Закулисье разума

      Это был первый раз, когда Хошина ослушался приказа. Вместо того, чтобы остановить Рико, он поддался ее обаянию и согласился сохранить секрет. Не в его характере отступать от приказа, но Ёкояма была исключением, к тому же со статусом главнее командира и не известно, когда может потребоваться эта подпись.       Не прошло и часа с их встречи, как штаб наполнили хранители порядка и, выведя мокрого Тамайо, поблагодарили врача за службу. И всё. Они больше ничего не сказали и поспешили уехать. Рико же стояла, улыбалась и махала служебным машинам, а потом и вовсе скрылась из виду.       И вот Соширо стоял перед дверью кабинета, так и не решившись постучать. А правильно ли он делает? В груди опять раздался тот странный «тудум» и парню пришлось махнуть головой, отогнать мысли и тихо стукнуть. — Я уже подумала, что ты заснул, — голос Рико раздался из-за спины. — Ну что, подружка, пойдём, я покажу свою комнату и расскажу какими прокладками пользуюсь.       Соширо дрогнул и, обернувшись, увидел девушку, что стояла у стены и что-то жевала, кажется, это была морковка. Фиолетовые очи смотрели то на оранжевый корнеплод, то на Рико, которая его кусала и практически не жуя глотала. — Перешла на ПП, — заметив особый интерес к морковке, Ёкояма стукнула себя по заднице. — От булок мои булки раздуло. — И после всего у тебя аппетит не пропал? — поинтересовался парень, делая пару шагов в сторону Рико, которая уже начала двигаться в сторону своей комнаты. — Я после ликвидации кайдзю как минимум три часа есть не могу, а то и вовсе целый день. — Потому что ты ещё маленький, — Ёкояма откусила морковку и протянула её Соширо, тот зачем-то откусил кусок. — Когда Мина только стала капитаном, у неё аппетит пропадал на несколько дней. А потом в её жизни появилась я и моя привычка жрать при любом удобном случае.       Рико ещё раз сунула морковь Хошина и тот откусил её. Опять. Какая-то тёмная магия… Он не хочет морковку, но каждый раз кусает и жуёт. — Жопку я доем, — и брюнетка засунула в рот остаток корнеплода, став похожей на белку. — Мне кажется булки тут не при чём, — практически шёпотом сказал офицер и осмотрел психотерапевта с ног до головы. Лишнего веса не было видно из-за просторной одежды и бесформенного белого халата, а даже если он и есть, то наверняка немного.       Рико пожала плечами и, достав ключ, открыла дальнюю дверь. Это было сложно назвать комнатой, скорее маленькая квартира. В каждой комнате были светлые стены, белый ламинат и розетка с автоматическим ночником. Если пройти на кухню, то там можно было заметить светлые ящики и тёмный стол с ноутбуком, в комнате была громадная кровать с зелёным постельным бельём, трёхцветном пледом и планшетом на нём, напротив кровати висел плазменный телевизор, где крутился какой-то старый фильм. У двери был ещё один ночник. Квартира освещалась хорошо и это не могло ни бросится в глаза, однако спрашивать, почему тут так много света, Хошина не стал. — Раздевайся, я тебе сейчас вынесу сменную одежду, — Рико разулась и, войдя в комнату, поманила за собой.       Соширо разулся и прошёл следом за Ёкоямой, в нос медленно пробирался аромат кофе и выпечки, из приоткрытой двери в ванную комнату пахло порошком, а вот в спальне витал аромат лаванды. В каждой комнате свой запах и будто за пределы двери он не выходил. — Когда сказала, что работаешь из дома, я думал это шутка, — Хошина прошёл в комнату и сел на кровать, жёсткая, будто деревянные доски, но плед и одеяло тёплые, мягкие, в самой комнате было чуть прохладно.       Соширо бегло осмотрел комнату и остановил взгляд на фотографии. Там была Рико, внешне ей было лет пятнадцать, крашенной чёлки не было, а в глазах было что-то живое, рядом с ней стоял мальчишка, наверное такого же возраста, лицом один в один Рико, только чёлка крашеная и волосы короче. Хошина не заметил, как подошёл к комоду, где стояла фотография и, взяв в руки рамку, рассматривал её. Она была такая живая, такая счастливая, даже пахла как-то иначе. — Его Аято зовут, мой старший брат, — Ёкояма вновь подошла со спины. — Мы королевские близнецы. — Вы с ним очень похожи, — Соширо убрал фотографию и повернулся. Рико стояла в метре от парня, из одежды были короткие шорты и майка, что открывала живот, плечи и часть груди. — Красивая…       Фиолетовые очи пробежали по спортивным изгибам и по татуировкам, что были необычны для японцев. На бёрдах были тёмные татуировки, которые не давали рассмотреть шорты, на животе маленькие красные ликорисы, соединённые тёмной нитью, что заплеталась с другими татуировками, на руках были цветные драконы, будто нарисованные акварелью, с одним из таких существ был тигр. — Прости, наверное неприлично так пялится, — Соширо отвёл взгляд и ему на ум ничего лучше не пришло, чем сменить тему обратно на брата. — А где Аято работает?       Рико опустила взгляд и, сжав майку на груди, покраснела, будто хотела заплакать, но не могла. Она видит Аято только в отражении зеркала, старых фотографиях и глупых домашних видео, где вечный мальчишка рассказывает очередную глупость. — Прости, я не знал, — Соширо понял без слов.       Их всегда было двое: в утробе матери, в кроватке, в детском садике, школе, университете и конечной точкой стала война. Оттуда смог выйти только один из близнецов, второй же навсегда остался на поле боя с оружием в руках. — Всё нормально, просто день выдался тяжёлый, — Рико попыталась улыбнуться, подойдя к кровати, легла и укрылась пледом с головой. — Чувствуй себя как дома, мне нужно несколько минут чтобы прийти в себя.       На душе заскребли кошки и стало так паршиво. Соширо не хотел, чтобы диалог заходил в такой тупик и заставлял вспоминать явно неприятные сцены. Он понял без слов, что Аято умер и скорее всего погиб на войне. Со своим братом он не общается и даже представить не может, какого это — потерять кого-то настолько важного. Хошина в очередной раз махнул головой и направился на кухню, где налил в стеклянный стакан воды и поставил на тумбочку около кровати с Рико-креветкой.       Не успел Соширо вернуться на кухню и сесть, как пустой стакан был поставлен на стол. Рико ходила очень тихо, часто появлялась из-за спины и стала этим немного раздражать. Воспитание просто не могло позволить кому-то заходить из-за спины, особенно девушке и так бесшумно. — Спасибо, — Ёкояма улыбнулась и, взяв из аптечки капли для глаз, капнула несколько капель. — Боевые травмы. — И много их? — парень сел на стул и подпёр голову рукой. — Ахах, да, очень много, — психотерапевт глупо посмеялась и, достав из холодильника пару банок колы, бросила одну новой подружке. — У меня много имплантов и протезов, а ещё дважды пришивали кисти, пальцы… — Давай больше не будем об этом, слишком жуткая тема и для первого разговора «по душам» она не подойдёт, — Соширо поспешил остановить откровения Рико. Конечно, ему было интересно, какие травмы она получила, однако к такому был не готов. Слишком жестоко, особенно для девушки. — Хорошо, как скажешь, — Ёкояма пожала плечами и, сев напротив, сделала глоток колы. Фиолетовые очи вновь скользнули по рисункам на теле и это не осталось незамеченным. — Знаю, для девушки иметь тату на теле неприлично, она должна быть скромной и сдержанной. Что там ещё она должна? — Патриархальные устои, я сам рос в той среде, где тату на теле считалось чем-то непристойным. До сих пор не решаюсь что-то сделать, — Соширо посмеялся и сделал глоток. — Ты очень смелая, раз смогла наплевать на общество и вырваться из их паутины убеждений. — Хах, благодарю за комплимент, но я не смелая. Я ебанутая, — каждый, кто видел татуировки на теле Рико считал должным сказать ей, что она себя этим опозорила и прировняла к падшим женщинам. Ёкояма же показывала средний палец и зарывалась в слои одежды. Наверное, будь Аято рядом, то такого бы не было, брат всегда знал как поднять настроение младшей и что сказать, чтобы она не закрывалась в себе. — У каждого свой уровень безумия, — Соширо решил не ругаться, но и не признавать слова Рико. — С тобой легко общаться, сразу проникаешься доверием. Расскажешь в чем секрет? — Наш в пытках и трубке в члене, а секреты других я рассказать не могу, — Ёкояма мило улыбалась, пока Хошина пытался откашляться. Он уже и забыл, что девушка хотела сделать. — Помимо общих секретов есть и другие моменты. Перед встречей я читаю досье пациента, а потом предстаю перед ним в комфортном для него свете, повторяя какие-то привычки. А ещё я всегда рядом и если на поле боя настигнет паника, нас переведут на другую линию и уже будет другой разговор. — А те слухи? — Хошина убрал в сторону пустую банку. — Слухи? Ах, да, я их сама распускаю, прошу подыграть, — Ёкояма взяла пустую банку и выбросила в мусорку под раковиной. — Но есть и правдивые. Прошлого капитана третьего дивизиона я избила, хотя «избила» слишком громкое слово. Только ударила по щеке и кольцом рассекла губу. Кровищи было… Пришлось зашивать.       Хошина сидел, молчал и пытался обработать полученную информацию. Логика Рико была странной: одних она могла избить до полусмерти, а вот к другим даже не притронулась и теперь распивает с ними колу.       Ёкояма открыла дверцу холодильника и, достав оттуда половинку шоколадного торта, поставила его перед парнем и потянулась за ложками. Рико ест постоянно, в любой непонятной и понятной ситуации, а глядя на неё, хочется тоже. — На ночь торт? Кто-то говорил, что потолстел, — Соширо подпёр голову рукой и вновь скользнул взглядом по изгибам. Не толстая, но и не худая, простое спортивное тело. Но как? Постоянно тренируется?       Ёкояма поморщилась, показывая своё недовольство касаемо лишнего веса. Сама-то она по этому поводу не переживала. Женщина должна выглядеть как женщина, а не ребёнок или анарексичка; к тому же военный врач должен быть сильным, чтобы вытаскивать крупных мужчин. — Щас кто-то договорится и у меня на завтрак будет Соширо в устричном соусе, — Рико вручила ложку офицеру и, открыв торт, отломила. — Не хочу посуду мыть. Ты же, подружка, не брезгуешь?       Сперва накормила слюнявой морковкой, которую Хошина тоже кусал, а сейчас издевается и спрашивает про брезгливость. Даже если она и была, то при виде простоты и странности Рико, просто сбежала. Брюнет покачал головой и отломил кусочек, после чего отправил в рот. Никогда бы не подумал, что будет в СО сидеть в квартире кого-то важного и есть «из одной лоханки» с ним торт, тем более ночью. — Мне утром нужно будет уехать в шестой дивизион, якобы там нужна моя подпись, потом нужно на совещание, а потом сюда и дальше обычная работа с документами, — Ёкояма тяжело вздохнула. Работать совсем не хотелось, хотелось просто сдохнуть. — Ты спать успеваешь? — Соширо был не на шутку встревожен. — Может стоит после всех поездок отдохнуть? — Когда-нибудь отдохну, но это явно не сейчас, — Рико вздохнула и засунула слишком большой кусок. Опять стала похожа на недовольную белку.       Соширо не знал, что сказать. Конечно, он мог бы и дальше отчитывать Ёкояму, говорить, что она совсем не заботится о своём здоровье, отсюда и большие аппетиты. Но кто он ей? Всего-лишь названная подружка и получил это звание лишь оказавшись не в то время и не в том месте. Простая случайность и сколько ещё она будет длится неизвестно. — Мне нравится твоё общество, можешь почаще приходить ко мне на обед? — прямолинейности Рико можно было позавидовать. — Я бы хотела есть со всеми, но мне запретили, ахах, забавно, да? — А почему запретили? — от торта остались лишь крошки и Ёкояма убрала столовые приборы в раковину. — Ну, это очень долгая история и если коротко, то были личности которым не нравилось то, что я могла залезть кому-то в тарелку и что-то съесть, — Рико пожала плечами и вновь села на стул. — Они пожаловались и чтобы сохранить мой авторитет мне сказали «жулик не воруй» и запретили появляться в столовой вместе со всеми.       И тут стало грустно. Никакого преступления девушка не совершала и из-за недовольных личностей её лишили малой части человеческого отношения. Если так посмотреть, то к Рико относятся как к предмету: строить близкие отношения нельзя, живёшь на работе и отдалённо, ешь в одиночестве. — А у тебя есть семья? — зачем-то решил поинтересоваться Соширо. — Люди которые тебе дороги?       На кончике языка появилась горечь, которую даже шоколадный торт не мог перекрыть. Хотела бы Рико рассказать о том, как ей дорога Мина; как дорога семья Шиномия; о парне с которым она уже год встречается; весь третий дивизион. Но нельзя. Любое слово-симпатия может донестись до вышестоящих, а оттуда уже увольнение или трибунал. Говоря о последнем, Рико часто нарушала правила, считая, что делает что-то правильное и нужное. Отчасти так и было, но «не по уставу». — Я привыкла к одиночеству, — Ёкояма мягко улыбнулась и сжала майку на груди. — Время позднее, будешь у меня ночевать или пойдёшь в казарму?       Соширо опустил взгляд. С одной стороны он не хотел оставлять Рико одну, а с другой его останавливал её статус и страх, что она не так поймёт. Сложный выбор, очень сложный…       В квартире Рико сирена звучала приглушённо и так противно, что даже если будешь крепко спать, то невольно проснёшься. Их взгляды встретились и Ёкояма рванула в комнату, где накинула широкие штаны и белый халат. Слова были излишне и девушка просто схватила Соширо за руку и потащила в сторону сбора солдат. Там они и разделились.       Ночью группа йодзю напала на детскую больницу, часть детей успели спрятаться в подвале, а часть укрылась в своих палатах. По данным исследователей скоро должен появится хондзю. Обычная миссия, если не считать нападения на самое уязвимую единицу населения — детей.       Пока солдаты направлялись на место трагедии, капитан Аширо сидела у себя под столом, прижав колени к груди и уткнувшись в них. Ей страшно. Сила, которой наделили её боги, велика, но вместе с этим и опасна. Что если Мина заденет людей? Что если по её вине погибнут дети? Дверь тихо открылась и в кабинет вошла Ёкояма, шаги которой были настолько осторожные, что Мина дрогнула, стоило девушке присесть рядом. — Мина, девочка моя, успокойся, — голос Рико был настолько спокойный, что невольно хотелось верить в лучшее. — Тебе нужно собраться с мыслями и взять операцию под свой контроль.       Холодная рука дотронулась до разгоряченой щеки и застыла, будто пыталась охладить лицо и мысли. Не помогало. Паническая атака вновь накрыла с головой, хотелось кричать, бежать; притворится мертвой или умереть в действительности. Аширо боялась. Эта операция была сложнее, рискованнее, а она капитан с очень малым опытом и кучей страхов. — Рико, я не могу, — девушка вновь уткнулась в колени и тихо зашмыгала носом, будто плакать было позорно. — Я не готова… Рико, понимаешь, я не смогу. — Ты все сможешь, — твердила психотерапевт, заключая Аширо в крепкие объятия и прижимаясь щекой к щеке. — Я буду рядом. Пока я нужна тебе, я буду рядом и не важно в каком состоянии будет мое тело. — Кафка тоже так говорил, но его рядом со мной нет, — по щекам потекли слезы, а на душе стало так паршиво. — А я здесь, — Рико лишь сильнее обняла Аширо, аж воздуха стало не хватать. — Я не Кафка. — Рико… Я… Пойдешь со мной? — голос Мины хрипел, тело дрожало, а чувства смешались в гремучий коктейль. — Это против правил, — Рико вздохнула и, ослабив хватку, посмотрела в карие глаза капитана. Она ей нужна. — Что ж, не думаю, что за это меня расстреляют, поэтому один раз можно и нарушить устав.       Смерти Рико не боялась. Её жизнь бессмысленна и настолько однотипна, что алый её даже украсит. Аято бы это не одобрил, но его рядом нет, а значит никто не сможет остановить психиатра от задуманного.       С плеч Мины будто камень упал. Она не одна. Рико будет рядом. Даже многолетняя обида на Кафку стихла. Если его рядом нет, то будет кто-то другой и Аширо рада, что этим «кем-то» оказалась Рико Ёкояма — психотерапевт, психиатр и военный врач третьего дивизиона.       У Рико не было своего костюма, не было оружия и даже разрешения выходить на поле боя когда вздумается. Однако была обязанность, благодаря которой можно смягчить наказание. Ёкояма в первую очередь врач и она обязана защищать своих пациентов, одним из которых и оказалась капитан третьего дивизиона.       Как и обещала Ёкояма, всю дорогу до места стрельбища она была рядом с Миной, держала её за руку, иногда дотрагивалась до щеки, как когда-то делал Аято. Даже когда началась подготовка, Рико стояла позади Аширо и молча наблюдала за происходящим. Это поле боя не сравнить с тем, которое видела врач в свои более молодые годы, но запах крови, страха и смерти был точно такой. Невольно вспомнились слова какого-то лейтенанта о том, чтобы противостоять монстрам, нужно самому стать монстром. Жестокая реальность, которая рано или поздно затронет и Мину. Рико этого не хотела. — Первый заряд готов! Стреляю! — громко сказала девушка и выстрелила, здание на котором они стояли чуть дрогнуло и Рико присела на корточки. — Готовлю второй заряд! — Мы потеряли связь с третьей группой! — раздалось в наушниках у Аширо и Ёкоямы. — Подкрепление уже в пути. — Они могут не успеть, — отозвалась Рико, стараясь заглушить стук собственного сердца. — Мина, я могу отойти?       Их взгляд встретился. Как бы Аширо не было страшно, но она понимала, что Ёкояма сейчас нужна не только ей. Капитан кивнула и, поджав губы, приготовилась ко второму залпу. — Мина, только помни, что я рядом, — даже в такой сложной ситуации голос Рико был спокойным, казалось, что всё будет хорошо.       Девушка надела маску, что прилагалась к костюму и, пригнувшись, спрыгнула с крыши. Её совместимость с костюмом была выше обычного солдата — сорок два процента и этого должно хватить, чтобы найти третий отряд и помочь им.       Жертв со стороны человечества практически не было, разве что были оторванные конечности солдат, что уже ушли в тыл. Из-за своей неопытности они получают травмы, а из-за желания показаться сильнее, идут на рожон и совсем забывают, что перед ними глупый хищник, цель которого только набить брюхо и посеять хаос. С людьми в этом плане сражаться сложнее. Кайдзю действует согласно инстинктам, а человек непредсказуем, порой бесстрашен и безумен. — Через сто метров будет последняя точка связи с третьим отрядом, — раздалось в наушник, на что Рико лишь кивнула и ускорилась.       Место было полностью разрушено, под обломками были видны едва живые кайдзю и люди. Сложно сказать, какие травмы они получили и чтобы это узнать, нужно обезопасить место. Нужно убить ещё живых кайдзю.       Толи это была глупая шутка богов, толи их благословение, но рядом с чудовищами лежал дорожный знак, а их ядра были оголены. Видимо третий отряд вытрепал этих йодзю. — Приступаю к ликвидации трёх кайдзю, — сказала Рико и, взяв в руки знак с символом «осторожно, дети», замахнулась со всей силы, что только была.       Душераздирающий крик чудовища напомнил о днях войны, напомнил о брате, что так и не вернулся с поля боя, хотя обещал прийти живым. Может, он и правда жив, но не может идти или находится где-то далеко? Каждый раз Рико возвращается в те дни и пытается дать себе ответ на важный вопрос. И каждый грёбанный раз результат один…       Один за одним Рико протыкала их ядра, наступала в едкую кровь и оглядывалась по сторонам в надежде, что на этот крик никто не явится. Как военный медик она уже не может бросить раненных и в случае нападения просто умрёт с ними. Бежать с поля боя — преступление, которое по тяжести похоже на предательство страны. — Приступаю к оказанию помощи, — ухватившись за каменную плиту, Рико медленно подняла её. — Сколько человек в отряде? — Четверо, — тут же раздалось в ответ.       Это будет сложно, но вполне возможно. Рико и не в такой заднице была, так что она справится. Справится же? Должна.       Первого человека придавило, жизненно важные органы не задеты, сломаны кости ног и таза, имеется сотрясение. Второй находился в бессознательном состоянии под грудой бетона и стекла, травм нет благодаря костюму, разве что губа рассечена стеклом. Жизни ничего не угрожает. Третьего отбросило в сторону, видимых травм нет, дыхание и сердцебиение ровное, видимо просто потерял сознание от удара.       Сложнее всего было с четвёртым. Из его живота торчала металлическая основа здания, в глаза попало стекло и открыть их было невозможно, а самое жестокое было в том, что он находился в сознании. Слепой и беспомощный, он дрогнул от прикосновения Рико и застонал. Ему было страшно. Где-то позади прогремел взрыв и практически следом раздался человеческий крик. Ещё раз дрогнул и, игнорируя конструкцию, что проходила насквозь, прижался к Рико и что-то забормотал. — Тут тяжело раненный, приступаю к операции, — всё тот же спокойный голос, который от контузии казался искажённым и мужским. — Рико, будь осторожна, — отозвалась Мина, на чьей волне она была подключена.       Ёкояма слабо улыбнулась и уже было хотела уйти на поиски инструментов, как тот офицер схватил её за грудь и крепко сжал. Он не хотел чтобы этот человек уходил, не хотел вновь оставаться один в этом Аду. — Я ещё вернусь, — дотрагиваясь до его холодной и пыльной щеки сказала Рико. — Обещаю, что вернусь…