Притча во языцех

Погода в Винчестере стояла прекрасная. Майские дни проходили с необычайной быстротой: только недавно все праздновали бракосочетание новообъявившихся новобрачных, как уже был месяц с их возвращения из неудачного путешествия. Ажиотаж вокруг перемен подуспокоился, все стихли в состоянии безмятежной череды дел и обыденности — Альфиосов приняли как родных. С утра пораньше с порога дома сошла молодая женщина, поправила слетающую шляпку и направилась к почте. Во всех чертах еë царили одушевление и добродушие: новые обязанности казались такими интересными, что не терпелось исполнять их как можно быстрее, и всей окружающей действительности в еë глазах передавался оттенок необычности. Погружëнная в свои думы, она не сразу заметила, как к ней приближаются две женщины. В меру полная для своего возраста, высокая и чернобровая миссис Карс подошла к ней с приветливой улыбкой. — Доброе утро, миссис Альфиос, как поживаете? Как я погляжу, вы в хорошей форме. Констанция говорит, жара сегодня стоит неописуемая, но я ей не верю. Разве это может сравниться с духотой Цитрада! Хотя, может, это связано с болезненной белизной вашей кожи: у Констанции такая же. Ваша бледная кожа скоро покроется красными пятнами, сейчас же ещё вы хорошо себя чувствуете? — Благодарю, просто замечательно. Вы хорошо перенесли лечение пиявками? — наконец-то нашла свободную секунду ответить. — Лучше некуда. Мистер Херрманн отлично знает своё дело. Боль как рукой сняло. Если ваш супруг снова поддастся болезни, настоятельно рекомендую обратиться к нему. Только он может быть брезглив — я-то нет, я привыкла к морским тварям, а мистер Альфиос не создаёт того же впечатления. Констанция тоже жуткая трусиха: как найдёт на платье таракана, так кричит хуже резаной. Я ей даже боюсь говорить о насекомых. Что ж, я уже справлялась о здоровье вашего драгоценного супруга? — Он полностью восстановился после кори и чувствует себя замечательно. — Как я рада это слышать! Вам безумно повезло, что не было осложнений: у моей Констанции однажды они были, так пришлось вызывать обелийского врача! В течение обмена любезностями, происходящему в основном с одной стороны, вторая девушка (только при ближайшем рассмотрении можно было заметить, что ей не больше двадцати лет) молча стояла в стороне, не успевая сказать и слова. Как пулемёт говорила Бетта Карс, и с южной резкостью обрывала все попытки вставить свою реплику. В конце концов девушка набралась смелости открыть рот: — Мама, мы не можем задерживать еë. Та обернулась на неë с недовольным видом, но потом перевела взгляд на стиснутые руки новой знакомой и, поджав губы, обречëнно вздохнула, будто прощалась с податливой добычей. — И правда, — просто сказала она, однако все заметили борьбу в еë душе, — не будем замедлять столь занятую леди. Как вспомню свои первые дни замужества, страх берëт. Ни пуха ни пера вам, миссис Альфиос. — Вам тоже, — кивнула Дженнет и ответила неловкой улыбкой на робкую улыбку бедной дочери. Констанция ещё раз посмотрела на неë и засеменила мелкими шажками за долговязой фигурой матери. Несмотря на свои недостатки, выражающиеся чаще всего в чрезмерной болтливости, миссис Карс была добрым человеком. Дженнет слышала от своей экономики, когда только перебралась в качесте миссис Альфиос в усадьбу Вулвич и решила расспросить о месте и жильцах вокруг, что Абрагим Карс из-за рода занятий своих часто заезжал в Цитрад на разгрузку кораблей за товарами, где и познакомился с будущей женой. Еë происхождение не оглашалось, однако толки насчёт низкого рождения — чуть ли не прачки или судомойки — витали вокруг неë. «Наверное, нет разницы, высокого происхождения кто-нибудь или нет, если он хороший человек», — так подумала девушка, пока принимала письма на почте и мельком смотрела на адреса. Один тонкий конверт был из Обелии, второй — из Миета; насчёт третьего и четвёртого она не знала, потому что они определённо предназначались Иджекилу. — Мадам, что-то случилось? — вынул её из задумчивости голос работника, так что она взрогнула и непонятливо посмотрела на него. Когда она поняла, что задерживает очередь, извинилась и отошла от стола, но не спешила уходить. Любопытство посмотреть содержимое ковертов боролось с мыслью о том, что, возможно, из Обелии писалось не ей, ведь Атанасия во избежание слежки не подписывала, кому именно должно прочитать письмо, а узнать то, что не следует, ей претило. Не нужно говорить, что вскрытием неизвестных писем занимался муж. Страх нарушить личное пространство своего супруга переборол-таки интерес к содержанию загадочного письма; читать от отца ей нравилось в уединëнном месте, в тихом домашнем уюте, который она только начинала приобретать в Винчестере. Казалось, дом становился домом, только когда вносил в него привычки в замесе с капелькой новизны. На обратной дороге ей встречались некоторые люди, которые приветливо кивали и торопливо шли по своим делам. Она тоже шла быстрым шагом, чтобы поскорее прочитать, что ей написали отец и, может быть, сестра: она не получала писем уже неделю. — Дорогой, я пришла! — влетела Дженнет в милое, аккуратное, классическое здание усадьбы, окружëнное цветущими деревьями и клумбами. Ему было лет шестьдесят, но удивительным образом его пришлось ремонтировать всего раза два: никакие временно снимающие не смогли существенно навредить ему. Она дала прислуге верхнюю одежду и шляпу, поднялась на второй этаж и зашла в кабинет Иджекила. Он поднял голову на стук, заложил листок в читаемую книгу. — Дженнет, я пока занят. Не могла бы ты зайти позже? Девушка замялась, получив такую реакцию, но решилась сообщить: — Пришли письма, дорогой, там есть для тебя. Это не займëт много времени. Он заметно приободрился и, отложив книгу и какие-то документы под ней, взял из рук протянутые бумаги. Миссис Альфиос нетерпеливо наблюдала за тем, как так же спешно открывал муж конверт из Обелии, внимательно вчитывался в первые строки, после заметно похолодел, исчез живой блеск в его глазах, и передал письмо ей. — Это тебе. Дай, пожалуйста, остальные, они точно присылались мне. Она послушно положила два письма на стол и с молодой, воодушевлëнной резвостью побежала к себе в комнаты. Одним из нежданных плюсов замужней жизни стало как раз увеличение площади, находящейся полностью в еë распоряжении. Чувство свободы движений, что тебе дозволено перемещаться в большей части дома, не переставало опьянять после ограничений поместья Альфиос или даже маленького домика в Миете. В последнем она, всё-таки, не успела прожить достаточно много, чтобы на еë представления о мире это повлияло. Подрагивающими пальцами начала разворачивать она письмо от принцессы, драгоценной сестры — двоюродной, но какое это имеет значение. Сейчас Дженнет волнуют лишь выведенные ровной и чëткой рукой буквы, повествующие о некоторых тягостях в качестве кронпринцессы Обелии, делах Императора, забавных случаев с Лукасом и милых вечерах с Лили. Не выразить словами, как искренне радовалась счастью Атанасии еë родственница, перечитывает по три раза каждый абзац, смеëтся и огорчается вместе со сплетающимися предложениями. Дойдя до конца, она вдруг остановилась и ещё раз внимательно сложила слова. «Приготовила нам с Иджекилом сюрприз? — недоумëнно спросила она сама себя. — Что принцесса имела в виду? Какой это может быть сюрприз?» Девушка подскочила, когда дверь с грохотом раскрылась. На пороге комнаты стоял взъерошенный супруг, держа в руке бумагу с какой-то печатью. Не успела она спросить, что случилось, как он внезапно громко затараторил: — Меня взяли на должность преподавателя в Академию Атланты! В воздухе повисла тишина. — Что?.. — лишь сумела промолвить жена. — Да, и в этом месяце я уже вступлю в педагогический состав как кандидат экономических наук. Новость была настолько обескураживающая, что Дженнет потребовалось пять минут, чтобы полностью еë осознать. — То есть… ты должен будешь жить там? — Разве это имеет значение, когда мне предложили такую работу? — он был восхищëн перспективами, и это восхищение мало-помалу передалось и ей. Можно сказать, она никогда не видела его настолько радостным, разве только… нет, это неважно. — Через три дня, чтобы собраться, я сниму рессорную карету в Винчестере и доберусь меньше, чем через неделю. — Дорогой, это так замечательно! — воскликнула молодая женщина, хлопнув в ладоши. Он подошёл к ней и, положив ладонь на еë плечо, бодро заговорил: — Больше, чем замечательно — мне не пришлось даже отрабатывать в качестве ассистента два года, потому что во время учёбы у меня уже был опыт. Видимо, за меня замолвил слово прошлый преподаватель старших курсов, у которого я проходил практику. Они разошлись в смятенном расположении духа. Точнее, Иджекил поспешил сообщить отцу и Атанасии о своей небывалой удаче. Только ночью, когда Дженнет отходила от ошеломляющих событий и по разу переворачивала у себя их в голове, у неë щëлкнула одна напрашивающаяся мысль: принцесса Атанасия замешана в таком лëгком устройстве на профессию. «Это… это действительно был сюрприз, — прокручивала она, силясь понять, какие чувства испытывает. — Разумеется, от принцессы может быть только хорошее, поэтому я ей так благодарна… Нужно будет сказать ей тысячу спасибо в письме, ведь он был так рад. Да, всё это к лучшему. Всё к лучшему.» Было ли это самовнушением или настоящими убеждениями — она не знала, но вскоре, на следующий день, чаша весов склонилась на сторону огорчения. — Нет, Дженнет, тебе будет лучше остаться. Как гром среди ясного неба поразило еë это утверждение. Действительно, все эти «Я еду», «Я сниму карету» никак не вязались с тем, чтобы взять еë с собой. Это было разумно, потому что дом должен был остаться на еë попечении, а что же делать ей там, в центре Атланты, в многолюдном обществе учëных и студентов? «Буду как дурочка среди них, и Иджекилу ничем не помогу. Он прав: я обязана быть здесь, в своëм новом доме». — И… что же я буду делать одна? — предприняла она заранее обречëнную на провал попытку возражать. Мужчина с некоторым недовольством, что нужно снова объяснять ей причины, по которым ей будет лучше не ехать с ним, начал убеждать: — Во-первых, ты не одна: ты всегда можешь поговорить с миссис Нерольс и другими. Во-вторых, ты будешь заниматься делами по хозяйству, которые теперь будет некогда брать мне. В-третьих, кронпринцесса будет писать тебе, как и бывший императором. Когда у меня будет время, я буду писать тебе тоже. — Я могу заниматься обязанностями и находясь с тобой… — Ты не можешь этого делать, потому что что-либо может потребовать твоего личного вмешательства, а не экономки. Тебе там будет ещё более нечего делать, потому что я приходить буду домой ближе к вечеру, и все там такие же занятые люди, которым будет некогда с тобой возиться. Ты уже не маленькая девочка, поэтому должна это понять. «Маленькая девочка…» — Хорошо, я останусь здесь. Дженнет — взрослая женщина, замужняя женщина, полноценный член общества. Дженнет — самостоятельная личность, которая не должна отвлекать мужа от дел, и которая должна хранить очаг. Дженнет согласна с этой ролью, потому что еë косвенно готовили к ней всю еë жизнь, начиная с малых лет и заканчивая пятнадцатью годами, когда дядюшка хотел сделать из неë императрицу и жену его сына. Она смирится со всем, что скажет еë муж, и будет подчиняться ему до последних лет своих, ведь это — еë предназначение.