Бесконечный кошмар Жона

Сначала до неё донесся запах затяжного дыма. За ним последовал знакомый запах гари в воздухе. Слабое эхо рева пронеслось сквозь ночь. Взволнованно оглядевшись по сторонам, Вайолет быстро опустила глаза, увидев лишь обгоревшую часть здания, в котором она «проснулась». Почерневший камень, обугленное дерево и пепел. Это было не самое приятное первое впечатление от её первой охоты. Но Вайолет не собиралась позволять плохому первому впечатлению испортить ей настроение. Она собиралась сделать так, чтобы её мастер, а может быть, и отец, гордились ею. Незаметно оглядевшись по сторонам, на её лице появилась озорная ухмылка. Волнение и нервозность бушевали в её груди. Секундой позже её мастер шагнул вперед. На него падал серебристый лунный свет. Его шаги громким эхом отдавались в сгоревшем доме, дерево трещало и крошилось под его сапогами. Залитый серебристым лунным светом, её мастер выглядел слишком впечатляюще. Он выглядел высоким и сильным, на его губах играла едва заметная улыбка. Глубоко вдохнув свежий ночной воздух, он расправил плечи. Затем он поднял руку и стал перебирать инструменты и снадобья. Закончив, он достал пузырек с кровью, опустился перед ней на колени и сунул его в один из многочисленных пустых карманов её жилета. — Вот, кровь Ярнама. Пей её, если поранишься, она не залатает все, но в буквальном смысле спасет жизнь. Можно сказать, второй шанс на жизнь. Сегодня ты не будешь сражаться, но несчастные случаи случаются, и я не всегда смогу защитить тебя, как бы мне этого ни хотелось, — её мастер говорил мягко, но не менее сурово. В его глазах отразилось что-то совсем чужое. Добрая опора силы, которую она успела узнать и полюбить, превратилась в того, кого она видела всего несколько раз воочию. Один раз, когда охотник спас её, второй раз, когда охотник проводил её и бабушку в часовню. И лишь несколько раз позже, когда охотник проходил мимо. Пусть они были одним и тем же человеком, но все-таки они были абсолютно разными. Но все равно она любила обоих и знала от всего сердца, что оба любят и её. Если её мастер был добрым и отзывчивым, и всегда старался помочь ей, когда она испытывала трудности. Охотник же был суров, заставляя её быть лучшей из всех, кем она могла быть. Даже если доброта и любовь вместе с долей вины отражались в его ожесточенных глазах, когда он думал, что она не смотрит. — Помнишь правила? — спросил он, на что она быстро кивнула. Отчего-то он нахмурился. — Повтори их мне ещё раз, — мягко велел он. — Не отходи от тебя далеко. Держись рядом с тобой всякий раз, когда случается бой. Не пытайся вмешиваться, пока ты не скажешь обратное, или пока звери не подойдут ко мне, пригрозить оружием иногда эффективнее, чем выстрелить, но, если мне придется стрелять, целься в голову. Если мне придется драться, то сначала я попытаюсь добраться до тебя. И ни при каких обстоятельствах не отделяться от тебя. И чтобы моя аура всегда была на высоте, — хмыкнула она. Заставив себя в восемнадцатый раз за три дня пересказать правила своего мастера. — Где твой пистолет? — спросил он. С тихим вздохом она распахнула плащ: старый пистолет её мастера был наготове в кобуре под правой подмышкой. — Где твои патроны? — продолжил он. Инстинктивно её рука спустилась к поясу, где находился подсумок с патронами. — Двадцать пуль, — нахально ответила она, прежде чем мастер успел спросить, сколько патронов она носит. — А где твоя шляпа? — спросил он с наглой улыбкой. Он потрепал её по волосам, а затем аккуратно надел ей на голову отцовскую шляпу. Она всё ещё пахла им. Ладаном и железом, со слабым привкусом крови. Но даже если это была шляпа отца, она не давала ей ни йоты безопасности по сравнению с тем, чтобы просто быть рядом со своим мастером. С ним рядом Вайолет чувствовала себя почти неудержимой. Как будто ничто и никогда не сможет навредить ей. Улыбнувшись мастеру, она получила в ответ мягкую улыбку. К сожалению, та быстро исчезла, и охотник снова вышел на передний план. Встав с легким стоном, мастер огляделся вокруг. В его глазах заблестели воспоминания, но спустя секунды они растворились в мрачной решимости. Не говоря ни слова, он начал выходить из дымящихся руин, заставляя её бежать трусцой, чтобы догнать его. Его большие шаги заставляли его двигаться в обманчиво быстром темпе. — Сегодняшний вечер будет просто «знакомством». Ярнам в ночь охоты сильно отличается от того Ярнама, к которому ты привыкла. Во-первых, почти все, кого ты встречаешь на улицах, настроены враждебно, если они не доказывают обратное, — начал он, его голос был холоднее, чем воздух вокруг них. — И что мы будем делать? — тихо спросила она, подходя ближе к своему мастеру. Безжизненные глаза полусгнившей полусъеденной лошадиной туши смыли все волнение, которое она могла испытывать. Пустая карета, в которой она когда-то мечтала прокатиться, почти манила её. Краем глаза она заметила, как по окну скользил кровавый отпечаток руки. Не задумываясь, она потянулась к руке своего мастера. Но на полпути остановилась. Она не хотела выглядеть слабой на своей первой охоте. И пусть это была не её охота, но она не хотела показаться «обожженной». Когда они подошли к разветвлению дороги дальше, Вайолет ещё ближе подошла к мастеру. Она бросила нервный взгляд на бездельничающих пьяниц слева внизу. Ещё один взгляд в их сторону показал, что они пьяны не от алкоголя. Вонь резкой крови ощущалась на всем пути, где они стояли. — Мы... навестим моего старого друга по имени Гилберт, — наконец ответил её мастер. — Путь довольно короткий. По улице направо, вверх по лестнице, несколько поворотов - и мы на месте. Но этого будет более чем достаточно, чтобы ты почувствовала, что тебя ждет в будущем. Вайолет не понравилось то, на что он намекал. По её позвоночнику пробежала дрожь. Прижав тесак поближе к себе, она чувствовала себя немного спокойнее. От призрачного крика Кроцеа Морс, верного клинка её мастера, по спине пробежала дрожь. Не то чтобы она не привыкла к этому звуку, ведь она много раз была рядом, когда её мастер и его напарница мисс Никос проводили спарринги. Но впервые клинок звучал с таким нетерпением. Они без труда проскользнули через проем в ограждении. Они успели сделать всего пять шагов, прежде чем на них обрушился дурной смрад. В их сторону полетели щепки, когда на них набросился громадный человеческий монстр. Фигура была облачена в темный капюшон, а в руках она держала топор, который был длиннее, чем рост её мастера, с голодной головой на конце. «Палач!», — закричал разум, полностью приковав её к месту. Она вспомнила, что слышала это выражение, когда подслушивала разговор своего отца и некоторых других церковных охотников, когда отец принимал гостей. Они говорили о ненужной жестокости и жажде крови. «Пятно на репутации Ярнама», — говорили они. «Скорее зверь, чем человек», — шептались они. Её мастер встретил палача с такой же свирепостью, если не с большей. Он нанес сокрушительный удар по камню под ногами, от которого полетели осколки. Не успел палач и подумать, как его клинок скользнул по деревянному древку, захватив с собой несколько пальцев и оставив глубокую рану в груди палача. Вырвав из его рук большое оружие и отбросив его в сторону, он бросился на него. Проскользнув под громоподобным ударом, он резко взмахнул клинком, пробив ему колено. В результате палач рухнул лицом на каменную мостовую. Неумолимый удар вниз оборвал крик боли палача, до того, как он успел оповестить всю округу. С трепетом глядя на своего мастера, не понимая, как бой мог закончиться, так и не начавшись, она увидела, как её мастер небрежно отошел от фонтана крови, в который превратился палач. Слегка взмахнув клинком, он стряхнул с него кровь. Окинув взглядом улицу, он повернулся к ней. — Всегда помни, что, сражаясь с крупными врагами, никогда не позволяй им использовать свои размеры. Вместо этого лишай их маневренности, отравляй, поджигай, используй все, что есть в твоем арсенале, чтобы они никогда не смогли использовать свои сильные стороны против твоих слабых. Сейчас ты не сможешь стать физически сильнее их, но поверь мне в недалёком будущем все изменится, но до тех пор тебе следует сосредоточиться на своей мобильности и использовании инструментов и ритуалов. Вайолет не стала что-либо на это отвечать. Её дражайшая мать выглядела так же, как и она. У нее были женственные изгибы, но при этом она была худой, и ей не требовался корсет, чтобы казаться стройной. Но увидев, как мисс Валькирия каким-то образом поднимает всех трех своих товарищей по команде вместе с ней, и даже не вспотев, она захотела стать такой же, как она. Может быть, не совсем такой, как она. Вайолет знала, что никогда не сможет постоянно выделять столько энергии. Но она хотела быть сильной, как она. Мастер не дал ей зациклиться на своих мыслях. Вместо этого он быстро зашагал туда, откуда только что появился палач. Покачав головой, он вернулся и вырвал из ещё теплого трупа маленький кристалл. — Мы поговорим об этом позже. После того как твои уроки начнут включать в себя кровь и ритуалы, — ее мастер сказал это с легкой улыбкой, после чего охотник снова вышел на передний план. Прихватив драгоценный камень, они снова продолжили идти. — Зверь! Монстр! — закричал пронзительный голос. Вайолет и её мастер как один посмотрели на витую лестницу, где стоял человек с клочковатой бородой и такой же неухоженной одеждой. В одной руке он держал горящий факел, а в другой — деревянную доску в качестве импровизированного щита. — Вайолет, отойди назад к трупу палача, — спокойно приказал её мастер. — Но... — Вайолет! — рявкнул охотник. Одарив её суровым взглядом. — Я не могу одновременно убивать всех и оберегать тебя. Она попятилась назад, но страх охватил её, когда она увидела патруль из восьми других стражников, бегущих по улице. Привлеченные суматохой, все они имели одинаково кровожадные взгляды. Сглотнув, она сделала два испуганных шага назад, а затем повернулась на пятках и помчалась вниз. Сердце заколотилось в груди, когда она увидела, как два пьяных от крови ублюдка направляются к ней с другой стороны. Не успели они пройти через ворота, как раздался знакомый гром, ошеломивший её. Головы двух пьяниц взорвались. Оглянувшись через плечо, она увидела, что охотник быстро расправился с двумя стражниками. Он уже бежал рядом с ней, держа в руках револьвер. Выглядел он не хуже, чем обычно, а единственным намеком на недавний бой была кровь, которая стекала с его меча. — Второй урок — используй окружение в своих интересах, — спокойно объяснил охотник. Успокаивая её одним своим присутствием. — Толкай противника вниз по лестнице, поджигай лужи с маслом, используй все, что только можно, чтобы победить. Используй узкий коридор, чтобы усложнить жизнь «длинноруким» и заставить противников наступать на тебя по одному. Покрутив револьвер в руке, он врезал рукояткой в зубы особо храброго стражника. Запихнув револьвер по самые гланды, он потащил ублюдка лицом по стене. После чего выдернул руку и откинул дергающее тело на мостовую. И раздавил ему горло под сапогом. Сглотнув, Вайолет не знала, что её больше всего ужасает. Жестокость, которую охотник мог проявить в одну секунду, или то, что выражение его лица ничуть не изменилось. — Безумцы сейчас будут стрелять в меня, но есть шанс, что они попытаются проскользнуть мимо и напасть на тебя. На всякий случай держи пистолет под рукой, — спокойно приказал он, стряхивая кровь и зубы с рукоятки револьвера, а затем убирая его в кобуру. Бросившись в тупик, она спряталась за какими-то ящиками. Не прошло и секунды, как раздался звук стали, разрезающей плоть. — Сдохни, чудовище! — Сдохни, проклятая тварь! Ни один хороший человек в Ярнаме не может двигаться так быстро! Бравада безумцев быстро угасла, превратившись в ужас или тихий шепот. У них не было возможности закричать, только несколько секунд, чтобы помолиться тому божеству, в которое они верили. Заглянув через щель в ящиках, она увидела, как толпа не сделала ни шагу мимо него. Они погибали от одного взмаха его клинка. Если им не везло, её мастер изящно перенаправлял их отчаянные атаки в друг друга. Если же они пытались проскочить мимо него, то получали сокрушительный удар кулаком прямо в живот, после чего им перерезали горло. Десять противников, все жестоко убиты в танце крови и стали, прежде чем она успела как следует рассмотреть их. — Можешь выходить, Вайолет. Здесь безопасно, — крикнул её мастер, когда пыль улеглась. Он бесцеремонно обыскал несколько трупов мертвых безумцев. Бросив ей ещё один флакон с кровью, он сунул в карман горсть патронов. Сунув флакон с кровью в жилет, она подошла поближе и стала внимательно разглядывать кровавую бойню, усеявшую улицу. Другого слова она подобрать не могла. Здесь была чистая бойня. Святилище насилия и безумия, которое заразило её дом. Подойдя ближе, Вайолет восхитилась красотой всего этого. Нежные лучи луны заставляли реки крови переливаться мириадами жемчужин. Это было прекрасно, это было произведение искусства, которое медленно высыхало. Его поглотила мощеная дорога. Оторвав взгляд от крови, чтобы мастер не счел её увлечение странным, она задала животрепещущий вопрос. — Так вот почему ты не хотел, чтобы я несла больше припасов? Потому что мы... добудем их здесь? — Не совсем верно, но и не совсем неправильно, — ответил её мастер, убирая в карман несколько лишних патронов, после чего снова начал идти. Ей пришлось немного пробежаться, чтобы догнать его. — Во-первых, если ты много носишь с собой и не знаешь, где что лежит, ты можешь вытащить молотов вместо флакона с кровью. Ещё один момент: если у тебя будет много груза, это замедлит тебя. Есть и куча других деталей, но все они проистекают из того простого факта, что ты ещё не готова. Поднимайся сюда. Поднявшись по лестнице, они быстро прошли мимо того места, где стояли сторож и его друг. Теперь они лежали мертвые вместе со своими товарищами на безлюдной улице. Недовольство не покидало её, пока они поднимались по лестнице. Она знала, что ещё не готова, но это не означало, что ей нравится, когда об этом говорят вслух. В мгновение ока её мастер перешел от ласкового вздоха к рывку вперед. Схватив руку, он остановил тесак задолго до того, как он смог добраться до нее. В тишине ночи раздался звук ломающихся веток. Она слишком отвлеклась, и только когда тесак ударился о каменный пол, до нее дошло, что ломаются не ветки. Её мастер не дал безумцу ни секунды на то, чтобы опомниться. Когда он отпустил сломанную руку, Вайолет заметила, что из фарша, в который она превратилась, торчит кость. Прежде чем мужчина успел закричать до хрипоты, рука её мастера обхватила его голову и впечатала его лицом в стену здания. Кровь, слюна и слезы запятнали стену. Лицо стражника представляло собой отвратительное месиво из мелких рваных ран и выбитых зубов. Из искореженного месива вырвался прерывистый тихий всхлип. Отпустив череп с рыком отвращения, мастер бесстрастно наблюдал, как безумец рухнул, врезавшись лицом в неумолимый каменный тротуар. Не говоря ни слова, мастер обрушил свой сапог вниз, громыхая праведной яростью. Он размозжил ему череп, отправив гнилое мозговое вещество брызгами на мощеную улицу. Вайолет взглянула на гнилое, почти корчащееся мозговое вещество, которым были покрыты сапоги её мастера. Разум с визгом остановился. Подняв голову, она обменялась взглядом со своим мастером, прежде чем её живот окончательно сдал. Из её рта хлынул настоящий водопад рвоты. Когда она наконец поднялась, по её лицу катились жемчужины слез. Пытаясь успокоиться после того, как её вырвало, она позволила своим глазам вернуться к гнилому мозговому веществу. Рвота снова хлынула наружу. — Шшш. Все хорошо… — мягко произнес мастер, проводя круги по её спине. Её живот дернулся в сторону, спина прогнулась, и она чуть снова не упала. С нетерпением ожидая очередного водопада рвоты, она лишь выплюнула несколько капель. Как только капли покинули рот, её охватило мерзкое послевкусие, за которым последовало ужасное жжение по всему телу. — Все в порядке. Тебя просто стошнило желудочной кислотой. Это пройдет, — мягко сказал он, доставая носовой платок и вытирая остатки рвоты. — Почему у него в голове черные волнистые черви? — скривилась она, всё ещё чувствуя жжение во рту. — А у меня в голове тоже черные волнистые черви? — Что? Нет, — решительно ответил её мастер. — У тебя нет черных волнистых червей в голове. — Тогда что это? — спросила она, указывая на корчащуюся массу мозга, которая находилась в предсмертных муках. — Побочный эффект крови, — одарив своего мастера безразличным взглядом, она ждала, что он объяснит. Не зная, сможет ли она когда-нибудь снова заснуть, если не получит ответа. Мастер бросил на нее взгляд, а затем вздохнул. — Кровь — это чудо, но она же и проклятье. Один мудрый человек сказал мне, что кровь — это, по сути, принудительная эволюция. Будет ли эта эволюция хорошей, плохой или катастрофической. Что ж, это зависит от человека, — начал её мастер. Ничуть не возражая, что у нее появилась лишняя минута или две, чтобы перевести дух. Скептически кивая, она чувствовала, как большинство слов пролетают над её головой. В конце концов она задала вопрос, который горел в ней. — А как насчет тебя, мастер? Ты веришь ему? — после её вопроса его глаза затуманились. Вздохнув, он окинул её пустым взглядом, от которого по позвоночнику пробежал холодок. Его взгляд, казалось, видел её насквозь, все её мысли, эмоции, все, чем она была и когда-либо будет... — Я... Я считаю, что кровь отражает истинную сущность человека. Если кто-то верит, что он лучше обычного человека, кровь изменит его, чтобы отразить это. Если кто-то верит, что он охотник, кровь превратит его в того, кто лучше всего соответствует этому образу. И... если кто-то верит, что он гнилой и глупый... кровь превратит его в то, что соответствует его убеждениям, — в конце концов объяснил её мастер. —... Во что веришь ты? — не удержалась Вайолет и с любопытством спросила. —...Ни во что, — её мастер ответил самозабвенным смехом. — Но, знаешь, даже если порой это бывает трудно, я стараюсь быть хорошим человеком. — Но не спеши принимать мои слова за истину, — быстро предупредил её мастер. — Если ты считаешь, что я не прав, так и скажи. Охотник — такой же «ученый», как и воин. По мере усложнения уроков у тебя начнут формироваться собственные идеи и убеждения по поводу некоторых тем. Не бойся быть собой. Обучаясь, ты будешь учится, а учась, ты будешь обучаться. — А? — этот звук невольно вырвался у нее, и она в замешательстве уставилась на своего мастера. Он разразился смехом, а рука, которой он только что раздавил человека, метнулась к ней, чтобы погладить по голове. Вместо этого она приземлилась на шляпу её отца. — Не волнуйся. Ты поймешь, когда станешь старше. После этих слов охотник начал идти. Выплюнув остатки рвоты, она быстро поспешила за ним. Они зашли за угол и поднялись по маленькой лестнице. После чего оказались на месте. Зажженная лампа висела за освещенным окном. Квартира с виду была не самой большой, даже тесноватой. Из неё доносился легкий храп. — Пожалуйста, не мешай, — вежливо попросил её мастер, после чего повернуться и постучать в окно. Заставив жильца заглянуть внутрь. — Мнх! Жон, парень, это ты? — отозвался пожилой голос. — А кто ещё? — ответил её мастер. Мягкая улыбка смягчила его суровый взгляд. — Принял тебя за зверя, — пожилой джентльмен фыркнул в ответ. — Вовремя ты заглянул. Как идет охота? — Охота как охота, — ответил её мастер, повернувшись к ней. — Не хочешь сходить вон к той лестнице? Посмотри, не поднимается ли кто-нибудь. — С кем ты разговариваешь, парень? — мгновенно насторожился Гилберт. — С моей ученицей, — успокоил его мастер, слегка улыбнувшись. Не удержавшись, она одарила его лучезарной улыбкой. — Тогда поздравляю тебя, друг мой, — рассмеялся Гилберт. Осторожность в его тоне исчезла, сменившись простой радостью. Повернувшись к ней, мастер бросил на нее взгляд. Надувшись, она начала идти к лестнице. Бросив взгляд назад, она увидела на лице своего мастера выражение печали, когда он что-то пробормотал Гилберту. Тряхнув головой, она почувствовала решимость. С каждым шагом вперед она чувствовала, как её сердце опускается все ниже и ниже. Расправив плечи, она пошла дальше. Ухватившись за забор, она огляделась. Посмотрев вниз, она увидела улицу, по которой они шли раньше; она даже смогла разглядеть обгоревшие руины, в которых они «проснулись». Её колени дрожали, а от высоты сводило живот. Может, её сердце и было наполнено благоговением, но разум не позволял ей насладиться видом горизонта Ярнама. Вместо этого он мучил её, рисуя множество вариантов того, как она расшибется о тротуар, если потеряет опору. Оттолкнувшись от забора, она со всех сил побежала к своему мастеру. Сердце гулко стучало в ушах. Её тесак был отброшен в сторону, превратившись в серебристые частицы. Отчаянно потянувшись за рукой мастера, она надеялась, что он не станет думать о ней плохо. В тот момент, когда его рука оказалась в её, она почувствовала, что как ноги обретают силу. Сердце успокоилось, в груди расцвело мужество. Мягкий щелчок эхом разнесся в ночи. Подняв глаза на своего мастера, она увидела, что его прежняя непринужденность исчезла. На смену ей пришел решительный взгляд. Он вздохнул, и решимость исчезла, сменившись отрешенной апатией, которая царила всю ночь. — Нас пригласили на чай, — спокойно пояснил он, бросив на нее взгляд. Прекрасно понимая, какие предупреждающие колокольчики звенят в её сознании. «Никогда. Никогда не впускай никого в дом, пока не взойдет Солнце. Пообещай мне это, моя дорогая Вайолет. Обещай, что никогда не впустишь никого в дом». Последние слова, которые сказала ей мать перед тем, как скрыться в ночи, эхом отдавались в её сознании. Она попыталась что-то сказать, но все слова, которые она хотела сказать так и остались в её сердце. — Держись ближе ко мне, — прошептал ей на ухо мастер. Затем он нацепил на лицо усталую улыбку и открыл дверь. — Гилберт, наконец-то я могу сопоставить лицо с голосом, — он произнес это с напускной вежливостью, шагнув внутрь без всякой осторожности, о которой он предупреждал её. — Жон, парень, ты гораздо моложе, чем я думал, — отозвался Гилберт с усталым смехом. Выглянув из-за спины своего мастера, она окинула хозяина комнаты долгим взглядом. Первое, что она заметила, — это его сгорбленную спину: судя по всему, в молодости он был таким же высоким, если не выше её мастера. Теперь же его спина напоминала гигантский вопросительный знак. Его лицо украшали вороньи лапки, а также несколько желтых пятен и рот с кривыми зубами. У него была горстка длинных седых соломинок вместо волос, которые намекали на то, что когда-то было. Одет он был в рубашку и штаны, но выглядел старым и дряхлым. Если бы Вайолет не знала лучше, она бы сказала, что он уже не первый день в могиле. Как бы невзначай она решила повнимательней осмотреться. Квартира оказалась больше, чем ожидалось. Хотя в прихожей было тесновато, рядом с креслом-качалкой, стоявшим у окна, находилась спиральная лестница, ведущая на скрытые этажи. — Кухня находится внизу. Пойдём, я всё покажу, — устало произнес Гилберт, взяв инициативу на себя и спустившись по лестнице. Положив руку ей на спину, мастер последовал за ним. Прячась за ним, она случайно протянула руку к Кроцеа Морс. Она слегка вздрогнула, когда палящий жар опалил её перчатки. Не желая привлекать внимание, она заглушила свой крик. Не придумав ничего получше, она решила засунуть палец в рот, пытаясь ослабить боль. Всю дорогу вниз она смотрела на клинок своего мастера. Мастер покачал головой на её выходку, совершенно не замечая, как его меч только что обжег её. Спустившись в гостиную, Вайолет поразилась её размерам. В целом комната Гилберта была такой же большой, как и плато, на котором они стояли раньше. У него даже были окна, выходящие на Ярнам, хотя вид портила лестница, которая расположилась прямо по центру. Проведя их на кухню, Гилберт с громким стоном уселся за кухонный стол. — Чайник стоит у скамейки. В шкафу должно быть несколько чашек, — услужливо добавил Гилберт. Спрятавшись под боком у мастера, Вайолет почувствовала, как на нее смотрит пара голодных глаз. Кровь застыла в жилах; её разум работал сверхурочно, пытаясь понять, что происходит. Она придумывала все ужасные способы, которыми её могут убить в мгновение ока. Затем глаза исчезли так же быстро, как и появились. В ужасе Вайолет оглянулась на Гилберта. Половина его лица была искажена в ужасной гримасе боли и ярости. Другая была наполнена чувством вины, а в глазах светилась непоколебимая решимость. На её глазах ярость и голод бесследно исчезли. Усталый вздох вырвался из уст их хозяина. — Чай скоро будет готов, — мягко прошептал мастер, одарив её легкой улыбкой. Подойдя к Гилберту, он придвинул ещё один стул, на который и сел с громким стоном. — Эй, тебе не может быть больше двадцати. Хватит вести себя так, будто тебе девяносто, — фыркнул Гилберт. Бросив усталый взгляд на её мастера. — Да, да, — её мастер фыркнул в ответ. Он потянулся, суставы затрещали, как фейерверк. Выпустив довольный стон, он сел ровнее. — Скажем так, я наткнулся на некоторые вещи, которые не дают мне покоя. — И что же ты нашел, мастер? — заинтересовано спросила она. Её чутье кричало ей, что Гилберт опасен, но и в то же время все, что она чувствовала, — это безопасность. Она прекрасно понимала, что ему придется пройти через её мастера, прежде чем он сможет коснуться хоть одного волоска на её голове. — Этого тебе знать не стоит, — вздохнул её мастер. Надувшись, она услышала хриплое хихиканье, вырвавшееся у Гилберта. — Дух, да? — Ты даже не представляешь, — вздохнул её мастер, покачав головой. — Но, леди. Доверься своему мастеру. Некоторые секреты должны оставаться просто секретами. Незнание — это благо, или как там говорят, — добавил Гилберт. Хмыкнув, она одарила его своим самым страшным взглядом. Заработав тем самым резкий смех. — Подожди здесь, парень, у меня есть кое-что для тебя, — с громким стоном он встал и, ковыляя, подошел к другой двери. Затем он быстро скрылся внутри. Несколько шорохов эхом прокатились по тихой комнате, прежде чем он вернулся со стопкой коробок под мышкой. После чего он рухнул в кресло. — Есть кое-что, что я хотел передать тебе, парень, считай это платой за услугу, которую ты мне оказываешь, — мягко продолжил Гилберт, бросив взгляд на её мастера. На его лице появилось скептическое выражение. — Гилберт. Правда, не стоит. — Вот, держи, девчонка. Может, это и не совсем уместный подарок для первой встречи, но я ни на секунду не сомневаюсь, что он тебе пригодится, — хмыкнул Гилберт, полностью игнорируя её мастера, и осторожно подтолкнул одну из коробок к ней. Посмотрев на своего мастера, она увидела, что он слегка кивнул. Подавив в себе страх и нервозность, она потянулась к деревянной коробке и открыла её. Она вздохнула, увидев элегантный кинжал, лежащий на бархатной подушечке. Оглядев стол и увидев лишь ободряющие улыбки, она собрала нервы в кулак и схватила его. — Он прекрасен! — прошептала она. — И такой легкий, — у него было тонкое и узкое лезвие и изящная гарда в форме креста. Вытащив его, она тихонько вздохнула. Она была совершенно заворожена прекрасным узором на стали. — Мизерикорд. Он хорошо послужил мне в прошлом, и я знаю, что он будет верно служить тебе до того дня, когда ты решишь передать его дальше, — начал Гилберт с добродушной улыбкой. — Я бы отдал его твоему мастеру, но оружие должно использоваться, а не лежать, собирая пыль. И я не думаю, что она будет рада, если он вдруг начнет владеть ещё и кинжалом. Старик и девочка обменялись взглядами и посмотрели на клинок, который висел на бедре её мастера. Кроцеа Морс чуть ли не дрожала от их внимания. Её мастер, обычно такой проницательный и, казалось, все знающий, смотрел на них озадаченно. На его лице было написано замешательство. — Спасибо, — от души ответила Вайолет. Повернувшись к мастеру с большими ожидающими глазами. Слегка улыбнувшись, он взял кинжал и пристегнул его к её поясу. Проведя пальцами по лезвию, как она много раз видела, как это делал её мастер, она хихикнула. — А теперь ты, парень. Есть кое-что, что я хочу, чтобы было у тебя, — серьезно произнес Гилберт. Над ними резко нависла торжественная атмосфера. Он осторожно подтолкнул блокнот к мастеру. — Как и ты, я чужак, и даже если наши дороги сюда были разными, я все равно хочу, чтобы у тебя было это. Осторожно взяв блокнот, мастер пролистал его, а затем сунул в карман на внутренней стороне своего пальто. — Как я уже говорил тебе, я приехал в Ярнам в поисках спасения, — начал Гилберт; его улыбка была наполнена ностальгией. — Я родом из места, которое называется «Город», или «Вечный город». Как и Ярнам, это место с глубокой историей. И так же, как и Ярнам, он опустошен чумой. Которую мне, к сожалению, не удалось подхватить. В сравнении с чудовищами, которые поражают Ярнам, чума моего дома — это коварный убийца, который оставит тебя иссохшим трупом, не позволяя умереть даже тогда, когда твое тело разваливается на части. Если ты вдруг устанешь от охоты, я написал, как добраться до моего дома. Даже имена некоторых старых знакомых. — Гаррет, правильно? — мягко спросил её мастер. — Да, как и ты, он талантливый молодой парень, — ответил Гилберт с легкой улыбкой. — Ваши ценности... могут отличаться. Но если скажешь ему, что ты от меня, он будет более чем готов оказать тебе помощь, необходимую для того, чтобы встать на ноги. Ну а после этого все будет зависеть от тебя. — Может быть, — вздохнул её мастер, отчего её пронзил безудержный ужас. — Но не сейчас. Как бы ни было заманчиво, я не могу уйти до окончания охоты. Мне может это не нравиться, но у меня есть долг перед этим городом. Я никогда не смогу простить себя, если просто развернусь и убегу. Прежде чем кто-то успел что-то сказать, Вайолет бросилась к своему мастеру и заключила его в сокрушительные объятия. Никакие слова не могли описать то облегчение, которое она почувствовала, когда узнала, что он не бросит её. Подняв её и посадив на левую ногу, она ещё крепче прижалась к его боку. Гилберт с любопытством наблюдал, как она подталкивает к мастеру очередную деревянную коробку. Когда Жон открыл коробку, она увидела на бархатной подушке красивую резную трубку ручной работы. За ней было спрятано несколько пакетиков с какой-то травой. — Возьми, это тебе. Работа с деревом помогла держать в узде мои... худшие порывы, — пояснил Гилберт, на его губах появилась кривая улыбка, когда они с мастером обменялись кивками. — Пусть и небольшой, но это искренний подарок. Тебе не обязательно ею пользоваться, но по крайней мере она будет напоминать обо мне… — Спасибо, — с улыбкой отозвался её мастер. Его выражение лица слегка дрогнуло. — Ха... не будь сентиментальным, парень. Если уж на то пошло, то я должен благодарить тебя, — громко воскликнул Гилберт. — Так вот… Тебе это пригодится больше, чем мне, — он подтолкнул к ним один лист бумаги. Скептически взяв бумагу, он прочел её. Чем дальше он читал, тем больше его лицо искажалось. — Нет. Гилберт. Это слишком ценная вещь. Я не могу её принять. — Хах, если ты знаешь, что это поможет тебе, то просто бери, — ответил Гилберт, повысив голос и ничуть не отступая. Вайолет жалела, что не может быть где угодно, только не здесь. Сделав себя как можно меньше, она застыла на месте. Оказавшись между молотом и наковальней, она произнесла маленькую молитву Идону, чтобы хоть что-то спасло её от этого. Чайник закипел. Прервав поединок взглядов, который разгорелся между двумя мужчинами. Осторожно подняв её, мастер усадил её на другой стул. Быстро подойдя к чайнику, он ловко налил три чашки. Наблюдать за работой своего мастера было очень похоже на наблюдение за работой художника, отметила Вайолет. Он всегда двигался с мечтательной грацией. Его движения были плавными и мягкими, совсем не похожими на отрывистые, расстроенные, которые мучили её покойного отца всякий раз, когда он заваривал чай. «Интересно, когда я смогу так двигаться?», — задалась она вопросом, её глаза стали острыми как иглы, когда она заметила, как её мастер подливает одну каплю чего-то в одну из чашек. Мгновенно она почувствовала, как волоски на её шее встали дыбом. С улыбкой, которая не доходила до его глаз, он быстро поставил чашки перед ними. Сев, он сделал быстрый глоток чая. Совершенно не обращая внимания на взгляд, который она ему послала. — Хм, лучше, чем я ожидал, честно говоря, — пробормотал её мастер. — Быстро и безболезненно или постепенный спуск, полный безумия, да? — пробормотал Гилберт, придав чашке в своей руке торжественный вид. — Мне правда жаль. Если бы я знал другой способ, ты был бы первым, к кому я пришел, — её мастер говорил от чистого сердца. Сузив глаза, она уставилась на двух мужчин. Печаль, застывшая на чертах лица её мастера, стоическое принятие, которое накатывало на Гилберта. Было что-то, чего они ей не говорили. Какая-то часть её души сгорала от желания понять, как эти двое разговаривают, словно её здесь нет, а другая понимала, что вмешательство подольет масла в огонь. Она прям таки чувствовала вкус «тротила», который только и ждал, чтобы взорваться. — Не стоит, — мягко ответил Гилберт. — Если уж на то пошло, то это я должен сожалеть. Если бы я знал, чем ты занимаешься, я бы просто умыл руки. Ты хороший человек, Жон, и даже если мы знакомы совсем недолго. Я горжусь тем, что могу назвать тебя другом. — Не делай этот момент ещё сложней... — тихо прошептал её мастер. — Мне жаль, парень. Я искренне сожалею. Но ты вернул мне выбор, который, как я думал, у меня отняли. За это я ничем не могу отплатить тебе, — усмехнулся Гилберт, подталкивая лист бумаги обратно к её мастеру. Её мастер молчал. Его лицо было высечено из камня. В конце концов, вздохнув, он положил бумажку в карман. — Хорошо, но только потому, что я уважаю тебя. — Ха, так-то лучше, — рявкнул Гилберт. Затем он посмотрел на свой все еще нетронутый чай, решительно поставив его на стол. Снова подняв чашку к губам, он выпил все одним глотком. — Ах, хороший чай, — издав большой зевок, он повернулся к её мастеру. — Слушай, ты не мог бы проводить меня до моей комнаты? Я... так устал... — Конечно, — ответил её мастер, быстро поднимаясь и подходя к Гилберту. Помогая ему направиться к лестнице. Они двигались медленно, осторожно пробираясь вниз по лестнице. Не желая оставаться в одиночестве, она шла вплотную за ними. При любой возможности она протягивала руку помощи. — У тебя добрая девочка, парень. Береги её, — усмехнулся Гилберт, одарив её мастера суровым взглядом. — Я не хочу говорить, что твоя ученица слишком молода, так как это не мое дело. Просто лелей её, хорошо? В этом городе происходит так много ужасных вещей… мы должны дорожить и воспитывать доброту… — Тебе не нужно напоминать мне об этом, — её мастер вздохнул, хотя мягкая улыбка украсила его губы. — А что касается моей ученицы, то поверь мне, я о ней позабочусь. Слово Арка. — Верю, парень, верю, что так и будет… — рассмеялся Гилберт, а затем разразился чередой кашля. Кашель прошел так же быстро, как и появился, оставив Гилберта запыхавшимся. Осторожно усадив его на кровать, мастер уложил его и укрыл. Скрестив руки, Вайолет почувствовала, как её сердце позеленело от зависти. Наблюдать за тем, как её мастер проявляет такую нежную заботу о каком-то случайном старике, её просто бесило. Она знала, что Гилберт может быть другом её мастера, но он был её мастером. Почему её игнорировали ради старика, когда она была его ученицей? Это не имело смысла. Даже если он подарил ей прекрасный кинжал, ей не нравилось, что эти двое держат её в неведении. Но Вайолет не дулась, не устраивала сцен, даже когда все её существо кричало, чтобы она избавилась от гадких чувств, которые перекатывались у нее в животе. Она знала, что нужно делать в такие моменты. В конце концов, она родилась и выросла в Ярнаме. Она уже дала слово своему мастеру и не собиралась его нарушать. Ведь если она нарушит свое слово, то кто сможет доверять её слову? Вместо этого она села на табурет и стала наблюдать. Пыталась понять, что за секрет они делили между собой. — Знаешь, парень, я рад, что ты решил постучаться в мое окно этой ночью, — Гилберт сказал это с искренней улыбкой. — Я уже почти потерял надежду. Как я уже говорил, я ничем не могу отплатить за то, что ты для меня сделал, ни в этой жизни, ни в следующей. — Не думай об этом, Гилберт, — её добрый мастер снова мягко улыбнулся. — Если уж на то пошло, то это я должен благодарить тебя. Твоя помощь и знания бесценны. — Ты хороший человек, парень. Никому не позволяй погасить в себе искру доброты, — стальным голосом прошептал Гилберт. Он схватил его за плечи и впился в него горящим взглядом. — В Ярнаме, да и в Вечном городе тоже, хорошие люди всегда в дефиците. Мы называем их героями, но их могилы пусты, их имена забыты, остались только их подвиги и подражатели, которые с такой готовностью бросали свои жизни в погоне за надеждой и мечтой. Не иди по этому пути, если не ради меня, то ради своей ученицы. Не спеши выбрасывать свою жизнь на ветер. Её мастер ничего не ответил, казалось, он не мог вымолвить и слова. И в глазах Гилберта мягко забрезжило осознание. Каждый вдох постепенно становился все более и более трудным. И все же он не отрывал взгляда от её мастера. Даже когда слезы навернулись ему на глаза, он все равно не отводил взгляда. Нервно перебирая пальцами, её глаза метались между ними. Выражение печали не покидало лица Гилберта. — Что ты наделал... парень? — прохрипел Гилберт. Серия кашля сотрясала его тело. — Если не я. Тогда кто? — слабо произнес её мастер. Его рука поднялась, чтобы вытереть слезы. После чего он повернулся к ней спиной. — Ты и настолько добродушный дурак? — откашлялся Гилберт с пустой улыбкой. После чего нахмурился. — Я думал, ты сказал, что это будет безболезненно? — вымолвил Гилберт сквозь кашель. — Прости. Я не учел твоё... сопротивление... — извинился её мастер. — Есть другой способ... но это был самый добрый способ, который я мог предложить. Прости меня. — Хах. Перестань ходить вокруг да около и просто сделай это, — потребовал Гилберт. По его лицу расползлась гримаса, пропитав кровать холодным потом. Блеск стали — это все, что она увидела, за ним последовали брызги крови, окропившие её лицо. Оцепенев, она смотрела на сцену перед собой, которая навсегда запечатлелась в её сознании. Голова Гилберта пронеслась по воздуху и приземлилась в её протянутые руки. Он выглядел умиротворенным, довольным перед лицом смерти. В его безжизненных глазах мерцала мольба о прощении, словно он сожалел о том, что пришлось сделать её мастеру. Оторвав взгляд от отрубленной головы, из её горла вырвался крик. Потому что на кровати лежало не человеческое тело. Вместо него лежала скрюченная и волосатая форма зверя. С когтями, которые могли бы посрамить её пилу-клевер, с гривой волос, которая больше подходила волку, чем человеку. Даже кровь у него была не та. Она была густой, как смола, ближе к жидкому греху, чем к пунцовому оттенку, каким должна быть вся кровь. — Что... Что случилось? — еле вырывались из нее слова. Все произошло так быстро. Её мастер мирно говорил с Гилбертом, а в следующую секунду безжалостно убил его. Она поняла, что что-то не так, когда увидела, как её мастер что-то подливает в чай Гилберту. Но она никогда, даже в самых смелых снах, не ожидала, что это выльется в такое. — Гилберт... Гилберт был болен, — её мастер говорил прямо, лишь слабый проблеск боли мелькнул в его глазах, но тут же был подавлен. Вырвав клинок, он не обратил внимания на кишки, которые потянулись за ним. Они вытекали, как веревки колбасы, на его сапоги, пока он вытирал лезвие носовым платком. —...Поэтому я предложил ему выбор. Больше мастер ничего не сказал, вместо этого он убрал клинок в ножны и положил руку на раздавленную грудь зверя. — Благодаря твоей жертве я делаю то, что должен, — забирая у тебя, я отдаю взамен. Дарую тебе покой, который ты по праву заслуживаешь. Белые лилии лунного света проросли из ничего. Вайолет с трепетом наблюдала за тем, как тело Гилберта распадается на частички серебристого света, как тяжесть в её руках исчезает вместе с ветром, как серебряные мотыльки танцуют по комнате. Резкий порыв ветра пронесся по спальне, принеся с собой небольшое торнадо из бумаг и пыли. Прищурившись, Вайолет заставила себя смотреть дальше — самое мистическое и прекрасное, чему она когда-либо была свидетелем, навсегда запечатлелось в её душе. Когда ветер утих, чудовище, кровь и отрубленная голова исчезли. Всё смыло, как будто ничего и не было. Единственным доказательством того, что что-то произошло, был след от бумаги, валявшийся по всему полу. — Неужели чума добралась до него? — спросила она, прежде чем её осенило ужасающее осознание. — Мы теперь больны? — И да, и нет, — спокойно ответил её мастер. — Пока мы охотники Мастерской, мы никогда не поддадимся болезням и недомоганиям. Однако это не делает нас невосприимчивыми к другим недугам, таким как яд или безумие. Её мастер не стал больше ничего рассказывать, а лишь шепнул Гилберту пустое «прощай», после чего вышел из спальни. Она спрыгнула с табурета, её верная пила-клевер уже была в руке. Все ещё не веря в слова своего мастера, она последовала за ним по лестнице и вышла на холодный ночной воздух. Вытащив ключ, он закрыл за собой дверь. Проводив дом последним взглядом, они исчезли на улицах Ярнама. В грандиозной схеме охоты Гилберт был всего лишь одним из многих. Просто ещё одно имя, добавленное к постоянно растущему списку мертвых. Глядя на своего мастера, Вайолет не совсем понимала, зачем он привел её сюда. Потянувшись к подарку Гилберта, она почувствовала, как внутри нее образовалась неприятная пустота. Даже если она и позеленела от зависти, это не означало, что она желала смерти этому человеку. Она лишь хотела, чтобы мастер обратил на нее внимание. В голове крутились вопросы за вопросами, но она пока игнорировала их. Она просто следовала за своим мастером, пока их окружали темные улицы Ярнама.