Песня пустоты.

— Эй, эльф! Помоги мне с повозкой, быстро! Я резко обернулась на голос рыжеволосого солдата и бросила на него такой взгляд, что он немедленно остолбенел, осознав оплошность — принял Вестницу Андрасте за какого-то юного помощника на кухне. — П-простите! — пробормотал он, пятясь назад и краснея от смущения и страха. «Вестница Андрасте, — промелькнуло у меня в мыслях с лёгким сарказмом. — Видимо, боги решили посмеяться надо мной. Похоже, сам Фен’харел послал мне это испытание и теперь смотрит с усмешкой». Развернувшись, я поспешила уйти подальше от этого неловкого момента. Перед священным Конклавом хранительница посоветовала мне остричь волосы: «Эллана, если храмовник ухватит тебя за косу, ты не сможешь освободиться!» Что ж, теперь короткая стрижка избавила меня от риска быть схваченной, зато мало кто различал меня в толпе эльфийских работников лагеря. Возможно, мне стоило одеваться так, чтобы все видели мой статус, — тогда подобных ситуаций было бы меньше. Но эта громоздкая броня! Один лишь образ того, как военачальники в тяжёлых латах пытаются разруливать хозяйственные дела, вызывал у меня улыбку. Наконец, я добралась туда, куда шла с самого начала. Мои мысли прервались воспоминанием о том, как ночью я долго не могла уснуть: метка жгла кожу так сильно, что даже мои короткие волосы в итоге вставали дыбом. У нужной хижины я постучалась в дверь. Внутри послышались шаги, и вскоре на пороге оказался Варрик, широко улыбаясь своей привычной, добродушной улыбкой. — Прости, если разбудила, — начала я с искренним раскаянием. Варрик был, пожалуй, единственным, кому я доверяла здесь безоговорочно. — Мне нужен лекарь. Метка снова… в общем, болит. Надеялась, он найдёт для меня какую-нибудь мазь. Варрик с минуту колебался, будто ища лучшее решение. — Знаешь, — проговорил он наконец, — может, тебе стоит обратиться к Соласу? Он в таких делах разбирается. Когда мы только встретились, он уже стабилизировал твою метку. Да и вообще все эти магические штуки — его конёк. — Я и правда могу помочь, — раздался позади бархатный голос. Повернувшись, я увидела Соласа, который стоял так тихо, словно был здесь всё это время. Он держал руки за спиной, а взгляд изучал меня с живым вниманием. — Ах, Смеюн, — улыбнулся Варрик, — я как раз расхваливал твои таланты перед Вестницей. И снова ты вовремя. Ей нужна помощь, а кому как не тебе её оказать? Солас усмехнулся, в его тоне прозвучала ироничная вежливость. — Благодарю, мастер Тетрас. Приятно, что кто-то ценит моё участие. Я не удержалась от улыбки. Между Варриком и Соласом всегда царило что-то вроде добродушного подтрунивания, словно они давно знакомы, хотя я отлично знала, что Солас не слишком-то общителен. Но здесь, в этом странном месте, у них установилась своя особая связь. Неожиданно метка снова ожгла мою ладонь такой острой болью, что я невольно отшатнулась, прижимаясь к стене. — Пойдём, — сказал Солас мягким, сочувствующим тоном. Он кивнул в сторону своей хижины, и я, стиснув зубы от боли, пошла за ним. — Не стоило тебе терпеть так долго. Давно это началось? — Кажется, весь вечер… — призналась я, стараясь не преуменьшать масштаб проблемы. Он только кивнул, и мы двинулись по тихим улочкам Убежища. Над лагерьком уже опустилась ночь, снежинки мягко ложились на плечи и мерцали в свете редких факелов. Казалось, сама природа пыталась убаюкать и успокоить меня. Солас отворил дверь своей хижины и жестом пригласил меня войти. Внутри было тепло, а в очаге потрескивал огонь. Я почувствовала, что щёки горят от резкой смены температуры и, возможно, от смущения. Он указал на стул и, когда я присела, опустился напротив и протянул руку. — Покажи, — произнёс он мягко. Я молча подала ему свою ладонь, и он внимательно осмотрел её, стараясь не причинить мне боли. — Твоё тело ещё не привыкло, но со временем боль утихнет, — сказал Солас, ободряюще на меня глядя. — Так что потерпи немного. Он сосредоточился, и метка на руке засветилась. Резкая боль сменилась колющей, но вскоре стала сходить на нет, оставив лишь покалывание. Я сжала губы, подавляя стон, а потом почувствовала облегчение. Солас поднял на меня взгляд, в котором читалось любопытство и сочувствие. — Спасибо, — проговорила я тихо. Мне было трудно отвести взгляд. — Ты действительно умеешь помогать. Как у тебя это получается? Он на мгновение улыбнулся, и в его глазах отразилось тёплое дружелюбие, будто он видел во мне нечто важное, а не просто носительницу метки. — Это магия, — ответил Солас, словно само собой разумеющееся. — Но не обычная. Я долго её изучал. У каждого свой путь, своя цель… Я невольно посмотрела на его пальцы, которые всё ещё едва светились от заклинания. — Ты говоришь, будто это не просто сила, — предположила я. Солас отвёл взгляд, и в лице его отразилась задумчивость. Казалось, он мысленно удалился куда-то далеко за стены Убежища. — Так и есть, — прошептал он. — Магия — это не просто инструмент, а часть того, кем мы являемся. Она связана с нашей историей, с теми, кто был до нас и кому мы обязаны этим даром. Это великое наследие, которое требует бережного отношения. В тот миг я ощутила, как между нами возникла незримая нить взаимопонимания. Его искренность открывала мне дверь вглубь его души. — Я понимаю, — тихо сказала я. — Люди боятся того, чего не понимают. И боятся нас. Он кивнул, и в его взгляде появилась горькая тень. Несомненно, Солас неоднократно сталкивался с этим страхом, ощущая его на себе. В глубине его глаз жила какая-то давняя печаль, говорящая о том, что он прошёл через большее, чем показывал миру.