Бесконечный кошмар Жона

Игнис с громким плеском упал на пол кабинета. Он упал в лужу фиолетовой крови, которая ручьем текла из простреленного черепа Йозефки. Вытерев кровь с лица, Жон бездушно уставился на ещё теплый труп женщины, которую он хотел бы назвать другом. Слезы текли по его лицу, губы дрожали, пока он захлебывался. — Почему ты заставила меня сделать это? Тишина была его единственным ответом, вместе со звуком капающей крови. Уставившись в пустое ничто, которое было остатками её черепа, Жон сгорбился и опорожнил свой желудок. Приложив все усилия, чтобы собраться с мыслями, он протиснулся сквозь нарастающее отвращение и ужас, которые он почувствовал, когда мёртвые глаза уставились на него. Глаза, которые можно было назвать только нечеловеческими, украшали внутреннюю часть черепа, перемешиваясь с голубовато-зеленым мозговым веществом, которое колыхалось вокруг. Глаза были так переплетены с нечеловеческим мозговым веществом, которое все еще пыталось цепляться за жизнь, что в результате получился настоящий эльдрический суп из ужасов, который начал выходить из черепа. Он тихонько сглотнул, извиваясь. Нечеловеческие глаза умоляюще смотрели на него, умоляя продолжить начатое. Взяв «Молитву пламени» Гилберта, он направил сопло на ту мерзость, в которую Самозванка заставила превратиться Йозефку. — Я... я... я, наверное, никогда не смогу простить себя... но... но, наверное, я могу понять желание умереть человеком... — Жон поперхнулся, когда все глаза, выстроившиеся вдоль её раздробленного черепа, начали плакать. Не по себе, а по нему. Смерть благодарно смотрела, как огонь ревел и яростно рвался в её труп. Ему пришлось приложить все усилия, чтобы не обращать внимания на отвратительное рычание, вырывавшееся из её горящего трупа. Когда он понял, что её трупа больше нет, он продолжил удерживать курок, не останавливаясь, пока вся канистра не опустела и остался только пепел. Сдерживая рыдания, Жон наклонился и поднял Игнис. Который, к сожалению, был испоганен пламенем. Сталь, некогда блестящая и первозданная, теперь представляла собой лишь выжженную, почерневшую шелуху того, чем она была. Деревянная рукоять покрылась слабыми трещинами и черными следами от ожогов. Увидев, что в трещинах затаился настоящий ад, Жон моргнул, разглядев в них лишь тлеющие угли. — По крайней мере, у меня должно быть достаточно осколков кровавого камня, чтобы укрепить и тебя, и Кроцеа Морс, — Жон вздохнул, убирая револьвер в карман, в груди появилось знакомое онемение, которое Ярнам уже давно научил его преодолевать. — Хорошо... Жон, просто... шаг за шагом. Сейчас не время для срывов. Схватив четыре флакона с кровью, которые использовались для превращения Йозефки в то, чем она стала, он попросил Изольду отнести их подальше на его склад. Он не доверял их никому, кроме себя. Тепло, которое излучал Игнис, было единственным, что избавляло его от холода, который он ощущал внутри. Его даже не волновало, как горит его родимое пятно. Спускаясь по лестнице, Жон сосредоточился на боли. Он использовал её, чтобы не отвлекаться от своей задачи — довести маленькую девочку и ворчливую старуху в безопасное место. Он мог бы рухнуть, когда закончит. Но сейчас жгучая боль была единственной вещью, которая заглушала его надвигающийся срыв. Выйдя на мощеную улицу, Жон перешагнул через трупы обезумевших людей. Он убивал их с пугающей легкостью. Он не был уверен, что именно доставляло ему больше всего неудобств: то, как легко они падали, или то, что он чувствовал лишь легкое угрызение совести. Он лишь вздохнул, когда все закончилось, очищая Кроцеа Морс, переступая через лужи крови. — АААА!!!--- — пронзительный крик пронесся по небу Ярнама. И Жон почувствовал, как его сердце разлетелось на миллион маленьких кусочков. Он тупо смотрел вдаль, пасмурные небеса Ярнама не давали ему утешения, а по лицу текли слезы. Жон узнал этот голос. Это была та самая маленькая девочка. — Н-нет, — с ужасом прошептал Жон и бросился к воротам, не успев понять, что делает. Схватившись за железные решетки, он рванул со всей силы. — Нет-нет-нет-нет! — с силой, о которой он и не подозревал, Жон разорвал ворота на части. Железо и металл заскрипели, казалось бы, под нечеловеческой силой. Вокруг него вспыхнула желтая аура. Он бросился в безумный пляс, несясь по знакомым улицам. Глаза светились решимостью, а вокруг него, как дымка, полыхала лазурь, пока он несся по улицам. Оставляя за собой лишь багровый след от столкновения с неудачливым безумцем, патрулировавшим улицу. Мышцы и сухожилия рвались на части, пересиливая боль. Его совершенно не волновало то, что его тело, казалось, разрывалось на части, пока он бессознательно насылал на себя давно забытое тайное искусство. Вкладывая в это искусство все больше и больше энергии, далеко за пределы безопасного, он бешено мчался по Ярнаму. В его груди горело безумие, и он безмолвно молился о том, чтобы хоть раз оказаться достаточно быстрым. /-/ — Я... я хочу к мамочке... — Вайолет всхлипывала, бежав так быстро, как только могли нести её маленькие ножки. Мутная вода плескалась позади нее, пока она чувствовала, как теплое дыхание смерти щекочет её. Она не смела оглянуться через плечо, чтобы не потерять мужество, которое толкало её на этот путь. Грудь горела, а во рту ощущался привкус крови. Глаза распахнулись в отчаянии, когда она споткнулась. Гладкие женские туфли не годились для скользкой поверхности акведуков Ярнама. Рухнув в мутную воду, Вайолет поспешно оглянулась через плечи. Надежда рухнула, когда чудовищный кабан с тысячью глаз с ликованием шагнул к ней. В панике она снова попыталась встать на ноги и снова рухнула, почувствовав, что её тело не выдерживает. Жгучую боль затмило лишь сокрушительное отчаяние, которое она почувствовала, глядя на свою распухшую лодыжку. Поднявшись на ноги, она снова упала, задыхаясь от боли в легких, когда что-то теплое защекотало её ноги. Ничуть не заботясь об этом, она дико поползла вперед в безумной попытке спастись. Оглянувшись назад, она почувствовала, как слезы ручьем потекли по её лицу, и сокрушенно уставилась на искажённую морду мерзкого чудовища. В извращенной радости заблестели глазницы гигантского кабана. По его пасти стекала слизь, а отвратительный и раздутый язык высунулся и лизнул глазное яблоко. С извращенной попыткой оскалится он шагнул вперед. Наслаждаясь её страхом. Жадно вдыхая воздух, как будто её ужас был манящим вином, которое ему не терпелось попробовать. В панике она попятилась назад, подальше от обещанной смерти. — Я... хочу к маме... — всхлипнула она, врезавшись во что-то. Испуганно посмотрев вверх, она упала, когда все напряжение покинуло её. Пара теплых голубых глаз уставилась на нее сверху вниз. — Мама? — вырвалось из её уст, когда охотник наклонился. Прежде чем она поняла, что произошло, вокруг нее было накинуто большое и теплое пыльное пальто. Добрый охотник даже не преминул надеть ей на голову свою шапку. Накинув пальто, она подняла голову и посмотрела в добрые глаза охотника. — Я не твоя мать... но я обещал ей, что буду заботиться о тебе, как о своей дочери, — ответил охотник, одарив её самой теплой улыбкой, которую она когда-либо видела. — Ты была храброй девочкой. Но... могу ли я попросить тебя побыть храброй ещё немного? — в лунном свете Вайолет могла как следует рассмотреть его. Все тревоги и страхи ушли, она знала, что находится в безопасности. Её спаситель выглядел словно одетый для войны: меч пристегнут к поясу, топор на спине. Флаконы за флаконами в бандольере на груди, несколько горшков и колб, предназначение которых она не знала. Она никогда не видела, чтобы её отец носил их с собой, когда выходил на охоту. На спине у него висел пистолет в кобуре и какое-то блестящее металлическое устройство из латуни, а также трость. Даже если охотник трясся при каждом шаге. Даже если его глаза были кроваво-красными, даже если от него воняло кровью, потом, огнем и дымом. Вайолет в глубине души знала, что она в безопасности. И когда охотник поднялся, спокойно доставая свой меч. Вайолет знала, что звери, которые почти устроили пиршество, не увидят утра. — Ты застал меня в худший день. Самый дерьмовый, нехороший, ох, блядь, пожалуйста, сделай так, чтобы этот день закончился, — тихо прошептал охотник, а затем безумие вспыхнуло вокруг Вайолет, когда кабан хрюкнул и взвыл. Знакомый звук лезвия, рассекающего воздух и плоть, раздался в акведуке. Вайолет сидела совершенно неподвижно, опустив шляпу, и жалела, что не сделала так, как просил охотник, и просто осталась дома. Там она была бы в безопасности, вместо того чтобы бродить по улицам в поисках матери. Какофония боя эхом раздавалась вокруг нее, пока кабан не взревел в последний раз, после чего раздался громкий треск, и на акведук опустилась тишина. С опаской она выглянула из-под шляпы. Удивленно вздохнув, она уставилась на своего спасителя. Меч блестел в лунном свете, он слегка кивнул ей. Вайолет вздрогнула от количества крови, покрывшей его жилет. Охотник одарил ее самой теплой улыбкой, которую она когда-либо видела. Поднявшись на дрожащие ноги, она подбежала к охотнику и налетела на него, давая волю слезам. — Прости меня, прости, прости, — Вайолет всхлипывала, уткнувшись в талию охотника, и не отпускала его, пока он не поднял её на ноги. Обхватив его шею своими худыми руками, она прижалась к нему с той скудной силой, на которую была способна, продолжая всхлипывать и выкрикивать слова сожаления в его сторону. — Тише, все в порядке. Теперь ты в безопасности, и это все, что имеет значение, — прошептал ей охотник, убирая меч в ножны. Наклонившись, он достал из кармана что-то ещё. Его совершенно не волновало, что она пошла против его желания и не осталась дома. — А теперь... почему бы нам не встретиться с бабушкой-сорвиголовой и не отправиться в часовню Идон? Там ты будешь в безопасности. — Ммн хорошо, — тихо прошептала Вайолет, прильнув к теплу охотника. — Как тебя зовут? Меня – Жон, — охотник, нет, просто Жон, — мягко произнес он, пока они пробирались по извилистым тропинкам. Жон шел знакомыми шагами через, казалось бы, бесконечные переулки, не отпуская ее, даже когда поднимался по лестницам. За что она была ему бесконечно благодарна. Сейчас же ей просто хотелось обнять его, купаясь в безопасности и тепле, которые он приносил. — Меня зовут Вайолет, — ответила она, оглядываясь по сторонам и сползая с шеи Жона. Она не понимала, где находится. Ей разрешали играть только в районе фонтана, но и там было не так уж много интересного. Детей было немного, не больше десяти. Но они справлялись. Они веселились, играли в игры, и, казалось, всего на мгновение им было позволено забыть о зверях, которые рыскали под покровом ночи. Но с наступлением ночи десять превратились в девять, девять - в восемь, и теперь их было всего двое. Остались только сестры Вайолет и Аврора. И вот Аврора под покровом ночи пробралась на улицу. Это была не первая ночь, когда она так делала, но она всегда благополучно возвращалась, так что она не задумывалась об этом. Она жалела, что не умоляла Аврору остаться на ночь дома. Остановившись перед дверью, которую она никогда раньше не видела, Жон осторожно постучал, и ему ответил гнусавый старческий голос. — Наконец-то закончил свои дела охотник? — Да... можно и так сказать, — дрожащим голосом ответил Жон. Вайолет крепче обняла его, пока он собирался с силами. — Давай отправимся в путь как можно быстрее. Я знаю, что могу справиться с большинством здесь, но я бы предпочел не проливать кровь сегодня ночью, если это возможно. — Тогда ты окончательно потерял голову, парень. Единственное, что есть у Ярнама в изобилии, — это кровь и звери. А в ночь охоты на улицах и того, и другого в избытке. Улицы всегда становятся красными, — старая женщина усмехнулась, выходя на улицу с двуствольным ружьем в руках. Даже Вайолет было ясно, что один выстрел из этой штуки убьет человека раньше, чем тот поймёт, что произошло. Но бабушке было все равно, и она продолжала говорить своим гнусавым голосом. — Вижу, ты тоже подобрал бродяжку. Это за ней ты так спешил? — Нет, — Жон вздохнул, окинув раздраженную старуху взглядом, пока они шли. — Я пошел навестить Гилберта и клинику Йозефки. Узнать, не хотят ли они переехать на ночь в Часовню. Гилберт отказался, сказав, что ему повезло умереть человеком. Он не умер, но уверен, что не доживет до утра. А Йозефка... Йозефка и пациенты были все мертвы, когда я пришел туда. Должно быть, какой-то ненормальный закидал здание коктейлями Молотова. Когда я пришел, от него остались только пепел и обломки. — В добрый путь, — сплюнула старая женщина, не отступив даже тогда, когда Жон одарил её суровым взглядом. — От этой девчонки одни неприятности с тех пор, как она открыла свои двери. В ней всегда было что-то... от нее. Даже если то, что постигло Гилберта, ужасно, я все равно завидую ему. — Я думал, большинство ярнамцев не любят чужаков, — произнес Жон, ловко вытаскивая револьвер. Вайолет вздрогнула, когда в ночи раздался раскат грома. И снова вздрогнула от невозмутимости Жона, когда он наступил в лужу крови. — Большинство — нет. К сожалению, это правда, — женщина устало вздохнула. Чувствуя, как на ее плечи ложится груз десятилетий. — Но мне выпало благословение или проклятие быть старухой в древнем городе, в котором больше секретов, чем в шкафу жреца. Возможно, это звучит не так уж и громко. Но я видела, как великие охотники приходили и уходили, вплоть до того, что мантию охотников брали на себя лишь жалкие недоумки, чтобы оправдать свою безумную жажду крови. В мои времена ночь охоты была совсем не такой, как сейчас. Почему, даже во времена падения Птумериан звери не были таким проклятием, как сейчас? — Бедная Ярнам, она бы заплакала кровавыми слезами, если бы увидела великий город, названный в её честь, в его нынешнем состоянии, — женщина с сожалением вздохнула, глядя на серые тучи. Облака, которые уже целую вечность грозили дождем, но так ничего и не пролили. Встряхнувшись от воспоминаний, она перевела взгляд на Жона и Вайолет. — Но... я помню... время, когда охотники выходили на улицы и по-настоящему давали бой зверям. А не эти жалкие отговорки, которые смеют называть себя охотниками. Ха, Герману было бы стыдно, если бы он увидел, как низко пали его охотники. — Герман? — спросил Жон, остановившись и посмотрев на женщину. Вайолет вздрогнула от его пристального взгляда. Особенно от фамильярности, с которой Жон произнес это имя. — Да, Герман. Первый из охотников. Редко кто из посторонних знает его имя. Да и сами ярнамцы мало его помнят, — она вздохнула, присев на ступеньку лестницы ведущей к входу в Часовню Идон. Жон же мягко подвел Вайолет, как бы сильно она этого ни хотела. — Пожалуйста, есть кое-кто, кто хочет с тобой встретится, — Жон послал взгляд старой женщине, которая хоть раз в жизни замолчала. Вместо этого она предпочла отдохнуть от усталости на ступеньках, ведущих к воротам. Может, её платье и промокнет, но она не была настолько бесчувственной, чтобы не позволить ребенку как следует попрощаться с родителями. Звук хрустящего гравия заставил её поднять глаза и послать охотнику мягкую улыбку. Доброта была большой редкостью в Ярнаме. Особенно в ночь охоты, которая, казалось, длилась вечно. Большинство делали разумный выбор — прятались и молились, чтобы охотники сделали свою кровавую работу. — Должна сказать, что из всех охотников, которых я встречала за свою жизнь. Ты — единственный по-настоящему добрый. Даже Герман и его ученик не были близки к тому, чтобы быть такими добрыми, как ты. На её слова охотник поднял бровь, по-прежнему одетый лишь в толстый жилет с карманами на карманах, удобную рубашку и пару плотных брюк с коричневыми кожаными сапогами. Если бы она не знала правды, то подумала бы, что он отец девочки. — Возможно, это будет неожиданностью, но не каждый, кто берет на себя мантию охотника, является добрым человеком. Или вообще хороший человек. Охотничий образ жизни способен превратить даже самых добрых святых в прагматичных монстров, — с тоской отметила она. — Я помню это, как будто вчера. В те давние времена я была всего лишь маленькой девочкой, ничем не отличающейся от той бродяжки, которую ты подобрал. Как и та девчонка, я позволила своему сердцу взять верх над собой, бродя по улицам после наступления ночи охоты. Не успела я оглянуться, как оказалась в окружении зверей. Когда я думала, что все кончено, в мгновение ока все звери лежали мертвыми. Усмехнувшись, она посмотрела в голубые глаза охотника. — Герман и его ученик спасли меня. Но даже Герман, лучший из всех охотников, не смог уделить девочке пять жалких минут, чтобы вернуть её домой в целости и сохранности. Я всем сердцем уважаю этого человека, но какая-то тихая часть меня обижается на него за то, что он оставил меня там одну, покрытую кровью с головы до ног. — Знаешь, когда охота утихнет. Я бы с удовольствием послушал твои истории, — добродушно ответил охотник. — Это так похоже на то, как будто я вернулся домой, сижу на коленях у деда, и он рассказывает мне истории из своей молодости. — Это было бы прекрасно, охотник, когда эта ночь закончится, я не имею ничего против того, чтобы научить тебя тому, что я знаю о Ярнаме и её истории. Ты можешь быть чужаком, но ты уже сделал больше добрых дел, чем большинство других охотников. К тому же моя семья ведет свою родословную от древних птумерианцев. Так что я и сама знаю кое-какие секреты, — старая женщина хихикнула и взяла охотника за руку с кривой улыбкой, когда маленькая девочка вернулась к ним. Слезы текли по её лицу, но она все же умудрялась улыбаться светлой улыбкой. Шагая со спокойной решимостью, она взяла руку охотника в свою. — Мы скоро придем. Осталось совсем немного, — мягко проговорил охотник, ведя их вверх по лестнице, через коридор и к лестнице. — Теперь только наверх. Вайолет первой поднялась наверх, возможно, она была измотана предыдущим подъемом. Но даже тогда она взлетела по лестнице со скоростью, на которую способен только ребенок. Когда она добралась до верха, то тихонько хихикнула. — Здесь безопасно и тепло, — она спустилась вниз, заставив старую женщину вздохнуть и повернуться к охотнику. — Пожалуйста, отвернись, не стоит такому молодому человеку, как ты, заглядывать под юбку овдовевшей женщины... и прими это в награду за то, что потрудился привести меня сюда. Уверена, ты найдешь в нем больше пользы, чем во мне, — сунув ему в руки двуствольное ружье, она вздохнула, но начала карабкаться вверх. Проделала весь путь наверх без единого звука протеста. Она лишь громко застонала, когда оказалась на вершине. Закинув дробовик на спину, Жон торопливо взобрался по лестнице, одарив их небольшой улыбкой, когда поднялся. — Вот здесь, наверху, — сказал он, ничуть не возражая, когда Вайолет взяла его руку в свою. Ступая вверх по винтовой лестнице, успокаивающий запах ладана постепенно становился все сильнее и сильнее. Пока в конце концов они не ступили в саму часовню. Напряжение спало со всех, когда они осторожно ступили в освященные залы часовни. — Люди? Я знал, что ты сможешь это сделать, — восхищенно воскликнул обитатель часовни. Жон натянуто улыбнулся, отпуская руку Вайолет. Он осторожно взял обратно свой пыльный плащ и шляпу. — Они мне понадобятся, если я собираюсь спасти больше людей, — сказал он это так ласково, как только мог. — Я посмотрю, смогу ли я найти ещё людей в здравом уме и привести их сюда, — одевшись, он наклонился и поцеловал Вайолет в лоб. — Ты была такой храброй девочкой, но таких, как ты, гораздо больше. Люди, которым нужна помощь. Я не могу оставить их одних. Переглянувшись с обитателем часовни, Жон окинул его взглядом. — Позаботься о них. Тебе не нужно их защищать, если благовония отпугивают зверей. Но... просто убедись, что с ними все в порядке, когда я буду на охоте. Обитатель часовни лишь быстро кивнул, на его лице появилась сияющая улыбка. — Обязательно. Обязательно. Ты можешь мне доверять. Все, чего я когда-либо хотел, — это помогать людям. Здесь они получат все, что им нужно. — Приятно знать, что они в надежных руках, — с этими словами он шагнул вниз по лестнице и направился к выходу. Только для того, чтобы Вайолет сорвалась вниз и обняла его в смертельной хватке. — Пожалуйста... возьми меня с собой! — она с мольбой подняла голову и посмотрела на него со слезами в глазах. — Мне очень жаль, малышка, — вздохнул Жон, наклоняясь и делая все возможное, чтобы как можно мягче оттолкнуть от себя Вайолет. — Но там есть ещё люди, которых нужно спасти. Я не могу оставаться здесь, когда наступает ночь охоты. Так же, как я спас тебя, есть много других людей, которым нужна помощь. — Тогда кто спасет тебя? — укоризненно произнесла Виола. Она подняла голову и посмотрела в прозрачные голубые глаза, наполненные болью. Они были наполнены печалью и страданием. Вырвавшись из его хватки, она закинула руки ему на шею и прижалась к нему так, будто от этого зависела её жизнь, тихо бормоча. — Кто спасет тебя? Вскоре она почувствовала, как Жон вырвался из её объятий, взял её руки в свои, глядя ей в глаза. — У меня есть несколько спутников, которые, как я знаю, прикроют меня, — нежно ответил Жон, на его губах появилась мягкая добрая улыбка, пока он посмотрел на нее. — Тогда... тогда возьми меня в ученики! — отчаянно крикнула Вайолет со слезами на глазах. — У охотников ведь есть Подмастерья?! Возьми меня в качестве своей. — Я... я не буду, — вздохнул Жон, вставая. — Не потому, что ты девочка, а потому, что охота неумолима. Ей нет дела ни до пола, ни до возраста, ни до мастерства. И я не стану подвергать девятилетнюю девочку её ужасам. Вайолет почувствовала, как на глаза навернулись слезы, когда она подняла голову и посмотрела на охотника. Исчезли добрые глаза и улыбка Жона. На смену им пришли впалые глаза, которые говорили о том, что слишком многое случилось слишком быстро. Его глаза молили о тихой передышке, но не находили её. Вайолет почувствовала, как её сердце сжимается, а слезы ручьем падают вниз. — Дай девчонке шанс, охотник. Она заслуживает хотя бы этого. Охотники нередко берут подмастерьев, даже если в наше время это занятие утратило свою актуальность, — заявила старая женщина из своего кресла-качалки. — Может, она и моложе многих, не дотягивает до подросткового возраста. Но эта ночь очень длинная и кажется, что она никогда не закончится. И я, конечно, не откажусь, если на улицах будет больше настоящих охотников. Жон громко вздохнул и посмотрел в её полные решимости глаза. Вайолет знала, что охота — занятие не для слабонервных. Она знала, что она меняет людей, обычно в худшую сторону. Она видела, как её отец медленно терял себя в безумии охоты. Её дядя был не лучше — просто оболочка того доброго и любящего человека, которым он был раньше. Но когда она смотрела в пустые голубые глаза Жона, единственное, что она чувствовала, — это растущую решимость как-то отплатить ему за то, что он спас её. И может быть, только может быть, она сможет спасти его от самого себя. — Испытание. Один-единственный тест, и если ты справишься, я заключу контракт на ученичество и дам причастие крови, — вздохнул Жон, заставив Вайолет подскочить и обнять его. — Спасибо тебе. Спасибо. Спасибо. Ты… — быстро пробормотала она, прижимаясь к нему. — Я никогда не прощу себя за это... Но я уже дал слово, — пробормотал себе под нос Жон, доставая из-за спины пистолет с кремневым затвором и кобуру. Почувствовав тяжесть пистолета в руке, Вайолет поняла, что возможно сейчас будет. Мрачное осознание нахлынуло на нее, когда она взяла в руки кремневый пистолет, ведь если у нее все получится, то она будет знать только кровь, зверей и насилие до тех пор, пока солнце снова не зальет Ярнам своими ласковыми лучами. — Следуй за мной. Кажется, у меня есть идея, как правильно выбрать для тебя верный путь, — с этими словами Жон повел её вниз по спиральной лестнице и в отдалённый кабинет. Оглядевшись вокруг, он кивнул сам себе. — Это очень простая цель, но если я возьму тебя с собой. Мне нужно будет знать, что ты сможешь защитить себя. Ты ещё слишком юна, чтобы вникать в суть вещей, так что пока тебе придется обходиться огнестрельным оружием. Небрежно взяв с книжного шкафа книгу и раскрыв её, Жон кивнул сам себе. И положил её на самый дальний край стола. — Итак, прежде чем мы начнем. Знаешь ли ты основы безопасности при обращении с оружием? — А разве... нельзя просто навести и выстрелить? — спросила Вайолет, слегка поморщившись, когда Жон вздохнул, опустился на один из стульев и жестом пригласил её подойти. — Так вот, хотя техника безопасности при обращении с оружием существует в основном в виде рекомендаций, для охотников она особенно важна. Возможно, сейчас ты так не думаешь, но если ты не знаешь, как обращаться с огнестрельным оружием, я могу получить пулю в спину, а не в то, во что ты целилась. Кивнув, Вайолет терпеливо слушала, пока Жон перечислял ей основы безопасности обращения с огнестрельным оружием. Никогда не направляй дуло на что-либо, если ты не уверена, что хочешь, чтобы это что-то умерло, не держи палец на спусковом крючке, пока не будешь готова стрелять, следи за своей целью и не трать патроны впустую. — А теперь встань как следует — это крайне важно, так как все огнестрельное оружие обладает сильной отдачей. И тебе нужно будет научиться правильно с ним обращаться, если ты хочешь стать моей ученицей, — Жон вздохнул, глядя в её глаза, в которых светились решимость и упрямство. Все боли и усталость от погони за кабаном были отодвинуты, когда Вайолет выдохнула через нос и нажала на курок. В кабинете раздался взрыв, далеко не похожий на тот гром, который она слышала от Жона, когда они пробирались сюда. Посмотрев на свою цель, Вайолет слегка надулась, увидев, что книга осталась нетронутой. Вместо этого на стене появилась отметина, на добрый дюйм выше того места, куда она целилась. — Не волнуйся, практика помогает добиться совершенства, — заявил Жон, взъерошив её волосы, отчего Вайолет растаяла в его прикосновениях. Чувствуя, как все заботы улетучиваются. — Все, что тебе нужно, чтобы я взял тебя в ученики, — это десять раз подряд попасть в книгу из самой дальней части комнаты. Если тебе когда-нибудь понадобится больше пуль, ты всегда можешь попросить обитателя часовни. Но сейчас я собираюсь в последний раз осмотреть Центральный Ярнам, после чего завтра отправлюсь в Соборный округ. С этими словами Жон исчез по лестнице, оставив Вайолет одну в кабинете. На прощание он подарил ей пятнадцать ртутных пуль для тренировки. Набравшись решимости, Вайолет достала пистолет и перезарядила его. /-/ — Я кое-кого спас, — слабо пробормотал Жон, приподнимаясь на кровати. Не обращая внимания на обеспокоенные взгляды, которые посылали ему товарищи по команде, слезы свободно текли по его лицу. — Я спас кое-кого, — снова прошептал он, быстро доставая блокнот и записывая, что он кого-то спас. Он боялся, что забудет, решив, что это был всего лишь сон. — Доброе утро, Жон, мы думали сегодня устроить вечер отдыха. Раз уж сегодня пятница и все такое. У нас никогда не было возможности как следует узнать друг друга, даже если мы почти каждый божий день проводим рядом... Так что... хочешь присоединиться? — взволнованно спросила Нора. Она опустилась рядом с ним, ничуть не заботясь о его слезах. — Конечно, Нора, звучит здорово, — нежно прошептал Жон, вставая. Получив в ответ пылающую улыбку. Потянувшись, он шагнул в ванную. Его сердце всё ещё болело за преждевременную кончину Йозефки; он никогда не простит ее и себя. Но он понимал. Ему это не нравилось, но он понимал. Вытерев слезы, он взял бритву и начал бриться. Половое созревание обрушилось на него как грузовик, заставив бриться ежедневно, если он не хотел обзавестись щетиной по всему лицу до обеда. Схватив бритву, он опустил её вниз, только почувствовав, как она хрустит в его руках. — Я знал, что она пластмассовая, но черт возьми. Почему пластик так крошится? Застонав, Жон посмотрел в зеркало, где красовались знакомые кровавые буквы. Глаза его загорелись, когда он увидел изменения. Имя: Жон “Оф” Арк. Пол: Мужской Уровень: 50 (^26) Отголоски Крови: 12540 Осознание: 10 (^9) Жизненная сила: 25 (^5) Стойкость: 17 (^4) Сила: 23 (^5) Ловкость (Мастерство): 16 (^2) Оттенок Крови: 12 (^2) Тайная cила: 10 (^8) — Что? — вырвалось у него изо рта, пока его одурманенный горем разум пытался воспринять произошедшие изменения. Он чувствовал, что становится сильнее, что может поднимать более тяжелые гири, в то время как его нынешние гири становились все легче. Его пробежка по кампусу становилась легче день ото дня. Но Жон никогда не ожидал, что его показатели так быстро вырастут. Не говоря уже о том, что на столько. Снова просмотрев статистику, он улыбнулся, и в его груди зашевелилась гордость. Приятно чувствовать, что его усилия вознаграждены. Даже если в глубине души ему хотелось, чтобы этого не произошло. Что он мог бы найти способ спасти Йозефку от того, что с ней случилось. Пошлепав себя по щекам, он посмотрел в зеркало. — Перестань так думать. От таких мыслей никогда не бывает ничего хорошего, — прошептал он себе, хотя мысли о том, «а что если», не давали ему покоя, пока он быстро принимал душ и приводил себя в порядок. Войдя в комнату под теплые взгляды друзей, он слегка улыбнулся. В предвкушении вечера. Учитывая, что он не использовал свою часть командной стипендии ни в малейшей степени, потому что из Сна он использовал только ртутные пули, он не имел ничего против того, чтобы потратить немного больше, когда он был с друзьями. — Когда мы отправляемся? В пять вечера? — мягко спросил он, усаживаясь на стул. — Это не хуже, чем любое другое время, пожалуй. Нам просто нужно вернуться до комендантского часа, но я сомневаюсь, что до этого дойдет, — Рен пожал плечами и поднял взгляд от своего задания. Вернувшись с утренней тренировки, он направился в ванную. Как кто-то может вставать в пять утра, Жон никогда не поймет. Но он мог уважать Рена за то, что тот так поступает. — Вот и решили, Жон, — заявила Пирра, борясь с зевотой. Из их команды, состоящей из четырех человек, она была единственной ночной совой. Она проводила часы в спортзале, оттачивая свои навыки, и возвращалась поздно, когда большинство членов команды уже спали. В команде ходила шутка, что Нору подпитывает солнце, ведь как только оно заходит, она переходит от стопроцентной энергии к минус одному проценту. — Как продвигается твое задание, Жон? — спросила Нора, уже одетая и готовая к занятиям. Она подождала, пока соберутся Рен и Пирра, и только потом потянула их за собой. — Я закончил, собираюсь сдать его после обеда. Наверное, — Жон улыбнулся, радуясь, что ему есть на чем сосредоточиться, кроме ужасов, произошедших во Сне. Он почувствовал, как его настроение резко упало, как только он вспомнил о ней. Она всегда будет занимать его мысли. По крайней мере, до тех пор, пока не случится следующая трагедия. — И-и-и...... что-нибудь интересное произошло в «Сне»? — с любопытством спросила Нора. Вздохнув, Жон мягко улыбнулся. Спасибо, что он достаточно хорошо знал Нору, чтобы понять, что она просто любопытствует. И ни в коем случае не злорадствует, когда спрашивает. — Случилось кое-что хорошее. Я спас две жизни, — Жон ответил, не желая нагружать свою команду Йозефкой. Вместо этого он ограничился единственной хорошей новостью, которая произошла во Сне. Доказав, что и во Сне могут происходить хорошие вещи. — Я думаю... Нет, я знаю, что одна из них влюбилась в меня как в спасителя, — продолжил он, вспомнив, как маленькая девочка прижалась к нему. — Нередко мирные жители влюбляются в охотников или охотниц, которые их спасли, — ответила Пирра, вытирая утреннюю слезу с глаз. Теперь она выглядела более бодрой. — Ну... наверное. Но сейчас одна из них достаточно взрослая, чтобы быть моей бабушкой, а другая младше Руби, — хихикнул Жон, глядя на то, как его друзья сморщились при упоминании их возраста. Когда Рен вышел из ванной, Пирра быстро заняла его место. — Но... девочка попросила меня взять её в ученицы. И я, честно говоря, не знаю, что делать. В общежитии воцарилась тишина, когда Нора вздохнула. — Жон, — она произнесла это с серьезностью, которую он никогда раньше не видел. — Я не могу даже представить, через что ты проходишь. Но я знаю, что ты — человек, который сияет, как только на твоих плечах появляется хоть крупица ответственности. Я имею в виду... из всех новых команд именно мы лучше всего ладим друг с другом. Не говоря уже о том, что даже если исключить Пирру, мы — одна из лучших команд. И чья в этом заслуга? — Ну... — Не-а. Прими комплимент, черт тебя побери, — Нора сказала это сквозь стиснутые зубы. Увидев, что он кивает, как заведенный, она успокоилась и откинулась назад. — Но, как я уже сказала, здесь все чувствуют себя желанными гостями. Это похоже на семью, о которой мы с Ренни и не мечтали. Не говоря уже о том, что Пирра чувствует себя здесь собой, что как мне кажется, не происходило уже целую вечность. И все это благодаря тебе. Взглянув на него, Нора вздохнула, увидев непонимающее выражение его лица. Для такого тактически грамотного человека Жон был более чем глуп, когда его не загоняли в угол. — Нора хочет сказать, что ты должен согласиться, — терпеливо произнес Рен, уловив, что пытается сказать Нора. — Ты сильно вырос за последний месяц. Не знаю, насколько это связано с тем, что «Сон» подтолкнул тебя к этому. Но я знаю, что могу быть уверен в том, что ты прикроешь меня, несмотря ни на что. Так что... если «Сон» настолько ужасен, как ты говорил. Сделай все возможное, чтобы подготовить девочку к ужасам, с которыми ей придется столкнуться, когда она пойдет по твоему пути. Ведь в нынешней ситуации она так или иначе станет «охотницей». С твоей помощью или нет. — На самом деле это не редкость, — Нора добавила сбоку, угрюмо глядя на Жона. — Многие сироты, спасенные охотниками, по тем или иным причинам пытаются слепо идти по стопам своих спасителей. Я и Ренни — одни из немногих счастливчиков, которым удалось дойти до Академии. Большинство теряет свою жизнь слишком рано, некоторые отходят в сторону и вместо этого присоединяются к клану якудза или бандитскому племени. А попав туда, выбраться практически невозможно. — Сильный Охотник может в одиночку сровнять с землей целую семью якудза. Для мирных жителей охотники — это самое близкое подобие современных супергероев. И у каждого преступного синдиката есть несколько охотников или охотниц в штате, хотя бы в качестве средства взаимного уничтожения, если синдикат привлекает «внешнюю» помощь для своей «игры», — спокойно объяснил Рен. — Но это уже не важно. Главное, что малышка, как я понимаю, в порядке. Мягко кивнув, Жон посмотрел на них, после чего слегка вздохнул. — Эта маленькая девочка бесконечно благодарна тебе за то, что ты её спас. Ты — её герой, — подчеркнул Рен, слегка улыбнувшись, когда взгляд ужасающего осознания остановился на Жоне, когда до него наконец дошло. — Ты — её герой. Она хочет, чтобы ты гордился ею. Доказать, что она стоила того, чтобы её спасти. — Ох, черт! — в ужасе прошептал Жон, опустив голову на руки, так как его плечи затряслись. Вздохнув, он огляделся по сторонам, увидев поддержку в глазах друзей. — Я уверена, что ты сможешь разобраться с этим, — ласково промолвила Пирра, выходя из ванной. Собравшись, они вышли из комнаты, Жон даже постучал в дверь команды RWBY. — Если вы скоро не встанете, то опоздаете! На его лице появилась озорная улыбка, которая стала только шире, когда из комнаты раздался пронзительный свист. За ним последовали стоны, проклятия и несколько клятв насилия в его адрес. Оглянувшись на свою команду, он увидел на их лицах одинаковые озорные улыбки. — Что? Это правда! — Жон... занятия начинаются только через два часа, — Пирра мило хихикнула, пряча улыбку за рукой. — И? С тем, как они ссорятся из-за душа, я не удивлюсь, если скоро кто-то проведет день в больничном крыле. Скажи мне, что я ошибаюсь. После этого день прошел быстро, завтрак и обед не могли наступить быстрее. И не успел Жон оглянуться, как он уже смотрел на свое задание. Перечитывал его в девятый раз, вздыхал и бесконечно переписывал один и тот же абзац. Когда кто-то постучал в дверь, Нора чуть не сорвала её с петель. С момента завтрака успокоиться было практически невозможно. Особенно когда позже им предстояла «супер-пупер, ни в коем случае не депрессивная, ни по форме, ни по содержанию прогулка». Чего он с нетерпением ждал. — Привет, Жон! — сказала Руби, рассыпая вокруг себя лепестки роз. — Мы направляемся в Вейл. Не хочешь присоединиться? — Руби! Не говори о наших планах противникам! — взвизгнула Вайсс. Почти ворвавшись в их комнату, остановившись лишь у двери и бросив на лидера своей команды смертельный взгляд. — Да ладно тебе, Вайсс. Мы просто собираемся потусоваться, а не «посмотреть на конкурентов». Фестиваль Вайтала начнется не раньше следующего месяца, как минимум. Не говоря уже о том, что турнир будет даже не раньше конца следующего месяца. У нас есть время, — надулась Руби на свою подругу и напарницу. — Не волнуйся, Руби. Позже у нас будет командная тусовка в Вейле, так что, возможно, мы наткнемся на вас тогда, — непринужденно ответил Жон. — Ааа... ладно... — Руби печально вдохнула, когда её потащили к выходу. Просунув голову внутрь, она слегка улыбнулась ему. — О. И Жон. Ты хорошо выглядишь. — Немного старомодно, конечно, но видно, что тебе идет этот образ, — произнесла Вайсс, добавив свои два слова к разговору. Светло-коричневый цвет его брони и рубашки гораздо приятнее для глаз, чем тот, что он носил раньше. Не многие охотники могут сказать, что хорошо выглядят в джинсах и толстовке, и Жон был не из их числа. Множество карманов на его жилете вызвало у нее приступ ревности. Она хотела платья с карманами, черт возьми. — Спасибо, — Жон улыбнулся в ответ. — Но я всё-таки хочу успеть выполнить задание до того, как мы сегодня отправимся в путь. Но все равно повеселитесь. С этими словами они ушли, и Жон наконец-то смог вернуться к своему заданию. Через час или два он вздохнул и встал. Он знал, что больше не найдет к чему придраться. Он планировал просто сдать его сейчас. Оно было закончено, и он не получит ничего, кроме седых волос, если продолжит работать над ним дальше. — Я отнесу его Ублеку, а потом мы сможем отправиться в путь, — с улыбкой промолвил Жон, накидывая на себя пальто, когда выходил из комнаты. Он укорял себя за то, что не захватил свой охотничий костюм раньше. По сравнению с его прежним этот подходил и в день и ночь, не говоря уже о том, как безопасно и тепло он себя чувствовал. Хотя он всем сердцем любил тыквенного Пита, он не доверял своему балахону в плане защиты так же, как своему охотничьему одеянию. Не говоря уже о том, как стильно он чувствовал себя в шляпе. Не то чтобы он носил её сейчас. В конце концов, для всего есть свое место и время. Проходя по коридорам Бикона, он даже заметил, как некоторые девушки останавливались и бросали на него взгляд. Его улыбка слегка спала, когда мысли об Йозефке в девятый раз за сегодня давали о себе знать. Он справлялся, ему помогало то, что он не был очень близок с ней. Но её последние секунды все равно прокручивались в голове, как только он переставал о чём-либо думать. Он никогда не подозревал, что именно тишина будет разрывать его больше всего. Вздохнув, он остановился перед дверью кабинета Ублека. Стряхнул с себя воспоминания. С хрупкой улыбкой на лице он шагнул внутрь. Он не хотел брать с собой свое мрачное настроение, в преддверье их вылазки в Вейл. Его команда этого не заслуживала. Не говоря уже о том, что после ночи, проведенной в Ярнаме, иметь выходной, чтобы просто отдохнуть и расслабиться, звучало почти божественно. Мягкое «Входите» раздалось в ответ, и Жон шагнул внутрь. Он чувствовал себя несколько лучше, чем несколько минут назад. Хотя и ненамного.