Паразит

      Открыв глаза, я увидел перед собой знакомый потолок. И, бог ты мой, там была даже та самая трещинка! Она вилась, как река. Мелкие ответвления тянулись в стороны, расходились, как ручейки, пока не терялись в море — жёлтом пятне сырости. Под этим морем когда-то был шкаф, но его сдвинули в сторону, когда море вздумало выйти из берегов. На шкафу виднелась всё та же Вечная Гора Бумаг, которую я просил разобрать много лет подряд. Всё осталось таким же. Я поднёс к лицу руки. Не мои руки, но я ими двигал. И ноги были не мои ― но их было сразу две! От волнения я чуть не провалился обратно в сон.       Я почувствовал тепло под боком и пошарил в ту сторону. Пальцы пробежали по одеялу, взобрались на чей-то рукав, скользнули по ладони. Такой знакомой. Я повернул голову, стараясь не дышать слишком громко, чтобы не спугнуть чудо, — и увидел его. Жид спал, громко сопя раненым носом. Несмотря на это, выглядел он умилительно.       Не веря своим глазам, я осторожно провёл пальцами по щеке. Вот он. Мой. Я перевернулся на живот, сокращая и без того крохотное расстояние между нами, и начал изучать его лицо словно заново, каждую линию, каждый изгиб. Он совсем не изменился, вот только складочка пролегла между бровей. Я провёл по ней пальцем, пытаясь выцепить из неё боль, из-за которой она и появилась. Коснулся губ. Знакомые до слёз, такие же тёплые и сухие, как и раньше. Я не удержался, скользнул по ним языком, запоминая их вкус, будто в последний раз.       Стараясь не разбудить, поднырнул под руку, потёрся подобно зверьку щекой о чуть шершавую прохладную ладонь. И затем поцеловал в её самую серединку, как он целовал когда-то меня. «Я так люблю тебя», — шептал я снова и снова, пока совсем не обессилел. На последнем выдохе я опустил голову ему на грудь, стараясь надышаться родным запахом, удержать его в памяти. Я вернусь, обязательно вернусь.       Проснувшись, я понял, что нахожусь не в Третьей. Потолок подёрнулся рябью паники перед глазами. Как я здесь оказался? Я засыпал в Гнезде и выходить до утра не собирался. Так почему я здесь? Жид притащил? Я принялся агрессивно ворочаться, чтобы врезать храпящему под боком Жиду по морде. Во второй раз.       ― Буква М, ну куда собрался, ― сонно пробормотал он, не открывая глаз, и, обхватив меня свободной рукой, притянул к себе. Я забыл, как дышать, замер. Когда-то я даже мечтал о таких моментах, но не после того, что узнал. Не после того, как сломал Жиду нос.       Поднявшейся волной злости меня откинуло в противоположную сторону. Я отбросил от себя руки и ноги, которыми Жид пытался обвиться вокруг меня, как спрут.       Я понимал, что эти слова относились не ко мне. И вообще, я точно помнил, что засыпал в Третьей. Это злая шутка Тени? Он ведомым только его призрачной подлой натуре способом показался Жиду? Поэтому меня сейчас хлестнули чужим прозвищем? Я потряс ухом в надежде вытряхнуть оттуда заползшую многоногую, относящуюся не ко мне нежность.        «Вот это ночка, да? Может, прогуляемся и послушаем истории о Самой Длинной?»       ― Мы уже прогулялись, блядь, ― я выбрался из кровати, цапнул с тумбочки воспитательские сигареты за моральный ущерб и потянулся к кроссовкам. ― Ты где меня таскал опять?       «Интересное дело, почему это я должен быть в курсе твоих ночных похождений? Наверное, ты опять перепил… И говори тише, Жид спит».       Меня выводила из себя эта ласковая нотка в голосе Тени, когда он говорил о Жиде. Из груди вырвался тоскливый вымученный стон.       ― Лучше донеси меня до воды, раз уж проснулся.       «Будет тебе вода».       Угрозы в его тоне я не почувствовал, и, смирившись, позволил доволочь своё несчастное тело до ряда раковин. Но умыться почему-то не получалось: что-то сковывало мои движения, не давая как следует поплескаться и вычистить пёрышки после изнурительной ночи.       «Ну, будешь же ты пить, наконец?»       Струя ледяной воды, пущенная моей же рукой, плеснула в лицо, но раздражения это не вызвало. Напротив, черпать воду было даже приятно, обливаться ей, пить эту воду с ужасным железным привкусом. Так я хотя бы чувствовал себя живым. Я дрызгался долго, слишком долго, выводя из себя куда-то торопящегося Тень. Наконец, когда ладонь совсем онемела, я выключил кран.       ― Куда ты меня тащишь? ― я тупо уставился на своё отражение в зеркале. ― Опять к Жиду своему? Чтобы что? Развлечься с ним, как вы всегда развлекались?       «Да чтобы он вылечил тебе это!»       Плечо обожгло волной такой страшной боли, что в глазах на мгновение потемнело. Я привалился к раковине, держась за неё здоровой рукой.       ― Стервятник уже вылечил и без вас, голубки, ― я растянул губы в усмешке, снова глядя в зеркало, будто ожидая увидеть там Тень.       «Что ты вообще можешь знать, Лицо? Ты нихуя не знаешь!»       — Вот именно! ― я продолжил корчить рожи своему отражению. ― Я ни хрена, блядь, не знаю! Что, зачем и почему! С чего вы взяли, что от меня можно что-то скрыть, и я это безропотно схаваю? Ну, отвечай! На меня, сука, смотри! ― вне себя, я вскрикнул и резко подался вперёд, почти уткнувшись в холодное стекло.       И тогда я увидел его. Дьявольский огонёк на болоте. Таинственный, не предвещающий ничего доброго.       Вокруг зрачка, по радужке, желтоватым полукружьем разрасталось пятно. Сколько я себя помнил, мои глаза всегда были серыми. Что это? Запоздалая генетическая мутация, которая всплыла в пубертате, а я просрал момент из-за проблем и бесконечных трипов? Или же зловещая метка от призрака, что набирает силу с каждым днём, высасывая из меня последние соки? Что будет, если эта метка начнёт разрастаться дальше? Я постепенно стану Тенью, исчезнув как Лицо?       Такие нехорошие мысли вызывали только липкий пот и тошноту, тело захлестнула волна слабости. Из-за головокружения меня снова затянуло в адскую карусель. Никаких сил для сопротивления не было. Когда я спросил, куда меня волокут, Тень коротко бросил:       «Одеться».       Я не помнил, как оказался голым по пояс, но мне действительно было холодно и ощутимо трясло из-за похмелья и умывания в ледяной воде. Тень больше не пытал меня уколами в раненое плечо, и я беспечно расслабился, покачиваясь на волнах головокружения. Бесконечные стены проплывали мимо. А я плыл в накинутой поверх голого торса олимпийке, даже усилиями Тени не справившимся с тяжёлым для меня сейчас процессом одевания.       Может, я схожу с ума? Или уже окончательно сошёл? Как мне проверить, существует ли Тень на самом деле?       Пока я плавал в этих мыслях, ноги не переставали куда-то меня нести.       ― Вот что, ― я вышел в коридоры, ― то, что я узнал о вас с Жидом, не даёт тебе право тащить меня сюда. Что, Самая Длинная развязала тебе руки? Дала какое-то особенное право?       «Я не тащил тебя сюда. Я ничего не делал из того, в чём ты меня обвиняешь».       За моей спиной раздалось многозначительное «ага», прервав наш диалог с Тенью. Ральф не так пугал, как то, что жило в моей голове. Воспитатель был в своём обычном настрое и с пластырем на щеке. Я хмыкнул.       ― Я тебе похмыкаю, ― гавкнул он. ― Что ты здесь забыл? Насколько мне известно, у вас, детей, существует стайный инстинкт. Так какого хрена ты не на своей территории?       ― Во-первых, доброе утро, ― повернулся я к Ральфу. ― И, во-вторых, а не насрать ли тебе? Я кому-то помешал?       ― Не смей хамить мне, щенок, — воспитатель нахмурился ещё больше. Меня же понесло.       ― Не щенок. Насколько я знаю, ты в курсе наших делений по стаям, а значит, знаешь и то, что никакой я не щенок. Это Шестая. А я из Третьей. А в Третьей у нас обитает кто? Правильно, Птицы.       ― Не смей хамить мне, сопляк!       ― Повторяешься, ― вздохнул я, глядя на трясущегося в ярости Ральфа. ― Так чем я помешал? Нужно принять ванну? Уже ухожу.       ― Ты знал, что Помпея убил Слепой, ― неожиданно выдал Ральф, ― и не сказал мне об этом.       ― Я не трепло. Среди нас стукачей нет, ― пожал я здоровым плечом.       ― Покрываете Слепого?       ― Я его ненавижу, ― честно ответил я.       ― Если бы не то, в чём я убедился лично несколько минут назад, то решил бы, что это ты его избил.       Я присвистнул. Неужели кто-то ещё решился надрать задницу этому ядовитому пауку?       ― И кто это был? ― поинтересовался я. ― Мне нужно знать, кому петь дифирамбы.       ― Не твоё дело, ― огрызнулся Ральф. ― У меня к тебе другие вопросы.       Я промолчал.       ― Вопрос первый, ― продолжил рычать Ральф, чем сам походил на собаку, ― ты видел эту троицу? Где они могут быть?       ― Мне похуй.       ― Дети сбежали из дома!       ― И что? Это не первые дети, которые отсюда сбегают, ― отмахнулся я.       ― И не первая смерть, которую вы скрываете, сукины дети!       ― Вам бы поспать, ― я отодвинулся от Ральфа на безопасное расстояние. ― Какие ещё ко мне вопросы?       ― Где эти трое?       ― Откуда я знаю, блядь? ― настала моя очередь огрызаться. ― И помогать я в принципе никому не собираюсь.       Ральф неожиданно вцепился мне в ухо. Я громко выругался.       ― Какого хрена ты здесь забыл? Ты у Жида был? Ты знаешь, что последний, кто водил с ним дружбу, умер, а? Ты вообще понимаешь, сколько смертей на его совести?       ― Не твоего ума дело! ― я принялся яростно отбиваться. ― Хватит талдычить об этом! Мне похуй. Ясно?       Ральф выпустил моё ухо из капкана пальцев.       ― Убери руки.       За спиной Ральфа появился Жид. Выглядел он то ли раздражённым тем, что ему не дали спокойно поспать, то ли тем, что Ральф снова промывает мне мозги.       ― Или что?       ― Или я тебе их на хрен сломаю.       ― Говорил же, парень, что он убийца, ― злорадно усмехнулся Ральф. ― И ты после этого продолжаешь с ним общаться.       Я потёр горящее ухо и протиснулся мимо воспитателей.       ― Лечиться вам надо.       ― Не обращай внимания, Лицо, ― выругался Жид, всё ещё пожирая Ральфа недобрым взглядом, ― его на войне контузило.       ― Да вашу ж мать! ― я снова начал закипать. ― Я валю отсюда, не переживайте. Вернусь к себе и лягу спать.       ― Что он тебе снова пытался внушить? ― Жид хвостом потащился за мной.       ― Всё то же, ― огрызнулся я, не оборачиваясь. ― Переживаешь, какие твои секретики я ещё могу узнать?       ― Веришь ему? ― вместо ответа сказал Жид.       Я выругался. Почему мы до сих пор поддерживаем диалог?       ― Гораздо больше, чем тебе, ― я вынул из-за уха одну из воспитательских сигарет.       ― Постой, это не мои ли сигареты?       Жид, несмотря на свой удручающий из-за травмы вид, почему-то вёл себя по-доброму, и голос его звучал мягко. Я даже не пытался искать здесь подвох. Это утро уже вымотало меня до предела, так что я перестал чему-либо удивляться.       Мне невыносимо хотелось прилечь, хлопнуть какой-нибудь настой и с наслаждением забыться сладким сном. Мысли об этом напрочь вытеснили из головы все остальные. А Жид вдруг втолкнул меня в воспитательский санузел под прицел слишком ярких, непривычных глазу после второго этажа, ламп.       ― Что с рукой?       ― Бандитская пуля, ― отшутился я.       ― Смешно, ― Жид рывком сорвал с меня олимпийку, заставив снова трястись от озноба.       Он отступил на шаг назад и уселся на бортик ванной, всё так же держа олимпийку в руках. Меня снова начало укачивать. После грубого жеста Жида его ласковый взгляд скорее пугал, чем успокаивал.       ― Ну что ты хочешь? ― устало спросил я то ли у Тени, то ли у Жида.       Жид вопросительно взглянул на меня.       ― Ничего. Дашь посмотреть руку?       ― Он видел вас с Максом? ― ответил я в той же манере.       ― Он не видел нас вместе, ― Жид подчеркнул это слово, ― если ты об этом.       Это «вместе» ужалило меня, как ядовитое насекомое. Я всё ещё надеялся, что это затянувшаяся шутка. Только вот нос Жида говорил об обратном. Мне стало не по себе.       ― Да как же вы меня заебали, слышишь?! ― я вырвался из цепких рук. ― Все всё скрывают в этом Доме. Да сколько ж можно!       ― Дай хоть перемотаю по-человечески, ― возмутился он. Я отошёл на пару шагов назад, насколько позволяла площадь санузла.       ― Ну что ты ещё хочешь услышать? ― спросил Жид таким тоном, что мне вообще расхотелось разговаривать о чём-либо.       ― Ничего от тебя, ― буркнул я, неловко накидывая на себя олимпийку. ― Пойду я.       ― А чего приходил-то? ― Жид смотрел так насмешливо, что мне захотелось сломать ему нос ещё раз.       ― У него спроси, ― я пихнул воспитателя, дав понять, что мне надо пройти.       ― Если ты не готов говорить об этом, ― сказал Жид, явно подразумевая его отношения с Тенью, ― то мы не будем. А если хочешь, давай поговорим.       ― Мне жилетка не нужна, спасибо. Дом подскажет, если будет нужно.       ― Ты чертовски прав, Лицо, ― он неожиданно согласился со мной.       «Ты такой грубый с ним. Он там стоит сейчас и вслед смотрит».       ― Вот ты завались, а? Я пришёл по твоему хотению сюда, ты посмотрел на своего лысого, отъебись теперь, понял?       «Придурок. Не я тебя сюда тащил».       Я поспешил удалиться от этого утреннего Жида, мутирующего из спокойного собеседника в занозу в заднице. Мне до сих пор не верилось, что после случившегося он болтал со мной как обычно. Я решил, что это всё затянувшийся сон. Что Самая Длинная продолжается. В таком случае нужно обратно в родные коридоры. Я уверен, там мне вернётся память.       Я остановился между этажами и закурил. Как бы я ни силился, последнее, что шло мне на ум — Третья. Ну я же был в Третьей под конец этой треклятой ночи. И не мог быть нигде, кроме Третьей!       По коридорам прокатилась Самая Длинная. Лишь редкие Логи, устало звякая, брели мимо меня, да Крысы валялись то тут, то там, не в силах дотащить свои тщедушные тельца до Второй.       ― В последний раз спрашиваю, где я ещё был? Нутром чую, ты в этом замешан, ― я вцепился в сигаретный фильтр зубами.       «Подводит тебя твоя чуйка».       ― Ты, блядь, издеваешься? ― выплюнул я пожёванный бычок и ещё с минуту плевался никотиновой горечью на языке.       Тень не отвечал, как бы я ни продолжал драть глотку. Чёртов призрак замолчал и перестал выходить на связь.       Но даже на мои вопли никто не выбрался из спален — все были в крепком отрубе после такой ночи. И у кого мне тогда спросить? Я решил попытать счастья, спросив первых попавшихся у меня на пути Логов, но те лишь отрицательно покачали патлатыми головами. С Крысами я не хотел иметь дел, пока не разберусь, что там к чему. Надо обязательно разыскать Рыжего. Как только вспомню свою Самую Длинную. Смутно выплывали из памяти свечи, кровь на кафеле санузла. Моя или Рыжего? Кажется, это разные сортиры.       Я со злости ударил кулаком в стену, это отозвалось адской, до белых вспышек перед глазами, болью в руке. Стервятник зашивал моё плечо, кажется так. А после мы пили вино. Значит, утро я всё же встретил в Третьей. А Тень уволок меня из кровати? Не было выбора, кроме как вернуться и спросить у Стервятника об этом лично.       Птица спала, накинув на лоб компресс. Значит, кто-то уже проснулся, чтобы помочь вожаку.       ― Где я был? ― спросил я наугад, даже не надеясь быть услышанным.       ― Ну, явно не здесь, ― ответили мне смешками.       ― Ты был со Стервятником и никуда не уходил, ― из-под одеяла высунулась взлохмаченная голова Ангела. ― Молю, дай теперь поспать...       Решительно выдохнув, я направился к кровати Стервятника. Осторожно положил ладонь на его плечо.       ― Па...       Стервятник рывком сел, откинув на пол компресс.       ― Ой, Лицо, ― он сонно потёр глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на мне, ― уже утро?       ― Как мне кажется, да, ― неуверенно ответил я.       ― Что-то случилось? ― Стервятник лениво кутал в плед голые плечи.       ― Можно сказать и так, ― я замешкался, мне было неловко тормошить его, прерывая сон, да ещё и задавать неудобные вопросы. ― Мы же с тобой были вместе, так?       Заспанный Стервятник сидел, качаясь на кровати и, кажется, не понимал, к чему я клоню. Я решил напомнить ему, а заодно и себе, как заканчивалась Самая Длинная.       ― Там вон свечи в туалете валяются, а ещё где-то здесь бутылки. А дальше что было, ты не помнишь? Мы спали вместе?       Неожиданно глаза Стервятника распахнулись, лицо вспыхнуло, и он тут же поспешил скрыться за волосами.       ― Вместе?       До меня только сейчас стала доходить вся нелепость ситуации. Я тут же попытался всё исправить, объяснить Стервятнику, что имею в виду, чем — неудивительно — сделал только хуже.       ― Ну, не в смысле на вот этой кровати, может, на моей. Ну нет, я помню, что на твоей. Но не прямо, чтобы в кровати. И не вместе. То есть вместе, но не так... Но было это где-то здесь.       ― Что было? ― прошелестел Стервятник, ныряя с головой в плед.       ― Ну… что-то. Я это у тебя и хотел спросить.       ― Мы… мы пили вино вот здесь, ― Стервятник приложил ладони к пылающим щекам, ― и ждали наступления утра. Больше вроде ничего… такого… ничего такого не было. Мы что-то делали, чего я не в силах вспомнить?       Неожиданно я понял, какими показались мои вопросы Стервятнику. Я с трудом собрался с мыслями, понимая, что эти слова можно было истолковать до безобразия неприлично. Настала моя очередь краснеть и запинаться.       ― Нет! То есть… наверное, нет. Хотя, конечно… ну, в теории, могли… бы…— ну твою мать, что я несу! — Блядь, короче. Я совершенно не помню, как засыпал, и… ― тут я решил не вдаваться в подробности о том, где я был, ― и почему пришёл в себя в коридорах.       ― Может, ― Стервятник говорил, наматывая прядь волос на палец, ― вышел покурить? Ну, из-за раны. Вполне возможно, что организм повёл себя неспецифично.       ― Да, ― подхватил я с облегчением. Наконец разговор возвращался к чему-то более-менее нейтральному, и я закивал так резко и энергично, словно боялся снова ляпнуть что-то не то. Я был рад, что мы ушли со скользкой темы, иначе сгорел бы от стыда.       ― Ладно, — Стервятник снова замотался в плед, пряча улыбку. — Самая Длинная та ещё шутница. Надеюсь, и всё остальное вспомнится. Хотя… может, лучше не вспоминать.       Я поднялся, снова погружаясь в мысли. Может, я и правда вышел покурить, как сказал Стервятник? А меня подцепил демон и уволок? Как бы мне хотелось, чтобы это оказалось неправдой, сном. А сейчас бы наступило утро, и я проснулся в родной кровати.       Мне нужно было срочно увидеться с Лордом. Я уверенно направился в Четвёртую, меня встретили всё те же знакомые лица. Силуэт Лорда виднелся на подоконнике, выделяясь среди сумерек. Табаки сидел на кровати, посасывая трубку. Время от времени он кривился и что-то выискивал. Когда он находил это «что-то», лицо его брезгливо кривилось. Он в очередной раз взмахнул рукой и отбросил подальше с кровати рыжий волос. Я покосился на Лорда: не заметил ли он недовольства Табаки?       ― Зашёл узнать, не слышно ли чего о Рыжем, ― я помялся. ― Как у вас прошла Самая Длинная?       Стая ответила мне хором вялых лиц. Наверняка я выглядел так же паршиво.       ― Табаки, давай ты, ― Сфинкс устало посмотрел на Шакала и снова уткнул лысую голову в колени.       Табаки встрепенулся.       ― А дело было вот как! ― хлопнул он в ладоши, призывая к тишине. Вот только из слушателей был один я, все уже знали, что тут было.       Для начала я попросил Табаки рассказать, как дела у Рыжего. Он ответил, что тот в целях безопасности в Могильнике. Я не мог понять, почему для него безопасно такое место. И Рыжая действительно была здесь ночью, приходила справиться о Рыжем.       Далее шёл рассказ о драке Слепого и Чёрного. Я слушал с отпавшей челюстью, пока Табаки в красках расписывал, как эти двое избивали друг друга, да так, что живого места не осталось. Я не верил собственным ушам. Два моих врага сцепились в схватке. Как жаль, что я этого не видел!       ― А где они сейчас?       ― В Клетке, ― ответил за Табаки Сфинкс. Сейчас он особенно походил на сонную кошку.       ― Оба? ― мои брови взлетели куда-то вверх.       ― А что им сделается-то? ― пожал плечами Табаки. ― Посидят, в шахматы поиграют, да и помирятся. От скуки. А тебя разве не ранило в том ужасном туалете? ― он уже с любопытством в глазах подбирался к моей повязке, оттопыривавшей ткань свитера. Я решил ответить прежде, чем он потыкает плечо пальцем. Рассказал, что меня задело, пока я отбивал Рыжего от рук нападавших. Уставшего Табаки хватило на коротенькую хвалебную песню мне.       Я решил больше не дёргать вареную стаю и собрался поворачивать обратно.       ― Постой-ка, Лицо, ― Лорд перебрался с подоконника на кровать, ― нам с тобой как раз по пути.       Лорд что-то искал.       ― Табаки, будь добр, верни свитер, ― он подполз к Шакалу. Тот встряхнул свитер и передал Лорду.       ― Спасибо, ― одевшись, Лорд перебрался в коляску. Заговорил только в коридоре.       ― Ну, как твои дела? ― спросил он. ― Сработало напиться?       Я полез за сигаретами.       — Значит, нет, ― Лорд последовал моему примеру и тоже достал зажигалку.       ― Кажется, всё стало ещё хуже.       Я тихо пересказал ему о том, что происходило дальше после того, как мы распрощались в коридоре.       ― Я запутался, ― я снова таскал себя за волосы, ― не могу понять, что делать.       ― Ты же понимаешь, что вклинился третьим? ― Лорд серьёзно посмотрел на меня. ― Раз ты узнал, что между ними было, то должен понимать.       ― Тень же мёртв, ― слабо возразил я.       ― Он вернулся, как я понял. Не знаю, как это возможно, но явно не мне рассуждать об этом.       Я совсем упал духом. Лорд говорил правду, но очень болезненную правду.       ― Значит, ― продолжал Лорд, ― ты лезешь третьим в устоявшиеся отношения.       Я перевёл взгляд на Лорда. Тот замолчал и глянул на меня в ответ.       ― Хуйню собираешься сказать?       ― Да, ― честно ответил я, не понимая, как Лорд не заметил то, что заметил я. Не заметил, что Табаки не просто так взял его свитер, а чтобы очистить от рыжих волос.       ― Тогда молчи, ― и всё-таки, в лице Лорда что-то поменялось. Похоже, он наткнулся на ту же мысль, что и я. Но признавать её не собирался.       ― Что у вас с Рыжей?       ― Дружим, ― коротко бросил Лорд и спешно со мной распрощался.       На ужин я заставил себя пойти лишь для того, чтобы не оставаться наедине с собственными мыслями. А после лежал пластом на кровати, размышляя, а не полить ли слезами свой фикус.       Дождавшись ночи, я вышел из душной из-за работающего обогревателя спальни ― подарок Валета, как выяснилось, совершенно не вредящий растениям ― в тёмную прохладу коридоров. И снова мы с ночью оказались вдвоём.       Я бродил коридорами, пока не стал различать Его дыхание где-то вдалеке. Острый запах мяты прорезал воздух, и я понял, что Лес здесь, совсем рядом. Я желал укрыться в нём, утешиться. Эгоистично подумал, что отнимаю его у Слепого. Но мышей он и тут пожрать может. Мне действительно нужен был Лес. Прижаться к шершавым стволам деревьев, услышать, как тихо скрипят ветви в такт дыханию, зарыться в высокую траву, как ребёнок, который вернулся домой. Сейчас впервые захотелось снять обувь и пройти босиком по влажному ковру…       И вот я уже бежал по скрытым в траве тропам, под прячущейся под сцепленными ветвями луной. Я чувствовал, как Лес принимает меня в свои объятия, словно ждёт, словно знает, как мне нужна его защита. Я вдыхал полной грудью свежий воздух, запахи мха и плесени. Всё бежал и бежал, пока не нашёл ручей. Упал на землю и прислушался. От ручья не пахло затхлостью, но в нём явно кто-то жил, что делало воду безопасной. При желании из неё можно было пить. Но я только зачерпнул и умылся, желая набраться сил. Пока я могу бороться. Пока ещё способен противостоять Тени.       Вдруг Лес задрожал передо мной и начал бледнеть, как мираж. На его фоне стали проступать стены Дома, закрытые на ночь двери комнат и классов. Я слышал кого-то рядом, кто двигался чуть дальше Перекрёстка. Шагнул в темноту.       ― Чёрт, Лицо, ― услышал я голос Жида совсем рядом, ― я думал, ты ходишь во сне.       Я попытался нашарить его в кромешной тьме, ориентируясь только по звукам. Жид поймал мой локоть.       ― Нет, ― вздохнул я, ― просто не спалось. Как и тебе, похоже.       ― Да. На самом деле, ты напугал меня. Выскочил из ниоткуда.       ― Я всё время был тут, ― на всякий случай уточнил я. ― Из-за темноты не разберёшь. С каких пор ты бродишь ночами?       ― Сам не знаю, ― рядом вспыхнул огонёк зажигалки, Жид прикурил сигарету.       ― Пройдёмся? ― предложил я, ещё не до конца уверенный, хочу ли разгуливать с ним по Дому, или же просто хочу смотаться от тьмы.       Мы шли молча, пока не упёрлись в перила. Не сговариваясь, начали спуск. Чем ниже спускались, тем яростнее нападал холод — пробирался под свитера, заставлял прятать пальцы, подобно морозной собаке кусал нас за икры. Никто в своём уме не собирался приходить на первый этаж, тем более, сквозило здесь отовсюду, особенно из дверей в Наружность и во двор. Но мы упорно шли, выдавая это за прогулку. Пока перед нами не появились двери бассейна, покрытые лёгким снежком по углам.       ― Примёрзла накрепко.       «Надо валить», — пронеслось у меня в голове.       ― Сейчас, ― Жид упорно пытался попасть внутрь. А я топтался рядом, не понимая, почему мы хотим вскрыть бассейн среди ночи.       Мне стоило бы внимательней присматриваться к знакам, которые подавал Дом.       Мы вошли внутрь, постоянно оскальзываясь на промёрзшей плитке. Перегороженная лавкой каморка такой и осталась. Всё как обычно. Мы прошли дальше. Обледенелый купол бассейна блестел, как звёзды в далёкой галактике. Это завораживало и пугало одновременно.       ― Мы будто пробрались в жилище ледяных великанов, ― выдохнул я, пуская изо рта облачка пара.       ― Не думаю, что в Ётунхейме было так красиво и тихо, ― ответил Жид, добавляя и своих облачков пара.       ― Зачем мы здесь? ― я решил, что мы вдоволь налюбовались ледяным пейзажем. Крошечная пульсация в мозге, словно азбука Морзе, подавала один и тот же сигнал — надо убираться отсюда поскорее.       ― Ночная прогулка.       Я отошёл от него на шаг, пытаясь разглядеть лицо, понять, что он задумал. Или что нас сюда привело.       И пока я размышлял, Жид решительно шагнул ко мне, выдохнув перед этим так, словно хотел нырнуть с вышки в озеро. Обхватив моё лицо ладонями, он поцеловал меня. От неожиданности я приоткрыл губы в ответ и вдруг ощутил острое покалывание в кончиках пальцев, похожее на сотни маленьких иголочек под кожей. Такое чувствуешь, когда руки оттаивают после мороза. Я почувствовал, что тону. Нет, это не было романтической глупостью вроде той, где тонут в глазах объекта своих воздыханий. Я действительно тонул. Лицо Жида было светом, а я как будто погружался на глубину, постепенно теряя этот свет. Как в тех кошмарных снах, где пытаешься убежать, но ноги оказываются будто замурованы в бетонные кандалы; в тех, где пытаешься кричать, но горло стянуто так крепко, что не пропускает ни звука, ни даже дыхания.        Я наблюдал, как рушится мой мир, как меня грубо выталкивают из собственного тела. Опускался всё глубже, пока Макс всплывал к свету. Я знал, что это именно Макс. Он легче отдавался в моей голове, сохранивший остатки человечности, чем совсем отравленный Изнанкой Тень. Всё, как в моих кошмарах.       Я стал заложником своего же тела. Меня заперли за непробиваемым стеклом, и я мог только наблюдать. И мог орать сколько угодно — никто бы не услышал. Я чувствовал себя Алисой, провалившейся в кроличью нору, но рухнувшую не на мягкие листочки, а в яму с битым стеклом. Изрезанного меня заперли в хрупкий новогодний шар, из тех, которые нужно потрясти, чтобы пошёл снег. Вот только вместо фигурки там сидел я, а вместо снега прямиком на открытые раны сыпалась соль. Всё это я чувствовал, пока Тень управлял моим телом. Я сжимался до размеров атома, умоляя оставить меня хотя бы в живых.       Я снова открыл глаза. Не мог больше церемониться, ты уж прости, Лицо. Я так давно не касался его кожи… Тебе этого не понять. Так давно по-настоящему не чувствовал вкус его губ на языке. Хоть он был изранен тобой, Лицо, но это мой Жид. И пусть у него давно нет волос, это мой Замок. Кажется, он пока не понял, что это я. Но я не был обижен, ведь это всё же был не совсем я. Прости, что пришлось оттолкнуть тебя, Лицо. Но ты должен меня понять.       И я начал целовать Жида так, как знал, как было знакомо нам обоим. Он настороженно выдохнул мне в губы.       ― Что такое?       ― Привет, ― я улыбнулся, держась как мог, чтобы слёзы не хлынули из глаз.       Зрачки Жида расширились, он медленно попятился от меня.       ― Ну куда ты? ― я тут же ухватил его за ледяные руки, попытался согреть своими, но понял, что тело тоже замёрзло. ― Это же я.       Я смахнул кулаком слёзы. То ли мои, то ли Лица. Жида трясло так, что я начал бояться уже за него.       ― Нет, ― судорожно дышал он, высвобождая свои ладони.       ― Тс-с, ― ласково прошептал я, ― успокойся. Не видишь меня, да?       — Не могу поверить…       ― Ну тише, ― продолжил успокаивать его я. ― Это правда я. Не веришь? А если я сделаю так?       Я снова сделал шаг к Жиду, одним движением закатил рукав его огромного свитера, отчего кожа тут же пошла мурашками. А может, это из-за меня. Я склонился и поцеловал его на самом сгибе локтя. Он что-то простонал. Я понимал: он боится поверить, что я правда вернулся, а я боялся за его неустойчивые нервы.       ― Пожалуйста, будь здесь.       Он остался стоять, кусая губы. Ничего, мой хороший, сейчас ты меня увидишь. Мне удалось без труда отыскать наш тайник, находящийся за одной из плиток, недалеко от мозаичной чайки. Я удовлетворённо улыбнулся. Всё осталось там. Я взял, сколько нужно, а остальное оставил в тайнике. С таблетками в руках я вернулся к Жиду. Тот растерянно взглянул на меня.       ― Вот, ― я настойчиво вложил ему в ладонь таблетки.       Жид беспечно закинул их в рот, я последовал его примеру.       ― От этих не будет ничего, ― махнул он рукой.       ― Это наши, ― заулыбался я.       Глаза Жида распахнулись ещё больше.       ― Он может…       ― Да всё под контролем, ни черта ему не будет, ― перебил его я. ― Лицо сейчас просто спит, и ему снятся сладкие сны. Опять ты со своими нотациями, ― я осмотрелся.       Я заорал, когда увидел, как Тень ногой отпихнул лавочку, которая преграждала путь в каморку. Ты же выпустишь мои воспоминания, сука! От крика я едва не потерял сознание. Но я не мог себе этого позволить. Нужно бороться, прежде чем Тень отравит остатки моего мира…       Было рискованно принимать таблетки, но я не устоял. Я понимал, что тогда, возможно, будет сложнее контролировать Лицо. Но, возможно, и нет. Жид пошёл за мной в каморку. Пахло здесь довольно неприятно, зато был обогреватель. Я с наслаждением отметил, что снова ощущаю холод, голод и прочие чувства. Свет мы не включали. Только обогреватель.       Жид без сил рухнул на лавку, я присел рядом. Лавочки были сдвоены: как раз то, что надо.       ― Я так скучал, ― заулыбался я. — Вот он, способ вернуться!       — Это точно ты? ― донёсся до меня его дрожащий голос.       — Это я.       Я скользнул ближе, устраиваясь между его ног, как всегда — это было моё место по праву. Уложив голову на живот, я почувствовал знакомое тепло и неровное дыхание, которое мгновенно успокаивало.       ― Макс, ― тихо позвал он, протягивая ко мне руки. Я так пригрелся на горячем животе, что даже не заметил течение времени.       ― Да? ― я приподнялся на локтях и подтянулся повыше, ныряя в объятия.       Я снова куда-то ускользал. Их таблетки отбрасывали меня всё дальше и дальше в подсознание. В какой-то момент я поверил, что это точно моя смерть.       Моё сознание грубо вырвали из тела, и я, невесомый, поплыл под потолок. Я видел, как внизу лежат двое. Всё тот же Жид, которого я теперь не узнавал. И Тень. Я представлял себе его подобно Стервятнику, такого же мрачного и длинноволосого, но без грима и подобной готической атрибутики. Но Тень же был в светлых джинсах и простом чёрном свитере, волосы едва касались подбородка. Он улыбался. И он лежал на Жиде, гладил его и целовал. А Жид с теплотой отвечал ему. Скользил руками по острым плечам, по спине, отвечал на поцелуи.       Я надеялся только на то, что они не воспользуются моим телом, надругавшись над ним. Только не трахайтесь, пожалуйста, отчаянно молил я. И тогда я окончательно отключился, всё умоляя кого-то спасти меня. Кажется, последнее, что я услышал перед звенящей темнотой, было:       ― Ну всё. Заканчивай.       Утро пока не занялось, нам повезло. В полумраке мы с Жидом были не так заметны. С каждым шагом я слабел, Жид едва ли не тащил меня на себе.       ― Подожди.       Мы остановились под лестницей. Я прижался к нему напоследок, касаясь его губ в тёмном полумраке.       ― Я вернусь. Ты будешь ждать?       ― Конечно, ― тихо ответил Жид, обнимая меня, ― мой любимый мальчик.       ― Тогда иди, пока никто тебя не увидел. Я позабочусь о Лице.       С тяжёлым вздохом мы расстались под лестницей. Он пошёл наверх. Медленно, нехотя.       ― Иди, ― шептал я. ― И, если хочешь видеть меня чаще, делай, что прошу.       Лицо я смог дотащить только до площадки второго этажа. Там уселся на подоконник и обессиленно закрыл глаза. Наконец я мог выдохнуть. Я был доволен собой — так надолго я Лицо ещё не отключал. Я волновался, что он может со временем что-то заподозрить, но совсем немного. Уж потерпи, Лицо. Тебе осталось ещё немного помочь.       Всё было как в тех самых снах, когда ты никак не можешь проснуться. Голова тяжёлая, всё тело ломит болью, внутренности судорожно трепыхаются. Я с трудом приоткрыл глаза, но ничего больше не увидел. Вокруг царила ночь и её спутники ― стуки и шорохи.       ― Это я? ― спросил я неизвестно у кого.       Я пытался вспомнить. Напрячь воспалённый разум. Я не мог держать глаза открытыми, но боялся зажмуриться, теперь по-настоящему. Тень показал свою силу, вытеснив меня из моего же тела. И ладно бы он хотел просто получить две ноги, я с радостью отдал бы ему одну. Не опечалился бы. Но он хотел полностью подчинить мой разум. Он уже подчинил его себе, показал, на что способен. До моих воплей возмущения ему не было дела. Его целью было встретиться с Жидом, забросив меня в закоулки собственного разума за ненадобностью. Но не усыпить, а оставить зрение в насмешку, чтобы я наблюдал, как ловко он контролирует моё тело. Я не смог перехватить управление даже кончиками пальцев. Абсолютная заморозка.       Утробно загудел лифт, скрежеща, поднимая кого-то. Меня испугал натужный визг механизмов. Я сжался на подоконнике, мелко дрожа, надеясь, что этот ужасный скрежет скоро прекратится. Лифт остановился на втором этаже, послышались голоса.       ― Эй! ― окликнули меня.       Я не отзывался. Тело было чужим, непослушным.       ― Это не Лицо там?       ― Не вижу. Может, и Лицо.       Голоса явно обсуждали меня. Они были мне знакомы, но я не мог их опознать.       ― Лицо, если это ты, иди к нам! ― позвал меня голос повыше. Я думал, что меня зовёт парень, но это оказалась Рыжая.       ― Лицо? Ты там в порядке? ― это уже был Лорд.       Я кивнул, забыв, что меня с площадки трудно заметить. Воспоминания в этот момент неумолимо неслись к поцелую в бассейне. Живая картина перед глазами.       ― Он всё у меня забрал. Ничего у меня не осталось. Ничего от меня не осталось.       Лорд и Рыжая перешли на шёпот, но я всё равно их слышал.       ― Что он сказал?       ― Не знаю. Что-то кто-то отнял.       ― Нужно к нему спуститься. Он явно не в себе, ― в голосе Лорда зазвучало беспокойство.       Наверное, Рыжую устроило бы пойти сейчас в Четвёртую или прогуляться по коридорам, но не возиться с дурачком. Но она всё-таки пошла ко мне. Я сделал неловкое движение вперёд и едва не свалился с подоконника. Ноги были как две варёные макаронины. Я трясся будто больной в лихорадке. Едва шёл, цепляясь за шершавую стену по правую руку. На середине моего жалкого подъёма по лестнице меня перехватила Рыжая, крепко вцепившись в плечо. Возможно, здоровое. Физической боли я сейчас совсем не ощущал, но втайне желал этого. Что угодно, лишь бы остановить эту бесконечную череду кадров в голове. Самый последний кадр обязательно будет самым болезненным, сколько бы я его ни пересматривал.       ― Да он едва стоит! ― воскликнул Лорд, еле разглядев меня в тусклом свете коридора.       ― Тогда держи его, ― Рыжая подтолкнула меня к нему на колени.       ― Не надо, ― пробормотал я, но на мои слова не обратили внимания.       ― Куда едем? ― нарочито весело спросила Рыжая.       ― Прямо, ― голос Лорда звучал с ней на контрасте глухо и озабоченно.       ― Как скажешь.       Рыжая хмыкнула и покатила нас по коридору. Наверняка я причинял Лорду массу неудобств, но в том состоянии я ничего не мог поделать. Я удивлялся только, как вообще у меня получалось хоть как-то держаться за коляску. Всё вокруг казалось каким-то размытым.       ― Прости, ― пробормотал я, едва не свалившись с его колен. Лорд успел меня перехватить покрепче.       ― Ничего, ― ответил он так же тихо, ― ты хотя бы не крутишься, как Табаки.       ― Чего вы там шепчетесь? ― навострила ушки Рыжая.       ― Ему в стаю нельзя.       ― И где же вас оставить?       Лорд помолчал несколько отвратительно долгих секунд.       ― Здесь.       Не дожидаясь ничьей помощи, я сполз с чужих коленей. Я всё силился понять, где мы.       ― Спокойной ночи тогда.       ― Спокойного утра.       Пока Лорд и Рыжая прощались, я продолжал осматриваться. С места на полу открывался весьма плохой обзор. Но судя по запаху, это был злосчастный заброшенный учительский туалет.       ― Другого места нет, ― развёл руками Лорд.       ― Его не заперли? ― я попытался подняться на дрожащие ноги, жалко цепляясь за стену, отрывая от неё краску.       ― С чего бы, ― пожал плечами Лорд, подавая мне руку.       ― Рыжая вредная.       ― Она просто не ожидала такого поворота событий.       ― Я помешал?       ― Думаю, она поймёт, ― Лорд включил фонарик.       ― Помешал, ― забубнил я под нос. ― И снова, и снова…       ― Лицо, не давай мне повода врезать тебе, ― он с интересом рассматривал капли крови на полу. ― Это твоя или Рыжего?       ― Моя, кажется, ― я посмотрел туда, куда светил фонариком Лорд. Меня замутило. Ночная прогулка была не просто так. Это Тень заманил нас туда, чтобы заполучить Жида. Он хотел уничтожить меня. Почему я не понял сразу?       ― Знаешь, ― выдохнул Лорд, светя фонариком мне в спину, ― с некоторых пор у меня довольно нервное отношение к людям, которые вот так раскачиваются на месте и бубнят что-то под нос.       ― Я что-то говорил? ― подскочил я. ― Я даже не понимаю, что говорю. Кто говорит? Я? Это были мои слова?       Я остановился, чтобы набрать воздуха. Все вопросы я выпалил на одном вдохе.       ― Если ты в силах, Лицо, расскажи, что произошло, ― попросил меня Лорд. Он смотрел на меня совершенно спокойно, и я не понимал, почему до сих пор не поверг его в ужас. Потому что это Лорд, наконец дошло до меня.       Я приблизился к его коляске и, как обычно, доверительно наклонился ближе, но он слез на пол. Тогда я пристроился рядом, собираясь с мыслями. Лорд молчал. Он не знал, что сказать, а я не знал, как объяснить, что со мной происходит. Оказалось, совсем непросто донести этот бесконечный показ слайдов в моей голове. Сначала всё шло хорошо. Припомнив, я описал всё, начиная со стычки с Ральфом. Но, дойдя до бассейна, я начал по-настоящему задыхаться.       ― Это всё он не даёт мне говорить. Не даёт дышать. Выпустил мои воспоминания, последние, о моих крысятах. У меня больше ничего нет. У меня никого нет.       Я не мог дышать, только открывать рот, как какая-то умирающая рыба. Лорд ждал, давая мне сгрести себя в кучу. Вот только сделать этого я не смог. Вместо этого я всё больше распадался, рассыпался, как песок.       ― Есть я, ― тихо сказал Лорд, побуждая меня выговариваться дальше.       С трудом я заставил себя говорить. Заставлял язык произносить режущие до крови слова. Я выкашлял столько боли, но вместо крови капали только слюни с подбородка. Боль рвалась из груди воем. Чтобы заткнуть крик, я вцепился ногтями в лицо.       Я ведь не знал, что было дальше. Не знал, как оказался на этой проклятой площадке, и куда подевался Жид. Я даже не мог предположить, сколько прошло времени. Может, я провёл там целые сутки. Хотелось рвать на себе кожу от отчаяния. Я пытался что-то вспомнить и не мог, всё время путался. С ужасом я понял, что забываю. Всё забываю! Я царапал лицо и пускал слюни на колени Лорда. Он что-то говорил мне, но я ни черта не слышал за своим криком.       Наконец Лорд не выдержал и ударил меня по рукам.       ― Ты ни в чём не виноват! ― заорал он, пытаясь докричаться до меня. От неожиданности я прикусил язык. ― Ты не лишний, запоминай!       Я убрал руки от лица, кожу которого странно щипало. Оказалось, что я плачу, и, возможно, давно. Соль разъедала бороздки от ногтей, но вместо того, чтобы успокоиться, поток слёз только усиливался. Я как будто выплакивал острые бритвы.       ― Лицо, я хочу тебе помочь, ― Лорд сбавил тон, ― но не знаю, как. Ты слышишь меня?       Я слышал, но не мог ответить, только кусал свою руку, сдерживая рвущийся вой. У меня отняли всё. Как тут помочь? У меня отобрали меня. Я стал никем. Борясь с Тенью, я сам стал тенью.       Пока я трясся в беззвучном плаче, Лорд куда-то исчез, оставив меня корчиться в темноте на полу. Эта бесконечная тьма напомнила мне то, как Тень выталкивал меня из головы, и я заметался по кафелю. Он одержал победу. Я горел от несправедливости, но ничего не мог сделать. Только лежал и тупо корчился от бессилия.       ― И давно он так? ― снова я слышал голоса, обсуждающие меня. Уже начинало казаться, что и это происходит только в моей голове.       ― Прилично. Я нашёл его в таком состоянии. Я не знаю, что делать, ― я и подумать не мог, что Лорд может звучать так тихо и взволнованно.       ― Не страшно. Дай-ка я на него взгляну, и решим вместе, ― услышал я деланно весёлый говор.       Луч фонарика вспыхнул рядом, я попытался от него отползти.       ― Ишь какими дикими глазами глядит! ― в ужасе ахнул Табаки.       ― Как нам его успокоить?       ― Боюсь, что никак, ― фонарик погас. ― Можем только сидеть и приглядывать, чтобы он ничего с собой больше не сделал.       Табаки и Лорд действительно остались со мной. Я хотел ответить им благодарностью, подползти под чей-нибудь тёплый бок, но не мог остановить истерику. Я паниковал, задыхался, втайне надеясь, что отключусь или умру. Что угодно, но поскорее. Слёзы утихли, но остались сипы. Я попытался найти в темноте друзей. Они могут больше не мучиться из-за меня.       В кармане нашлась зажигалка. Свет резанул по глазам, я зажмурился. А когда проморгался, увидел, что Лорд и Табаки сидят, закутавшись в один плед — тесно прижавшись друг к другу, согреваясь телами. Они мирно спали. Я снова был третьим лишним. Тогда я уполз во тьму. Мне казалось, что опять началась Самая Длинная. Или это в моей жизни наступила бесконечная ночь?       Я судорожно дышал, в темноте моля кого-то убить меня. Я предельно устал. Но эту усталость не уничтожить сном. От этого она станет только глубже.       «Кого ты молишь о смерти?»       ― Кого угодно, ― простонал я.       «Мразь. Да как ты можешь?..»       Мне уже было всё равно на крики и угрозы Тени.       ― Могу, — я никак не мог вдохнуть.       «Кто-то жить хочет, а его наказывают смертью. А тебе чего не живётся?»       ― Не хочу!       «А я хочу! Я хочу жить, ты понимаешь? Ты понимаешь, что это такое, хотеть жить?!»       Я покачал головой. Я не понимал, зачем существовать, если ты стал просто оболочкой.       «Что тебе не так, Лицо?! Тело останется твоё!»       ― Ты отобрал моё тело! Мой рассудок! Я тебя ненавижу! ― рявкнул я, срывая голос. — Ненавижу тебя!       «Неблагодарный сукин сын! Неблагодарный! Всё тебе дали…»       ― У меня не осталось ничего! ― перебил я Тень. ― Из-за тебя! Что тебе ещё надо? Жизнь? Ну забирай, блядь!       В темноте что-то зазвенело, разбиваясь, и тут же обожгло руку. Моя ладонь сжимала что-то, по ощущениям похожее на осколок стекла. Он и жёг кожу. Я в последний момент понял, что стекло предназначалось для меня.       «Я мог бы вспороть тебе глотку, как бродячему псу. И СОЖРАТЬ ТЕБЯ. НАПИТЬСЯ ТВОЕЙ КРОВЬЮ».       Рука снова безвольно подчинялась Тени. Осколок упёрся мне в шею, прямиком в сонную артерию. Мне было уже плевать. Я готов был валяться в луже собственной крови, булькая перерезанной глоткой, как Помпей. Но рука взлетела, и осколок впился в плечо, прорезая тонкий свитер.       Плечо взорвалось адской болью. Поначалу мне показалось, что Тень вскрывает старую рану. Я хотел закричать, но горло парализовало, я даже не мог разомкнуть челюсти. Сердце билось как сумасшедшее, грозясь размолоть себя о клетку рёбер.       Я повалился на пол как мешок с картошкой. Скуля, обхватил своё плечо, но тут же отдёрнул руку. На ощупь там было сплошное мясо. Я вспомнил, как осенью меня порезал Слепой — рана Тени не шла ни в какое сравнение с предыдущими. Я пополз, наверняка оставляя за собой кровавый след, и вновь молил о помощи. Но теперь я знал, к кому обращены мои мольбы. Я просил, взывал к Максу, умоляя спасти меня от Тени.       Но никто не отзывался. Я забился в угол, такой же непроглядно тёмный, как и остальной Дом, и стал ждать своей смерти.       До носа вдруг донёсся запах дикой мяты. Нет, это был не загробный мир. Но, быть может, Лес зовёт меня, чтобы забрать к себе навсегда? Лес то появлялся, то исчезал. Я то слышал его ветви, то не слышал вовсе. Но отчаянно цеплялся за эти звуки. Идти туда, где буду нужен.       Я готов был уйти туда навечно.       ― Лес, ― ревел я, захлёбываясь слезами, ― забери. Забери меня, Лес.       В Лесу было теплее, но я продолжал дрожать от холода. В отчаянии я оторвал рукав свитера, но не решился смотреть на рану. Вся рука была залита кровью, и я понимал: это плохо, очень плохо. Кровь привлечёт хищников, и тогда мне конец. Тогда я остановился и прислушался. Где-то поблизости был ручей, я уловил его слабый плеск. Уцепившись за этот звук, я побрёл вперёд.       Когда я добрался, совсем обессилев, то бездумно опустил руку в воду. Кровь смывалась до ужаса медленно. К счастью, на меня никто не напал. Но ручей, почувствовав вкус крови, забурлил громче. Напившись, я рухнул там же на берегу. Хотелось остаться там, просто забыться, но чутьё подсказывало подняться, невзирая на то, что в ушах звенело, перед глазами мелькали мушки, а ноги почти не слушались. Я шёл, полагаясь только на свой нюх.       Запах вывел меня к низкой ели, которая распахнула широкие ветви, будто приглашала спрятаться. Я нырнул под её навес, добрался до ствола и, царапая ногти до боли, отколупал кусок коры. Под ней заблестела тягучая, янтарно мерцающая в темноте смола, и я смело приложил её к краям своей раны, зубами сдерживая стон. Тепло разлилось по телу, но облегчения не принесло.       Поднакопив сил, я выбрался из-под хвойного навеса и пошёл дальше, ведомый запахам. Лес становился всё более чужим и диким, он шевелился, менялся, а я менялся вместе с ним. Чем дальше я забредал, тем яростнее чесались зубы, руки, кожа между лопаток. До одури ныло тело. Я чувствовал, как меняюсь, обрастаю шерстью. Я тёр плечи, распираемые каким-то внутренним давлением, рвал ногтями спину. Так неистово хотелось почесаться, что я плюнул на всё и принялся делать это зубами, желая сорвать эту проклятую кожу совсем. Сделал ещё шаг ползком, а затем вдруг рванул вперёд — побежал. Или, скорее, запрыгал на ходу, прихрамывая на раненую лапу. Лапу. Это уже не было рукой. Но долго бежать не смог. Я начал искать новое убежище для того, чтобы набраться сил.       Наконец я вывалился к озеру, тому самому, до которого мне не было пути, и каждую мою попытку добраться до него что-то обрывало. В этот раз я прошёл беспрепятственно. Под лапами хрустели ракушки, похожие на опустевшие домики улиток. От озера тянуло болотным духом, гнилью. Я тронул воду лапой, что-то тёмное с плеском ушло на глубину.       Живое. Значит, отсюда можно пить.       Вода была чёрной. Вглядываясь в её поверхность, я заметил глаза. Чужие. Волчьи. Отшатнулся, сердце бешено заколотилось, но вскоре понял: это мои глаза. Лишь потом я понял, что волк этот — я сам. Тогда я перестал скулить и жадно налакался, пытаясь утолить жажду. Напившись, двинулся дальше, ведомый горьковатым запахом трав. Они были здесь, под лапами, тёплые, колючие, спасительные. Я наелся досыта и, еле передвигая лапы, искал место для ночлега.       Чуть дальше и правее тропы мне попалось дерево. Огромное и старое, с корнями наружу, где скрывалась уютная нора. Пахло землёй и перепрелой листвой. Свернувшись в клубок, я накрыл себя своими же крыльями. Все невзгоды постепенно отходили на второй план. На мгновение я почувствовал покой. Я засыпал.       Проснувшись, я обнаружил ночь. Вечную ночь. Но в Лесу больше не было того манящего шёпота. Ничто не звало, не держало. Лес отпустил меня. Я так и не понял, сколько же тут пробыл, но нужно было поворачивать назад.       Я пошёл обратно, не понимая, как это делаю. Прежде Лес просто растворялся, возвращая меня в Дом. Так случилось и сейчас. Шаг за шагом я становился снова человеком. Где-то посеял кроссовки, и теперь шлёпал босыми лапами, а затем и ногами по влажной земле, не задумываясь о змее, которую, кажется, почувствовал пяткой. Оторванный рукав свитера обнажал старую, подзаживающую, и новую рану, ужасающую своими припухшими краями, которые коркой облепила еловая смола. Чем бледнее становился Лес передо мной, тем больше рана пульсировала тупой болью. Ничего не оставалось, кроме как вернуться в Дом. Лес устал от меня за ночь.       Коридоры встретили полумраком вечера. Я решил, что потерялся всего на день, но не понимал, где же за сутки мог так измазаться. Волосы сосульками облепили лицо, я чувствовал их отвратительно-сальное прикосновение. Ступни, в которые я упёрся взглядом, пока брёл по коридору, были будто облеплены чернозёмом. А плечо выглядело совсем ужасающе ― рана набухла и загноилась, края совсем почернели.       Меня обходили, взволнованно перешёптываясь за спиной.       ― Это Слепой?       ― Да нет же!       ― Постой-ка, кажется, я знаю его. Это же Лицо!       — И правда!       ― Что это с ним?       Я прошёл мимо, не глядя по сторонам. Голоса плавно затухали, сменяясь звуками шагов. Кто-то звал меня, но я не обращал внимания. Плечи ныли, ноги подгибались от усталости, и мне было всё равно.       Так я нос к носу столкнулся со Слепым. Выглядел он ещё более удручающе, чем обычно, что не могло не порадовать. Похоже, его выпустили из Клетки. Выглядел он не хозяином Дома, а пауком, пойманным в банку.       ― Не понимаю, ― прошелестел Слепой, по своему обыкновению обнюхивая меня. Он казался озадаченным. ― Я знаю этот запах.       Я промолчал. У меня не было сил вступать в диалоги со всякими слепыми чудилами.       ― Знаю… ― в меня впились мутные незрячие глаза. ― Не буду спрашивать, что ты делал там, Лицо. Спрошу: как?       Я качнул подбородком, что должно было означать: сам не понимаю, говорить не желаю, отстань от меня по-хорошему.       И Слепой отстал. Он убрался, но на языке я успел почувствовать сладковатый привкус — это был страх моего врага. Я решил наведываться на Изнанку почаще. Что-то тянуло меня туда, как магнит. Будучи в обличье зверя, я видел огоньки вдали, слышал странный шум. Там какое-то поселение? Значит, Лес не бесконечен. Могло ли такое изучение быть опасным? Пока меня это не заботило.       Чей-то оклик выдернул меня из мыслей. Не обращая внимания, я брёл дальше. Кто-то настойчивый всё звал меня и, судя по голосу, не собирался сдаваться. Я упорно шёл в Третью. Мне не было дела до этого горлодёра.       Стервятник побледнел больше обычного. Он замахал руками как наседка и так резко сорвался со стремянки, что чуть её не опрокинул; подлетел ко мне.       ― Боже, птенчик! Где же ты пропадал? ― Птицы обеспокоенно столпились за Стервятником, пока он спешно осматривал меня на целостность. — Я так беспокоился о тебе!       ― Меня денёк всего не было, ― откликнулся я, поражаясь, как осип голос.       ― Денёк! ― охнул кто-то.       ― А сколько? ― тупо спросил я.       ― Больше недели! ― тяжко выдохнул кто-то, похожий по голосу на Ангела.       У меня подкосились ноги.       ― Что?.. ― выдавил, наконец, я.       ― Тише, не напрягайся, — Стервятник подхватил меня под руку, будто боялся, что я рассыплюсь прямо здесь. Он принялся изучать моё плечо, его ладони мелко дрожали. Я зашипел от боли. — Нужно тебя искупать. Да ты же босиком!       ― Босиком! ― тысячей маленьких зеркал скривились Птички и заохали отзвуками Стервятника.       Я снова перевёл взгляд на босые ступни, покрытые приличным слоем грязи. Точно: где-то в Лесу я сбросил кроссовки за ненадобностью. Я никак не мог сообразить, что происходит вокруг. Воспринимал всё так, будто наблюдал со стороны, как фильм. Стервятник сразу понял, что я не в состоянии искать себе одежду, и тогда послал Птиц найти мне что-то чистое. Я махнул рукой, давая им волю копаться в моём тряпье. Единственное, что беспокоило, — это мой Дракон. Но и о нём уже позаботились: в уголке я заметил миску с водой. Его поливали, не дав усохнуть за время моего отсутствия.       — Идём, — тихо сказал Стервятник, осторожно подтолкнув меня вперёд, к ванной.       С большим сожалением я смывал с себя родные запахи Леса. Но и это не оправдывало никогда не принимающего ванну Слепого. Я не хотел уподобляться ему и взялся за мочалку, затем за шампунь. С меня летели хвойные иголки, стекающая вода была неприятного бурого цвета. Оказаться под тёплым душем было хорошо. Вот только рана давала о себе знать. Зачем-то я ткнул её пальцем, стало адски больно.       Стервятник заглядывал через приоткрытую дверь. Даже шум воды не мог скрыть его вздохов. Когда я выключил кран, он тут же сам укутал меня в полотенце, как маленького. Объяснил, что нужно обработать рану и как можно скорее. Я согласно кивнул.       Стоя в одном полотенце, дрожа от холода, я чувствовал, как ледяные капли воды стекают с волос, пробирая до костей. Я не понимал, почему вдруг замолчал Стервятник и неожиданно позабыл о том, что собирался вскрыть мне нарыв, а перед этим очистить рану от смолы. Птичий вожак ощетинился, но его агрессия была направлена не в мою сторону. Я догадался поднять взгляд.       Из-за его плеча маячила макушка Жида. Очень озабоченного Жида, с лихорадочно блестящими глазами. Его потряхивало не меньше моего.       ― Отойди от него! ― без вступлений гавкнул Жид.       ― Не отойду, ― Стервятник проскрипел, как старый дед. В руках он сжимал тонкий, похожий на скальпель нож. Жид напрягся, я тоже — то ли от того, что будут им вскрывать меня, то ли от того, что в приступе злости им могут вспороть глотку Жида прямо здесь.       ― Отдай нож, ― процедил Жид сквозь зубы.       ― Он нужен для дела, ― проворчал Стервятник, даже не взглянув на него, ― и ты мне мешаешь.       ― Какое такое дело? ― тон Жида не предвещал ничего хорошего ни для кого из нас. Он одним движением руки подвинул Стервятника в сторону. ― Дай я на него посмотрю…       Я ещё больше нахохлился, кутаясь в полотенце. Жид, не думая, обхватил меня за плечи, и от прикосновения к ране я взвыл. Он отшатнулся, а мне же пришлось закусить здоровую руку, чтобы не заорать от адской боли. Сорвав с меня полотенце и обнажив рану, Жид завращал глазами так, что я начал бояться, что они у него выпадут.       ― Это что такое? ― голос его взлетел до предела. ― Лицо, тебя срочно нужно обработать! Да его же колотит в ознобе, Птица!       ― Не подпущу! ― Стервятник загородил меня, расставив руки, при этом выпустив нож, который Жид тут же ловко подобрал. — Не трогай! Оставь мою стаю в покое!       ― Рекс, не дури, мать твою! ― Жид с ножом выглядел угрожающе. Стервятник же выглядел как птица, защищающая своё гнездо ― ещё страшнее Жида. ― Ему нужны антибиотики!       Я попятился и сел на бортик ванной, наблюдая, как Жид и Стервятник схлестнулись за право лечить меня. Чувствовал я себя странно. Меня колотило уже крупной дрожью, я убить был готов за обезболивающее и тёплое одеяло. Жид, брызгая слюной, доказывал, что лечение Стервятника травами не есть медицина, болотные мази не панацея.       ― Ему нужны антибиотики! ― снова и снова кричал Жид. ― И срочно!       ― Уходи отсюда, крыса! ― держал оборону Стервятник. ― От тебя одни неприятности! Это по твоей милости мы потеряли Лицо на целую неделю!       ― Он может от заражения крови умереть! ― продолжил плеваться Жид.       ― Так пусть будет так, ― бросил Стервятник, что меня особенно поразило, ― против воли Дома не попрёшь!       Голова шла кругом, сознание плыло, но слова Стервятника отчего-то задели сильнее, чем рана.       ― Лицо, мы уходим, ― Жид ловко цапнул меня за здоровое плечо, ― поднимайся!       Я непонимающе посмотрел на него. На самом деле я совсем не был уверен, хочу ли идти с ним или нет. И больше склонялся ко второму варианту. Пока я раздумывал, к Жиду в слепой ярости подлетел Стервятник и вцепился когтями ему в руку, пытаясь меня вырвать. Жид с силой отпихнул его локтем от себя. Стервятник упал и свернулся калачиком на полу, закрыв лицо руками. Я бросился к нему, желая поднять, как-то успокоить, но тело не слушалось, а Жид уже тащил меня прочь из ванной. Я же вцепился больной рукой в Стервятника, не желая никуда идти.       ― Вставай, ― шептал я, осознавая, что даже себя поднять не могу. От боли в руке двоилось перед глазами. ― Ну же, давай...       ― А кроссовки твои где? ― спросил Жид, держа в руках ворох моей одежды       ― В Лесу оставил, ― зачем-то ляпнул я, отчего Стервятник взвыл ещё громче, кусая полотенце, которым я был накрыт. Я не понимал, почему он кричит, но на крики уже сбежались перепуганные Птицы.       ― Дайте ему кроссовки, вашу ж матерь! ― Жид пытался перекричать их щебет. Несколько Птиц бросились поднимать вожака, кто-то поднял его трость. Кто-то додумался поднять меня и заново обмотать полотенцем.       ― Он останется здесь! ― в эту минутную заминку Стервятник вдруг поднялся и снова решительно загородил меня собой. ― Здесь, ― повторил он твёрдо, ― в родной стае, где ему и место.       Я вылез из-под крыла Стервятника и сделал шаг к воспитателю. Жид победно посмотрел на побледневшего Стервятника, но улыбка быстро сошла с его губ.       — Отдай одежду, — попросил я.       В тесном тамбуре возникла стихийная потасовка, после чего в санузел ворвался Лорд, сшибая Жида коляской.       ― Добрый вечер, что, крыс травим? ― Лорд поприветствовал нас своей зловещей улыбкой.       В полумраке мне почудился силуэт Жида, которого вдруг пронзила белая молния. Дракон вцепился в него насмерть, желая вытолкать прочь из Гнездовища. Я забился в угол, пытаясь убедить себя, что это всего лишь очередной лихорадочный бред.       ― Откуда ты взялся? ― орал Жид, упрямо отбиваясь.       ― Решил поинтересоваться, как дела у Стервятника, ― шипел ему Лорд. — И очень вовремя.       ― Что ты тут забыл? Ты Птица разве?!       ― Пошёл на хер. Так и знал, что сюда припрёшься.       ― Не советую этого делать, ― Жид ухватился за руки Лорда, пытающиеся перекрыть ему кислород. ― Ты ведь чудом вернулся в Дом, с таким трудом это сделал Ральф. И ради чего? Чтобы ты сейчас снова с лёгкостью там оказался?       ― Вот же сука! ― выругался Лорд, но вынужден был ослабить хватку. Рядом возник его силуэт, уже сидящий в коляске, преграждающий дорогу Жиду к ванной. Перед ним появился Стервятник.       ― Взываю к вашей сознательности, вы двое. Не помогут ему твои травы, Стервятник, я уже это говорил. И я не драться пришёл сюда, спрячь когти.       ― Он тебе на уши присел! ― не выдержал Лорд.       ― Я тебе глаза выну вот этими самыми когтями, и скормлю, если сейчас же не уберёшься! ― Стервятник предупреждающе занёс ладонь.       ― Да это всё ради Лица, идиоты! Вы убьёте его из-за своего упрямства!       ― Ну, а ты сам чего так рвёшься его спасать? ― осадил Жида Лорд. ― Тебе какой интерес к его жизни? Ради какой выгоды действуешь?       ― Совсем ебанулся? ― голос Жида взлетел до предельно высоких нот и разбился где-то под потолком. В наступившей на миг тишине слышался только не предвещающий ничего хорошего смех Лорда.       ― Вот что, Стервятник, ― Жид сменил крик на шёпот, ― у меня есть то, что поможет Лицу. Завтра пойдёшь со мной. Слушай внимательно…       Жид бесцеремонно ухватил Стервятника за затылок и притянул его голову к себе, чтобы что-то нашептать на ухо. В такой темноте бесполезно было пытаться прочесть что-либо по губам. Мне оставалось только догадываться, что же наговорил Стервятнику Жид такого, отчего Птица вдруг убрала когти и отступила на шаг.       ― Если ты навредишь ему, клянусь, я уничтожу тебя.       ― Оставь свои клятвы.       Покрасневший пятнами Жид, к моему удивлению, покинул Третью. Убедившись, что опасность на время миновала, я позволил себе с удовольствием потерять сознание.       Очнулся я всё так же в Третьей, в родной кровати. Не веря своей удаче, полез проверять, точно ли я здесь, и чуть не рухнул на коляску Лорда.       ― Ты как?       Я качнул головой, плохо соображая, что происходит.       ― Долго я? ― я запнулся, пытаясь выговорить слишком длинное слово. ― Провалялся.       ― Нет. Совсем нет.       ― Нужно вскрывать, ― за спиной Лорда возник Стервятник с дымящейся от кипятка миской в руках. ― Срочно.       Лорд перелез из коляски, чтобы усадить меня на кровати ровно. Стервятник поставил миску на табуретку, там же оказались бинты и какие-то склянки. Содержимое одной влили мне в рот, после в зубах снова оказалось полотенце. Лорд крепко держал меня, не давая пошевелиться.       Стервятнику ассистировал один из птенцов. Последнее, что я запомнил — бурая кровавая муть, вытекающая из раны на плече. Лорд растормошил меня позже, чтобы напоить водой, а затем снова уложил в кровать. В горячечном забытьи я то горел, то бился в ознобе, не в силах ни уснуть, ни вырваться из лихорадки.       Когда я вновь пришёл в себя, первым делом попросил воды, а напившись, принялся звать Лорда. Оказалось, тот никуда и не уезжал.       ― Где Стервятник? ― зашептал я.       ― Даёт птенцам лекарства, ― так же шёпотом ответил Лорд.       ― Он может забрать меня ночью, ― выдохнул я, подразумевая и Тень, и Жида. Лорд не стал уточнять и понимающе кивнул.       ― Будем дежурить по очереди.       ― Я глаз не сомкну, ― у моей кровати появился Стервятник.       ― Нет, нужно чтобы один из нас поспал хоть немного, ― возразил Лорд, на что Стервятник только покачал головой.       — Не смогу.       Я тоже было вякнул, что не буду спать, но Лорд обозвал меня дураком и толкнул обратно на подушки, подоткнув одеяло, как смирительную рубашку.       Смутные воспоминания о Самой Длинной заставили меня содрогнуться. Всё же ночь повторялась. Увидев, что я очнулся, сидевший рядом Стервятник тут же поднёс к моим губам чашку воды с лёгким травяным ароматом. Я с благодарностью выпил всё, а после снова откинулся на подушки. Так и шло: я просыпался снова и снова, припадал губами к чашке, опускался на кровать, чтобы снова провалиться в забытьё, кишащее странными образами, невиданными существами из Леса, что так и норовили отхватить кусок моей плоти.       В тревоге я сбрасывал одеяло, даже кричал что-то невнятное, но меня неизменно укладывали, поили водой и снадобьями и снова заматывали, как ребёнка. Иногда клали на лоб холодный компресс, и это приносило временное облегчение.       Во сне я звал Стервятника, но тот не откликался, не было никого рядом. Вырвавшись из липких щупалец лихорадочных видений, я припал к его рукам, пытавшихся успокоить меня, уберечь от всех чудовищ. Но что-то было в его голосе не так, какая-то нотка тревоги, никак не уходящая из мягких, успокаивающих слов, не так звучащая в общем слаженном хоре. Меня уговаривали поспать, убеждали, что для меня так лучше. Сквозь сон я вновь услышал его голос, он звучал ещё напряжённее, чем до этого.       — Спи, маленький, всё будет в порядке, — говорил он, и я хотел ему верить.       Его голос, его присутствие рядом постепенно заглушали панику, как и дежурство возле кровати, и я уснул спокойно, в полной уверенности, что призраки меня не тронут.       Проснувшись снова, я ощутил болезненное бессилие тела Лица. Воровато озираясь, высунулся с кровати, вглядываясь в темноту. Лорд спал прямо в коляске, Стервятник клевал носом, отчаянно борясь со сном. Гнездо бунтовало, я чувствовал это своим призрачным нутром, мне хотелось убраться поскорее из этого места. Но я знал, что идти сам не в состоянии. Куда же опять подевались мои силы?       Со стороны коридора послышался тихий скрип. Стервятник встрепенулся, на мгновение наши взгляды пересеклись.       ― Какая удача, ― я расплылся в улыбке, ― а то я уже думал, как бы тебе весточку послать.       За спиной Стервятника бесшумно возник Жид. Одним движением он сделал ему укол, тот даже не успел ничего понять. Стараясь даже не дышать, я выскользнул из постели, туда же мы сразу переложили обмякшего Стервятника.       ― Он просто спит, ― зачем-то пояснил мне Жид.       ― Давай выбираться отсюда. Сейчас проснётся этот психованный.       Я доволок тело Лица до коридора, дальше его перехватил Жид. Я обмяк в его руках.       ― Не могу больше, ― сказал напоследок. ― Спрячь его у себя и не смей выпускать.       Я открыл глаза. Заполненная мраком и сигаретным дымом комната раскачивалась как на волнах.       ― Нужны антибиотики, ― в отчаянии ломал руки Жид посреди этого хаоса.       Я моргнул. Видение исчезло, остались только обрывки разговоров будто из приёмника. Это снова утро после Самой Длинной?       — Вот и понадобилось тебе его калечить!       ― Ты будешь отчитывать меня сейчас? Он не слушался, ясно тебе?       ― А мне что теперь делать?       ― Укради лекарства. Я могу помочь.       ― Нет! Чёрт, это ты, Лицо?       Я с трудом разлепил веки. Снова в дымке возник Жид.       ― Мне нужно в Третью, ― я в панике принялся стряхивать с себя бесконечные слои одеяла, но запутался в пододеяльнике, как в капкане. И тогда я сдался. Ругал себя за это, но ничего не мог поделать. Мне просто хотелось, чтобы это адское пекло в левой руке прекратилось как можно скорее. Уже плевать, что или кто поможет мне. Я устало прикрыл глаза. Вот сейчас полежу немного и пойду в Третью.       Что-то нарушило мой сон в очередной раз. Надо мной нависал Жид со шприцом. Я в испуге закричал и попятился как мог прочь от него, молясь, чтобы это был лишь сон. Воспитатель закрыл мне ладонью рот.       ― Тише, Лицо, ― голос его мягко обволакивал меня, баюкая. Я сопротивлялся сну. ― Скоро ты поправишься.       В какой-то момент мне действительно стало легче. Жар всё ещё терзал тело, но лихорадочные приступы отступили, меня перестало бесконечно колошматить, я смог нормально проспать без кошмаров и чьих-то бесконечных диалогов на фоне. Однако с облегчением пришла ужасающая слабость. Я лежал, совершенно дезориентированный в пространстве и звал, как мне казалось, всех подряд. Но появился Жид.       Воды мне хотелось больше, чем ругаться. Я пил и всячески игнорировал вопросы о моём самочувствии.       ― Скажи хотя бы, кто это сделал? ― Жид в отчаянии ломал руки, как в том ночном видении.       ― Ты знаешь.       ― Лицо, я тебя не понимаю…       Лицо Жида исказилось в такой мучительной гримасе, будто вся моя боль в плече передалась ему. Он завалился на пол перед кроватью, взял меня за обе руки, тут же спохватился и взял только за одну здоровую. Он смотрел на меня с таким отчаянием и мукой, что я совсем растерял остатки своего гнева.       ― Мне так жаль. Я так беспокоился о тебе все дни.       ― Мне что теперь делать? — устало отозвался я.       ― Быть со мной, ― выпалил Жид, едва дав мне договорить.       ― Кому ты это говоришь?       ― Тебе. Будь со мной, не уходи.       ― А...       Жид поднялся с пола и сел на кровать, сгребая меня в охапку вместе с одеялом.       ― Хватит на сегодня. Поправляйся, и тогда мы поговорим. Налить тебе чаю?       Я был совершенно растерян, всё так же обессилен и сбит с толку. Внутри было слишком много вопросов, слишком много упрёков, но сил, чтобы их выразить, не находилось. Я полулежал на кровати Жида, пил чай из его рук и думал лишь о том, что скоро вернусь в Третью. Совсем немного — и пойду. Я собирался вернуться сегодня же.       Вынырнув в очередной раз из сна, я твёрдо заявил, что ухожу. Но Жид уверил меня, что стая в курсе, что со мной, и о моём отсутствии не беспокоятся. Он снова напоил меня чаем, объясняя, что я слишком слаб, чтобы покидать постель.       ― Сколько я уже здесь? ― спрашивал я снова и снова, но Жид будто не слышал. Чем больше я рвался в Третью, тем ласковей он становился, каждый раз приводя разумный довод, почему мне нельзя идти сейчас.       Перед носом появился градусник. После того, как Жид забрал его из моей подмышки, выражение его лица сменилось на обеспокоенное. Пространство вокруг плыло, предметы меняли облик, то уменьшаясь, то расширяясь вновь, и единственным спасением казалось немедленно свернуться под одеялом и закрыть глаза.       ― Отпусти меня, ― выдал я неожиданно чётко, и это было последним, что я помнил.       Очнулся в удушающей темноте. Мне чудилось, что меня сунули в раскалённую железную печку. Я бился и брыкался, пытаясь сбить с себя тяжёлое, будто свинец, одеяло.       ― Я должен идти домой, ― повторял я с каждой попыткой встать с дрожащей как желе кровати. ― Пошёл ты на хер… со своими антиб... блядь... таблетками…       И когда в глубинах Дома раздался подъёмный звонок — я знал, что это был именно он — я набрался сил, чтобы подняться с кровати самостоятельно. Жида в этот момент рядом не было. Я, изнывая от жара, торопливо надел первую попавшуюся одежду — возможно, даже свою — и выбрался в коридор.       Мрак размывал очертания мебели, ноги передвигались с трудом, будто я пробирался через сугробы, а в лицо дул шквалистый ветер. Я не думал о том, где сейчас может быть Жид — важно было лишь то, что его не было здесь. Я во что бы то ни стало должен выбраться из чёрного жерла печи в прохладу коридоров.       Я подумал о Стервятнике, это придало сил. Уже обессиленный, припавший к стене коридора, дрожащий, как лист на ветру, я упрямо двинулся вперёд. Босые ноги предательски громко шлёпали по ледяному полу. Шёл я невыносимо долго, не имея даже понятия, в какую сторону иду. Самое главное — не забрести в Могильник. В затылке долго и нудно, как комар, зудела мысль, что мне нужно вернуться в постель и дожидаться там возвращения Жида с лекарствами. Я отгонял от себя этот звон, по-собачьи мотая головой, чем вызывал ещё большее головокружение. Половину тела вместе с больной рукой я не ощущал вовсе, там лишь горело чуть сильнее, чем везде.       Последние силы отняла лестница. Я готов был лечь прямо сейчас и на что угодно. Мысль о сне была такой сладкой, что я не мог больше ей сопротивляться. Меня уже несло лёгким ветерком, покачивало на мягких лапах елей, во рту чувствовался горько-сладкий привкус сока растений. Наверняка я уже давно в Третьей и сладко сплю, а всё остальное мне только снится. А может, я и не уходил вовсе?       Я плохо соображал, путая сны с реальностью, даже забыл, как оказался в комнате Жида, но был уверен, что знакомый второй этаж поможет освежить память. И чем ближе был родной коридор, тем сильнее зудело что-то на подкорке, подсказывая, что я забыл что-то очень важное. Что-то очень тревожное.       Я шёл на запахи молочной каши и напитка, называемого здесь кофе. Кажется, я почти не опоздал. Ещё успею позавтракать. Постойте, когда ко мне успел вернуться аппетит? Я замер на пороге столовой, в уши ворвался гул сотен голосов, смешков, шепотков, звон посуды. Дом говорил со мной.       И тогда я вспомнил.