Песня пустоты.

Туман над болотами Крествуда стелился по земле, вползал меж корней деревьев и шевелил траву у палаток. Влажный, густой воздух оставлял на языке терпкий привкус гниения и металла. Лагерь жил в стиснутой ночной тишине, которую только и нарушал звон стали от костра, где солдаты точили клинки. Вдалеке прохрипел ворон, его голос прорезал пространство, навевая тревогу. Высокий разведчик в кожаной броне с отличительным знаком на плече быстрым шагом пересёк лагерь. Его ботинки тяжело ступали по сырой земле, а в походке читалась утомлённость, перемешанная с напряжением. Он спешил к центральной палатке, самой высокой из всех. У входа он резко замер, задержав дыхание. Снаружи палатка выглядела привычно, если не обращать внимания на магические символы, выжженные на ткани, что слабым сиянием мерцали в темноте. Разведчик с осторожностью приподнял полог и вошёл. Внутри поддерживалось тепло, лишённое уюта. Взгляд сразу притянул грубый деревянный стол с расставленными фигурками войск. Повсюду лежали свитки: одни развёрнуты, другие смяты в беспорядочные трубки. Слабый свет лампы доносил аромат парафина, наполнявший тесное пространство. Там стояла она. Фигура, тонкая и жилистая, выточенной из силы и самоконтроля. Длинные русые волосы были собраны в хвост, подчёркивая утончённые черты лица. Эльфийка сосредоточенно смотрела прямо перед собой, правой ладонью невесомо касаясь карты. Левый рукав мантии, опустевший, медленно шевелился от движения воздуха, нагнанного в палатку снаружи. — Инквизитор, — голос разведчика прозвучал резко, выдернув Лавеллан из цепких мыслей. — Полчища порождений тьмы движутся в нашем направлении. Она подняла взгляд. Серо-зелёные глаза, красивые и тяжёлые, встретились с его. — Сколько у нас времени? — она задала вопрос спокойно, явно не удивившись новостям. — Крайний срок — день, может, чуть меньше, — ответил он. — Они двигаются быстро. Если мы не остановим их тут, твари пройдут дальше по Ферелдену. Лавеллан перевела взгляд на карту, где условные деревья Крествуда пересекались с мрачными метками. Она осознавала, что сражение не будет простым. Мир становился всё опаснее с приходом эванурисов. — Смерть и разорение идут следом за ними, — добавил разведчик. — Если прорвутся, то будет мор. Люди бегут, скверна не щадит ни землю, ни живых. Она молча кивнула. — Благодарю. Можешь идти. Мне нужно продумать план. Он поклонился и, развернувшись, скрылся во тьме. Лавеллан осталась наедине с меркнущим светом лампы. Её взгляд упал на неотмеченное на карте место, где не было ни символов, ни значков. Но она понимала, что это лишь видимость. Укрыться уже негде. Вернувшиеся боги разрушали мир, властвуя безжалостно. Она провела пальцами по краю, где линии рек и границ терялись в тусклом свете. Каждая пометка на этой старой бумаге была похожа на рубец на теле её мира. Крествуд, Дозорные холмы, Редклифф... Слишком много областей погребено под пеплом. Закрыв глаза, она глубоко вдохнула. В памяти прозвучали слова разведчика: «Мор». Они были пугающе точны. Скверна распространялась быстро, сжигая земли, и так уже изувеченные войной. Люди вынужденно бежали от своих очагов, надеясь найти спасение там, где его нет. «Если не остановить эванурисов, этот мир обречён», — пронеслось у неё в голове. Имена её преследовали: Гиланнайн, охваченная жаждой разрушения, Эльгарнан со своими властными притязаниями. Их магия разрывала Завесу, отравляя почву. И кое-кто еще.. тот, кто был слишком дорог когда-то. Она потерла висок, отгоняя наваждение. Лавеллан требовалась полная концентрация. Люди в лагере ждали её воли, её твёрдости. Но именно сегодня пустота внутри грызла душу. Инквизитор скользнула взглядом по левому плечу, там, где пустовал рукав. Лёгкое движение предплечья заставило ткань чуть вздрогнуть, и это вернуло её к реальности. Там, где была рука, осталась только память — память о том, кем она была до встречи с Соласом, до их разлуки, и кто она теперь. "Я всё ещё здесь," — напомнила себе Лавеллан. Потеря руки не сделала её слабее. Это знали и солдаты, и враги, а ей приходилось ежедневно убеждать в этом саму себя. Вдруг её вырвали из мыслей всплески шума снаружи. Голоса, удары по металлу. В лагере готовились к бою: кто-то обстукивал доспехи, кто-то проверял луки, кто-то натягивал ремни на клинках. Общий настрой был тяжел, каждый в лагере знал, что может не пережить эту битву. Набросив плащ, скрывавший пустой рукав, она вышла к костру. Сырое дыхание Крествуда окутало ей лицо. Небо поднималось свинцовыми облаками, сквозь которые луна едва пробивалась. На востоке виднелась тёмная полоса — именно там шли орды порождений тьмы. У огня несколько солдат старательно чистили оружие. Их лица застыли, взгляды были потухшими. Заметив её, они тут же выпрямились и отвесили поклон. — Всё готово, Инквизитор, — тихо сказал один из них. — Хорошо, — кратко отозвалась она, стараясь сохранить для них уверенность. — Мы выдержим, я полагаюсь на вас. Она не желала кормить их ложными обещаниями, но могла дать саму себя — символ того, что борьба не окончена, пока она здесь и готова биться. Сказав это, она отступила, позволив солдатам разойтись по местам. Сама же двинулась к краю лагеря, туда, где глухая стена темноты начиналась, словно новая страница в ветхой книге. Пришло горькое ощущение утраты, которое она не смогла преодолеть за все эти годы. Крествуд дремал в сырых клубах тумана, а эта застывшая тишина напоминала ей другую ночь, тоже затянутую дымкой. Её взгляд упал на мутную плёнку лужицы, где отразился знакомый силуэт. Гладкая кожа там, где раньше были линии валласлина, оживила воспоминания. Тот шрам, что не изгладить. И прошлое снова открылось: Тёплый лунный свет скользил сквозь редкие тучи, наполняя рощу Гилланайн мягким мерцанием. Лёгкий туман пробирался между деревьев и путался в тенях. Лавеллан шла рядом с Соласом, ощущая тепло его ладони через тонкую ткань перчатки. Она краем глаза наблюдала за ним, и внезапное молчание вызывало у неё беспокойство. Обычно он не скрывал своих мыслей, говорил открыто, учил её, но сейчас между ними выросла невидимая стена. Лавеллан следила за его лицом — тонкие черты, светлое сияние кожи под луной, и глаза, такие задумчивые, печальные, направленные куда-то вдаль. — Завеса здесь тонкая, — наконец прошептал он, чуть сжимая её ладонь.— Чувствуешь? Кожу щекочет.. Она вглядывалась в него, не всё понимая, но доверяя каждому слову. — Ты что-то тревожит? — спросила она, стремясь уловить его настроение. Солас остановился очень аккуратно, будто не хотел сдвинуть что-то неуловимое. Лавеллан сделала то же самое, заглядывая ему в глаза. Его лицо повернулось к небу, где луна разрывала узор туч. В свете ночного светила его черты выглядели резче, а в глазах отражался свод небес. Он взял её руку и прижал к своей груди, к сердцу, и слегка сжал ее тонкие пальцы. — Сложно сказать, — слабо улыбнулся он. — Внутри слишком много воспоминаний. Но я хотел бы оставить тебе одно — что-то, что действительно имеет значение. Она ощутила, как сердце учащённо бьётся. Не могла понять, что он имеет в виду, но в словах звучала неотвратимость. Лавеллан открыла рот, чтобы спросить, но он уже продолжил. — Ты слишком дорога для меня, — произнёс он тихим голосом. — И я хотел бы подарить тебе правду. Лавеллан нахмурилась, пока вглядывалась в него. — Какую? Солас качнул головой. Его пальцы мягко отстранили её руку, а затем скользнули к её лицу, туда, где тонкие вензеля валласлина располагались на скулах и лбу. — Эти знаки, — сказал он, стараясь не причинить ей боль. — Когда-то они были метками рабства. С годами их смысл извратили и стали гордиться ими, однако первоначальный смысл — это боль. Она вздрогнула, уставившись на него с недоверием. Солас не обманывал её раньше, и от этого становилось ещё тяжелее. — Но нам всегда говорили… — начала она, но не договорила. — Это правда, — проговорил он мягко, однако в голосе слышалась неумолимость. — И ты не обязана носить их дальше. Лавеллан ощутила, как внутри всё замирает. Он говорил так, словно лишал её чего-то привычного, важного для всей культуры. — Зачем ты всё это говоришь? — она облизнула губы, чувствуя, как дыхание сбивается. — Я всю жизнь верила... — Потому что ты дорога мне, — повторил Солас, и во взгляде его мелькнуло что-то неуловимо горькое и искреннее. — Разреши освободить тебя. Я знаю необходимое заклинание. Её дыхание на миг прервалось. Его голос, спокойный и бережный, закрадывался под доспехи её души. Она, медля, наклонила голову: в груди осел тяжёлый груз, но доверию к Соласу она не могла изменить. Вместе они опустились на колени возле тонкого ручья, лунные отблески в котором отражали холодное небо. Солас взял её лицо в ладони, изучая каждый изгиб узоров. — Это займёт немного времени, — прошептал он, прикасаясь к её прохладной щеке. Она утвердительно кивнула, чувствуя, как кровь стучит в висках. Он начал двигать пальцами, посылая тёплые магические импульсы. Линии растворялись, не вызывая боли, скорее принося ощущение, похожее на то, когда дождь смывает грязь, оставляя чистую поверхность. Когда он закончил, Лавеллан коснулась лица. Кожа была гладкой, без привычных символов, и она вдруг ощутила растерянность. Солас смотрел на неё так, будто видел первый раз, внимая каждой её черте. — Ты такая красивая, — тихо сказал он, и в этом тоне звучала неподдельная нежность. Она залилась краской, её пальцы всё ещё ощущали кожу на щеке. Их взгляды пересеклись, и что-то дрогнуло между ними. Он потянулся ближе, их губы соприкоснулись, и в этом движении было столько чувственности, что весь мир перестал существовать. Лавеллан приподняла руки, чтобы обнять его, но он внезапно остановился. — Я не могу, — хрипло произнёс он. — Почему? — она едва дышала, не понимая, что произошло. — Так неправильно. Я больше не имею права мешать твоему пути. — Ты не мешаешь... — проговорила она отчаянно, делая шаг к нему. — Ты часть моего пути. Солас опустил плечи. Её слова проникли к нему, но он заставил себя собраться и отступил, медленно поднимая ладонь, призывая её не подходить. — Прости, венан, — негромко произнёс он. — Больше я не могу оставаться рядом с тобой… Ты словно дух, чистый и удивительный. Может быть, в другом мире… — Почему не в этом? — она чуть не сорвалась на крик. Боялась, что ещё один шаг — и он исчезнет навсегда. Он отвёл глаза, ссутулившись. — Прости, — тихо повторил Солас, прежде чем развернуться и уйти. Лавеллан осталась одна, её ноги словно приросли к земле. Она глядела туда, где он только что стоял, пока зрение не заволокли слёзы. Отчаяние захлестнуло, и ночь слушала её рыдания безучастно. Инквизитор содрогнулась от воспоминания, вернувшись к текущему моменту. Она обвела взглядом лагерь. Пальцы невольно коснулись гладкой кожи на лице. Это прошлое всё ещё мучило. Уже начало рассветать, и серо-розовые полосы пробивались сквозь глухие облака. От костров поднимался едкий дым, примешиваясь к сырому воздуху. Лавеллан видела солдат — люди, эльфы, гномы — все они под знаменами инквизиции. Их лица смотрелись измождёнными, но каждый сохранял крупицу решимости. Она смотрела, как кто-то проверяет мечи, копья, изучает тактические схемы. Им нужна была её поддержка — и она обязана её дать. Позади послышался стук шагов. Лавеллан обернулась, увидела разведчика с перепачканным грязью лицом и помятой бронёй. Он тяжело дышал, не успевая остыть от бега. — Инквизитор, — начал он, — они близко. Она сосредоточенно выпрямилась. — Численность? — Их слишком много, — он вздохнул. — Двигаются беспорядочно, но к закату доберутся сюда. Если не остановим их, они прорвутся дальше, в долины, а оттуда — к Денериму. Несколько секунд она молча вглядывалась в его глаза, полные надежды, что именно она найдет решение. — Предупреди капитанов, — произнесла она наконец. — Готовиться к обороне. Он коротко кивнул и растворился в туманном море палаток, оставляя Лавеллан в тягостных мыслях. Она пригладила волосы, стараясь собраться. Крествуд, тихая деревенька, вдруг стала узловым пунктом. За её пределами лежал весь север Ферелдена, куда и направлялись чудовища. Если их не остановить — земли обречены. Инквизитор обернулась на свою палатку, чувствуя, что каждый шаг даётся ей тяжело. Там она села к деревянному столу, уставленному картами и донесениями. Взгляд скользил по линиям рек и дорог, что вели вглубь Ферелдена. Любая тропа могла стать гибельной. Пальцы коснулись краёв пергамента. Внутри вспыхнуло пламя решимости. Она опять вспомнила Соласа, его безрассудные решения, всё то, что породило новый хаос. Не сумев его остановить, Лавеллан вынуждена была раз за разом чистить последствия. «Я всё еще разгребаю за тобой бардак», — подумала она с горечью, сжимая кулак. Заходящее солнце освещало лагерь, где слышались приглушённые голоса. Люди стягивались на утренний инструктаж, и Лавеллан понимала, что их волнение растёт. Но долг обязывал её оставаться спокойной. Она встала, убрала стул подальше и позвала: — Ильрик! В проёме возник офицер. — Инквизитор? — Перепроверь запасы: стрелы и лириум в первую очередь. Нам нужно быть уверенными в снабжении. — Будет сделано. В голосе зазвучала строгость, а лицо не выражало колебаний. Она не могла показать сомнения, потому что от её уверенности зависели жизни многих. Снова выйдя на свежий воздух, Лавеллан закуталась в тёплый плащ, сжимая в руке карту. Небо темнело, обещая скорый дождь. Её шаги несли её по лагерю, где каждый занимался своим делом, но пронизывающее чувство тревоги не исчезало. Остановившись у группы магов, которые заняли место у костра, она увидела седого эльфа с мудрыми глазами. Он поднялся, приветствуя её лёгким кивком. — Инквизитор, — сказал он негромко. — Мы укрепим барьеры. Если порождения тьмы ударят с юга, сразу не прорвутся. — Превосходно, — ответила она, ободряя их взглядом. — У нас время до вечера. Справитесь? — Справимся, — подтвердил он, но в голосе слышалась нотка сомнения. Лавеллан не стала настаивать — лишних обещаний она не раздавала. Повернувшись, она продолжила путь к краю лагеря. Там, на возвышении, её взору открылся Крествуд — ветхий и тронутый временем. Сквозь оскаленные заборы и полуразрушенные крыши пробивалось нечто напоминающее память о спокойной жизни. Она знала, что если они проиграют, эта земля превратится ещё в одну бездушную руину. Взгляд её задел Старый Крествуд, осушенный давным-давно. Те события остались болезненным воспоминанием. Но сегодня история должна повернуться иначе. Позади послышались шаги, и она снова обернулась. Офицер с уставшим лицом объявил: — Инквизитор, на севере завершили подготовку барьеров, разведчики вернулись. К вечеру порождения тьмы будут здесь. — Поняла, — коротко сказала она. — Убедитесь, что все знают свои позиции. Мы не можем позволить им прорваться. Он кивнул и удалился. Лавеллан чуть прищурилась, разглядывая горизонт. Твари уже рядом, их злобу можно ощутить почти физически. С приходом богов и порождения тьмы изменились — стали сильнее, организованнее. Инквизитор коснулась ремня, аккуратно закреплённого на плече, где когда-то была рука. Ей уже довелось заплатить дорогую цену, и она не собиралась останавливаться. Её взгляд вернулся к лагерю: повсюду царила напряжённая деловитость. Воины раскладывали оружие и зелья, маги читали свитки, алхимики размещали зелья по сумкам. Звуки металла сливались с ропотом голосов. Этот вечер перед битвой всегда был полон эмоций — решимость против неуверенности, страх против долгого ожидания. Она подошла к возвышению и развернула карту на ящике, в который упиралась. Сосредоточенно прочертила пальцем пути возможных атак. Порождения тьмы могли ударить с нескольких сторон. Их вело чьё-то волевое сознание, и это страшило сильнее всего: они были не просто хаотичными тварями, теперь за ними стояла темная магия эванурисов. К вечеру сумерки скрыли лагерь, и дождь начал моросить, создавая вязкую грязь под ногами. У костров сидели уставшие, дрожащие от холода люди, а на лицах виднелось понимание: скоро всё может закончиться. Лавеллан взобралась на небольшой выступ, чтобы осмотреться. Её армия была небольшой, но вместе они представляли единую силу. Когда к ней подошёл офицер в потёртом нагруднике, она спросила: — Позиции заняты? — Да, Инквизитор, мы готовы к вашим приказам. — Отлично, — кивнула она. — Ждите сигнала. Он поклонился и пошёл к строю. Лавеллан подняла лицо к небу, на котором клубились тяжёлые тучи. Дождь усилился, капли скатывались по её щеке, будто слёзы. Лёгкая броня облегала тело, а за левым плечом светилась магическая сфера, заменявшая утраченный локоть, помогая контролировать потоки силы. Вдруг вдалеке раздался протяжный рёв — звонкий и мрачный, от которого весь лагерь мигом замер. Лавеллан поняла этот звук безошибочно: порождения тьмы подошли к границам. Отголоски их ненависти уже разносились в воздухе, вибрируя по земле, как глухие шаги великана. Она напрягла руки и взглянула в темноту, готовая к бою. — Внимание! — громко отдала команду, и бойцы инквизиции повернули головы к своей командующей, затаив дыхание. — Сегодня мы защищаем не просто этот край, а всё, что за ним. Каждый из вас — наша непоколебимая защита против этого ужаса. Звучали простые слова, однако за ними стоял груз ответственности. Лавеллан заметила, как люди стискивают рукояти оружия, а маги смыкают ряды. В этот миг они стали единым целым. Она подняла руку, и сфера загорелась холодным голубым светом, отражающимся в глазах солдат. — По местам! — прозвучал её приказ, и она пошла вдоль шеренги. Шаги варварской армии громыхали всё ближе. Строй инквизиции уже стоял наготове: лучники выжидали, маги держали заклинания, воины прижимали щиты и мечи к себе. Все понимали, насколько высокий риск, но решили остаться. Грянул гром, послышался яростный визг порождений тьмы, и бой начался.