Бесконечный кошмар Жона

Завтрак прошел в спокойной обстановке, которая стала ещё спокойнее из-за отсутствия энергии у Норы. Не то чтобы Пирра ожидала, что все будет иначе. Она наполовину ожидала, что проснется от крика, рыдания, водопада слез или потока соплей, а может, и со всем этим вместе. Со всем, что обычно делает нормальный ребенок, чтобы выплеснуть эмоции после того, как пережил или стал свидетелем кошмара. Но вместо этого Вайолет проснулась с насупленными бровями в явном замешательстве. Смятение не покидало её на протяжении всего утра, и даже во время еды. А ведь обычно она поглощала еду с неистовым аппетитом. Сказать, что смятение маленькой девочки нервировало, значит ничего не сказать. Нора, казалось, ходила по кромке льда, пытаясь и в то же время не пытаясь втянуть ребят в одну из своих обычных историй. В её глазах не было той обычной искры, которая делала Нору Норой. Рен хмыкал в сторонке, время от времени кивая, уткнувшись носом в старую книгу, в которой сравнивались религиозные сходства и различия даосизма и синтоизма. От двух некогда славных религий, которые когда-то боролись за духовную гегемонию над Мистралем, остались лишь заросшие руины. Она не позволяла своим глазам задерживаться на чем-то чересчур долго, дабы не дать мыслям пуститься в бескрайнее скитания. Вчерашние откровения всё ещё были свежи в её памяти. Несмотря на то, что «собрание» уменьшило её беспокойство, часть её души желала, чтобы она забыла то, что теперь знает, что и Жон, и Рен в конце концов сойдут с ума. И пусть они не сойдут с ума в обычном смысле этого слова, но можно ли их будет назвать здравомыслящими, когда их восприятие мира станет настолько чуждым её собственному? Что ещё сможет увидеть Жон, когда он уже умеет читать души, как открытые книги? В каком мире будет жить Рен, если он может поговорить с ней в одно мгновение, а затем перейти к долгим беседам с мертвыми императорами и королевами давно минувших эпох? Она до сих пор не могла определиться и с Осознанием. Часть её хотела просто смириться с этим, чтобы не быть обделенной. Другая же часть её чувствовала, что они слишком быстро спешат вперед с вещами, которые они не до конца понимают. Посмотрев вниз на свои хлопья, она почувствовала, что её и без того скудный аппетит иссякает. Тихонько вздохнув, она заставила себя съесть ещё одну ложку каши. — Ты в порядке, Пирра? Выглядишь так, будто проглотила лимон? — спросил Жон, в его глазах плескалось искреннее беспокойство. Ещё день назад от пристального внимания возлюбленного у нее в животе плясали бабочки. Теперь же, хотя чувство влюбленности всё ещё оставалось, в её нутре бушевало столько эмоций, что она ощущала лишь всепоглощающее оцепенение. — Ничего страшного, — вздохнула она, изобразив на губах улыбку, которую доводила до совершенства в зеркале. — Просто я все никак не могу нагулять аппетит, — пусть она ненавидела ложь, она не сможет найти в себе силы простить себя, если навяжет Жону свои собственные проблемы. Особенно когда у него и так было слишком много забот. Честно говоря, то, как Жон мог беспокоиться о ком-то, кроме себя, озадачивало её. Это пугало её не меньше, если не больше. У него было золотое сердце, и он безвозмездно «дарил» свои искренние чувства окружающим. Но что он будет «дарить», когда в конце концов окажется в бездне? Запихивая в рот очередную ложку хлопьев, игнорируя привкус статического электричества, она заставила себя подумать о других вещах. Почувствовав легкий тычок в бок, Пирра вынырнула из своих быстро закрутившихся мыслей. Вмиг на её губах расцвела нежная улыбка. Глядя на Вайолет, она почувствовала, как её беспокойство улетучивается. На смену им пришла теплая нежность, когда она вгляделась в суетливую фигурку Вайолет. Её пальцы нервно танцевали по подолу плаща. Её голубые глаза светились нервозностью и любопытством. Хотя Пирра могла заметить и скрытую в них решимость. — Что такое? — мягко спросила Пирра. Вайолет всегда обращалась к Жону и только к нему, когда у нее возникали вопросы. От мелких, бессмысленных вопросов до тех, когда она натыкалась на что-то непонятное на уроках. То, что Вайолет пришла к ней, а не к Жону, первым делом разожгло её любопытство. Что же такое она не может спросить у Жона? Вайолет мило прикусила губу, глаза нервно забегали по сторонам, а затем она махнула рукой. Сдерживая усмешку, которая грозила вырваться наружу, Пирра наклонилась, чтобы Вайолет могла спокойно прошептать ей на ухо. — Как... Как ты думаешь, мы могли бы... поговорить позже? Только вдвоем? — нервно прошептала Вайолет, бросив нервный взгляд в сторону Жона. Боялась, что он её подслушает. Невесело хмыкнув, Пирра почувствовала себя в неловком положении. Дело не в том, что она не хотела быть рядом с Вайолет, скорее в том, что она ещё не забыла, как Вайолет превращалась в «иллюзию», отделившись от Жона. И как бы ни превозносили её как чемпионку и вундеркинда. Когда дело доходило до более мистических аспектов, которыми так свободно баловался Жон, она оказывалась в тупике. Она не знала, с чего начать и как начать. — Конечно, я всегда помогу, Вайолет. Тебе нужно только попросить, — пообещала с улыбкой Пирра. Улыбка расцвела ещё больше, когда на лице Вайолет появилась маленькая застенчивая улыбка. Она нежно обняла девочку, и искра защиты превратилась в ревущее пламя. Сжигая все её прежние сомнения и тревоги. Хотя она всё ещё боялась, не зная, что их ждет в будущем. Она прошла бы этот безумный путь вместе со своей командой, хотя бы для того, чтобы помочь защитить их от самих себя. В конце концов, не только Жон был готов пожертвовать собой, если это означало, что его близкие будут в безопасности. Она была более чем готова сделать то же самое. — Итак, пересядем за другой столик? Или ты предпочитаешь поговорить в другом месте? — мягко спросила Пирра. Было субботнее утро, и притом раннее. В кафетерии было всего несколько бродячих душ. Серебристоволосый подросток, команда CRDL и сидевшая с ними команда девушек, похоже, из Вакуо. К счастью, все они, казалось, занимались своими делами. Правда она все задавалась вопросом, каким чудом команда CRDL встала так рано. — Думаю, у меня есть способ, позволяющий Вайолет побыть некоторое время отдельно от меня, если ты хочешь поболтать в нашей комнате, — любезно отозвался Жон. Он достал ожерелье, которое было настолько же призрачно красивым, насколько и ужасающим. Это был осколок прекрасной кости, превращенный в пилу. Зубцы, казалось, сверкали багровым в свете раннего утреннего солнца. Заметив их замешательство, Жон слегка улыбнулся. — Это была первая охота Вайолет, но адреналина в её теле хватило ненадолго. Поэтому я отправил её спать и продолжил сам, когда она уже едва могла держать оружие. И я сделал ей вот это, когда у меня появилось свободное время. И как бы ни дулась Вайолет, она не могла сдержать восторга в глазах, когда подбежала к Жону и забралась к нему на колени. Её улыбка стала ещё ярче, когда Жон осторожно застегнул ожерелье на её шее. Вайолет так увлеклась, что не успела опомниться, как любопытство Норы взяло верх. — Что это такое? Это ведь не простое ожерелье? — поинтересовалась Нора, наклоняясь вперед, чтобы получше рассмотреть новое ожерелье Вайолет. Рука Рена инстинктивно поднялась и вытерла немного сиропа с её щеки. При этом его глаза не отрывались от книги. — Оно также будет служить ей «значком». В конце концов, она теперь часть моей Мастерской, а значит, будет правильно, если она будет носить наш значок, — мягко объяснил Жон. Он с гордостью улыбнулся Вайолет, пока та рассеянно перебирала пальцами свое новое ожерелье. — Я также экспериментировал со своими обрядами на нем с переменным успехом. Ничего революционного, но оно должно служить для «привязки» Вайолет к нашему миру. Оно позволяет ей находиться на расстоянии более десяти метров от меня. Хотя на мой взгляд, радиус пока едва приемлемый. — Итак, оно не идеально. Очень далеко от этого, и… — подчеркнул Жон, прежде чем кто-то успел что-то сказать. — Чем дальше она от меня, тем быстрее значок будет «сгорать». Значок продержится два, может быть, три часа, если она находится на расстоянии десяти-двадцати метров, но он не продержится и минуты, если мы увеличим расстояние до километра. И не волнуйся, значок будет медленно «заживать» при контакте с прямым лунным светом. Так что можешь не беспокоиться, что он «сгорит». После этих слов Вайолет испустила вздох облегчения и быстро вернулась к тому, чтобы возиться со своим костяным ожерельем. Улыбка не покидала её. — Ты уверен, что у тебя нет волшебного кармана, набитого всякой ерундой? — спросила Нора. — Это не было внезапным решением; я уже давно об этом думал. Я просто не ожидал, что так быстро добьюсь хоть какого-то успеха, — ответил Жон, пожав плечами. Он поднял Вайолет со своих коленей и посадил её по другую сторону от себя: — А теперь, почему бы вам двоим не устроить встречу только для девочек? — Ты... ты не сердишься? — мягко спросила Вайолет, её улыбка угасла, когда она нервно посмотрела на Жона. — Ни в коем разе, — усмехнулся он, взъерошив её волосы. — Я рад, что ты начинаешь чувствовать себя безопаснее рядом с моей командой. — О, а можно мне присоединиться? — с любопытством спросила Нора, послав нервную улыбку в сторону Вайолет. — Можешь, — в итоге Вайолет ответила кивком, вызвав восторженный визг Норы. — Девичник! — взволнованно выкрикнула Нора, но тут же замолкла. — Девичник? — Да-да, идите веселиться, — улыбнулся Жон, доставая свой дневник и ручку. — Только веди себя с ней помягче, хорошо? — услышала Пирра его шепот, когда проходила мимо него. Дав ему решительный кивок, она быстро присоединилась к девушкам и пошла обратно в комнату. /-/ — Я иду в библиотеку, — голос Жона эхом разнесся по кафетерию. Рен бесстрастно кивнул, ни разу не подняв глаз от своей книги. Кардин проследил за ним взглядом. Его хмурый взгляд не покидал его. — Так что там с пацаном? — серебристоволосый парень сбоку спросил с ленивой беспечностью, которая раздражала его на втором месте после глупой ухмылки Жона. — А тебе-то что, — выпалил в ответ Кардин. Он не любил Арка, фактически ненавидел его. Особенно за то, что этот мудак, похоже, получал все на блюдечке с голубой каемочкой. Он был напарником Пирры, мать его, Никос, был похоже её лучшим другом и состоял в команде с двумя горячими девушками, а теперь каким-то образом заставил директора школы прогнуться под себя, потому что ему нужна «ученица», с которой он мог бы красоваться перед всеми. — В основном любопытство. Ребенку здесь не место, — сереброволосый парень пожал плечами. — И я подумал, что мы могли бы устроить небольшой обмен информаций. Ты рассказываешь мне немного о том, что здесь происходит, а я говорю тебе, кого стоит остерегаться в Мистрале. Или что-то в этом роде. — Да, а что здесь вообще делает ребенок? — одна из девушек из Вакуо спросила со скучающей беззаботностью. Она была симпатичной, носила зеленое платье с золотым наплечным. Как и у её команды, у нее была кожа цвета «поцелуя солнца». Но даже если она была симпатичной, в ней была какая-то изюминка, которую он подметил у всех студентов по обмену из Вакуо. — Озпин принял её ученичество под началом Арка, и даже прислал нам письмо, чтобы мы не удивлялись. Сказал что-то о проявлениях и ауре, — пожал плечами Кардин. Не то чтобы он делился чем-то конфиденциальным, они все получили письмо. — Видимо, Вайолет, так зовут девочку, создана? проявлена? через проявление Арка или что-то в этом роде, — добавил сбоку Рассел, выпрямив спину и стараясь выглядеть круто перед девушками. — Хмф, — фыркнула девушка. Обменявшись хихиканьем между собой. Ирокез Рассела завял, а сам он оскалился. — Но если директор дал добро, это не значит, что ей здесь место. Она не одна из нас. — Истину говоришь, сестра, — проворчал Дав, на секунду подняв взгляд от своего свитка. — Гудвитч её недолюбливает, так что ты не единственная, кто разделяет эти настроения. Но директор школы уже все решил. И не знаю, как вы, но я предпочту не злить целых четыре академии, разозлившись на маленького ребенка. — Это потому, что вы, ребята, дилетанты. Но чего еще можно ожидать? — Небула - он слышал, как девушки называли её, — ответила с ухмылкой. — Здесь нужен другой подход, а не грубая сила. Но, скажем, язвительный комментарий здесь, резкий шепот там, и бедный ребенок будет знать свое место ещё до окончания фестиваля. — О-о-о, так ты самоубийца, а не дура. Виноват, — сощурился Скай, вызвав хихиканье у Кардина и его ребят. — Здесь вам не пустыня. Здесь мы делаем все по-другому, — усмехнулся Кардин, не обращая внимания на суровые взгляды, которые посылали ему девушки. Бросив взгляд в свою сторону, он увидел, что серебристоволосый подросток собрался и ушел. — Но если ты считаешь, что твои методы сработают, действуй. Меня мало волнует, кто снесет Арка с его высокой колокольни, лишь бы его снесло. Но... — Но? — поддразнила Небула, наклонившись вперед с кошачьей ухмылкой. — Но, когда, он узнает, что за этим стоишь ты, он бросит тебе вызов на арене, и ты ответишь за все. А если ты предпочтешь отсидеться, то убьешь все шансы прославиться. После этого никто не будет воспринимать тебя всерьез, зная, что ты умеешь только лаять, а не кусать, — пожал плечами Кардин и вернулся к своей яичнице. — Это глупо! — нахмурилась одна из девушек — Октавия. — Как я уже говорил ты не в пустыне. Здесь тебе не нужно драться за объедки. Если хочешь прославится дурой, то дерзай. Но запомни, Бикон работает по своим правилам. Могу поспорить, что в Атласе тебе не дадут умереть вне комендантского часа. Вы не обязаны уважать наши правила, но вы будете играть по ним, пока вы здесь гости, — добавил Дав, выплевывая слово «гость» со всей яростью, на которую был способен. — Не забывайте, что вы гости, чужаки. И все же вы едите нашу еду, пьете нашу воду, но не желаете играть по нашим правилам. Стоит ли удивляться, что никто не воспринимает вас из Шейда всерьез? — Кардин заявил об этом совершенно серьезно. — Блядь, даже у девчонки-кролика больше мужества, чем у вас четверых вместе взятых. — Возьми свои слова обратно, — сплюнула Небула, её глаза пылали от злости. — Тогда докажи свою правоту. Сразись с нами, мы в любом случае шли на одну из арен, которые можно забронировать, — оскалился Кардин. — Но, судя по всему, ты только и умеешь что лаять. Неудивительно, что нам пришлось заканчивать Великую войну в одиночку. — Отлично, — прорычала Небула. — Но лучше не беги к мамочке, когда мы сотрём тебя в пух и прах. — Даже не мечтай, — ухмыльнулся Кардин, зачерпывая яичницу. Ему не терпелось отточить свое мастерство. «Только подожди, Арк, папочка отомстит раньше, чем ты поймешь, что произошло. И это будет незабываемо!» /-/ Пирра не была уверена, была ли эта тишина напряженной, комфортной или неловкой. Как только они вернулись в комнату, Вайолет забралась на свою кровать, подтянула колени к груди и стала возиться со своим новым ожерельем, пока они с Норой усаживались вокруг стола. В ожидании, когда Вайолет заговорит, они наблюдали за тем, как от ожерелья время от времени отрываются крупинки снежно-белого цвета, напоминающие лунный свет. Мягко танцуя в воздухе, они исчезали. Это было красиво. Даже волшебно. Небольшое напоминание о красоте, которую Жон с такой легкостью мог привнести в этот мир. В конце концов молчание стало слишком невыносимым для Норы. — Итак... как прошла твоя первая охота, Вайолет? — спросила она, разрушая заклятие, нависшее над Пиррой. — Нора. Нет, — воскликнула Пирра, впервые повысив голос на подругу. — Я откладывала это на потом, Нора. Мы и так слишком сильно давили на Жона по поводу Сна и Ярнама. Больше не надо. Отныне все, что Жон или, тем более, Вайолет говорят о Ярнаме, охоте или Сне, должно быть добровольным. Они — наши друзья и заслуживают того, чтобы хранить свои секреты, как и все остальные. Я уверена, что Жон скажет что-нибудь, если это что-то важное. Я понимаю твое любопытство, но давай дадим им свободу, которую они заслуживают. Захлопнув рот, Нора решительно закрыла тему. — Прости, Вайолет... Я позволила своим эмоциям взять верх, — она извинилась с овечьей ухмылкой. Решив последовать собственному совету, Пирра осмотрела их комнату, давая Вайолет столько времени и пространства, сколько ей нужно, чтобы подобрать слова. В конце концов её взгляд снова остановился на Норе, и вопрос, который горел в её голове, в конце концов стал почти невыносимым. — Итак... Нора... Ты уже задумывалась об «Осознании»? На это Нора простонала, облокотившись на их маленький кофейный столик и смахнув с него прядь волос. — Я не глупая, понимаешь? — Я никогда не говорила, что ты такая, — мягко похлопала Пирра по плечу, тоже слегка сморщившись. — Но я также знаю, что ты в первую очередь думаешь сердцем. — Это... Ну... Я... — запнулась Нора, а потом издала протяжный стон и ударилась лицом о стол так сильно, что аура на мгновение вспыхнула. Вайолет издала изумленный возглас. Сделав глубокий вдох, Нора посмотрела на нее. — Я боюсь, Пирра, я боюсь за наших мальчиков. — Наших мальчиков? — переспросила Пирра, приподняв бровь. — Ну, в тот момент против всего мира были только Рен и Нора. И хотя мы надеялись, что у нас будут хорошие товарищи по команде... Вы с Жоном не просто хорошие товарищи по команде, вы - семья. И будь я проклята, если позволю своей семье отправиться в ад, — тихо заявила Нора, её глаза потрескивали от электричества. — Я знаю, что не смогу остановить их; они оба слишком самоуверенны для этого. Но, по крайней мере, я могу и буду идти с ними до самого конца. Каким будет этот конец, я не знаю, но знаю, что не встречусь с ним в одиночку. — Да… кто-то должен держать их в узде, — хихикнула Пирра. Чувствуя, как тяжесть покидает её плечи, она была безмерно рада, что Нора обдумала этот вопрос, а не дико рванула вперед без малейшего проявления плана. — И не говори, — натужно хмыкнула Нора. — Я люблю Рена, по-настоящему люблю. Но он становится невыносимым, когда чем-то увлечен. Не пойми меня неправильно, мне приятно видеть, как его стоицизм тает, но! Мертвые религии — это неинтересно. То есть я понимаю. У Рена всегда были особые отношения с более старыми, нишевыми или насыщенными нюансами концепциями культуры нашей страны с ниндзя и тому подобным. — И я понимаю его, правда понимаю. Это важная часть нашего наследия, с которой он «резонирует» больше всего, — хмыкнула Нора, а затем издала тяжёлый вздох. — Но почему, почему именно даосизм? Это же детище сухих текстов, наполненных пустыми цветистыми словами. Не то чтобы синтоизм был лучше. И не похоже, что ему нужно изучать религию, чтобы научиться магии Онмё? Это просто чернила на бумаге. Я имею в виду, что зелья — это просто варка со странными ингредиентами, так? И Жон делает все эти странные штуки, как будто это просто и совершенное естественно... Онмё ведь не может быть сложнее того, что он делает? — Нора, мне кажется, ты слишком упрощаешь ситуацию, — снова хихикнула Пирра, радуясь тому, что в ней проснулся обычный энтузиазм. Что-то в мире было не так, когда Норе не хватало её обычной неудержимости. — Эх, может быть. Но Жону всегда удавалось сделать так, чтобы «мистицизм» казался таким простым, — надулась Нора. — «Мистицизм», — так мы теперь это называем? — пробормотала Пирра, бросив любопытный взгляд на подругу, которая лишь бесстрастно пожала плечами. — Почему бы и нет? Не то чтобы Жон придумал термин для чего-то, связанного с Духовностью, или что-то в этом роде. А с Зельями, Онмё и прочими оккультными штуками, которыми балуется Жон, разве не уместно иметь соответствующий термин для всего этого? А просто называть это «магией» - как-то банально. — Не пойми меня неправильно, я полностью согласна. Всякий раз, когда я думаю о «магии», я представляю, как бросаю огненные шары, управляю погодой, призываю ветры и штормы. Так что поверь, я понимаю, к чему ты клонишь. Просто ты застала меня врасплох, вот и все, — быстро объяснила Пирра. Это был не первый раз, когда её заставала врасплох проницательность Норы. Как бы Норе ни нравилось притворяться, что она не самый «острый инструмент» в сарае, она была далеко не глупа. За её игривой внешностью скрывалась острая как бритва интуиция. Если бы она не знала лучше, то подумала бы, что Нора обладает каким-то шестым чувством. «Но учитывая то, что я узнала за последнее время, кто скажет, что это не так?» — подумала про себя Пирра. — Ита-а-а-к~— продолжила Нора, и на её лице быстро появилась сплетническая ухмылка. — Скажи, Пирра. Ты не задумывалась о том, какую «ветвь» Мистицизма ты хочешь практиковать? Я вижу, что ты уже пришла к какому-то решению. — Да, — слегка кивнула Пирра. От нее прямо-таки веяло решимостью. — А что насчет тебя? Ты уже обдумала этот вопрос? — Шаманизм, — Нора проболталась без секунды колебаний. — Барабаны, песни, музыка, танцы, жизнь. Разве есть что-то более волшебное, чем это? — Честно говоря, я не знала, чего ожидала, — хихикнула Пирра, бросив едва заметный взгляд на Вайолет, обнаружив, что девочка полностью поглощена их разговором. — Но не думай, что ты сможешь так легко выкрутиться, Пирр, — хихикнула Нора. — Да ладно, не могла же я быть единственной, кто занимался «исследованиями» в свободное время. — Ну... ты не ошибаешься, — начала Пирра, не упустив из виду, как Вайолет начала наклоняться вперед. Явно желая присоединиться к ним, но нервничая или боясь сделать это. Хотя это было не совсем точно, и думать так было подло. Пирра не могла не сравнить Вайолет с бездомным котенком. Очень зависимым от человека, который её приютил, и не желающим проявлять привязанность или тянуться к кому-то ещё. Ей становилось лучше, она так медленно выходила из своей скорлупы, и это грело ей сердце. То, что она не полностью ушла в свою скорлупу после того, как Руби напугала её до полусмерти, было само по себе благословением. Но её мир полностью вращался вокруг Жона. — Я до сих пор не могу найти что-то, что бы меня «зацепило», — поморщилась Пирра. — Я думала об этом, хах, даже читала о некоторых «ветвях», если это можно так назвать. Но, похоже, я так и не нашла то, что меня «зацепило». — Я уверена, что в конце концов ты наткнешься на что-то, что тебя «зацепит». Не спеши, не нужно торопиться, — мягко ответила Нора. И Пирра была благодарна ей за то, что она была ей и другом, и товарищем по команде. Как бы ей ни нравилось просто проводить время с Руби и девочками, и хотя они никогда не возносили её на пьедестал, иногда казалось, что они не замечают того простого факта, что она не родилась чемпионкой. На самом деле она провела много часов в тренировках. В процессе тренировок она превратилась в совершенное оружие для истребления Гримм. Хотя девочки были милыми, но, когда бы она ни проводила время со своей новообретенной семьей, она никогда не была Пиррой-чемпионкой. Вместо этого ей разрешалось просто быть Пиррой. Она впервые попробовала разные видеоигры, чего раньше не делала, и по праву получила по заднице. Но даже тогда, когда она проиграла, она смеялась. Потому что ей было весело играть с Норой. — Как... как вы думаете, мастер научит меня магии? — тихий, хотя и нетерпеливый шепот пронесся по комнате. Обе девушки, как одна, повернулись и посмотрели на Вайолет, чьи глаза сияли удивлением и надеждой в равной смеси. Предыдущий разговор полностью прекратился. — Ну... да. Я не думаю, что это необоснованное предположение, — в конце концов согласилась Пирра, кивнув. — А вот чему он решит тебя учить, это уже совсем другой вопрос, но я не сомневаюсь, что Жон тебя в конце концов научит. — Может быть, не завтра, но, думаю, скоро, — добавила Нора сбоку. На её губах появилась дразнящая улыбка, когда Вайолет хмыкнула. — Поверь мне, я все понимаю. Но, хоть это и больно слышать, и я говорю это не для того, чтобы подшутить над тобой, но ты пока не готова. Я не думаю, что Жон будет учить тебя «Мистицизму» или чему-то ещё из оккультизма, который он изучает, до того, как ты будешь чувствовать себя комфортно с оружием в руках и сможешь хотя бы минуту-другую держать себя в руках. Вайолет поморщилась от слов Норы, хмыкнула и пробормотала себе что-то под нос. Даже если она была ученицей Жона меньше недели, то, что она ничего не делала, а только дулась, говорило о многом. — Но Вайолет, как ты себя чувствуешь? — спросила Нора, как всегда прямолинейно. Быстро окинув Пирру взглядом «доверься мне, сестренка». С громким «не по-девичьи» вздохом Вайолет рухнула обратно в кровать. Молчание затянулось, после чего она, в конце концов, села и подтянула колени к груди. — Я... я не знаю, — тихо прошептала она. — Это... это было весело, немного страшно, мастер никогда не позволял, чтобы со мной случилось что-то плохое. На это Нора и Пирра дружно кивнули. Хотя они и получили от Жона некоторое понимание того, на что похожа Охота в Ярнаме. Они никогда не могли понять этого. И никогда не смогут понять. Жон был добрым, самоотверженным, готовым взвалить на себя любое бремя, если это означало, что их плечи будут свободны. Так что Жон из кожи вон лез, чтобы Вайолет получила как можно более «комфортный» опыт охоты. В основном это выражалось в том, что он будет с ней нянчиться и не позволит ей пораниться. В то, что Жон так и поступит, было несложно поверить. На самом деле Пирра была бы больше шокирована, если бы Жон позволил Вайолет охотиться или дал ей свободу действий. Если бы он так поступил, то у нее нашлось бы немало слов, чтобы высказать ему свое мнение. — Но... я не понимаю, — сокрушалась Вайолет. — Это не имеет смысла. Почему он пригласил нас в дом, даже когда был болен. Разве он не знал, что умрет? Почему он осыпал нас подарками? Почему он был добрым? После своего небольшого выпада Вайолет снова уперлась коленом в грудь. Большие голубые глаза смотрели на них, мерцая надеждой, что они смогут как-то объяснить то, что она чувствовала. Отчаянно ожидая ответов, которые они никогда не смогут дать. Обменявшись взглядом, Пирра почувствовала, как тишина становится все гуще. Вместе с ней задыхалась и надежда в глазах Вайолет. — Я... не думаю, что мы можем дать тебе то, что ты ищешь... Вайолет, — начала Нора, в её глазах читалось сожаление. — Мы можем помочь тебе во многом, в том, что Жон, возможно, упускает из виду. Например... рассказать тебе больше о нашем мире и Гримм. О том, что Жон может пропустить или отложить на потом. — Но это же бессмысленно! — прошептала Вайолет, вскидывая руки в отчаянии. — И для нас это тоже не имеет смысла, — Нора попыталась мягко возразить, заслужив еще более растерянный взгляд от маленькой девочки. — Хотя мы не можем сказать, что понимаем Ярнам, мы понимаем Жона. И я могу сказать, положа руку на сердце, что Жон никогда бы не причинил вреда кому-то невинному. — Но... но он… — попыталась Вайолет, с трудом подбирая слова. — Он пригласил нас на чай... в ночь охоты... Он был зверем? Или он превратился в зверя после смерти... — Судя по всему... Подарки, чай, добровольное приглашение... очень похоже на то, что этот человек уже ожидал смерти или, по крайней мере, ухода из жизни. Что касается подарков, то, похоже, он хотел, чтобы вам с Жоном было что вспомнить о нем, — предположила Пирра, добавив свои два слова к ситуации. Вайолет тихонько заскулила — это были явно не те слова, которые она хотела услышать. С последним вздохом она встала и спрыгнула с кровати, быстро открыла дверь и помчалась по коридорам. — Я пойду за ней, — Пирра быстро сказала Норе, после чего встала и направилась к двери. Закрыв за собой дверь, она поспешила за Вайолет. Не желая, чтобы она заблудилась. В этом, видимо, не было необходимости, потому что Вайолет мчалась по коридорам с каким-то «Жон-чувством». В противном случае Пирра никак не могла понять, почему она выбежала на улицу и помчалась к каким-то деревьям. Помедлив, она вздохнула с облегчением. Прислонившись к стене, она слегка улыбнулась. Она смотрела на то, как Вайолет забирается в объятия Жона. Мягко улыбнувшись, она повернулась и оставила их наедине. Полностью полагаясь на то, что Жон прояснит оставшиеся вопросы Вайолет. /-/ — Я должен был сделать это давным-давно, — пробормотал Жон себе под нос. Вдохнув тихий утренний солнечный свет, он улегся под тенью одного из многочисленных деревьев Бикона. Тишина была раслабляющей и помогала унять боль, которую он испытывал из-за смерти Гилберта. Рана была ещё свежа, и она жгла, но она никогда не сравнится с болью, которую он испытывал от смерти Йозефки. Гилберт уже давно смирился со своей смертью, цепляясь лишь за тщетную надежду, что он может умереть человеком. И он умер человеком. Он ушёл из жизни настолько спокойно, насколько это вообще возможно для человека, заражённого Пепельной кровью. Того же нельзя было сказать об Йозефке. Убивать стало пугающе легко после того, как его смерти стали накапливаться. И все же из постоянно растущего числа убийств его сердце всегда болело, когда ему приходилось добавлять к этому числу ещё одного невинного. Он никогда не хотел и не мог себе представить, что сделает нечто подобное. Но Йозефка умоляла его, с каждой секундой её голос становился все более нечеловеческим. А Гилберт был уже стар, он был готов умереть, но хотел умереть на своих условиях. Ударившись затылком о дерево, Жон негромко выругался. Он использовал боль, чтобы сосредоточиться на чем-то другом. Он хотел провести утро, работая над своими обрядами крови в библиотеке. На самом деле у него в голове было полно идей. И вместо того, чтобы пустить их на самотек, он хотел опробовать их все. В конце концов, если его Духовность могла «удерживать» или «закреплять» кристаллизованную духовность, которая наделяла его мистическими способностями и знаниями. Почему он не мог сделать то же самое со своими обрядами крови? Если он сможет найти способ «закрепить» магический результат обряда крови в своей Духовности и найти способ свободно вызывать свои «закрепленные заклинания», то его обряды крови наконец-то смогут найти применение в боевых ситуациях. Над этим он работал уже, казалось, несколько недель. Облегчение, которое он испытал, когда увидел финишную черту, невозможно передать словами. Но неважно, насколько он был мотивирован. Стоило ему сесть, намереваясь продолжить работу... Он чувствовал себя слишком уставшим, чтобы поднять перо, слишком измученным, чтобы открыть дневник. Вместо того чтобы работать, как он задумывал, он сидел, ничего не делая, а только накручивая себя. Не работать, не учиться, не тратить время на самосовершенствование — значит проводить время в застое. Это был не тот образ мышления, к которому он привык, а тот, который Ярнам вбивал в него каждый раз, когда крал воспоминания. Он выиграл у изголодавшегося по крови зверя; у него остались шрамы и чаша, чтобы доказать это. Но победа стоила ему девяти смертей, и Сон был все таким же безжалостно жестоким. Он украл у него память о голосе матери. Все остальные воспоминания о матери были затронуты: от того, как она ругала его, когда он был младше и попадал в неприятности, до того, как она укладывала его в постель и заботилась о том, чтобы уделить ему время. Он всё ещё помнил ощущения, чувства, даже мог вспомнить, что она говорила. Но, черт возьми, он не мог вспомнить, как звучит её голос. Он и не подозревал, как сильно скучает по матери, с тех пор как забыл её голос. Он скучал по дому, но больше всего ему не хватало простого общения с семьей. И хотя он был не особо счастлив, он был в безопасности и любим друзьями — его второй семьей. Но тем не менее он не мог найти в себе силы позвонить домой через ККТ. Особенно когда угли гнева разгорались до адского пламени каждый раз, когда он вспоминал о том, чем невзначай поделилась его сестра. Узнав, что его семья из кожи вон лезла, чтобы оградить его от некоторых занятий только потому, что он хотел стать охотником, было больно. Да и не хотелось ему разговаривать об этом через ККТ. О некоторых вещах нужно говорить с глазу на глаз. Незаметно для себя он потянулся к карманной фляжке. Проведя по ней пальцами, он заставил себя остановиться. Его варево, хотя и было полезным, было любительским. И рецепт, и процесс приготовления. Хотя оно и не должно было вызывать привыкания. Но оно все же было. И скорее всего это случилось из-за того он не умел варить, не сумел правильно нарезать ингредиенты, дал вареву остыть слишком быстро и позволил ему простоять на огне слишком долго. К счастью, привыкание было не таким сильным, к тому же после «улучшения» его обряда оно было не хуже сигарет. Да и цена его была гораздо ниже, чем у лучших зелий, которые он мог сварить. Часть его удивлялась, почему он так удивляется, ведь за все, что он использовал, всегда была своя «цена». Для базовых зелий ценой были просто ингредиенты, время и варка зелья. А для кровавых обрядов цена всегда заключалась в жертвоприношении. Но цена всегда была выше, когда человек переходил от простого «дыма и зеркал» к вмешательству в понятия удачи, красоты или жизни и смерти, если он был достаточно безумен или отчаян. «Голос природы» — зелье, которое позволяло пьющему полностью понимать животных в течение длительного времени, причем только животных. При этом терялась способность разговаривать с людьми и понимать их. «Зелье языков» — то самое, зелье, которое делало пьющего свободным от уз всех письменных и разговорных языках, с которыми он сталкивался, независимо от того, насколько они «мертвые» или древние. Но при этом он навсегда терял память о родном языке и больше никогда не мог говорить или читать на нем. Он также мог приготовить разновидность «зелья близнецов». По сути, это было просто зелье удачи, которое дарило пьющему «идеальный день», «идеальное свидание» — в общем, все, на что он хотел направить свою удачу. Однако на следующий день на него обрушивалось проклятие невезения, превращая день в «буквально худший день в жизни». Какое бы несчастье ни постигло выпившего, оно будет идеальным зеркальным отражением той доли удачи, которую он получил. По крайней мере, в зельях с временным эффектом были плюсы. Цена за их употребление всегда была на порядок дешевле, чем за их постоянный аналог. То, что зелье подводного дыхания лишало выпившего возможности дышать на суше в течение всей длительности зелья, было вполне объяснимо. Досадно, но вполне справедливо. — Как жаль, что все ингредиенты для более интересных зелий трудно найти или слишком дорого покупать большими партиями, — пробормотал Жон себе под нос. Мысленно он позволил себе поразмышлять о том, как бы ему собрать ингредиенты. — Зельеварение высокого уровня отходит на второй план — слишком дорого, слишком много времени уходит и на приготовление, и на изготовление. Может быть, я смогу собрать какие-то более распространенные ингредиенты в следующий раз, когда мы снова устроим «тренировочный поход» в лес. Нужно поднять этот вопрос с командой, а также учесть, как это повлияет на Вайолет. Не слишком ли рано знакомить Вайолет с Гримм? Вздохнув, Жон почувствовал, что стареет на глазах. Он только что хотел расслабиться, уделить себе первые часы «времени для себя» с момента первого пробуждения ото Сна, и вот он уже обсуждает логистику очередного тренировочного похода. Закрыв глаза, он ждал, когда Сон настигнет его. Он никогда не пробовал вздремнуть после пробуждения, не желая выяснять, пробуждается ли он всякий раз во Сне, когда спит, или только в определенное время. Но он очень устал, он заставлял себя быть лучше во всем с тех пор, как впервые умер во Сне. Он использовал каждую секунду, чтобы найти способ учиться, тренироваться, изучать, делать заметки, работать над своими обрядами и идеями. Ни секунды на отдых. Даже его высокие показатели Жизненной Силы и Стойкости ничего не могли поделать с умопомрачительной усталостью, которая навалилась на него. Не говоря уже о том, что пережитое во Сне преследовало его и в моменты бодрствования. Он просто не мог ничего с собой поделать: иногда, глядя на очаровательную Руби, он видел, как она вслепую бросается на врага, который на целые лиги выше её, и как её аура рассыпается, словно стекло, после первого же удара. Янг была не намного лучше, ему было так легко представить, как она принимает один удар на себя, теряет руку, кисть, может быть, ногу, а часто и голову. Он знал, что это не реально, что его разум просто играет с ним. Ему приходилось ежедневно убеждать себя в этом. Однако от этого кошмары не становились менее мучительными. Даже если беспокойство о друзьях помогало отвлечься от того, что с ним произошло. Незаметно раскрыв объятия, он почувствовал, как знакомая фигурка Вайолет метнулась в его сторону. Он от всей души приветствовал искреннее ликование и тепло, которые испытывал от «укрепившейся» связи с Вайолет. Было ли это благом от его метаморфозы или просто результатом углубления его собственной Духовности, он не знал и даже думать об этом не хотел. Об этом можно было задуматься, когда он начнет анализировать все изменения, произошедшие с ним. Он не был до конца уверен, что их было больше чем то что он уже выяснил, но не удивился бы, если бы метаморфоза припасла для него несколько «ярнамских» сюрпризов. Однако «связь», к счастью, была свободна от каких-либо вмешательств, в чем, несомненно, повинен Сон. Хотя временами Сон казался пугающе «разумным», он просто действовал так, как того требовал контракт. Ни больше, ни меньше. К сожалению, как бы он ни дорожил этой связью, она была палкой о двух концах. Как он мог чувствовать эмоции, идеи и намерения Вайолет, так и она могла чувствовать его. Но в случае, когда Вайолет бурно выражала все свои эмоции, у него было больше контроля. Скорее всего, из-за осознания связи или просто потому, что он был старше и мог лучше контролировать свои эмоции. За что он был безмерно благодарен; Вайолет никогда не сможет понять, насколько он разбит. Это разрушило бы последнюю опору безопасности, которая у нее была, оставив её внезапно застрявшей в незнакомом новом мире, где не на кого опереться. «Если ты упадешь, она упадет вместе с тобой. Если она упадет, то и ты упадешь», — предательски шептал его разум. Чувства были не единственной вещью, которую можно было передать по «мосту»: если его Духовность когда-нибудь станет нестабильной, связь послужит мостом, по которому его «безумие» сможет свободно вырваться наружу. Он мог бы выдержать коллапс Духовности Вайолет, он не выйдет полностью невредимым, но выживет. Но обратное было невозможно. Вайолет никогда не смогла бы пережить «взрыв» его Духовности. Её духовность, сама суть её личности, разлетелась бы на тысячи мелких кусочков. Она превратилась бы в искаженное чудовище, которое заставило бы Пепельную чуму казаться чем-то хорошим. Ибо такова была природа Духовности. Мы используем сущность самих себя для подпитки мистических явлений. И если не быть осторожным, то можно исказить свою Духовность. Стоит исказить её слишком сильно, и человек перестанет быть самим собой. — Ты получила ответы на свои вопросы? — мягко спросил он. Он плавно перешел на «ихарнамит», родной язык Вайолет. Хотя некоторые могли подслушать, о чем они говорят, они никогда не поймут, о чем речь. Улыбка скользнула по его лицу, когда Вайолет хмыкнула в его сторону. — Нет... — ему не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что она шмыгнула носом и надулась. — Ты спросила их? — он спросил мягко, не желая показаться слишком жестким. Он был горд тем, что Вайолет сделала первый шаг, обратившись не к нему, а к другим «авторитетам». И хотя она не получила того, чего хотела, это все равно был первый шаг к пониманию того, что ей будет комфортнее рядом с его командой. Он ни за что не собирался подрывать её новую уверенность, заставляя думать, что он может на нее злиться. — Да... — хмыкнула она. — Но они все время говорили о магии... или «ми-сти-цизме? ... Ты... научишь меня? — Всему свое время. Но если ты будешь хорошо учиться, то я, возможно, разрешу тебе начать учиться «накладывать» магические круги, — приоткрыв один глаз, он увидел, что в её глазах сияют звезды. Он наполовину ожидал, что она вскочит и потащит его в сторону библиотеки. Однако, пока её глаза сверкали, Вайолет нахмурилась и попыталась ещё глубже зарыться в его бок. — Почему? — в конце концов она нашла в себе смелость спросить. — Так было правильно, — таков был его немедленный ответ, он уже знал, о чем она думает. Казалось, его ответ только ещё больше озадачил её. — Вайолет, ты должна понять, что мы, охотники, не просто охотники. Да, охота на зверей — наша главная обязанность, но это далеко не все. Мы — охотники, ученые, мы — плечо, в которое можно выплакаться, мы — судьи, присяжные и палачи в отдельных редких случаях. А в некоторых случаях мы — паромщики и проводники духов, помогающие умирающим отправиться в дальнейший путь. — Герман может назвать меня наивным, но в некоторых вопросах мы никогда не сходились во взглядах. Я могу быть его «учеником», но я не его наследие, — увидев замешательство в глазах своей ученицы, он поднял её на ноги, не обращая внимания на детский визг удивления, который она издала. Поджав под себя ноги и поднявшись во весь рост, он провел рукой по волосам Вайолет. — Не волнуйся об этом слишком сильно сейчас, ты разберешься во всем по мере взросления. Не обращая внимания на недовольство ученицы, он отправил быстрое сообщение в групповой чат команды, спрашивая, могут ли все встретиться в комнате. Не было нужды мучиться с этим вопросом, если им нужно было Осознание, он предложит им выбор. Если бы они струсили, он бы уважал их выбор. Он только позавидует их «невежеству». Почувствовав, как Вайолет скользнула рукой по его руке, он слегка улыбнулся ей. Пока они шли к комнате, он наслаждался прекрасным утром. На его губах появилась кривая улыбка, когда он услышал безошибочный звук распиливаемых бревен, доносящийся из общежития Руби. — Я так рад, что больше не живу дома, — прошептал Жон. По его позвоночнику пробежала дрожь. Странно и тревожно — даже близко не описать, что он чувствовал, когда ночью набирал стакан воды и слышал, как вся его семья храпит одновременно и совершенно синхронно. Открыв дверь, он заметил, что они пришли последними. Закрыв за собой дверь, он быстро сел в кресло. Вайолет, ухмыляясь, быстро перебралась на свое обычное место у него на коленях. — Я так понимаю, вы двое уже приняли решение? — он видел, как решимость сияет в их душах. Утопив комнату в прекрасном танце защитного малиново-красного и энергичного розового. — Да. — Я не оставлю вас с Реном в одиночестве. Кивнув им, он изо всех сил постарался не вздохнуть. Он не хотел, чтобы они шли по этому пути, даже то, что у Рена развилось Осознание, было случайностью. Но он не мог сказать, что не чувствовал себя тронутым. Схватив свой колокольчик, он закрыл глаза и почувствовал, как во Сне появляется Изольда. По сравнению с иллюзорным и «неземным» ощущением Сна, черепа имели тяжелый духовный вес, служа «якорем». Он не мог проделать маленький трюк Вайолет — призывать её оружие прямо из ничего, он и сейчас не мог этого сделать после своей метаморфозы. Вместо этого он использовал Изольду в качестве «проводника» — это было самое близкое, что он мог сделать, чтобы получить доступ к своему тайнику, не звоня в колокольчик. И все равно он не мог призывать ничего, кроме черепов безумцев или редких ингредиентов, которые лежали в его тайнике и собирали пыль. Осторожно Изольда положила изрезанную морщинами руку на череп, и в мгновение ока он материализовался в его руке. Резкий вдох эхом разнесся по комнате, когда он положил его на стол, а затем быстро призывал ещё два. — Это что, черепа? Жон, это черепа? — спросила Пирра, лицо которой было бледнее листа бумаги. — Ну... Да, — простодушно ответил Жон. — Но это не обычные черепа, как ты видишь. Как бы демонстрируя это, Рен потянулся к черепу, схватил его и засунул палец в черепную коробку, вокруг его пальца заплясала зеленая туманность. — Как может «засунуть в него палец» быть первым, что приходит в голову, когда ты видишь расколотый череп? — не мог не спросить Жон. Он ошарашенно смотрел на своего брата во всем, кроме крови. Внутренне радуясь, что он не единственный идиот в своей команде. — Но... как... он же целый? Но в то же время и нет? — судорожно бормотала Пирра, глядя на палец Рена, безошибочно прошедший сквозь что-то, и при этом не видя ни малейшего способа, чтобы это было возможно. Даже когда она ущипнула себя, она все еще не могла понять, как то, что она видит, возможно. — Так вот что ты имел в виду, говоря, что воспринимаешь мир по-другому, а, бесстрашный лидер? — спросила Нора скорее с нетерпением, чем с недоумением, её глаза были кристально чистыми. — Да, — ответил он, протягивая руку вперед и вытаскивая палец Рена из черепа. Друг, о котором шла речь, медленно моргнул, на его лице отразился ужас, когда он бросил на черепа испуганный взгляд. Глядя на черепа, он не чувствовал знакомого притяжения. Видимо, моя Духовность затмевает ту, что хранится в черепе, а значит, они на меня больше не действуют. — Черепа содержат собственную Духовность, вам нужно будет раздавить их, чтобы поглотить Духовность внутри и пробудить свою собственную, — спокойно объяснил Жон. Затем он шепнул Вайолет. — Это будет так же, как когда я переливал тебе кровь, Вайолет. Возможно, будут какие-то видения, звуки или запахи. Но я буду с тобой на протяжении всего пути. Вайолет нерешительно потянулась к ближайшему черепу. Схватив его, она сделала глубокий вдох, а затем раздавила череп между ладонями. Череп стал похож на мокрую бумагу. Он рассыпался в пыль, туманность внутри вырвалась наружу и превратилась в спираль, которую она поглотила одним вдохом. Напрягшись и закрыв глаза, Жон терпеливо ждал, пока она усвоит Духовность. — И это все? — несколько недовольно спросила Вайолет, глядя на него с недоумением. — Ничего не произошло? Я слышала звуки, но потом ничего… — Значит, ты успешно усвоила Духовность. Поздравляю, теперь ты полноценная ученица Мастерской, — притянув Вайолет в объятия, смущенный смех смыл напряженную атмосферу. Обменявшись взглядом, Нора и Пирра потянулись к своим черепам, сокрушая их и быстро вдыхая спираль туманности. — И это все? — спросила Нора, повторяя слова Вайолет. Быстро моргая, она оглядела комнату. С нетерпением она искала что-то неестественное. — Ну... да? — ответил Жон, пожав плечами. — Главная проблема Духовности всегда заключалась в том, что приходит с Осознанием: видеть то, что нельзя видеть, слышать голоса, которые нельзя слышать, и так далее. — Но как насчет «видения духа», или «видения души», которым ты обладаешь? Я не замечаю ничего нового, — надулась Нора. — Не могу сказать, что я тоже чувствую себя как-то иначе. Может быть, немного более ясно мыслю, больше осознаю себя, наверное... Но, похоже, у меня нет никакого особого зрения, — добавила Пирра. — Может, у тебя просто не развилось «видение», а вместо него появилось что-то другое? Может, особое чувство, или ты обрела уникальное видение, может, у тебя появился особый инстинкт, а может, вместо этого ты обрела способность. Веришь или нет, но я не знаю. Я наполовину ожидал, что у тебя разовьется особое видение, как у меня или Рена, но я также знаю, что мне ещё многое предстоит узнать, — Жон поведал обо всем, что знал, проведя рукой по волосам. — Эх, мне и этого хватит, — пожала плечами Нора, быстро вставая. — Я пойду пройдусь по крылу и посмотрю, не увижу ли я или не почувствую что-нибудь новое, — с этими словами она открыла дверь и унеслась прочь с заразительной ухмылкой. Встав на шаткие ноги, Рен быстро последовал за ней. Он хотел убедиться, что она не навредит себе.