Песня пустоты.

«Поднимайся.» Оглушительный звон отзывается в голове Рук, пробуждая резкую боль под веками. Она упрямо раскрывает глаза и встречает ослепительную белизну снега. Мороз обдаёт кожу обжигающим прикосновением, дыхание срывается на прерывистых выдохах. Кругом лежат нетронутые сугробы, тянутся суровые горные пики, а над ними сияет солнце, режущее зрачки. Недавние страхи переплетаются с новым чувством затерянности: непонятно, как она очутилась на этом склоне, откуда дует холодный ветер, заселяющий мысли тревогой. Снова слышится тот же негромкий приказ. Девушка приподнимается, упирается ладонями в жёсткий наст. Голова кружится, плечи подрагивают от стужи. Взгляд, наконец, фокусируется: Эльгарнан стоит перед ней в одеяниях тёплого золотистого оттенка, насыщенных деталями и роскошными орнаментами. Полы мантии скрывают ноги, а широкая накидка богато украшена незнакомыми узорами. На голове красуется корона, сияющая при солнечном свете. Вышитые символы и подвески на воротнике подчеркивают его божественную природу. Черты лица выглядят спокойными, однако читается холодная насмешка, а во взгляде сверкает нечто, заставляющее внутри дрожать сильнее, чем от мороза. Рук ощущает, как страх пробирает до самых глубин сознания. Сбежать, ускользнуть вглубь горного хребта? Бессмысленно — догонит за одно лишь мгновение. Вокруг одно только белоснежное безмолвие, обрывы да отвесные склоны. Нужно держаться плана, который дали в Скайхолде: подчиняться ради видимости и ждать шанса. Она встаёт, с трудом выпрямляя ноги. Солнце слепит, трещины на губах саднят. Щёки занемели от ветра. Эльгарнан замечает, что Рук дрожит. Мороз кусает пальцы, но взгляд божества не смягчается от жалости. Он косит глазами, показывая, как смертные нелепо страдают от холода. Затем неспешно снимает плотный плащ, отороченный мехом и украшенный металлическими пластинами, и набрасывает его на плечи девушки. Тяжёлая ткань тут же придавливает её, пробуждая ощущение опасной близости. В ноздри проникает тонкий аромат магической силы, пропитавший его одеяние, и что-то внутри откликается непонятным жаром. Рук судорожно вдыхает горный воздух, а сердце сокращается от волнения. Его жест заставляет нутро сжаться: не похоже на сострадание, скорее на презрительное снисхождение. Но от ласки этого плаща идёт спасающее тепло, помогая справиться с резью от ветра. Теперь в груди борются два полюса — страх и запоздалое чувство благодарности. Глаза краснеют не только от мороза, а от бурной мешанины смущения и осознания полной уязвимости. Кулон, до этого терзавший кожу, теперь не жжет. Похоже, хозяин снял своё влияние или ослабил его намеренно. Эльгарнан оборачивается, ведёт рукой в сторону скалистого спуска, и произносит: — Иди за мной. В голосе звучит безусловное требование, от которого всякая мысль о бегстве становится бессмысленной. Лицо Рук пылает, но холодный ветер уносит неловкие эмоции, оставляя лишь осознание реальности происходящего. Каждый шаг по скользкому насту даётся непросто, однако она понимает: лучше следовать, чем испытать его гнев. Эльгарнан идёт уверенно, ноги почти не проваливаются в снежной корке. Рук ощущает, что плащ, передающий запах его силы, будто пульсирует возле тела. Она мимолётно сжимает край тяжёлой ткани, ищет хоть крохотную опору. Нервная волна прошивает всё тело, пульс стучит в ушах. Завывание ветра, резкость снежной поверхности, блеск золотой короны — всё смешивается в нервную картину, где нет места покою. Она вспоминает взгляд Лавеллан, обещавшей помощь, если ситуация станет критической. Но здесь не видно никого, кроме снежных вершин и небесного света. Бог ведёт её в неизвестность. Его осанка напоминает власть, которой покоряются горы и человеческие жизни. Внутри зреет ужас, но план есть план — нужно выглядеть смиренной, хотя колени дрожат и разум кричит, что каждый миг может стать последним. По мере продвижения мороз кусает сильнее, а солнце на высоте обрисовывает острые тени на белом фоне. Весь мир ограничивается этой вершиной и чуждой фигурой, рассекающей пространство, как бы демонстрируя свою принадлежность к иному порядку бытия. Слова «Иди за мной» отдаются эхом в уме. Иного выхода нет: она повинуется, сжимая губы, надеясь сохранить трезвость мыслей и выиграть каплю времени для своих замыслов. Трудно определить, чего бояться больше: неизвестности или факт, что Эльгарнан призвал её. Похоже, эванурис не собирается отпускать вновь. Каждый шаг подтверждает, что любые сомнения остаются в прошлом, а мысль о притворстве помогает не сбиться с пути. Взгляд на холодное, безжалостное лицо, обрамлённое золотой короной, сильнее подстёгивает страх. Молчание давит. Захочет ли он задать вопросы? Накажет ли за малейшую дерзость? Рук понимает, что нужна ему по неведомой причине, а не для мгновенной казни. Но иногда ожидание худшего бьёт сильнее, чем быстрая кара. Эльгарнан смотрит украдкой, будто утверждая свою власть над каждым её жестом. От этого холодные мурашки пробегают по спине, заставляя шаги замедлиться. Она старается сохранять равновесие на скользкой поверхности, хотя внутри царит настоящий хаос. В этих нескольких минутах на горном склоне раскрывается вся суть их невысказанного противостояния. С одной стороны — могущество, позволяющее вызвать смертную из любой точки мира. С другой — тот, кто держится на грани, подавляя страх и сохраняя видимость покорности, чтобы сорвать планы бога в нужный момент. Может ли она выстоять? Спасёт ли себя? Этот вопрос грызёт мозг, пока голодный ветер играет прядями волос, а солнце всё так же безжалостно слепит глядящего снизу. Эльгарнан не говорит ни слова. Его фигура отбрасывает резкую тень на искрящийся снег, лицо остаётся непроницаемым. Далеко внизу простираются обрывистые ущелья, где гулко завывает ветер, подхватывая крохотные искры льдинок. Вдруг взгляд спотыкается о непривычный рельеф вдали. Сначала Рук принимает его за очередной утёс, укрытый белой пеленой. Но необычная выпуклость выдаёт себя лёгкой вибрацией, ощутимой под ногами. Слышится странный звук, напоминающий чье-то тяжёлое дыхание. Когда первый пласт снега с тихим шорохом сползает на бок, Рук застывает на месте. Из белой толщи поднимается огромная драконья голова. Чешуя зеленовато-бронзового оттенка сверкает на солнце, а глаза мерцают как два кровавых рубина. Крылья с хрустальным звоном раздвигают снежный покров, выпуская искры льда во все стороны. Девушка машинально делает несколько шагов назад, не в силах отвести взгляда от колоссальной твари. Архидемон — тот самый, которого Рук и ее команда наивно пыталась отыскать когда-то. Ни одна легенда не готовит к действительному облику такого создания. Он выдыхает горячий воздух, и вихри снежинок поднимаются над землёй. Существо смотрит на незваную гостью, медленно дёргает хвостом, но не проявляет агрессии. Рук отшатывается, ощутив, как к горлу подступает липкий страх. Эльгарнан замечает её остановку. Он приостанавливается сам, оборачивается и терпеливо произносит: — Не бойся. Лусакан не тронет тебя. Лёгкий кивок руки — и чешуйчатый гигант смиренно опускает исполинскую голову. Из пасти вырывается тяжёлый выдох, который рассеивает снег вокруг. Зрелище завораживает. Могучий дракон кажется покорным питомцем, едва почувствовавшим присутствие хозяина. Рук слышит, как её собственное дыхание срывается, а сердце колотится, невольно отзываясь на нагнетание обстановки. Прирученная или заколдованная тварь? Грань между этими понятиями слишком тонка, когда рядом стоит существо, владеющее такой непостижимой магией. Эльгарнан не сводит глаз с Рук, но в его облике нет прежней холодности. Он наблюдает, как она борется с внутренней бурей, испытывая трепет и страх перед его зверушкой. Дракон повторяет глубокий вдох, его огромные крылья шевелятся, затем вновь прижимаются к телу. Чешуя сверкает под лучами солнечного света, на миг напоминая рассыпанное золото. Громадная шея опускается, позволяя грузной голове снова лечь на обледенелый склон. Уступ превращается в трон для древнего существа, смиренно ожидающего распоряжений своего повелителя. Эльгарнан чуть поднимает бровь, намекая, что необходимо продолжать путь. Рук опускает глаза, машинально вдыхая смутный аромат, пропитавший его плащ. Этот запах заставляет кровь пульсировать в висках. Ничего не понятно, кроме отчётливого ощущения, что этот миг запомнится на всю её будущую жизнь. Внутри Рук звучит немой зов предосторожности, но выбора нет. Она послушно делает крохотный шаг вперёд, потом ещё один, не сводя взгляда с лежащего дракона. Тишину прерывает лишь ритмичное дыхание чудовища и шорох снега, выбиваемого из-под сапог. Близость подобного создания ломает уверенность, которую Рук старалась удержать. Эльгарнан, кажется, находит в её страхе тайное удовлетворение. Его рот чуть приоткрывается в короткой усмешке, когда замечает, как напряжённо она сжимает мех плаща. Дракон плавно дергает хвостом, от чего земля на миг содрогается. Под скруглёнными когтями хрупкий наст трескается, обнажая тёмную почву. Тело гиганта снова обретает покой. Ещё один жест руки хозяина — и великий зверь убаюкивает собственное величие. Они продолжают спускаться вниз по заснеженному проходу, где скалы с обеих сторон уходят вертикально вверх. По мере продвижения ветер стихает, зато начинают вырисовываться полосы минералов в камне. Их холодное свечение отличается друг от друга оттенком: одни мерцают голубым сиянием, другие тлеют красным. Каждый шаг божества заставляет эти прожилки оживать короткими вспышками, что вызывает у спутницы настороженность. Она вспоминает кровавые раны на теле мира, порождённые действиями эвануриса. На крутом повороте коридор расширяется, открывая неглубокую площадку, окружённую нависающими обломками гранитных глыб. Эльгарнан ступает на середину и останавливается, молча изучая пространство вокруг. Широкий взмах его руки взметает в воздух слой утрамбованного снега, и хлопья вертятся по кругу, устремляясь в стороны, точно повинуясь его воле. Рук тут же прикрывается тяжёлым плащом, пытаясь уберечься от острых кристалликов, бьющих в лицо. Когда всё, наконец, улеглось, под ногами раскрывается символ, состоящий из узора голубых и красных линий, переплетенных между собой и расходящихся дугами по камню. Атмосфера вокруг вызывает неприятные покалывания на коже. Воздух наполняется чуждой силой, готовой пробить любую защиту. Эльгарнан указывает Рук на этот круг, дав понять, что здесь не место для рассеянных мыслей. Движением головы он заостряет внимание на мерцании лириума, проходящего по символам. Одна половина вкраплений источает холодное сияние, вторая пульсирует тёмным багровым свечением. — Знаешь ли ты что-нибудь о том, кем я был? — Эльгарнан произносит это таким образом, будто всё сущее вращается вокруг его личности. — Сомневаюсь, что смертные правильно передают нашу историю. Рук отводит взгляд и отвечает, едва подавляя дрожь в голосе: — Вы… могущественные правители… В словах слышится неуверенность. Затем прорывается то, что до последнего казалось опасным — полушёпотом она добавляет заключительную характеристику: — Поработившие свой народ. Его уголки губ трогает усмешка, полная недоброго сожаления. Рук мысленно ругается на себя за сказанное. — Какой именно народ ты имеешь в виду? Тот, что уничтожил сам себя в бесплодных войнах, когда лживый волк даровал ему призрачную свободу? — Он не ждет ответа и продолжает: — Смертные гибнут вокруг, а они всё твердят о моей жестокости, хотя причина их бед лежит глубже, чем готовы признать они сами. Да и какая разница… у каждого своя правда. Рук удерживается от откровенного возражения. Она видела, сколько смертей и разрушений принесли действия этого бога, и не может согласиться с его словами. Но вокруг зияет только ледяная пустошь и эти зловещие огни лириума. Спорить — дело бессмысленное. Эльгарнан шагает внутрь круга, разглядывая знакомые символы. Каждый жест выражает намерение показать спутнице нечто важное, напрямую связанное с глубинами мира. — Там, под землей, простирается Бездна, — слышится объяснение без излишних пояснений. — Именно там я намерен найти то, что принадлежит мне. Рук всматривается в символы, испещрённые тонкими руническими линиями. Неуловимый трепет прокрадывается по позвоночнику, а пальцы непроизвольно смыкаются на меховом воротнике. Девушка вспоминает, как видела подобные знаки раньше, когда они с командой исследовали горы. Перед тем, как она угодила в тот мучительный плен. — Я уже встречала эти рисунки, — произносит она с усилием, оглядывая резные линии. — Прежде, чем всё пошло наперекосяк, прежде, чем вы… Последнее слово прерывается внезапно, ведь воспоминания о заточении вновь отзываются тягучим уколом. Она отстраняется от этой мысли, понимая, что разговор неотвратим. — Что… такое Бездна? — Слова срываются на выдохе. Она надеется, что ответ прольёт хоть немного света на происходящее. Эльгарнан морщится, словно вынужден произносить то, о чём говорить неприятно даже ему. — Это средоточие гнусных созданий, когда-то укравших то, что по праву принадлежало мне. В древности мы создали свои тела из голубого лириума — чистой основы мироздания. В некоторых местах, где каменные гиганты, что мы именовали титанами, впадали в ярость, лириум отравлялся, менял цвет и сущность. Так появилась вторая разновидность, — он кивает в сторону огненных прожилок, пересекающих голубые линии под ногами. — Эти низшие духи потянулись за нами, чтобы обрести свою форму из этой испорченной силы. В результате они скрылись в Пустоте. Рук слушает, стараясь не упустить ни слова, но понимание ускальзывает, как скользкая рыба из сетей. — Почему вы.. рассказываете это мне? Эльгарнан обходит круг, не спуская глаз с пересекающихся вкраплений. Каждый шаг рождает на поверхности лириума слабое свечение, которое тут же потухает. Присутствие этой магии напоминает ему о поражении, что однажды отняло нечто бесценное. — Те, кто обитает внизу, украли мою сферу, что содержит сосредоточение моей силы. Я намеревался взять её обратно, когда понял, что грядёт буря, способная обрушить на этот мир нечто более страшное, чем любая смертная война. Видения не оставляли меня по ночам. Пришлось прибегнуть к скверне, ведь только она могла дать мне шанс предотвратить угрозу. Слепая Митал не желала признавать реальность, встала на пути, так что пришлось устранить её. А лживый пёс, не видящий дальше собственного геройства, породил ещё больше проблем. Он захотел отомстить за хозяйку, хотя не знал всей правды. Вел дружбу с теми, кого сам же в итоге запер в своей иллюзорной клетке. Информация сплетается в клубок, не дающий ответа на главный вопрос. Рук в любой другой ситуации могла бы отмахнуться от этих рассказов, ведь для неё всегда существовала одна правда: Солас даровал эльфам спасение от невыносимой тирании. Однако в речи Эльгарнана звучит своя логика, и это выбивает почву из-под ног. — Зачем я вам? Что может простая смертная сделать с такими тайнами? — Она осмеливается задать этот вопрос, хотя каждое слово дается с трудом. Эльгарнан останавливается в нескольких шагах, наклоняет голову, проникая взглядом во все тайные уголки её сознания. На лице отражается что-то напоминающее безмерную усталость. — Моя сила неоспорима, но глубины Пустоты были изначально мне недоступны. Там гнездятся сущности, созданные из отравленного лириума. Я хотел прямого боя, в котором уничтожил бы их вместе с любыми, кто осмелится встать на пути. Тысячи погибли бы в том столкновении, да. Жертвы неизбежны, если готовишься противостоять куда более серьезной угрозе. Но волк попытался спасти всех, а закончил тем, что обманул многих, в том числе и тех червей внизу. Он делает короткую паузу. Рук отшатывается, замечая гнев в его глазах, что быстро сменяется привычным выражением холодности. Эльгарнан продолжает: — В тебе кроется странный дар, я не знаю его природы, но он способен отворить двери, которые для меня остаются запертыми. Ты спустишься туда, вернёшь утраченное. Сфера должна оказаться в моих руках, иначе эта земля превратится в груду пепла. Рук не находит слов, чтобы выразить протест. Она понимает, что отказ не обсуждается. Коль скоро он способен звать её, ломать сопротивление, а потом переносить в эти ледяные хребты, значит, ему подвластна любая команда. Перед глазами стоит картина бушующего архидемона, чешуя которого сверкает под солнцем. Дракон исполнитель воли хозяина, готовый разнести целые армии, если поступит приказ. Каменные своды ущелья сдавливают сознание, а переплетения красной и голубой энергии у ног притягивает взор гипнотической глубиной. Рук делает неуверенный вдох, пытаясь взять себя в руки. Она вспоминает о друзьях, что продолжают поиски способа остановить эвануриса. Вспоминает и загадку, почему именно она оказалась полезна этому опасному божеству. Может ли существовать возможность обернуть его планы против него самого? Однако под ледяным плащом всё ещё чувствуется колдовское тепло, а красные полосы лириума поблёскивают, передавая ощущение давящей силы. Эльгарнан поднимает глаза, словно дожидаясь согласия. Жертвенность чужда ему, у него существует только цель. Рук встревоженно глядит и качает плечами, пытаясь стряхнуть с них нарастающую тревогу. — Но как я это сделаю? Я даже не понимаю, о чём вы говорите. Если то место неподвластно даже вам, как я смогу выжить там? Я всего лишь человек, у меня нет таких возможностей. Эльгарнан выпрямляется, накидка сползает с его плеч чуть ниже, раскрывая тяжёлые пластины орнаментов. — Я подготовлю тебя. У нас есть время. Научу тому, что никто не отваживался испробовать. Тебе оказана великая честь, дитя. Признай моё господство, прими моё покровительство… и я обещаю, что дарую тебе безопасность в этом мире. Внутри Рук зреет глубокое сопротивление. Она вспомнинает слова Лавеллан, велевшей изображать покорность ради будущей возможности сорвать планы эвануриса. Сомнения царапают разум, душат сознание, но здравый смысл приказывает не перечить тому, чья мощь способна раздавить целые города. — Что будет потом? Если я выполню то, что вы хотите, что произойдёт после? — проскользывает в голосе тревожное эхо. Эльгарнан резко скрещивает руки на груди, прищуривает глаза, полные ледяного высокомерия. — Мир должен склониться передо мной. Те, кто отвергнет мою волю, сами подпишут свою гибель, но у них останется выбор. Я один способен править и защищать. Люди, эльфы, другие смертные — все подчинятся новому порядку, или найдут конец в грядущих переменах. Обжигающее негодование охватывает Рук, когда она вспоминает реки крови, бесчисленных жертв скверны, собственное заточение и идущие по пятам ужасы. Бессильная злость сдавливает горло, но выбора не остается. План Лавеллан предполагает смирение, тихую уловку, способную сохранить шанс на спасение. Подчинение означает риск потерять самостоятельность, но иной дороги не существует. — Преклони колени, — звучит спокойно и высокомерно, одновременно требовательно, словно сам камень под ногами ждет этого жеста. — В знак признания моего господства. Ты уже убедилась, что я говорю правду, ведь мои армии отступили, хотя те, кто пытался сопротивляться, едва ли заслуживают подобной милости. Рук опасается, что в любых словах может сквозить ненависть к его замыслу, поэтому покорно прикусывает губу. Мысль о последующих событиях рождает глухое внутреннее несогласие: он собирается продолжать борьбу за абсолютную власть, и никто не остановит его, если она откажется сотрудничать. Длинная дорога к ущелью, где огни лириума бродят по камню, не дает ей шанса на бегство. Он держит её в своих руках, точно не позволяя сделать лишнего шага. Поэтому остается подчиниться, сохранить жизнь и увидеть, что предпримут соратники. Может, в будущем появится лазейка, позволяющая свести всё его могущество на нет. Рук вздергивает подбородок, задерживает взгляд на его лице, выдавая истинные чувства, не вписывающиеся в картину послушания. Эльгарнан выжидает несколько мгновений, будто хочет увидеть эту вспышку гордости. В итоге сопротивление рушится под давлением обстоятельств. Колени Рук опускаются на промёрзшую землю. Она склоняет голову, пытаясь скрыть всплеск отчаяния, затопивший каждую мысль. Эванурис самодовольно улыбается, радуясь доказывающей свою слабость пленнице. Тонкие черты лица, высоко посаженные скулы и дерзкий прищур прекрасно сочетаются с этим жестом. Он приближается, останавливается настолько близко, что от одежды исходит лёгкий пряный аромат, усиленный отголоском магии. Вокруг возникает тревожащий трепет, и только безмолвные горы свидетели этой картины. Рук ощущает, как её сердце бьется быстрее. Эльгарнан медленно поднимает руку, и в этот миг внутри неё сформировывается готовность отшатнуться, в случае если он дотронется без предупреждения. Однако пальцы останавливаются на полпути, обдав кожу едва различимым теплом. Внутри сталкиваются противоположные чувства: отвращение к тому, что он совершил, и смятение, пробуждаемое сильной аурой, способной притягивать, несмотря на ужас за пределами этой встречи. Уголки его рта изгибаются в новый оскал, больше напоминающий насмешливое любопытство, чем грубую жестокость. Глядит на её лицо, полуопущенные веки, приоткрытую линию шеи, плывет ниже, словно прикидывает, как далеко может зайти в доказательство своего господства. Тихое напряжение распространяется по венам девушки, заставляя кожу отзываться на любую мелочь, а мысли метаться между протестом и скрытым интересом к этой опасной грани. Он скользит взглядом по её фигуре и задерживает дыхание, словно пытаясь вернуть контроль над собой. Тщеславному эванурису нравится проявление покорности, безоговорочное подчинение его желаниям. После паузы отрывистые слова прорезают молчание: — Я уверен, что ты сможешь привыкнуть к моей близости. Поймёшь, что именно я дарую тебе безопасность. Возможность его полной власти над ней вспыхивает в воздухе обжигающим намёком. Нервная дрожь ударяет в колени, доказывая, что мысли теперь тоже подвластны ему. Рук не может игнорировать факт, что одно движение или слово повлечёт за собой нечто, способное разрушить остатки её самоуважения. Горячая волна проходит сквозь грудь и затихает у горла. Девушка склоняет голову чуть ниже, стараясь избежать провокации и не выдать растерянность. Эльгарнан делает шаг назад, отпустив её внимание, удовлетворенный этим актом покорности. При этом присутствует ощущение, что он вкушает момент, смакуя медленное осознание жертвы, которая добровольно склонилась к его ногам. Надменная улыбка подтверждается рассеянным движением руки. Он разрешает ей подняться. Рук выполняет этот негласный приказ, сохраняя вид отрешённой покорности, что скрывает бешеный ритм пульса. Впереди неизвестные уроки, о которых он говорил. Подготовка, где каждое мгновение означает попытку подчинить её душу и тело воле того, кто мнит себя владыкой всего сущего. Эльгарнан тихо выдыхает, завершив этот необычный ритуал подчинения, и бросает короткий взгляд на дрогнувшие плечи своей невольной ученицы. Он знает, что она пойдёт за ним, несмотря на внутреннее сопротивление. Сейчас перед ним стоит инструмент будущего вторжения в Пустоту, но в то же время образ непокорной смертной, чьё пылающее сердце он намеревается подчинить. Рук лишь скользит по нему быстрым взглядом, не произнося ни звука и мысленно повторяя обещание, данное Лавеллан: дождаться шанса освободиться и разрушить планы эвануриса.