Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Здесь слишком холодно для тебя, поэтому сейчас позволь мне укутать твои руки в рукава моего свитера.
Часть 11
03 октября 2024, 11:20
Рената проснулась в холодной постели. Леонид уже ушел на работу, оставив за собой лишь слегка смятые простыни и пустоту на другой стороне кровати. Она долго лежала, глядя в потолок, словно пыталась собраться с мыслями. Тишина квартиры была оглушающей. Значит, сегодня Добровский сам отвез Ульяну к маме. Казалось, что утро никогда не начнется по-настоящему, пока ее мысли крутятся вокруг одного — вокруг Земфиры.
Ее руки машинально нашли телефон на тумбочке, но вместо того, чтобы написать или позвонить, Рената вздохнула и отправилась на кухню. Нужно было сварить кофе, хотя она понимала, что никакой кофе не сможет помочь утолить то чувство тревоги и пустоты, которое нарастало внутри. Она стояла у плиты, глядя, как горячий пар поднимается от турки, словно тот мог унести с собой ее мысли, ее переживания. Но они оставались — тяжелые, давящие. Вся эта история мучила ее уже давно.
Звонок из театра прервал ее мысли. Механически взяв трубку, Рената услышала знакомый голос: завтра спектакль в Санкт-Петербурге, ее участие обязательно. Театр, гастроли, спектакли — привычный ритм жизни. Но сейчас все это казалось таким далеким и неважным. Рената поблагодарила и отключила звонок, но теперь мысль была неотвратимой: "Дальше так продолжаться не может".
Она стояла, опираясь на холодную мраморную столешницу, ощущая, как внутри растет отчаяние. Это съедало ее изнутри. Каждый день притворства, каждый взгляд на мужа, каждая улыбка для других — все казалось ложью. Она должна была сделать шаг. Ее сердце подсказывало: если не признается сейчас, она погибнет, утонет в собственных страхах и сомнениях. Нужно было встретиться с Земфирой. Сегодня. И будь что будет.
Взяв в руки телефон, Рената на мгновение замерла. Ее пальцы колебались над экраном перед тем, как набрать номер: "Что, если она занята? Или просто не захочет встретиться? Мамочки, так страшно. А ведь мне уже много лет, но колени трясутся так, будто мне пятнадцать". Она закрыла глаза, чувствуя, как сердце бешено бьется в груди. Нет, дальше так нельзя. Иначе — пустота. Вдохнув глубже, Рената нажала на кнопку вызова.
— Алло, Земфира? Привет, — ее голос был удивительно спокойным, но под ним скрывалась нотка тревоги, будто она все еще не решилась и в любой момент бросит трубку.
— Привет, Рената. Как дела? — послышалось на том конце провода.
— А? Что? — Рената отвлеклась на секунду, будто не ожидала такого простого вопроса. Она была погружена в свои мысли, в свои сомнения.
— Обычно люди после приветствия интересуются, как дела у собеседника. Слышала о таком? — Земфира постаралась внести в разговор нотку иронии, как всегда, когда беседа принимала странный оборот.
— Да, да, конечно. Все нормально. А ты? Как у тебя дела?
Рената старалась казаться спокойной, но Земфира, как всегда, чувствовала каждую ее эмоцию. Она не могла не заметить напряжения в голосе Ренаты.
— Так, Литвинова, что случилось? Ты сегодня сама не своя, — интуиция Рамазановой, как обычно, ее не подвела — что-то было не так.
Рената глубоко вздохнула. Этот момент был решающим. Она не могла больше тянуть.
— Земфира, честно говоря, мне не очень удобно напрашиваться. Но помнишь, ты предложила встретиться? Позвала к себе, — ее голос дрожал, она старалась перебороть собственные страхи. Каждый раз, когда она пыталась заговорить о своих чувствах, ей казалось, что слова застревают в горле. Это было трудно — признаться даже самой себе.
— Конечно, помню, и моё предложение всё ещё в силе, — голос Земфиры звучал тепло и спокойно.
— А я могу... это самое... сегодня? — Рената едва выговорила эти слова. Её нерешительность проявлялась в каждом слове.
— Ого, а что случилось? За тобой волки бегут?
Рената коротко рассмеялась, но это был нервный смех. Она знала, что этот момент изменит всё, и теперь просто не могла остановиться.
— Нет, просто завтра с утра нужно будет с труппой в Санкт-Петербург ехать, у нас, оказывается, там спектакль, а я совсем забыла. А потом такой плотный график... — её слова лились быстро, как будто она боялась, что Земфира перебьёт её и она потеряет решимость. — А я бы хотела увидеть тебя. Вот.
Простые слова, но для неё они несли огромный груз чувств и страха. Она не могла больше молчать.
— Литвинова, тебе я рада в любое время. Конечно, приезжай. Знаешь, куда ехать?
— Ну, в прошлый раз ты показывала Уле свой дом. Я запомнила, — голос Ренаты стал чуть увереннее, но в глубине души её всё ещё трясло от предстоящего разговора.
"Вот и всё, — подумала она, — теперь пути назад нет".
***
Утром всё было, как всегда. Земфира, как обычно, стояла у окна, глядя на утренний город. В одной руке сигарета, другой она машинально держала чашку остывшего кофе. Сигаретный дым поднимался вверх тонкими струйками, теряясь в солнечных лучах, пробивавшихся сквозь плотные шторы. Она глубоко затянулась и уже собиралась сделать очередной глоток кофе, как внезапно зазвонил телефон, вырвав Земфиру из задумчивости. Взгляд упал на экран, и уголки губ невольно приподнялись, когда она увидела надпись "Ре". Земфира почти сразу взяла трубку, ещё не зная, что этот звонок изменит её планы на весь день. — Алло, Земфира? Привет, — в голосе Ренаты было что-то неуловимо тёплое, но вместе с тем немного взволнованное, как будто она ещё не до конца решилась на что-то важное. — Привет, Рената. Как дела? — Земфира постаралась звучать как можно непринуждённее, но уловила какое-то странное напряжение в тоне Литвиновой. — А? Что? — Рената, казалось, отвлеклась на секунду, будто не ожидала вопроса. — Обычно люди после приветствия интересуются, всё ли в порядке у собеседника. Слышала о таком? — с лёгкой иронией продолжила Земфира, стараясь придать разговору привычный непринуждённый тон и разрядить обстановку. — Да, да, конечно. Всё нормально. А ты? Как у тебя дела? Земфира прищурилась, почувствовав, что что-то было не так. Рената была слишком взволнованной для обычного разговора. — Так, Литвинова, что случилось? Ты сегодня сама не своя, — Земфира слегка нахмурилась. Рената, как всегда, говорила быстро, но её интонации звучали иначе, словно она что-то недоговаривала. — Земфира, честно говоря, мне не очень удобно напрашиваться. Но помнишь, ты предложила встретиться? Позвала к себе, — голос Ренаты немного дрожал, как будто она пыталась перебороть собственные сомнения. — Конечно, помню, и моё предложение всё ещё в силе, — Земфира села на подлокотник дивана, внимательно прислушиваясь к голосу на другом конце провода. — А я могу... это самое... сегодня? — нерешительность Литвиновой была слышна даже сквозь телефонную трубку. — Ого, а что случилось? За тобой волки бегут? Рената коротко рассмеялась, но смех был скорее попыткой скрыть нервы, чем настоящей радостью. — Нет, просто завтра с утра нужно будет с труппой в Санкт-Петербург ехать, у нас, оказывается, там спектакль, а я совсем забыла. А потом такой плотный график, — Рената говорила всё быстрее, как будто боялась передумать. — А я бы хотела увидеть тебя. Вот. Эти слова, такие простые, но сказанные с неприкрытой искренностью, заставили Земфиру замереть на секунду. Она глубоко вдохнула, почувствовав, как её сердце снова отозвалось тёплой волной. — Литвинова, тебе я рада в любое время. Конечно, приезжай. Знаешь, куда ехать? — Ну, в прошлый раз ты показывала Уле свой дом. Я запомнила, — голос Ренаты стал чуть более уверенным, и это немного успокоило певицу. — На всякий случай ещё раз адрес скину смской, — ответила Земфира, ловя себя на том, что невольно улыбается. Только Рената могла вот так — неловко, но невероятно искренне — рушить все её планы и переворачивать привычный распорядок дня. Положив трубку, Земфира задумчиво посмотрела в окно. Весь день она собиралась провести в студии, работать над новыми треками, погружаться в мелодии, выискивать те самые ноты, которые оживят её следующий альбом. Однако вечер в компании Ренаты казался куда более привлекательным вариантом. Мысли лихорадочно забегали в голове: "Нужно что-то приготовить? Или купить что-то готовое? Хозяйка из меня так себе…" Встав с дивана, она направилась на кухню, открыла холодильник и посмотрела на практически пустые полки. Пара бутылок вина, остатки сыра и полупустая баночка оливок. Шаром покати. "Закупаться придется", — с досадой подумала она, окончательно пересматривая свои планы на день. Ещё не успев толком собраться с мыслями, Земфира уже стояла в продуктовом магазине, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу у кассы. В корзине лежали сыр, свежие фрукты, несколько багетов, зелень и немного шоколада. "Ну, по крайней мере, с закуской всё в порядке", — мысленно вздохнула Земфира, кидая быстрый взгляд на покупки. Всё вроде бы шло по плану, но что-то не давало покоя. Пока она возвращалась домой, её мысли неумолимо блуждали вокруг одной и той же темы: "Не переборщить. Нельзя переборщить с алкоголем", — повторяла она себе как мантру. Земфира знала, что вино — опасный союзник в её планах на спокойный вечер. Чуть больше бокала, и атмосфера может накалиться. Чувства, которые она так долго пыталась скрывать за маской дружбы, могли выйти наружу, и тогда всё пойдёт наперекосяк. Земфира отчётливо понимала: если она допустит ошибку, то разрушит всё, что они так долго строили. Певица не могла себе этого позволить. "Просто немного вина, разговоры, музыка... И всё будет нормально. Никаких лишних шагов. А потом она уедет. Всё. Это не так уж и сложно", — успокаивала себя Земфира, но в глубине души понимала, что этот вечер будет гораздо более сложным испытанием, чем она могла себе представить. Земфира ходила по квартире, стараясь найти себе занятие. Её движения были резкими, почти нервными. Она буквально слонялась из комнаты в комнату, хватаясь то за одну вещь, то за другую. Вроде бы всё было на своих местах, но этого было недостаточно — ей нужно было отвлечь себя. Певица старалась занять руки — сначала мыла полы, потом взялась за тряпку, смахивая пыль даже с тех полок, до которых раньше редко доходили руки. Порядок в квартире уже давно был наведен, но она продолжала возиться, как будто эта уборка могла избавить её от мыслей, от странного ощущения, которое не давало покоя. Внутреннее напряжение росло с каждой минутой. Часы на стене медленно отсчитывали время до встречи, и с каждой минутой Земфира ощущала, как напряжение возрастает. "Просто будь собой. Расслабься", — шептала она себе, вытирая влажные ладони о джинсы. Она села за синтезатор, провела пальцами по клавишам, надеясь, что знакомый звук сможет хоть немного успокоить её. Но мелодия звучала не так, как она хотела, и Земфира раздражённо отпустила руки на колени. Земфира долго думала о Ренате, о том, как изменилась её жизнь с тех пор, как Литвинова появилась в ней. Ещё недавно она была уверена в себе, контролировала всё, а теперь... Теперь, если бы Рената позвала её в Питер с труппой, Земфира бы поехала, даже не задумываясь. Плевать, что альбом не записан, что её ждут люди, плевать на всё. Главное — быть рядом с ней. Это чувство захватывало её с головой, и это пугало. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Да, раньше были отношения, увлечения, но это было совсем другое. Она привыкла, что за ней бегали, её искали, её ждали. Теперь же она чувствовала, что увязла по-настоящему. И что самое сложное — понимала, что это не взаимно. Это мучило брюнетку, злило, но она не могла избавиться от этого, как не могла перестать дышать. Конечно, Рената была ласковой и внимательной, но Земфира чувствовала, что это общение было чем-то другим для Литвиновой. И это расстраивало её, но изменить ничего было нельзя. Она была как на невидимой привязи, о которой Рената, скорее всего, и не подозревала. В своих мыслях Земфира даже представляла, как женщина расхаживает по её квартире, носит её рубашки по утрам, как идеально вписывается в её мир. Но потом реальность всегда возвращала её обратно. Певица знала, что вот-вот раздастся звонок в дверь, и Рената появится на пороге. Она снова мысленно прокручивала этот момент, представляла, как Литвинова войдёт, как они будут пить вино, говорить обо всём и ни о чём. Как она будет курить, чтобы скрыть нервозность, а потом, когда вечер подойдёт к концу, вызовет Ренате такси, и та уедет, оставив её в этой пустой квартире. Однако каждый раз, когда блондинка была рядом, казалось, что мир на мгновение становится лучше, светлее. Как будто праздник действительно приходил на её улицу, пусть и ненадолго. Звонок в дверь раздался неожиданно громко. Земфира вздрогнула, словно её поймали за чем-то запретным. Сердце заколотилось быстрее, и она поспешила к двери, но на секунду замерла перед тем, как открыть. Она знала, кто за ней стоит, но всё равно не могла подготовиться к этому моменту. Когда дверь распахнулась, у Земфиры мгновенно перехватило дыхание. Перед ней стояла Рената, выглядевшая ещё более ослепительно, чем обычно. Эта Литвинова была настоящим воплощением элегантности и соблазна. На её распущенные светлые волосы мягко падал свет из общего коридора. Красные губы, подчёркнутые чуть небрежной линией, выглядели настолько притягательно, что певица с трудом заставила себя отвести взгляд. Чёрное пальто, слегка распахнутое, открывало глубокое декольте тёмно-синего платья, которое едва сдерживало формы Ренаты. Высокие шпильки завершали образ, делая её ещё выше и грациознее. Земфира сглотнула, осознав, что потеряла дар речи. “Твою мать, Литвинова, ты что, смерти моей хочешь? Где-то проходит конкурс Самая сексуальная женщина мира, и сегодня ты одержала там победу?” — подумала она, но вслух только неуверенно сказала: — Привет, Рената. — Здравствуй. Я пройду? — голос Ренаты прозвучал тихо, но решительно, и Земфира быстро отступила в сторону, пытаясь вернуть себе самообладание. Она вдруг поняла, что пальцы немного дрожат, и спрятала руки в карманы джинсов. — Да, да, конечно. Проходи, я… сейчас, погоди, дам тебе тапочки, — Земфира суетливо огляделась, пытаясь найти что-то, что могло бы хоть на секунду отвлечь её от этого образа. — Не нужно, я могу и босиком, — её тон был настолько непринуждённым, что Земфира снова почувствовала себя немного неуклюже. — Я не с пустыми руками, кстати, — продолжала Рената, показывая бутылку вина. — Принесла то самое, что мы пили в монтажной. — О, классно, но не стоило, у меня всё есть, — Земфира попыталась улыбнуться, но её голос предательски дрогнул. Она была слишком сбита с толку этим неожиданным появлением Литвиновой в таком виде. Сердце колотилось в груди, и она снова мысленно ругала себя за эту уязвимость. Рената будто этого не заметила, её движения были плавными и уверенными, когда она прошла дальше в квартиру. Земфира украдкой наблюдала за каждым её шагом, за тем, как она выглядела в этих комнатах, и вдруг осознала, насколько легко Рената вписывается в это пространство. Как будто была здесь всегда. Внутри что-то дрогнуло, когда Земфира представила её здесь не на вечер, не на несколько часов, а навсегда. В этой квартире, в этих комнатах. В её жизни. — Ого, у тебя так много пластинок! — удивлённо воскликнула Рената, проводя пальцами по краям виниловых обложек, стоящих плотным рядом на полке. — Да, я их коллекционирую, — Земфира улыбнулась, наблюдая за тем, как Литвинова, чуть наклонившись, разглядывает названия альбомов. Её волосы мягко ложились на плечи, переливаясь в свете настольной лампы, а движения были грациозными, как у хищницы, которая прекрасно знает свою силу. — Тогда буду знать, что дарить тебе на день рождения, — Рената выпрямилась и повернулась к Земфире с лёгкой игривой улыбкой на губах. — Мой день рождения только летом, Рената, — сухо напомнила Земфира, пытаясь скрыть, как сердце немного учащённо забилось от одного лишь её взгляда. — Ну да, — с задумчивостью ответила Литвинова, её глаза блестели загадочным светом, — у меня будет время узнать тебя лучше и подарить что-то, что тебе действительно понравится. "Тогда можешь вообще не ломать голову, подари мне себя, Литвинова," — мысленно усмехнулась Земфира, но вслух ничего не сказала, лишь слегка ухмыльнулась и отвела взгляд, не желая раскрывать свои настоящие мысли. Она снова чувствовала, как между ними повисло напряжение — то самое, которое не исчезает, а только накапливается с каждой встречей. — О, у тебя такой широкий подоконник! И такой вид! — восхищённо воскликнула Рената, подойдя ближе к окну и присев на белую поверхность подоконника. — Боже, как атмосферно! — Литвинова выглядела так, будто она нашла идеальное место для уединённого вечера. — Если хочешь, можем пить вино прямо на нём, — предложила Земфира, смущённо пожимая плечами, пытаясь звучать как можно более спокойно, хотя само предложение уже казалось чем-то интимным, выходящим за границы обычного. — Что, прямо можно? — Литвинова удивлённо подняла брови, её губы растянулись в лёгкой улыбке. — Конечно. Ты пока тут осматривайся, а я всё принесу, идёт? — Земфира старалась держаться естественно, но ощущение, что она вот-вот потеряет самообладание, нарастало. — Да, идёт, — Литвинова одобрительно кивнула, снова взглянув в окно. Она выглядела так, будто в этот момент могла уйти далеко в свои мысли. Земфира ушла на кухню, но вместо того, чтобы сразу налить вино, первым делом умыла лицо ледяной водой. Это было невыносимо. Литвинова… бестия. Она же прекрасно знает, как выглядит — божественно. И, конечно же, пользуется этим. И ведь ничего не скажешь, всё же держится в рамках приличий — они просто приятельницы, правда? Но чем дольше Земфира находилась рядом с ней, тем сложнее было контролировать ситуацию. Её мысли метались, как сумасшедшие: "Блин, ну сколько можно? Когда я перестану так реагировать?" Земфира вздохнула и услышала, как из комнаты доносится тихая музыка — Рената включила одну из её пластинок. Она знала, что это нарушает негласное правило — не трогать коллекцию без разрешения, — но на Литвинову эти правила не распространялись. Ей было можно. Можно всё. Потому что она не просто кто-то. Взяв бутылку вина и бокалы, Земфира вернулась в гостиную, и её сердце на мгновение остановилось. Рената сидела на подоконнике, грациозно вытянув ноги, её лицо было обращено к улице, а свет от уличных фонарей пробивался через окно, окутывая её тёплым золотистым свечением. Она выглядела словно картина — совершенное воплощение утончённой элегантности. Мозг Рамазановой мгновенно нарисовал картину: как Литвинова сидит здесь, на этом же подоконнике, но уже совсем в другой позе, в другом контексте, с другим выражением лица. И пусть она тут же попыталась стереть эти образы из головы, они слишком живо застряли в сознании. Она чувствовала, как её пульс участился. "Рамазанова, бога ради, угомонись", — приказала себе Земфира, стараясь не выдать волнения, которое росло внутри с каждой минутой. Она улыбнулась, пытаясь отогнать от себя тревожные мысли, и подошла к подоконнику. — Ну что, осмотрелась тут? — спросила она с лёгкой улыбкой, держа в руках бокалы и бутылку. Рената взглянула на неё и, улыбнувшись, жестом пригласила присоединиться. В воздухе повисло молчание, но не холодное, а наполненное чем-то тёплым, значительным. Земфира не могла оторвать взгляд от Ренаты — её губы, её глаза, даже то, как она сидела на этом подоконнике, — всё притягивало, как магнит. — Здесь так спокойно, — прошептала Рената, вновь бросая взгляд на улицу. — Словно весь мир за пределами этого окна отдаляется, оставляя только нас. Земфира замерла, всё глубже погружаясь в тягучую атмосферу этого момента. Её мысли метались, стремясь удержаться за реальность, но сознание словно растворялось, поглощённое Литвиновой. Эта женщина всегда вызывала в ней бурю эмоций, но сейчас было что-то другое, что-то более интенсивное. То, как она сидела на подоконнике, как небрежно поправляла волосы, казалось таким личным. — Да, это точно, — Земфира попыталась выдавить улыбку, но понимала, что всё её внимание сосредоточено на каждой мелочи: на том, как Рената держит бокал, как кончиками пальцев касается стекла, как её губы оставляют едва заметный след на краю бокала. — Удивительно, что ты всё ещё слушаешь пластинки, вместо того, чтобы просто скачать музыку, — заметила Литвинова. Земфира усмехнулась, опустив взгляд на свои руки. — Это не просто музыка, — тихо ответила она. — Это целый процесс. Выбрать пластинку, поставить её на проигрыватель, услышать этот хруст, когда игла касается поверхности... Это как маленький ритуал, понимаешь? Рената посмотрела на неё с вниманием, которое почти обжигало. Она словно пыталась проникнуть глубже, понять что-то большее, чем просто любовь Земфиры к музыке. И это внимание снова застало певицу врасплох, вызвав лёгкую дрожь внутри. — Ты правда так думаешь? — спросила Рената, поднося бокал к губам. — Да, — ответила Земфира, чувствуя, как её голос становится тише. — Это помогает мне думать. О многом. И в этот момент тишина между ними стала почти осязаемой. Она повисла в воздухе, заполнив всё пространство, как невидимый занавес, скрывающий всё, что не было сказано вслух. Земфира вновь посмотрела на Ренату, которая продолжала наблюдать за ней с лёгкой улыбкой на губах, но её глаза выдавали нечто большее. В них был интерес, загадка, которую Земфира не могла разгадать, но которой она была полностью очарована. — Знаешь, если честно, я не думала, что у тебя такая... уютная квартира, — неожиданно призналась Рената. — Ты всегда кажешься такой... закрытой, знаешь? Как будто вокруг тебя барьер, через который сложно прорваться. Земфира ощутила, как эти слова попали точно в цель. Она часто слышала подобное, но от Ренаты это звучало иначе. Словно она уже давно прошла через этот барьер и теперь просто изучала внутренний мир, который открыла для себя. — Может, я просто слишком хорошо маскируюсь, — ответила Земфира, стараясь улыбнуться, но внутри всё ещё не покидало ощущение беспокойства. Рената смотрела на неё, будто взвешивая каждое слово, которое собиралась произнести. И это заставляло Земфиру чувствовать себя уязвимой, словно её внутренний мир был раскрыт перед этой женщиной, которую она так отчаянно пыталась удержать на расстоянии. — Может быть, — мягко произнесла Литвинова, и её голос, казалось, слегка дрожал. Они снова замолчали. Музыка играла где-то на заднем плане, создавая атмосферу, которая одновременно расслабляла и обостряла все чувства. Земфира снова подняла бокал и сделала ещё один глоток, чувствуя, как вино плавно стекает по горлу, слегка расслабляя её, но недостаточно, чтобы успокоить внутреннюю бурю. Певица задумчиво смотрела на Ренату, стараясь уловить каждый миг, каждую деталь: как её светлые волосы спадали на лицо, как блестели её глаза в полумраке комнаты. Она не могла насытиться этим моментом, зная, что сейчас всё, что она чувствует, слишком реально и слишком важно.***
Спустя две бутылки вина Земфира рассказывала что-то, увлечённо жестикулируя, но Рената уже почти не слушала её. Все слова, мысли, мелодии, что раньше звучали у неё в голове, затихли под тяжестью одного лишь осознания: она больше не может скрывать свои чувства. Её сердце билось быстрее, чем должно было, а в груди росло непреодолимое желание разрушить ту невидимую стену, которую она так долго возводила. Литвинова нервно крутит в пальцах бокал, изредка бросая на Земфиру короткие взгляды. Каждый её жест, каждая улыбка лишь сильнее подталкивали к решению, от которого она давно пыталась убежать. Рената привыкла прятаться за маской независимости и уверенности, казаться хладнокровной. Но перед Земфирой всё это рушилось. Эта девушка каким-то невероятным образом умудрилась стать ближе, оголив то, что блондинка прятала даже от самой себя. "Ну почему именно она?" — думала Литвинова, чувствуя, как её дыхание становится сбивчивым. От этой близости, от того, как Земфира смотрела на неё, Литвинову бросало в жар. Она знала, что они больше не просто приятельницы, не просто коллеги. Но сделать шаг… Это было непросто. Столько страхов, столько сомнений: "А что, если… я всё испорчу? С другой стороны, я же сама приехала сюда? Я же как-то решилась?" Её взгляд снова скользнул к Земфире, которая как раз рассказывала очередную историю. Губы Земфиры, которые так часто были заняты песнями и разговорами, сейчас казались почти гипнотическими. Рената чувствовала, как внутри неё загорается желание, больше похожее на голод — ей хотелось прикоснуться к ним, почувствовать их тепло и мягкость. "Если я сейчас не сделаю этого, я никогда себе не прощу", — пронеслось у неё в голове, и сердце сжалось в предвкушении возможного отказа. Рената медленно сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но это лишь заставило её ещё больше волноваться. Собрав всю свою решимость, она медленно придвинулась ближе к Земфире, почувствовав, как её ладони предательски вспотели. "Что, если она оттолкнёт меня? Что, если она никогда не смотрела на меня так, как я на неё?" Но эти мысли больше не могли её остановить. Что-то глубже страха подталкивало её к этому моменту — тяга к Земфире была слишком сильной, чтобы её игнорировать. "Это безумие", — думала она, но уже не могла остановиться. Их взгляды встретились, и Рената увидела, как Земфира замерла, удивлённо посмотрев на неё, будто предчувствуя, что сейчас произойдёт что-то важное. Это было то самое мгновение, когда всё могло измениться. Или разрушиться. Рената ещё раз глубоко вздохнула, прежде чем мягко наклонилась к Земфире и осторожно коснулась её губ своими. Мягко, словно боялась сделать что-то не так. Это было не случайно — каждая эмоция, которую она сдерживала, оказалась в этом поцелуе. Её сердце колотилось так громко, что казалось, его биение отдаётся эхом по всей комнате. Земфира замерла, её тело напряглось на мгновение, как будто она не ожидала такого шага. Рената тут же почувствовала, как в её груди поднимается волна страха: что, если она сделала ошибку? "Я так и знала", — паника стала медленно захлёстывать её. Рената уже хотела отстраниться, внутренне коря себя за эту дерзость, за то, что приехала сюда и позволила себе переступить черту. Но как только она начала отодвигаться, пытаясь вернуть всё обратно, Земфира вдруг быстро притянула её к себе, нежно, но решительно обняв за плечи. Литвинова ощутила, как её сердце вновь начало биться, но на этот раз от счастья. Земфира ответила на поцелуй, и этот ответ был столь неожиданным, что у Ренаты перехватило дыхание. — Рената… — прошептала Земфира, её голос дрожал, но в нём чувствовалась решительность. Её руки сжали плечи Литвиновой, как будто она боялась, что та снова отстранится. Земфира не колебалась больше ни секунды — она целовала Ренату с той самой страстью, которая жила внутри неё уже так долго. Блондинка расслабилась в её объятиях, её собственные руки медленно скользнули по спине Земфиры, отвечая на поцелуй с тем же чувством. В этот момент всё вокруг них исчезло — только они, их тела, тепло губ, запах вина, перемешанный с ароматом духов Ренаты. Земфира вела уверенно, но нежно, и Рената впервые за долгое время позволила себе полностью отдаться моменту. Это было так правильно, что все её сомнения и страхи исчезли в этом поцелуе. Когда они наконец отстранились друг от друга, Земфира тихо рассмеялась, её глаза светились. — Литвинова, ты сводишь меня с ума, — выдохнула она, её голос был полон эмоций. — Я не могу думать ни о чём другом... кроме тебя. Рената посмотрела на неё, ещё немного ошеломлённая тем, что только что произошло. Её пальцы, дрожащие, всё ещё касались лица Земфиры, словно она хотела убедиться, что это реальность.***
Земфира сидела на подоконнике, держа в руках бокал и увлечённо рассказывая Ренате что-то про свои песни. Её слова были наполнены искренностью и тем особым чувством, которое возникает только тогда, когда говоришь о том, что любишь. Она жестикулировала, смеялась, а её голос был живым, настоящим. Но Земфира, хоть и погружённая в разговор, постепенно начала замечать, что Рената слушает её не так внимательно, как обычно. Что-то в поведении Литвиновой изменилось. Земфира ловила её короткие, почти украдкой брошенные взгляды, замечала, как Рената нервно играет с бокалом в руках, и её тревога постепенно возрастала. Рената, сжав бокал в руках, явно боролась с чем-то внутри себя. Казалось, её мысли были далеко отсюда, хотя она всё ещё сидела рядом. Земфира ощущала это молчаливое напряжение, как электричество в воздухе перед грозой. Она продолжала говорить, но в её душе росло беспокойство: "Что случилось? Чего она так напряжена?" В какой-то момент Земфира заметила, что Рената начала чуть дышать быстрее. Её губы приоткрылись, глаза ещё сильнее заблестели в свете лампы, и, словно в тумане, Земфира осознала, что Литвинова собирается что-то сделать. Сначала она не могла понять, что именно, но её инстинкты уже были в полной готовности. Рената, кажется, приняла решение. Её движения были плавными, но в них сквозила нерешительность, словно она до последней секунды могла отступить. Земфира сидела как на иголках, чувствуя, как её сердце постепенно начинает стучать всё сильнее. "Она не может... или всё-таки может?" — на долю секунды пронеслось в голове Земфиры. Но когда Рената придвинулась к ней ближе, настолько близко, что их лица оказались почти на одном уровне, Земфира поняла: это случилось. Поцелуй застал её врасплох. Он был неожиданным, но мягким, словно Рената боялась, что одно неосторожное движение может всё разрушить. Лёгкое прикосновение её губ к губам Земфиры было как вспышка. Тёплое, почти нежное пламя, которое разгорелось внутри неё, и в то же время — настоящий шок. Земфира замерла. Её тело напряглось, как будто оно ещё не могло осознать, что происходит. Мозг кричал ей: "Это не может быть правдой. Это всё какой-то сон". Но вот оно — тепло губ Ренаты, настолько реальное, что уже не оставляло места сомнениям. Земфира в панике застыла, ощущая, как в ней борются два сильных чувства: страх того, что всё это неправильно, и невероятное, до боли пронзительное желание, которое она скрывала слишком долго. Рената тут же почувствовала её замешательство, и Земфира заметила, как её уверенность начала таять на глазах. Литвинова, видимо, решила, что допустила ошибку. Земфира видела, как её плечи напряглись, как она медленно начала отодвигаться. "Нет, нет, нет, не так!" — с громким стуком раздалась мысль в голове Земфиры. Всё внутри неё кричало от ужаса того, что этот момент может закончиться, что она может упустить это мгновение, если позволит Литвиновой уйти. Не раздумывая больше ни секунды, она крепко обняла Ренату за плечи, притягивая её обратно. Она не могла позволить ей отступить, не могла позволить этому закончиться. — Рената… — прошептала она, её голос дрожал, но был полон решимости. Земфира больше не могла сдерживаться. Все чувства, которые она так долго прятала внутри, все страхи и желания вырвались наружу, как буря. Она впилась в губы Ренаты с такой силой, словно это был её единственный шанс. Тот поцелуй, в который она вложила всё своё долгое и мучительное ожидание. Вкус вина смешивался с нежностью губ Ренаты, и Земфира ощущала, как её сознание постепенно погружается в этот момент. Сначала это было как лёгкий, еле ощутимый оттенок — сладость вина, его мягкая терпкость. Оно согревало её изнутри, но не так сильно, как близость Ренаты. Тепло её тела, мягкость её губ — всё это наполняло Земфиру удивительной смесью возбуждения и покоя. Она уловила тонкий аромат Ренаты, едва заметный, как шлейф дорогих духов, который усиливал ощущения, оставляя вокруг неё ореол чего-то неуловимо женственного, почти магнетического. Земфира вдруг осознала, как легко и естественно Рената двигалась, как её губы скользили по её собственным с удивительной нежностью. "Она чертовски хорошо целуется. Такая отзывчивая… Моя", — пронеслось в голове у Земфиры. Эта мысль пришла внезапно, но пробила сознание ярким светом, как вспышка осознания, что всё происходящее было слишком правильным, слишком естественным, чтобы быть случайностью. Казалось, что Рената знала каждый шаг, каждое движение, как будто читала её мысли. Земфира чувствовала, как их дыхания смешивались, как нежные прикосновения губ Ренаты отправляли волну удовольствия по её телу. Это было удивительно — лёгкость и уверенность, с которыми та отвечала, при этом оставляя в поцелуе достаточно пространства для неё самой. Земфира ощущала, как губы Литвиновой танцуют над её собственными, словно пробуждая в ней глубинное, давно забытое чувство. Она с трудом отстранилась, как будто борясь с собственным телом, чтобы хотя бы на мгновение заглянуть в глаза Ренаты. В этот момент она увидела то, чего желала больше всего — чистую, ничем не прикрытую любовь. В этих голубых, сияющих глазах Земфира увидела всё то, о чём она только могла мечтать, но не осмеливалась надеяться. Это было не просто желание или увлечение — это была настоящая привязанность, та самая любовь, которую так долго скрывали за словами, жестами, недомолвками. Её сердце замерло, когда Рената снова потянулась к ней, словно притягиваемая невидимой силой. И в этот момент Земфира уже не могла сопротивляться. Она снова наклонилась к ней, чувствуя, как её тело откликается на каждое движение Литвиновой. Её руки крепче сжали плечи Ренаты, словно пытаясь удержать её, чтобы этот момент не исчез. Она не могла позволить себе потерять это ощущение, не могла позволить реальности разрушить магию, которая сейчас царила между ними. — Литвинова... ты сводишь меня с ума, — прошептала Земфира, её голос был тихим, хрипловатым, полным эмоций, которые она больше не могла скрывать. Её дыхание было сбивчивым, но в этом шёпоте была вся её искренность, вся та страсть, которую она так долго подавляла. — Я не могу думать ни о чём другом... кроме тебя. Рената тихо рассмеялась, но в её смехе не было и тени иронии — это был тот редкий момент, когда смех был лёгким и счастливым, как будто она наконец-то нашла то, что так долго искала. Так смеются люди, наконец-то сбросившие с себя тяжёлую ношу. — Как хорошо, что это взаимно, — произнесла она мягким голосом, и её пальцы нежно провели по лицу Земфиры, касаясь кожи так, словно проверяя, не сон ли это. В этом прикосновении было столько тепла, столько доверия, что у Земфиры перехватило дыхание. Они снова замерли на мгновение, глядя друг другу в глаза. Земфира почувствовала, как её сердце бьётся в унисон с сердцем Ренаты. И она вдруг поняла — они пропали, утонули друг в друге. Не говоря ни слова, Земфира медленно уткнулась лбом в плечо Ренаты. Она чувствовала тепло её тела, слышала ровное дыхание. Это было невероятное, почти болезненное ощущение близости — как будто в этой точке они соприкоснулись не только телами, но и душами. — Литвинова, мы влипли... — прошептала она, не поднимая головы. Её лоб всё ещё покоился на плече Ренаты, и в этом жесте было что-то трогательное, почти уязвимое. Земфира в очередной раз позволила себе быть слабой рядом с ней. Рената не ответила сразу, но её руки крепче обвили Земфиру, как будто старались защитить брюнетку от всех страхов.