув самому себе, он закрыл затвор.              Затем он положил пистолет на перегородку стола для стрельбы. После чего вытащил большой ртутный патрон и положил его рядом с пистолетом. Сделав шаг назад, он слегка улыбнулся Вайолет. — Я дам тебе один из своих патронов, но после этого ты должна будешь стрелять сама.              — Ты уверен, что можно давать те же патроны Вайолет, которые используешь ты? — не удержалась от вопроса Руби. С тревогой глядя на то, как Вайолет достает пистолет и заряжает в него патрон, а затем защелкивает его. Встав в правильную стрелковую позу.              — Все в порядке, она и раньше стреляла, — ответил ей Жон. Обернувшись к Вайолет, он показал ей большой палец.              Ярко улыбнувшись, Вайолет повернулась обратно к полигону. Она подняла пистолет и нажала на курок. Раздался гулкий взрыв, а вслед за пулей вылетела большая струйка дыма. Он был громче, чем у большинства мелких калибров, но и близко не стоял с крупными патронами, такими как 44-й и 45-й калибры. И уж тем более не сравнится с громом, который разразился от Игнис. Она задалась вопросом, что Жон использовал в своих патронах, чтобы они производили столько шума.              — Молодец! — похвалил Жон, глядя на мишень Вайолет. Дыра размером с мяч для гольфа зияла возле головы цели. — Напомню ещё раз. Мы будем стрелять до тех пор, пока у тебя не закончатся собственные патроны, или пока ты не почувствуешь себя довольной. Так что максимум двадцать патронов. Извлеки из них максимум пользы.              — Её патронов? — спросила Вайсс, подняв глаза от руководства по стрельбе на своем свитке.              — Да. Ее патроны, — ответил Жон. И хмыкнул, только когда Вайолет открыла затвор. — Пули — это ресурс, и с собой можно взять не так уж и много. Поэтому я ясно дал понять, что с её пулями она может делать все, что пожелает. Она может вскрыть их, чтобы посмотреть, что внутри, сделать с ними то, что хочет, даже пострелять ими, как сейчас. К тому же ещё двадцать патронов она получит только в пятницу. Но если она не воспользуется ими, у нее останутся все пули, плюс её новые излишки. Надеюсь, это научит её не быть слишком расточительной с ними. Представь, что ты тратишь двадцать пуль на мелких врагов и остаешься с пустыми руками, когда наступает реальная угроза?              — Управление запасами — важная, но не часто учитываемая часть обучения охотниц и охотников, — хмыкнула Вайсс, кивнув. Возвращаясь к ознакомлению со всеми настройками и препятствиями, которые мог выдать полигон. Пусть он был не такими продвинутыми, как в Атласе, но все же первоклассными.              — Мы соревнуемся в сложности, я так понимаю? — спросила она через некоторое время, получив легкий кивок от Жона.              — Да, я подумываю о том, чтобы соревноваться в сложности до тех пор, пока мы не провалимся, либо в баллах, либо во времени, — ответил Жон, снова подойдя к Вайолет, чтобы подкорректировать её стойку.              — Оценки сложности будет более чем достаточно. Тогда мы начнем через пять минут. Пусть победит сильнейший, — объявила Вайсс, набросав нужные параметры, а затем вытянула Мертенэстер. Резко вскинув его в воздух, она послала небольшой шквал тонких ледяных игл в несколько тарелочек, запущенных рантье.              Заняв пустую площадку рядом с Жоном, Руби превратила свою любимицу в снайперскую винтовку. После чего убедилась, что она заполнена патронами с огненным прахом. Она не собиралась много стрелять, прах в последнее время становился все дороже и дороже, но одну-две обоймы она могла выстрелять на полигоне без всяких опасений.              Прицелившись и открыв огонь, Руби улыбнулась. Тарелочки рассыпались далеко внизу полигона. Хотя стрельбище Бикона было отличным, она скучала по стрельбищу Сигнала, потому что их внешнее стрельбище позволяло ей испытать свою точность на большом расстоянии. Правда, у Бикона тоже был внешний полигон и назывался он «Иди и охоться в лесу», но она не хотела идти туда одна, особенно когда её друзья веселились на полигоне.              — Мастер. Почему ты не используешь прах? — Вайолет спросила Жона, заставив и её, и Вайсс прекратить то, что они делали, и переглянуться с Жоном.              — А, ты об этом? В основном потому, что я не знаю, как им правильно пользоваться. И у меня и так более чем достаточно забот. И если я захочу впихнуть его насильно в свой стиль, то буду вынужден срезать углы, — ответил Жон, пожав плечами. Вайолет кивнула, удовлетворив любопытство, и прицелилась ещё раз.              Руби перевела взгляд на Вайсс, почти ожидая тирады о том, почему он, или кто бы то ни было, должен использовать прах. Похлопав себя по щекам, она начала.              — Как получилось, что ты так и не научился использовать прах? Он бесценен. Ты не можешь ошибиться, имея прах в своем арсенале. И если припомнить было много спаррингов, которые ты мог бы выиграть, просто послав волну огня из своего меча, — спросила Вайсс, одарив Жона идеально приподнятой бровью.              — Мне не разрешили учиться, не говоря уже о том, что дома у меня было мало праха, который я мог бы использовать. Мой родной город, хотя правильнее было бы назвать его деревней, находится так далеко от центрального Вейла, что почти никто не занимался его продажей. А тот прах, что продавался, в лучшем случае был второсортным. В основном для обогрева мы используем еловые дрова или уголь из близлежащей шахты, — ответил Жон, пожав плечами.              — Погоди, так ты правда не знал, кто я такая, когда мы встретились в первый раз? — не удержалась от вопроса Вайсс.              — Просто красивая девушка? Нет, я понятия не имел, кто ты, — ответил Жон, слегка улыбнувшись.              — Тьфу, снимите комнату где-нибудь в Вейле, если собираетесь флиртовать, — заявила Руби, высунув язык в их сторону. Она закатила глаза, когда щеки Вайсс стали румяными. Жон лишь улыбнулся и покачал головой.              — Возможно, я пытался флиртовать с ней, когда мы встретились. И я прошу прощения, если я немного переборщил. Но как бы ни было весело начать отношения с такой прекрасной девушкой, но прости, Вайсс, я вижу в тебе скорее друга, — Жон сказал это со своей обычной доброй улыбкой, когда Вайсс ошеломленно уставилась на него. — Кроме того, я сейчас не в том состоянии, чтобы искать кого-то особенного.              Ответ Жона так же поразил Руби, как и её напарницу. Она уже готовила себя к тому, что Жон неизбежно пригласит Вайсс на танец, а он ни с того ни с сего предложил ей просто дружбу.              — О, это напомнило мне. В чем вы с Вайолет пойдете на предстоящие танцы? — спросила Руби, желая сосредоточиться на чем-то другом. Не желая, чтобы Вайсс видела её дрожащие плечи.              — Танцы? Ну, я отправил письмо мисс Гудвитч с вопросом об этом. Она сказала, что Вайолет тоже приглашена. Также будет ещё один стол с более «детской» едой для нее и других, — ответил Жон. — Так что, мы оба пойдем. Если, конечно, маленькая леди захочет пойти.              Вайолет накинулась на Жона, из её уст вырвалась целая вереница глупостей. Руби не понимала, что она говорит, но зато понимала ликование, которое от нее исходило. На лице появилась улыбка, за которой быстро последовал нарастающий гнев. «Как кто-то мог сказать что-то настолько жестокое такому доброму ребенку?»              Из свитка Вайсс раздался пищащий звук. Проверив его, она устремила горящий взгляд на Жона. — Пора. Ты уверен, что тебе не нужно время на разминку? Признаю, что моя победа будет казаться ничтожной, если ты хотя бы не разогреешься как следует. Я уж точно не буду тебе поддаваться.              — Не стоит, я не буду облегчать тебе задачу, — усмехнулся Жон. Подойдя к кабинке, он усадил Вайолет и отодвинул её патроны в сторону. После чего выложил на стойку свои собственные патроны. Знакомые ртутные патроны рядом с чистыми серебряными. Крупные, но красивые пули 50-го калибра. Они выглядели грозно, даже когда просто лежали на столе. Его рука потянулась к ним, но остановилась и схватила ртутный патрон.              — Вайсс! — воскликнул Жон, вставляя последний патрон в Игнис. — Есть ещё одна причина, по которой я не использую прах. И очень простая, на самом деле.              Не дожидаясь ответа, он нажал на курок. Вайолет уже закрыла уши руками, сделав несколько лишних шагов в сторону от Жона для пущей убедительности.              Грохот эхом прокатился по полигону во второй раз. По сравнению с тем приглушенным звуком, который они услышали, ступив на территорию полигона, он был не таким уж и громким. От тарелочек, висящих в воздухе, остался только мелкий порошок.              — Прах — это хорошо, даже бесценно. Но сила — это всё что нужно, — закончил Жон, убирая свой револьвер и спокойно заряжая очередной патрон. После чего он послал спокойный взгляд Вайсс. — Готова?              — Я подам сигнал. Чтобы никто не мог обвинить кого-то в жульничестве, — объявила Руби, получив два кивка, после чего прозвучало два сигнала её свитка, когда они передали ей контроль над дорожками. Она не думала, что они будут жульничать: Вайсс была слишком гордой, а Жон - слишком благородным. Но они также были крайне конкурентоспособны, и ей не хотелось выяснять, что кто-то из её друзей — несчастные неудачники. Лучше просто полностью исключить такую возможность.              — Хорошо, начинаем с первого уровня, через 5 секунд, — воскликнула она. Видя, что два её друга готовы, она использовала последние секунды, чтобы прийти в себя. Мягкая улыбка появилась, когда она увидела, что Вайолет подошла к ней. Она с любопытством смотрела на ее свиток и между ними.              — Начали, — крикнула она. Её голос полностью заглушили рев огня и раскаты грома. Посмотрев на полигоны, она тихонько присвистнула.              Дистанция не изменилась, но появились препятствия всех форм и размеров. Нарисованные мишени прятались в труднодоступных местах. Это всё ещё был первый класс, так что не было ничего невозможного, ни требующего праха, ни как-то гнущихся пуль. Не нужно было и вдевать «нитку в иголку». Но это был намек на то, что их ждет впереди.              Вайсс размахивала Мертенэстером, как дирижерской палочкой, используя прах ветра для управления траекторией своих сосулек, применяя свое проявление по мере необходимости. И хотя они не были идеальными, каждая из её сосулек попала в цель. Жон же, напротив, не торопился. Прицеливался, стрелял и перезаряжался, когда это было необходимо. Каждый выстрел отдавался громовым эхом. Каждое попадание разрывало мишень в клочья.              «И они называют меня гением?», — хмыкнула Руби и закатила глаза. Зная, как некоторые студенты стали называть её гением за то, что она начала учиться на два года раньше, когда почти все были слепы к настоящему гению среди них.              Жон был непримечательным, когда начинал учебу в Биконе, но теперь никто не называл Жона так. Жон не умел драться, когда он поступил в Бикон, но уже через едва ли месяц он уничтожил её сестру, одну из лучших бойцов их года. Оценки Жона были плохими, когда он начал учиться, теперь же он получал одни четверки, и только мелочи мешали ему получать пятерки. Жон проводил в Биконе почти каждую свободную минуту, совершенствуя себя, и это было заметно.              «Игнис» был молодым оружием, едва перешагнувшим месячный возраст. Но Жон держал его в руках с такой уверенностью, что можно было подумать, будто он у него уже много лет.              — Время, — выдохнула Вайсс, бросив Жону ухмылку. Она вела себя так, словно это было испытание временем. Жон не обращал на нее внимания, только закатывал глаза, заканчивая свою часть.              — Задание на дальность второго уровня начинается через пятнадцать секунд, — оповестила их Руби, давая им секунду на то, чтобы перевести дух, перед тем как начать снова.              Второй, третий и четвертый уровень проходили примерно так же, как и первый. Вайсс размахивала Мертенэстером, стихии танцевали по её желанию. А Жон продолжал сохранять спокойный и собранный темп, никогда не ускоряясь и не жадничая. По одной цели за раз. Он никогда не пытался поразить сразу несколько целей, как Вайсс. «Но опять же, у нее явное преимущество в универсальности», — снова раздался гром. «А у Жона преимущество в силе».              — Как ты думаешь, кто победит? — спросила Вайолет. Руби оторвала взгляд от своего свитка, где была аккуратно сложена статистика обоих.              — Не знаю. Я даже до сегодняшнего дня не знала, что Жон так хорошо стреляет из револьвера, — присвистнула Руби, глядя, как Жон снова продевает «нитку в иголку». Пуля пролетела между двумя движущимися деревьями как раз так, чтобы поразить цель позади. Вместо настолько «примитивного» подхода Вайсс «направила» свою сосульку вокруг деревьев. — Я пробовала кое-что из высших уровней сложности, и они ненормальные. Я, честно говоря, не думаю, что они пройдут пятый класс, так что все решится тем, кто промахнется первый.              Прошло совсем немного времени, прежде чем её слова сбылись. На пятом уровне были введены «заложники» и другие препятствия, которые приводили к мгновенному провалу. Тем самым мгновенно повышая сложность.              — Черт, — воскликнула Вайсс, задыхаясь от напряжения. Её поток ветра оказался слишком резким и ударил «заложника» в бок. Из-за этого она автоматически проиграла.              — Тц, — Жон тоже зашипел. Его пуля пронзила того же заложника. Однако, поскольку он стрелял чертовыми «пушечными ядрами», то, что должно было стать «ранением», превратилось в то, что можно было назвать только «мгновенной смертью».              — Похоже, у нас ничья, — простодушно произнес Жон, убирая Игнис в кобуру. Он был удивлен тем, что ему удалось зайти так далеко.              — Ничья? Не думаю, — мгновенно ответила Вайсс, надув грудь. Её щеки порозовели. Яростное соперничество пылало в её глазах. — У моего заложника лишь небольшая зазубрина на руке. Твой лишился половины головы. Мой выжил, а твой умер. Это однозначно делает меня победителем.              — Ха, но ты забываешь о том, что я получил более высокий балл по остальным пунктам. Поскольку мой общий балл выше твоего, это делает меня победителем, — спокойно ответил Жон, пока в его глазах разгоралась искра соперничества.              — Что, прости? По твоей метрике я выигрываю всегда, потому что заканчиваю первый, — ответила с задором Вайсс.              «Янг была бы в восторге от ее слов», — вздохнула Руби. Она закатила глаза на выходки своих друзей. Но почувствовала необходимость вмешаться, пока их не выгнали с полигона за то, что они мешали остальным. — Вы оба провалились на отметке девяносто пять процентов. Это ничья. Смиритесь с этим.              — Тц, — прошипела Вайсс, посылая Жону взгляд, который кричал, что это ещё не конец. — В следующем месяце, после фестиваля. Один на один, ничья — это не победа, и не поражение.              — Договорились, — ответил Жон, сделав глубокий вдох. Визуально он выглядел спокойнее, чем раньше. Его глаза скрывали искру соперничества. Отвернувшись от Вайсс, он начал убирать за собой.              — Ты обещал опробовать Молитву Пламени, — не удержалась от печального вздоха Руби, вызвав фырканье Вайсс, которая закатила глаза.              — Я ничего такого не обещал. Вспомни что именно я тебе сказал, — с улыбкой фыркнул Жон. Его доброта вернулась, когда он одарил её маленькой нахальной улыбкой.              — Ну, может быть, в другой раз. Уже поздно, и скоро маленькой леди ложиться спать, — сказал Жон, поднимая Вайолет на руки. Она возмущенно зевнула, но все же прислонилась к Жону с усталым видом.              — Не устала, — тихонько прошептала она.              — Значит, ты не заснешь, если я спою колыбельную? — с улыбкой ответил Жон. Вайолет снова надулась. — Увидимся завтра за завтраком. Нам обоим было весело. И Вайсс, если хочешь, можешь эту победу забрать себе.              Сказав свое слово, Жон покинул свою стрелковую кабинку и направился к выходу из полигона.              — Радует, что ему стало немного лучше, — добавила со стороны Вайсс. Она точно выразила свои мысли.              /-/              — Итак, каков план, бесстрашный лидер? — спросила Нора, как только за ним закрылась дверь. Улыбка, которую он заставил себя показать Вайсс и Руби, моментально исчезла. Его бровь раздраженно дернулась, когда он почувствовал, как по венам потекла едкая злость. — Мы ломаем им ноги? Будем драть их в укромном коридоре? Надругаемся над ними в раздевалке перед спаррингом?              — Ничего подобного, — спокойно ответил Жон, аккуратно усаживая Вайолет и указывая на ванную. Вайолет слегка кивнула, обводя комнату нервным взглядом. Увидев мрачное выражение лица Рена, он резко контрастировал с жаждущим, почти кровожадным блеском в глазах Норы.              — Жон! Ты же не серьезно! — крикнула Нора.              — Сядь! — спокойно приказал Жон, глядя на подругу. Нора сглотнула и села, нервно косясь на Рена.              Выдохнув, он бросил свой плащ на стул, выскользнул из жилета и повесил его на крючок, который закрепил на столе. Он резко сел и сделал глубокий вдох.              — Что-то случилось? — осторожно спросила Пирра. Бросив взгляд между ним и Норой.              — Какая-то сучка из Вакуо решила, что будет весело поиздеваться над Вайолет. Вывихнула бы ей кость в руке, если бы Вайолет не использовала ауру бессознательно, — кровожадно нахмурилась Нора.              — О-о-о, ну мы должны их наказать, — опустошенно пробормотала Пирра. После чего повернулась к нему с праведным негодованием, горящим в её изумрудных глазах. — Жон! Мы не позволим ей остаться безнаказанной.              — Разумеется, — спокойно ответил Жон. — Я не дурак. Я знаю, что она также намекала на то, что я сплю с Вайолет.       Наверное, это были не те слова, — Нора прям таки вспыхнула с яростью в глазах. Пирра ничуть от нее не отставала.              — Что! — прорычала Нора, единственное, что останавливало её от того, чтобы выбить дверь, был Рен. И единственная причина, по которой он держался, была скорее из нежелания быть исключенным, чем из сочувствия к девушкам.              — Сидеть! — прорычал Жон, чувствуя, как внутри клокочет злость, требующая выхода. — Мы не будем ничего делать, пока.              При этих словах он почувствовал, как едкий гнев утихает, а вместо него в нем разгорается жестокое возбуждение. Переведя взгляд на Нору, он отметил, что всецело завладел её вниманием.              — Посмотри на Кардина. Он провел в больничной палате всего лишь выходные, а уже снова занимается ерундой. Издевается над теми, кого считает слабее себя. С той лишь разницей, что нас он пока игнорирует. Ставлю свою левую руку, что если бы Кардин не боялся возмездия, он бы уже попытался что-то провернуть, — продолжил Жон.              — Он нас боится, — Нора хихикнула, садясь обратно. Гнев всё ещё горел в ее глазах. Но он был сфокусированным, контролируемым. Не яростное инферно, как раньше, а объятый пламенем меч.              — Итак... Я решил, что мы сделаем с ней то, что она планировала сделать с Вайолет, — бесстрастно заявил Жон. Он чувствовал, как его гнев утихает, не угрожая поглотить и сжечь все вокруг. Принося с собой жестокую ясность. — Раз уж она хотела «изолировать» Вайолет, заставить её бояться и опасаться собственной тени. Мы сделаем с ней то же самое. Изолируем её и её команду, сообщников каждой из них. Заставим их бояться своей тени.              — О боже. Какой же ты коварный! — усмехнулась Нора. От прежнего гнева не осталось и следа.              — Я согласен, что это прекрасное возмездие. Но как ты планируешь это провернуть. Наш круг общения...              — У нас нет друзей, так сказать, — Нора закончила за Рена. Получив кивок от своего партнера.              — Как бы я ни был согласен с твоей задумкой, но было бы проще встретить их в пустынном коридоре без камер, — закончил Рен.              — Я не хочу ломать их тела; я хочу сломать их дух, — ответил Жон, потягиваясь и вставая. Он подошел к ванной и постучал в дверь. Вздохнув, он услышал, как внутри зашевелились. Вайолет слушала весь их разговор. — Не стоит, Вайолет.              — У тебя есть план? — тихо спросила Пирра, смерив его взглядом.              — Ну да. Во-первых, Кардин. Я уже понял, что он из себя представляет, вопрос только в том, когда он снова попытается что-то сделать. Поэтому я подумал, что нам стоит начать с него. Используем его, чтобы передать сообщение, — спокойно ответил Жон. Было ещё несколько проклятий, которые он хотел опробовать, но пока отложил их на полку. Магия крови была порочна по своей природе, а проклятия – ещё хуже. И он не хотел рисковать слишком садистским проклятием ради холодного удовлетворения от мести, только чтобы быть исключенным.              — Оххх... как зловеще, — усмехнулась Нора.              — Не настолько... Если кто-то из вас окажется с ними на ринге, вы можете не стесняться... Только ничего необратимого. И воздержитесь от того, что заставит их струсить. Мы же не хотим, чтобы они ушли, в конце концов, — беззаботно произнес Жон. Его совершенно не волновала дикая ухмылка, рассекавшая губы Норы. Как и холодная апатия, сиявшая в пустых глазах Рена. Даже Пирра, при всей её доброте и кажущейся бесконечной купели доброты, хмыкнула.              — Вайолет. Я не буду петь колыбельную, если ты не будешь готова в ближайшее время, — снова позвал Жон, и тут же дверь с силой распахнулась. Вайолет поспешила наружу, уже одетая в свою рубашку и бросившаяся в свою кровать.              — Значит, мы все рано ложимся спать? — воскликнула Нора, бросая свою одежду на пол и поспешно забираясь в свою койку в одних трусах. Рен быстро последовал её примеру. Заползая под свое одеяло.              Бросив взгляд в сторону своей напарницы, он почувствовал, что сердце екнуло, когда её и след простыл. Вместо нее по полу была разбросана её броня, а в койке уже виднелась красная голова.              — Да ну... Вы все слишком бурно реагируете, — отметил Жон, щелкнув языком. Он демонстративно проигнорировал взгляд, который ему послал Рен. Вместо этого он просто уложил Вайолет, напевая песню, которую обычно пела его мать, укладывая его спать.              — Больше никаких...... резких...... движений, прошу... — начал он, мягко улыбаясь Вайолет. Вся злость улетучилась, когда она вцепилась в его руку, не отпуская его. Она зевнула, глядя на него, когда её веки отяжелели. — Я так устал...... я не сплю из-за тебя... и преследую тебя.              — Падаю...... навсегда... Всегда ли я был... обычным человеком... вне времени? — тихонько пропел Жон. Сев на каркас кровати и почувствовав, как ослабла хватка Вайолет на его руке. — Так вот что... вот что такое жизнь... Больше никаких проблем... только тишина...              — Я никогда не знал, что такое терпение…, пока она не взглянула мне в лицо. Я не мог вынести взгляд... своей собственной судьбы, — пел Жон. Он закончил песню, несмотря на то что Вайолет и остальные члены его команды уже заснули.              /-/              — Возьми меня с собой, — это были первые слова, которые услышал Жон, проснувшись В Мастерской. Вайолет смотрела на него, надув грудь, заставляя себя держаться мужественно, как она делала это почти весь вечер. Под пристальным взглядом она дрогнула, пока тихий шепот не вырвался из ее уст. — Я не хочу снова чувствовать себя так.              Жон почувствовал, как внутри закипает знакомая едкая злость. Подстегивая его к тому, чтобы просто рвать и метать. С трудом отодвинув гнев в сторону, он наклонился и обнял Вайолет. Слезы, которые она сдерживала весь вечер, хлынули потоком.              — Нет, я не возьму тебя с собой на охоту, — тихо прошептал Жон, игнорируя боль, которую он почувствовал от предательского взгляда, который послала ему Вайолет. Вместо этого он мягко отпустил её и схватил свой блокнот. — Но есть и другие способы стать сильнее, кроме простого сражения. Я хотел немного подождать с этим, чтобы ты побольше поработала над ритуальным кругом своих границ. Но, полагаю, это достаточно веская причина.              В её глазах сверкнула надежда, а также любопытство, ликование и едкий гнев, который она прятала в глубине души. Это была не мелочная злость, не детская. И не кровожадная. Это был просто гнев, жаждущий мести.              Подойдя вместе к столу, Вайолет встала на свой стул, а он встал позади нее. Он достал свой блокнот и вырвал несколько страниц, сложенных как аккуратные брошюры.              — Итак, хотя четыре аспекта — Разрушение, Искажение жизни, Подчинение и Отрицание - и являются самыми «чистыми» аспектами всего ритуализма. Именно поэтому их легче всего освоить, даже если на овладение ими уйдет целая жизнь. Они также служат основой для всех остальных аспектов, так как есть аспекты, которые требуют разных жертвоприношений для разных ритуалов. Тебе не нужно беспокоиться об этом с «чистой» четверкой, — начал Жон, аккуратно положив три листа перед ней.              — Значит ли это, что они самые сильные? — с любопытством спросила Вайолет, глаза которой блестели от предвкушения.              — И да, и нет, — спокойно ответил Жон. — «Сильнейший» всегда будет субъективным аспектом. На высших уровнях «Разрушение» насмехается над миром и его правилами. «Искажение жизни» позволит тебе свободно менять плоть и кровь на то, что пожелает твое сердце. «Подчинение» позволяет устанавливать «божественные» законы, которым будут подчиняться все в радиусе действия, или, если это тебе больше по душе, ты можешь использовать людей как марионеток. «Отрицание» позволит тебе играть с заклинаниями, как с игрушками. Все становится мощным, когда доводится до крайности. Вдвойне это касается четырех «чистых» аспектов.              — А что касается смешанных аспектов, то я знаю только два. «Воскрешение», изучение жизни и смерти. Аспект «исцеления», — добродушно продолжил Жон. Это был сильный аспект, но в то же время он ему не нравился. Ритуалы исцеления были тем, что он хотел превратить в отложенные заклинания, как только сможет, кроме того, были и кое-какие дополнительные ритуалы, которые он должен был освоить. Их важность в долгосрочной перспективе нельзя было выразить простыми словами. Но некоторые вещи были священны, мертвые заслуживали покоя.              — Другой аспект — это «Восприятие». Изучение причинно-следственных связей, то, что другие назвали бы гаданием или изучением судьбы, — пояснил Жон, его голос приобрел мистический оттенок, когда он пытался придать этому аспекту большую значимость. Он не хотел, чтобы Вайолет застряла на ветке «Воскрешения». Его не так сильно тянуло к Восприятию, как к «четырем чистым» аспектам, но оно всегда будет занимать особое место в его сердце. Ведь Восприятие было первой ветвью магии, которую он попробовал.              Он позволил Вайолет погрузиться в его слова, а сам с нескрываемым любопытством смотрел на три листа.              — А теперь у меня есть задание и вызов для тебя, — сказал Жон спустя некоторое время. — Перед тобой три копии ритуальных кругов. Три разных ритуала. Если ты сможешь нарисовать идеальный ритуальный круг к одному из этих ритуалов, я научу тебя остальным частям ритуала и помогу его провести.              Глаза Вайолет загорелись, голова метнулась к страницам, и она перевернула одну из них. Она нахмурила брови, когда там оказались только схемы того, как рисовать ритуал.              — Первый ритуал называется «Вездесущий голос», из аспекта «Искажение жизни». Он сдвигает эффект звука, который ты производишь. Ты можешь говорить здесь, а твои слова будут слышны на кладбище, — спокойно объяснил Жон. — Второй – «Холодная кровь», из аспекта «Подчинение». Он отключает боль, стресс и эмоции на час. Последний — из аспекта «Восприятия» и называется «Интуиция». Он активирует твое «шестое чувство», давая тебе мысленный толчок, когда ты делаешь что-то, что может привести к беде или даже смерти.              — Все три ритуала — простые, для начинающих. Они научат тебя рисовать ритуальные круги и выполнять другие действия, необходимые для проведения ритуалов. Они также дают представление о том, на что способен каждый аспект. Конечно, ты выучишь все ритуалы, а также ряд других ритуалов для начинающих из «чистых» аспектов. Это поможет тебе понять, что тебе нравится и с каким аспектом у тебя больше всего сродства, — закончил свою импровизированную лекцию Жон, взъерошив волосы Вайолет.              — Я оставлю тебя с Германом, здесь, в Мастерской. Сможешь побыть храброй девочкой и остаться здесь, пока мы не проснемся? — мягко спросил Жон, получив от Вайолет нерешительный кивок. Снова взъерошив её волосы, он отошел от нее. Напустив на себя храбрый вид, она вернулась к трем страницам.              Спустившись по ступеням Мастерской, он сделал последнюю остановку перед пробуждением в мире бодрствования. Ему нужно было разобраться со статами. «Пришло время исправить ошибку. В результате метаморфозы оба моих стата – Тайная сила и Кровь — превзошли мою Стойкость. Мои физические тренировки немного подкачали её, но этого просто не хватит».              Он был уверен, что теперь не сможет превзойти свой стат Крови, тем более что он получил ещё один небольшой толчок благодаря сложному ритуалу, который он провел для Вайолет. Но нынешних отголосков должно хватить чтобы перевесить Тайную силу. К сожалению, сколько бы он ни напрягался на тренировках, он не видел, чтобы его атрибут Жизненной силы увеличился хоть на одно очко.              «Очень жаль. Но это также единственный стат, который перевалил за тридцать. С такой же вероятностью можно предположить, что для этого нужен какой-то неизвестный метод тренировки», — вздохнул Жон, опустившись к Кукле. С удивлением он разглядел вокруг нее мерцающую пленку.              — Отдохни от тревог, Добрый Охотник, — мягко поклонилась Кукла. — Надежда завтрашнего дня не заметит меня, пока ты сам этого не захочешь.              — Приятно слышать. Спасибо, что согласилась подыграть мне, — тихо проговорил Жон, одарив Куклу мягкой улыбкой. — У меня есть немного отголосков, и я надеялся, что ты поможешь мне влить их.              — Прекрасно. Пусть отголоски станут твоей силой. Позволь мне встать рядом, и, пожалуйста, закрой глаза, — ответила Кукла, взяв его за руку и опустившись перед ним на колени.              Сделав то, что было велено, Жон направил все отголоски в Жизненную силу и Стойкость в пропорции 2:1. Прилив энергии пронесся через него, сердцебиение усилилось, кровь оглушила его, разливаясь по венам, как великие реки. Его дыхание стало более ровным и глубоким. Как будто у него был внутренний колодец безграничной энергии, который он мог использовать по своему желанию. Ему казалось, что он может сражаться несколько дней подряд, не падая духом.              Сжав руку, он на секунду ощутил силу, которая текла по его венам. Это была не столько физическая сила, сколько духовная. Ему стало легче дышать, его органы работали эффективнее, кровь была сильнее, чище. Его кости были плотнее, что позволяло ему вытягивать из мышц чуть больше силы без вреда для себя.              Он не был бы настолько самонадеянным, чтобы считать себя непобедимым. Но он бы прожил на пять, может быть, на десять секунд дольше, когда дуэт церковных чудовищ обрушился на него. Он даже уже задумывался над тем, чтобы попросить Рена выпустить 9-миллиметровую пулю ему в руку, чтобы проверить, работает ли «пуленепробиваемая» штука, о которой говорил Герман, для более низких калибров. В любом случае, он чувствовал себя более чем уверенно.              «Кто знает. Если я ещё больше прокачаю Жизненную силу, то, возможно, мне даже не понадобится аура», — усмехнулся в мыслях Жон. Потребовалась секунда, чтобы сосредоточиться. Его сердце забилось как медленный военный барабан, дыхание стало глубоким и размеренным.              — Спасибо. Но ночь зовет, — вежливо отозвался Жон, отвесив Кукле вежливый поклон и потянувшись. Он передернул плечами и нахмурился, когда ему в голову пришла шальная мысль. «Когда я в последний раз разминал кости?» - подумал он, не понимая, откуда взялась эта мысль. Учитывая его высокую Жизненную силу это было уже очень давно.              — Я буду молиться за тебя, Добрый Охотник. Пусть ночь отнесется к тебе с той добротой, которую ты даришь другим, — шепотом ответила Кукла. В её словах звучала глубокая, почти благоговейная вежливость.              Покачав головой, Жон подошел к надгробию. Не зная, проклинает ли его Кукла или искренне желает ему добра. Её слова всегда было трудно понять.              Отряхнувшись, он пошел по остальной части аллеи. Остановившись перед надгробным камнем, он на секунду задумался. «Моя Жизненная Сила почти перевалила за сорок. Я не знаю, что произойдет, когда она станет выше сорока, но чувствую, что что-то случится. Хмм… моя Стойкость всё ещё ниже Крови. Хорошая новость заключается в том, что она сравнялась с моей Тайной силой на отметке в двадцать пять. Больше, чем я ожидал, меньше, чем надеялся».              — Уже решил, что будешь делать? — спросил Герман сбоку. Взгляд его был полон апатии, но в глаза вернулся какой-то намек на жизнь. Единственная искра.              — Меня пригласили. И заставлять королевскую особу ждать — дурной тон, — ответил Жон. Приняв решение идти по переулку Хемвика до самого замка. — По дороге я смогу получить отголоски, и надеюсь, драгоценные камни и несколько рун, а также сдвоенные каменные осколки кровавого камня и инструмент рунической мастерской.              Инструмент рунной мастерской был бы настоящим призом. Если то, что он вычитал, было правдой, он даст ему постоянное усиление, а в гробнице вполне могли быть руны и драгоценные камни. Если он не сможет их использовать, это не будет стоить всей крови и усилий.              — Хорошо. Ни одна добыча не переживет подготовленного охотника. Никогда не забывай об этом.              С советом Германа, а может, и с добрыми пожеланиями, Жон очнулся в Ярнаме. В нос ударил знакомый запах ладана, когда он снова оказался в часовне. Последняя остановка перед тем переулком Хемвика. «Надеюсь, тут есть карта», — мысленно вздохнул Жон.              Карта, которую раздобыл Гилберт, стала для него буквально находкой и помогла сориентироваться в Ярнаме. Но на ней были обозначены только нижние части Соборного, Центрального и Северного, Южного, Восточного и Западного Ярнама. Это ничем не поможет ему по дороге в Хемвик. Он не надеялся на многое, ему вполне хватало грубой схемы, нарисованной от руки.              Осмотрев все что у него было с собой, он рассеянно отметил, что Арианна нашла себе кресло-качалку. Она беззаботно болтала рядом со старой каргой, правда её «лепестка» нигде не было видно. Он слегка нахмурился, зная, в каком переменчивом настроении была Аврора, когда он видел её в последний раз, и надеялся, что Арианне удалось её успокоить.              Подойдя к обитателю Часовни, он мягко улыбнулся. Тот воспрянул духом и посмотрел на него глазами цвета луны.              — Я планирую пройтись по переулку Хемвика. Не знаешь есть ли здесь карта? Может быть, журнал путешественника или что-то в этом роде? — мягко спросил Жон, удостоившись нескольких взглядов от женщин, после чего они вернулись к своей болтовне. Старуха бросила в его сторону недовольный взгляд.              — Я... я не знаю, смогу ли я тебе помочь, — тот прошептал в пустоту, его плечи и дух упали одновременно. — Переулок, он был под запретом. Дом еретиков. Я не знаю, что ты ищешь, но умоляю тебя не ступать туда.              — Но я должен, — тихо прошептал Жон, — либо это, либо гробница, а инструмент для рунической мастерской был слишком важен, чтобы отказаться от него.              — Тогда, может быть, ты найдешь что-нибудь в комнате Преподобного, — сдавшись прошептал обитатель. — Теперь… теперь это твоя комната. Ты можешь не принимать пост Преподобного, но ты — сердце нас, немногих, собравшихся здесь. Опора, дающая нам надежду. Она принадлежит тебе по праву.              — Спасибо... но... — Жон так и не успел закончить фразу, как старуха перебила его.              — Ха. Ты заслужил это, и пусть никто не говорит иначе, — рявкнула старая карга. Она бросила на него испепеляющий взгляд, не дав ему и шанса возразить.              Вздохнув, Жон просто покачал головой. Он подошел к «своей» комнате. Было странно называть её так. Но он мог признать, что ему было приятно, что его наконец-то признали за то, что он сделал. Пусть ему и хотелось, чтобы это не стоило столько крови и смертей.              Щелкнув пальцами, он зажег свечу в «своей» комнате. Войдя внутрь, он начал осматривать стол и тумбочку. Хотя он и не ожидал многого, но, по крайней мере, надеялся, что все закончится быстро. «И что мне делать», - вздохнул он. Нервы подскочили до небес, когда он услышал, как за ним закрылась дверь.              Следом за этим раздался шелест падающей на пол одежды. С немалым удивление обернулся Жон и мигом нахмурился. Он столкнулся лицом к лицу с неловкой Авророй, стоящей обнаженной перед дверью. Выглядела она так же неловко, как и он сам.              — Что? — спросил он, нахмурившись, глядя на нее. У него заныло сердце, когда он окинул её взглядом, легко пересчитав ребра.              — Я... я хотела отплатить тебе за то, что ты похоронил мою семью и дядю, — прошептала Аврора, подавив всхлип. Убрав руки спереди, она задрожала и показала на себя. — Мне нечем отплатить тебе... разве что своим телом... Мисс Арианна научила меня, так что я с-смогу доставить тебе удовольствие.              Жон ещё никогда не чувствовал себя таким грязным. Быстро сорвав с себя плащ, он подошел к Авроре, а та лишь закрыла глаза. Она дрожала больше от страха, чем от холода. Она с затаенным дыханием ждала неизбежного. Он тепло укутал её в свой плащ, чтобы она не заболела.              Аврора ошарашенно взглянула на него. Голубые глаза, такие же, как у её сестры, смотрели на него с замешательством.              — Тебе не нужно платить мне. Я похоронил их по собственной воле. По доброте душевной. Если ты хочешь отплатить мне, живи долго и счастливо. Я не хочу ничего большего, — мягко произнес Жон. Он осторожно вытер слезы, навернувшиеся ей на глаза.              В него врезалась щуплая фигура и зарыдала от нахлынувших слез. — Ш-ш-ш, все хорошо... поплачь... никто не станет думать о тебе плохо из-за слез...              Услышав, как открывается дверь, Жон честно говоря, не знал, что чувствовать, когда Арианна посмотрела на Аврору так, словно ожидала, что это случится. Это было больно, но ничто не могло сравниться с удивлением в её глазах, когда он не воспользовался ситуацией, похоже это выбило её из колее больше всего.              — Глупая девчонка, — ласково вздохнула Арианна, наклоняясь и подбирая одежду Авроры. — Позаботься о ней, пожалуйста, — услышал он шепот Арианны, когда он осторожно отодвинул от себя Аврору.              Вздох вырвался из него, когда он понял, что его ждет.              — Научи меня, — почти требовала Аврора, пока заплаканные глаза смотрели на него. Бросив взгляд на Арианну, она набралась храбрости. — Я... я не хочу быть шлюхой. Но... отец... он не приносил домой еду, он всегда был опьянен охотой... и моя сестра всегда ходила голодная. Поэтому я делала все возможное, чтобы сестра хотя бы была сыта. Но... я не хочу быть шлюхой... пожалуйста.              Что-то в её искренней мольбе заставило его остановиться от того, чтобы тут же отказаться. Вместо этого он лишь вздохнул. «Если честно, я должен был это предвидеть», — подумал Жон, глядя в знакомые до боли решительные глаза сестры его ученицы. Ничто не мешало ему взять ещё одну ученицу, не было такого правила, которое гласило бы, что у охотника может быть только одна. Но Вайолет только-только остепенилась, не говоря уже о логистике, связанной с добавлением ещё одного человека в их откровенно маленькое общежитие. Кроме того, ему казалось, что он и так слишком навязывается своей команде, насильно втягивая Вайолет в их жизнь.              То, что они так быстро приняли её, было чистой удачей. Они могли с такой же легкостью возненавидеть её.              — Я не могу дать тебе ответ прямо сейчас, — спокойно ответил Жон, видя, как надежда начинает тускнеть в её глазах. — Я не смогу защитить тебя в твоем нынешнем виде, когда отправлюсь в Хемвик. Но… если ты всё ещё захочешь быть охотницей, то, когда я вернусь, я дам тебе задание. Не физически сложное, а ментальное.              Аврора кивнула ему. — Я буду ждать, — ответила она, послав извиняющийся взгляд в сторону Арианны.              — Ты всегда была пылкой. Хотела взять судьбу в свои руки. Я не виню тебя за то, что ты хочешь лучшей жизни, — мягко улыбнулась Арианна, наклоняясь и целуя её макушку. — Часть меня рада, что ты не идешь по тому же пути, что и я: быть шлюхой — это не достойная жизнь. Быть охотником не лучше, но, по крайней мере, у тебя останется достоинство.              «Как будто в том, что мы делаем, есть хоть какое-то достоинство», — Жон покачал головой, выходя из комнаты и давая мастеру и ученице закончить свою небольшую беседу. Арианна вышла вскоре после него, его плащ был аккуратно сложен в её руках.              — Позаботься о ней, — снова прошептала Арианна, и в её голосе прозвучал страх. Не за него, а за то, чем это обернется для Авроры.              — Она ещё не моя ученица, — ответил Жон, накидывая плащ. Он изо всех сил старался не обращать внимания на тихий смех, вырвавшийся из уст Арианны. Женщина лишь молча смотрела на него, ведя себя так, будто все уже давно решено.              Не обращая внимания ни на нее, ни на укоризненные взгляды старой карги, он двинулся к Соборному округу. Он выдохнул и выпустил струйку тумана. Выхватив Кроцеа Морс, он быстро уклонился от замаха церковного знахаря, после чего срубил ему голову.              Омерзительная злость ожила в его нутре, когда кровь разлетелась по улице. Он наслаждался кровью, подталкивая себя к тому, чтобы просто рвать и метать, пока он не выплеснет все, что чувствовал внутри.              Загнав гнев и жажду крови обратно в клетку, Жон снова шумно вздохнул. Его брови уже непроизвольно подергивались. Он просто знал, что это будет долгая ночь.