Бесконечный кошмар Жона

Жон выругался, бросившись в сторону, когда вытянутая рука Церковного Чудовища обрушилась на него. В дикой панике он быстро бросился прочь от зверя. Леденящий душу рев настиг его, как грузовик, пока он изо всех сил пытался увернуться от бешеных атак. То немногое мужество, которое у него было, было грубо выбито, когда огромная рука врезалась в его наспех приготовленный щит — чудовище набросилось на него, как какой-то безумный боксер. Золотая аура вспыхивала, пока он делал все возможное, чтобы выдержать удар. Голубые глаза расширились, когда он почувствовал, что теряет связь с землей. Ужас охватил его, когда он почувствовал, что оторвался от земли и вскоре врезался в перила моста, в тот же миг Жон полетел в зияющую пустоту, разделявшую Соборный округ и Центральный Ярнам. Время для Жона словно остановилось. Он безнадежно смотрел в черные глаза-бусинки Церковного Чудовища, сверкавшие жестокостью, пока его звериную пасть рассекал извращенный оскал. Искаженная попытка улыбнуться, казалось, только ещё больше насмешила его, когда гравитация взяла верх. Жона потянуло вниз, в высокие глубины, к возвышающимся шпилям, покатым крышам и глубинам под ними. Аура слабо вспыхнула раз, два, а затем разрушилась. Как раз в тот момент, когда Жон врезался шеей в большой колокол. Его смерть прозвучала призрачным звоном, который эхом разнесся по всему Нижнему Ярнаму. — Черт, как больно! — прошептал Жон, приходя в себя у ближайшей лампы. Разминая затекшую спину, он посмотрел в сторону конца моста. Туда, где монстра уже не было. Казалось, что это был лишь плод его воображения. Будь это любое другое место, кроме Ярнама, он бы посмеялся над этим как над странной галлюцинацией. Но сейчас Жон понимал в какую бездну попал. Он уже давно усвоил, что в Ярнаме время течет иначе. Да и все место было странным: любой, кого он убивал, возвращался к жизни, если он умирал или возвращался в Сон. Это было очень похоже на петлю во времени или скачок во времени. Весь город Ярнам слегка «перезагружался». Кое-что оставалось неизменным, например непостоянные связи, которые он завязал с некоторыми местными жителями. Мертвые оживали, когда их убивали, разрушенное становилось первозданным, брызги крови и следы от мечей на мебели и стенах исчезали. Все становилось таким, каким было или должно было быть. Исключение составляли лишь те, кого он встречал. Гилберт помнил, а если помнил он, то и Йозефка, как положено, тоже. «Блин, надо пойти поздороваться с ней. Её советы и вправду были бесценны», — пробормотал про себя Жон, доставая знакомый пузырек с оранжевой, почти золотистой кровью. Она разительно отличалась от насыщенного красного цвета, который был в большинстве флаконов. Он умер бы более двадцати раз, если бы не его аура, но это число удвоилось бы, если бы не флаконы с кровью и не целебные свойства крови, которую они несли. Вкус оставлял желать лучшего, но когда из тебя вываливаются кишки, это отходит на второй план. — Но почему в Ярнаме все должно быть связано с кровью? Почему это не могли быть конфеты? Может быть, выпивка? Почему именно кровь? Его разглагольствования привлекли внимание большого кирпичного тролля и трио каркающих ворон. Нехотя Жон достал Кроцеа Морс и приготовился. Он превратил свои ножны в щит и с разбегу врезался в щит тролля, нанеся ему глубокий порез, забрызгав кровью все его одеяние, а затем вырвал Кроцеа Морс. Кишки вывалились наружу, как хот-доги на веревочке. Запах крови привел воронов в бешенство, и они набросились на бедного тролля. Они яростно клевали его кишки и раны, чтобы достать побольше сочной красной жидкости, которую они так любили. Пока любвеобильные обитатели Ярнама разрывали себя на куски, Жон спокойно вложил щит в ножны и достал пистолет. Не забыв прихватить ещё три патрона. — «Прицелься», «взведи курок», «стреляй», «прицелься», «взведи курок», «стреляй», — Жон бормотал про себя как мантру, следуя по шагам. Он прицелился в ворону, которая набросилась на селезенку тролля. Её голова взорвалась кровью и жижей, когда пуля попала точно в цель. Вторая напуганная ворона посмотрела в сторону Жона, за что получила пулю в клюв. Пока Жон готовил третью пулю, тролль решил избавиться от ворона, агрессивно наседавшего на него, и, подняв гигантский кирпич, который держал в руках, несколько раз ударил им по лицу. Кровь брызгала с каждым ударом, и в тот же миг голова ворона превращалась в жижу, что, похоже, ещё больше разъяряло тролля. В конце концов тролль размазал свое серое вещество по всей мостовой с такой силой и мощью, что Жон не знал, где начинается тролль и заканчивается ворон. Его желудок забурчал, но его удержало лишь упорство. Он видел многое, пережил больше ужасов, чем ему хотелось бы. Но ничто не готовило его к супу из мозгов тролля и вороньей жижи, разбрызганному по огромному мосту. Неохотно очищая свой клинок окровавленной тряпкой, он смотрел на конец моста. Не желая идти в любящие объятия верной смерти, но и не видя другой альтернативы. — Будь я проклят, если сделаю это, и будь я проклят, если не сделаю, — ведь что за охотник, который не охотится? Чего бы он добился, если бы оступился, даже не приняв вызов? — По крайней мере, на сегодня осталось всего две смерти, — прошептал про себя Жон в безуспешной попытке поднять себе настроение. Невезение, нежелание, минутная глупость, ложная бравада и череда неверных решений заставляли его раз за разом умирать в одной и той же местности. «Это Ярнам Жон, ты должен был понять, что что-то не так, как только увидел этих собак», — он больше не любил собак. Не после того, как его много раз разрывали на части и съедали заживо. Единственное, что он узнал, — это то, что съеденные органы не так больно, как «разрезанные/вскрытые», и что у него есть жесткий лимит в три смерти за ночь. Почему? Жон не знал, да и не собирался смотреть в рот дареному коню. Он также не хотел проверять, будет ли Сон таким же снисходительным, если он буквально прыгнет на дерево смерти в извращенной попытке уйти из ночи раньше времени. Вздохнув, Жон приготовил свой щит и направился вниз по мосту. Его подстегивало лишь желание не испытывать на прочность мелочность Германа и капелька храбрости. Даже если самой преобладающей эмоцией было извращенное спокойствие. Жон знал, что умрет. Он будет умирать снова и снова. Но благодаря Сну он знал, что в конце концов выйдет победителем. Ему просто нужно было умереть пару раз, сражаясь с чудовищем. С леденящим душу ревом Церковное Чудовище выпрыгнуло из своего укрытия. Ревя во всю мощь, оно начало пробираться к нему. Глаза-бусинки смотрели на него с извращенной жаждой крови. Чудовище набросилось на него с безрассудством, используя свою большую руку как костыль, в то время как его короткая рука проносилась к нему с ужасающей скоростью. Жон быстро поднял свой щит и парировал удар, создав тем самым брешь. Он использовал её, чтобы поднять Кроцеа Морс и нанести удар по вытянутой середине тела. Как всегда, удар Кроцеа Морс был точным, даже если он не пронзил врага так глубоко, как ему хотелось бы. Быстро вытащив меч, он уклонился в сторону, когда громадная рука снова замахнулась. В последнюю секунду он успел отпрыгнуть в сторону. Он задрожал, едва не почувствовав, как когти зверя впиваются ему в затылок. Подняв щит, он приготовился к хорошо отработанному трехступенчатому комбо: блок, удар, удар. Когда чудовище приготовилось нанести ещё один удар рукой, Жон приготовился блокировать его, как блокировал все, с чем сталкивался в данный момент. Его глаза расширились от удивления, когда он заметил, как вторая рука зверя метнулась к нему. В долю секунды хорошо отточенные инстинкты включились, и Жон полностью отказался от защиты. Он бросился между ног зверя и стал наносить удары по его лодыжкам. Сердце заколотилось в ушах, когда зверь рухнул вперед. Голова зверя метнулась к нему с безудержной яростью в глазах, и зародившаяся было надежда Жона на то, что это будет простая схватка, была безжалостно уничтожена, когда зверь регенерировал свои пустяковые раны. Через долю секунды зверь набросился на него со скоростью и грацией, не свойственными монстрам такого размера. Удар за ударом сыпались на его щит, как нескончаемая лавина. Задыхаясь и хрипя, Жон высунулся из-за щита только для того, чтобы получить огромным кулаком по лицу. От одного удара его аура почти разрушилась, и он увидел звезды. Поздно заметив, как чудовище занесло руку, словно молот. «Молот» врезался в мостовую и изо всех сил старался впечатать его в твердый и неумолимый камень. Кости затрещали, аура разрушилась, и он превратился в мясной фарш от пояса и ниже. В глазах Жона заблестели слезы, он поспешно достал флакон с кровью, выпил его и перекатился вперед. Он поднялся на дрожащие ноги и смахнул слезы. Стиснув зубы, Жон вложил щит обратно в ножны и достал пистолет. Он не ожидал от него многого, но выстрелы то тут, то там в конце концов помогут ему остановить чудовище... — Второй раунд. А, здоровяк? — пробормотал Жон с большей уверенностью, чем чувствовал, шагнув вперед. Он был готов ранить зверя, пока тот не свалился. /-/ Завтрак для команды JNRP наступил рано: в знак командной солидарности все решили проснуться пораньше, чтобы тренироваться вместе с Жоном, который приступил к своему режиму. Поэтому в 7.00 утра в субботу команда сидела и ела в относительной тишине. Даже если Нора больше всех боролась с тем, чтобы вставать так рано утром. Жон уже давно привык к раннему утру благодаря своим младшим сестрам, Рен как оказалось был жаворонком и не имел проблем с ранним подъемом. А Пирра, хоть и любила поспать, была чемпионкой по боям. Ты не становился четырехкратным чемпионом, не прилагая усилий. В конце концов, талант может завести тебя далеко но точно не на вершину. — Были какие-нибудь интересные Сны, Жон? — спросил Рен, присаживаясь к столу и отпивая из большого стакана свою личную полезную зеленую жижу. Хотя Жон так до конца и не рассказал, что представляет собой его проявление, и Пирра, и Рен согласились попытаться поддержать его дух теперь, когда они знали, откуда берутся его кошмары. Помогая ему пролить свет на ситуацию, в которой он оказался. — Нет, почти то же самое что и было, — ответил Жон, борясь с зевотой, которая грозила выплеснуться наружу. — Мне даже кажется, что я начинаю в какой-то степени привыкать к своим кошмарам. К добру или к худу. Но есть... есть кое-что... Взглянув на друзей, он заметил плохо скрываемое беспокойство в их глазах. Они гадали, какую жестокую и извращенную смерть он пережил сегодня. И совсем не были готовы к словам, которые полились из его рта. — Я думаю... Я думаю, что, возможно, я потерял анальную девственность с собственным бедром, — непринужденно продолжил Жон, продолжая есть свою кашу. Совершенно не заботясь о душевном состоянии товарищей по команде, он слегка усмехнулся. Он уже хотел кое-что добавить как вдруг Нора грубо заставила его замолчать, перескочив через стол и зажав ему рот. — Нет, хватит, молчи. Только не за столом, — Нора умоляла с налитыми кровью глазами. Она чувствовала себя больной до глубины души, когда образы, казалось, сами собой всплывали в её сознании. — Я не думаю, что такие слова должны быть сказаны в одном предложении, — Рен скривился, выглядя таким же зеленым, как и его зеленая жижа вместо напитка. — Ты... ты в порядке, Жон? — осторожно спросила Пирра, глядя на своего напарника. Она слегка задрожала, отгоняя жуткие образы. И пусть она была мистралийкой, а у них была культура интересного чтения. Но это не значит, что она могла спокойно принять слова, которые выпали из его рта. Нора бросила на Жона суровый взгляд, обещающий боль, если он скажет что-то, что еще больше расстроит её желудок. — Да? Нет? На самом деле я не уверен. Мне уже лучше, я начинаю привыкать к этому, хотя мне это и не нравится. Ментально я бы сказал, что мне лучше, а вот эмоционально — не очень, — в конце концов Жон успокоился, взяв ещё одну полную ложку каши. — Но... просто... у меня бывало и хуже? Все перестает болеть, когда все от пояса и ниже превращается в мясной паштет. Вместо этого просто бесконечная дымка агонии, — Жон бесстрастно пожал плечами, не обращая внимания на то, как позеленели лица его товарищей по команде. — И... это было не очень больно? Если это имеет смысл? Это было больше похоже на «Вау, мое бедро рядом с сердцем», «Это выглядит хреново». Даже не в тройке самых страшных смертей, но точно держит корону самого странного ощущения за всю мою жизнь. — Как ты к этому привык? — осторожно спросила Пирра, глядя вниз на свой завтрак. Она уже давно потеряла аппетит, но вместо этого запихивала в себя еду из чистого нежелания. Жон же тем временем просто пожал плечами, доедая кашу. — Как ты привыкаешь к своей славе? Или к месячным, если уж на то пошло. В какой-то момент это просто... перестало пугать, став просто ещё одной частью моего и без того извращенного проявления. — По крайней мере, в этом есть плюс, хотя на самом деле его нельзя назвать таковым, — произнес Рен, одним глотком допивая остатки зеленой жижи. Как раз вовремя: и Пирра, и Нора закончили свой завтрак. Даже если Нора всё ещё выглядела немного зеленой. — Готов приступить к своему режиму? — Нет, ни в малейшей степени. Но я сделаю все, что в моих силах, — решительно ответил Жон, вставая вместе с командой. Заработав большой палец вверх от Рена и энергичную улыбку от Норы. — Ну тогда чего мы ждем? Пошли ломать ноги. — Умирать не так больно, как это, — прохрипел Жон, заставляя себя отжиматься в последний раз. Его подгоняли позвоночник и решимость довести последний сет до конца. Дрожащими руками он выполнил последнее отжимание, после чего с облегчением рухнул на пол. — Не будь таким ребенком, — бесстрастно сказала Нора, отжимаясь в последний раз. Затем она быстро приступила к очередному сету упражнений с отжиманиями. — Хах, смерть хотя бы похожа на засыпание или уютные объятия. По крайней мере, одно или другое. А сейчас? Мышцы, о которых я и не подозревал, горят, — простонал Жон, садясь и глядя на забронированный тренажерный зал/арену. Один из многих, которые были в Биконе наряду с официальными открытыми спортзалами, учебными залами, комнатами для групповых занятий или комнатами отдыха. — Ну что, есть желающие на спарринг? — спросила Пирра. Полностью проигнорировав нытье Жона. Вместо этого она возбужденно переминалась с ноги на ногу, разглядывая всех присутствующих. И не обращая внимания на три безучастных взгляда, которые послали ей друзья, она была слишком увлечена своим собственным волнением. За весь год потребовался всего один боевой урок, чтобы понять, почему Пирра заслужила титул «Непобедимая девушка», пусть она и презирала это звание. Но она его не отрицала. Она одерживала верх над всеми соперниками, с которыми ей приходилось сталкиваться. — Я буду готов, когда мои руки перестанут дрожать, — Жон вздохнул, вставая, и, поморщившись, шагнул к скамьям, где лежало их оружие. Быстро схватив Кроцеа Морс, он пристегнул его. — Я сделаю все, что в моих силах, но, пожалуйста, скажи мне, если есть что-то шокирующе очевидное, над чем мне стоит поработать. Выходя на ринг, он не обращал внимания на то, как сильно устал. Этому он научился в Ярнаме. Битва не заканчивалась, пока он или все противники не были мертвы. Если ты не мог переступить через усталость и продолжить бой, то Ярнам прожевал бы тебя и выплюнул. — Не используешь свой щит? — спросила Пирра, вставая в стойку. Майло был наготове, а Акоуо был готов нанести удар в любую секунду. — Нет, из-за монстра, с которым я сегодня столкнулся, он почти не имеет значения, — Жон слабо захихикал, готовясь к бою. Он опустился в ту стойку, которая казалась ему наиболее естественной, — стойку, которую он выработал в Ярнаме. Она не была красивой, не была воплощением мастерства фехтования. Правая нога позади левой под небольшим углом, согнутые колени. Пустая левая рука вытянута вперед для захвата или парирования, а меч мягко покоится в правой. Готовность к удару в любой момент. — Позвольте мне начать отсчет, — начал Рен, на что Жон покачал головой. — Нет, бой начнется в ту секунду, когда оба выйдут на арену. Гримм или другие монстры не будут ждать обратного отсчета. Посмотрев на Пирру, он увидел лёгкий кивок, и её лицо озарила лучезарная улыбка. Как только Жон ступил на ринг, она бросилась на него. Налетев на него с мощным выпадом. Скользя над ареной, она настигла Жона прежде, чем он успел моргнуть. Слепо уклоняясь от шквала последующих ударов и выпадов, Пирра плавно переходила от копья Майло к ксифосу. Жон изо всех сил парировал все встречные атаки, но они пролетали сквозь его защиту, словно её и не было. Ему удавалось лишь уклоняться от некоторых атак, когда он изо всех сил танцевал вокруг нее, перебирая ногами в хорошо отточенных шагах. Он пытался атаковать сам, когда замечал брешь. Он старался наказать её, но у него ничего не получалось, так как Пирра легко уклонялась или парировала все его атаки. Минута невнимательности, когда он поднял меч, чтобы парировать атаку, — и Пирра быстро отвела свой выпад назад, плавно прошла под его мечом и ударила его в грудь. Глаза Жона расширились от паники, а ноги подкосились. Кроцеа Морс со звоном упал на пол арены и ударился о землю. — Я сдаюсь, — Жон вздохнул, с улыбкой взял протянутую руку Пирры и подтянулся. Он слегка поморщился: ощущение было такое, будто ходишь на булавках и иголках. — Не чувствую ног. — Это первый день твоего режима, ты уверен, что тебе стоит так сильно себя нагружать? — спросил Рен, хватая свое оружие и выходя на ринг, парируя Магнхилд Норы. У него почти что были глаза на затылке, когда он мчался назад и вокруг своей подруги детства. Он нанес несколько ударов, но при этом успел провести несколько быстрых слэшей, прежде чем выскочить обратно. — Видимо, я просто попал под горячую руку, — Жон самодовольно хихикнул, нервно почесывая шею. Он повернулся к своей напарнице и подруге Пирре, которая присела рядом с ним. — Насколько я был плох? — спросил он, морщась. — Ты не совсем ужасен, если ты об этом спрашиваешь, — Пирра улыбнулась, и Жон почувствовал, что вздохнул с облегчением. — У тебя хорошее чувство боя, лучше, чем у большинства конкурентоспособных бойцов. Знание того, когда нужно надавить, когда отступить, какие атаки ты можешь принять, а когда уклониться. — Все то, чему нельзя научить, — прошептал про себя Жон. Чувствуя, как глаза Германа, излучающие самодовольство, впиваются в него из ниоткуда. — По сути, да. Но над твоей техникой нужно много работать, чтобы ты мог использовать все её преимущества, — Пирра кивнула, глядя на него с улыбкой. — Твоя работа ног либо стабильна, либо крайне беспорядочна. Твоя стойка в лучшие времена свободна, в другие — отсутствует. Ясно видно, что это позиция, созданная и сформированная опытом, однако это поможет тебе только в одном случае, — Жон вздрогнул, когда Пирра, естественно, продолжила его терзать. — Как будто твой стиль боя складывается из тысячи мелочей. Это как замок из песка, на который приятно смотреть, но он рушится при малейшем касании. Жон не знал, гордиться ему или ужасаться тем, как его напарница с хирургической точностью разрывает его беспорядочный боевой стиль. Выявляя недостатки, о которых он даже не подозревал. «Но когда весь твой боевой стиль состоит из недостатков, это не удивляет», — мысленно хмыкнул он, и кивал, пока Пирра продолжала. — Ты учился танцевать? — спросила Пирра, заставив Жона вынырнуть из своих мыслей и посмотреть на нее. Он медленно кивнув. — Да, я выучил несколько классических танцев, если ты об этом. Одной из моих сестер нужен был партнер по танцам, но она не чувствовала себя комфортно с некоторыми парнями в танцевальном лофте Анселя, поэтому я взялся за дело. Кажется, я выучил вальс, балет и танго. С чего вдруг такой интерес? — Я заметила, что ты вроде бы используешь танцевальные шаги как основу своей работы ног, но когда на тебя давят, ты начинаешь вместо этого кувыркаться, — пояснила Пирра с небольшой улыбкой. Это не звучало уничижительно или требовательно ни в коем случае. — Это очень похоже на одновременное движение вправо и влево. Так нельзя. Это не то, что я бы кому-нибудь рекомендовала. Если бы ты был кем-то другим, я бы в первую очередь предложила тебе пробежаться по базовым тренировкам. Но из-за твоего «Сна», или проявления, ты говорил, что сражаешься и умираешь снова и снова. На это Жон кивнул, дав своей команде кратчайшее из кратчайших представлений о его проявлении. Он сражался, умирал, и снова сражался. Он уже давно понял, когда нужно говорить всю правду, а когда — полуправду. И совсем не хотел, чтобы его команда волновалась больше, чем нужно. — Да, я расскажу вам больше позже, обещаю. Вы все заслуживаете того, чтобы знать. Просто... не сейчас. Я не знаю, где начинается мое проявление и где оно заканчивается, и я не хочу говорить то, что просто неправда. Пирра мило улыбнулась, кивнув в знак понимания. — Но поскольку твое проявление таково, каково оно есть, тебе не очень-то пригодятся традиционные тренировки. У тебя не будет времени на то, чтобы построить правильный фундамент, прежде чем твой опыт начнет окрашивать его, делая почти бессмысленным. Но даже в этом случае тебе не помешает изучить основы, хотя бы для того, чтобы использовать их в качестве справочника. Скорее, у тебя должны быть какие-то «основные» строительные блоки, или идеи, и от них уже нужно отталкиваться. Хорошее нападение, танцевальные шаги, «танкование», как красноречиво выражаются в видеоиграх. Просто оторвись, попробуй отвлечься и создать что-то, что будет казаться естественным. В конце концов, у тебя есть свобода экспериментировать с тем, какой боевой стиль ты хочешь создать. — Хах, — красноречиво ответил Жон, глядя на своего партнера. — Я могу это сделать; думаю, у меня уже есть несколько идей, что делать, — взяв блокнот и перо, он открыл его на чистой странице. Он быстро записал «Работа ног» и обвел их вопросительным знаком. Вместе с «Нападением» и грубым рисунком Кроцеа Морс. — На чем лучше всего строить боевой стиль? Оружие, щит, философия? Может быть, работа ног? — Смотря для чего. В конце концов, это твой боевой стиль. На чем ты хочешь его построить? — с добродушной усмешкой спросила Пирра, пока Жон изо всех сил старался не надуться на нее. — Но думай об этом как о строительных блоках, если в этом есть какой-то смысл. Вайсс построила свой стиль на использовании праха и своих глифов. Боевой стиль Руби основан на использовании Кресент Роуз и вокруг нее. Янг любит драться, и это накладывает отпечаток на её боевой стиль. Боевой стиль Норы как нельзя лучше соответствует её характеру: быстрые непрекращающиеся всплески энергии. — Так что не зацикливайся на схемах, — Жон кивнул, возвращаясь к своему блокноту. Он положил кончик пера на бумагу, так как в голове у него было совершенно пусто. Вздохнув, он отложил перо и блокнот и вместо этого схватил Кроцеа Морс. Повернувшись к своему партнеру с легкой улыбкой. — Думаешь, на этот раз ты сможешь обойтись со мной полегче? У меня есть несколько идей, которые я хочу попробовать. — С удовольствием, — Пирра улыбнулась в ответ, обхватив Мило и Акоуо. — Те же правила, что и в прошлый раз? — Если только ты не хочешь добавить что-то свое, тогда да, — с улыбкой ответил Жон, выходя на арену. /-/ Очнувшись на мосту Ярнама, Жон бросил взгляд в сторону, где на другой стороне притаился огромный зверь, и только потом пошел прочь. Оглянувшись в последний раз через плечо, в его глазах засветилась решимость. — Я вернусь за тобой, попомни мои слова. Церковное Чудовище послужит последним испытанием для его боевого стиля или ориентиром, когда он почувствует себя более уверенно. Жон решил прислушаться к совету Пирры и создать свой собственный стиль вместо того, чтобы бездумно бросаться на стену, которой был монстр, снова и снова, пока стена в конце концов не сломается. Он решил избавить себя от несметного количества смертей и боли. Опустившись на каменную лестницу, ведущую к мосту, Жон достал перо и блокнот. Глупо ли было делать это в Ярнаме? Несомненно. Но Жон был слишком увлечен попыткой создать свой личный стиль боя. Улыбка расплылась по его лицу, и он записал несколько жестких требований. — 1. Уклонение и/или парирование вместе с контратаками имеют первостепенное значение. 2. 3 и 4 - надежное нападение с защитными возможностями и адаптивностью, — пробормотал Жон, проговаривая про себя свои идеи. Попробовав их на вкус, он кивнул сам себе, прекрасно понимая, что больше не сможет играть в рыцаря. То, что так любезно продемонстрировало ему Церковное Чудовище, когда схватило его щит и принялось колотить им по нему. Жон кивнул, глядя на свои «правила». Пока что их хватит, и он может добавить или убрать некоторые правила, когда его стиль начнет вырисовываться. Пока же они служили ему ориентирами. Они давали ему направление, в котором он мог работать, пусть и нечетко. Опустив взгляд в блокнот, он быстро нарисовал контур себя, Кроцеа Морс в руке. Быстро обвел две вещи. Его ноги и Кроцеа Морс, он был с ним до сих пор. Он не собирался отбрасывать его только потому, что появилось что-то более блестящее. Не говоря уже о том, что он с нетерпением ждал возможности укрепить Кроцеа Морс, в конце концов, у него было несколько осколков кровавого камня. — Так, работа ногами и Кроцеа Морс, что еще? — спросил он в пустоту. Мучительно пытаясь что-то придумать, он в конце концов вздохнул и, схватив Кроцеа Морс, убрал в карман блокнот и перо. Решительно ступив на улицы Ярнама, он ненавидел себя за то, что собирался сделать. Даже если он стал хорош в этом деле после того, как расправился с уже пятой толпой безумцев. Бесцельно слоняясь по улицам, он не сразу встретил первую за ночь толпу безумцев. Они только взглянули на него, и в их глазах появились знакомые жажда крови и безумие. Они смотрели на него так, словно он был всего лишь добычей, за которой нужно было охотиться и убивать. — Так, так, так. Что у нас тут, парни? Маленький зверек, который в одиночку разгуливает по улицам Ярнама? — начал вожак, оскалившись в зубастой улыбке, демонстрируя пасть, полную полусгнивших зубов и тошнотворных десен. Когда он шел к ним, его шаги сбились на старые и хорошо отработанные шаги. Легко попадая в ритм медленного вальса, он поднял Кроцеа Морс и нырнул в толпу из девяти разъяренных и обезумевших мужчин. Огибая серпы и тесаки, безумцы били своих соотечественников, а Кроцеа Морс делал свое дело. Глубоко прокусывая и рассекая длинные раны на безумцах. Некоторым он перерезал шею, а другим пронзил грудь. Отклонившись в сторону, он крутанулся вокруг наступающего безумца, заходя ему за спину и всаживая Кроцеа Морс в спину. Он повалил его на мощеную дорогу, и Жон застонал, увидев, что из его кровоточащей спины выглядывает кость. А затем окровавленный сапог, как гром, обрушился на его шею. После этого он больше не издал ни звука. Когда-то он чувствовал себя виноватым за то, что делал. Теперь же лишь глубокое меланхоличное раскаяние пронизывало все его существо. Он не получал никакого удовольствия ни от того, что делал, ни от того, с какой легкостью он расправился с целой толпой. Оставляя лишь истекающие кровью трупы на суровых мощеных дорогах Ярнама. — Ненавижу это чувство! — прошипел Жон, очищая Кроцеа Морс и перебирая в уме весь бой, не обращая внимания на то, как его руна слегка нагревается, собирая и удерживая новые отголоски крови. Он поморщился, вспоминая все случаи, когда чуть не спотыкался сам или когда ему ставили подножку. Кровь и дождь были очень скользкой смесью, не говоря уже о ногах, бешеном бегстве безумцев и ошибках с его стороны. Он быстро достал блокнот и записал свои идеи, мысли и некоторые ошибки, совершенные им. Он сунул его в карман, когда вошел в другую, ещё более многочисленную толпу, насчитывающую шестнадцать безумцев. Казалось голубые глаза смотрели на него, пока он глотал воздух. Один безумец не был страшен, а все, что меньше десяти, было вполне преодолимо. Когда их число приближалось к двадцати, толпы становились ужасающими. В конце концов, сила в количестве. Каждый дополнительный безумец в толпе становился почти как сама толпа — более голодной и прожорливой. Они превращались в голодных зверей в человеческой коже. Это была не первая толпа такого размера, с которой он сталкивался. Раньше ему приходилось сталкиваться с более крупными. У него даже не осталось воспоминаний о том, как его усмиряли перед распятием и сожжением. Взяв в руки Кроцеа Морс, он направился к толпе. — Просто делай это шаг за шагом, Жон. Шаг за шагом, — прошептал он, когда первые безумцы бросились на него. Он шагнул в сторону, чтобы увернуться от тесака, а затем пронзил горло нападавшего Кроцеа Морсом. Отделив голову от тела, он вытащил Кроцеа Морс, уклоняясь от надвигающихся вил. Схватил деревянную рукоять и потянул. Заставив безумца споткнуться, он бросился вперед и налетел прямо на вытянутый меч. Ему удалось проредить толпу, прежде чем четырнадцать разъяренных и обезумевших безумцев бросились на него. Они ревели изо всех сил. Голубые глаза Жона расширились, и он сделал все возможное, чтобы устоять перед надвигающимся штормом из стали и плоти. Подняв свою ауру, он бросился к ним. Он решил встретить насилие насилием. Танцуя вокруг атак, он наносил несколько ужасающих ударов. Аура вспыхивала, когда серпы, тесаки и самодельные мечи сталкивались с ним. Когда Жон рассек, казалось, сотого человека, его глаза округлились, и он почувствовал, что его аура разрушилась. Он не успел и секунды продержаться, как оружие впилось в него. Прежде чем он успел осознать, что произошло, он очнулся у лампы большого моста. Стряхнув с себя сонливость, Жон отвесил себе пощечину. — Не стоит бросаться на толпу безумцев, имея лишь зачатки боевого стиля. Жон, тебе ли не знать. Посмотрев на лампу, он издал громкий самоуничижительный смех. В своем стремлении создать стиль, который он мог бы назвать своим, он совершенно забыл о Германе и о том, что он мог бы предложить. — Ладно, посмотрим, смогу ли я вернуть отголоски, а потом вернемся и спросим совета у Германа. Кивнув самому себе, Жон торопливо направился обратно к месту своей последней смерти. Только вместо больших толп, с которыми он встретился в прошлый раз, ему пришлось заботиться о редких бродячих безумцах. Почему Сон был таким противоречивым, он не знал. Но он принимал все как есть, пока подбирал отголоски крови. Он поспешно направился к лампе, стоящей возле Гилберта. И через мгновение он снова оказался в Сне перед мастерской. — С возвращением, добрый охотник, — мягкий нежный голос окликнул его, слишком мягкий и мелодичный. И совершенно непохожий на тот, к которому он привык. Кроцеа Морс вылетел наружу, когда Жон повернулся к внезапно проснувшейся и ожившей кукле с ужасом, написанным на лице. Глаза метнулись к «обычному» месту отдыха куклы у фундамента, рядом со стенами. Но ничего там не обнаружил. Вздрогнув, Жон медленно повернулся к кукле, которая лишь мягко рассмеялась глядя на него. — Приветствую тебя, добрый охотник. Я — Кукла, пришедшая в этот Сон, чтобы позаботиться о тебе. Достопочтенный охотник, добывай отголоски крови, а я направлю их в твою силу. Ты будешь охотиться на зверей, а я буду рядом, чтобы помочь перевести дух, — мягко промолвила Кукла, склонившись перед Жоном. Жон настороженно посмотрел на неё, как вдруг озарение нахлынуло на него: он давно задавался вопросом, что такое отголоски крови и как использовать их для чего-то большего, чем просто торговаться с посланниками купальни. Его взгляд переместился на руку в перчатке, где находилась его руна «родового знака». Он научился маленькому трюку, который заставлял его статус отображаться перед ним, как будто он видел его в зеркале. Это удивительным образом помогало его душевному состоянию, так как видеть кровавые буквы в окнах и зеркалах ему не нравилось. Имя: Жон “Оф” Арк. Пол: Мужской Уровень: 17 Отголоски Крови: 666 Осознание: 1 (^1) Жизненная сила: 20 Стойкость: 13 (^1) Сила: 18 Ловкость (Мастерство): 6 (^2) Оттенок Крови: 8 (^4) Тайная cила: 2 Удивленно посмотрев на свои показатели, он не мог не задаться вопросом, что заставило их измениться, и улыбнулся, увидев возросшие значения. Его стойкость увеличилась на одно очко, а мастерство - на два. Кровь увеличилась в два раза - с четырех до восьми. «Может быть, мое изучение основных обрядов крови приносит свои плоды?» Он чувствовал, что целится все точнее, но списал это на опыт и знакомство с пистолетом. Он всё ещё не был уверен в своих статах и в том, как они работают и влияют на него. Улыбнувшись кукле, он кивнул. — Спасибо, а ты можешь сейчас использовать отголоски? — Конечно, пусть они станут твоей силой. Позволь мне встать рядом, а теперь, пожалуйста, закрой глаза и протяни руку, — мягко произнесла Кукла. Выполнив указание, он закрыл глаза и протянул руку. Он слегка вздрогнул, почувствовав, как её холодные деревянные пальцы нежно обхватили его руку. Затем он оказался в другом месте. Открыв глаза, он увидел горящий золотой костер и семь столпов крови, каждый из которых был уникального дизайна, из которых тянулись большие деревья. Некоторые из них были большими, почти прорастающими семенами и цветами, а другие — маленькими саженцами. Два дерева только начинали прорастать, едва дотягиваясь до спокойной кровавой реки. С изумлением оглядевшись вокруг, он посмотрел вверх, на звезды. Девять звезд были тусклыми, как будто им чего-то не хватало. Единственная звезда, излучавшая свет, несла гигантскую руну, которая была точной копией той, что он носил на своей руке. Прищурившись, он увидел, как звезды сгруппировались вместе, образовав группу из семи «пустых» звезд и двух «незанятых» звезд, которые почти покорно кружили вокруг его звезды с руной Луны. — Где я? — спросил Жон, направляясь к золотому костру в центре всего. — Добрый охотник? Ты способен войти в пространство своей души? Какой приятный сюрприз! — он услышал, как Кукла ласково спросила с удивлением. Обернувшись, он увидел почти призрачную форму Куклы. Широкие от удивления глаза смотрели на него. Она быстро вернула себе самообладание и мило улыбнулась ему. — Это пространство твоей души. Это то, что делает тебя «собой». Прежде чем Жон успел спросить, что представляют собой деревья, звезды и костер, Кукла мило улыбнулась. — Я объясню, ибо таков мой долг, — жестом пригласив его следовать за собой, она опустилась на колени перед огромным костром. — Этот костёр, это сила твоей души. Он олицетворяет решимость, веру, мораль и этику. Он будет гореть вечно, пока ты в конце концов не уйдешь. — Семь деревьев — это проявление знаний, умений, инстинктов, понимания и твоей мудрости, будь то подсознание или сознательные действия. Их поливают и взращивают интерес, опыт, поступки, страсть, жизнь и время, — Кукла спокойно объясняла, рассматривая деревья. Он мгновенно понял, какое дерево олицетворяет какой «стат». Однако больше всего выделялись три дерева: могучий дуб, олицетворяющий силу, здоровый клен, олицетворяющий жизненную силу, и стойкая сосна, олицетворяющая стойкость. Дуб стоял высокий и гордый, с толстыми ветвями и листьями умеренного размера. У клена были яркие красные листья с небольшим разбросом, некоторые ветви оставались голыми. Сосна стояла маленькая и хрупкая, с нежно-зелеными иголками и тонким стволом. И хотя они были маленькими и хрупкими, ему не терпелось увидеть, как они будут выглядеть, когда вырастут до своего абсолютного предела. Он был уверен, что они будут выглядеть огромными. Достигнув «звезд», они будут возвышаться над его «сказочным» ландшафтом. Оглядевшись вокруг, он увидел ещё два саженца — иву и сакуру. Они символизировали Мастерство и Кровь. Несмотря на то что они были ещё ростками, они все равно были по-своему прекрасны. Ива грациозно покачивала стройными ветвями и нежными листьями, а Сакура распускала пунцовые бутоны. Наконец он подошел к двум последним деревьям. Два дерева, которые ещё не успели как следует вырасти, лишь едва проглядывая над кровавой водой, в которой они родились. Тем не менее Жон инстинктивно знал, что это за деревья. Кипарис — для Тайной силы, а плакучая ива — для Озарения. «Что бы ни означал этот стат». — Что значит подсознательная или сознательная мудрость? — спросил Жон, оглядываясь на куклу. Кукла мягко улыбнулась ему, когда её взгляд упал на три дерева, самые высокие и яркие из всех его деревьев. — Сразу видно, что ты правильно заботишься о себе, Добрый Охотник. Ты правильно питаешься, хорошо спишь, следишь за своей гигиеной, имеешь здоровые привычки в тратах, знаешь, в каких пределах можно себя побаловать, а когда нужно отдохнуть и восстановиться. Все действия ты совершаешь, не задумываясь. Разве это не мудрость? — А что же тогда звезды? — с любопытством спросил Жон. — Они, Добрый Охотник, отображают, сколько рун Кэрилла может безопасно вместить твоя душа. Кто-то может вместить больше, а кто-то меньше. Когда ты будешь исследовать Ярнам, то наткнешься на руны, которые сможешь вложить в свою душу. К сожалению, Сон лишен инструмента для вживления рун. Охотник, укравший инструмент из Сна, сбежал в Молельный переулок Хемвика в отчаянной попытке освободиться от Сна. Возможно, тебе повезет, если ты отправишься туда, — Кукла терпеливо объясняла, пока Жон чувствовал растущее любопытство по поводу того, что она имеет в виду. — А что насчет моей руны? — спросил он и указал на «звезду» над головой, которая излучала мягкий лунный свет. — Воистину. Ты доказываешь, что ты действительно единственный в своем роде, Добрый Охотник, — Кукла произнесла это с доброй улыбкой. — Эта руна означает «Наставление для лунных охотников». Что она делает, я не знаю, но уверена, что ты понимаешь это лучше меня. — Да, — мгновенно отозвался Жон, не имея ни малейшего понятия. Кукла кивнула и снова повернулась к ревущему костру, который был его душой. — Сейчас я направляю отголоски, и ты сможешь управлять ими. Знай, что по мере роста твоих деревьев им потребуется больше отголосков, чтобы правильно расти. Пока они просто саженцы или ростки, им понадобится немного, но по мере взросления — гораздо больше. Закрыв глаза, Жон «почувствовал», как он может распределить отголоски по каждому стату. Он быстро решил увеличить оба показателя «Мастерство» и «Кровь» — до 10. У него даже не осталось достаточно отголосков, чтобы увеличить Тайную Силу на одно значение. Затем Кукла начала работать с отголосками, и Жон был вырван из своего душевного мира и вернулся в Сон, где на него обрушились чужие чувства, эмоции и звуки. Он чувствовал, как кровь течет в его жилах, как она движется и струится. Вместе с этим он ощущал, как все больше осознает свое тело. Он почти чувствовал, как вспыхивают синапсы, как ускоряются его реакция. В то же время он не замечал обычного фонового шума из Сна, как будто мир замер всего на минуту. В тишине раздавался тихий шепот, отдаленные отголоски делали все возможное, чтобы направить его вперед. Но так же быстро, как все появилось, оно и исчезло. И Жон почувствовал, что задыхается, когда Кукла плавно поднялась. Он чувствовал себя так, будто мог бы пройтись по большому мосту и до смерти забить Церковное Чудовище. Вынырнув из своих мыслей, он взглянул на свою статистику. Имя: Жон “Оф” Арк. Пол: Мужской Уровень: 24 Отголоски Крови: 3 Осознание: 1 Жизненная сила: 20 Стойкость: 13 Сила: 18 Ловкость (Мастерство): 10 (^4) Оттенок Крови: 10 (^2) Тайная cила: 2 Глядя на свои изменившиеся статы, он почти хотел снова погрузиться в свой мир души и посмотреть, насколько выросли его деревья. Эта мысль была быстро отогнана в сторону, когда Кукла поднялась в полный рост и мягко улыбнулась ему. — Могу ли я ещё что-нибудь сделать для тебя, добрый охотник? Тебе нужно только попросить, — Кукла спросила с легким поклоном, вырвав его из размышлений. — Нет, спасибо. Мне нужно продолжать охоту и развивать боевой стиль, — с мягкой улыбкой ответил Жон, направляясь к надгробию. Он забыл о том что хотел поговорить с Германом, впрочем, как и о идее об укреплении Кроцеа Морс. Он был полностью захвачен своей вновь обретенной уверенностью и желанием проверить, что означает увеличение его статов. В голове крутились идеи о том, как придать своему начинающему боевому стилю проявление каркаса. Идеи крутились в голове, пока он удивлялся тому, как плавно и непринужденно он ходит. Как будто он всю жизнь был прикован цепями. — Тогда я прощаюсь с тобой, добрый охотник. Пусть ты найдешь свою ценность в мире яви. С этими словами Жон проснулся в Ярнаме. Чувствуя себя немного увереннее, чем десять минут назад.