Цвет доверия

      Очень скоро Чимин снова привыкает к своему распорядку дня. Он ходил на пары, посещал общие тренировки, выкраивал время для индивидуальных тренировок, успевал подрабатывать в кафе и учиться. Это было тяжело, но он привык. После летней сессии он бросит подработку в кафе и надеется, что сможет стать трейни в каком-нибудь агентстве. Тогда работа и тренировки совместятся, и это будет очень классно. Но пока что приходилось пахать до седьмого пота. Поэтому Чимину было не до Чонгука, раз тот не хотел ни с кем общаться, то это его проблемы. Если ему потребуется помощь и он сам её попросит, Чимин поможет, но пока что он умывает руки.       Чонгук действительно был очень талантливым. Он на лету схватывал весь материал и, по слухам, ещё учился хорошо. Конечно, у него появилось много завистников, но также и поклонников, куда без них. Однако тот явно был не рад такому к себе вниманию. Поэтому ли или из-за чего другого, Чимин не в курсе, Чонгук стал прогуливать некоторые общие тренировки. Профессор Ли никак это не комментировал, хотя многие танцоры начинали злиться. Чимин в том числе, но скорее из-за безалаберности Чонгука, чем из-за…       «Да он же тебя подсадит. Не успеешь оглянуться, как ты уже не просто четвёртый, а вне списка».       «Ты имеешь полное право злиться, он пришёл непонятно откуда и забрал всю твою славу».       «Он даже ни во что тебя не ставит. Не видит в тебе соперника. Наглый выскочка».       «Самое обидное, что никто тебя не поддерживает, да? Но ничего, поэтому мы тут. Мы тебя не бросим, можешь нам высказаться. Мы понимаем, этот Чонгук всех уже достал».       И ещё тысяча и один диалог, всегда одинаковых и до скрежета зубов бесящих Чимина. С чего все взяли, что он злится на Чонгука? Никто действительно не замечал, что Чимину и так нормально? Фанаты его никогда особо не интересовали. Он хотел получить мировое признание, а не ограничиваться горсткой студентов. Чонгук никак ни с кем не контактировал и никак больше не взаимодействовал с Чимином, если не считать хореографии. Благо первая и четвёртая позиция мало взаимодействовали, даже рядом-то не стояли, и Чимина это устраивало. Но все вокруг решили, что Чимину плохо и он злится, и лезли со своими ненужными разговорами. Честное слово, Чимин хочет, чтобы снова настало то прекрасное время, когда его никто не замечал.       Закончилась очередная тренировка, во время которой профессор Ли чихвостил Чонгука за прогулы и безалаберное отношение, хотя он должен гордиться, что фактически представляет университет и прочее, прочее. У Чимина есть подозрение, что профессор Ли сделал это специально, чтобы ещё больше раздраконить остальных, чтобы они тоже так или иначе повлияли на Чонгука. По мнению Чимина, способ довольно жестокий, но рукоприкладствовать никто не будет: за это сразу исключение. Однако мозги могут вправить. Кто, как не соперники-танцоры, лучше всех понимает другого такого же танцора. Многие студенты начинали высокомерно себя вести, стоило добиться хоть какого-то признания. Но их быстро опускали с небес на землю, чаще всего уделывая на танцевальных батлах или занимая первую позицию благодаря упорным тренировкам и напоминая зазвездившемуся товарищу, что в этом спорте никогда нельзя расслабляться. Одна ошибка, одна оплошность, одно проявление слабости — и тебя сожрут и не подавятся.       Чимин знает это, потому что давно танцует и ездит по соревнованиям. У него никогда не было друзей в этой сфере, потому что так называемые «друзья» в любой момент были готовы тебя предать, так как раньше все играли в одиночку. Сейчас же Чимин был приятно удивлён атмосферой в этом университете. Многие действительно держались обособленно или создавали свои небольшие команды и стояли горой друг за друга. Они уже учились взаимодействовать с другими танцорами, уже пытались работать в команде, потому что, несмотря на жестокость танцевальной индустрии, один ты точно не выживешь. Чимину повезло встретить Хосока и других. Конечно, всё равно надо было быть осмотрительным и не болтать о своих проблемах в раздевалке, где тебя могли услышать «не твои». Лучше делиться личным у кого-нибудь в комнате общежития. И пока что ничьи секреты их маленькой команды: Ким Минджи, Ким Дэхо, Чон Хосока и Пак Чимина — не вышли за пределы их комнат.       — О чём задумался? — раздаётся над ухом Чимина тихий мелодичный голос.       Чимин вздрагивает. Впервые кто-то застал его врасплох, а не наоборот. Рядом с ним на скамейку, в самом дальнем углу парка, недалеко от университета, где Чимин прятался от нежелательных утешителей, садится черноволосый парень в тёмных очках. Его жилистое тело скрывает простая белая футболка на два размера больше нужного и зауженные чёрные джинсы. Узловатые пальцы сжимают трость, которую используют слепые.       Мин Юнги.       Чимин знает о нём. Много слышал, когда поступил в университет, об этом слепом музыкальном гении. Современный Бах, как шептались студенты. Он был на два курса старше Чимина, и тот никогда с ним не пересекался. Разные корпуса общежитий, разные столовые, разные расписания и маршруты. Совершенно разное окружение и жизнь.       — Да так, — неловко замялся Чимин, наконец отвечая на вопрос, перестав разглядывать нового знакомого. Пак раньше никогда его не видел и совершенно не знал, как вести себя со слепыми. — Подготовка к танцевальному конкурсу забирает много сил, — даже не солгал Чимин.       — Ты дышишь не как уставший от физической нагрузки, — хмыкает Юнги, не веря ему. — Ты дышишь как обеспокоенный чем-то, раздражённый человек.       — Ого, — только и смог вымолвить Чимин. Он знал, что, оставшись без одного из семи органов чувств, другие брали на себя полное его замещение, но не думал, что настолько хорошо. Мин Юнги смог раскусить его за первые пять секунд знакомства, даже будучи незрячим, в то время как другие не видели и не слышали очевидного, того, что прямым текстом говорил им Чимин.       — Идеальный слух — мой дар и моё проклятие, — улыбнулся Юнги, протягивая руку в сторону Чимина. — Прости, забыл про манеры. Я Мин Юнги, четвёртый курс музыкального направления.       — Пак Чимин, — представился Чимин, пожимая чужую холодную, в мозолях руку. — Второй курс танцевального направления.       — Можешь звать меня «хён», — кивнул Юнги, убирая руку и вновь хватаясь за трость. — Прости, что помешал твоему уединению…       — Не помешал, хён, — сразу заверил его Чимин.       — Я часто здесь гуляю, особенно вечером, когда все либо в барах, либо на работе, либо дома, — хмыкнул Юнги. — Но тебя здесь редко встречаю. Если хочешь кому-то выговориться, то я идеальный слушатель.       Чимин неловко посмеялся, а потом осознал себя рассказывающим Юнги обо всём, что его тревожит. Начал он с тренировок. Как бы Чимин их ни любил, они всё равно были тяжёлыми и выматывающими, особенно для такого важного мероприятия. Затем перешёл на своё эмоциональное состояние, с которым боль в мышцах не сравнится. Чимин очень переживал, что он один из самых младших, у его сонбэ намного больше опыта. И он сейчас даже не про опыт в танцах, а про опыт в выступлениях, что тоже очень важно. Чимин нервничает от неизвестности и давления ответственности. Он боится подвести свою команду, боится сделать ошибку и всегда боялся, но старался не показывать этого. Как бы хорошо о нём ни отзывались, Чимин не чувствует, что достиг совершенства или хотя бы стабильности. Он всё ещё может облажаться, и очень сильно.       Потом рассказ плавно перешёл на Чонгука. Чимин рассказал об их коротком диалоге, а потом переключился на знакомых, которые всячески пытались его утешать в том, в чём Чимин не нуждался. Пак был бы благодарен, если бы ему сказали, что он справится, что всё будет хорошо, все его старания окупятся и что-то в таком духе. Но нет, все решили, что Чимин злится на Чонгука и обижается, что получил четвёртую позицию.       — Честное слово, я даже благодарен Чонгуку, потому что пережить выступление, будучи на третьей позиции, я бы точно не смог, — нервно посмеивается Чимин, заканчивая свой рассказ.       — Понимаю тебя, — спокойно отвечает Юнги, который всё это время внимательно слушал и кивал, когда надо. Чимину было очень непривычно говорить со слепым. Непонятно, слушает ли его Юнги и куда смотрит, и куда смотреть самому Чимину. Но сейчас напряжение резко отпустило, когда Чимин удостоверился, что его слушали. А то вдруг Юнги не слепой, а глухой, и всё это время Чимин жаловался в пустоту. — Живое выступление, без возможности исправить ошибку — это пугает. Но не совершает ошибок только тот, кто ничего не делает. Лучше опозориться, пережить самый свой главный страх, чтобы во время следующего выступления не переживать и выступить на отлично. А следующее выступление всегда есть, поверь мне. Ты уже дошёл до сюда, глупо будет сдаваться.       — А ты знаешь, о чём говоришь, хён, — лукаво улыбнулся Чимин.       — Подловил, — Юнги поправил солнцезащитные очки, хотя был уже поздний вечер. — Меня стошнило на моём первом в жизни живом выступлении, мне было одиннадцать. На одном важном конкурсе по игре на пианино я играл одной рукой, потому что вторая была сломана, и, естественно, я очень сильно лажал. А на вступительном экзамене я так перенервничал, что опрокинул фортепианную банкетку, а потом врезался в стену, из-за чего у меня кровь носом пошла. Заляпал всю свою рубашку. Ну, по крайней мере, мне так сказали.       Чимин честно сдерживал любую смешинку, что была готова вырваться из него в самом начале речи Юнги, но на последней фразе Пак не удержался и расхохотался в голос. На глазах выступили слёзы, скулы быстро онемели от широкой улыбки, а ещё Чимин только что почувствовал свою диафрагму.       — Прости, хён, — сквозь заканчивающийся смех просипел Чимин, силясь открыть глаза и разглядеть выражение лица Юнги. Главный минус искренней улыбки — Чимин переставал что-либо видеть. — Но ты явно не пережил свой главный страх, потому что продолжаешь лажать.       — Но по-разному, — поднимает указательный палец вверх Юнги, выглядя при этом очень пафосно. Чимин снова хихикает. — К тому же все мы люди и делаем ошибки, это в нашей природе. Без ошибок было бы скучно.       Чимин кивнул, подтверждая чужие слова, а потом спохватился и сказал, что согласен с ним. Юнги улыбнулся. У него была красивая улыбка. Жаль, Чимин не мог разглядеть чужие глаза за тёмными стёклами. Интересно, зачем вообще слепые носят очки, они же всё равно ничего не видят? Но Чимин постеснялся спрашивать, это как-то невежливо.       Повисла тишина, но она не была неловкой. Чимин силился расслышать и интерпретировать дыхание Юнги, но у него ничего не получалось. Где-то вдалеке пели птицы, тявкала собака и журчала небольшая речушка. Чимин редко был в этом парке из-за нехватки времени, но надо будет выкраивать такие спокойные минуты. Ещё даже не середина семестра, а он уже устал носиться, как белка в колесе.       — А по поводу сопереживающих, — неожиданно снова подал голос Юнги. Чимин вздрогнул и вновь перевёл всё своё внимание на Юнги. — Каждый думает в меру свой испорченности. Они проецируют свои обиды на тебя и ждут, что ты будешь соответствовать их ожиданиям, высказывая всё нелестное об этом Чонгуке, при этом сами оставаясь белыми и пушистыми. Если хочешь избавиться от них, пойми их слабое место, начни говорить вначале будто о себе, а потом плавно переходи на них. Тогда они сразу отстанут.       — Ого, ты точно не на психологии учишься, хён? — улыбается Чимин, но ему приятна такая поддержка. А ещё приятнее от того, что Юнги из всего потока слов Чимина смог точно понять, какие темы тревожат его больше всего, и высказался о каждой, показывая, что действительно услышал его. Это было неожиданно приятно от незнакомого человека.       — Нет, но я уже несколько лет хожу к психологу, запомнил некоторые штучки, — ухмыльнулся Юнги, но за этой улыбкой Чимин увидел боль и отчаяние. Понятно, что к психологу не всегда ходили из-за каких-то очевидных проблем. Иногда просто нужно было высказаться и получить профессиональный совет. Но у Юнги явно были проблемы, если не сейчас, то в прошлом. И это не та тема, которую он имеет право продлевать. Не в таких они отношениях. И Чимин жалеет, что больше не увидит Юнги. Ему хочется узнать его получше и помочь чем-то в ответ, как Мин сейчас помогает ему.       — Спасибо, хён, — просто отвечает Пак, — и за совет, и за то, что выслушал. Ты мой спаситель.       — Обращайся, — весело подмигивает Юнги. По крайней мере, Чимину кажется, что это было именно подмигивание, а не нервный тик, например. — Приятно было узнать тебя, Пак Чимин, но мне, к сожалению, уже пора.       — Конечно, — следом за Юнги поднимается со скамейки Чимин. Вечером стало значительно прохладнее, он и не заметил, как покрылся мурашками, хоть и сидел в кофте. — Давай я тебя провожу? — неловко предлагает Чимин, не решаясь коснуться Юнги без разрешения.       — Не нужно, спасибо, — качает головой Юнги, делая шаг в сторону от Чимина. И это неожиданно причиняет боль Паку. — Я двадцать два года живу в темноте и спокойно в ней ориентируюсь.       — Возьми хотя бы мою кофту, ты замёрз, — предлагает Чимин альтернативу. Юнги в одной футболке явно некомфортно.       — Какого она цвета? — неожиданно спрашивает Мин.       — Жёлтая, — отвечает Чимин и прикусывает язык. Вот дурак. Если Юнги двадцать два года не видит, это значит, что он слеп с рождения и понятия не имеет, что такое «цвет».       — Говорят, красивый цвет, — задумчиво кивает Юнги. — Солнце, подсолнухи, листья осенью.       — Да, он мой любимый, — облегчённо улыбается Чимин. Какой Юнги всё-таки интересный и необычный человек.       — Тогда я обязательно верну её тебе, — улыбается Юнги.       Чимин смеётся и отдаёт толстовку в протянутую руку Юнги. Тот с лёгкостью надевает её, ещё раз благодарит и уверенно направляется по тропинке в сторону кампуса, мелодично стуча тростью по мелким камешкам. Чимин же стоит на месте, давая Юнги фору побыть наедине с самим собой. Чимин и так ему на уши присел не на один час. Но смотреть в удаляющуюся спину Юнги отчего-то было неприятно. Однако яркое жёлтое пятно в наступивших сумерках давало шанс на новую встречу.

❤

      — Этот Чонгук действует мне на нервы, — устало вздохнул Бом. Он был на пятой позиции и один из немногих пытался пробиться на первую. Не получилось, но уважение он заполучил. — Он опять пропустил тренировку, а как можно нормально подготовиться без главного танцора?! Почему профессор Ли ничего с этим не делает? — бушевал Бом в раздевалке.       Остальные восемь человек сидели на скамейке, уставшие и такие же взвинченные, как и Бом, но хорошо это скрывали. Все волновались о грядущем выступлении. Времени оставалось всё меньше и меньше, как и спокойствия. Каждый из них был уверен в себе и своих силах, но никто не был уверен в Чонгуке. И не только потому, что он молодой и неопытный, но и потому, что много пропускал, а преподаватели не спешили заменять его. А это не одиночные выступления, где на одном таланте сможешь выехать, кое-где применив импровизацию, если забыл движение. Тут командная работа, много взаимодействия с сокомандниками, где один неверный шаг может разрушить весь строй и будет намного сложнее собраться и продолжить. Тут как в сериале: пропустил одно движение, и дальше вообще ничего не понятно. Это будет полный хаос. И все переживали из-за этого. Из-за одного самоуверенного мальца могли погореть они все.       — Наша задача — выступить. Мы справимся даже без Чонгука, мы без него сколько времени тренируемся, — спокойно начал Хосок, все как один затихли и прислушались. — Главное — не растеряться и действовать, как на тренировке, он тогда пусть сам ориентируется. Если профессор Ли ничего не делает, значит, так надо. Главное, самих себя не подведите, и всё будет хорошо.       — Я в себе уверен, — воинственно произнёс Дохён.       Все остальные танцоры покивали, соглашаясь, и засобирались по комнатам. Время было уже позднее. Один Чимин продолжал чинно сидеть на скамейке. Он ещё даже не переоделся и надеялся, что его по закону жанра не заметят. Но Хосок, отличный негласный лидер, последний остался в раздевалке и испытующе посмотрел на Чимина.       — Ты идёшь? — вскинул Чон брови.       — Я… — начал было Чимин, но был сразу перебит.       — Ты и так стараешься больше прочих. Упадёшь в обморок от переутомления во время выступления — никто тебе спасибо не скажет. У тебя ответственности меньше, чем у Чонгука, но выкладываешься ты в три раза больше. Не загоняй себя. Знаешь, что делают с загнанными лошадьми? — распалялся с каждым словом всё больше Хосок.       — Мы не на диком западе, — закатил глаза Чимин. Ему была приятна эта забота, но не нужна. А Хосок в том году пересмотрел вестернов и в последнем сольном выступлении был ковбоем, и никак не мог перестать использовать подобные выражения.       — Их убивают, — отчеканил Хосок. — Только ты сам себя быстрее убьёшь.       — Я в порядке, Хосок-хён, — уверенно и серьёзно произнёс Чимин. — Это моё первое серьёзное выступление, позволь мне подготовиться, иначе я не усну.       — Ты взрослый мальчик, но я всё же дам тебе совет: не переусердствуй, — вздохнул Хосок и был таков. Друг знал, что Чимин маньяк тренировок и его клещами не утащишь из зала, пока каждое движение не будет отточено и не доведено до совершенства, которого вообще-то нет, но, видимо, не для Чимина.       Хосок вспоминал свои часы тренировок и боль после некоторых из них. Он чуть не довёл себя до грани и не хотел такого же Чимину. Всегда нужно знать меру. Хосок уже отошёл от танцевальных залов и направлялся к своему корпусу общежития, зная, что не уснёт, пока не придёт Чимин, как увидел, что ему навстречу, стуча тростью по гравийной дорожке, идёт Мин Юнги.       — Йо, Юнги-щи, — поднял руку Хосок и хотел дать себе по лбу, но знал, что этот ушастик всё услышит, поэтому просто опустил руку.       — Привет, Хосок, — улыбнулся Юнги. Неизменно в чёрных очках, белом свитере и чёрных джинсах.       — Куда идёшь так поздно? — задал вопрос Хосок, останавливаясь на расстоянии от Юнги.       — Надо кое-что отдать Пак Чимину, — пояснил Юнги, повернув голову немного в сторону от Хосока. — Мне сказали, что вы допоздна тренируетесь в третьей практической комнате.       — Всё верно, тренировка закончилась, но Чимин всё ещё там, — опять вздохнул Хосок. Юнги наклонил голову, уловив изменение тона и тяжёлый вздох. — Не знаю, какие у вас отношения, но ты умный, прошу, прогони его отдыхать.       — Хорошо, я постараюсь, — снова улыбнулся Юнги.       Парни попрощались и разошлись. Хосок помощь не предлагал, ещё будучи на первом курсе. Увидев слепого студента, он в благородном порыве взял его под руку, желая помочь, за что получил палкой по рукам и был обложен матом. Причём вначале от самого Юнги, а потом ещё от его друга Тэхёна. Позже, когда он подружился с обоими и извинился, он понял, почему к Юнги не стоит лезть с помощью, и больше так не делал. Хосоку было любопытно, как с ним познакомился незаметный и не особо общительный Чимин, который дружил только с танцорами, и он обязательно это узнает.       Юнги шёл медленно и неуверенно, но со стороны казалось, будто он просто прогуливается. Наверное, проще всего было передать жёлтую кофту Чимина через Хосока, но, во-первых, Юнги слепой, а не беспомощный, а во-вторых, ему было любопытно ещё раз пообщаться с Чимином и, возможно, подружиться. Юнги на самом деле был общительным малым и горой стоял за своих родных и близких, вот только друзей у него было мало. Слепота так или иначе является достаточно большим препятствием для дружбы с обычными людьми.       К тому же для многих Юнги слишком самостоятельный и слишком рьяно отстаивает свою самодостаточность. Он никогда и ни у кого больше не попросит помощи. Он научился справляться сам, даже когда место незнакомое, даже когда каждый следующий шаг — это шаг в никуда. Однако вот он, живой и здоровый, медленно, но верно идёт по неизвестной территории танцоров. Сокджин подробно объяснил ему, как пройти в практическую комнату номер три, и Юнги безропотно открыл нужную по счёту дверь в нужном корпусе. Он больше никогда не зайдёт куда-либо, прежде чем досконально не изучит территорию. Чаще всего ему помогают умные карты, иногда Сокджин и ещё реже кто-то из малочисленных друзей — Тэхён или Намджун. Юнги сам прекрасно справляется, и доказательством тому служат знакомые лёгкие шаги.       Юнги не может оценить всю красоту танца Чимина, но он слышит тяжёлое, поверхностное дыхание. Слышит лёгкие, уверенные шаги. Юнги с точностью может определить, когда Чимин делает прыжок, когда кувырок, когда взмахи руками. И даже негромкая музыка не мешает ему. Юнги отлично умеет отделять один звук от другого. Идеальный слух. И дар, и проклятие. Из-за него Юнги приходится спать в наушниках, чтобы дыхание соседей за стеной не раздражало так сильно или не бесили полуночники, что решили сходить на кухню и теперь шумят стаканами. Или чтобы не будило пение птиц рано поутру. Всё это он слышал и интерпретировал, где кто находится и кто что делает. Всё это очень помогало днём, но страшно мешало ночью.       — Хён, привет, что ты здесь делаешь? — Чимин наконец замечает незваного гостя и прекращает тренировку, подходя ближе.       — Привет, решил прогуляться и заодно отнести тебе толстовку, — улыбнулся Юнги, точно поворачивая голову в сторону Чимина. В такие моменты он жалел, что не может увидеть внешность своего собеседника, хотя ему очень хотелось.       — Ой, спасибо, не стоило так утруждаться. У нас достаточно много коридоров, все обычно блуждают долго, — неловко мнётся Чимин. Он рад видеть Юнги, но переживает, что доставил ему сильные неудобства. Они виделись буквально вчера, и Чимину следовало сказать, что кофту можно вернуть, когда Юнги будет удобно, а не сразу на следующий день.       — Не переживай, когда чётко знаешь, куда идти, и не видишь развилок, то к вам довольно легко попасть, — усмехается Юнги. Он действительно нигде не заплутал и ни во что не врезался, потому что шёл аккуратно, считая шаги и водя тростью перед собой. — А ещё я встретил Хосока, он очень просил вернуть тебя в комнату.       — Хосок-хён слишком сильно за всех переживает, — отмахивается Чимин.       — Судя по тому, как гудят твои мышцы, его переживания не безосновательны, — наклоняет голову в бок Юнги, прислушиваясь.       — Ты… — Чимин хмурится и на пробу шевелит рукой. Мышцы не болят и не забиты. — Хён, ты можешь слышать напряжение мышц?       — Суперслух, помнишь? — небрежно ведёт плечом Юнги. — Я слышу, как стучит твоё сердце и кровь течёт по венам. И ты явно тренируешься из последних сил. Пожалей организм, иди спать, уже поздно.       Чимин в шоке смотрит на Юнги и поражается его слуху, как Мин не выдерживает и сгибается пополам от хохота.       — Прости, но ты первый, кто повёлся на это, — Юнги приподнимает тёмные очки, стирает слёзы с век и опускает их настолько быстро, что Чимин не замечает цвет его глаз.       — Ну хён, — бурчит Чимин, однако тоже не может сдержать улыбку. Смех Юнги заразителен, а улыбка, которая становится ещё шире и показывает дёсна, не может оставить равнодушным никого. — Я ведь правда поверил тебе.       — Прости, но я серьёзно, уже поздно. Изматывание себя вечными тренировками к победе не приведёт.       — Но без тренировок это приведёт к поражению, — резонно замечает Чимин, однако начинает собирать свои вещи в сумку. Он накидывает на себя кофту и решает дойти до комнаты в спортивных штанах. На улице не настолько холодно, да и идти недалеко.       — Ты тренируешься достаточно, — возражает Юнги, направляясь к выходу и скрывая победную улыбку.       — Ты этого не знаешь, — фыркает Чимин, закрывая дверь. — И не потому что, ну… — резко тушуется он. — Потому что мы знакомы один день.       — Я в курсе, что слепой, — спокойно замечает Юнги, осторожно дотрагиваясь до чужого предплечья. Чимин невольно вздрагивает, но не отстраняется. Кладёт ключи в карман и смотрит на Юнги, видя своё отражение в чёрных очках. — Можешь спокойно говорить и шутить об этом, Сокджин-хён постоянно это делает. Однако я слышал о неком Пусанском принце, который в конце прошлого года покорил не только сердца студентов, но и важных шишек из большой тройки компаний. Не подскажешь, кто это?       Чимин поджимает губы, стараясь подавить улыбку, а Юнги победно вздёргивает бровь.       — Ты веришь слухам? — неловко спрашивает Чимин, когда они начинают идти к выходу. Юнги идёт на полшага позади, но Чимин всё равно видит его краем глаза, хочет взять под руку, но не решается.       — Я верю своим ушам, — уверенно заявляет. — За то время, что я стоял в репетиционной, ты ни разу не оступился.       — Ты долго там стоял? — ахает Чимин, большими глазами глядя на Юнги. Хорошо, что это был он, а не кто-то из танцоров, иначе могли бы возникнуть вопросы. Надо быть более внимательным в следующий раз.       — Минут десять, — отвечает Юнги. — У меня хорошие биологические часы, очень точные.       — Да? — не верит Чимин. — Тогда сколько времени сейчас?       — Думаю, двенадцать ноль семь ночи, — прикидывает Мин. Они уже прошли внутренний двор и теперь идут по коридору общежития.       — Ноль восемь, — восхищённо произносит Чимин, глядя на часы. — Ты правда как супергерой.       — А то, — веселится Юнги. — Поэтому провожаю тебя до комнаты. Чтобы ты вдруг снова не сбежал тренироваться.       — Юнги-хён, а ты сам-то дойдёшь? — неуверенно спрашивает Чимин. Всё-таки это незнакомая территория, для слепого это проблема.       — Не переживай, я считал шаги и повороты. Вернусь обратно и оттуда уже точно дойду, — легко говорит Юнги. Он всегда сосредоточен на дороге.       — Но это же дольше будет, — расстроенно произносит Чимин. — Давай я тебя провожу?!       — В следующий раз, идёт? — улыбается Юнги, когда понимает, что они пришли. Чимин останавливается и звенит ключами. — К тому же я всё равно гуляю, какая разница где, здесь или в парке, для меня всё одно.       — Там всё знакомое, — неловко треплет волосы Чимин. Он уже открыл дверь, но не знает, как попрощаться, да и не очень хочется. Если бы не Хосок, Чимин предложил бы Юнги остаться. Ничего такого, просто помощь новому другу.       — Не всё же в зоне комфорта сидеть, — изрекает Юнги и сам смеётся. Чимин подхватывает этот смех. — Не переживай, Сокджин-хён у меня на быстром голосовом наборе. Если пойму, что заблудился, позвоню ему.       — Может, и мой номер запишешь? — брякает Чимин, не успевая подумать, и тут же сжимается, ожидая отказа.       — Давай, — улыбается Юнги. — Я бы хотел продолжать общаться. Можешь писать мне в любое время, я отвечу.       — У тебя всё на голосовой команде, да? — язык Чимина опять работает быстрее мозга, но ему правда интересно, как слепые выживают в этом мире.       Юнги кивает и достаёт свой телефон из заднего кармана джинс. Чимин невольно только сейчас отмечает, какой Юнги красивый в этом классическом стиле. Мин уверенно нажимает на иконку телефона и удерживает её до тех пор, пока динамики телефона не оповещают его, что это именно «телефон» и ничто другое. Тогда Юнги просто тапает по нему. Потом с помощью голосового помощника Юнги записывает номер Чимина и создаёт новый контакт с подписью «Пусанский принц». Чимин краснеет, пытается возмутиться, но его быстро успокаивают, прося записать номер Юнги тоже. Чимин так и делает, записывая «Композитор Юнги-хён».       — Напиши, пожалуйста, когда дойдёшь, ладно? — тихо просит Чимин, когда Юнги уже развернулся и сделал пару шагов от него.       — Конечно, — оборачивается и дарит ещё одну яркую улыбку. Чимин кивает и юркает за дверь. Сердце отчего-то безумно колотится.       Чимин рассчитывал на то, что Хосок будет уже спать после тренировки, но не тут-то было. Старший, как в дешёвом ситкоме, поворачивается в компьютерном кресле, включая настольную лампу.       — Никаких свиданий и лишнего спорта перед соревнованиями, Чимин, — елейным голосом говорит Чон.       Чимин закатывает глаза на эти слова и намёк на секс, начиная переодеваться, чтобы лечь спать. По-хорошему, стоило хотя бы немного заняться курсовой, но силы резко покинули Чимина.       — Ты сам прислал ко мне Юнги-хёна, — закатывает глаза Чимин.       — Я лишь попросил остановить тебя, он сам к тебе шёл, — усмехается Хосок. — Как вы познакомились?       — Вчера в парке, — начинает рассказывать Чимин, у него нет секретов от друга. — Он подошёл, спросил, почему я такой злой, а я ему всё рассказал.       — Он тебе нравится? — с блеском в глазах спросил Хосок, перебираясь на постель к Чимину и обнимая его, как коала. Пак протестующе замычал, но не стал вырываться из объятий.       — Не в романтическом плане, но да, — кивнул Чимин. — Он интересный, глубокий человек. А ещё добрый, помог мне, выслушал.       — И красивый, — подмигнул Хосок.       — И модный, — в тон ему ответил Чимин. — Классический стиль — это так скучно, но ему идёт.       — Продолжишь общение? — интересуется Хосок.       — Да, почему нет.       Хосок только хмыкает, перебираясь к себе. Чимин плохо сходится с людьми, как минимум медленно, а Юнги уже знает о его проблемах и номере телефона. Это о многом говорит, но пусть Чимин не спешит. Они желают друг другу спокойно ночи и ложатся спать. Но Чимин крепко сжимает телефон в руке и просыпается, когда чувствует вибрацию. Юнги написал, что он дома. Чимин улыбается, отправляет ему пожелания спокойной ночи и стикер по привычке, только потом хлопая себя по лбу. Композитор Юнги-хён: Мой голосовой помощник сказал, что ты отправил мне спящего фламинго.

Пусанский принц:

Да, прости, я люблю стикеры.

Композитор Юнги-хён: Я тоже. *стикер спящего кота*       Чимин писал и удалял сообщение несколько раз, но в итоге так ничего и не написал, засыпая после трудного дня и видя яркие сны грядущего выступления.       И то, как он облажался на нём…