a little death

      В тот вечер, когда они стояли на набережной, Литвинова приняла для себя важное решение — пока не рубить с плеча. Она понимала, что у Ульяны должна быть семья, пусть и формальная. Девочке нужно было ощущение стабильности, пусть даже это была лишь внешняя картинка. Рената готова была играть эту роль ради дочери. Тем более, Земфира ни на чем не настаивала и давала ей полную свободу выбора, что только облегчало эту ситуацию.              Теперь Рената старалась приходить домой раньше, создавая иллюзию домашнего уюта. Она готовила ужин, молча смотрела, как Леонид возвращался домой поздно, слегка навеселе, после очередных «отмечаний» успешных сделок. Леонид больше не предпринимал попыток поговорить с женой, словно смирился с её отстранённостью. Он принял её новый распорядок как неизбежность. Он был доволен этим положением. Его жена была дома, не задавала вопросов и не устраивала сцен — идеальный расклад, особенно на фоне жалоб его друзей на своих «вечно недовольных» жён. Добровский был счастлив, не замечая, что их брак превратился в формальность.              Но Рената знала об этом лучше всех. Каждую ночь, когда он засыпал и начинал громко храпеть на своей стороне кровати, Рената тихонько покидала их спальню. Встав с кровати, она аккуратно прикрывала за собой дверь, стараясь не издать ни единого звука. Затем, босиком, избегая скрипа половиц, направлялась на кухню. Оставшись в полной тишине, она брала в руки телефон, и её пальцы сами по себе набирали знакомый номер.              Земфира. Её присутствие стало неотъемлемой частью жизни Ренаты. Эти ночные разговоры были для неё как глоток воздуха, как возможность сбежать из привычной, но уже пустой жизни с Леонидом. Каждый вечер они говорили обо всём — о репетициях, о фильмах, о жизни и, конечно, о любви. Но последние несколько дней их разговоры были посвящены одному — Рената всеми правдами и неправдами пыталась уговорить Земфиру прийти на премьеру её фильма.              Всего пара гудков, и вот она слышала этот тёплый, родной голос.              — Привет, — голос Земфиры был немного хрипловатым, как будто она только что курила.              Рената не могла не улыбнуться. Этот голос даже сквозь телефон, казалось, обволакивал её. Она потянулась, чувствуя, как расслабляется.              — Привет, Зе, — отвечала Рената, сев на стул у окна. Там, за пределами квартиры, была темнота, а внутри — только свет маленькой лампы и её собственные мысли. — Не могу спать...       — Какой сюрприз, Литвинова, — протянула она, слегка подкалывая Ренату. — И что на этот раз не даёт тебе покоя?              — Мысли, — едва слышно ответила та. — И… ты.              — То есть ты знаешь, что я — источник всех твоих проблем? — её голос был полон лёгкого сарказма. — И всё же ты звонишь.              — Может быть, я хочу, чтобы ты продолжала быть моей проблемой, — загадочно ответила Рената. — Кстати, что по поводу того, чтобы прийти на мою премьеру?              Земфира на другой стороне провода ненадолго замолчала. Эта тема возникала почти каждый вечер в их разговорах, и она знала, что Рената не оставит её в покое, пока не услышит ответ, который ей хотелось бы.              — Рената, ты знаешь, что я не люблю быть в центре внимания, — спокойно ответила Земфира, словно напоминая об очевидном. — Там полно людей, и все будут пялиться. Это не моё.              — Но даже Вдовин согласился прийти! — Рената пыталась убедить её хотя бы этим.              — О, ну конечно, этот ни одного мероприятия не пропускает, — съехидничала Рамазанова, отчего у блондинки на лице появилась улыбка.              — Зе, мне правда важно, чтобы ты была там. Просто рядом.              В тоне её голоса чувствовалась не просьба, а некое отчаяние. Земфира ненадолго замолчала, будто взвешивая свои слова, а потом мягко сказала:              — Я бы очень хотела быть с тобой, правда. Но я не уверена, что это хорошая идея.              — Почему? — воскликнула Рената, не сдержавшись. Она встала, проходясь по кухне туда-сюда, сжимая телефон в руке. — Я хочу, чтобы ты была там, рядом со мной, когда это произойдёт.              На том конце провода Земфира тяжело вздохнула. Она знала, что Рената права.              — Ты даже не представляешь, насколько ты мне важна, — шепотом произнесла Литвинова, усаживаясь обратно на стул. — Ты нужна мне там.              — Ладно, ладно, — нежно произнесла Земфира, и голубоглазая почувствовала, как её сердце растаяло. — Слушай, я подумаю, хорошо? И давай без давления.              Рената тяжело вздохнула, понимая, что вновь не добилась того, чего хотела. Певица сразу же подхватила этот звук.              — Ну что ты там вздыхаешь? — хмыкнула Земфира, и Рената могла буквально почувствовать её улыбку на том конце. — Я уже вижу, как ты театрально прикладываешь руку ко лбу.              — У тебя тут где-то камера? — усмехнулась Литвинова, едва сдерживая улыбку.              — Нет, просто я тебя слишком хорошо знаю. Знаю все твои жесты и движения. И вообще, ты зря не идёшь спать. Завтра будешь собирать себя по кусочкам на репетиции.              — Боже, боже, — протянула Рената с шутливым отчаянием. — И это ночь с четверга на пятницу, ты представляешь? Я, видимо, упустила вещий сон. А всё потому, что ты не согласилась прийти на премьеру.              — Ты серьёзно веришь в вещие сны? — рассмеялась Земфира, и женщина представила, как та сидит у себя дома, раскинувшись на диване в своём уютном беспорядке.              — Конечно, — подтвердила Рената.              Певица сделала вид, что размышляет, и с псевдосерьёзностью в голосе сказала:              — Ну хорошо, если хочешь, побуду для тебя личным астрологом на ночь и расскажу, что будет завтра.              — Интересно, и как? — с удивлением спросила Литвинова, подыгрывая.       — А вот так, — продолжала Земфира. — Завтра, Литвинова, ты приедешь ко мне. Я наконец-то дописала песню и хочу, чтобы ты первой её услышала. Как тебе такой расклад?              Рената замерла, её сердце забилось чуть быстрее. Она не сразу нашла, что ответить, и, преодолев смущение, тихо пробормотала:              — Ой, мамочки… Я, это самое, первая услышу шедевр?              — Ну, это всего лишь песня, — скромно произнесла Земфира.              — Я уже знаю, что она гениальна, — не удержалась блондинка, в её голосе звучало абсолютное восхищение.              — Ты меня балуешь, — тихо усмехнулась Земфира, и этот звук был для Ренаты самым настоящим бальзамом.              В тот момент тишина в доме Литвиновой казалась ещё более громкой. Леонид храпел за стеной, и этот звук казался ей далёким и чужим. Кухня, освещённая тусклой лампой, словно отрезала её от реальности. Эти ночные разговоры с Земфирой были для неё не только отдушиной, но и чем-то большим — мостом в другой мир, где не было условностей и обязательств, где она могла быть собой.              — Ты знаешь, — продолжила Рената, словно погружаясь глубже в свои мысли. — Иногда мне кажется, что я жду наших разговоров больше всего на свете. Это звучит странно?              На другом конце провода брюнетка замолчала, словно не знала, что ответить сразу. Но затем её голос прозвучал мягко и с теплотой:              — Нет, это не странно. Знаешь, я тоже жду этих ночей. Вот сижу сейчас, смотрю на гитару и думаю: «И чего бы я делала, если бы не было тебя, Ре?» Наверное, писала бы какие-то дурацкие песни про любовь. Ну или спала по ночам, кто знает.              Рената тихо рассмеялась.              — Ладно, — неожиданно серьёзно сказала Земфира. — Завтра просто приезжай ко мне. Мы с тобой выпьем чаю, послушаем музыку… может, даже подумаем, как вытащить меня на твою премьеру. Я, конечно, не обещаю, но… кто знает?              — О, это уже прогресс! — Рената оживилась, будто в её руках снова появился шанс убедить Земфиру. — А ещё, может, ты вдохновишься и вдруг решишь написать что-то для моего будущего фильма. Как тебе идея?              — Ты неисправима, — засмеялась Земфира. — Уже совсем берега потеряла. Я прямо представляю, как каждый раз буду в темпе вальса сочинять музыку для твоих фильмов за месяц до премьеры.              В этот момент Рената вновь услышала храп Леонида, и это вернуло её в реальность. Она вдруг почувствовала контраст между этой ночной тишиной и разговорами с Земфирой и тем, что происходило в её доме. На кухне было тепло и уютно, но одновременно одиноко. Каждый раз, когда Рената возвращалась после таких разговоров в спальню, ей казалось, что этот дом не совсем её. Что настоящая она жила где-то между этими ночами, разговорами и редкими встречами с певицей.              — Ре, ты там ещё не спишь? — спросила Земфира, возвращая её из раздумий.              — Нет-нет, просто задумалась, — ответила блондинка.              — Всё-таки странная ты, Литвинова, — с юмором сказала певица. — Поспи лучше, а то завтра будешь на меня ворчать.              Она знала, что, как бы ни пыталась бороться с усталостью, скоро всё-таки уснёт.              — Ладно, — согласилась она. — Пойду попробую уснуть.              — Спокойной ночи, Ре.              — Спокойной ночи, Зе.              Когда связь оборвалась, Рената ещё несколько минут сидела в тишине, держа телефон в руках. Завтра она снова будет рядом с Земфирой. И это было тем, что придавало смысл завтрашнему дню.       Утром внутри Литвиновой царила лёгкая нервозность, но она тщательно скрывала это за привычной утончённой маской. Леонид, как по заказу, сообщил, что уезжает в Екатеринбург на пару дней, и Рената с облегчением проводила его взглядом, когда он вышел из дома. Это создавало ощущение свободы, как будто всё распланировалось идеально. Она завезла Ульяну к маме, предусмотрительно предупредив, что задержится на репетиции новой постановки.              Вернувшись домой, Рената долго стояла перед зеркалом, перебирая варианты, но, наконец, остановилась на том, что казалось ей идеальным. В её руках оказалось чёрное обтягивающее платье на тонких бретельках, которое она надевала только для особых случаев. Его минимализм подчёркивал её фигуру — открытая спина и чуть приоткрытые плечи делали её образ соблазнительным, но без намёка на излишнюю вульгарность.              Платье скользнуло по телу легко, как вторая кожа. Блондинка надела туфли на высоком каблуке, поправила волосы, которые упали мягкими волнами на обнажённые плечи, и нанесла лёгкий макияж. Когда она завершила свой образ, то выглядела так, как и хотела — уверенно и притягательно, но без излишней театральности. Она в последний раз оглядела своё отражение, довольная результатом, и на губах появилась едва заметная улыбка.              “Она точно оценит”, — подумала Рената, представляя, как Земфира снова, как и раньше, невольно задержит на ней взгляд. Этот момент всегда приносил ей тихое, но ощутимое удовольствие. Рамазанова, обычно сдержанная и спокойная, в такие моменты реагировала по-особенному — едва заметное напряжение в глазах, мелькнувшее на долю секунды восхищение, которое она тут же прятала за своей обычной ироничной усмешкой. И от этого Литвиновой становилось только интереснее.              Она вышла из дома, оставив за собой квартиру в полном порядке, словно уходила не на встречу, а на обычный деловой ужин. Но внутри всё кипело от предвкушения, от этих тайных мгновений, которые никто не видел и не знал.              Когда она добралась до дома Земфиры, ночь уже начала плавно обволакивать город. Рената вышла из такси, вдохнув прохладный воздух, и уверенно направилась к двери. Её сердце стучало чуть быстрее, чем обычно, но она сохраняла свою аристократическую сдержанность, как и полагалось актрисе.              Земфира открыла дверь почти сразу, как будто ждала у порога. На её лице заиграла та самая, характерная, полунасмешливая улыбка, когда её взгляд тут же скользнул по фигуре Ренаты.              — Ого, — коротко вымолвила певица, сделав шаг назад, чтобы впустить её внутрь. — Ты специально решила меня сегодня убить этим платьем?              — О чём ты? — сдержанно ответила Рената, с лёгкой улыбкой заходя в квартиру. — Это всего лишь простое платье.              Рамазанова, стоя в коридоре, на мгновение замерла, наслаждаясь этим видом, прежде чем подошла ближе. Легким движением она помогла снять пальто с плеч Ренаты, задержав прикосновение чуть дольше, чем требовалось. Сапожки женщина сбросила сама, легко и непринуждённо, как будто она была у себя дома.              — Простое? — Земфира наклонила голову, с явным восхищением окинув её взглядом. — Конечно, конечно, «простое».              Они прошли в гостиную, которая давно уже превратилась в импровизированную студию Земфиры. Маленькая лампа бросала мягкий свет на хаотично разбросанные записи, нотные тетради и инструменты в углу. Певица взяла гитару, готовясь исполнить свою новую песню. Она медленно провела пальцами по струнам, заставляя гитару зазвучать. Мелодия сначала была тихой, почти неразборчивой, как будто Земфира специально затягивала момент, настраивая обстановку, прежде чем начать по-настоящему.              Рената, как и в прошлый раз, заняла место на подоконнике, скрестив ноги. Это стало её любимым местом — смотреть через окно на город, скользящий в вечернюю темноту, и слушать Земфиру.              Когда брюнетка начала играть, тишина поглотила всё вокруг:              «Эта грустная сага никогда не закончится       Мне не надо и надо, ты — моё одиночество       Я не драматизирую, я держу тебя за руку»              Каждая нота казалась тёплым прикосновением, как будто это была не просто музыка, а откровение. Земфира играла, не глядя на Ренату, но она чувствовала каждый её вдох, каждый взгляд. Музыка проникала в душу Литвиновой, растворяясь где-то глубоко внутри. Она пыталась держаться, но, когда последний аккорд был сыгран, её глаза наполнились слезами. В комнате повисла тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием Ренаты, которая не могла сразу найти слов. Она сидела на подоконнике, обхватив себя руками, будто пытаясь сдержать волну эмоций, накативших на неё после услышанного.              Земфира, увидев это, отложила гитару в сторону и тихо подошла к женщине. Её обычно уверенный и немного насмешливый взгляд сейчас был полон беспокойства.              — Ре, ну ты чего? — мягко спросила Рамазанова, зная ответ заранее, но всё равно хотела услышать его.              Рената не сразу ответила. Она повернула лицо в сторону окна, чтобы скрыть слёзы, но голос выдал её. Он был тихим, дрожащим.              — Эта песня… — начала она, но тут же замолчала, снова уткнувшись в руку, чтобы сдержать рвущийся наружу рывок чувств. — Она… ты просто не представляешь, что со мной сделала.              Земфира, не торопясь, протянула руку и осторожно прикоснулась к плечу Ренаты, словно боялась её спугнуть.              — Я знала, что тебе понравится, но не думала, что настолько, — певица улыбнулась, но уже без привычной иронии. Теперь в её голосе была только тёплая забота. — Что, настолько всё плохо?              Рената наконец повернулась к ней лицом. В её глазах блестели слёзы, но в то же время в них светилось что-то ещё — глубина эмоций, о которых она не могла говорить вслух.              — Эта песня обо мне, да? — прошептала она. — Каждое слово… оно же как будто про нас.              Земфира с тихим вздохом наблюдала за Ренатой, изучая её профиль — тонкий изгиб шеи, чуть дрожащие ресницы, напряжённые губы. Но больше всего её взгляд притягивала спина Литвиновой. Открытая, гладкая, соблазнительная. Платье с глубоким вырезом идеально подчёркивало её фигуру. “Чёрт, она знала, что делает, когда надевала это”, — пронеслось в голове у Земфиры. Она не могла оторвать глаз от обнажённой кожи, чувствуя, как её собственное дыхание стало глубже и медленнее.              Рената, казалось, всё ещё была погружена в свои мысли, её плечи чуть дрожали, и Земфира почувствовала, как внутри у неё что-то болезненно сжимается. Певица не могла остаться равнодушной к этому моменту, к этим чувствам, которые так явно ощущались в воздухе. Она медленно протянула руку, и её пальцы осторожно коснулись подбородка Литвиновой. Рената поначалу вздрогнула от неожиданного прикосновения, но тут же расслабилась, чувствуя знакомую теплоту рук Земфиры. Певица мягко подняла её лицо, заставляя взглянуть ей в глаза.              — Посмотри на меня, — тихо сказала брюнетка, её голос был едва слышен, но каждый его оттенок проникал в самое сердце.              Рената не сопротивлялась. Она медленно подняла взгляд, и их глаза встретились. В этот момент между ними словно исчезло всё, что могло их разделять: прошлое, настоящее, любые преграды. Всё, что оставалось, — это их взгляды, полные недосказанных слов, и напряжение, которое нарастало с каждой секундой.              Земфира медленно склонилась к ней, её губы мягко коснулись губ Ренаты — сначала осторожно, словно пробуя, но вскоре поцелуй стал глубже, настойчивее. Блондинка ответила ей с такой же страстью, забыв обо всём, что происходило вокруг. Пальцы певицы начали медленно скользить по плечу Литвиновой, изучая мягкую, тёплую кожу. Она двигалась не спеша, наслаждаясь каждым прикосновением, каждым мгновением, когда их тела находились так близко друг к другу.              За окном гасли последние огни города, а внутри этой комнаты казалось, что всё вокруг исчезло, оставив их вдвоём — только они, их дыхание, их страсть и тихий шёпот несказанных слов.              Платье, едва прикрывающее спину Ренаты, заставляло певицу сходить с ума от желания быть ещё ближе, чувствовать Ренату не только через тонкую ткань.              — Ты специально выбрала это платье? — прошептала Земфира с лёгкой улыбкой на губах, когда прервала поцелуй, её лоб касался лба Ренаты.              — А ты только сейчас заметила? — хрипло ответила Литвинова, её глаза блестели от слёз и пережитых эмоций, но в них уже не было ничего, кроме желания.              Земфира тихо рассмеялась, и её пальцы скользнули по вырезу на спине, чуть сильнее надавливая на кожу. Она чувствовала, как тело Ренаты откликалось на каждое её движение, как всё напряжение исчезало, сменяясь чувственной отдачей.              — Знаешь, — произнесла Земфира, снова наклоняясь ближе. — Иногда ты делаешь такие вещи, что я просто теряюсь. Ты сводишь меня с ума, Литвинова.              Земфира медленно, почти неуловимо, перешла к более активным действиям, чувствуя, как напряжение между ними росло. Она осторожно проверяла почву, не желая давить, но всё же надеялась, что Рената позволит ей продолжить. Её движения были аккуратными, ласковыми, словно каждая деталь имела значение. Когда Рената чуть откинула голову, открывая доступ к шее, это было неявным, но ясным сигналом.              Земфира знала, как Литвинова любит, когда её ласкают именно там. Нежный изгиб шеи, словно сотканный специально для поцелуев, был территорией, которую Земфира давно изучила. Едва касаясь губами, она начала свой путь по коже Ренаты, и её собственное сердце бешено забилось. Это был момент, о котором она давно мечтала, и теперь, когда это происходило, реальность была ещё слаще.              Тело Ренаты отозвалось почти мгновенно. Она задержала дыхание, и Земфира почувствовала, как её кожа под пальцами становится теплее. Каждый тихий выдох Литвиновой был словно ответ на её прикосновения, подсказывающий ей, что нужно делать дальше. Блондинка подалась вперёд едва заметно, но это движение было для Земфиры важнейшим знаком.              Певица на секунду остановилась, приподняв голову и посмотрев на Литвинову из-под челки. Литвинова, сидя на подоконнике, не сводила с неё глаз, её дыхание стало чуть более тяжёлым, и она казалась потерянной в этом моменте. Земфира чувствовала восторг. Она ощущала власть и ответственность одновременно. Это была не просто физическая близость — это было доверие. Невидимое, но столь весомое. Это открывало пространство для каждого скрытого желания, для каждой тайной фантазии.              Медленно, без лишних слов, она опустила пальцы к лямке платья Ренаты, и та легко соскользнула с её плеча, освобождая нежную кожу. Губы певицы вновь коснулись кожи, прокладывая путь по шее вниз к ключице. Тёплое дыхание Земфиры оставляло след, вызывая у Литвиновой тихий выдох удовольствия. Тишина вокруг становилась ещё глубже, погружая их в этот интимный момент. Поцелуи были легкими, почти воздушными, но каждый из них был наполнен страстью и заботой.              Когда губы достигли плеча, Земфира снова остановилась. Она подняла взгляд, чтобы увидеть реакцию Ренаты, но та уже не могла скрывать своих эмоций. Литвинова сама провела рукой по второй лямке и приспустила её, позволяя платью ещё больше сползти вниз. В этот момент Земфира внутренне ликовала. Она поняла, что блондинка перед ней только что дала ей то, чего Рамазанова давно жаждала — полное разрешение. Её сердце забилось ещё быстрее.              Земфира, сдерживая улыбку, наклонилась к другому плечу Ренаты и снова припала к её коже губами. Теперь уже без прежней осторожности, она позволила себе больше — руки медленно изучали её тело, чувствуя каждую линию, каждый изгиб.              Литвинова, несмотря на лёгкую скованность, начала расслабляться. Земфира чувствовала, как напряжение в её теле медленно исчезает, уступая место удовольствию. Каждый новый поцелуй был встречен тихим выдохом блондинки, который звучал в ушах певицы словно музыка. Эти звуки, такие тихие, но полные страсти, пробуждали в брюнетке ещё большее желание.              Она чувствовала, как тело Ренаты реагирует на её прикосновения, как мурашки пробегают по коже под её пальцами. Литвинова, теперь уже безо всякой скованности, приподняла руку и провела пальцами по волосам Земфиры, поглаживая её, притягивая ещё ближе. Земфира знала — это момент полной капитуляции. И эта победа была самой сладкой из всех, что она когда-либо одерживала.              — Рената, может быть, переместимся? Подоконник — это, конечно, романтично, но явно не самое удобное место, — Земфира попыталась смягчить напряжённый момент своей обычной ироничной манерой.              Литвинова лишь пожала плечами и, спрыгнув с подоконника, уверенно направилась в сторону спальни. Это движение было настолько естественным и решительным, что Земфира невольно замерла, удивлённая её спокойствием. “Ну ничего себе... а я думала, она будет краснеть и бледнеть”, — мысленно усмехнулась Земфира, следуя за Ренатой.              Когда они вошли в спальню, Литвинова остановилась у окна. Уличный свет, падающий сквозь стекло, подсвечивал её силуэт, создавая на фоне ночного города почти сказочную картину. Земфира на мгновение замерла, наслаждаясь этим зрелищем, как художник, очарованный мимолётной красотой момента.              Земфира тихо подошла сзади и осторожно положила руки на её талию, мягко притягивая к себе. Волосы Ренаты, касаясь её плеч, пахли чем-то знакомым, заставляя сердце Земфиры учащённо биться. Она медленно провела руками вдоль тела Литвиновой, наслаждаясь каждой секундой, каждым прикосновением, но вдруг почувствовала, как мышцы Ренаты напряглись.              Земфира остановилась. В этот момент она поняла, что за внешней решимостью Литвиновой скрывалось что-то ещё — возможно, неуверенность. Она осторожно развернула её к себе и заглянула в её глаза. Эти голубые глаза, обычно такие уверенные, сейчас светились эмоциями, которые Земфира не могла сразу прочитать. Это был коктейль из любви, страха и волнения. Певица взяла руки Ренаты в свои, не отрывая от неё взгляда, и нежно поцеловала каждый пальчик — один за другим, касаясь их так легко, будто касалась шелка.              — Ты боишься меня? — тихо спросила Земфира, её голос звучал нежно, почти шепотом. Она провела большим пальцем по щеке Ренаты, словно пытаясь стереть этот невидимый барьер между ними. — Ре… — прошептала она, целуя последний пальчик. — Если ты не готова, мы можем подождать. Я буду ждать столько, сколько нужно.              Рената на мгновение замерла, но затем её губы дрогнули в слабой улыбке.              — Нет… — Литвинова слегка нахмурилась, словно искала правильные слова. — Не тебя. Себя.              Земфира внимательно смотрела на неё, не отрывая взгляда, её брови чуть приподнялись в вопросе. Это откровение заставило её сердце на мгновение сжаться. Рената, такая грациозная и уверенная, сейчас стояла перед ней совершенно уязвимая.              — Что такое? — спросила она мягко, её голос всё ещё сохранял лёгкую нотку шутливости, чтобы снять напряжение, но под этим сквозила искренняя забота.              Рената глубоко вздохнула, опустив руки на плечи певицы.              — Боюсь, что сделаю что-то не так. Что скажу или сделаю не то, — её голос звучал тихо, но напряжение в нём было очевидным. Она действительно боялась своей неопытности, боялась разочаровать.              Земфира мягко рассмеялась, но тут же остановилась, когда поняла, насколько серьёзны эти слова. Её лицо смягчилось, и она, стараясь успокоить Литвинову, обняла её за талию, притянув ближе, но так осторожно, что это скорее напоминало приглашение, чем требование. Она мягко поцеловала её в губы — едва ощутимое прикосновение, которое заставило Ренату затрепетать. Это было такое нежное, тёплое ощущение, что Рената невольно расслабилась, доверяясь Земфире.              — Рената, — её голос стал мягким и уверенным. — Ты не можешь сделать что-то «не так». Здесь нет правильных или неправильных шагов. Мы здесь вдвоём, и это не тест. Мы просто… мы просто есть, понимаешь?              Рената кивнула, но Земфира видела, что её спутница всё ещё борется с собой, не может полностью расслабиться. Она осторожно взяла её за подбородок, приподняв лицо, чтобы снова встретиться с её глазами.              — Эй, — тихо сказала Земфира, улыбаясь. — Я здесь с тобой. И я не жду от тебя ничего, кроме того, что ты уже есть. Ты — это уже идеально.              На мгновение между ними повисла тишина, но Земфира ощущала, как Литвинова начала сдавать свои внутренние барьеры. Губы блондинки дрогнули, на них появилась робкая улыбка, и Рената, наконец, отпустила напряжение, которое так долго держала в себе. Она обвила руками шею Земфиры, притянув её ближе. Их поцелуй был медленным и нежным, полным всего того, что они не могли выразить словами.              Земфира чувствовала, как Рената, наконец, впустила её в своё пространство. Она знала, что этот момент был важен для обеих. Земфира, такая страстная по натуре, старалась сдерживать себя, чтобы быть нежной и внимательной, чтобы дать Ренате возможность расслабиться и почувствовать себя в безопасности.              Земфира улыбнулась, заметив, как нерешительно Литвинова начинает двигаться. Певица аккуратно взяла её руки и положила на свою рубашку, чувствуя, как Рената слегка дрожит. Блондинка быстро поняла намёк, и её тонкие, ловкие пальцы начали расстёгивать пуговицы на рубашке Земфиры одну за другой. Каждый звук, с которым пуговица освобождалась из петли, отзывался в голове певицы. Она не могла оторвать взгляд от лица Ренаты. Земфира мысленно улыбнулась: "Её нерешительность даже очаровательна".              Когда последняя пуговица была расстёгнута, Земфира не торопилась. Она искала знак в глазах Литвиновой — ту неуловимую уверенность, которая скажет ей, что можно продолжать. И она увидела это в глубоком вздохе, который вырвался у Ренаты. Этот жест, казавшийся простым, скрывал за собой волну чувств. Литвинова начала медленно снимать рубашку с её плеч, и Земфира почувствовала, как прохладный воздух коснулся её обнажённой кожи. С каждой секундой напряжение между ними росло.              Рубашка упала на пол, и Земфира осталась стоять перед Литвиновой в одном спортивном бюстгальтере. Она заметила, как Рената на мгновение облизнула губы, но тут же смущенно отвела взгляд, будто не могла справиться с этой неожиданной реакцией собственного тела. Земфира улыбнулась, её сердце наполнилось теплом. Не желая нарушить хрупкость момента, Земфира медленно наклонилась к Ренате. Губы певицы мягко коснулись ее, будто спрашивая разрешения. В этом поцелуе не было ни намёка на поспешность или нетерпение. Она вложила в него всю свою заботу и нежность.              Рената не отстранилась, её тело откликнулось на этот жест — она взяла руки Земфиры в свои и, опустив их к подолу своего платья, дала понять, что готова продолжать. Певица медленно начала стягивать с неё ткань, чувствуя, как напряжение в теле Ренаты понемногу уступает место спокойствию.              Когда платье окончательно соскользнуло вниз, оставив Ренату в одном только чёрном кружевном белье, Земфира не могла сдержать восторга. Она замерла на мгновение, её глаза жадно скользнули по каждой линии, каждому изгибу её тела. "Блять, какая же она охуенная", — подумала она, ощущая, как её собственное дыхание становится тяжёлым. Каждый миллиметр тела Ренаты был будто выточен: хрупкие плечи, плавные линии груди и талии, её длинные ноги, которые выглядели бесконечно изящными.              — Ты самая красивая женщина в мире, — прошептала Земфира, её голос был тихим, почти благоговейным. Она не могла выразить словами всего, что чувствовала в этот момент, но знала, что эти слова были правдой. — Ты идеальна.              Рената подняла глаза, её взгляд был робким. Легкая улыбка тронула её губы, и в этот момент Земфира почувствовала, как последние сомнения Литвиновой начали исчезать. Словно эти слова, простые, но искренние, развеяли её страхи. Она чуть наклонила голову, благодарно взглянув на Земфиру, её глаза говорили гораздо больше, чем любые слова.              Земфира осторожно взяла её за руку и подвела к кровати. Её движения были полны осознанности — она знала, что этот момент важен для них обеих. Рената села на край, её ноги слегка касались пола, и она чуть подвинулась назад, к подушкам. Земфира осторожно опустилась рядом с женщиной, двигаясь с грацией хищника, который готовится к прыжку. Однако в её движениях не было агрессии — наоборот, каждое действие было размеренным, плавным, словно в танце, который она вела, давая Ренате возможность следовать за ней. Рука Земфиры мягко легла на талию Литвиновой, и она сразу ощутила, как кожа под её пальцами покрылась мурашками.              Это был тихий, едва заметный отклик, но для Земфиры этого было достаточно, чтобы понять — Рената готова. Она увидела, как Литвинова потянулась к её губам, словно уже не могла удерживаться от этого притяжения.              Земфира ответила поцелуем, углубив его, но без спешки — её цель была не захватить, а вести. Поцелуй был нежным, но одновременно насыщенным скрытым огнём. В этот момент ей хотелось сорваться, взять Ренату быстрее и решительнее, но она остановила себя. "Нет, Земфира, не торопись," — мелькнуло в её голове.              Её рука, которая лежала на талии, начала медленно скользить вниз, к бедру. Она чувствовала, как Литвинова чуть вздрагивает, но это был не страх, скорее смесь лёгкой неуверенности и любопытства. Земфира отстранилась на мгновение, чтобы посмотреть ей в глаза. Взгляд Ренаты был сосредоточен, в её глазах Рамазанова увидела только желание и лёгкое сомнение в том, что она делает всё правильно. Земфира знала, как справляться с этим.              — Всё хорошо, — прошептала она, слегка улыбнувшись и погладив Ренату по бедру. — Просто доверься мне.              Эти слова подействовали на Ренату как заклинание — она расслабилась, позволяя себя вести дальше. Брюнетка нежно подтолкнула её, опуская на подушки, и та послушно легла. Но тут Литвинова неожиданно положила руку на пояс джинс Земфиры, будто боясь, что, если не сделает это сейчас, то больше не осмелится.              Земфира улыбнулась ещё шире: "Она начинает проявлять инициативу... А ты не такая уж и скромница, да, любимая?" Певица сразу поняла, что от неё требуется, и, не теряя времени, расстегнула ремень, медленно стянула штаны, не торопясь, чтобы дать Ренате возможность привыкнуть к каждому новому этапу близости. Когда джинсы оказались на полу рядом с платьем Ренаты и её собственной рубашкой, Земфира снова взглянула на блондинку — её взгляд был оценивающим, наполненным восхищением.              Теперь они обе остались в одном нижнем белье, и Рената не скрывала, как её взгляд скользил по телу Земфиры. Она чуть прикусила губу, этот жест был почти неуловим, но Земфира заметила его и улыбнулась.              — Продолжим? — тихо спросила Земфира, склонив голову набок.              Литвинова кивнула, и Земфира, ощутив прилив возбуждения, медленно наклонилась над ней, аккуратно подминая под себя, чувствуя, как тела их соприкасаются всё сильнее. Их губы снова встретились, но на этот раз поцелуи стали более жадными. Земфира целовала Ренату так, словно в мире больше не существовало ничего, кроме них двоих. Она медленно начала двигаться вниз, к шее блондинки, оставляя дорожку горячих поцелуев.              Рената вздрогнула, её дыхание стало прерывистым, но она не сопротивлялась — её руки крепче ухватились за плечи Земфиры, словно направляя её дальше. Каждое прикосновение певицы было как обещание — обещание, что всё только начинается.              Брюнетка не спешила. Её губы мягко скользили по фарфоровой коже, словно испытывая её на прочность, от шеи до груди, задерживаясь на каждом сантиметре. Когда она добралась до кружевного белья, Литвинова сжала плечи Земфиры, как будто пытаясь вернуть её наверх, но девушка только улыбнулась, нежно убрав её руки.              — Доверься мне, — тихо прошептала Земфира, проводя пальцами вдоль спины Литвиновой, ловко расстегивая её лифчик. Одним движением она освободила её грудь и на мгновение просто замерла, наслаждаясь этим зрелищем.              Губы Земфиры тут же оказались в ложбинке между грудей, и она на мгновение посмотрела на Литвинову снизу вверх, наблюдая за тем, как дыхание Ренаты стало ещё более учащённым. Литвинова зажмурилась, и едва слышный стон сорвался с её губ.              — Всё хорошо, — шепотом повторила Земфира, медленно переходя к правому соску. Она сначала лишь слегка коснулась его языком, осторожно, как будто испытывая терпение Ренаты. Этот момент был для неё самым сладким — она чувствовала, как желание внутри неё росло. Земфира знала, что это только начало. Она взяла сосок в рот, нежно посасывая, проводя по нему языком, каждый раз, когда она добавляла чуть больше напора, тело Ренаты откликалось новым тихим стоном.              Земфира на секунду отстранилась, выпуская сосок изо рта, и легонько подула на него, наблюдая, как Рената выгибается, сжимая пальцами простыни. Она снова схватилась за плечи Земфиры, но брюнетка не дала ей отстранить себя. Губы уже переместились к другому соску, а пальцы аккуратно легли на правый, слегка массируя, размазывая по нему слюну.              — Ты невероятная, — прошептала Земфира, наслаждаясь реакцией Литвиновой. — Хочу слышать тебя всю ночь...              Рената только смогла кивнуть в ответ, её дыхание было прерывистым, а тело продолжало отзываться на каждое прикосновение.              — Да, — тихо ответила Литвинова, чувствуя, как напряжение нарастает внутри неё. — Пожалуйста… ещё…              Она снова взяла сосок в рот, продолжая ласкать его языком и наслаждаясь тем, как Рената стонет всё громче и громче. Земфира чувствовала, как Рената постепенно отключается от мыслей и погружается в океан ощущений.              Пальцы Литвиновой запутались в её волосах, и с каждым новым прикосновением, с каждым поцелуем, блондинка отдавалась этому моменту всё больше. Земфира была внимательной, опытной, чувствующей каждую реакцию тела своей партнёрши. Она ощущала, как Рената подталкивает её голову ниже, практически бессознательно, неосознанно. Её тело говорило за неё, и Земфира понимала этот язык.              Когда Земфира оторвалась от груди и её губы спустились к животу, Рената выгнулась дугой. Напряжение пронизывало её тело, живот был твёрдым, как будто вся её сила собралась в этой части тела, готовая разрядиться. Певица лишь мягко улыбнулась, наблюдая, как её прикосновения вызывают такую бурю эмоций. Она медленно погладила длинные ноги Ренаты, наслаждаясь каждой секундой этой близости.              Земфира добралась до последнего элемента одежды Литвиновой. Её взгляд остановился на раскрасневшемся лице Ренаты, чьи глаза блестели, переполненные страстью и желанием. Литвинова тяжело дышала, её губы были приоткрыты в немой мольбе.              Земфира, поддевая резинку белья зубами, медленно начала стягивать его, наслаждаясь этим моментом. Певица почувствовала запах возбуждения и невольно улыбнулась. Рената приподняла бедра, помогая избавиться от последнего барьера между ними. Теперь Литвинова лежала перед ней полностью обнажённой, уязвимой, но одновременно доверчивой и готовой.              Земфира задержалась, зачарованно глядя на её тело. Оно было словно произведение искусства, созданное для того, чтобы наслаждаться и восхищаться. Однако она увидела тень стеснения в глазах Ренаты и, чтобы успокоить её, нежно наклонилась и поцеловала в губы.              Литвинова расслабилась, немного раздвинув ноги, согнув их в коленях.              — Ре-на-та... — выдохнула Земфира прямо в её губы, и её рука медленно скользнула вниз, чуть ниже пупка. Литвинова закрыла глаза, её шея непроизвольно открылась для поцелуев, и Земфира тут же воспользовалась этим, приникнув губами к пульсирующей вене на шее.              Когда её пальцы коснулись гладкой кожи, Земфира поняла, что Рената была полностью готова. Она почувствовала влагу на своих пальцах и остановилась на секунду, взглянув в глаза Литвиновой — как перед прыжком в пропасть. Едва заметный кивок стал её ответом, и Земфира медленно спустилась ниже, к самому центру жара. Рената на миг попыталась сжать ноги, но Земфира предвидела это движение и мягко удержала её бёдра, не давая сомкнуться коленям.              Она обхватила бедра Ренаты руками, притянув её ближе к себе, и осторожно раздвинула складки языком. Едва коснувшись клитора, она почувствовала, как тело Литвиновой дёрнулось, открывая ей ещё больший доступ. Земфира начала очерчивать медленные круги языком вокруг чувствительного бугорка, блондинка издала тихий, приглушённый стон. Её бедра невольно начали двигаться, подстраиваясь под ритм Рамазановой, направляя её туда, где хотелось больше всего. Темп чередовался: то медленный, дразнящий, заставляющий Ренату терять терпение, то быстрый и настойчивый, доводящий её до грани.              Земфира внезапно втянула клитор в рот, создавая лёгкий вакуум, и в этот момент резко ввела палец внутрь. Она остановилась на мгновение, давая Ренате время привыкнуть к этому вторжению. Литвинова вскрикнула, её тело напряглось, но уже через секунду она начала двигаться навстречу руке Земфиры, принимая её глубже. "Какая же ты страстная…", — отметила Земфира, едва сдерживая своё собственное волнение.              — Боже... да... — выдохнула Рената, её голос дрожал от напряжения, её бедра ритмично двигались в такт движениям Земфиры.              Почувствовав, как мышцы Ренаты начинают сжиматься вокруг её пальца, Земфира слегка замедлилась, наслаждаясь этим моментом. Она поднялась выше, приникая к лицу Литвиновой, не убирая пальца. Рената, потерявшись в этой буре ощущений, обхватила её шею руками, притягивая ближе. В этот момент Земфира добавила второй палец, увеличив интенсивность движений, и тело Ренаты затрепетало под ней.              Глаза Литвиновой, казалось, потемнели от желания, она не сводила взгляда с лица Земфиры, погружаясь в это новое для неё чувство. Земфира, понимая, что Рената была близка к кульминации, прошептала ей на ухо срывающимся от страсти голосом:              — Теперь ты только моя... Никому тебя не отдам, — эти слова, вместе с глубоким толчком, окончательно лишили Ренату контроля над своим телом.              Волна оргазма накрыла её, заставив тело выгнуться дугой. Её дыхание на мгновение прервалось, а губы раскрылись в безмолвном крике, который Земфира тут же заглушила страстным поцелуем.              Звуки, которые могли бы стать криком, растворились в их сомкнутых губах, превращаясь в тихое, вибрирующее мычание. Тело Ренаты дрожало в руках Земфиры, её пальцы, словно в конвульсиях, сжимали простыни, а Земфира, чувствуя, как пульсация в теле Литвиновой начинает стихать, нежно поцеловала её в губы ещё раз, шепча: «Моя...».