Песня пустоты.

Рук не могла понять, сколько прошло времени, прежде чем к ней вернулось первое смутное ощущение жизни. В сознание проникла тяжесть, давившая на грудь, и за ней сразу пришла боль, разливающаяся по голове ноющими волнами. Воздух обжигал лёгкие резким запахом сырости и гниения. Эта едкая вонь забивалась в горло, с каждой секундой затрудняя дыхание. Она медленно приоткрыла глаза и обнаружила перед собой шершавый камень — серый, пористый, с чёрными полосами. Эти полосы извивались, подобно корням, уходящим вглубь земли. И тогда пришло пугающее осознание: линии на камне мерцали и шевелились, как живые ветви тёмной реки. Скверна. Она наполняла пол, стены, потолок и текла в нескончаемом движении. Рук попыталась оттолкнуться руками, но мышцы отказывались повиноваться. Тошнота подступила к горлу, а перед глазами плавали пятна. Вокруг царил полумрак, почти полная темнота, лишь сами прожилки источали мерзкое красное сияние, отбрасывая колеблющиеся тени на влажные стены. Пропитанная скверной влага срывалась каплями, оставляя на полу липкие следы. Она ощутила, как сердце колотится от ужаса. Скверна была везде, но не приближалась к ней. Странная сила вокруг её тела мешала тёмной жиже подползти ближе. Рук приподняла ладонь — прожилки вздрогнули на миг и отползали, когда она едва коснулась их пальцами. «Почему они не прикасаются ко мне?» — мелькнула мысль, но тут же потонула в страхе. Голова гудела, как набат, а у виска пульсировала рана, от которой струйкой стекала кровь. Попытка встать заставила её пошатнуться: ноги дрожали, а руки едва удерживали тело от повторного падения. Боль отражалась в каждом движении, словно внутри её черепа билась раскалённая игла. Она всё же встала на колени, опираясь ладонями о влажный пол, и постаралась осмотреться. Каменные стены тянулись вертикально вверх и терялись где-то во мраке. Влага капала с потолка, смешиваясь со скверной, вырастая в наросты, которые издавали тихий, стонущий звук. Этот шёпот пронизывал весь зал: он напоминал незнакомую речь, которую невозможно разобрать, но невозможно и не слышать. Магия внутри Рук отзывалась слабым теплом, тонкой искрой, которая как будто сгущала вокруг неё защитное поле. Против своей воли она ощущала, что скверна действительно не желает пересекать невидимую границу. Туманное понимание происходящего опьяняло, смешивая надежду и тревогу. Она сделала осторожный шаг вперёд, и её равновесие пошатнулось. Скверна вдоль пола на миг рванулась к ней, но тут же отскочила назад, демонстрируя неуверенную враждебность. Рук зябко повела плечами, стараясь не обращать внимания на рвущуюся боль в груди. Нужно было понять, куда её бросили. Но затем её внимание привлекло движение на границе света. Сгустившаяся тьма в одном из углов начала собираться в высокую фигуру. Две холодные точки засверкали внутри этой тени, похожие на ледяные огоньки. Пульс Рук участился, ведь она поняла, кто это. Едва различимые звуки шагов раздались в полутёмной камере. Тишина вокруг сгустилась, перестав быть пустой. Эльгарнан вышел вперед. Фигура невероятно высокая и пропитанная властью. Белесая кожа прорезалась тонкими прожилками чёрных трещин, скверна пульсировала в них, словно чёрная кровь. Его черты были правильными до неестественности — скулы, лоб, узкий нос, а глаза горели темно-алым светом. Каждый шаг отдавался в пространстве гулким эхом, хотя он двигался почти беззвучно. Рук напрягла тело, безуспешно пытаясь подавить дрожь. Она заставила себя выпрямиться и посмотреть ему в лицо, стараясь не выдать страха. Он приблизился, не сводя с неё глаз. Даже простой наклон его головы воспринимался, как знак того, что под его волей находилось всё в этом жутком зале. Скверна под его ногами жила своей жизнью, приникая к сапогам эвануриса, точно признавая его господином. — Зачем я здесь? — хрипло спросила Рук. Вместо ответа Эльгарнан слегка приподнял бровь. Её вопрос не удовлетворил его. Несколько мгновений он разглядывал девушку, словно редкий экспонат в собственной коллекции. Затем скверна вокруг него зашипела, и он, обведя пространство задумчивым взглядом, заговорил ровным тоном: — Ты необычна. Скверна не трогает тебя. Я хочу понять, почему. Рук ощутила, что между ними и воздухом, пропитанным зловонной сыростью, возникло давление, подобное удушающей волне. Она с усилием сделала вдох, подсознательно сгруппировавшись, чтобы не показать слабость. Его присутствие давило не только магией, но и властью, он способен был одним жестом подчинить её волю. Тишина повисла, прерываемая лишь мерными всплесками жидкости, стекающей по стенам. Рук собралась с духом и попыталась сформулировать что-то ещё, но её голову пронзила резкая боль, а из виска заструилась кровь. Тело, истощённое и раненое, явно не разделяло её желания сопротивляться. — Не бойся, дитя, — произнёс он, хотя в этих словах не было ни капли утешения. — Хотя страх.. полезен. Он сохраняет жизнь. Он даёт смирение. Слова эти звучали почти как приговор. Она ощутила дрожь в пальцах, но невидимый упрямый огонёк заставил её поднять взгляд. — Я не боюсь тебя, — прошептала она, сама не веря, что осмелилась это сказать. Алые глаза вспыхнули холодным блеском. Он сделал пару шагов вперёд. Теперь между ними оставалась опасная близость. — Лгунья, — самоуверенно отрезал он. Безупречные черты его лица застыли, а скверна под бледной кожей колыхалась в ритме непостижимого сердца. Рука медленно приподнялась на уровне её плеч, пальцы едва заметно дрогнули, улавливали тонкую вибрацию магии. Рук ждала удара. Губы сжались в тонкую линию, а глаза, привыкшие к полумраку, улавливали любое движение теней на стене. Но вместо удара он мягко коснулся её щеки ладонью, испещрённой тёмными прожилками. Прикосновение оказалось тёплым, что ошеломило сильнее любого холода. В ту же секунду скверна внутри Эльгарнана забилась, как загнанный зверь в ловушке. Ему стало неприятно от этого: чуждая сила, которой Рук обладала, мешала мрачной энергии свободно пронизывать его тело. — Вот как.. — прошептал он, чуть наклонив голову и всматриваясь в её глаза. На лице мелькнула едва уловимая тень недоумения, исчезнувшая через мгновение. Рук застыла. Стоило его ладони прикоснуться к коже, как по всему её телу прошла дрожь. Сердце билось безумно громко. Скверна вокруг извивалась, однако не пересекала невидимую границу, за которой стояла Рук. Он тоже чувствовал это, а жёсткий толчок скверны в его жилах лишь усиливал напряжение во взгляде. — Значит, правда, — убедился он, убирая руку. Пальцы скользнули по её щеке, оставив тревожное тепло. Она сделала прерывистый вдох, едва вспомнив, как дышать. Боль в голове вернулась волной, а в груди вспыхнуло упрямое желание противостоять его власти. — Что тебе нужно? — прошептала она, стараясь говорить ровно, хотя сознание бунтовало от пережитого страха. Он лишь приподнял бровь, погрузившись в раздумья. На короткий миг в его глазах вспыхнуло любопытство — холодное и отстранённое, но всё же не лишённое едва заметной искры. Сверлящее чувство неловкости от этого прикосновения ещё не отступило, скверна внутри него всё так же билась и рвалась, не находя выхода. Боль снова пронзила виски, и от этого резкого спазма Рук едва не рухнула на камни. Кажется, часть её сознания начинала ослабевать. Ему хватало одного движения, чтобы вызвать у неё приступ, и в этой беспомощности таилась самая острая тоска. Но она сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Эльгарнан заметил это сопротивление, его губы чуть дрогнули в тени. Возможно, он оценил её дерзость или решил, что сейчас не время ломать её окончательно. Без предупреждения он отступил на шаг, смотря на неё с сосредоточенной задумчивостью. — Проверим, насколько велика твоя стойкость, — тихо произнёс он. — У тебя будет шанс доказать, что ты полезна. Или нет. Его голос звенел на пределе слышимости, и скверна вокруг, казалось, реагировала на каждое слово. Она накатывалась широкими волнами, вздрагивала и отходила обратно, бессильная перед девушкой, но готовая вновь ринуться в бой по приказу хозяина. Однако мир вокруг не собирался предоставлять Рук время на приход в себя. Из тёмного коридора, уходящего куда-то в глубину, послышался влажный звук, похожий на волочение цепей по полу. Неожиданно прорезался резкий, женский, насмешливый голос: — Хочешь приручить её? Рук увидела золотую маску, вынырнувшую из густого полумрака. Эльгарнан не шелохнулся. Существо, выскользнувшее к ним, обладало гибкими склизкими щупальцами, оставлявшими за собой сквернящие следы. Гиланнайн двигалась не поступью человека, а плавными извивами, будто каждая часть её тела жила собственной жизнью. — Или просто развлекаешься? — спросила богиня, наклонив голову с насмешливым вызовом. — Смотри, какая хрупкая. Она не продержится до рассвета. Тошнота подкатила к горлу Рук, и она не удержалась — её вырвало бурой жижей на каменный пол. Горький привкус жёг нёбо, дышать стало почти невозможно. Гиланнайн хохотнула коротким, неприятным звуком, высвобождая одно из щупалец, чтобы приблизиться к Рук. Но скверна между ними снова застыла, не желая трогать девушку. — Жалкая, — процедила Гиланнайн, скользнув взглядом по Рук, которая с трудом удерживалась на коленях. — Слабая, мерзкая и противная. Рук успела заметить, как Эльгарнан с ледяным спокойствием перевёл взгляд на сестру. Он не ответил вслух, но его молчание звучало как предостережение. Очевидно, даже Гиланнайн не осмеливалась пойти против его воли открыто, несмотря на демонстрацию непокорности. — Прикажи мне убрать мусор, брат, — продолжала она насмешливо. — Она и так еле дышит. — Помолчи, — оборвал её эванурис. — Я сказал, она нужна. Голос его не был громким, но от него повеяло такой силой, что Гиланнайн на миг приостановилась. Затем её щупальца отступили, зашарив по каменному полу. Она громко фыркнула, но подчинилась. Лицо под золотой маской оставалось скрытым, а в глазницах плясали отблески тёмной магии. Рук в это время потеряла последние крохи сознания. Тело отказывалось бороться, боль пульсировала волнами, и её рухнувшая на пол рука оказалась мокрой от липкой жидкости. Последним, что она услышала, был властный приказ Эльгарнана: — Убедитесь, чтобы она выжила. В его голосе не было сострадания, скорее спокойная уверенность в том, что его распоряжения выполнят беспрекословно. Гиланнайн чего-то шипела в ответ, но Рук уже не могла уловить смысл. Она опустилась на бок, смирившись с тем, что темнота затягивает её вновь. Мир угасал перед глазами, затмевая все звуки и образы. Где-то в тени оставались боги — загадочные, жестокие, всемогущие. Скверна всё ещё извивалась вокруг, не трогая Рук, но наполняя воздух густой зловещей аурой. В тот миг, когда сознание окончательно угасло, ей показалось, что она увидела слабый отблеск кинжала из лириума, но не успела понять, откуда он взялся. Боль и усталость пересилили, и Рук провалилась в беспамятство, доверяя свою судьбу на откуп двоим эванурисам, осмелившимся играть с жизнью и смертью.