Сегодня и Завтра

      На этот раз Мишонн не отпустила меня одного, и мы поехали в Хиллтоп вместе. К нам присоединился и Аарон, который вызвался поговорить с Мэгги и постараться образумить ее, если что-то пойдет не так. Он был уверен, что у него получится договориться с ней, а Мишонн ни секунды не сомневалась, что теперь Мэгги успокоится и все наконец-то наладится.       Поездка прошла лучше, чем я ожидал. Мэгги приняла нас весьма радушно, хотя и с некоторой сдержанностью. Когда-то мы были очень дружны, но нынешние сухость и отдаленность были видны невооруженным глазом. Я надеялся, что все совсем скоро исправится и наши взаимоотношения вернутся к самому близкому подобию того, какими они были раньше. Судя по тому, что Мэгги не удивилась нашему приезду, Дэрил обо всем ей рассказал.       Мы собрались за большим столом так же, как я накануне собирал александрийцев. Мэгги была согласна поговорить и позвала присоединиться к нам Инид, Иисуса, Дэрила и еще около десяти жителей Хиллтопа. Некоторые мне были знакомы, а некоторых я видел впервые. Мишонн и Аарон сели рядом со мной, и когда наконец все заняли места за столом, Мэгги заговорила.       — За последнее время случилось много всего такого, о чем, я думаю, всем нам хочется поскорее забыть, — произнесла она, обведя взглядом собравшихся и остановившись на нас троих. — Несмотря ни на что, я рада, что вы сейчас здесь, и я очень надеюсь, что никому из нас больше не придется пострадать друг от друга. Я также надеюсь, что после этого разговора наш конфликт будет исчерпан. Я не хотела этого конфликта, но так уж сложилось. Мне известно о том, что произошло, но думаю, будет лучше, если говорить будешь ты, Рик, — она смотрела на меня несколько секунд и внезапно улыбнулась. — Мы выслушаем тебя. Начинай.       В тот момент, когда я начал говорить, я понял, что самое сложное осталось позади. Врать Мишонн было тяжелее всего. Рассказывать эту же ложь в Александрии тоже оказалось нелегко, но все же чуточку легче. А вот накормить ложью Хиллтоп было проще всего. Я говорил им, и, в частности Мэгги, то что они хотели услышать. Я повторил свои слова, сказанные на вчерашнем александрийском собрании, сообщив им тем самым о гибели Нигана. Теперь они знали все, и я надеялся, что это выглядело убедительно. По лицу Мэгги невозможно было понять, верит она или нет, но, по крайней мере, она не высказывалась, как Розита — она молчала.       — Иисус рассказывал нам о твоих планах, Мэгги, — добавил я после того, как все переварили услышанное. — Он сказал, что ты хочешь развивать все общины, но постепенно. Да, ты выразился несколько иначе, — кивнул я Иисусу, заметив, что он открыл рот, чтобы возразить. — Но суть была в этом, разве не так? Ты хочешь, чтобы мы помогали вам восстанавливать Хиллтоп и на время забросить все остальные общины. В том числе Королевство. Не будем забывать и про него. Я сделаю другое предложение. Мы продолжим существовать отдельно, развивать свои общины, укреплять их, но при этом будем оказывать друг другу поддержку. Мы можем торговать друг с другом, обмениваться ресурсами. Ты ведь этого изначально хотел, Иисус? Только так у нас может что-то получиться, особенно теперь, когда у нас больше нет причин для споров и разногласий. Я надеюсь, все вы обдумаете это и примете мое предложение.       Посоветовавшись со всеми, Мэгги согласилась, и следующий час мы провели за обсуждением планов дальнейшей совместной работы. Я не сомневался, что у нее было время обдумать то, что сообщил ей накануне Дэрил. Она выглядела весьма миролюбиво, а под конец нашего разговора ее даже можно было назвать дружелюбной. Я не чувствовал в ней прежней отстраненности, но все же что-то настораживало меня, и я надеялся, что это всего лишь глупая паранойя, вызванная страхом быть разоблаченным во лжи.       Когда мы попрощались и вышли за ворота Хиллтопа, меня окликнул Дэрил. Я попросил Мишонн и Аарона подождать меня у машины, а сам подошел к Диксону, мысленно задаваясь вопросом, что ему может быть нужно.       — Я просто хотел сказать, — неуверенно начал он. — Я рад, что все наконец разрешилось. Ты все сделал правильно.       — Надеюсь, что так и есть, — ответил я.       — И еще я хотел извиниться. Я не должен был говорить того, что сказал тогда в Александрии. Прости, брат, — произнес Дэрил, немного помолчав. — Я еще могу так тебя называть?       Несколько секунд я не отвечал, думая о том, что ему, должно быть, не так уж легко было признать свою ошибку и попросить прощения, но если он сделал это, значит, у меня не было никаких причин продолжать обижаться на него. В конце концов, в этой истории нет правых, и мы все в этом замешаны по-своему. Я протянул Дэрилу руку, и он пожал ее, слегка усмехнувшись. Я улыбнулся в ответ и обнял его, похлопав по спине.       — Ты мой брат, — повторил я когда-то сказанные слова. — Но только рискни еще раз сказать хоть что-то подобное…       Ближе к вечеру Аарон вызвался поехать к Трэверсу, и я нарисовал ему маршрут. Я надеялся, что с Шоном все в порядке. Он был с отцом, но я знал, что Трэверс наверняка до сих пор в ярости из-за побега Нигана, и произойти могло что угодно. Новость, которую доставит Аарон, должна наконец прекратить все это. Страшно представить, что может сотворить один, даже побежденный человек, с другими людьми, особенно если ненависть и желание отомстить убивает их самих. Но, наверное, истинная проблема крылась в том, что Ниган не считал себя побежденным, и всем по-прежнему казалось, что он контролировал происходящее.       Из Хиллтопа я вернулся, чувствуя небольшое облегчение. Разговор с Мэгги прошел лучше, чем я рассчитывал, и мне удалось наладить отношения с Дэрилом. Я старался не придавать этому значения, но за последнее время мне действительно было не по себе от назревшего конфликта и опасности новой войны, которая могла за ним последовать.       — Не сомневайся в том, что ты поступил правильно, — сказала мне Мишонн, и, заметив мою уже ставшую привычной задумчивость, она села рядом со мной на крыльцо. Вернувшись, я рассказал ей все и почувствовал, как мое облегчение передалось и ей. С той лишь разницей, что моя неспокойная совесть неприятно шевелилась каждый раз, когда я говорил с Мишонн.       — Всего этого могло и не быть, если бы с самого начала я сделал так, как хотела Мэгги, — слабо улыбнулся я. Мишонн взяла меня за руку , и я накрыл ее руку своей.       — Дело не в том, чего хочет Мэгги, — прошептала она. — И я знаю, что ты сделал это не только ради нее. Ты сделал это ради всех нас. Ты сохранил Нигану жизнь ради всех нас, потому что на тот момент это казалось наиболее правильным решением. Но так больше продолжаться не могло. Ты понимал, что нельзя так рисковать, просто потому что есть люди, которые не могут смириться, и это начало угрожать всем. Ты позволил Нигану умереть, и сейчас это единственное, что ты мог сделать, чтобы предотвратить войну.       — Мне стоит сказать спасибо тебе, — тихо произнес я. — За то, что поддерживаешь меня. За то, что ты говорила на совете… За то, что говоришь сейчас.       — Я просто хочу, чтобы ты не терял веры в свои силы. Ты со всем справишься.       Я поцеловал Мишонн. Она прижалась ко мне. Всего на мгновение ее близость придала мне уверенности, и я почти ощутил то чувство нежности, которое она всегда во мне вызывала, но мысль о том, что я снова собирался обмануть ее, разрушила умиротворенность этого момента. Я все еще планировал навестить Нигана в хижине, и это означало очередную ложь, которой не заслуживала эта женщина, мягкие губы которой я только что почувствовал на своих.       — Хорошо, что пока Джудит не нужно знать о моих решениях, — сказал я ей после небольшой паузы.       — Думаю, что это ненадолго, — улыбнулась Мишонн. — Скоро она будет принимать во всем самое непосредственное участие. Так что тебе придется привыкать.       Я усмехнулся. Мы еще долго сидели, прижавшись к друг другу. Она говорила о том, чем стоит заняться в Александрии в ближайшее время и о том, что мы можем предложить Хиллтопу. Иногда она просто шутила. А мои мысли были поглощены тем, о чем, я надеялся, она никогда не узнает.       Вечером я заснул в комнате Джудит и проспал несколько часов. Когда я проснулся, была уже глубокая ночь. Джудит спала неподалеку, и я осторожно вышел из комнаты, стараясь не разбудить ее. Теперь в нашем доме поубавилось людей, поскольку удалось восстановить один из соседних домов, который оказался не слишком поврежден. Наша с Мишонн комната была свободна. Заглянув к ней, я несколько минут стоял у двери и смотрел на нее спящую. Я все еще сомневался, идти ли в хижину. С утра я был твердо настроен, а сейчас, когда наступила ночь, я собирался отступить. Я хотел лечь рядом с Мишонн и попытаться снова заснуть, но знал, что у меня не получится. Поколебавшись еще минуту, я достал из ящика клочок бумаги и карандаш, чтобы написать записку. Но даже не начав писать, я сложил все это обратно. Скорее всего, я вернусь еще до того, как она обнаружит записку, а лишнее внимание привлекать не стоит. Я не задержусь. Мне нужно лишь убедиться, что он уйдет и не будет ждать меня.       На посту, как обычно, дежурила Беттани. Она знала, что в последнее время я иногда бродил ночью по Александрии, борясь с бессонницей, поэтому не стала задавать вопросов. Я сказал, что хочу пройтись за стеной и заодно поискать припасы в одном месте. Беттани лишь кивнула и посоветовала быть осторожнее.       К счастью, ночь была лунная, и свет, хоть и очень слабый, освещал лес. Я не был уверен, что хорошо помнил дорогу до хижины. Я шел по этому пути всего один раз и к тому же при свете дня. Ночью лес кажется совсем иным, и даже знакомые места могут выглядеть совершенно иначе. Все-таки надо было оставить Мишонн записку, подумалось мне. Кто знает, вдруг я заблужусь? От этой мысли я невольно улыбнулся сам себе.       Я взял с собой топор. Мне постоянно приходилось быть начеку. Очень глупо было бродить по лесу ночью, но идти в хижину днем было еще рискованнее. Сейчас все спят, и… если Ниган на самом деле там, куда я иду, он, скорее всего, тоже спит. Хотя не думаю, что он будет против моего ночного визита. Он сам хотел, чтобы я пришел, а о времени речи не шло.       Я долго петлял между деревьями и с каждым пройденным деревом мне все больше хотелось повернуть назад. Наконец я обнаружил хижину и последние метры преодолел, подгоняемый мыслью о том, что делаю это ради своей семьи и себя. Сейчас я скажу Нигану, чтобы он больше никогда здесь не появлялся и не ждал меня. Только в этом случае я и все остальные сможем жить спокойно.       На поляне перед домиком было немного светлее. Два окна хижины были завешаны, но по импровизированным шторам скакали тени. Внутри явно горит тот самый камин, тлеющие огоньки в котором я увидел, очнувшись после ранения. Ниган внутри. В этом можно было не сомневаться. Я медленно подошел к двери, не решаясь открыть ее. Мысль о том, что он здесь ради меня, что он ждет меня, рискуя быть обнаруженным, вызывала во мне какой-то странный трепет. Я не мог скрывать от себя, что мне хотелось увидеть Нигана. Самообман еще ни до чего хорошего не доводил, но все-таки эта внутренняя преграда, которую я воздвиг, позволяла мне избегать некоторых поступков, о которых я мог потом пожалеть. Хватит и того, что из-за него я обманывал всех.       Собрав мысли воедино, если это вообще было возможно в подобной ситуации, я надавил на дверь, и она приотворилась со знакомым скрипом, и я действительно увидел огонь у противоположной стены. Открыв дверь пошире, я вошел в хижину и в ту же секунду оказался прижатым к стене.       — Подкрадываться было не самой лучшей идеей, Рик. Я мог и убить тебя. В следующий раз не забудь постучать.       Эти слова Ниган прошептал мне прямо в лицо. Не дожидаясь моего ответа, он резко отпрянул и закрыл за мной дверь.       — Следующего раза не будет, Ниган.       — И ты пришел, чтобы сказать мне об этом? — он улыбнулся мне такой знакомой улыбкой, которая, как ни странно, больше не вызывала у меня желания сломать ему челюсть. Как бы мне ни хотелось признавать это, но я был рад видеть его. Все те же карие глаза, в которых часто проносятся бесята, немного насмешливая улыбка, густая щетина на лице… Черт, я видел его чуть больше суток назад и хотел увидеть снова даже больше, чем мне казалось.       — Я пришел, чтобы попросить тебя убраться. Мне пришлось сказать всем, что ты мертв, так что изволь придерживаться легенды, — я прошелся по хижине и остановился у горящего камина.       — Да ладно, Рик? — рассмеялся Ниган. — Ты это серьезно? Мне было любопытно, как ты выкрутишься. Я слышал, как ты сказал об этом Дэрилу. Я даже подумал, что мне послышалось. Нет, подожди, ты что, серьезно навешал всем эту хрень на уши? И они купились?       — И это вместо благодарности? — Я смерил его уничижительным взглядом. — Да, мне пришлось. Ты не оставил выбора.       — Боже, Рик, — с довольным видом протянул Ниган. — Ты не перестаешь удивлять меня… Да ты просто охренеть какой непредсказуемый! Ты наплел всем, что убил меня, а сам тайно, под покровом ночи заявился сюда. Могу поспорить, что никто не знает, куда ты пошел. Кстати говоря, я не ожидал, что ты придешь сегодня да еще и ночью. Было настолько невтерпеж?       Он снова приблизился, в очередной раз пересекая границы моего личного пространства, на которое ему попросту было плевать. Сейчас его попытка сократить расстояние между нами оказалась такой резкой и настойчивой, что мне пришлось отступить на несколько шагов, чтобы избежать ненужной близости.       — Я благодарен тебе, Рик, — негромко произнес Ниган. Он остановился, заметив, как я отшатнулся от него и вздохнул. Некоторое время он молча смотрел на меня. — Знаешь, я не был уверен, что ты придешь. Когда ты ушел со своей темнокожей подружкой отсюда, я оставался здесь в течение нескольких дней. Пока у меня была хоть какая-то еда, я не хотел уходить. Я думал, что, может быть, ты решишь прийти. Может быть, это будет какое-то удачное стечение обстоятельств, какое угодно, а может, ты просто захочешь зайти и поздороваться. Поэтому я ждал, а когда убедился, что это бесполезно, я ушел. Тогда я был совершенно уверен, что мы с тобой больше не встретимся. Особенно после того, как меня огрел по голове тот кретин и посадил под замок. Но мы встретились, Рик. Я думал, что ко мне тебя привело то самое удачное стечение обстоятельств, но вчера мне стало казаться, что дело не в обстоятельствах. Вот теперь я снова здесь. И ты здесь. Хорошо, что ты пришел раньше, чем я рассчитывал. Завтра, точнее уже, наверное, сегодня я смогу уйти. Не думай, что я не понимаю, кого мне нужно благодарить за свободу, Рик. Хотя это спорный вопрос, учитывая, что тот же самый человек меня ее и лишил. Впрочем, все это неважно, поскольку ты пришел. И сейчас мне хочется, чтобы ты честно ответил, почему ты это сделал.       — Я уже говорил, — не слишком уверенно начал я, а затем постарался придать голосу твердости. — Я пришел, чтобы сказать тебе о том, что пора уходить. Я ведь знал, что ты будешь ждать…       — Давай промотаем это дерьмо, о котором ты бормочешь, и перейдем сразу к сути, — отмахнулся Ниган. — Ты знаешь, о чем я говорю, Рик.       Еще одна попытка оказаться рядом со мной. Он плюет на все и делает то, что ему хочется. В его словах и действиях больше нет двусмысленности, и хотя он не говорит напрямую, я знаю, что все это значит. Внезапно Ниган грубо оттолкнул меня к стене. От неожиданности я запнулся о кучу разных вещей, лежавших на полу, и какие-то банки, катушки и еще невесть что с шумом разлетелись в разные стороны.       — Эй, ты спятил? Что ты делаешь? — возмутился я, но что-то заставило меня замолчать, когда я почувствовал, как он прижимается ко мне всем своим телом. Он сжал мою руку и больше ничего не делал, он замер. И я тоже не мог пошевелиться, словно купаясь в том тепле, которое исходило от его тела. Я не хотел ни о чем думать и невольно закрыл глаза. Все мысли будто рассеялись. Не разжимая моей руки, Ниган мягко коснулся губами моей щеки, затем — шеи, все так же мягко, оживив почти забытые ощущения, от которых та самая преграда внутри меня начинала дрожать и трескаться по швам.       — Ты сказал, что перестал ненавидеть меня, Рик. — Его звонкий шепот недалеко от моего уха, как всегда, обжигал меня. — Почему же ты так боишься признаться в том, что ты на самом деле чувствуешь? Хоть на минуту забудь о своей гордости и перестань обманывать и себя, и меня. Может, себе ты и лжешь весьма умело, учитывая твою железную выдержку. — Еще один поцелуй в шею, уже не такой мягкий и едва не разорвавший мою преграду окончательно. Выдох. Вдох. Сопротивляться будет не так сложно, если вспомнить, что за человек сейчас так интимно целует меня. — Но меня ты не обманешь, Рикки. Ты прямо сейчас доказываешь мне то, что так отчаянно хочешь скрыть. Твое упрямство портит тебе жизнь, и ты любишь все усложнять, но не надо думать, что ты сможешь лгать себе вечно.       Я открыл глаза, почувствовав, что в эту самую секунду он смотрит на меня. Его глаза напротив моих, и, когда он находится в такой непосредственной близости, это самое худшее, что может случиться. Я перестал понимать, что происходит, и позволил ему сделать следующий шаг. Я знал, что сейчас произойдет, но не сделал ничего, чтобы остановить его. Его губы коснулись моих с неутомимым жаром, как будто этот поцелуй был для него долгожданным. Преграда внутри меня жалобно треснула, и я готов был ответить ему, но к счастью, оставшаяся толика здравого смысла удержала меня от очередного необдуманного поступка, и усилием воли я оттолкнул от себя Нигана, а затем ударил его кулаком по лицу.       Воспользовавшись тем, что он приходит в себя, я ударил его еще раз. Какой же ошибкой было приходить сюда! Как будто в глубине души я не догадывался, к чему может привести наша встреча… Мне хотелось навсегда лишить его желания делать что-то подобное. Он не виноват — виноват я, но я больше не позволю ему провоцировать меня. Я занес руку, чтобы нанести еще один удар, но Ниган повалил меня на пол. Больно ударившись спиной о какой-то предмет, я поморщился, а он в это время прижал мои руки к полу, обезопасив себя от новых нападений. Я дернулся и попытался встать, но не смог сбросить его с себя.       — Лучше тебе успокоиться прямо сейчас, — пригрозил Ниган. Сам он выглядел спокойным, но его тон показался мне раздраженным. — Я не собираюсь устраивать здесь гребаную драку. Мне это надоело, Рик, так что я просто пошлю тебя нахер. Надеюсь, это тебя устроит. Потому что меня это вполне устраивает. Выметайся отсюда. — И он отпустил мои руки.       Это прозвучало слишком холодно и резко. Так он хотел показать мне, что его нисколько не задела моя реакция на поцелуй, но тем самым он лишь убедил меня в обратном. Похоже, Ниган не сомневался, что, устроив все это представление, которое умело закончилось поцелуем, он получит от меня то, чего добивался — мой положительный ответ. Но я не оправдал его надежд, и теперь он злится. О, я видел, что он злится на меня. Как бы нелепо ни звучала эта мысль, но он пригласил меня в хижину с намерением окончательно разбить ту самую преграду и завоевать меня. Звучит и в самом деле по-идиотски. Даже в моей голове.       Ниган поднялся и открыл дверь. Заметив, что я все еще лежу на полу, он указал рукой в сторону выхода.       — Если ты не понял, Рик, то я только что послал тебя нахер. Пошел вон отсюда. Не заставляй меня снова тащить тебя за шкирку.       Он и в самом деле не шутил. Не торопясь, я встал с пола. Кажется, действительно пора уходить. Мне ясно дали это понять. Я подошел к открытой двери, у которой стоял Ниган, и решительно посмотрел на него. Он не хотел выгонять меня, я это знал, ведь и я не хотел уходить. Если я сейчас уйду, значит, все, что произошло за последние минуты, станет слабым воспоминанием нашей последней встречи.       Я не готов прощаться с Ниганом. Мы не были друзьями, но и врагами больше не являлись. Он занимал в моей жизни отдельное место, был ее особой, очень важной частью, название которой, наверное, еще не придумали, и в этот короткий миг я понял, что если сейчас покину эту чертову хижину, то занять его место не сможет никто и никогда.       Да, я испугался. Только теперь уже не того, что такой человек, как Ниган, может войти в мою жизнь, ведь это ему давно уже удалось, а того, что я ничем и никем не смогу заполнить пустоту, которая неминуемо возникнет от его отсутствия в ней.       Я слишком привык к нему. От некоторых привычек невозможно избавиться. А от некоторых избавляться не хочется.       Все эти мысли пронеслись в моей голове со скоростью света, и перед тем, как я подался вперед, чтобы к чертовой матери разрушить преграду, старательно мной же возведенную, мелькнула последняя мысль, которая все и определила.       Я боюсь потерять Нигана. Не это ли то самое осознание?       И я, черт возьми, поцеловал его. Поцеловал, обхватив руками его лицо и постаравшись вложить в прикосновение к его губам все те чувства, что я испытывал к нему на протяжении этого времени. Здесь были и ненависть, и гнев и другие чувства, которые не назовешь положительными, поэтому мой поцелуй получился куда настойчивее и даже яростнее, чем поцелуй Нигана. Но он ответил на него. Он ответил, словно забыв о том, что буквально минуту назад грубо выгонял меня из хижины. Он ответил так, как я и представить не мог. Он притянул меня к себе и продолжил целовать, жадно и неистово, как будто и он боялся потерять меня, так же, как я боялся потерять его. В тот же миг все эти тяжелые чувства, начавшие мой поцелуй, улетучились, но страсть, которая не позволяла мне оторваться от его губ ни на секунду, никуда не исчезла. Теперь я целовал Нигана, потому что хотел этого. Я хотел принадлежать ему.       Во всех смыслах.       Его губы касались моих нагло и чересчур уверенно, но в то же время удивительно мягко; я чувствовал, как он обнимал меня одной рукой, а второй пытался расстегнуть мою рубашку, и, когда он с силой прижал меня к стене и снова припал горячими губами к моей шее, я почти потерял самообладание и был готов позволить ему делать все, что он пожелает, только бы он не останавливался и больше никогда не смел покидать мое личное пространство.       Минута слабости. Черт, пора прекратить это безумие, пока не поздно. Пока я еще могу остановиться.       — Ниган, всё… хватит. Прошу тебя.       Больше никаких драк. Я не буду бить его или грубо отталкивать от себя. Я тихо, чуть ли не беззвучно прошептал эти слова ему на ухо, и, хотя он по-прежнему обнимал меня, руку, расстегивающую мою рубашку, он все же послушно опустил. Некоторое время мы буравили друг друга взглядами, и только после этого он слегка улыбнулся и отстранился, проведя рукой по моей спине.       — Теперь ты в самом деле можешь проваливать нахер, Рик.       Он снова прогоняет меня, но теперь его тон был совсем другим, и я мог спокойно уйти, зная, как сильно он хочет, чтобы я остался. Дверь все еще была открыта, и я вышел на улицу, вдохнув приятный ночной воздух.       — Пока в этой хижине у меня есть все необходимое, — проговорил мне вслед Ниган. — Так что я планирую задержаться здесь ненадолго. Думаю двух дней будет достаточно. А потом отправлюсь искать более подходящее жилище. Всего два дня, Рик. Потом я уйду.       Я обернулся и увидел улыбку на его лице.       — Тогда тебе нужно быть осторожнее, — предостерег я. — Сиди тихо.       — Обещаю сильно не высовываться, чтобы сработала твоя грязная ложь про мою смерть, — продолжал улыбаться Ниган. — Я же знаю, как ты беспокоишься за меня, Рикки, — добавил он, слегка высунув язык в своей привычной манере, и закрыл дверь.       Сукин сын, лучше бы ты не знал этого!       Я глубоко вздохнул, надеясь, что это поможет мне утихомирить сердцебиение и привести в порядок мысли. Постояв еще немного, я направился в сторону леса, упорно подавляя в себе желание повернуться, забежать в эту проклятую хижину и продолжить то, что мы начали.       Пока я шел по лесу, ко мне постепенно начало приходить осознание того, что произошло. Кажется, до этого момента я мыслил не вполне здраво, а теперь до меня наконец дошло, что я натворил. Как бы мне не пришлось пожалеть об этом… За последние дни мое чувство вины возросло еще сильнее, и все сложнее становилось смотреть в глаза Мишонн. Если остальных я лишь обманул, то ее я еще и предал, не только позволив Нигану перейти черту, но еще и позволив сделать это самому себе. Пытаясь исполнить желание Карла и сохранить жизнь врагу, я зашел слишком далеко и усугубил ситуацию настолько, что не знал, как из нее выпутаться. Я должен был оставить Нигана умирать под тем деревом. Все бы закончилось, и, быть может, отпустить Нигана в тот момент было бы гораздо легче. Но я не смог сделать этого даже тогда, а о том, что происходит сейчас, и говорить нечего. Я пошел против самого себя и поцеловал своего врага, пусть я больше и не считал его таковым. Поцеловал для того, чтобы не потерять его навсегда. Этого можно было избежать, но все эти чувства, что одолевали меня долгое время, Нигану удалось выпустить наружу, и они едва не поглотили меня целиком.       Да, пока я удержался. Если бы это было не так, я бы остался в хижине.       Еще издалека я заметил подъехавшую к Александрии машину. Вернулся Аарон, и, чтобы лишний раз не светиться и не отвечать на его вопросы, я выждал несколько минут после того, как он скрылся за воротами. Беттани недовольно пробурчала что-то, когда ей пришлось открывать их второй раз — для меня, а затем недовольно спросила, где припасы, за которыми я якобы ходил. Пришлось ответить, что там, где я рассчитывал найти хоть немного, уже ничего не осталось. Вряд ли она поверила мне, но, по крайней мере, я знал, что болтать она точно не будет.       Времени до утра оставалось не так много. Я и не думал спать, но с рассветом все-таки уснул. Однако долго наслаждаться сном не пришлось. Меня разбудила Мишонн и сообщила, что приехал Шон. Чмокнув меня и со смехом добавив, что я наконец-то заделался соней, она вышла из комнаты. Кажется, я проспал не больше трех часов, но эти несколько часов позволили мне забыться, и даже ночные события временно отошли на второй план. Вытаскивать из памяти подробности нашей с Ниганом встречи совершенно не хотелось, и я был рад услышать, что смогу увидеть Шона. Его появление здесь означало, что с ним все в порядке и причин для беспокойства не было. Я мог на время отвлечься от мыслей, несколько часов назад бушевавших в моей голове.       — Ночью Аарон вернулся, — сказала Мишонн, когда я спустился вниз. Она кормила Джудит, и я остановился рядом с ними, чтобы поцеловать девчушку. — Кажется, поездка была напрасной. В их старом лагере не было Трэверса. Кстати, Оливера с Шоном он тоже там не нашел. Так что тебе лучше поговорить с Шоном и выяснить, что ему известно.       Я кивнул Мишонн и вышел на улицу, стараясь ничем не выдать вновь охватившего меня волнения. Трэверс мог покинуть общину, чтобы отправиться на поиски Нигана. Все это показалось мне каким-то бесконечным кошмарным сном, который не позволяет вернуться в реальность. Мои мысли снова обратились к этому человеку. Я уже и забыл, когда в последний раз засыпал, не беспокоясь о его безопасности или даже просто не думая о нем, не вспоминая его. Моя жизнь будто вращалась по замкнутому кругу. И даже этим утром, когда я надеялся хоть на время вернуться к привычной жизни, меня выбило из колеи известие о том, что моя ложь может оказаться бесполезна, если Трэверс, как пес-ищейка, продолжит разыскивать Нигана и в конце концов найдет. Я содрогнулся, представив, что тогда произойдет.       Черт, еще один день тревоги за Нигана. И почему я не заставил его покинуть хижину?.. Наверное, все дело в том, что он умеет убеждать лучше, чем я.       Шон обнял меня, когда увидел. Его отношение ко мне было приятно и неожиданно, но все же я чувствовал, что с ним что-то не так. Несмотря на теплое приветствие, он выглядел немного растерянным и, казалось, хотел спросить меня о чем-то, но не мог решиться. Неподалеку Тара беседовала с незнакомым мне мужчиной, и это внезапно привлекло мое внимание.       — Это Винсент, он приехал со мной, — пояснил Шон, заметив мой недоуменный взгляд. — Он из нашей группы, но больше не хочет оставаться в Хиллтопе. Все дело в Трэверсе. Кажется, они сильно поругались вчера из-за какой-то ерунды, и Винсент решил переселиться в Александрию. Правда, не был уверен, что его примут здесь.       — Подожди, подожди, — остановил его я. — Трэверс в Хиллтопе? И ты тоже там был?       — Мы приехали вчера, — кивнул Шон. — Он вдруг ни с того сего решил перебраться туда. Честно говоря, я думал, что он не захочет даже приближаться к Хиллтопу, ведь их отношения с Мэгги явно не заладились после того, как он отказался слушать ее. Они, правда, друзьями не стали, но она приняла его. Я видел, как они вполне мирно беседовали, если про Трэверса вообще такое можно сказать. Иногда я не понимаю людей.       Значит, Трэверс отправился не на поиски Нигана. Он поехал в Хиллтоп. Надо бы вздохнуть с облегчением и забыть обо всем, но его внезапная перемена в отношении Мэгги вызывала подозрения. Можно было не сомневаться, что она сообщила ему о Нигане, но больше всего меня интересовало то, в каком ключе она все это преподнесла. Если Мэгги только сделала вид, что поверила в мою историю, значит, мне все еще есть чего опасаться. Шон что-то упомянул о ссоре Трэверса и новичка Винсента… Наверное, имеет значение поговорить с этим Винсентом и надеяться, что это прольет свет на ситуацию, которая снова озадачивала меня тысячей вопросов.       — У тебя все нормально, Шон? — спросил я. — Я волновался, когда не дождался тебя у машины. К счастью, вскоре за тобой отправился отец, и мне полегчало.       — Трэверс догадался обо всем, — виновато покачал головой Шон. — Я боялся, что у тебя будут проблемы. — Немного помолчав, он продолжил. — Вчера я говорил с одной девчонкой из Хиллтопа, Инид. Ты наверняка знаешь ее. И гораздо лучше, чем я, — добавил паренек с улыбкой. — Так вот она рассказала, что ты тоже вчера приезжал к ним.       Во всей этой суете я совершенно не подумал о том, что моя ложь обрушится и на Шона — человека, который понимал меня чуть ли не лучше всех в этой ситуации. А ведь так оно и было. Прекрасно зная, кто такой Ниган, Шон без раздумий согласился помочь мне спасти его. Более того, он сам вынудил меня помочь ему, сообщив о его местонахождении, как будто знал, чем может обернуться для меня бездействие. А теперь Инид сообщила ему, что я убил Нигана.       — Да, я хотел, чтобы Хиллтоп и Александрия начали работать сообща, — ответил я, хоть и догадывался, что он клонил несколько к другому. — Сотрудничество и взаимопомощь — это все, на что мы сейчас можем рассчитывать. Иначе ничего не получится.       — Рик, я знаю, что ты, наверное, не особо хочешь говорить об этом, но… — он замялся. — Почему ты все-таки решил убить Нигана? Неужели не было другого выхода? Он напал на тебя? В этом все дело?       Вот она — причина растерянности Шона, которую я заметил сразу, как только увидел его. Иногда я не понимаю людей. Так он сказал. Наверняка эти слова были адресованы и мне.       — Я… не убивал его, я просто не смог его спасти, — ответил я. — Его убили ходячие.       Я постарался смягчить ложь ради Шона, но ложь все равно остается ложью.       — Так его укусили или?.. — Шон вздохнул. — Инид выразилась несколько иначе. Я думал, что это был ты.       — Я сказал им, что убил его, — кивнул я. — Так было проще. Детали для них не так уж важны. А ходячих действительно было очень много. — Последнюю фразу я произнес скорее для себя, чем для Шона, как будто пытался убедиться, что в моих словах еще осталось что-то правдивое. Как ни странно, но врать Шону оказалось даже труднее, чем Мишонн. Ей я мог сказать, что я убил Нигана, а этому пареньку я фактически сказал правду: я не убивал его.       — Тогда… мне жаль, Рик. Знаешь, мне на самом деле очень хотелось верить, что Нигана можно было спасти. И я сейчас не о физическом спасении, — серьезно проговорил Шон. — Мне жаль, что теперь мы не сможем узнать, был ли я прав.       Нужных слов не находилось, и я не знал, что ответить. Мне хотелось сказать ему правду. Почему-то я был уверен, что этот парень меня не выдаст, но я решил, что пусть лучше он будет, как и все, оставаться в неведении, чем нести эту тяжелую ношу вместе со мной. Так ему будет безопаснее на случай, если мой обман когда-нибудь раскроется и выяснится, кто прикрывал меня. Я надеялся, что все обойдется, но знал, что разоблачение могло произойти в любой момент. Я постарался отогнать неприятные мысли и перевел тему.       — Ты ручаешься за него? — я мотнул головой в сторону Винсента.       — Не могу утверждать, что мы с ним друзья, но особых странностей я за ним не замечал, — улыбнулся Шон. — Пожалуй, кроме того, что ему нравилось в Хиллтопе, а теперь он резко решил уехать и попытать счастья здесь. Хотя все это из-за Трэверса.       — Так ты не знаешь, из-за чего они поругались? — уточнил я, на что Шон отрицательно покачал головой.       — Винсент мне не рассказал, — добавил он. — И в этом нет ничего удивительного — он довольно скрытный человек. Похоже, что Трэверс насовсем перебрался в Хиллтоп, и Винс просто не хочет оставаться с ним там. Я не помню, чтобы раньше до такого доходило, хотя Трэверс кого угодно может довести до белого каления. А в последнее время он особенно невыносим.       Я не мог избавиться от ощущения, что окончательный переезд Трэверса в Хиллтоп и внезапно появившийся в Александрии человек из его группы как-то связаны и дело вовсе не в их ссоре. Если мои подозрения небезосновательны, то следовало принять меры, а, возможно, из-за всего происходящего у меня уже начала развиваться паранойя, и я скоро я буду видеть угрозу в самых безобидных вещах. Скорее всего, это было наиболее вероятным объяснением, но все же я решил приглядывать за новичком и попросил Тару делать то же самое. К счастью, она посчитала мою просьбу вполне адекватной.       — Он кажется нормальным человеком, но лучше перестраховаться, — согласилась она.       — По крайней мере, пока не убедимся, что можем ему доверять, — кивнул я.       Вечером я обнаружил Винсента, гуляющим по Александрии и подошел к нему, чтобы поговорить. Днем я лишь представился и сообщил о нашем общем решении разрешить ему остаться. Как оказалось, новичку было не больше тридцати, но выглядел он старше своих лет. Наверное, сейчас каждый стал выглядеть старше, чем есть на самом деле.       — Ты долго был с группой Оливера и Трэверса? — поинтересовался я.       — Не особо, — словно нехотя ответил Винсент. — Всего полгода. Может, чуть больше.       — Я слышал, тебе нравилось в Хиллтопе.       — Если это Шон так сказал, то он не знает всего, — скривился Винсент. — Я уехал из того места, где мы жили раньше, чтобы убраться подальше от Трэверса. Он-то ведь не собирался уезжать сначала, а сейчас вот передумал. Он убил мою сестру, — добавил он после недолгого молчания.       — Странно, что эту историю я не слышал, — заметил я.       — Говорю же, Шон не знает всего. Я готов жить, где угодно, лишь бы не рядом с этим убийцей.       — Сколько ходячих ты убил? — внезапно спросил я, подумав о том, что вряд ли кто-то удосужился задать ему эти вопросы. В ответ на это я получил непонимающий взгляд.       — Что? Ходячих? — недоуменно переспросил Винсент. — Много, наверное. Выживать же как-то нужно. Тебе конкретное число что ли надо?       — Сколько людей ты убил? — продолжил я.       — Я не убийца.       Мне показалось, что в его глазах промелькнул страх или что-то очень похожее на страх.       — Что, неужели ни одного человека не пришлось убить за все это время?       — Ну, если и убивал, то что с того? — нервно ответил Винсент. — Можно подумать, вы тут все никого не убивали… К чему эти вопросы вообще?       — Это стандартные вопросы. Мы всем их задаем, так что изволь ответить. Сколько людей ты убил? — повторил я.       — Да одного, всего одного, — вздохнул Винсент.       — Зачем?       — Он напал на меня, и я защищался. Это было еще до того, как я к ним попал.       — Раньше ты был с другой группой?       — Да, но… недолго. Еще в самом начале, а потом и группы-то не было. Был я, моя сестра и еще один. Потом мы остались вдвоем с сестрой. Вот тогда-то я и убил первый раз, когда на нас напали.       — За что Трэверс убил твою сестру?       — Да ни за что, просто так, — Винсент буквально выплюнул эти слова. — Она отказала ему, а ведь… ведь ей только-только восемнадцать исполнилось. Он убил ее в лесу и выдал все за несчастный случай. Мразь…       Разговор с Винсентом немного успокоил меня, но лишь немного. Мои подозрения относительно него поубавились, хотя доверять ему я и не мог. Говоря о сестре, он выглядел искренним, а это значило, что у него действительно были веские причины ненавидеть Трэверса. Однако именно Трэверс по-прежнему оставался проблемой. От него можно было ожидать любой мерзости, и пребывание такого человека в Хиллтопе меня совершенно не устраивало.       А ведь мне так и не удалось выяснить, что связывало Трэверса с Ниганом. Прошлое Нигана по-прежнему оставалось для меня загадкой. Он ни разу не упоминал даже малейших деталей и не поделился со мной даже после того, как я рассказал ему о своей жизни.       Хотя нет, была одна деталь. У Нигана была жена. О ней он явно не хотел говорить, и я не стал давить на него.       Я знал, что он в хижине и что он пробудет там еще один день. Я также знал, что его слова были очередным приглашением и вынужден был признать, что это ненавязчивое приглашение было слишком заманчиво, чтобы отклонять его. Что же, самообман действительно не приводит ни к чему хорошему, и я больше не пытался внушить себе обратное, потому что уже понял всю бесполезность этого занятия. Единственное, что я хотел доказать себе, так это то, что я смогу, как ни в чем ни бывало, продолжать жить, когда Ниган уедет отсюда. А ведь это произойдет совсем скоро. Он дал мне возможность снова увидеть его перед тем, как мы расстанемся навсегда. Ему больше нельзя появляться здесь, и, если мы никогда не увидимся, что было бы лучше и для него, и для меня, то это значит, что я не должен позволять себе привыкать к нему с еще большей силой.       Очередная встреча, пусть и последняя, может оказаться губительной для нас обоих. Я все еще не знал, что чувствовал к нему, и уж тем более не был уверен, что он чувствовал ко мне. Я знал только, что это были странные, неправильные чувства, которые нужно вырвать из сердца, пока их ядовитые корни не проросли слишком глубоко. Я должен прекратить это, пока не стало слишком поздно.       Провалявшись без сна всю ночь, я принял единственно верное решение, которое далось мне с большим трудом.       Я не воспользуюсь приглашением Нигана. Только в этом случае мы оба сможем избежать огромной ошибки, которую неизбежно совершим, если эта встреча состоится. Ему придется уйти, не дождавшись меня. Снова.