a little death

      Рената, закончив мыть посуду, вытерла руки о полотенце и замерла в нерешительности. Внезапный и настойчивый стук в дверь заставил её вздрогнуть. Её взгляд скользнул в сторону прихожей. Обычно Земфира сама открывала дверь — ключи всегда были при ней.              Кто бы это мог быть? Она повесила полотенце на крючок, ощущая смутное беспокойство, и осторожно направилась к двери. Шаги её были почти бесшумными, но стук сердца звучал так громко, что, казалось, его могли услышать.              Ульяна, которая сидела на ковре в гостиной, увлечённо расчёсывая волосы своей кукле, тоже услышала громкий стук и тут же отложила свое важное занятие.              — Зе! — радостно воскликнула девочка, вскочив на ноги и побежав к двери.              — Уля, стой, — мать попыталась успокоить её, стараясь, чтобы голос звучал ровно, но в мыслях уже перебирая возможные варианты.              “И кто это? Соседи? Курьер? Не дай бог Лёня решил прийти сюда”.              Блондинка медленно подошла к двери и, заглянув в глазок, застыла от неожиданности. Перед ней стоял Рамиль — высокий, широкоплечий, с серьёзным, почти строгим выражением лица.              — Чёрт, — произнесла она едва слышно.              Женщина прикусила губу, и её пальцы крепко сжались на дверной ручке. В памяти всплыли воспоминания: Уфа, ужин у родителей Земфиры. Рамиль тогда держался сдержанно, но его глаза выдавали интерес к ней. Тот вечер закончился спокойно, но теперь ситуация была гораздо сложнее.              Пока Литвинова раздумывала, что делать, её маленькая копия уже оказалась рядом и потянулась к дверной ручке.              — Мам, это Зе! — громко сказала она.              Рената глубоко вдохнула, стараясь унять дрожь в руках, и открыла дверь. Это было лучше, чем прятаться.              — Рамиль, — коротко произнесла она, стараясь, чтобы её голос звучал спокойно.              Мужчина, стоя на пороге, внимательно посмотрел на актрису. Его тёмные глаза задержались на её лице, а затем опустились к маленькой девочке, которая стояла рядом. Удивление мелькнуло в его взгляде, но он быстро взял себя в руки.              — Здравствуйте, Рената, — вежливо поприветствовал он, но его взгляд оставался немного настороженным и изучающим.              — Здравствуйте, проходите, — ответила голубоглазая, отступая в сторону и приглашая его внутрь.              Ульяна с любопытством смотрела на незнакомца, чуть прижавшись к ноге матери. Но затем, словно вспомнив, чему её учила Земфира, смело шагнула вперёд и протянула руку:              — Я Уля.              Рамиль слегка удивился, но тут же улыбнулся и наклонился, чтобы пожать её маленькую ладошку.              — Приятно познакомиться, Уля, — сказал он мягче, чем ожидала Литвинова.              Она кивнула девочке, довольная её поведением:              — Это дядя Рамиль, брат Земфиры.              — Ты тоже иглаешь на гитале? — вдруг спросила малышка, не отводя от него больших внимательных глаз.              — Нет, но я иногда слушаю, — ответил он с лёгкой улыбкой.              — А-а, я тоже слушаю, — с важным видом кивнула Ульяна и, потеряв интерес, убежала обратно в гостиную.              Рената проводила её взглядом. Она знала, что рано или поздно эта встреча состоится, но не ожидала, что это произойдёт сегодня, так внезапно. Брюнет, войдя в прихожую, с любопытством огляделся, словно пытаясь понять, что происходит.              — Проходите, — повторила Рената, указывая на кухню. — Я как раз домыла посуду. Сделаю чай.              Рамиль молча последовал за ней. Его взгляд скользил по квартире, останавливаясь на мелочах: стакане с красками, детских рисунках, разбросанных игрушках. На подоконниках появились растения, а в кухне висела шторка с цветочным узором, которой раньше не было. Он пытался сложить воедино эту странную картину, но чем больше он смотрел, тем меньше понимал.              Когда они оказались на кухне, Рената поставила чайник на плиту и начала расставлять чашки.              — Земфира уехала по делам, — заговорила она, не поворачиваясь. — Она должна скоро вернуться. Вы звонили ей?       — Да, но она не взяла трубку, — ответил брат певицы, садясь за стол. Его взгляд снова пробежался по кухне, задержавшись на шторах и аккуратно сложенных полотенцах. — Я подумал, что что-то случилось, и решил заехать.              Блондинка кивнула, сохраняя спокойствие на лице, но внутри она была напряжена, гадая, зачем он здесь на самом деле.              — В последнее время она очень занята — интервью, репетиции… Возможно, просто не успела ответить, — добавила Литвинова, наливая чай в надежде скрыть неловкость.              — Возможно, — тихо произнес он, затем, сделав паузу, добавил: — Рената…              Она замерла.       — Вы можете мне объяснить, — он поднял на неё взгляд, серьёзный и настойчивый. — Что здесь происходит?       — Что вы имеете в виду?              Он хмыкнул, бросив короткий взгляд в сторону гостиной, где смех Ульяны смешивался с негромкими звуками детской игры.              — Вы, ребёнок, эта квартира… — он слегка склонил голову, указывая на обстановку. — Не помню, чтобы у сестры кто-то жил. Что всё это значит?              Она глубоко вдохнула, стараясь сохранить спокойствие.              — Ульяна и я… мы… — начала она, стараясь говорить уверенно, но голос предательски дрогнул. Она почувствовала, как взгляд Рамиля словно впивается в неё, требуя продолжения. — Мы временно живём у Земфиры. Это… сложная ситуация.              — Сложная, — повторил он, медленно растягивая слово. Его тон был мягким, и он слегка прищурился, словно изучая её реакцию.              Женщина почувствовала, как её лицо вспыхнуло, и прежде, чем он успел сделать какие-либо выводы, она выдохнула:              — Я развожусь с мужем.              Слова прозвучали резко, почти как выстрел. Она сама удивилась, насколько быстро выдала эту информацию, но ей нужно было объяснить всё сразу, пока он не задал ещё больше вопросов.              — Земфира предложила помощь. Мы здесь временно, пока я не разберусь с делами, — добавила она, стараясь звучать уверенно, хотя голос слегка дрожал.              Мужчина молчал, его пристальный взгляд заставлял её внутренне сжиматься. Он кивнул, словно принял это объяснение, но его глаза задержались на её лице чуть дольше.              — Понял, — коротко сказал он, и в его голосе не было осуждения.              Его ответ был кратким и немногословным, но он, кажется, понял её игру и, наконец, перестал пристально смотреть. В течение нескольких минут они обсуждали Москву, планы и сложности жизни в большом городе.              — Как уютно у вас здесь, — заметил он.              Рената лишь слегка улыбнулась, чувствуя, как напряжение между ними постепенно спадает.              — Земфира предпочитает минимализм, но иногда немного тепла не помешает, — сказала она сдержанно, непроизвольно поглаживая пальцами край чашки.              — Это точно, — кивнул Рамиль. Его взгляд снова задержался на мелочах: плетёном коврике, корзинке с фруктами на столе, паре детских рисунков на холодильнике. — Раньше квартира напоминала студию для музыкантов, а теперь больше похожа на дом.              Режиссёр бросила на него быстрый взгляд, пытаясь понять, есть ли в его словах скрытый смысл. Однако его голос звучал спокойно, почти нейтрально. Она вздохнула и ответила:              — Мы… решили немного обновить её пространство. Земфире самой это понравилось, — ответила она, осторожно подбирая слова.              — Мы? — уточнил брат девушки, делая вид, что не понял.              — Я и Ульяна, — пояснила она, встречаясь с его взглядом.              Он ненадолго замолчал, словно обдумывая её ответ. Рената понравилась ему ещё при их первой встрече. Он помнил тот ужин в Уфе — Рената тогда легко нашла общий язык с его родителями. Мягко, но уверенно отвечала на вопросы отца, а матери искренне понравилась её сдержанность. Тогда она произвела впечатление человека с характером, но при этом умела оставаться мягкой и дружелюбной. Сейчас, на фоне этой уютной кухни, она выглядела более напряжённой, будто под пристальным взглядом ожидала обвинения.              — Я очень рад, что вы здесь, — произнес он после непродолжительной паузы.              Литвинова, слегка нахмурившись, приготовилась к разговору.              — Земфира, должно быть, тоже очень рада, — добавил он, его голос стал тише и словно задумчивее.              Блондинка удивленно взглянула на него, но промолчала.              — Она не из тех, кто впускает кого-то в свою жизнь просто так, — продолжил мужчина. — Вы, Рената, ей действительно важны.              Эти слова, подобно грому среди ясного неба, оглушили голубоглазую. Она почувствовала, как внутри что-то ёкнуло, но тут же взяла себя в руки и произнесла:              — Земфира просто помогает мне… Нам.              Рамиль кивнул, но его взгляд по-прежнему оставался проницательным.              — Да, я понимаю, — сказал он, сделав глоток чая. — Но, знаете, это всё равно замечательно. Она изменилась. В лучшую сторону.              Рената слегка улыбнулась, но промолчала.              — И… если быть совсем честным, — добавил он с легкой улыбкой. — Вы совсем не так просты, как кажетесь.              Она тихо усмехнулась, наконец ощутив некоторое облегчение.              — Это комплимент?              — Разумеется, — подтвердил он с искренней теплотой в голосе.              Женщина старалась сохранять видимость непринужденности, но внутри неё всё сжалось от тревоги. Она чувствовала, как взгляд Рамиля то и дело возвращался к ней, оценивая каждую деталь её поведения.       На мгновение воцарилась тишина, нарушаемая лишь шорохом из гостиной. Затем резкий щелчок замка заставил их обоих одновременно повернуть голову.              Входная дверь распахнулась, и в проёме появилась Земфира, едва протискиваясь внутрь с коробкой в одной руке и пушистой елью в другой. Её щёки раскраснелись от мороза, а волосы, чуть растрёпанные ветром, выбивались из-под шапки. Её голос звучал весело и радостно:              — Смотрите, что я принесла! Уля, Ре, я дома! — произнесла она с явной гордостью, закрывая за собой дверь.              Радостный визг Ульяны наполнил квартиру, когда девочка стремительно бросилась к ней навстречу. Мгновение — и она уже повисла у Земфиры на шее, заливаясь смехом от счастья.       — Это ёлочка? — с восхищением воскликнула малышка, заметив пушистую зелёную ель, выглядывающую из-за коробки.              — Ага, ёлочка, про которую мы с тобой вчера пели, помнишь? — с улыбкой ответила Земфира, нежно целуя девочку в макушку.              Но стоило Ульяне громко спросить: «Зе, а дядя Ламиль будет петь с нами?» — как обстановка вмиг изменилась. Земфира застыла, и её улыбка медленно угасла.              Слова девочки прозвучали настолько неожиданно, что Земфира словно окаменела. Её взгляд, до этого полный тепла, метнулся к кухонному проходу. Радость от встречи с Ульяной словно испарилась, сменившись лёгким ознобом. Не сразу поверив своим глазам, она не смогла сдержать выражение шока на лице.              Рамиль.              “Чёрт. Чёрт. Чёрт”, — промелькнула у неё мысль, и она почувствовала, как внутри всё сжалось от ужаса.              Её сердце словно ухнуло куда-то вниз, а тишина в коридоре показалась невыносимо долгой.              “Блять. Почему он здесь? Почему именно сейчас?” — пронеслось у неё в голове.              — Рамиль? — её голос прозвучал резче, чем она ожидала, и Земфира, услышав себя, поморщилась от досады.              Мужчина кивнул, его движения были размеренными и почти безмятежными, словно всё происходящее было в порядке вещей.              — Привет, сестрёнка, — его голос был мягким, но в интонации слышалось что-то большее, словно он заранее знал, что застал её врасплох.              — Ты… здесь? — девушка с трудом скрывала своё напряжение. Её глаза лихорадочно метались между братом и любимой, словно она пыталась сложить воедино кусочки головоломки, которые никак не хотели складываться.              — Я проездом в Москве, — объяснил он спокойно, почти буднично, слегка поджав губы. — Звонил тебе, но ты не ответила. Вот и решил заглянуть.              “Господи, только бы он ничего не понял. Только бы он не начал задавать вопросы“.              Она осторожно опустила Ульяну на пол, пытаясь выиграть немного времени, чтобы собраться с мыслями. Сердце бешено колотилось, а пальцы, словно чужие, с трудом расстёгивали замок куртки.              — Давно приехал? — спросила певица, стараясь, чтобы голос звучал легко, как будто случайная встреча с братом была лишь обычным совпадением. Она отбросила коробку с игрушками к стене и сняла шапку, волосы торчали в разные стороны, но она даже не подумала их поправить.              — Примерно час назад, — невозмутимо ответил он, наблюдая за её торопливыми, почти нервными движениями. — Выпил чаю, поболтал с Ренатой.              Имя прозвучало, как выстрел. Земфира застыла на мгновение, её взгляд метнулся к Ренате, которая стояла чуть в стороне, поглаживая Ульяну по плечу. На её лице был написан странный микс извинения и беспокойства.              “И что мне ему теперь сказать? Сказать, что она просто гость? Подруга? Знать бы ещё, о чём именно они болтали”.              — Прости, я… Забегалась, — произнесла она, подойдя ближе к брату. Её движения были быстрыми, почти резкими, словно кто-то невидимый подгонял её.              Рамазанова обняла его, надеясь, что этот жест поможет разрядить напряжение. Рамиль ответил на объятие крепко и тепло, как будто ничего не произошло. Казалось, в этом жесте было больше понимания, чем просто семейное приветствие.              — Земфира… — начал он, и его голос стал мягче, но чуть настойчивее, словно он подбирал правильные слова.              “Ну всё. Сейчас начнётся”, — подумала она.              — Я знаю.              Эти слова прозвучали как приговор. Она почувствовала, как её руки сжались в кулаки, хотя она всё ещё обнимала его.              — Что знаешь? — спросила Земфира, стараясь сохранять спокойствие, но внутри всё сжалось. Она отстранилась, внимательно вглядываясь в его лицо, пытаясь уловить хоть намёк на насмешку, упрёк или укор.              Рамиль не спешил с ответом. Он медленно наклонился к её уху, словно хотел сказать что-то важное только для неё одной.              — Она очень-очень… — прошептал он почти беззвучно, но каждое его слово эхом отдавалось в её сознании.              Брюнетка резко отстранилась, вглядываясь в его лицо с тревогой. Но вместо осуждения или вопросов она увидела нечто совсем другое — искреннее, почти детское восхищение.              — Что? — её голос был тихим, но в нём прозвучали нотки недоверия.              Мужчина улыбнулся, чуть приподняв уголки губ, отступая на шаг назад.              — Ты понимаешь, о чём я говорю, — произнес он обыденным тоном, словно это было нечто само собой разумеющееся, и бросил короткий взгляд на Литвинову.              “Он понял. Он абсолютно всё понял”.              — Рамиль… — певица попыталась что-то объяснить, но слова застряли у неё в горле.              Он махнул рукой, не давая ей договорить.              — Расслабься, сестрёнка, — сказал он чуть громче, его голос звучал доброжелательно, почти весело. — Я просто рад за тебя.              Земфира стояла, слегка нахмурив брови, но затем её лицо смягчилось. Она снова хотела что-то сказать, оправдаться, но замерла, глядя в его добрые, понимающие глаза.              — Спасибо, — тихо ответила она.              Её губы чуть дрогнули, но она не смогла произнести больше ни слова. Напряжение, накопившееся за эти минуты, начало постепенно отпускать, оставляя после себя лишь лёгкое головокружение.              Рената, наблюдавшая за их разговором со стороны, наконец решилась подойти ближе. Её движения были немного скованными, взгляд — настороженным, но голос прозвучал мягко:              — Может, ещё чаю?       Рамиль и Земфира одновременно повернулись к ней.              — Да, — ответили они хором, и их короткие улыбки, казалось, рассеяли остатки напряжения в комнате.              Брюнетка бросила на брата последний взгляд, пытаясь понять, насколько глубоки его догадки. Но в его глазах она увидела лишь доброту.              “Может, это и к лучшему”, — подумала она, наконец позволяя себе расслабиться.              

***

      Рамиль, удобно облокотившись о дверной косяк, с легкой улыбкой наблюдал, как Ульяна с увлечением перебирает коробку с игрушками. То и дело она доставала оттуда яркие шарики, с удивлением разглядывая их. Пушистая елка стояла чуть в стороне, её ветви все еще были перевязаны лентой, но девочка уже мечтала, как будет ее украшать.              Атмосфера в комнате была почти идиллической: теплый свет из кухни, тихий детский смех и аромат чая с лимоном создавали ощущение уюта и спокойствия. Это согревало сердце.              Он перевёл взгляд на сестру. Земфира стояла рядом, чуть наклонив голову, чтобы поправить волосы. Её движения были неторопливыми и расслабленными, но в глазах все ещё виднелось лёгкое напряжение.              — Ты решила устроить здесь Новый год? — тихо спросил Рамиль, улыбнувшись уголком губ.              Земфира, взглянув на него, скрестила руки на груди и тоже улыбнулась:              — А что, нельзя?              Её тон был лёгким, но в глазах промелькнула настороженность, словно она ждала, что он скажет.              — Можно, конечно, — кивнул он, и его улыбка стала шире. — Просто это… не совсем в твоём стиле.              — Что именно? — уточнила певица, слегка приподняв бровь.              — Семейные праздники, ёлки, игрушки, — пояснил мужчина, наблюдая за её реакцией. — Ты же всегда предпочитала минимализм.              Её губы дрогнули, как будто она собиралась ответить, но вместо этого лишь пожала плечами и отвернулась.              — Люди меняются, — бросила она, делая вид, что поправляет стоящую у стены ёлку.              Брат коротко усмехнулся, но промолчал.              В этот момент Ульяна, сосредоточенно перебирающая игрушки, вдруг подняла голову.              — Дядя Ламиль, а ты будешь с нами петь песню под ёлочкой? — её голос прозвучал неожиданно серьёзно, словно от ответа зависело что-то очень важное.              Он чуть наклонил голову, поставил чашку на стол и присел перед девочкой, чтобы оказаться с ней на одном уровне.              — Если Земфира разрешит, — ответил он с лёгкой улыбкой, бросив взгляд на сестру.              — Разрешу, конечно, — тихо ответила Земфира, в голосе которой звучала едва заметная мягкость.              Девочка радостно захлопала в ладоши, её глаза заблестели от восторга, и через секунду она снова унеслась к игрушкам, оставив взрослых в тишине.              Рамиль, выпрямившись, снова взял чашку с чаем и посмотрел на Ренату.              — Вы её балуете, — заметил он легко, как бы между делом.              Блондинка, глядя на дочь с тёплой улыбкой, покачала головой.              — Это она нас балует, — ответила она, её голос звучал мягко, но уверенно.              Рамиль поднял чашку с чаем и задумчиво посмотрел на сестру. Он не спешил говорить, словно обдумывал свои слова. Затем, поставив чашку обратно на стол, он выпрямился, скрестил руки на груди и произнёс, как бы между делом:              — Знаете, что я подумал?              Голос мужчины звучал непринужденно, как будто он собирался предложить что-то совершенно обычное. Брюнетка обернулась к нему, прищурив глаза, ожидая подвоха. Рената, напротив, спокойно подняла взгляд, как будто неторопливо оценивая его настрой.              — А давайте Новый год отметим в Уфе, — предложил он. — У меня места много, баня, всё как полагается. И компания хорошая. Родители… думаю, им будет приятно.              Земфира подняла на него взгляд, её брови слегка нахмурились.              — В Уфе? — переспросила она, словно сомневаясь, правильно ли услышала.              — Да, в Уфе, — спокойно подтвердил он, глядя ей в глаза.              Земфира нахмурила брови сильнее, в её взгляде читалось недоверие. Семейный Новый год... Большой дом, наполненный теплом и шумом, их неизменная ёлка, украшенная советскими игрушками, громкий смех отца, мамины руки, раскладывающие оливье по креманкам. Разве ей не хотелось этого? Она и сама не могла отрицать, что давно мечтала о таком празднике.              Но эта мысль мгновенно столкнулась с другой, более важной. Девушка перевела взгляд на Ренату и Ульяну.              “Теперь всё иначе. Теперь я не только часть той семьи. Я… часть их семьи”, — подумала она.              К её удивлению, блондинка выглядела спокойной и даже заинтересованной, словно уже приняла предложение.              — Это отличная идея, — неожиданно сказала Рената, ставя блюдце на стол.              Певица повернулась к ней, слегка прищурившись.              — Ты… серьёзно?              Литвинова посмотрела ей прямо в глаза.              — Серьёзно, — её голос был мягким, но уверенным. — Это будет здорово для Ульяны. Новый год в большом доме, с ёлкой, с вашей семьёй… — она сделала небольшую паузу, а затем добавила чуть тише, но с акцентом. — И для тебя тоже.              В глазах Земфиры мелькнуло недоумение.              — Для меня? — переспросила она, с трудом сохраняя спокойствие.              Женщина кивнула.              — Зе, я знаю, как важна для тебя семья. И я не хочу, чтобы тебе приходилось делать выбор.              Выбор… Девушка задержала дыхание. Рената произнесла то, что она сама не решалась признать даже в своих мыслях. Земфира молча уставилась в пол, как будто именно там мог скрываться ответ. Она никогда не говорила этого вслух, но всегда знала, что её семья — её якорь, единственное, что удерживало её от полного падения, когда она едва не уничтожила себя.              Рамиль с лёгкой улыбкой наблюдал за их разговором, но решил не вмешиваться. “Рената — удивительная женщина”, — думал он. — “Неудивительно, что она смогла завоевать сердце такой бунтарки, как моя сестра. Умная, рассудительная, а главное — мудрая. Именно такая ей и нужна”.              Образ сестры, которой он когда-то помогал выбраться из самых сложных периодов её жизни, невольно всплыл перед глазами. Земфира всегда была для него не просто младшей сестрой, но и сложной загадкой, порой неподвластной его пониманию.              Когда-то она часто попадала в сомнительные компании. Эти «друзья» лишь тянули её вниз, предлагая короткие удовольствия, которые потом оборачивались долгой болью. Сколько раз он находил её в барах, вытаскивал из чужих квартир, стучался в двери, когда она пропадала на несколько дней. Его строгость и прямолинейность не всегда воспринимались с благодарностью.              — Ты не понимаешь! — кричала она, разбрасывая вещи по комнате. — Это мои друзья, и мне решать, с кем я хочу общаться!              — Это не друзья, Земфира, — холодно отвечал он, преграждая ей путь к выходу. — Это люди, которые используют тебя. Неужели ты думаешь, что они будут рядом, когда у тебя не останется ничего?              Эти разговоры часто заканчивались криками и хлопаньем дверей, но он не мог поступить иначе. В тот период её жизнь была похожа на хаотичный клубок, который распутывался только для того, чтобы запутаться ещё больше. Он видел, как она разрушает себя, как пристрастие к алкоголю и наркотикам постепенно отбирает у неё не только здоровье, но и талант, и будущее.              Старший брат наблюдал за тем, как её настроение менялось, как раздражение перерастало в агрессию, а затем в слёзы. Это был замкнутый круг. Каждый раз, когда он пытался вытащить её из этого болота, она находила новые способы убедить его, что всё под контролем.              — Ты правда думаешь, что это нормально? — спрашивал он, сжимая виски после её очередной выходки.              — Это мой выбор, Рамиль, — огрызалась она. — Моя жизнь.              — Ты так называешь это? — его голос всегда оставался спокойным, но в нём чувствовалась сталь. — Это не жизнь, Земфира. Это медленный путь в никуда.              Она обещала начать новую жизнь. И каждый раз всё начиналось хорошо, но через месяц он снова находил её в каком-нибудь клубе с бутылкой в руках и пустым взглядом.              Он очень переживал за неё. Не только как брат, но и как человек, который понимал, какой путь она могла бы выбрать, если бы только нашла в себе силы. Поэтому, когда его звонки в очередной раз остались без ответа, он бросил всё и поехал к ней, уверенный, что она снова попала в беду.       Но вместо этого он обнаружил совершенно иную картину. Квартира его сестры, некогда холодная и пустая, неожиданно преобразилась благодаря Ренате.              Когда он впервые увидел их вместе, его охватил скептицизм. “Ещё одна”, — подумал он тогда. Он знал, как легко некоторые люди пытаются завоевать доверие его сестры, используя её популярность или слабости. Мужчина не мог сразу довериться. Он привык защищать певицу — от чужих людей, от её собственных ошибок.              Но Литвинова оказалась не такой. Сегодня ему стало ясно: она не просто рядом, она управляет ситуацией, но делает это так умело и незаметно, что его сестра даже не подозревает об этом.              В квартире его младшей сестры внезапно появились уютные мелочи: красивая тюль на окнах, плед на диване и даже корзина с фруктами, чего раньше не могло быть. Он понимал, что это не её инициатива, и был почти уверен, что Земфира тоже не осознавала этого.              Даже сейчас брюнет понимал, что блондинка не запрещала и не давила на девушку. Она создавала для неё новый образ жизни, заставляя думать, что все эти решения были её собственными.              Земфира опустила взгляд на свои руки, которые невольно сжались в кулаки. Но, к её удивлению, в голосе Литвиновой не было и намёка на давление. Только забота.              — Ты уверена? — тихо спросила она, не поднимая глаз на Ренату.              — Уверена, — блондинка ободряюще улыбнулась. — И даже если ты вдруг решишь остаться здесь, мы с Улей всё равно приглашены, правда, Рамиль?              — Естественно! — Рамиль кивнул, возвращаясь в разговор. — Мама с папой будут очень рады. Я, конечно, скажу, что это моя идея, но мы все знаем, кто здесь главный, — он подмигнул Ренате, отчего та чуть смущённо улыбнулась в ответ.              Эти слова были произнесены с такой уверенностью, что певица невольно взглянула на блондинку. В глазах актрисы она увидела тепло, способное растопить любую её нерешительность. Девушка вздохнула, стараясь сдержать улыбку.       — Вот так просто, да? — пробормотала она, стараясь сохранить серьёзный вид, но в глубине души уже начала поддаваться.              — Вот так просто, — с лёгкой улыбкой подтвердила Рената.              Брюнетка сделала глубокий вдох, и её плечи, до этого напряжённые, наконец расслабились.              — Ладно, — тихо сказала она, не отводя взгляда от любимой. — Уговорили.              Рамиль, довольный развитием событий, хлопнул в ладоши.              — Вот и славно! Всё будет по высшему разряду. Баня с вениками, мамины пироги, ёлка до потолка! Возможно, даже твои песни в караоке!              Земфира с недоверием подняла бровь.              — В караоке? Это угроза?              — Ну а что? У тебя уже есть напарница, и не одна! Вы с Ренатой споёте дуэтом. А я поддержу припев, — он состроил невинное выражение лица, и обе женщины не смогли сдержать смех.              Рената осторожно тронула плечо зеленоглазой, привлекая её внимание.              — Главное, что мы будем вместе, — произнесла она.              Рамазанова кивнула, уже не скрывая лёгкую улыбку. Она взглянула на Ульяну, играющую с игрушками, затем снова на блондинку и осознала: выбор, которого она так боялась, на самом деле был сделан уже давно.                     

***

             31 декабря.              Зал ожидания аэропорта Уфы был полон жизни: громкие объявления о рейсах, детский смех и тихие разговоры — всё это создавало атмосферу праздника. Люди спешили на посадку, встречали родных или просто наслаждались окружающей обстановкой. За большими стеклянными дверями мягко кружились снежинки, а морозные узоры на окнах казались иллюстрациями к сказке. В углу зала стояла высокая ёлка, украшенная серебристыми гирляндами и сверкающими игрушками, словно приглашая всех ощутить дух Нового года.              Земфира, Рената и Ульяна стояли чуть в стороне от толпы, словно были окружены своим собственным тихим миром. Певица нежно держала руку блондинки, её взгляд был устремлён вдаль, словно она искала кого-то среди людей. Литвинова, напротив, сосредоточилась на том, чтобы поправить шарф Ульяны, которая никак не могла угомониться, вертясь на месте в своей новой пушистой шубке.              — Холодно у вас, — заметила блондинка с лёгкой усмешкой, поднимая воротник пальто повыше.              Рамазанова, окинув Ренату взглядом, едва заметно улыбнулась.              — Добро пожаловать в Башкирию! — произнесла она с легкой иронией в голосе. — У нас всегда так: мороз, снег и гостеприимство.              — С теплом у вас, конечно, проблемы, — парировала Рената, стараясь говорить серьёзно, но не смогла сдержать улыбку.              — Зато у нас много горячего чая. И местных шуток, чтобы согреть замёрзших москвичек, — певица театрально подняла воротник своей куртки, словно подтверждая свои слова.              Актриса, усмехнувшись, плотнее укутала Ульяну.              — Мам, я не замёлзла, — возразила девочка, с упорством пытаясь освободиться из заботливых рук.              — Литвинова, учись! Даже твоя дочь уже освоилась в нашей зимней атмосфере, — подмигнула Земфира, явно довольная тем, что может подшутить над Ренатой.              Их лёгкий спор нарушил знакомый голос, громко окликнувший их с другого конца зала:              — Земфира!              Певица подняла голову и улыбнулась. К ним быстрым шагом направлялся Рамиль. Его высокий рост, крепкая фигура и густой шарф на шее делали его похожим на героя из старого советского фильма.              — Ну наконец-то! — воскликнул он, обнимая сестру и слегка похлопывая её по спине. — Я уже начал беспокоиться, не передумали ли вы.              — Как можно! — усмехнулась брюнетка, пытаясь скрыть радость за лёгкой усмешкой. — Мы только и мечтали о том, как будем покорять здешние морозы.              Рамиль перевёл взгляд на актрису и её дочку, его лицо озарилось теплой и дружелюбной улыбкой.              — Рената, рад видеть! — он наклонил голову, приветствуя её с почти братской теплотой. Затем присел перед Ульяной, которая с интересом смотрела на него. — Ну что, Ульяна, готова получать подарки от самого настоящего Деда Мороза?              — Да! — девочка расплылась в широкой улыбке и тут же прижалась к матери.              — Ну что, поехали? — спросил брюнет, выпрямляясь. — Машина уже ждёт, а в салоне точно будет теплее, обещаю.              — Поехали, — коротко кивнула Земфира. Она перехватила сумку в одну руку, а другую протянула Литвиновой.              — Башкирская гостеприимность, говоришь? — Рената приподняла бровь, стараясь скрыть легкую улыбку.              — Подожди, ты ещё не видела, как мы празднуем Новый год, — ответила брюнетка с озорной искрой в глазах. — Это будет теплее любого пальто.              Дом встретил их теплом и светом. На высоких окнах играли отблески гирлянд, а на крыльце стояли два огромных снеговика с морковными носами. У входа уже стояла Наташа — супруга Рамиля, а за её спиной выглядывали близнецы Артур и Артём, весело толкая друг друга в бок.              — Ну наконец-то! — Наташа спустилась по ступенькам, обнимая сначала Земфиру, затем Ренату. Её улыбка была широкой и искренней, а голос звучал так, будто она встречала самых близких людей. — Давайте скорее, холодно же!              — Земфира! — закричали близнецы в один голос, подбегая к ней.              — Эй, потише! — с шутливым возмущением воскликнула певица, когда они обняли её с двух сторон. — Вы мне так все рёбра сломаете.              — Подарки будут? — спросил Артур, его глаза заблестели от волнения.              — Всё будет, — с улыбкой произнесла девушка, взъерошив волосы обоим. — А теперь марш в дом, а то замёрзнем совсем.              В доме Рамиля царила тёплая, почти сказочная атмосфера. В центре гостиной возвышалась ёлка, украшенная мерцающими гирляндами и разноцветными игрушками. Воздух был наполнен ароматами хвои, мандаринов и свежеиспечённых пирогов, а с кухни доносились звуки смеха и оживлённых разговоров. Белоснежная скатерть, покрывающая стол, искрилась в мягком свете свечей, которые весело потрескивали на подоконнике.              Флорида Хакиевна встретила их у порога с такой теплотой, что Рената на мгновение почувствовала себя частью этого дома. Материнские объятия и лёгкие поцелуи в обе щёки, сдержанное рукопожатие отца — всё это было непривычно, но невероятно искренне.       — Проходите, не стесняйтесь, — пригласил он, указывая на накрытый стол. — У нас места всем хватит.              Вдохновленная таким радушием, блондинка на несколько минут позволила себе расслабиться. Она присела рядом с Земфирой и с улыбкой наблюдала, как Уля с радостным визгом подбежала к близнецам и сразу же включилась в их игру. Девочка смеялась, стараясь не отставать от мальчиков, которые уже начали разбирать коробки с игрушками у елки.              — Всё нормально? — тихо спросила Земфира, наклонившись к её уху.              — Да, всё хорошо, — ответила Рената с легкой улыбкой, но в её глазах мелькнуло сомнение.              — Расслабься, — шепнула певица, коснувшись её руки. — Все рады нашему приезду.              Певица, оставив актрису на диване, поднялась, чтобы помочь детям развесить на ёлке последние игрушки. Литвинова, на мгновение забыв о своих тревогах, обернулась в сторону ёлки. Её дочь заливалась смехом, гоняясь за одним из близнецов вокруг ёлки. Эта картина вызывала у неё смешанные чувства: тепло от того, как быстро девочка нашла друзей, и горечь от осознания, что рядом нет её отца.              “А если он всё-таки заберёт её у меня?” — эта мысль, холодная и острая, пронзила её, словно нож. Добровский был умён, жесток и абсолютно беспринципен. Он захочет получить всё: и деньги, и Ульяну, просто чтобы доказать, что она ничего не стоит.              Рената невольно отвела взгляд. Хорошее настроение, которое ещё минуту назад согревало её душу, медленно растворялось, уступая место тяжёлому грузу воспоминаний и страхов.              Рамиль, который наблюдал за ней из другого конца комнаты, заметил, что её взгляд стал рассеянным, а плечи слегка опустились. Он налил в кружку горячий чай, добавил мёда и имбиря и направился к дивану.              — Возьмите, — сказал он, протягивая кружку. — Тут имбирь, мёд. Помогает от всего, поверьте моему опыту.              Блондинка подняла взгляд и слабо улыбнулась, принимая чай.              — Спасибо, Рамиль, — произнесла она тихо, но в её голосе читалась едва уловимая усталость.              Он сел рядом, оставляя между ними достаточно места, чтобы она не ощущала давления.              — Адвокат уже готов взяться за дело, — произнёс он негромко, чтобы никто, кроме неё, не услышал. — После праздников мы можем встретиться и обсудить всё более подробно.              Рената замерла, крепче обхватив кружку пальцами. Горячий чай согревал ладони, но внутри неё снова поднялась волна беспокойства.              — Думаете, это будет долго? — она посмотрела на брата Земфиры, её голос прозвучал едва слышно.              Он на секунду задумался, подбирая слова.              — Всё зависит от того, насколько он готов идти до конца, — сказал мужчина, пристально глядя ей в глаза. — Но… вы не одна, Рената.              “Не одна”, — повторила она про себя, пытаясь найти утешение в этих словах. Однако в её памяти тут же возник образ Лёни: его холодный взгляд, насмешливый голос, претензии, которыми он обесценивал её как мать.              — Он не остановится, — наконец призналась она, опустив взгляд на свои руки. — Для него это… вопрос принципа. Он хочет показать, что я ничего не стою.              Её голос сорвался на последнем слове.              Рамиль молчал, но его челюсти напряглись. Сестра рассказала ему о том, через что пришлось пройти этой женщине, и даже не будучи юристом, он понимал, что такие дела редко бывают честными или лёгкими.              Брюнет положил руку на подлокотник дивана, едва касаясь её локтя.              — Он не заберёт её, — уверенно сказал он. — Вы любите свою дочь, и это видно за версту. А таких, как он, адвокат на части разорвёт.              Его уверенность звучала так искренне, что Литвинова почувствовала, как напряжение постепенно покидает её.              — Может… перейдём на «ты»? — предложила она после небольшой паузы.              Мужчина улыбнулся уголком губ.              — Конечно.              — Ты очень добрый, Рамиль, — сказала она, смущённо улыбнувшись.              — А ты очень сильная, Рената, — ответил он. — Может, даже сильнее, чем сама думаешь.              Вдруг из угла раздался звонкий смех. Все обернулись: Ульяна пыталась залезть на стул, чтобы дотянуться до верхушки ёлки с шариком в руках. Земфира, смеясь, подняла девочку на руки, чтобы та смогла повесить украшение.              — Принцесса вносит свой вклад в декорирование дома! — объявила она громко, и вся комната наполнилась смехом и аплодисментами.              Рената ощутила, как тепло разливается в её груди. Впервые за долгое время она почувствовала, что находится в месте, где её любят и принимают, где она и Ульяна действительно стали частью одной большой семьи.              

***

             Когда часы пробили полночь, дом Рамиля наполнился радостным смехом, шумом и праздничной суетой. За окном мелькали снежинки, освещённые гирляндами, и создавали атмосферу настоящей новогодней сказки.              В центре гостиной, у большой украшенной ёлки, на пушистом ковре сидела Ульяна, полная предвкушения. Её окружали коробки с подарками.              — Это всё мне? — удивлённо спросила девочка, широко распахнув глаза.              Близнецы тут же засмеялись.              — Конечно, тебе! — ответил один из них, протягивая ей первую коробку.              — Давай, открывай! — добавил второй, уже наклоняясь, чтобы помочь.              Ульяна потянула за блестящую ленточку, но упаковка оказалась слишком плотной. Близнецы, смеясь, разорвали обёртку, и перед девочкой появилась яркая коробка с куклой в красивом платье.              — Ого! — Уля зажала рот руками. — Она такая класивая!              Рената с лёгкой улыбкой на лице наблюдала за происходящим, сидя на диване. Однако её взгляд то и дело становился строгим: подарков было слишком много, и блондинка начинала беспокоиться.              — Разве ей нужно столько? — тихо спросила она, обращаясь к Земфире, которая сидела рядом.              — Это же Новый год, — хмыкнула певица, наклонившись ближе к Литвиновой. — Пусть радуется.              — Радоваться можно и простым вещам, — возразила актриса, но её тон был мягким. Она не могла не признать, что видеть Ульяну такой счастливой было приятно.              — Мам, смотли! — радостно воскликнула малышка, вытаскивая из следующей коробки большой конструктор.              — Красота, Улечка, — с улыбкой сказала актриса, но добавила чуть строже. — Только запомни, что главное — не количество подарков, а любовь, с которой их дарят.              Мальчишки тем временем продолжали открывать коробки. Артур торжественно вытащил мягкого белого медведя, который был почти такого же размера, как девочка.              — Вот это зверюга! — воскликнул Артём, с удивлением протягивая игрушку Уле.              — Это мне? — радостно спросила малышка, обнимая медведя с такой нежностью, что сразу стало ясно: она не намерена с ним расставаться.              Отец Земфиры стоял в стороне, наблюдая за всей сценой. Его внуки увлечённо играли с Ульяной. Эти добрые и отзывчивые ребята сразу приняли её как свою.              — Ну что, девочка довольна? — спросил он, подходя ближе и нежно обнимая дочь за плечи.              — Довольна — это не то слово, — ответила актриса с лёгкой грустью, но её губы всё же тронула улыбка.              — А мы ещё не закончили, — подмигнул Талгат Талхоевич, указывая на ёлку, под которой всё ещё стояли упакованные коробки.              — Нет-нет, хватит! — запротестовала Литвинова, не переставая улыбаться. — Она уже не знает, на что смотреть!              — Эй, это же Новый год! — хором воскликнули мальчишки, подражая интонациям знаменитой тёти.              Все засмеялись. Ульяна, обняв своего нового медведя, счастливо сидела на ковре, пока мальчишки увлечённо открывали очередную коробку. Земфира, сидевшая рядом с Ренатой, чуть наклонилась к ней и прошептала:              — Посмотри на неё. Разве не в этом смысл праздника?              Блондинка взглянула на дочь, в её сияющие глаза, в которых читалась искренняя радость. Затем она перевела взгляд на зеленоглазую.              — Возможно, ты права, — произнесла она тихо, и её голос стал мягче.              Спустя некоторое время Ульяна начала клевать носом, обнимая огромного медведя, который теперь стал её любимой игрушкой. Девочка ещё пыталась бороться со сном, но веки становились всё тяжелее.              — Нам пора уложить её, — шепнула Земфира, вставая с дивана.              Рената, взглянув на дочь, улыбнулась и последовала её примеру.              — Да, уже поздно, — согласилась она.              Близнецы наперебой попрощались с Ульяной, пообещав завтра научить её играть в настольную игру, которую они тоже подарили. Девочка, зевая, помахала им рукой и, уже засыпая, оказалась на руках у Земфиры.              Когда они уложили малышку в одной из комнат на втором этаже, режиссёр наклонилась над кроватью, чтобы нежно поцеловать её в макушку. Она заботливо поправила одеяло, укрывая хрупкие плечики, и задержалась, любуясь лицом дочери, которая мирно спала.              — Заснула, — прошептала она, отводя взгляд и обращаясь к певице.              Девушка, стоявшая чуть поодаль, наблюдала за этой сценой с мягкой улыбкой. Она всегда любила этот взгляд Ренаты — спокойный, почти умиротворённый, который так резко контрастировал с её острым умом и твёрдостью характера.              — Да, — шепнула Земфира, наклоняясь ближе. — Сегодня она была в центре внимания.              — И всё-таки ты права, — согласилась Рената, проводя пальцем по пушистому медведю, лежащему рядом с малышкой. — В этом есть что-то… настоящее.              Рамазанова лишь кивнула, и её рука слегка коснулась пальцев актрисы.              Когда они выскользнули из комнаты, стараясь не шуметь, девушка поймала взгляд блондинки. Свет от гирлянд, проникающий через окно, играл на ткани её зелёного платья, словно оно было соткано из мелких изумрудов. Линии ткани подчёркивали фигуру и плавные движения Ренаты, а мягкий блеск вызывал у Земфиры ощущение чего-то нереального.              Литвинова, заметив её взгляд, слегка нахмурилась.              — Что?              — Пойдём, — тихо ответила певица, потянув её за руку.              — Зе… — начала Рената, но зеленоглазая не дала ей договорить.              — Всего на минуту.              Литвинова подчинилась, едва заметно качнув головой. Она могла быть строгой, но перед этим взглядом Земфиры уступала всегда.              Они вошли в комнату для гостей, и дверь мягко закрылась за ними, отрезая приглушённые звуки праздника, доносившиеся снизу. Девушка отпустила руку своей возлюбленной, но лишь для того, чтобы обнять её за талию и притянуть ближе к себе.              — Ты красивая, — прошептала она, почти касаясь губами её виска.              Рената вздохнула, опустив голову.              — Ты так говоришь, будто я этого не знаю, — сдержанно ответила она, но в её голосе не было ни тени высокомерия, лишь лёгкая ирония.              Брюнетка улыбнулась. Её пальцы скользнули по талии женщины, ощущая тонкую ткань платья, а затем остановились на её плечах.              — Я серьёзно. Ты такая… — она замолчала, чувствуя, как слова теряют смысл перед её чувствами.              Актриса смотрела на неё, изучая каждую черту лица, будто впервые.              — Как будто я твой новогодний подарок, — наконец тихо сказала она, её голос был наполнен теплотой.              Земфира усмехнулась, качнув головой.              — Если и подарок, то самый дорогой. А ведь в новогоднюю ночь принято раскрывать подарки, не так ли?              Рената ответила не словами, а движением — медленно провела пальцами по щеке певицы, нежно очерчивая линию её скулы, словно запоминала каждую деталь. Затем наклонилась и поцеловала её. Сначала осторожно, словно пробуя на вкус этот момент, а потом всё смелее, глубже, как будто растворяясь в тепле её губ.              Брюнетка почувствовала, как у неё учащается дыхание. Отступив, она села на край кровати, увлекая блондинку за собой.              — Зе… — прошептала женщина, но её голос был наполнен сомнением, которое таяло с каждой секундой.              — Я здесь, — ответила певица, усаживая Литвинову к себе на колени. Их поцелуй продолжался, а пальцы Земфиры нежно скользили по изгибу спины режиссёра. Она ощущала тепло её тела и лёгкий аромат духов, смешанный с чем-то особенным, что можно назвать «Ренатой».              — Зе, — прошептала Рената, слегка отстраняясь. Её голубые глаза блестели. — Ты понимаешь, что нас могут…              — Никто нас не найдёт, — перебила девушка, её голос звучал низко и успокаивающе. Она аккуратно обвила талию светловолосой, возвращая её ближе. — Дверь прикрыта, Уля спит, а остальные слишком увлечены своим весельем.              — Но если кто-то поднимется? — Литвинова нервно облизнула губы, но её руки, вопреки словам, оставались на плечах певицы.              — Ну, поднимутся, — пожала плечами Рамазанова, её губы тронула лёгкая, уверенная улыбка. — Скажем, что ты меня уговаривала остаться в Уфе навсегда.              — Земфира! — Рената тихо ахнула, её глаза сверкнули укором, но губы дрогнули, выдавая смех.              — Ну хорошо, — шепнула брюнетка, нежно обнимая женщину и прикасаясь губами к её уху. — Я обещаю, что всё будет быстро. Никто даже не заметит. Мы просто поцелуемся, ничего особенного.              Актриса подняла на неё взгляд, её щёки всё ещё горели, но в голубых глазах читалась лёгкая покорность.              — Ты ужасная, — пробормотала она, но её голос звучал так, будто она вовсе не была недовольна.              — Знаю, — прошептала Земфира, улыбнувшись. Она медленно наклонилась, и их губы вновь встретились.       Пальцы медленно скользнули вниз, обхватывая бёдра Ренаты, и на мгновение замерли, словно спрашивая разрешения. Блондинка не отстранилась, лишь прижалась чуть крепче, нежно касаясь плеч девушки, словно ища в них опору.              Певица, коснувшись белья, ощутила влагу. Её улыбка стала шире, почти детской, но она быстро подавила её, сосредоточившись на выражении лица актрисы.              Женщина, почувствовав прикосновение к клитору, издала сдавленный стон, прикусив губу, чтобы не быть слишком громкой. Этот едва уловимый звук пронзил брюнетку до глубины души.              Рената, слегка отстранившись, чтобы перевести дыхание, почувствовала, как её щеки заливаются румянцем, а глаза блестят от желания и смущения. Земфира, не размыкая объятий, вдруг усмехнулась и наклонилась ближе.              — Тише, Литвинова, — шепнула она, и в её голосе прозвучала игривая нотка. — А то твой «светлый» образ матери-героини может быть разрушен.              Голубоглазая ахнула, её губы дрогнули, но всё же не смогли сдержать смех.              — Что? — девушка театрально подняла брови, притворяясь невинной. — Я просто забочусь о твоей репутации, — прошептала она, слегка сдвигая влажную ткань в сторону, чтобы дать себе больше свободы. Её пальцы плавно двинулись к самому чувствительному месту.              Темноволосая наблюдала за блондинкой с восхищением и почти благоговейной улыбкой, словно любуясь чем-то драгоценным. Когда голубоглазая, чувствуя себя смелее, придвинулась чуть ближе, Земфира едва заметно выдохнула, но позволила ей самой задавать ритм. Она не торопила и не настаивала, лишь поддерживала её лёгкими движениями, мягко подхватывая, когда чувствовала, что Рената начинает уставать.              Певица не могла оторвать взгляд от каждого движения Литвиновой: её затуманенный взгляд, выгнутая шея, которую она подставляла под тёплое дыхание. Бледная кожа словно манила к себе, требуя более дерзких прикосновений. Девушка не смогла сдержаться. Она наклонилась ближе, прижалась губами к изящному изгибу шеи, а затем слегка укусила её.              Тем временем её рука продолжала уверенно двигаться. Большой палец нежно ласкал клитор, совершая круговые движения. Он как будто дразнил, заставляя Ренату тихо, почти беззвучно всхлипывать. Два других пальца ритмично скользили внутри режиссёра, стремясь довести её до вершины удовольствия.              Актриса снова издала сдавленный стон, положив голову на плечо брюнетки. Её дыхание стало прерывистым, но вместо того, чтобы приближаться к кульминации, она словно погружалась в безмятежное состояние, почти теряя свою решимость. Рамазанова почувствовала эту легкую заминку, смену ритма, и поняла, что её женщина теперь наслаждалась моментом, но не спешила к финалу.              “Так не пойдёт”, — подумала Земфира, усмехнувшись про себя. Её взгляд смягчился, но в зелёных глазах появилась твёрдая решимость.              Она приподняла лицо женщины, заставляя её взглянуть на себя.              — Позволь мне, — тихо произнесла девушка.              Литвинова ничего не ответила, лишь кивнула. Её голубые глаза мягко блеснули, а пальцы крепче сжали плечи рок-звезды, словно подтверждая её слова.              Брюнетка вновь сосредоточилась, и её движения стали более настойчивыми. Она слегка усилила давление пальцами, ища ритм, который заставил Ренату выгнуться, и её тело откликнулось почти мгновенно. Теперь умелые пальцы двигались не линейно, а волнообразно, ловко меняя давление и угол. Земфира продолжала уверенно, с точностью и вниманием, как будто читая мысли своей любимой.       “Если бы мне предложили загадать желание…” — промелькнуло в её голове, пока она наблюдала за тем, как светловолосая постепенно раскрывается. Её шея выгнулась, плечи слегка дрогнули, а платье слегка соскользнуло, обнажая ключицы. Брюнетка не могла оторвать взгляда от этого зрелища, чувствуя, как сердце начинает биться чаще. Она знала, что её женщина уже не может контролировать свои эмоции. — “Я бы загадала только одно — быть с ней всегда. Провести всю жизнь рядом. Только с ней. И чтобы ей всегда было так же хорошо, как сейчас”.              Литвинова сводила с ума. Но больше всего Земфиру заводило то, что они были здесь, в этот момент — в самый канун Нового года, когда этажом ниже слышались голоса родственников, звон бокалов и смех. Это ощущение запретности, яркости момента, осознание того, что её девочка сейчас рядом с ней, почти беззащитная и полностью открытая, придавало всему происходящему особую остроту.              Певица склонилась чуть ниже, её губы прошлись по ключице Ренаты, оставляя горячие, влажные следы. Взгляд остановился на линии декольте, где платье блондинки слегка приоткрывало её идеально округлую грудь. Девушке хотелось большего. Ей хотелось сдвинуть ткань, ощутить сосок у себя во рту, поиграть с ним, дразня, и сделать так, чтобы Литвинова совсем потеряла голову. Но времени на это не было.              Её пальцы двигались увереннее, и актриса, теряя контроль, прижалась к ней ближе. Земфира ощущала, как её женщина становится всё мягче, теплее и податливее.              Блондинка слегка изменила позу, направляя певицу в нужном ей направлении, и певица сразу же уловила этот сигнал. Её пальцы стали двигаться плавно, но с новой настойчивостью, словно повторяя изгибы тела любимой. Она слышала тихие всхлипы удовольствия, наблюдая, как щеки Ренаты становятся всё более красными, дыхание — неровным, а бедра начинают дрожать от наслаждения.              — Моя любимая девочка, — прошептала темноволосая, нежно касаясь уха наездницы. Её пальцы скользнули глубже, вызывая у Ренаты тихий стон. Девушка наклонилась ближе, и её губы обожгли шею блондинки.              И вот, когда напряжение достигло своего пика, Литвинова замерла на мгновение, а затем её тело содрогнулось. Волна удовольствия накрыла её, заставив издать долгий прерывистый стон. Затем она бессильно упала в объятия Земфиры.              Брюнетка продолжала нежно и медленно ласкать её, словно помогая вернуться к реальности из блаженного состояния. Её пальцы осторожно скользили по телу, размазывая влагу и наслаждаясь гладкостью кожи.       Рената тяжело дышала, её тело всё ещё дрожало после мощной волны удовольствия, которая только что накрыла её. Её грудь вздымалась, а руки безвольно лежали на плечах брюнетки. Она была полностью расслаблена, но в её глазах всё ещё горел тот огонь, который Земфира видела каждую секунду этого момента.              Актриса, всё ещё обнимая зеленоглазую, приподняла голову и посмотрела на неё с лёгкой хитринкой в глазах.       — Зе, — начала она, её голос звучал чуть хрипловато после всего, что произошло. — Помнишь, ты говорила, что мы идём сюда всего на минутку?       Рамазанова усмехнулась, нежно коснувшись губами её лба.       — Ну, это была изначальная идея, — пробормотала она, стараясь сохранить серьёзность, но уголки её губ предательски дрогнули.       — Правда? — Рената приподняла бровь, её тон был одновременно и саркастичным, и нежным. — А внизу, между прочим, Новый год отмечают. Думаю, там уже потеряли надежду, что мы вернёмся.       Девушка не смогла сдержать смех. Её голова откинулась назад, и она рассмеялась, звонко и искренне.       — С тобой невозможно по-другому, — призналась она, всё ещё улыбаясь. Её пальцы легли на талию блондинки, нежно поглаживая её. — Ты видела себя? Я бы с радостью вернулась вниз, но ты… Ты просто не оставила мне выбора.       Режиссёр усмехнулась, её улыбка стала ещё шире.       — Да ладно? То есть, это всё я виновата? — она слегка прищурилась, её пальцы скользнули по шее Земфиры, дразня.       — Абсолютно, — с совершенно невинным видом подтвердила певица, наклоняясь ближе. — Если бы ты не была такой красивой, такой умной, такой… — она сделала паузу, обводя её взглядом. — Невероятной, я бы сейчас сидела внизу с бокалом шампанского.       — Знаешь, — начала Литвинова. — Я это обязательно тебе как-нибудь припомню.       Земфира снова рассмеялась и крепче обняла её, уткнувшись носом в её шею.       — Буду ждать с нетерпением.       Они молчали, слушая приглушенные звуки праздника внизу. Смех, голоса, кто-то рассказывал анекдот, а кто-то, судя по всему, уже начинал петь. Но всё это казалось далёким и нереальным. Здесь были только они.       — С Новым годом, моя любовь, — наконец прошептала певица. Она подняла лицо любимой, заглядывая в её глаза.       На пересохших губах Литвиновой появилась слабая, но искренняя улыбка.       — С новым счастьем, Зе, — ответила она, нежно обнимая Земфиру.       Больше не было нужды в словах. Всё, что они хотели сказать друг другу, читалось в их взглядах.