The Heir to the house of Prince

Запястье, вероятно, сломано. Гарри пробует его, морщась, когда сгибает пальцы назад. Они поднимаются на дюйм, а затем дрожат. Он отпускает их с фырканьем, укол боли слишком силен. Определенно сломано. Снова. Он вздыхает и открывает шкафчик в ванной комнате Дурслей. Тетя Петуния держит там небольшой запас средств первой помощи и никогда не упоминает, когда он появляется, чтобы приготовить завтрак со стерильными полосками на ране головы или с повязкой. Сегодняшний день ничем не отличается. Она бросает один взгляд на поддерживающую повязку на его запястье и презрительно фыркает. «Яйца», — резко отвечает она. «И сосиски». Гарри молча подчиняется, не обращая внимания на то, как Дадли ухмыляется за своим апельсиновым соком, видя доказательство своей работы. «Что ты наделал, мальчик?» — рычит Вернон, прищурив свои свиные глазки над бумагой. «Да, что ты сделал?» — хихикает Дадли. Отказался кричать, когда твои "мальчики" сломали мне руку, большой Д. Гарри не даст ему удовольствия сказать это. Это не проклятие круциатус, в конце концов. «Искажал, поливая растения», — говорит он, поднимая брови на Дадли, бросая ему вызов сказать обратное. Лицо Дадли кривится от досады, но даже он знает, что если он признается, что сломал руку Гарри, тетя Петуния будет в ярости. В последний раз, когда Дадли хвастался Вернону, что разбил голову Гарри о дверь его спальни, она наполнила дом своим визгом. «Никогда не говори такого, даже в шутку! Ты знаешь, что такие, как он, могут сделать, если узнают? Последнее, что нам нужно, чтобы эти уроды приезжали к нам на дом!» Было бы слишком просить, чтобы Дадли это остановило. Он просто вынес свое хвастовство и пытки Гарри за пределы дома. И все же это была маленькая победа. Не жалуюсь. Даже если она была жалкой. «Поливаю растения», — фыркает Вернон в свой утренний чай. «Проклятый слабак». Гарри готовит сосиски и пытается слушать радио. Местная станция разыгрывает летний отпуск на Крите. «Почему мы не можем поехать на летние каникулы?» — требует Дадли. «Прошло уже много времени». Гарри ухмыляется. На самом деле прошло четыре года с последнего катастрофического летнего приключения Дурслей. Жалкий след по всему Соединенному Королевству, когда Вернон Дурсль пытался убежать от почтовых сов Хогвартса. «Мы поедем туда на Пасху, дорогая, как и каждый год», — говорит Петуния. «Пирс едет в Испанию в конце августа, — ворчит Дадли. — Просто потому, что он чертов чудак...» Гарри перестает слушать. Дикторы радио перешли к новостям. Странная погода в Кенте, странные клочки тумана, которые совершенно не соответствуют сезону. Ничего полезного. Ничего, что кричало бы о Волан-де-Морте. Кроме меня. Каждую гребаную ночь. «Идиот!» Петуния вырывает его из задумчивости, отталкивая его с дороги, чтобы спасти яйца от подгорания. «Совершенно бесполезно, как всегда. Иди наверх! Уйди с дороги». Гарри слишком рад угодить. Он проскальзывает мимо Петунии, когда она выкладывает сосиски на тарелку, и украдкой берет одну слишком быстро, чтобы она успела его остановить. Она хмурится на него и поднимает жирную сковороду, но этот танец так же знаком ему, как уклонение от бладжера. К тому же она ничего не говорит. Таков путь Петунии, понял Гарри. Она не кормит его и не отводит к врачу, но ничего не говорит, когда он сам себя кормит или лечит. Вернон — другое дело, но Вернон не видел, и Гарри бежит вверх по лестнице, прежде чем дядя даже замечает, что он ушел. Он толкает дверь своей спальни, откусывает кусок сосиски и садится на кровать. Хедвиг засунула голову под крыло, но она шелестит и смотрит на него задумчивыми оранжевыми глазами. «Настоящий пир, девочка», — он бросает ей половину сосиски, и она ловит ее клювом, с удовольствием жуя.   «По крайней мере, мы голодаем вместе». Хедвиг, вероятно, закатила бы глаза, если бы могла, напомнив ему, что они здесь вечно голодают. Гарри пожимает плечами и смотрит на небо в поисках признаков совы. Он написал всем, кого мог вспомнить, Сириусу, Ремусу, Рону, Гермионе, даже Невиллу и Дамблдору, и не получил ответа. Он отправляет письма каждую ночь, и каждое утро Хедвиг возвращается с пустым клювом. Каждый день он ждет знака от Пига, Гермеса, прекрасных попугаев, которых Сириус посылал все прошлое лето, или даже, Боже, помоги ему, совы из министерства, какой-либо связи с его миром. Затем, когда ничего не приходит и он больше не может держать глаза открытыми, он засыпает. Он видит сны. Он кричит. Хедвиг визжит. Вернон кричит. Затем он садится в темноте ночи и пишет еще более отчаянные, умоляющие письма. Что происходит? Ты вообще жив, кто-нибудь жив? Ты в безопасности? Он вернулся? Он захватил власть? Что происходит? Я тут схожу с ума. Расскажи мне что-нибудь. Расскажи мне что-нибудь. Он отсылает Хедвиг с полным клювом и укоризненным взглядом. Он не смеет снова спать. Вместо этого он сидит на своей кровати, тихонько перекусывая сладостями и печеньем, купленными в поезде, и смотрит на рассвет. Три дня спустя Дамблдор отправил письмо огнем феникса, которое опалило наволочку Гарри. Все хорошо. Пожалуйста, не высовывайтесь. Ждите дальнейших указаний. Гарри обмакнул его в остатки бекона и скормил Хедвиг. Несмотря на его ярость от жалкого послания Дамблдора, никаких других писем или инструкций (Гарри не гребаный слуга и возмущается намеком) не появляется, и он все еще ждет. Он Мальчик-Который-Ждал. Десять дней у Дурслей. Одиннадцать дней с тех пор, как Дамблдор стоял в большом зале и сказал им, что вернулся. Шестнадцать дней с тех пор, как Он вылез из котла. Шестнадцать дней с тех пор, как Сед улыбнулся ему тем милым, сексуальным образом, который, как он знал, Гарри любил, и сказал: «Вместе». Шестнадцать отвратительных дней. Это было… триста восемьдесят четыре часа. Вот как долго Седрик был мертв. Как долго Гарри был оставлен один в своем горе. Ты мертв уже дольше, чем мы успели провести вместе наедине, Сед. Это официально. Дверь с грохотом распахивается. Гарри не нужно поднимать глаза, чтобы понять, что это Дадли. Лето жаркое. Дадли каждый день боксирует в гараже. От него воняет. «Что?» Гарри даже не поднимает глаз. «Отличное запястье, Поттер», — Дадли прислоняется к дверному косяку. «Хочешь, чтобы я сделал и второе такое же?» «Нет, спасибо, Большой Ди», — говорит Гарри. «Не хотел бы, чтобы ты поранился, наклоняясь». Дадли хватает его за здоровую руку и в мгновение ока прижимает к стене. Гарри обмякает. Нет смысла драться в доме. Дадли может сказать что угодно, и Вернон ему поверит. Все, что может сделать Гарри, это лишить его удовлетворения. Он всю жизнь был для Дадли боксерской грушей. Он знает, что ему нравится и как скрыть это от него. Гарри тупо смотрит через плечо Дадли. «Что случилось, Поттер?» — усмехается Дадли. «Испугался? Ты кажешься испуганным. Знаешь, я слышу, как ты умоляешь, плачешь, как гребаный младенец». Он хочет повышения. Гарри кусает внутреннюю часть рта. Говорит себе, что это того не стоит. Дадли — заноза, но Вернон ещё хуже. Вернон любит инструменты. «Выкрикиваешь имя парня, как какой-то больной чудак. Не убивай Седрика. Кто такой Седрик? Твой гребаный парень?» "Было бы так, - думает Гарри. - Если бы его не убил безносый ублюдок две недели назад". Красивые карие глаза, в которых нет жизни. Окровавленная и грязная майка Хаффлпаффа. Крики Амоса Диггори, разрывающие небо. Гарри сглатывает, проталкивает все это внутрь. «Убирайся, Дадли», — Гарри пытается казаться скучающим, пытается не дать своему голосу дрожать, но это так чертовски сложно, потому что краем глаза он видит мерцающие огни вокруг лабиринта Трех Волшебников. Он тоже чувствует это, этот жар внутри себя, который может расплавить стекло, так же, как он чувствовал его перед тем, как взорвал тетю Мардж. Последнее, что ему нужно, — сделать то же самое с Дадли и получить еще одно предупреждение от министерства. У него есть чувство, что на этот раз Фадж не будет таким сговорчивым. Не то чтобы это не было бы чертовски приятно. «Убирайся», — повторяет Гарри, быстро толкая Дадли, но Дадли не успевает его перехватить. Дадли сильнее, но Гарри быстрее. Дадли отступает, ударяясь спиной об открытую дверь, и Гарри использует это как своего рода рычаг, чтобы вытолкнуть своего кузена обратно в коридор. «Ты, блядь...» Гарри захлопывает дверь под проклятия Дадли, прижимаясь к ней спиной, чтобы удержать ее на месте. Дадли бьет кулаками в дверь, но это заставляет Хедвиг визжать, и Дадли ненавидит ее. Гарри ухмыляется своему питомцу, когда слышит, как Дадли отступает. «Увидимся позже, Поттер», — предупреждает Дадли, его голос проникает через дверь. Гарри закатывает глаза, стоя на месте, пока не слышит шаткую походку, похожую на то, как слоненок спускается по лестнице. Пока все кончено. «Становится лучше, правда, девочка?» Гарри грустно улыбается. Хедвиг щебечет. Затем громкий треск раскалывает воздух. "Дерьмо!" Гарри ныряет за стул за столом, взмахивая палочкой, и мысли о пожирателях смерти, зеленом свете и пронзительном смехе почти ослепляют его. Гарри смотрит. Хедвиг визжит. В его спальне находится домовой эльф. «Добби?» — недоверчиво спрашивает Гарри. «Отвратительный полукровка зовет Кричера Добби, отвратительный полукровка недостоин быть наследником дома Блэков», — бормочет домовой эльф. «Дом Блэков? Ты эльф Сириуса?» Домовой эльф вздрагивает при имени Сириуса и ворчит о низших хозяевах. Он протягивает руку к Гарри, держа письмо. Гарри думает, что это может быть ловушкой, но соблазн услышать от Сириуса, наконец-то получить какие-то проклятые новости , слишком силен. Он вырывает его. Гарри, Под домашним арестом. Сердце Гарри почти останавливается. Сириуса поймали, вот и все, что это может значить. Сириус вернется в Азкабан, и Гарри понятия не имеет, как его оттуда вызволить. Не волнуйся, меня не поймали. Дамблдор просто не позволяет мне выходить из дома. «Блядь, Сириус». Гарри проклинает своего крестного за его плохие навыки письма, несмотря на облегчение в груди. Ремус бы знал лучше. Ни одно из писем не доходит. Дамблдор не говорит почему. Он говорит, что мы скоро увидимся. Мне нужна твоя помощь, щенок. Мне чертовски надоел этот факультет. Если бы я мог выбраться, я бы мог прийти и увидеть тебя. Поэтому мне нужно, чтобы ты отправился в Гринготтс и заявил права на наследство Поттеров. В хранилище Поттеров есть книга, которая мне нужна. Она поможет. Поскольку мы не можем посылать сов, мы используем Кричера. Он может доставить тебя в банк и обратно. Книга — семейный Гримуар Поттеров. Просто скажи Кричеру, куда ты хочешь пойти, и он это сделает. Он жалкое создание, но он делает то, что ему говорят. Когда ты придешь в банк, просто скажи им, что тебе нужно. Не разговаривай ни с кем другим и возьми свою мантию-невидимку и «Не показывайся». Никто не узнает, и ты НИКОМУ не должен рассказывать. Молли Уизли схватила бы меня, но я знаю, что с тобой все будет в порядке. Люблю тебя, щенок. Держись подальше от неприятностей. Сириус В этом письме Гарри нужно ответить на слишком много вопросов, и на минуту он всерьез подумывает позволить расплавленной лаве в его венах взорваться в кончиках его пальцев и превратить их в пепел. Наследство, о котором он ничего не знал. Дом, где Сириус живет без него, хотя он обещал, что они будут жить вместе в конце третьего года. Подразумеваемое избыток писем, которые были отклонены от него, и чертов Дамблдор, всегда Дамблдор, позволяющий этому случиться. Вдобавок ко всему, Гарри ненавидит безразличие Сириуса, но это просто еще одна вещь, которую нужно загнать внутрь. Конечно, я в порядке. Я видела, как убили парня, с которым я встречалась, и как Волан-де-Морт вернулся, но я в порядке. Чертовски здорово. Заприте его.   Кроме того, предложение, что Сириус мог бы выбраться из любого дома, в котором его запер Дамблдор, и приехать к Гарри в Суррей, слишком заманчиво, чтобы омрачать его этой кипящей детской обидой. Не то чтобы Гарри незнаком с тем, что его подводят. Он проглатывает это и вздыхает, роясь в сундуке в поисках мантии-невидимки и набрасывая ее на плечи. Он засовывает палочку в задний карман и смотрит на эльфа. «Так ты Кричер?» Эльф опускает свой опущенный нос на пол. «Кричер живёт, чтобы служить дому Блэков», — хрипит Кричер, за которым следуют оскорбления и ругательства, в которых упоминается всё, от низшей крови Гарри до его ужасных волос. Гарри фыркает. Слышал это раньше. «Так ты отвезешь меня в Гринготтс?» «Если хозяин Сириус этого желает, Кричер должен подчиниться». Гарри поднимает брови. Это не похоже на «да». Он пробует другой вопрос. «Если я попрошу тебя отвезти меня в Гринготтс и только в Гринготтс, сможешь ли ты как-то меня ослушаться?» Кричер вздрагивает и кисло кашляет. Гарри почти видит невидимые оковы своего рабства, когда он борется с ними. «Нет», — выплевывает Кричер. «Хозяин Сириус говорит Кричеру слушаться отродья Поттера, и Кричер должен». «Так ты не мог отвезти меня куда-нибудь еще? К кому-нибудь другому?» — настаивает Гарри. К Волан-де-Морту? «Нет», — глаза Кричера сверкают. Он не может этого сделать, но очень хочет, Гарри это видит. Он на мгновение задается вопросом, разумно ли доверять злобному эльфу, чтобы тот взял его в необъяснимое магическое путешествие в сердце Лондона. Это, безусловно, то, на что Дамблдор посмотрел бы свысока. Кричер может быть грязным и уродливым, но он выглядит умным. Он, вероятно, мог бы найти обходной путь и доставить Гарри Волан-де-Морту, как сова дохлую мышь. Гарри знает это, но ему трудно заботиться об этом. Это часто происходит с тех пор, как умер Седрик, и его друзья полностью бросили его, эта сочящаяся холодность безразличия. Он думает, что это, вероятно, плохо, но это также и облегчение. «Ну ладно», — Гарри смотрит на Хедвиг. «Я вернусь через несколько часов, девочка. Если не вернусь, то разрешаю тебе найти Сириуса и выклевать ему глаза». Хедвиг щебечет от волнения. Глаза Кричера блестят чем-то вроде одобрения. Гарри думает, что Хедвиг не простила Сириуса за то, что тот в прошлом году наезжал на тропики и заставил ее лететь через океаны. Он не знает, в чем дело Кричера, но предполагает, что Сириус не самый простой человек, если судить по его привычке оставлять груды куриных костей. «Давай сделаем это, Кричер», — Гарри смотрит на эльфа сверху вниз. «Гринготтс и только Гринготтс, пожалуйста». Гарри накидывает на голову плащ-невидимку, когда Кричер хватает его за руку. В вихре тьмы и пронзительного звука исчезает Privet Drive.

________________

  Когда Гарри открывает глаза, он видит властные золотые черты внутри Гринготтса. Он натыкается на Кричера, который рычит от отвращения, отступая в сторону, чтобы дать ему упасть на стену. «Что это было?» — ахнул Гарри. Он чувствует себя так, будто его только что вылили по телефонной линии. «Эльфийское привидение», — ворчит Кричер, бормоча что-то о необразованных полукровках, пока Гарри пытается сориентироваться. Гоблины за партами его еще не заметили. Не показывайся. «Кричер», — шепчет он. Эльф навостряет уши, но у него хотя бы хватает присутствия духа не обернуться и не посмотреть на него. «Мне нужно поговорить с одним из них, но мне нужно оставаться невидимым. Что мне делать? Подожди», — Гарри останавливает Кричера, прежде чем тот откроет рот, пытаясь найти лазейки. «Не рекомендуй то, что может навредить мне или Сириусу или привести к тому, что кто-то из нас попадет в неприятности с гоблинами или Министерством или… пойти против дома Блэков». Кажется, это сделали последние слова в предложении. Кричер смотрит на него со смесью глубокой, непреходящей ярости и невольного интереса. «Как пожелает этот поттеровский отродье», — бормочет он. «Кикимер может устроить полукровке встречу со своим менеджером по работе с клиентами». «Хорошо, давай сделаем это», — говорит Гарри, когда Кричер продвигается вперед. «Но в уединенном месте, Кричер». Эльф снова вздрагивает и поворачивается, чтобы посмотреть на Гарри. «Этот мальчишка Поттер умён». «Черный эльф держит его в напряжении», — парирует Гарри. Кричер одаривает его улыбкой с желтыми зубами, как отвратительная проклятая акула. ​​Гарри думает, что Кричеру, вероятно, было так же скучно, как Гарри, где бы он ни был застрял с Сириусом. Заключенные, черт возьми, все мы. Кричер подходит к золотому столу, выглядя еще более потрепанным и грязным, когда сталкивается с идеально выглаженным и одетым гоблином. Гарри думает, что если домовые эльфы должны предпочитать тоги и наволочки одежде, то, по крайней мере, они могли бы носить чистые. Кричер возвращается, в его глазах снова загорается наемнический блеск. «О Боже, ты выглядишь счастливым», — шепчет Гарри. «Ты уже нашел способ продать меня этому безносому негодяю?» Кричер лает от шока, а может, это просто смех. «Еще нет, Поттер, отродье», — бормочет он. «Следуй за Кричером». Гарри так и делает, осторожно проскальзывая между клиентами и гоблинами и думая про себя, что если бы он знал, что может бродить по Гринготтсу в одном лишь плаще-невидимке, он, возможно, меньше думал бы о знаменитых угрозах гоблинов. Воры должны быть осторожны, если у них нет плаща-невидимки. «У Темного Лорда действительно нет носа?» — резко спрашивает Кричер. «Ага», — шепчет Гарри в ответ, когда они проходят через кованую боковую дверь. «Безносый Волди. Выглядит как огромная змея. Разве Сириус тебе не сказал?» «Хозяин хранит секреты», — бормочет Кричер. «Но Кричер знает вещи, да, знает. Кричер всегда знает». «Я в этом не сомневаюсь. Слуги всегда знают, что происходит. Вот откуда я знаю, что Петуния жульничает с заявками на приходскую ярмарку. Домашний мой зад». Кричер смотрит на него, как на сумасшедшего, и Гарри задается вопросом, может ли он быть сумасшедшим. Или, может быть, ему просто не с кем поговорить, кроме своего кузена. Боже, он скучает по Рону и Гермионе. И по Седрику, но он не будет думать о Седрике. Коридор, по которому они идут, увешан головами разных зверей, и Гарри с любопытством смотрит на них. «Эй, как думаешь, им понравится василиск?» — спрашивает Гарри. «У отродья Поттера есть василиск?» Кричер уставился на него. «Мертвый», — Гарри смотрит в глаза головы Химеры, установленной на коне. «В Тайной комнате». «Нам определенно было бы интересно это обсудить». Дверь слева открывается, и Гарри видит знакомое длинноносое лицо. «Вы менеджер по работе с клиентами Поттера?» — выпаливает Гарри, забыв, что он невидимка. Крюкохват натянуто улыбается. «Наследник Поттер», — говорит Крюкохват, с поразительной точностью глядя туда, где стоит Гарри. «Пожалуйста, входите». Гарри поворачивается к Кричеру. Он не хочет брать его на встречу, так как, вероятно, не может доверять ему настолько, насколько он мог бы его бросить, но вряд ли разумно оставлять его билет обратно к Дурслям к его собственным гнусным затеям внутри волшебного банка. «Ты войдешь и поклянешься на своем…» Гарри поворачивается к Грипхуку. «На чем клянутся домовые эльфы?» «Честь их дома или жизни их хозяев», — усмехается Грипхук. «Убедись, что это то, что им нравится. Его, вероятно, Вальбурга Блэк». «Хм. Странное имя». Гарри смотрит на Кричера сверху вниз. «Я хочу, чтобы ты поклялся своей честью Черного эльфа и жизнью Уоллибурги, что ты не   повторишь ничего из того, что услышишь, ни одной живой душе, или не напишешь это в письме, или не сообщишь об этом кому-либо каким-либо возможным способом», Гарри смотрит на Кричера сверху вниз, «даже не пробормочешь об этом себе под нос». Кричер выглядит так, будто у него случился инсульт, но в конце концов смотрит на Гарри с той же мерзкой ухмылкой. «Этот мальчишка Поттер думает, что он очень умный». Это совсем не дает Гарри ощущения безопасности. Он смотрит на Крюкохвата. «Я что-то пропустил?» Грипхук улыбается. Это откровенно пугает. «Оговорка. Оговорка о том, что случится с эльфом при предательстве клятвы.   Он может подумать, что может нарушить ее и выдержать боль наказания». «Хм. Думаю, он мог бы». Гарри рассматривает Кричера и смотрит на свое сломанное запястье. «Ладно, Кричер. Давай. Под страхом…» Гарри смотрит на Кричера, видит рвение в его молочно-желтых глазах. Он узнает его. Смерть — не самое худшее для существа, живущего в цепях. «… изгнание из дома Блэков и невозможность служить им или любой другой магической семье каким-либо образом». Гарри думает о Винки, о Барти Крауче-младшем. Она жила, чтобы служить. Маленький рот Кричера открылся от изумления, и он уставился на невидимого Гарри, словно у того выросла дополнительная голова. «Этот отродье Поттер очень умён», — бормочет Кричер и, кажется, дергается. «Может ли он отказаться ругаться?» — спрашивает Гарри Крюкохвата. «Нет, если ему приказал его хозяин подчиняться тебе», — Крюкохват скрещивает руки. «Прикажи ему поклясться». Гарри кивает. «Кричер. Поклянись». Кричер рычит, извиваясь против воздуха. Кажется, Кричеру немного больно, но   Гарри просто смотрит и ждет. Опять его не волнует. «А если он этого не сделает, что произойдёт?» — спрашивает Гарри у Крюкохвата. «Вероятно, смерть», — пожимает плечами Крюкохват. «Клянусь», — наконец выплевывает Кричер. «Честью Благородного и Древнейшего Дома Блэков и жизнью моей бедной Госпожи, Вальбурги Блэк». Между Гарри и Кричером вспыхивает золотой свет, и эльф обвисает. Облегчение и покорность. Гарри кивает и поворачивается к Крюкохвату. "А не ___ ли нам?" Они представляют собой странную труппу, невидимый почти пятнадцатилетний подросток, гоблин и угрюмый домовой эльф. Крюкохват сидит за маленьким столом, и Гарри снимает плащ. Кричер стоит угрюмый рядом с ним. Гарри чувствует небольшой укол вины. Он не жалеет об этом, но все же. Он знает, каково это — быть в ловушке. «Твой эльф говорит, что ты хочешь принять свое наследство», — говорит Крюкохват. «Что бы это, черт возьми, ни значило», — с горечью думает Гарри. «Вы храните секреты?» — выпаливает Гарри. «Конфиденциальность клиентов банкиров или что-то в этом роде?» «Действительно», — Крюкохват выглядит оскорбленным, но Гарри это не волнует. «Отлично». Гарри наклоняется вперед. «Две вещи. Мой крестный хочет книгу из хранилища Поттера, поэтому я здесь, но сначала, что, черт возьми, такое наследство?» «Необразованный мальчишка», — бормочет Кричер, а Крюкохват хмурится. «Да, ну, не все мы воспитывались в Древних и Благородных Домах, Кричер», — закатывает глаза Гарри. «Некоторые из нас были домовыми эльфами для мерзких магглов». Кричер выглядит удивленным тем, что Гарри ответил ему, но Крюкохват прочищает горло. «Наследство — это положение относительной власти и магии, предоставляемое предполагаемому наследнику», — медленно объясняет Грипхук. «Когда наследник достигает совершеннолетия, если Лорд мертв, то он также принимает свое Лордство». «Сиятельство», — Гарри пристально смотрит на Крюкохвата. «Как… Палата лордов? Как Парламент?» «Грязные притворщики-маглы», — ворчит Кричер. «Не сильно отличается», — кивает Грипхук. «Лорды-волшебники могут претендовать на места в Визенгамоте. Чтобы вы получили свое наследство и имели доступ к своим семейным хранилищам…» «Хранилища во множественном числе?» — перебивает Гарри. «Хранилища во множественном числе», — продолжает Грипхук, — «нам нужен тест на наследство». «Почему, не уверен, кто я есть?» Гарри поднимает челку, чтобы показать свой шрам. «Этого недостаточно?» «Не совсем, наследник Поттер», — Крюкохват тонко улыбается. Он достает кусок пергамента и серебряный кинжал. «Немного крови, пожалуйста». Гарри видит серебряный кинжал в руке Червехвоста, чувствует его в своей руке. Он вздыхает и закрывает глаза, закатывая рукав, чтобы показать длинную корку на руке. «Нет смысла делать новый», — бормочет Гарри. Он поворачивается к Кричеру. «Окажи честь, Кричер?» Кричер подпрыгивает примерно на пять футов в воздух. «Этот мерзавец хочет, чтобы Кричер его порезал?» «Ну, ты единственный здесь, кто недавно принес мне клятву верности, без обид, Крюкохват», — говорит Гарри. «Давай, Кричер, не позволяй своему безносому Темному Лорду получить все веселье. Он говорит, что проливать свою кровь очень приятно». В глазах Кричера странный взгляд, но он быстро вонзает нож в едва зажившую рану, а Крюкохват сует ему под мышку пергамент, и Гарри шипит от боли. Бурлящий котел. Тело белое, как кость. «Спасибо, Кричер», — говорит Гарри, опуская рукав и прижимая руку к ране. Кричер кивает, но ничего не говорит. «Спасибо, наследник Поттер», — говорит Крюкохват. «Хотя на будущее, клятва, которую я дал вашим предкам десятки лет назад, распространяется и на вас. И в основном нам нужна всего лишь капля крови. А не гейзер». «Во всем виноват мистер Риддл», — пожимает плечами Гарри. Глаза Грипхука сверкают при виде имени, но затем он опускает взгляд на бумагу. «Ах да, вы действительно тот, за кого себя выдаете, наследник Поттер. Так что мы можем продолжить с вашими наследствами и кольцами наследников». «Наследство? Множественное число?» Гарри чувствует себя идиотом, произнося это. Крюкохват кивает и подталкивает к нему листок бумаги. «Множественное число», — говорит он. Гарри смотрит вниз. Пролитая им кровь превратилась в ряд слов, которые он едва понимает.

Наследник благородного и древнейшего дома Поттеров: Харрисон Джеймс Чарлус Поттер

Наследник благородного и древнейшего дома Блэков: Харрисон Джеймс Чарлус Поттер

Наследник благородного и древнейшего дома принца: Гаррисон Джеймс Чарлус Поттер

Наследник благородного и древнейшего дома Слизерин: Харрисон Джеймс Чарлус Поттер

 

Мать: Лили Роуз Поттер

Отец: Лорд Джеймс Чарлус Поттер (кровный усыновитель)

Крестный отец: Сириус Орион Блэк

Крестный отец: Рем Плутарх Люпин

  На этот раз он не может удержать внутри расплавленную лаву своего вечно присутствующего гнева. Она выдыхается из кончиков его пальцев, обжигая их, опаляя края бумаги, так что кровавые слова кипят. «Какого черта вечно любящий?» — говорит Гарри. «Я приемный?»