Бесконечный кошмар Жона

Медитация давалась Жону нелегко. Полное расслабление и обретение внутреннего покоя резко контрастировали с тем, что вбивал в него Ярнам. Медитация была равносильна слабости, она была равносильна смерти. И всё же медитация была единственным возможным способом войти в свое «пространство души» в удобное время. Он всегда мог попробовать свои силы в зельеварении, создав варево или зелье, которое отправит его туда, но у него не было ни малейшего представления о том, с чего начать. Не говоря уже о том, что это было очень похоже на варку психоделиков, а эту грань он не хотел переступать. Даже если мысль об этом становилась все более заманчивой с каждой секундой. Единственное, что останавливало его от прыжка на эту полосу, — цена неудачи. Он не знал, что может произойти, но, учитывая, что речь шла о чем-то столь сложном, как душа, он не смел рисковать. Может быть, он случайно обратит свою Духовность вспять, а может быть, запечатает свою ауру или, что ещё хуже, полностью лишит себя способности использовать ауру. Одна ошибка привела бы к катастрофическим последствиям. Даже цена за успех могла оказаться гораздо выше той, которую он был готов заплатить. Пытаясь взять под контроль свой блуждающий разум, он отогнал отвлекающие мысли. Он сделал глубокий вдох, задержал его, пока в груди не поселилось знакомое напряжение, и отпустил его только тогда, когда легкие начали кричать, требуя воздуха. Пусть боль, беспокойство и отвлекающие мысли покинут его, когда он сделает ещё один вдох. И снова он попытался достичь «дзена», как называл это Рен. Прошло пять секунд, пока его бровь не начала подергиваться в раздражении. Через десять он почувствовал, как беспокойная энергия бурлит под его кожей, побуждая его сделать что-то, что угодно. Через минуту он понял, что быстрее достигнет состояния «дзена», если кто-нибудь ударит по голове лопатой. Несмотря на неугомонность своего тела, он чувствовал, что постепенно погружается внутрь. Ужасающий рык прорывался сквозь него, почти вырывая его из того состояния транса, в которое он себя загнал. К счастью, его разум или транс оказались сильнее. Благодаря этому он погружался все глубже и глубже. Сначала ушло обоняние, дым перестал щекотать нос. Затем пропало чувство слуха, негромкие разговоры вокруг него исчезли, как будто их выключили. Чувство вкуса исчезло, подобно призраку, — оно могло быть первым или последним, и он бы ни о чем не догадался. Чувство осязания направило его по спирали внутрь себя, погружаясь всё глубже по мере того, как исчезали его «якори» к реальному миру. Затем они медленно возвращались, словно распустившийся цветок, каждый лепесток которого олицетворял его чувства. Его окутало мягкое тепло, свежий ветерок щекотал волосы, принося с собой шелест листьев. Осторожно открыв глаза, он понял, что сидит перед золотым костром, который олицетворял силу его души. Золотые язычки пламени омывали его, сжигая тревоги, неуверенность и сомнения, оставляя лишь ощущение тепла и защищенности. Встав и оглядевшись вокруг, Жон издал низкий свист. Семь колодцев крови были все теми же, только больше. Настоящие изменения произошли с деревьями, которые росли внутри колодцев. Они все выросли, как в размерах, так и в ширину. Но самым важным изменением было «присутствие», которое излучали некоторые деревья. Больше всего изменился клен, листья которого сияли ослепительным красным цветом, ни одна ветка не оставалась пустой. Сосна, олицетворяющая его стойкость, выпрямилась, а дерево отвечающее за жизненную силу в пространстве его души засияло здоровой зеленой хвоей. Дуб, олицетворяющий его силу увеличился в высоту и ширину и начав источать ауру неукротимой мощи. Они выросли но как ему казалось лишь слегка. Того же нельзя было сказать о других деревьях: некоторые он помнил ещё ростками, другие — лишь саженцами, пробивающимися над пологими волнами крови. Теперь же, хотя они и не выросли до огромных размеров и, скорее всего, никогда не вырастут, все они перепрыгнули стадию саженца. Они превратились в прекрасные деревья, которые украшали пространство его души. Одним из деревьев, претерпевших наибольшие изменения, был кипарис отвечающий за тайную силу, который раньше был всего лишь ростком, выглядывающим из кровавого колодца, а ныне стал высоким и гордым. По его ветвям и листьям были разбросаны светящиеся полустертые руны, переливающиеся загадочным светом. Рядом стояла плакучая ива, олицетворяющая его осознание. Это было чудо, на которое стоило посмотреть. Она не успела полностью вырасти, но была такой же волшебной, и завораживающей как кипарис. Ветви и листья её были развевающимися, танцующими завораживающий танец с невидимым ветром, ива казалось могла бы заманить любого кто на неё посмотрит. Обещая исполнить любое желание, она убаюкивала, погружая в сон, от которого никто никогда не проснётся. В первый раз, когда он попал в пространство своей души у него было всего два очка тайной силы и одно осознания. Сейчас эти два показателя равнялись пятнадцати и шестнадцати соответственно. Он рос так, словно завтрашнего дня уже не будет. Если и были деревья, которые почти не изменились, то это были его кровавая сакура и искусная ива. Они оба тоже выросли. Впрочем, если уж на то пошло, он почти не замечал изменений. Сакура распустилась ещё несколькими пунцовыми цветами, а также приобрела слабый аромат крови и пороха. Искусная ива, напротив, приближалась к полной трансформации, её стройные ветви и нежные листья порхали в воздухе, словно изящные танцовщицы. И все же она была пятнистой, хаотичной в лучшие времена и совершенно лишенной порядка в худшие. Оторвав взгляд от деревьев, он проигнорировал шепот, который коварно доносился от Плакучей ивы. Незнание было блаженством, которое, к сожалению, он больше никогда не испытает. Он предпочел бы оставаться невежественным и развивать себя, чем быть знающим и неспособным справиться с истинами, брошенными ему в глаза. Ему не нужно было искать секреты, Ярнам сам открывал все больше и больше по мере того, как он исследовал и изучал город. Это был лишь вопрос времени, зачем искать вопросы, если в конце концов он найдет больше ответов, чем ему хотелось бы? Но, честно говоря, сейчас Жона не волновало мрачное будущее. Он был занят тем, что с гордостью смотрел на все деревья, даже на Плакучую иву, пусть она и вызывала у него отвращение. Визуальный рост деревьев — абсолютно иной опыт, нежели просто наблюдение за тем, как в зеркале неуклонно растут какие-то чертовы цифры. Деревья, казалось, были согласны с ним, световое шоу ослепляло пространство его души великолепием, когда каждое дерево пыталось затмить друг друга. Яркие красные, бодрящие зеленые, непоколебимые зеленые, танцующие темно-синие, свежие алые и полуночные голубые — все они пытались затмить своих конкурентов. Они вели себя как взволнованные дети, борющиеся за внимание своего отца. Словно говоря, чтобы он и дальше взращивал их до возможного максимума. И он уже предвкушал новую охоту, ведь в том, что он видел свои улучшения, было что-то такое, что заставляло его жаждать большего. — Но я здесь не за этим, — пробормотал он, заставляя деревья успокоиться и вернуться в нужное русло. Сделав глубокий вдох, он крикнул — Йозефка! — надеясь, что подобно Кукле, она появится в его душе. Его встретила мертвая тишина, ничего не происходило, только голос эхом отдавался в пустоте, поглощенный темнотой за пределами света его костра. — Йозефка! — снова крикнул он, но с тем же результатом. — Надо было догадаться, что ничего не выйдет. Ничего не бывает просто, — пробормотал Жон, в глубине души понимая, что ничего не выйдет. Единственный способ увидеть её снова — это отпустить, если верить словам Рена, не то чтобы у него были причины сомневаться в нем после случившегося. Особенно после того, что он сказал, — он сделал все возможное, чтобы никогда не упоминать это имя. Боль, связанная с ним, была слишком сильной, так что Рен, сказавший его, был достаточным доказательством. Но он не мог просто отпустить её. Тот выстрел, тот момент. Он впечатался в его душу, и даже если бы он хотел забыть, то не смог бы. Откинувшись назад, он изо всех сил старался не обращать внимания на слишком знакомую боль, пронзившую его. — Ты опоздал, ты всегда опаздываешь, — зловещий шепот донесся до него из пустоты. — Ты уже не принадлежишь себе, — продолжил голос. Не обращая внимания на слишком знакомые голоса, Жон посмотрел на звезды. Там висели девять тусклых звезд, заглушаемых единственной сияющей звездой, которую он носил на правой руке. Стоило ему потянутся вверх, сияющая звезда вырвалась из гобелена неба. Она поплыла вниз, утопая в мягком голубом свете, не слишком похожем на лунный, и наконец приземлилась в его руках. Как только его рука коснулась звезды, толчок потряс всю его душу. Внезапно он понял. Призрачный огонь над трупами, почему он вдруг смог понимать язык Ярнама как родной, игровой интерфейс. Все ключевые способности, которые помогали ему ориентироваться в Ярнаме. Если бы не руна, он бы так и застрял, пытаясь выучить язык, сражаясь с языковым барьером, пока сражался бы с секретами, которые подбрасывал ему город. Он никогда бы не добрался до того места, где находился сейчас. Он не смог бы помочь ни маленькой девочке, ни старухе. Но это было не все, чему он научился. Словно заря, к нему пришло осознание. Как влить Духовность в руну, временно «пробудив» что позволит ему проявлять совершенно иные мистические способности по сравнению с тем, что он считал возможным. — Неужели это один из неортодоксальных видов магии в Ярнаме? — изумленно прошептал Жон. Он даже не подозревал, что ключ к разгадке одного из видов неортодоксальной магии находится буквально на ладони. Это событие резко повысило приоритет поиска новых рун и украденного рунного инструмента в его списке приоритетов. Он не знал, была ли его руна особенной, или существовали другие руны со способностью «пробуждаться». Он не смел надеяться на это, не в этом проклятом месте. Слишком часто Ярнам делал всё возможное чтобы сломать его. Но это не мешало ему стремиться как можно быстрее заполнить слоты для рун. Больше рун означало шанс получить больше «рунных способностей» — то, что ему не терпелось заполучить в свои руки. — Осветить путь, удвоение радиуса любых удерживаемых, экипированных или затронутых источников света, раскрытие скрытого и возможность создавать метки в пределах освещенной области, — прошептал про себя Жон, не отрываясь глядя на звезду. Он был одновременно разочарован тем, что это не что-то революционное, и счастлив, что это то, что он может использовать сам. В каком-то смысле это было похоже на получение ещё одного проявления. Он немного расстроился, что оно не ориентировано на бой, но его можно было использовать в многих ситуациях. И в конце концов, это было все, что сейчас имело значение. Часть его хотела проверить это на своем костре, другая часть, более рациональная, понимала, что проверять случайные силы внутри своей души — глупая идея. С неохотной улыбкой он позволил звезде мягко всплыть, слившись с небом. В последний раз оглядев свой «душевный пейзаж», он неохотно закрыл глаза. Звуки, запахи и прочие чувства нахлынули на него, когда он пришел в себя. — Нора. Нет. — Да ладно~ Ренни. Ты так говоришь, будто не хочешь пощекотать бесстрашного лидера перышком. И вообще, это он виноват в том, что заснул. Если бы мы были дома, в Биконе, я бы пририсовала ему усы, но мы здесь, так что приходится довольствоваться тем, что есть. — Я не сплю, — эти слова вырвались из него, когда он открыл глаза. Он дико огляделся по сторонам, прежде чем сфокусироваться на ухмыляющейся Норе, которая держала в руках какое-то перо. На её лице появилась ухмылка, и она обернулась к Рену, улыбаясь как солнце. — Видишь! Я же говорила, что это сработает, — произнесла Нора, отбрасывая перо и вставая, уволакивая за собой Жона. — Ты же не думал, что сможешь улизнуть от уборки? Громко цокнув, Жон послал Норе дразнящую улыбку, получив такую же в ответ, после чего погрузился в уборку и упаковку вещей. Желание проверить свою новую рунную способность, как он решил её назвать, отодвинулось на задворки сознания. Эффективная совместная работа позволила убрать палатку чуть более чем за пять минут, а ещё через десять — привести в порядок поляну. Хотя она всё ещё выглядела обжитой благодаря костровищу, кухонной плите и дровам. — Я буду скучать по вашей секретной базе, — пробормотала Нора, когда они все стояли у линии деревьев и смотрели на маленькую полянку, которая была их домом последние дни. — Не похоже, что она куда-то исчезнет. И мы можем вернуться через неделю или две, если захотим провести ещё один тренировочный поход, — с улыбкой произнес Жон. Он был рад, что поход увенчался оглушительным успехом. Они начали работать над командной работой, правда, пока ещё не наловчились, но уже выработали несколько простых тактик. Они тщательно проверяли их на прочность, чтобы выявить их предел возможностей. Окинув друзей оценивающим взглядом, Жон отметил, что все устали и грязны. Купание в ручье могло принести пользу но удобным его точно не назовешь да и вода ледяная, не говоря уже о том, что сон на улице тоже накладывает свои отпечатки. И лес вокруг, казалось, всегда бурлил жизнью, о чем им никогда не приходилось беспокоиться в Биконе. Так что несмотря на то, что все были настороже и готовы, на них всё же навалилась усталость. — Чур, я первый в душ, — быстро сказал он, получив один зловещий взгляд, один преданный и один взгляд, который говорил, что его слово ничего не значит, если он войдет первым и закроет дверь. — Жон, ты мне как брат, и я очень дорожу твоей компанией. Но если ты посмеешь встать на пути у меня и душа, у нас будут небольшие разногласия, — Рен говорил спокойно, слова не выдавали решимости переломать кости, которая светилась в его глазах. — Ха-ха, Ренни, давай не будем спешить. Мама не принимала душ уже три дня. У нас скоро свидание, у меня и теплой воды, ты не встанешь между нами, — Нора сказала это с улыбкой, которая едва достилала глаз. — Почему бы нам не дать фишкам приземлиться там, где они могут? — ласково заявила Пирра, встав между ними и остановив зарождающийся спор. — Мы — семья, давайте не будем давать глупым вещам вроде того, кто первым принимает душ, вставать на нашем пути. — Давайте пока не будем от этом. Давай сначала сосредоточимся на том, чтобы вернуться в Бикон, — добавила Пирра с хрупкой улыбкой. Одарив их всех взглядом, полным разочарования, она пошла прочь. Нора быстро шла по пятам, подпрыгивая на месте с улыбкой на лице. — Ты должен рассказать им; они заслуживают того, чтобы знать, — Рен сказал это почти шепотом, как только девушки оказались вне пределов слышимости. Окинув Жона взглядом, он вздохнул, на что блондин ответил ему суровым усталым взглядом. — Нет, и оставь все как есть. — Жон, они заслуживают того, чтобы знать. Мы не можем скрывать от них нечто подобное, — сурово прошептал Рен. — Ты должен доверять им; они будут «раздавлены», если узнают об этом тяжелым путем. — Я доверяю им свою жизнь. И именно поэтому я не могу. Они не должны взваливать на себя такое бремя, — Жон так же горячо прошептал в ответ. — Я просто хочу того, что лучше для них. — А лучшее для них — это знать правду, — вздохнул Рен, покончив с комплексом мученика у Жона. Он догадывался, откуда он взялся, учитывая, что иногда ему всё ещё было трудно поверить в то что с ним происходит. Он всё ещё видел Йозефку всякий раз когда оглядывался на Жона. Но была огромная разница между маленькой белой ложью и чем-то таким сокрушительным, как это. — Перед танцами, — в конце концов, решил Жон, одарив Рена жестким взглядом. В конце концов Рен неохотно кивнул. Он прекрасно понимал, что это лучшее, чего ему удастся добиться от Жона. — О чем вы двое там шушукаетесь? Ну же, пошевеливайтесь! — крикнула Нора, сварливо глядя на них, в то время как Пирра прятала улыбку за рукой. Покачав головой на её выходки, на лице Рена появилась небольшая улыбка, после чего он повернулся к Жону и жестом подозвал его к себе. — Да, да. Мы уже идем. Команда JNPR выдвигается домой! — Жон сказал это с ласковой улыбкой. Улыбка слегка растянулась от беззаботного смеха, который раздался в ответ на его небольшую «вспышку». /-/ — Мне скучно! — одна Руби Роуз громко заявила об этом к раздражению членов своей команды. Она легла на свою кровать, свесив одну ногу, положила на живот пакет чипсов, и соорудила из подушек небольшое «логово». Шоу на её свитке продолжалось, но она уже давно отвлеклась и потеряла суть сюжета. Серебряные глаза с любопытством следили за её товарищами по команде. — К сожалению, ничем помочь не могу, — вздохнула Вайсс, вздернула бровь, бросив раздраженный взгляд на лидера своей команды. Затем она вернулась к своему пустому письму сестре. По крайней мере, Блейк лишь полусердито хмыкнула, Янг же не удостоила сестру ответом. Лишь закатила глаза, так и не отвлекшись от своего файтинга. В комнате воцарилась напряженная тишина, доносились лишь странные звуки перелистывания страниц и постукивания кнопок. Тишина длилась недолго, пока Руби не издала громкий стон, перекинув вторую ногу через край и спрыгнув вниз. Она недовольно насупилась. Тяжело топая, она направилась к двери, и в тот же момент засветился глиф, когда она взялась за ручку. — И куда это ты собралась? Мы находимся под домашним арестом, — произнесла Вайсс, чопорная и правильная маска треснула по краям, когда её истинные чувства пробились наружу. Она никогда не пренебрегала правилами, и домашний арест ударил по ней сильнее всего. — Куда угодно, но подальше отсюда, — раздраженно отмахнулась Руби. — Я устала ничего не делать. Я собираюсь найти себе занятие получше. — Например, домашнее задание? — ухмыльнулась Янг, не отрывая взгляда от своего свитка. — Кто бы говорил, Янг. Директор школы и профессор Гудвич ясно дали понять, что до понедельника мы находимся под домашним арестом. Не стоит испытывать их терпение, — заявила Вайсс, возвращаясь к своему пустому письму. Интересно, как она сообщит новость сестре. Мнение отца её мало волновало, даже если она стремилась оправдать его ожидания. Того же нельзя было сказать о её сестре. Хотя она не думала, что у них когда-нибудь сложатся такие отношения, какие были у Янг и Руби, она хотя бы хотела попытаться. Она не помнила, чтобы обнимала сестру, как и не помнила, чтобы просто сидела и приятно беседовала с ней. С Винтер всегда было то так, то эдак. Не говоря уже о том, насколько реже она стала проводить время с ней после того, как её завербовали в отряд «Специалистов». Она гордилась достижениями сестры, но тень, которую Винтер отбрасывала своими достижениями, иногда казалась ей просто сокрушительной. — Все были у «руля», но как только что-то пошло не так, так виновата во всём я? Я не просила делать меня лидером! — надулась Руби, бросив взгляд на своих товарищей по команде. — И что могло пойти не так после слов: «Я собираюсь проникнуть на их собрание» в той же самой одежде, что и в доках... — Эй! — Она тебя сделала, напарник, — с ухмылкой произнесла Янг, не обращая внимания на возмущение Блейк. Сбросив себя с кровати, она направилась к двери, заложив руки за голову. — Но я не могу столько сидеть без дела, пока что-нибудь не взорвется. — И что ты скажешь, когда кто-нибудь из профессоров увидит, как вы вдвоем гуляете? — спросила Вайсс, стиснув зубы. Она в девятый раз удивлялась, как позволила себя убедить. Она должна была сообщить об этом преподавателям сразу же, как только слова «Белый клык» и «расследование» сойдут с уст любого из её товарищей по команде. С громким, не похожим на женский стоном она врезалась лбом в свой стол. — Уже слишком поздно менять команду? — О, бедняжка, теперь ты застряла с нами, Вайсскимо. Это команда RWBY «Гони или умри», — усмехнулась Янг. — В таком случае мне нужны новые друзья, — в ответ Вайсс сверкнула глазами. — Хах, не моя вина, что у вас троих круг общения распространяется только на нас и команду JNPR, — Янг бесстрастно пожала плечами, оглядывая команду. Не удержавшись, она лукаво улыбнулась. — А может, ты ждешь танцев, чтобы привести к нам в комнату того парня. Ну, не мне об этом что-то говорить... — Ч-что?! — воскликнула Вайсс, бледные щеки горели удивительным красным цветом, когда она уставилась на Янг, которая только шире ухмыльнулась. — Как думаете, когда вернется команда JNPR? Жон сказал что-то про сегодня, но не сказал, когда, — спросила Руби, открывая дверь. Улыбка расцвела на её лице, Жон стоял перед дверью с рюкзаком у ног. Он выглядел усталым, хотя и отдохнувшим. На его лбу выступила легкая капелька пота, когда он повернулся и улыбнулся ей. — Жон! — ЖОН! — закричала Нора, бежавшая по коридору с яростью в глазах. — Прости, Руби, мне пора! — быстро ответил Жон, распахивая дверь, когда Нора взлетела по лестнице на Магнхильде. Руби никогда не думала, что Нора способна на такой атлетический подвиг, она оттолкнулась от Магнхильд, скользнула вперед и поймала полностью трансформированную форму Магнхильд. Голова молота оказалась по другую сторону ног Жона, и от стремительного рывка он рухнул вперед с жестким — Уфф. Ухмыляясь, она перепрыгнула через Жона и упала лицом вперед, когда бола обвилась вокруг её ног. Рен закрутил ещё одну в руке и бросил её за спину, побежав, как летучая мышь из ада, к комнате. Перехватив болу, Пирра отправила её «отправителю». Рен успел лишь испуганно оглянуться, как бола врезалась в него и отбросила в Жона, который не успел вовремя откатиться в сторону. — Правда, ребята, это всего лишь душ, — произнесла Пирра с добродушной улыбкой. Одарив свою команду разочарованным взглядом, она зашагала по коридору. — Честное слово, вы все такие незрелые. — Быстро! Нора! Мне плевать, если я не займу душ первым, лишь бы не она! — крикнул Жон, доставая с пояса тонкий нож и быстро разрезая болу, связывавшую её ноги. — Твоя жертва будет запомнена, бесстрашный лидер! — воскликнула Нора, вскакивая на ноги. Добрая улыбка, украшавшая лицо Пирры, быстро исчезла, когда темная аура окутала Магнхильд. Прозвучало резкое: — Не так быстро! — после чего Магнхильд врезалась в колени Норы. В результате она врезалась лицом в перила кровати Рена. Она рухнула с громким «пуф», издав стон, когда попыталась встать, но споткнулась о свои ноги. — Хах, Нора, твоя жертва не будет напрасна, — прошептал Жон, быстро вскочив на ноги и бросившись к ванной, но его оттащили назад за лямки рюкзака. Когда он успел сбросить рюкзак, Пирра уже обошла его. Она одарила всех наглой улыбкой, глядя на них из ванной. — Я выиграла~ Захлопнув за собой дверь, она вывела Янг и Руби из ступора. — Что это было? — в недоумении спросила Руби. Она всё ещё не могла прийти в себя, видя, как обычно хорошо воспитанная команда ссорится, словно кучка братьев и сестер. — Отличный ход, — присвистнула Янг, оглядывая их, но её ухмылка быстро пропала, когда вонь ударила ей в нос. — Йоу, ты принимал душ? От тебя воняет. Боже, от этой вони даже краска отслаивается… — Эй. Я мылся в ручье..., и вода была... прохладной, — в конце концов сдался Жон, и по его телу пробежала дрожь. — Прохладной — это очень мягко сказано, — хмыкнул Рен, отцепляясь от бола. Он встал, с любопытством обнюхал себя, резко откинул голову назад и скривился так, словно надкусил лимон. Ему пришлось смахнуть выступившие на глазах слезы. — Я имею в виду, что мы следили за своей гигиеной, но нам стоило вспомнить о том, чтобы взять с собой дополнительный комплект одежды. Особенно с учетом того, сколько мы тренировались. — Обнимашки? — спросил Жон с дразнящей улыбкой на лице, направляясь к двум девушкам. Его руки были широко раскрыты и готовы к объятиям. Он нагло игнорировал взгляды, которые посылали ему девушки. — Нет. Я, пожалуй, откажусь. Я всё ещё не оправилась от того, что ты сделал с моими бедными волосами. Жон, я серьёзно, — начала Янг, отступая назад в комнату. Безжалостно толкнув сестру в его ждущие объятия. С тихим «ип» Руби послала сестре взгляд, обещающий расплату, после чего была безжалостно заключена в медвежьи объятия. Жон поднял её, не обращая внимания на её брыкания, когда она начала зеленеть. Через минуту Жон наконец отпустил её. Как только она освободилась, то рассыпалась на лепестки роз и материализовалась на кровати, жадно вдыхая свежий воздух. Рассмеявшись от души, он повернулся к Янг с широкими руками, готовыми к новым объятиям. Он направился к ней большими шагами, загоняя её в угол. Сиреневые глаза метались вокруг и видели только смех и праведное удовлетворение от того, что буйная задира наконец-то оказалась по другую сторону. — Жон, нет. Даже не думай, не смей. Клянусь, я тебя ударю. Я не шучу, — начала Янг, когда её спина врезалась в стену. Быстро решив не отступать от своей угрозы, она шагнула вперед. Не ожидая, что Жон бросится вперед и поймает её в сокрушительные объятия, прежде чем она успеет «представить» свою левую руку его печени. Янг почувствовала тошноту: раньше, когда она была младше, она то же самое проделывала с Руби. Стиснув зубы, она сделала глубокий вдох, изо всех сил стараясь подавить тошноту, и вырвалась из объятий. Оттолкнув Жона, она пробормотала себе под нос. «Я ненавижу тебя, папа». Она поздно заметила свою ошибку, брови скрылись в волосах, когда она в ужасе обернулась к своей команде. Четыре пары глаз смотрели на нее, не прошло и секунды, как раздался смех. Вайсс пыталась и не смогла скрыть свой смех, она расхохоталась во весь голос. Слезы текли по её лицу, когда она пыталась взять свой смех под контроль, только чтобы снова посмотреть на Янг и снова разразиться хохотом. Блейк сдавленно фыркнула, а Руби моргнула один раз, после чего свалилась на спину от смеха. Она задыхалась и хваталась за воздух, но не могла остановиться, показывая пальцем на свою быстро краснеющую сестру. В конце концов Руби удалось взять свой смех под контроль. Даже если шальной хрип то и дело покидал её, когда она смотрела на Янг. Она была рада, что наконец-то стала свидетелем того, как кто-то одержал верх над её сестрой. — Ты, я, арена, сейчас, — прорычала Янг сквозь стиснутые зубы, глядя на Жона. Ее лицо ещё больше раскраснелось, когда она посмотрела на него. — Извини, Янг, но я не позволю тебе использовать меня в качестве груши для битья только потому, что ты смутилась, — пожал плечами Жон, игнорируя взгляд, который она ему послала. — С тобой весело сражаться, но пока ты не возьмешь свой нрав под контроль, ты не очень-то и сильна. Конечно, ты можешь нанести более чем серьезный удар. Но когда твой гнев управляет тобой, а не наоборот, ты становишься ужасно предсказуемой. — Ооо, он тебя раскусил, сестренка, — щебетала Руби с задорной улыбкой. — Сколько раз папа говорил тебе то же самое? — И что с того? Я все равно выиграла больше боев, чем проиграла, — резко ответила Янг, бросив взгляд на Жона. В её сознании заплясали воспоминания о том, как они сражались в последний раз. Она знала, что вышла на бой с полным животом злости, но она была далеко не предсказуема. Просто Жон сражался с безжалостной неумолимостью, воспринимая её выпады как вызов. Вместо того чтобы отступать и ждать, пока она откроется. Он наступал на неё с неумолимым натиском. Отвечая на её натиск своим собственным. Если она принимала удар за ударом, чтобы нанести ответный удар, то Жон принимал удар за ударом, с радостью отдавая немного ауры, чтобы получить преимущество или подготовиться к следующему удару. Его большой запас ауры позволял ему использовать такой безрассудный стиль. «Но так ли это безрассудно, если он точно знает, скольким может позволить себе пожертвовать?» — предательски прошептал её разум, прежде чем эта мысль была захлопнута на замок. Стряхнув с себя сомнения, она окинула Жона взглядом. Интересно, не играет ли он уже в игры разума перед турниром? — Я имею в виду, спарринги — это спарринги? — несколько неуверенно спросил Жон. — Они призваны помочь тебе работать над своими слабостями? Я не буду претендовать на то, чтобы читать тебе лекции о том, что ты должна и чего не должна делать. Но если ты воспринимаешь спарринги как бои, в которых нужно победить, то поступай как знаешь. Это будут твои похороны. — Эй, Жон, из всех нас против кого ты меньше всего хочешь сражаться? — спросила Руби с натянутой улыбкой, наполовину из любопытства, наполовину желая, чтобы её сестра не накинулась на её лучшего другу. Она достаточно хорошо знала свою сестру, чтобы понять, что, хотя Жон и не был злым, его слова задели за живое. Её прежнее смущение ничуть не помогло, а наоборот, укоротило и без того короткий запал Янг. — В основном ты или Блейк, — мгновенно ответил Жон. Только слегка поморщился от внезапного крайне заинтересованного взгляда Вайсс. — Продолжай, — дипломатично хмыкнула Вайсс, не позволяя своим мыслям отобразиться на лице. С одной стороны, её гордость пылала от того, что её с такой легкостью отбросили как угрозу. С другой стороны, она признавала и Руби, и Жона как пару вундеркиндов. Руби пропустила два года и была способна держать себя в руках в большинстве боев, лишь слегка пошатываясь, когда дело доходило до академической стороны вещей. А Жон, хоть и не сильно, но догонял её с ужасающей скоростью. Она уже не видела в Жоне того мальчика, который неловко флиртовал с ней перед инициацией. Это была разница как между днем и ночью. Она видела, сколько усилий он прикладывал к своему быстрому прогрессу: он делал заметки, читал всевозможные книги, работал над собой до изнеможения. Каждая секунда была потрачена на то, чтобы улучшить себя. Иногда она жалела, что Руби не может перенять немного трудолюбия своего лучшего друга. А иногда она задумывалась, как бы сложилась жизнь, если бы она и кто-то другой из команды JNPR поменялись местами. Передалось бы ей непрекращающееся стремление Жона к совершенствованию? Стала бы она сильнее? Была бы она так же счастлива, как сейчас? Она не знала. И ей нравилась эта мысль даже в рамках «а вдруг». — Ну... в основном это из-за проблем с моей стороны. Я не самый ловкий боец, и мне тяжело бороться с противниками, которые превосходят меня в скорости и маневренности. Я работаю над этим, но пока я не выработаю какую-нибудь контрстратегию или не научусь маневрировать, мне будет сложнее всего бороться с очень мобильными бойцами. То, чем являются и Руби, и Блейк. — А что насчет меня? — с любопытством спросила Вайсс, сверля Жона взглядом, словно требуя ответа. — Не знаю, как сказать это, чтобы не показаться грубым, но сейчас ты не представляешь никакой угрозы. Ты хрупкая, импульсивная и не используешь силу своего проявления и оружия правильно. Ты ведешь себя как боец первой линии, но при этом не обладаешь ни аурой, ни способностями, чтобы выдержать такое давление, — объяснил Жон, все больше и больше морщась по мере того, как перечислял все найденные им недостатки. — Но если ты отойдешь от роли бойца первой линии и больше сосредоточишься на контроле, то мне будет неприятно сражаться с тобой. Ты сможешь эффективно блокировать целые области, контролировать, что и когда происходит. Только в таком случаи ты будешь представлять угрозу. Это был не первый раз, когда кто-то выделял её недостатки, но стоит отметить что, Жон был гораздо более внимательным, чем её отец. Она не собиралась принимать его слова как Евангелие, а скорее как совет, который нужно проверить на практике. — Честно говоря, лучший совет, который я могу тебе дать, — иди на охоту в Изумрудный лес. Это очень быстро покажет тебе твои пределы, — с готовностью добавил Жон. — Жон, каким бы разумным ни был твой совет. Пожалуйста, уходи или прими душ, — сухо произнесла Блейк, наморщив нос и глядя на него. — Ну, я бы ушел, если бы мог. Но, к сожалению, Пирра завладела душем,— смущенно ответил Жон. Немного хмурясь от того, что священное «чур меня» было с такой легкостью раздавлено. — Тогда используй наш. Ради всего святого, прими душ, — простонала Блейк. Не желая, чтобы его вонь донимала её в ночных кошмарах. Запах пота и грязи был ей не чужд: в конце концов, она много времени провела с «Белым Клыком». У них точно не было доступа к душевым и прочим средствам гигиены во время похода. Но если она привыкла к этому, это не значит, что она хотела пахнуть потным человеком. Не дожидаясь, пока команда парирует её предложение, Жон бросился в ванную. — Не смей пользоваться моими вещами, Блевунчик! — крикнула ему Янг. — У меня семь сестер! Я знаю, что делать! — крикнул в ответ Жон, и звук включившегося душа быстро последовал за этим. — Я думала, ты недолюбливаешь Жона, Блейк? — с любопытством спросила Вайсс, отодвинув слова Жона на задний план. — Моя неприязнь проистекает из-за разницы во взглядах, — спокойно ответила Блейк. — Я не согласна с тем, что он сделал в доках, и считаю, что он также должен понести наказание за свои действия. Я не испытываю к нему откровенной ненависти, наоборот, я считаю его стремление к совершенствованию замечательным. — Хах, теперь ты заставляешь меня чувствовать себя незрелой, — произнесла Янг с полуулыбкой. — Янг, твое проявление — это сверхмощная истерика. Тебе не нужна помощь в этом деле, — хмыкнула Руби. Она была рада, что, даже находясь под домашним арестом, они сблизились как команда. Пусть они и не были самыми лучшими друзьями, но они были далеко не той командой RWBY, которая почти разошлась по швам. — Итак, Вайсскимо, как ты относишься к «совету» Жона? — спросила Янг, наполовину с любопытством, наполовину с беспокойством. Жон умел влезть кому-нибудь под кожу, читая нотации. И хотя он хотел как лучше, он не выбирал выражений, и каждое слово глубоко врезалось в память. — Хотя я ценю его слова, и приму их к сведению, — непринуждённо ответила Вайсс. — Может, он и хочет мне помочь, но меня устраивает то, как я дерусь сейчас. Я не стану менять весь свой стиль только потому, что он так сказал. Я также хорошо знаю, как он дерется, так что, если нас обоих вызовут на спарринг, я смогу его победить. — Вот и хорошо, — кивнула Янг. — А что? Ты думаешь, я сломаюсь только из-за небольшой критики? Мое эго не такое уж и хрупкое. И если что, Жон слишком добрый. Он совсем не похож на отца, который заставляет тебя сомневаться в своей ценности как человека, — бесстрастно ответила Вайсс, успев один раз моргнуть, прежде чем вокруг нее взорвались лепестки красных роз, а Руби заключила её в сокрушительные объятия. — Спасибо тебе, Руби. Но, пожалуйста, отпусти, мне уже трудно дышать, — задыхалась Вайсс, теплые объятия быстро вытесняли из нее воздух. С очередным взрывом лепестков роз Руби исчезла, озорно улыбаясь ей со своей кровати. — Фууу, спасибо. Я и не подозревал, как сильно мне это было нужно, — сказал Жон, выходя из ванной. С перекинутым через плечо жилетом, его белая рубашка намекала на внушительные мышцы, которых не было еще месяц назад. — Спасибо, что позволили мне воспользоваться вашей ванной. За мной должок. После этих слов его руна слегка вспыхнула, Блейк тем же временем незаметно окинула взглядом своих товарищей по команде, она заметила, что никто, кроме нее, этого не заметил. Нахмурившись, Блейк пристально посмотрела на «руну», запечатлея её в памяти. «Если что, это может послужить неплохим побочным «проектом» раз «Клык» ушел в подполье». — О, Вайсс, ещё одна вещь пришла мне в голову во время принятия душа, — Вайсс бросила на него взгляд, который говорил: «Продолжай». Решив, что надо отдать должное, он озорно улыбнулся. — Если уж на то пошло, то самым быстрым путем к улучшению было бы увеличение посещаемости спортзала. — Что, прости?! — взвизгнула Вайсс, его слова наконец-то задели за живое. — Я хочу, чтобы ты знал, что я следую своему режиму тренировок до мелочей, вообще-то. — Ну, возможно и так... Но... — начал Жон, проводя рукой по влажным волосам, пытаясь тщательно подобрать слова. Не обращая внимания на ликующий взгляд, который послала ему Янг. — Я не называю тебя слабой, но... ну... моим младшим сестрам по одиннадцать лет, и у них руки мускулистей, чем у тебя. Да, я понимаю, что кому-то сложнее набрать мышечную массу, но увеличение продолжительности или интенсивности твоего тренировочного режима в два раза пошло бы тебе на пользу. — Эй, Жон. Что у тебя в жилете? — с любопытством спросила Руби, не обращая внимания на то, как Вайсс пристально смотрит на Жона. Похоже, она уже обдумывала мысль о том, чтобы прогнать его. Руби вальяжно перекинула ноги через край кровати. Серебристые глаза лазером сфокусировались на различных карманах, некоторые были полны, другие пусты, но все они привлекли её внимание. — О? Несколько разных инструментов. Молотов, аптечка, патроны, бумага для розжига, коктейли и прочее. Просто полезные вещи, которые нужно иметь при себе во время охоты, — ответил Жон, прислонившись спиной к столу, который Руби превратила в верстак. Он был полон масел и множества других инструментов для поддержания Кресент Роуз в идеальном состоянии. — А что такое Молотов? — спросила Руби, с любопытством сверкая глазами. Не замечая любопытных взглядов, которые посылали ей остальные члены команды. — Молотов — это стеклянная или другая хрупкая емкость, наполненная до краев переработанным китовым жиром, с тряпкой, пропитанной жидкостью для зажигалок, закрывающей верх, — объяснил Жон, доставая из жилета Молотов. Он бросил его в сторону Руби, которая мгновенно поймала его, её серебряные глаза сверкнули неподдельным интересом. — Зачем таскать с собой что-то подобное? Разве прах не лучше? — с любопытством спросила Вайсс, не понимая, почему он просто не использует прах вместо этого. — Простота создания — это, во-первых, — пожал плечами Жон. — Во-вторых — этот огонь отличается от того, что ты получаешь от огненного праха. Вместо вспышки огня ты получаешь огонь, который не утихнет, пока либо не потухнет сам, либо пока не поглотит все вокруг. Кроме того, он цепляется буквально за всё, и поэтому его трудно сбить. Эффективное противопехотное оружие, если что. — Лови! Без труда словив Молотов он положил его на место. — Фуф, и ты таскаешь такую штуку с собой, куда бы ты ни пошел? — с присвистом спросила Янг. — Параноик? Бесстрастно пожав плечами, Жон озорно улыбнулся. Он настолько привык всегда быть наготове, что не задумывался над этим вопросом. В конце концов, Молотов всегда где-то да приходится. — Ну как бы то ни было, думаю мне уже пора. Развлекайтесь, чем бы вы ни занимались. А я пока пойду в спортзал, чтобы выпустить пар, — продолжила Янг, бросив последний взгляд на Жона, после чего вышла за дверь. Янг с нетерпением ждала возможности немного потренироваться с боксерской грушей, ведь слова Жона задели её за живое. — Так чем вы занимались в выходные? Это кстати напомнило мне, как прошла ваша ночь? — невинно спросил Жон, совершенно не готовый к внезапной тишине, которая опустилась на комнату. Каждая из девушек выглядела так, будто хотела быть где угодно, только не здесь. — Я иду в библиотеку, — спокойно сказала Блейк, схватила книгу, которую читала, и вышла. — И что это было? — с любопытством спросил Жон, когда Вайсс вернулась к написанию письма. Она изо всех сил старалась не обращать на него внимания. — Ну... скажем так, у нас была непростительная ночь, — ответила Руби, её овечья улыбка зазвенела тревожными колокольчиками в голове Жона. — Вы все сделали что-то глупое, да? — вздохнул Жон. Не обращая внимания на то, как Руби вздрогнула всем телом. Или как Вайсс внезапно напряглась. — Что? Нет, нет, конечно, нет... ладно... может быть? А тебе-то что? — пробормотала Руби. Сжавшись, она ждала неизбежной вспышки, которая так и не последовала. Осторожно поинтересовалась: — Ты не злишься? — Кто-нибудь умер? Кто-нибудь пострадал? — спокойно спросил Жон. — Э-э-эм, нет? Кажется, нет? — ответила Руби несколько растерянно. Ожидая, что разговор пойдет совсем в другую сторону. — Так ты не злишься? — Нет? А почему я должен? Никто ведь не пострадал и не умер? — Жон ответил так, будто это было очевидно. — Но... но... в прошлый раз... — В прошлый раз ты оказалась на поле боя с разбросанным повсюду нестабильным прахом, трупами и тяжелоранеными людьми, — припомнил Жон. — Это и то — две кардинально разные ситуации. — Охххх... — Я никогда не считала тебя таким прагматичным человеком, Жон. Ты и вправду склонен носить свое сердце на «рукавах», — пробормотала Вайсс, на мгновение оторвав взгляд от своего письма. — Что есть то есть, — пожал плечами Жон. Его плечи опустились, когда он вздохнул. — Давайте сменим тему. Мне нужен совет. — Если речь идет о предстоящих танцах, то нет, — Вайсс уже получила множество приглашений, как от парней, так и от девушек. Все они были вежливо отклонены. — А? Нет, я не об этом, я хотел спросить, что бы вы выбрали: между трудным, но правильным поступком и легким, но неправильным? — спросил Жон с полусерьезной улыбкой. Его глаза, казалось, в этот момент смотрели сквозь них. — Ты уверен, что речь не идет о том, чтобы пригласить кого-то на свидание? — осторожно спросила Руби, дразняще улыбаясь. Она искренне пыталась не обращать внимания на то, что сейчас Жон был очень похож на её отца, когда тот находился в глубочайшей депрессии. Они с Янг думали, что худшее уже позади, ведь к ним вернулся отец, он шутил и улыбался как ни в чем не бывало. Далекие взгляды были все реже и реже, они ни о чем не задумывались, радуясь возвращению отца. Так было до тех пор, пока однажды ночью она не проснулась от кошмара и, не желая будить сестру, не пробралась в папину комнату. Она обнаружила его сидящим на кровати с пустыми глазами и перебирающим между пальцами свернутую веревку. Когда он увидел её, веревка исчезла из его руки прежде, чем она успела моргнуть. Он отнес её обратно в их комнату и уложил спать. На следующий день веревка исчезла из папиной комнаты, и больше она её не видела. Но некоторые воспоминания остаются навсегда. Тогда она не понимала, что означает эта веревка, и узнала она об этом только когда стала старше. Но то, что у её лучшего друга были такие же глаза, да ещё и задавшего такой сложный вопрос, выводило её из равновесия как ничто другое. По взгляду Вайсс было понятно, что богатая наследница не понимает её беспокойства, но и она что-то уловила в поведении Жона. — Нет, я не собираюсь приглашать кого-то на танец. Конечно, это было бы весело, но я просто не чувствую нужного настроя. Я может и приглашу кого-то, и даже потанцую с вами, если ваши кавалеры отлучатся, если вы конечно захотите, — вздохнул Жон. — Но сейчас у меня так много дел, и я не в том состоянии, чтобы ходить на свидания. Может быть, после окончания турнира или когда я смогу передохнуть. — Как скажешь~— пропела с фальшивым весельем Руби. Глаза её стали серьезными, ведь серьезный вопрос требует серьезного ответа. — Тогда трудный, но правильный путь, без вариантов, — кивнула Вайсс в ответ на её слова. — Да, именно этого я и боялся… — вздохнул Жон, постарев вмиг на лет десять. Расправив плечи, он одарил её вялой улыбкой. — Ради высшего блага, да? Хм, я смогу это сделать, — тихо пробормотал он. Его голубые глаза горели неохотной решимостью, спина выпрямилась, поднимаясь в полный рост. На его лице расцветает небольшая улыбка, острая по краям, но сияющая добротой. Далеко не те натянутые улыбки, которые украшали его лицо в последнее время. Так же быстро, как и появилась, она исчезла, оставив Жона, просто Жона. Даже если он стоял, выпрямив спину, он все равно оставался её Жоном. Его лицо озаряла добрая и дружелюбная улыбка, а в глазах застыли тени. Казалось, он что-то решил. Что именно, Руби не знала, но, похоже, это не давало ему покоя. Его улыбка быстро сошла на нет, когда в комнату вошла Нора с широченной ухмылкой, и направилась прямо к нему. — Вот ты где, бесстрашный лидер. Ты же не думал, что сможешь улизнуть от распаковки? С этими словами она схватила Жона за рубашку и потащила его к выходу, тот же едва успел прихватить жилет, прежде чем помахать на прощание рукой. После этого между ней и Вайсс повисла тяжелая тишина. — Мне кажется, или с Жоном что-то не так? — осторожно спросила Вайсс, всё ещё глядя на дверь. — Я не могу подобрать правильные слова, но он вроде бы и есть, но в то же время иногда и нет. Почти как будто он может переключаться между двумя личностями по щелчку пальцев. Он напоминает мне одного из наших дворецких дома. Но тот совсем не похож на Жона. — Жон... — начала Руби, затем вздохнула и рухнула обратно в кровать. — С Жоном что-то происходит... И как мне кажется ему стало немного лучше. Но в такие моменты может случится самое худшее. На этом разговор был окончен, и Вайсс вернулась к написанию письма, негромко напевая про себя. Вздохнув, Руби достала свой свиток и запустила случайную игру. Она хотела отвлечься от мыслей.