Бесконечный кошмар Жона

Жон пришел в себя под знакомым лунным небом. Он попытался сесть, но из-за резкой боли потянулся рукой к боку. К месту куда попал серп сумасшедшего. Он задрожал от фантомной боли, как только вспомнил что пережил недавно. — О, так скоро вернулся? — прошептал Герман с кривым смешком, когда Жон наклонился и сухо выдохнул. Яростные и налитые кровью глаза смотрели на него, прежде чем слезы хлынули, и Жон оступился. Он упал на задницу, когда вытаскивал Кроцеа Морс. Он был девственно чист, без единой царапины. То же самое можно было сказать и о щите. Щит, который был создан, чтобы выдерживать удары даже самых сильных Гримм. Человек, каким бы безумным он ни был, не смог бы пробить щит. Однако все, что видел Жон, это то, как кровь, казалось, омрачала некогда прекрасный клинок. — Ты никогда не говорил, что это будут люди! — крикнул Жон в сторону Германа, когда его пальцы схватились за рукоять Кроцеа Морс. Сердце переполняла праведная несправедливость. — Я думал, что буду охотиться на монстров. А не на обычных мужчин и женщин! Что дальше? Хочешь, чтобы я крал младенцев у их матерей? Может, хочешь, чтобы я осквернил священный алтарь, пока буду этим заниматься?! — Есть и другие монстры, кроме зверей, которые нуждаются в истреблении, — хрипло проговорил Герман, прежде чем разразиться приступами кашля. — Те, кто потерял себя из-за безумия крови, сами не более чем звери. Охотники, сошедшие с ума, ничем не отличаются от зверя, на которого охотятся. Многие монстры бродят по улицам Ярнама, и твой долг как охотника — выслеживать этих зверей и следить за тем, чтобы они никому не навредили . — Даже если для этого мне придётся убивать людей? — хрипло прошептал Жон, проводя пальцами по лезвию Кроцеа Морс. — Даже тогда. Охотники — врачи, Ярнам — пациент. А монстры? Монстры — рак, — Герман мрачно усмехнулся, глядя на Жона со стороны входа в мастерскую. — И лучший способ справиться с раком — это уничтожить его. Убивать, убивать и убивать всех монстров, которые стоят на твоем пути. Пока не останется ни одного зверя, а улицы не станут красными от крови. Только тогда тебе будет позволено сложить оружие. — Это звучит как самая жестокая судьба и неблагодарная работа, — прошипел Жон, поднимаясь на дрожащие ноги. — Но разве вечная война против Гримм не то же самое? — дразняще спросил Герман. На его лице появилась жалкая улыбка, когда Жон повернулся к нему. Удивление и страх промелькнули в его глазах, а его рука полетела к рукояти Кроцеа Морс. — Как много ты знаешь? — хрипло прошептал Жон. Сглотнув и чувствуя, как пересыхает горло, он уставился на Германа. — Больше, чем должен, но гораздо меньше, чем хотелось бы, — ответил Герман, покачав головой. — Но мне все равно, откуда ты. Сейчас ты здесь. Во Сне Охотника и преследуешь просыпающийся мир Ярнама. Единственное, что отличается, — это то, как мы называем наше оружие, и то, что монстры Ярнама выглядят более человечно. Апатия накатила на Германа, когда Жон пристально посмотрел на старика. Он пытался найти хоть какую-то фальшь, чтобы понять, о чем тот думает. Но все, что он видел, — это холодную апатию и страдание, которое, казалось, никогда не закончится. — А теперь иди и охоться. Перестань жалеть себя. Если ты рухнешь под таким маленьким грузом, то никогда не достигнешь ни одной из своих целей. — Если ты знаешь о моем мире. Тогда ты должен знать, кто я такой, — Жон насмешливо хмыкнул. Ничуть не поморщившись, когда тяжелый взгляд Германа упал на него. — Лжец и обманщик. Я ни черта не умею владеть мечом. — Людвиг. Мой хороший друг. И человек, которого я уважаю. Он был очень похож на тебя. Полон храбрости и мужества. Он... он пришел ко мне за наставлениями, желая стать храбрым охотником, чтобы его мать была в безопасности. Он даже не был достаточно силен, чтобы поднять меч, — тихо прошептал Герман, глядя на небо над ними. Голос почти утопил Жона своей меланхолией. — И все же, в конце концов. Людвиг нашел себе настоящего наставника. И стал одним из лучших охотников на свете. Основав при этом Церковь Исцеления. — Зачем ты мне это рассказываешь? — спросил Жон у Германа. Кроцеа Морс свободно болтался в его хватке. — Может, чтобы подразнить тебя, а может, чтобы дать тебе надежду, — Герман покачал головой, глядя на то, как Жон крепче сжимает Кроцеа Морс. — Может быть, чтобы помочь тебе обрести некоторую ясность в туманной ситуации. А может, я просто в приподнятом настроении. Впрочем, это неважно. Ты получил самый замечательный дар для человека нашей профессии. Способность возвращаться после смерти. — Я знаю это! Я испытал это на себе. Я знаю, что ты имеешь в виду! — Жон выплюнул в ответ, когда его рука потянулась к боку. Туда, где серп сначала вонзился, а потом вырвал половину органов. — По крайней мере, это было быстро, — мрачно пробормотал Жон. Того же нельзя было сказать о первом встреченном им безумце. — Тогда ты должен знать, что это позволяет тебе совершать ошибки, в профессии, где ошибки смертельно опасны. Охоться, убивай, умирай, учись, повторяй. Следуй этой мантре безукоризненно, пока не перестанешь совершать ошибки. Но не думай, что это делает тебя непобедимым. Стресс от того, что ты умираешь снова и снова, может довести и доводил до безумия людей, намного превосходящих тебя, — предостерег Герман. — И какой ценой? О чем ты мне не рассказываешь? Не может быть, чтобы что-то столь великое и чудесное, как возвращение к жизни после смерти, снова и снова было бесплатным, — хмыкнул Жон в ответ. Разум работал на пределе, когда он думал о том, какой будет цена. Он слегка задрожал от страха и трепета, охвативших его. — Знаешь, парень, ты мне нравился больше до того, как начал задавать вопросы, опасные вопросы. Ты уверен, что хочешь знать? Знание может быть опасным, а незнание — блаженством, — Герман вздохнул. Но, увидев сталь в глазах Жона, он лишь печально покачал головой. — Воспоминания. Воспоминания — это то, чем ты платишь каждый раз, когда умираешь. Маленькие воспоминания, вроде имени твоей кошки, имени девушки, с которой ты был мил, имен старых одноклассников, которых ты почти не помнишь. Ты всё ещё будешь помнить о них, но не имя и другие детали. — Это не так уж и плохо, — Жон слабо хихикнул и вздрогнул, когда глаза Германа обрушились на него, как гром. — Поначалу так может показаться. Но когда становится тяжело, эти маленькие воспоминания поддерживают пламя. Не говоря уже о том, сколько раз ты можешь умереть. Пять маленьких воспоминаний может показаться не так уж и много, но что насчет пятидесяти? А сто? Скажи на милость, станешь ли ты прежним, потеряв тысячу? — его голос сочился ядом. Герман бросил последний взгляд на Жона, прежде чем схватиться за колеса своего кресла-каталки и укатить прочь. В глубине души он знал, что, если они продолжат, дело дойдет до драки. Разочарование, потеря, страдание и отчаяние бурлили внутри, когда он бросил долгий взгляд назад на Жона. Аналитический взгляд на своего нового охотника. Если и был у его охотника какой-то недостаток, так это то, что он был добрым. Жон хотел лучшего для всех. Он хотел быть героем без всякого обучения, он хотел охотиться на монстров, но только если они были очевидными монстрами. Он хотел спасать своих противников. «Хех, Ярнам выжмет из него эту доброту, рано или поздно». Злой и расстроенный, Жон проверил свои предметы. Он проверил, не треснул ли какой-нибудь из флаконов на нем. Когда все было проверено и сделано, он схватил Кроцеа Морс, разложил веером его щит, прежде чем прикоснуться к надгробию. Проснувшись в клинике в третий раз, Жон торопливо выбрался наружу. Он вышел на улицу. Прошел мимо лошадиной туши и брошенной кареты, широко размахнувшись, чтобы не попасть в засаду. «Правильное решение» — такая мысль мелькнула в его голове, ведь тот же топор вновь обрушился на него. — Чужак! Убирайся прочь! Носитель чумы и скверны! — кричал обезумевший мужчина, пока Жон принимал на себя удар топора своим щитом. И снова заставил Кроцеа Морс петь. Но вместо большого замаха Жон нанес тяжелый удар прямо в грудь. С ворчанием он шагнул вперед и пробил грудь безумца насквозь. Когда безумец рухнул назад, Жон обрушил свой щит, словно гром. Он перебил безумцу трахею и перерезал половину горла. Вытащив Кроцеа Морс из еще теплого трупа, Жон в ужасе отступил назад. — Что я наделал? — Нет, у меня не было выбора. Он уже не человек, — Жон яростно тряхнул головой, оправдывая перед самим собой свои поступки. Даже если он чувствовал себя грязным. Крепко сжимая меч и щит, Жон повернулся к светящейся сфере дальше по улице. Туда же, где он умер в последний раз. Осторожно пробравшись к ней, стараясь не разбудить спящих. В награду за это он получил серпом по животу, даже не успев достаточно быстро поднять свою ауру, прежде чем его кишки выплеснулись наружу. По крайней мере, другой безумец проявил милосердие, проломив ему череп булавой. При этом воспоминании по его позвоночнику пробежала дрожь. — По крайней мере, я получил ещё один флакон с кровью с того трупа у рычага. Теперь у меня пять таких флаконов. Осторожно Жон шагнул к концу дороги. Там за песчаной баррикадой висел шар света, который, казалось, охраняли двое спящих и, похоже, пьяных мужчин. Но Жон знал наверняка: они были совершенно не в себе. Когда Жон подошел к ним, эти два тела поднялись, как зомби, и повернулись к нему со злобными ухмылками и обезумевшими от крови глазами. Не давая им опомниться, Жон бросился на них. «По крайней мере, в бою они просто ужасны». И Жон не знал, хорошо это или плохо. Должен ли он гордиться тем, что лучше безумцев? Жон быстро бросился к тому, что стоял слева. Он отбросил его назад к многочисленным ящикам. Тот споткнулся и потерял опору. Безумные глаза расширились, когда он упал головой вперед на стальной забор. Он не смог подняться. И никогда бы не поднялся, так как пикет забора торчал у него между бровей. — Ты убил его, Чужак! Смерть тебе! Пролей красную кровь! — закричал другой безумец, с громоподобной силой обрушивая на него свою булаву. И хоть он пропустил лишь один удар, Жон на этот раз не смог уберечь свою ауру. Он вздрогнул, когда его оттеснили на пару шагов назад. И хотя аура была хороша, даже фантастична. В конце концов, это был щит, только другой, более духовный. Поэтому такие явления, как боль, силу ударов можно было почувствовать. Стиснув зубы, Жон шагнул к безумцу и врезался в него своим щитом. Он поморщился, когда запястье мужчины переломилось. Булава упала на землю, и в тот же миг безумец набросился на Жона, как бешеная собака. Он набросился на него, нанизав себя на Кроцеа Морс. Но не раньше, чем попытался вырвать ногтями глазные яблоки Жона. Он без устали царапал ауру Жона, пока тот не оттолкнул его, заставив хлынуть кровь. Он безжалостно врезал щитом в лицо безумца, а затем обрушил на него ещё один удар. Оба мужчины лежали мертвые. Праведное негодование, толкнувшее Жона вперед, выплеснулось наружу, когда он увидел два трупа у своих ног. Он в ужасе отступил назад, никогда не считая себя способным на такую чудовищную жестокость. Ему удалось лишь тихонько спросить: — Неужели до этого дошло? — Я ненавижу себя, не так всё должно закончится. Почему они не могли оставить меня в покое? — прошептал Жон себе под нос. Люди были совершенно безумны. Нападали без всякой причины, выкрикивая при этом ругательства в его адрес. Они и вправду сошли с ума и обезумели. Однако это не мешало Жону чувствовать себя плохо, когда он смотрел на них. Переступая через трупы, Жон нехотя обыскал труп с плавающим над ним призрачным шаром. Отыскав пачку спичек и коктейль Молотова. Жон никогда не думал, что будет держать что-то подобное в руках. Он читал о нём и видел его в действии на некоторых более дискретных свитках. Убирая спички в карман, Жон не знал, что ему делать с Молотовым. Если бы только у него было где хранить предметы и вещи, которые ему не нужны. Похлопав себя по карманам в поисках свободного места, Жон повернулся к клинике. Я всегда могу просто перепрыгнуть в Сон. Но это казалось пустой тратой времени. Особенно когда он не знал, сколько времени у него есть в Ярнаме. — Так, какого черта! — прошептал Жон, нащупав что-то в кармане плаща. Он вытащил старый блокнот, древнее перо для каллиграфии, колокольчик и свою старую ракетницу. — Как они здесь оказались? Жон выглядел совершенно ошеломленным, глядя на свои вещи. Он быстро раскрыл блокнот, чтобы проверить, действительно ли это его блокнот. И о чудо, это был именно он. Здесь было все: от математики до дневника. Схватив перо, Жон быстро нацарапал маленькую памятку «Выяснить связь между моими вещами и сном». После чего положил блокнот обратно в карман. Вещь, в которой можно хранить свои мысли и идеи, всегда приветствовалась. Пока он разбирался со своими вещами, до его ушей донёсся тихий звон. Застыв в замешательстве, Жон повернулся к колокольчику, который всегда молчал. Осторожно встряхнул его снова, и в тот же момент раздался мелодичный звук. — Хозяин вызывает Изольду? — мягким призрачным шепотом отозвалось маленькое, сгорбленное человекоподобное существо, появившееся перед ним и поклонившееся. Оно было стройным, с бледной, почти полупрозрачной кожей. Оно было закутано в рваный плащ с капюшоном, который скрывал большую часть его тела. На плаще были выгравированы светящиеся глифы всех форм и размеров. Мерцающие крылья стремительно прорастали сквозь часы, плавно паря над мощеной камнем улицей. Из-под капюшона свисали пряди серебристо-белых волос, а глаза цвета радуги пронзали вуаль, которой был затянут капюшон. Её тело было наполовину окутано туманом, вокруг которого плавали сверкающие пылинки. Жон смотрел на это странное существо, яростно вздергивая бровь, изо всех сил стараясь не сойти с ума. Снова. В один и тот же день, в течение как минимум одного часа. Не говоря уже о том, как близко было его сердце к тому, чтобы сдаться. Подавив внутреннее смятение, Жон повернулся к существу, Изольде, и спросил. — Кто ты? — Хозяин может видеть Изольду?! — радостно вскрикнула Изольда, начав танцевать и кружиться в воздухе. Словно танцующий призрачный свет. — Радостный день настал! Да, самый радостный день! — Что? — оцепенев от ужаса спросил Жон. В один момент он убивал какую-то несчастную заблудшую душу. А потом его колокольчик — колокольчик, который он никогда не мог вспомнить, чтобы издавал хоть какой-то звук, — на самом деле что-то вызвал. — Хозяин! Простите Изольду! Она была так взволнована! — произнесло существо и поклонилось Жону. — Изольда может чем-нибудь помочь Хозяину? — Уф. Мммммм... — звуки покидали рот Жона, пока он пытался вообразить, что имело в виду это существо, но в конце концов остановился на следующем. — Как... как давно ты здесь? — Изольда заботилась о Хозяине с тех пор, как он был маленьким ребенком! — быстро ответила Изольда, приземляясь и кланяясь Жону. — Хозяин был таким непослушным малышом. Всегда суетился и затевал всякие шалости. — Как ты думаешь, можно ли хранить это во Сне? — спросил Жон, передавая Изольде, понятия не имеющей о том, что она собой представляет, коктейль Молотова, который он недавно подобрал. — Да, конечно. Изольда позаботится о том, чтобы ваш Молотов был в безопасности в вашем тайнике, — радостно заявила Изольда, осторожно взяв его из рук и исчезнув в клубах сверкающей пыли. — Что за хрень? — прошептал Жон, аккуратно привязывая колокольчик к поясу. В конце концов, иметь быстрый доступ к чему-то сродни инвентарю было замечательно. Даже если к нему прилагалось странное призрачное существо, которое, судя по всему, присматривало за ним с самого детства. Почему его жизнь не может быть нормальной? Выбрось из головы депрессивные мысли. Жон потянул за рычаг, как вдруг лестница рухнула вниз. — Надеюсь, теперь только вверх, — Жон слабо хихикнул, начав карабкаться вверх. Он прекрасно понимал, что впереди его ждут только кровь и страдания. Он видел всего три улицы и уже знал, что Ярнам — мрачное и поганое место. Пронзительный и гортанный крик эхом разнесся над крышами. Жон чуть не потерял хватку, когда внезапный крик эхом разнесся по улицам и высоким домам. Спрыгнув с верхней ступеньки на ровную поверхность, Жон осмотрелся. Вскоре заметив знакомый фонарь. Осторожно подойдя к фонарю, он быстро зажег его. Руна на его руке засветилась, и он осознал, что может «проснуться» на этой точке, если захочет. Он подошел к закрытым воротам, проверяя, открыты они или нет. Вздохнув, он понял, что они наглухо заперты. — Вот что случается, когда ты тешишь себя надеждами, Жон. — Ха! А ведь ты абсолютно прав, парень! — хрипловатый и старый голос раздался над ним. Это заставило Жона подпрыгнуть на пять футов в воздух и дико оглядеться по сторонам. В конце концов взгляд упал на окно, где горел фонарь. — Ты тоже чужак? — Да. Я новичок в Ярнаме, — осторожно ответил Жон. — О, тогда ты, должно быть, охотник, да ещё и чужак! Меня зовут Гилберт, я тоже чужак. Должно быть, ты хорошо провел время. В Ярнаме особое отношение к чужакам. Я не думаю, что смогу больше стоять на ногах, но я готов помочь чужаку, если тебе конечно нужна помощь, — заявил Гилберт, прежде чем разразиться долгим и резким кашлем. — Этот город проклят. Каковы бы ни были причины твоего пребывания здесь, тебе следует планировать скорый уход. Все, что можно получить от этого проклятого места, принесет больше вреда, чем пользы. «Как будто у меня есть такая возможность», — мрачно подумал Жон, нахмурившись. — Спасибо тебе, Гилберт. Я нашел записку, в которой говорилось, что нужно искать Бледную кровь, что бы это ни было, чтобы выйти за пределы охоты. Ничего не напоминает? — Боюсь, что нет, ярнамцы не любят говорить, тем более, когда речь идет об их драгоценной крови, — Гилберт рассмеялся. — Но если ты ищешь кровь, то тебе стоит заглянуть в Церковь Исцеления. Церковь контролирует все знания о служении крови и всех её разновидностях. Ты найдешь её по ту сторону моста, к востоку от центральной части Ярнама. То место ещё называют Соборным округом, из-за старого собора. Именно в нём зародилась особая кровь Церкви Исцеления. По крайней мере, так говорят. Обычно они не позволяют приближаться к этому месту под угрозой смерти. Но... сегодня начинается охота. Может быть, именно это даст тебе шанс. — Спасибо, Гилберт. Я буду иметь это в виду. Что-нибудь ещё, что, по-твоему, я должен знать? — спросил Жон, отворачиваясь, не желая долго задерживаться на одном месте, иначе его нервы возьмут верх. — Найди что-то, во что можно верить, набор личных правил, веру, человека. Просто... просто найди что-то, что может подтолкнуть тебя вперед, когда все кажется темным и безнадежным. Я видел и слышал, как охотники сходят с ума от охоты. Что-то здесь воистину не так. И держи себя в руках и не суйся в каждую щель, целее будешь, — хрипло ответил Гилберт, после чего разразился очередным приступом кашля. — Но не позволяй больному человеку отвлекать тебя от охоты. — Тогда я ухожу. Надеюсь, мы сможем поболтать в другой раз, — Жон улыбнулся, уходя. Обойдя дом Гилберта, он спустился по другой лестнице. Он быстро собрал восемь камешков с очередного трупа. С каких это пор мародёрство стало частью моей жизни? Однако восемь камешков могли пригодиться, даже если сейчас он не имел ни малейшего представления о том, что к чему. Вместо этого он решил пройтись по мосту. И в этот момент из-за пары ящиков выскочил безумец. С окровавленным тесаком в руках он смотрел на Жона так, словно тот был отбивным куском говядины. Жон нехотя опустился в простую стойку, поднял щит и меч наготове, когда безумец бросился на него. Отбив щитом следующую атаку безумца, он отбросил его назад, а затем нанес удар Кроцеа Морсом. В три простых шага мужчина лежал на земле мертвый. У него была большая кровавая рана от плеча до бедра. Очищая от кишок и кусков плоти Кроцеа Морс. Знакомые слезы навернулись на глаза, когда Жон с жалостью смотрел на труп у своих ног. Даже если он ненавидел себя за то, что делал. Он находил какое-то извращенное утешение в осознании того, что давно сошел с ума. — Охотники — врачи, Ярнам — пациенты, а монстры — рак, — Жон шептал как мантру. Он изо всех сил старался рационализировать свои действия, но чувство вины грызло его. Идя к тому месту, где спрятался безумец, Жон оказался на своеобразном перекрестке. Он мог бы сейчас спрыгнуть вниз и приземлиться у колодца, где он видел призрачный шар. Но это также привело бы его к группе мужчин, которые стояли над горящим костром дальше по улице. А Жон хотел бы не убивать всех, кто попадался ему на пути. Одна только мысль об этом оставляла во рту горький привкус пепла. Нет, он предпочитал думать о себе как о добром и милосердном человеке. Если бы он мог, он бы с удовольствием просто помогал людям. К сожалению, сильные мира сего навязали ему роль, в которой он должен был убивать. Вздохнув, Жон направился вниз по лестнице и свернул за угол. Остановившись, он столкнулся лицом к лицу с двумя другими мужчинами. Оба повернулись к нему и встали. Они смотрели на него с безумной жаждой крови. Давая Жону понять, что драка будет неизбежна. Но это не означало, что он не может попробовать дипломатию. Даже если он знал, что это заведомо проигрышный вариант. — Есть причины, по которым мы не можем вести себя так, будто никогда не виделись? — От тебя пахнет кровью, чужак. Нашей кровью! Отдай её! — прорычал человек с факелом и наспех сколоченным деревянным щитом. Жон быстро поднял свой щит, когда другой человек бросился на него с вилами. Не зная, как правильно справиться с дальностью удара вил, а также не желая, чтобы его внутренности оказались снаружи. Жон принял удар на свой щит. По сравнению с беовульфом это был едва заметный удар. Но Жон позволил оттолкнуть себя назад. А когда тот нанёс второй удар, Жон быстро шагнул в сторону и врезался щитом в деревянное древко. Щепки полетели во все стороны, когда гнилая деревянная рукоять превратилась в щепки. Безумец тупо смотрел на то, что осталось от его оружия, пока Кроцеа Морс безжалостно целовал его горло. Немытые руки взлетели к его шее, по которой свободно текла кровь. Пройдя мимо падающего, Жон бросился к человеку со щитом и обрушил на него свой меч. Меч глубоко вонзился в дерево, заставив человека охнуть и выронить щит. Дико размахивая факелом, мужчина смотрел на Жона, как на чудовище. При этом он пытался убежать. Когда безумец направился к лестнице, его нога соскользнула. И Жон с ужасом наблюдал, как тот кувыркается вниз. Кровь брызгала, кости сломались, пока человек катился вниз. Нежная плоть разбивалась о неподатливый камень. К счастью, он был мертв задолго до того, как приземлился в кучу сломанных костей у подножия лестницы. Он рухнул к ногам патруля из пяти человек. Десять глаз уставились на него с безумной жаждой крови и праведной яростью. Жон испустил тихое сипение, вырывая Кроцеа Морс из деревянного щита. — Пожалуйста, нет причин для насилия, — взмолился Жон, не желая больше проливать кровь. Но мужчины не обращали на него внимания. Вместо этого они устремились вверх по узкой лестнице. Толкались друг с другом, чтобы первыми добраться до него. Когда мужчины достигли вершины. Жон совершил поистине жестокий поступок. Он ударил своим щитом в первого мужчину, чье лицо быстро превратилось в лицо ужаса, когда он упал назад. Оступившись, он врезался в своих товарищей. Как домино, они все посыпались вниз по лестнице в столпотворении криков, проклятий и крови. Жон видел, как ноги и руки были перебиты стальными пикетами ограждения. Руки и бедра были сломаны, когда они оказывались между столбами забора. Не говоря уже о безумном бряцании их оружия. Пять разъяренных безумцев превратились в одного плачущего и рыдающего мужчину, который безумно звал свою мать, лежа в груде сломанных костей и больших рваных ран. С ужасом глядя на свой шедевр, мрачная решимость овладела Жоном, и он осторожно спустился по лестнице. Аккуратно избавив оставшегося безумца от страданий. — До этого не должно было дойти, — прошептал он, вытаскивая Кроцеа Морс из последнего трупа. Слезы вины навернулись ему на глаза, когда он осмотрел все трупы со стеклянными глазами. Сначала он попытался избавиться от меланхолии и огляделся по сторонам, опасаясь, что кто-то ещё мог услышать шум. Он тяжело выдохнул, только когда убедился, что никто не идет к нему проверять. Вместо этого казалось, что он единственный живой на улице. Все остальные безумцы продолжали просто идти по дороге. Совершенно потеряв рассудок, они не замечали, что произошло. В каком-то смысле они были не лучше зомби, охотящихся за едой. Совершенно слепые к внешнему миру, если только что-то не проходило перед ними. Оглядевшись по сторонам, Жон увидел вдалеке клинику, а также заметил закрытые ворота. «Нет, не буду их открывать. Может, и открою, если найду кого-нибудь раненым, но я не позволю угрозе иметь свободный путь к клинике», — поклялся себе Жон. Может быть, это был бы хороший короткий путь, но нет. Он не собирался подвергать клинику большей опасности, чем это было необходимо. Вздохнув, Жон повернулся и посмотрел на дорогу, которая вела вглубь Ярнама. Его сапоги эхом разносились по дороге. Он нашел ещё один труп с золотым призрачным огнем над ним, который покоился у колодца. На него даже накричал грубый старик по пути к колодцу только потому, что он был «чужаком». Как будто он вообще хотел быть здесь. Заметив спящего человека с винтовкой, Жон осторожно пробрался мимо него. В душе он был рад, что ему не придется убивать ещё одного человека. Он уже убил семерых безумцев и стал причиной смерти ещё пятерых. Если бы он мог кого-то пощадить, Жон сделал бы именно так. Осторожно прокравшись мимо спящего стрелка, Жон заметил, как ещё один безумец стреляет по другому трупу. Подойдя к нему, Жон увидел серп, который намеревался вырвать ему горло. Быстро подняв свою ауру, Жон принял удар и ответил своим. И снова Кроцеа Морс нанёс верный удар и оборвал ещё одну жизнь. Легко пробив кость, он разорвал бедняге всю грудную клетку. Он умер, не успев упасть на землю. В тихом переулке раздался выстрел. В то же мгновение Жон почувствовал себя так, словно его сбил грузовик. Глубоко вдохнув, Жон заметил, как золотая аура замерцала и осыпалась бесчисленными золотыми осколками. Поспешно бросившись в сторону, кувыркаясь через труп, Жон почувствовал, как что-то пронеслось мимо его плеча. Укрывшись за стеной, он почувствовал, как его аура быстро восстанавливается. «Что это было? Оно полностью разрушило мою ауру!» — мысленно выругался про себя Жон. Сердце колотилось в ушах от ужасающего откровения, что что-то почти лишило его ауры. — От охотника Ярнама не спрятаться! Выходи и встреть свою смерть как мужчина, зверь! — безумец дико гоготал, заряжая очередную пулю. — А ну, выходи, маленькая бестия. У меня есть ртутный подарок для тебя, который будет выглядеть просто замечательно, когда я введу его тебе в лоб, или, может быть, я должен ввести его в твое сердце? Прекрасное липкое мозговое вещество или великолепная кровь? Скажи, бестия, как ты хочешь умереть? — А может, обойдётся без этого? — спросил Жон, быстро придумывая план. Пальцы схватились за пистолет, прежде чем быстро отбросить эту идею. Он не знал, сможет ли попасть в цель на таком расстоянии. Вместо этого ему в голову пришел хитрый план, и он взял в руки один из камешков, которые подобрал ранее. — Между охотниками и зверьми не может быть никаких сделок, зверь, — выплюнул безумец, разрушив и без того слабеющую надежду Жона на мирное решение конфликта. Он лишь прошептал тихое, но решительное — Значит, так тому и быть. Когда он отбросил камешек в сторону, безумец мгновенно развернулся и выстрелил, промахнувшись Жон налетел на него, как грузовик. Поднятый щит врезался ему в лицо, а Кроцеа Морс пронзил его грудь насквозь. Вытащив Кроцеа Морс, безумный стрелок упал на землю, мертвый. — Не нужно было до этого доходить, — с сожалением вздохнул Жон, глядя на очередное убийство, пополнившее его счет. Никогда ещё победа не была такой горькой на вкус. Оставив труп на месте, Жон поспешно вернулся к золотому шару, который привлек его вначале. Обыскав труп, он вытащил осколок Кровавого камня. Он выглядел как ДНК-спираль из крови и кристаллов. Жон быстро позвонил в свой колокольчик и вызвал Изольду. Он отдал ей Осколок Кровавого Камня, чтобы она хранила его в своем тайнике. Она милостиво согласилась, но не раньше, чем спела ему дифирамбы и исчезла в мягком *Пуф*. Покачав головой на её выходки, Жон продолжил свой путь. Он шел по более высокой тропе, что давало ему преимущество, если бы безумцы у горящего креста попытались наброситься на него. «Я никогда не смогу смотреть на лестницу по-старому. Кто бы мог подумать, что они могут быть такими смертоносными?» За размышлениями Жон не заметил безумца, затаившегося в засаде, пока не стало слишком поздно. Тесак врезался ему в шею, заставив подавиться, когда его аура дрогнула и угасла. Низко пригнувшись и бросившись вперед, Жон повернулся к своему врагу. Ещё один человек, который был таким же безумным, как и предыдущий. — Неужели в Ярнаме нет ни одного здравомыслящего человека? — хрипло прошептал Жон, массируя горло. Позволив безумцу снова наброситься на него, Жон погрузился в знакомый ритм и танец. Блок, удар, порез. И ещё одна бедная душа лежала мертвой на мощеных дорогах Ярнама. Жон с сожалением вздохнул, проходя мимо трупа, и обернулся, чтобы посмотреть назад. — Я вернусь, чтобы похоронить тебя, — это было меньшее, что он мог сделать. Жон с опаской посмотрел на толпу безумцев, стоявших вокруг костра. Он приготовился к адской схватке, когда все они одновременно повернулись, чтобы взять его в оборот. Быстро осмотревшись, Жон заметил небольшую площадку в центре. Она располагалась между двумя лестницами, хотя часть ограждения была сломана. Это был лучший вариант для того, чтобы устоять на ногах, и не бежать назад поднимаясь по залитой кровью лестнице. Всего одно мгновение невнимательности могло обрушить его вниз. Не тогда, когда толпа ринулась на него, словно армия разъяренных муравьев. Жон оказался загнанным в угол. Быстрый взгляд на горящий костер — вот и все, что потребовалось, чтобы истерическая энергия захлестнула Жона вместе с пылающей праведной яростью. — Я не собираюсь заканчивать так! — поклялся он себе, пока адреналин струился по его венам. А сердце гулко стучало в ушах. Жон рванул со скорость лучших бегунов. Он взял инициативу в свои руки, пока его не завалили «мясом». Замахнувшись со всей силы, Кроцеа Морс снес голову первому из многих невезучих ублюдков. Щит врезался в другое тело, и кровь брызнула вокруг. Быстро оглянувшись назад, он увидел ещё один рой безумцев, и Жон понял, что не может позволить обойти себя с фланга. Издав боевой клич, Жон бросился на волну перед собой. Он наносил дикие рубящие и режущие удары. Его аура принимала на себя большинство атак, пока он прокладывал через них кровавый путь. Булава в лицо и тесак в спину не остановили его. Аура прогибалась и быстро ослабевала, когда удар за ударом настигал его. Но когда Жон бросился вперед, подпитываемый чистым адреналином и пламенной волей не оказаться на горящем костре, регенерация его ауры, казалось, пошла в гору. С каждым ударом она уменьшалась, а с каждой атакой восстанавливалась. Прокладывая себе путь через, казалось, море людей, Жон удвоил скорость. Он врезался в тех, кто преследовал его с безрассудством. Он использовал свой щит как оружие. Отбивая, кромсая, используя края, Жон полностью полагался на свои инстинкты и ничем не отличался от зверя. Только из стали и меча, а не из зубов и когтей. Серп врезался в верхнюю часть его щита, сбив его, и в тот же момент факел вонзился ему в лицо. Не обращая внимания на жгучую боль и моргая от звезд, Кроцеа Морс стремительно вылетел и глубоко врезался в очередного безумца. Бросив щит, Жон поднял пистолет и приставил его ко лбу последнего безумца. Тот тупо смотрел на пистолет, прежде чем заглянуть ему в глаза. — Это нечестно. Раздался звонкий выстрел, и кровь и мозговое вещество разлетелись по улице. Жон остался единственным выжившим в этой абсолютной кровавой бойне. Когда адреналин покинул его, Кроцеа Морс с лязгом упал на красные камни, и он в ужасе огляделся вокруг. Кровь покрывала камни, забрызгивая даже двери в паре метров от бойни, и выглядела как наспех нанесенный слой краски. Кровь покрыла и его самого, даже прилипла к волосам. Его пальто было мокрым и тяжелым, перчатки были вымазаны в темно-красном цвете. Он выглядел как серийный убийца прямо из мистральский фильмов. Жон смотрел на абсолютную бойню, которую он устроил. Головы были отделены от тел, кишки вытекали из глубоких порезов. Даже сломанные кости торчали из плоти в тех местах, где он промахнулся. В ужасе Жон почувствовал, как желчь быстро поднимается вверх, а на глаза навернулись слезы. — Что я наделал?