Жало. Ступень первая.

      – Тебе не стоит думать о том, как победить меня, – Клинок Роум придавил мою руку ногой, обутой в щегольский безупречно вычищенный сапог. – Тебе следует думать о том, как убить меня. Только тогда ты получишь шанс победить. Надо объяснять разницу?       – Не надо, наставник Роум, – я не пыталась вытянуть придавленные пальцы из под подошвы Клинка, я собирала Силу для простенького точечного удара.       Он не достиг цели. Разумеется. Но Клинок Роум одобрительно хмыкнул и ногу убрал. Я воспользовалась этим, чтобы выбросить другую руку вперёд и вверх и вцепиться ему в пах. Наставник едва успел перехватить мою руку, а я удостоилась ещё и одобрительного кивка. День заканчивался неплохо.       – Скоро твою группу отправят в Загоны, – сказал Роум, когда я выпрямилась и встала перед ним. – Я не думал, что ты доживёшь до этого дня, но ты удивила меня, Ламаи. Скольких щенков ты прикончила за последний год?       Он знал. Он и сам прекрасно знал. Но дахака учат гордиться победами и говорить о них. Считается, что тщеславие движет и побуждает к развитию, им сложно насытиться, всегда хочется больше.       – Двоих, наставник. Одного в бою. Одного убила, обездвижив Жалом.       – Один из убитых, кажется, был близок с тобой?       – Да. Но это его я убила в честном бою.       Рука, затянутая в перчатку, метнулась к моему горлу, пальцы сжались под челюстью. Ровно настолько, чтобы я осознала, что последняя фраза была лишней.       – Ты давно уже забыла, что такое честный бой, Ламаи, – Роум улыбался, глядя мне в глаза. – И это хорошо. У тебя был только один способ выжить среди парней-дахака – понять, что твоё оружие – подлость. И ты овладела им в полной мере. Историю о том, как ты скинула всё в удар Силы, чтобы сломать своему приятелю руки и лишь потом прикончить, до сих пор рассказывают друг другу щенки. Я доволен.       Он разжал пальцы.       – Благодарю, наставник.       Я действительно была благодарна ему. За все те годы, когда он не щадил меня наравне со всеми. И когда начал требовать больше, чем ото всех. И за то, что ненавидела его кристальной, чистой ненавистью, которая так забавляла его.       – Последний совет тебе подарю, – сказал Роум, когда я уже собиралась уйти с тренировочной площадки. – Не сражайся в Загонах. Отказывайся от всех вызовов и предложений.       Он развернулся и зашагал прочь, оставив меня думать. А подумать было о чём. Какой бы скотиной не был Клинок Роум, я знала, что его совет совершенно серьёзен. Хотя и звучит очень странно.       Загоны. Место, куда закончивший первую ступень обучения дахака вышвыривается пинком. Ворота в большой мир. Начало. И надо ли говорить, что все мы желаем одного – найти свой ир-кабар и своего командира, который возьмётся за дальнейшее обучение дахакского щенка. Если сочтёт его перспективным. Остаться одному сразу после школы – верная гибель. Или работа на благо Магистратума. На поводке. А это для дахака похуже гибели будет. Вот именно поэтому в Загонах каждый щенок мечтает показать себя самым выгодным образом, доказать возможному командиру, что достоин стать частью его отряда – ир-кабара. Ир-кабар даст всё – обучение, дом, пищу и главное – возможности. И настоящее Посвящение проходит тоже в ир-кабаре, где командир будет проводником юному дахака и проведёт его по следу Руна.       А Клинок Роум советует мне самой отказываться от предложений. И не верить не могу, и верить страшновато. Раньше я бы не удержалась и сболтнула Корви, но беда в том, что это его я прикончила в одном из боёв, где нам было велено сражаться в полную силу. Впрочем, если бы этого не сделала я, то сделал бы он. И не вспомнил бы, что когда-то мы спали в обнимку и даже говорили о будущем. А значит, и мне вспоминать не следует. Следует, как всегда, довериться собственному чутью.       В последний вечер в школе нам позволили напиться. Тень Фейлон – глава Потары рапорядился принести вдоволь вина и запретил наставникам вмешиваться в окрашенное лёгким налётом тревоги веселье учеников.       Мы совсем не умели пить. Запрета нет, у нас вообще мало запретов, но кому охота наутро брать меч дрожащей и неверной рукой? Жизнь дороже развлечения. Но нынче всё было по другому. Ученики, что смогли – выжившие, а значит есть чем гордиться и что праздновать. Мы сумели выдержать годы жесточайших боевых тренировок, после которых болела каждая малейшая жилка в теле. Упражнения с первичной Силой, которая пока была лишена поддержки божества, выкачивала из нас дух, оставляя дурное послевкусие пустоты. Справились с недоверием и научились ценить его, как то, что спасает жизнь. Привыкли к боли, наконец. Под плетями экзекуторов, под точными и жестокими ударами наставников, от ран, полученных в сражениях и пустых драках, которые то и дело затевались тут.       И теперь мы лили в глотки кислое вино, хмелели глупо и совсем по-детски. И вовсе не по-детски щупали соседа жадными руками, повинуясь зову растревоженной вином плоти. Я смеялась, когда смотрела, как готовые прямо сейчас сожрать друг друга парни, спорили между собой за право завалить меня на стол. Удивительно, насколько велика самоуверенность любого дахака. Ведь они прекрасно знали, что первый же решившийся на такое без моей воли лишится всего, что так дорого каждому мужчине. И возможно, жизни. Жало защищало меня от насилия. Но не от желания.       Я, как и все, впитала в себя дух этого праздника оставшихся в живых. Я, как и все, была одурманена вином и предстоящими переменами. Но если уж выбирать, то лучшее.       Наставника Роума я нашла в его комнате. Он лежал на узкой кровати в одних тонких штанах, погружённый в чтение. Ну если бы конечно я поверила в то, что Клинок кабара не почуял присутствие человека ещё за несколько шагов до своих дверей.       Роум поднял глаза и улыбнулся.       – Сбежала от кобелиной возни, Ламаи?       – Сбежала к матёрому кобелю, – я присела на край кровати. – Слыхала, что ты предпочитаешь мальчиков, это правда?       – Я предпочитаю сильных щенков, – Роум смотрел на меня с теплотой, которую я ни разу не видела в его глазах все эти годы.       – Я достаточно сильна для твоей постели, наставник?       – По крайней мере своей откровенностью, – Роум кивнул, но даже не пошевелился, выжидая.       Но я уже видела в его глазах проблеск интереса. Я протянула руку и приложила пальцы к его губам и тоже застыла в ожидании. Губы под моей ладонью чуть шевельнулись, лишь намекая на поцелуй. И предлагая продолжить.       Другой рукой я прошлась по его обнажённому, мускулистому торсу, царапнула ногтями соски, скользнула за край штанов, и только тогда Роум перехватил мою руку, сжал её крепко. Запрещал?       – Наставник испугался Жала? – я убрала пальцы с его губ и чуть отстранилась.       – Наставник не любит торопиться.       Легко, одним неуловимо-текучим движением Роум приподнялся, запустил руку мне в волосы, расстёгивая заколку, стягивающую хвост. Отшвырнул её в сторону, поласкал затылок, путая пряди рассыпавшихся волос. Потом притянул к себе, поцеловал осторожно в губы, словно пробуя на вкус.       – Убери руки за спину, Ламаи, – мягко сказал он.       Я подчинилась и замерла, позволяя умелым пальцам справляться с моей одеждой. Он делал это медленно, глядя мне в глаза, и хмель в моей голове истаивал, уступая место волнам плавного, похожего на прибой дурмана желания. Кто бы мог подумать, что этот жёсткий Клинок может быть так нежен? Так осторожен?       И страстен. Когда он входил в меня, я видела его лицо, изменённое желанием до неузнаваемости. Маски невозмутимости, надменности, сдержанности – любые маски – слетают только в таких случаях. В страсти, страхе и перед смертью. И мне хочется видеть именно такие лица. Всегда.              Я покидала Потару без сожалений. Я вообще не очень умею сожалеть. Ну было и прошло. Впереди будет другое. Но и также я покидала стены школы без какого либо подъёма и предвкушения. Я не любила мечтать. Мечтают ли другие дахака? Мне неоткуда это было знать, но отчего-то казалось, что да – мечтают. Кто-то о власти, кто-то о славе. Я же просто хотела этого, но не мечтала, я знала, что так будет. Но более всего я хотела знания, потому что понимала – именно знание даст и власть, и силу, и славу в этом мире. Тесное общение с тинктарами, после того, как мне вживили Жало, ещё больше укрепило меня в этой мысли. Их могущество было неявным, но истинным. И Магистратум и Дахака Кабар не могли обойтись без их магии, их умений и знаний. И тинктары продавали их дорого и по своему усмотрению. Они обладали невероятной для меня особенностью – абсолютным правом выбора. И право это даровало именно их знание, недоступное прочим. Я даже как-то поинтересовалась у Умара, могла бы я стать тинктаром. Он рассмеялся – редкое зрелище – а потом сказал, что этот путь не для меня. Что я могу взять гораздо больше, взять самое нужное от любой магии, если найду путь собственный.       Может быть, отказ от сражений в Загоне – тоже часть моего особенного пути? Ну чем я могу удивить командиров? Я – хороший боец, как и все дахака, но далеко не лучший. И если моя боевая магия не уступает, а то и превосходит многих, то моё искусство клинка всё-таки проигрывает большинству дахака-мужчин. Они попросту сильнее физически. Да, при помощи тайных приёмов, которым обучал меня отдельно Клинок Роум, я могу хорошо справляться в бою, но только пока не столкнусь с противником поопытнее. А я столкнусь. Как и все мы в конечном итоге. Но я – не все, и не желаю бессмысленных потуг стать равной по силе воинам кабара. Я хочу стать сильнее.       Мы прибыли в Амро – город, где Загоны и арены составляли большую часть его развлечений и доходов, и почти сразу же нам велели идти в Загоны. И на этом всё. Потара выпустила нас. Обучение закончено и дальше над нами только воля Руна и своя собственная. Можешь идти, куда хочешь, делать, что хочешь. Звучит отлично, не правда ли? Вот только далеко ли уйдёшь? Без денег, без крыши над головой. У тебя есть только ты сам и дахакский клинок в ножнах на поясе. У меня ещё Жало. Но Жало меня не накормит, скорее будет требовать своей пищи. И придётся делиться с ним Силой, куда денешься.       И к концу первого дня бессмысленного хождения по улицам, отданным под Загоны дахака, я уже немного начала сомневаться в совете Роума. Парни заводили беседы с дахака из ир-кабаров сами, предлагали и хвалили себя, искали внимания командиров. Некоторые уходили на арены, чтобы там в бою доказать свою готовность стать ценным воином. Кто-то доказывал. Кто-то так и оставался там лежать на песке.       Мной тоже интересовались. Немного. Один из Теней – командиров даже предлагал личное покровительство в своём ир-кабаре. Наверное, впечатлился моими боевыми способностями, которых даже не видел. Знаю я, что он видел. Под ладно сидящим лёгким доспехом. Одним только взглядом снял его и поставил меня в несколько замысловатых поз – я читала это в его глазах. Я отказалась. Вежливо от покровительства, и очень невежливо от всего остального, намекнув что Жало выпускает шипы где угодно по моей воле. Да, Тень кабара, и там тоже. Командир остался доволен моей дерзостью, расхохотался и предложил покровительство снова, когда мне надоест слушать бурчание в собственном пустом брюхе.       Но брюхо не бурчало. Вечером нам всё-таки рабы принесли в общий барак котёл с тушёным мясом. Должно быть, в Амро заботились о непроданном пока товаре. А может управители Загонов считали, что ослабевшие от голода щенки не смогут как надо тешить зрителей арены боями, и, стало быть, зрители останутся недовольными.       А на второй день я поняла, что не зря прислушалась к совету Роума. В Амро прибыл Великая Тень кабара Волла Марох. И я решила, что моё место будет в его личном ир-кабаре. Весть о прибытии главы Дахака Кабар облетела Загоны со скоростью необычайной. Спустя недолгое время молодые дахака только и говорили что о том, как попасть в отряд Воллы. Почётнее такого начала и представить сложно. Но помимо почёта – это ещё и возможности не в пример выше прочих. Оставалось только дождаться внимания к ничем не примечательному щенку-дахака от Великой Тени. И вот тут как раз время вспомнить тот самый совет. Ох не зря наставник его дал. А значит, надо ждать.       Волла Марох посещал все бои на арене, Волла Марох прогуливался по улицам Загонов. Но никого не взял к себе ни в один из дней. Он искал другое. Искал меня. Откуда мне было знать это? А вот ниоткуда – я просто знала, как и многое до этого. Кажущееся невозможным, невообразимым, но всё равно приводящим в итоге к тому, что я знала заранее. Мастер Умар говорил, что есть во мне и некий дар предвидения. Слабенький, но есть.       Серебристо-белые волосы, сплетённые в косу, багровые шрамы в виде молний наискось через всё сухое костистое лицо, состоящее будто из одних острых углов. Ледяные глаза цвета пасмурного неба. И неотвратимо давящее ощущение безграничной власти. Такое притягательное и такое… отвратительное одновременно. Я не любила чужую власть.       Рядом с Великой Тенью стоял его личный раб Молот. Огромный мускулистый детина с гривой рыжих волос. Обнажённый по пояс он притягивал взгляд чудовищностью своих мышц, рельеф которых подчёркивали вживлённые в плоть серебряные кольца. Так, словно тело раба опутывали серебряные змеи. Красиво.       – Ты так и не вышла на бои, я не видел тебя на арене, – сказал мне Волла.       – Не вышла, Великая Тень, – ответила я, не выказывая удивления.       – Чего ты ждёшь? Неужто ни один ир-кабар не стоит внимания щенка?       – Жду предложения того, кто сможет оценить мои способности. Так, как нужно.       – А как нужно? – с любопытством спросил Волла. – Пока я вижу только смазливое личико и пару упругих сисек. Ты красива, но у меня много красивых рабынь, да и у любой Тени тоже. Зачем командирам привлекательная баба в Клинках? Только если пользовать на привалах в походе.       Он предлагал говорить с ним. Великая Тень играл со щенком демонстративно и небрежно. И, надо сказать, весьма добродушно.       – Великая Тень не ходит в походы, – сказала я. – Волла Марох не подходит в Загонах к красивым бабам, чтобы узнать, почему они не стремятся продать себя ир-кабарам. А значит, Великой Тени уже нашептали, что щенок может быть полезен ему своими способностями, и он уже оценил их так, как нужно. Разве ответ не очевиден?       Волла прищёлкнул языком.       – Стало быть, ты ждала меня? Щенку тоже нашептали в ушко, что он может попробовать взять главный приз нынешних Загонов без хлопот и глотания песка на арене?       – Щенку только намекнули, Великая Тень.       – Но ты уже решила, что можешь претендовать на место в моём ир-кабаре. Служить сразу Великой Тени? Смело и самонадеянно.       – Не я подошла к Великой Тени на улице. Я бы не посмела.       Волла хмыкнул и, немного помолчав, произнёс:       – Правда, что ты подвергалась экспериментам тинктаров несколько лет? Добровольно?       – Правда.       – И каковы результаты?       – Я выжила и не спятила.       А ещё я узнала от тех же тинктаров, что Великая Тень кабара и сам весьма интересуется магией тинкта. Но, разумеется, говорить об этом сейчас не стала. Придёт время, я разузнаю всё, будучи близко к Волле, а он, само собой, узнает всё обо мне. Если захочет.       – Пойдём, – небрежно сказал мне Волла и быстрым шагом направился прочь.       Ну а я пошла за ним и его рабом. Как положено, держась в двух шагах позади.