Паразит

      Как оказалось, привязаться к растению легче лёгкого. Мой фикус теперь был не просто фикус, у него было имя, а с именем появилась и душа. До ужина я читал о нём, а потом просто лежал и рассматривал картинки в книге. Я никогда не представлял себя цветоводом, но сейчас, глядя на трогательное деревце с широкими плотными листочками, душа трепетала. Мой Дракон под защитой, пока я с ним. Я не смог защитить другого Дракона, но этот будет в безопасности. Теперь я понимал Стервятника и его нежную любовь к кактусам.       ― Я назвал его Дракон, ― шептал я Стервятнику по дороге на ужин. ― Лорду бы не понравилось, назови я его Лордом. Поэтому Дракон.       ― Бедный мой птенчик, ― грустно откликнулся Стервятник, ― как же ты скучаешь. Я не в силах тебя утешить.       ― Мне достаточно и нескольких добрых слов. Всё в порядке, ― сдержанно улыбнулся я, тренируясь не скалиться во все зубы.       Вот только слюнявчиком я пока так и не обзавёлся. Но выделялся я не сильно и особо не беспокоился по этому поводу.       После ужина я с радостью вернулся к своему Дракону и напоил его на ночь. Снова взялся за перелистывание книжки и разглядывание картинок. Так неспешно прошёл вечер. Мне было совсем непривычно. Обычно я где-то напивался в это время.       Не спалось. Я попросил Стервятника сыграть в карты, тот тоже маялся от бессонницы, потому согласился. Мы просидели так почти всю ночь и только под утро отправились спать.       Утром повторились те же ритуалы. Рутина утешала, навевала сладкую меланхолию. А если нападала грусть, стоило только посмотреть на Дракона. Сегодня занятий не было, и я не знал, чем буду заниматься весь день. Кажется, я заболевал, чувствовал ломоту во всём теле. Или это организм требует новую дозу?       В этот раз я лучше отгладил рубашку, лучше причесал волосы. Стервятник мной гордился, я это чувствовал. А также чувствовал радость от принадлежности чему-то. Своей стае.       Весь следующий день Птицы учили меня управляться с иголкой. Сначала учили стежкам. Со мной сидел Ангел и подсказывал, что нужно делать. К обеду я научился этой науке и перестал рвать нитки. Пальцы были исколоты, но я даже радовался этому.       После обеда появилось новое задание — вышивка. С этим пошло тяжело. Я поначалу путался, снова рвал нитки, путал мелкие квадратики на канве. У меня никак не выходил дурацкий мухомор, как на картинке. Я злился, но продолжал ковыряться с нитками, обкусывая их зубами. Стервятник только посмеивался над моими попытками, но я на него не обижался. К ужину у меня была готова шляпка, которую я в порыве злости обзывал разными словами. Пальцы были исколоты ещё больше. Я довольно рассматривал их, как результат моих изменений. Чувствовал, как Жид сверлит меня взглядом, но упрямо не смотрел в его сторону.       После ужина я доделал зливший меня весь день гриб и теперь смотрел на него, как на восьмое чудо света. Болели исколотые пальцы, сухие глаза, напряжённая спина и отсиженная задница, но я всё равно был за себя горд. И это сделали мои кривые руки? Я что-то, оказывается, могу?       Но я посмотрел на картины, что вышивали другие Птицы, в схемах которых было более, чем пять цветов, и размером раза в три больше моей, и поник.       ― Всему своё время, ― утешил меня Стервятник. — Главное, что тебе понравилось.       Я немного повеселел и даже повесил своё творение над кроватью. Но как только погасили свет, затрепетал от страха — боялся, что эта размеренная жизнь продлится надолго. Ну не может быть так всё хорошо. Я давно не слышал Тень, мне было не по себе. Я сел на кровати и склонился к Дракону. Поглаживание его листочков на ощупь действительно напоминало прохладную чешую могучего зверя. Это успокоило и навело на сон.       Как выяснилось наутро, нервы шалили не у меня одного. Птицы, все как одна, маялись от какого-то предчувствия. Они чего-то ожидали. Или кого-то? Им, возможно, и было известно, что произойдёт, как это случилось месяц назад, когда пал Помпей, а мне же снова было всё непонятно. Пришлось грустно уползти на свою кровать. Вышивать не хотелось. Утешал только Дракон. Но тот косматый Дракон, второй после Стервятника, ещё больше раздражал. Только с ним у меня не получалось выстроить даже мало-мальски хорошие отношения.       Мы засобирались на завтрак.       Я всё ещё не мог забыть стихотворение незнакомки. С помощью Тени я спрятал листок в бассейн и ещё ни разу туда не возвращался. Но некоторые фразы запомнил дословно. Я украдкой глянул на Жида и тут же отвёл взгляд — этот засранец нагло пялился! Интересно, он так же смотрел на ту девчонку? А вдруг он её бросил? Или всё же она поступила с ним гадко? Может, её вообще нет здесь больше? Нет, Стервятник прав. Нужно отвергать чувства, и тогда жить станет легче. Меня пугало одиночество, но позволить любви портить мне жизнь, чтобы из-за неё всё пошло наперекосяк… Ну уж нет. Никакой любви.       Меня перехватил чей-то взгляд. Табаки. Я как мог улыбнулся ему, стараясь подбодрить и смыть с его личика так не идущий ему траур. Я помахал ему, тот помахал в ответ.       Я сбежал в Третью — в столовой мне было слишком грустно. Взял в руки иголку и красные нитки, что остались от вышивки мухомора в надежде чем-то занять свои мысли. Хотя бы ворчанием на противные непослушные нитки. На глаза попалась чёрная толстовка. Чтобы осуществить мою задумку, был нужен какой-то мелок. За неимением его я оторвал от стены кусок штукатурки, которую так любил пожирать ненавистный Слепой.       Обозначил сердце и стежками вышил его по меловому следу. Старался делать как можно аккуратнее, чтобы одежда походила на оперение, а не на крысиную шкуру. Самой кропотливой работой было вышить внутри сердца надпись «no love».       Я принёс свою работу Стервятнику на оценку, терпеливо выждав очередь из Птичек с их вышивками.       ― Как занятно, ― я подал свою кофту Стервятнику на стремянку, ― так ещё не додумались украшать своё оперение. Молодец, мой птенчик.       Я радовался похвале, как мальчишка. И радовался, что выучился что-то делать своими руками. Нашёл общий язык с растением. Я был уже не тот дикарь, который только и мог что драться и ломать чужие коляски. Дом многому научил меня за эту осень.       Зима началась с ветра. Серые облака пролетали мимо, пустые. Снега так и не было.       День начался как обычно, но что-то было не так. Дом тихо гудел, как провода под напряжением. Никто ничего не объяснял. Но все ждали.       Гудение усилилось во время занятий. Через некоторое время в коридорах послышался конное цоканье и ржание. Логи. Я посмотрел на Птиц. Те не шелохнулись, только я вертел головой, как идиот. Я слышал чью-то твёрдую поступь. Птицы как по цепочке зажгли улыбки, защебетали. Стервятник слез со своей стремянки и улыбнулся, показав все свои зубы. Я удивлённо вытаращился. Чёрный мужчина без приглашения вошёл в наш класс и сел за учительский стол. Стервятник и вся остальная стая узнали его. Это его они ждали.       «Это Р Первый. Ральф. Мутный тип. Мне он не нравится, но Птички его любят. Только посмотри на их счастливые лица».       «Почему он тебе не нравится?» ― написал я на листе, чтобы не привлекать внимания своим бормотанием, хотя Птицам было сейчас не до меня.       «Не нравится и всё. Но Дом его любит. И его имя по всем стенам».       ― Так вот кто это, ― протянул я. Тут же вспомнилась рычащая дверь.       ― Да, это Чёрный Ральф, ― шепнул мне Красавица, видимо, подумав, что я с кем-то веду диалог.       Я подозрительно посмотрел на мужчину. Он чернел за учительским столом, зыркал из-под бровей, на одной руке у него была перчатка, явно что-то скрывавшая от посторонних глаз. Стервятник всё так же стоял рядом с ним, грустно опустив глаза. Поэтому Тени он не нравится? Что-то между этими двумя не ладно…       Птицы хором произносили слова. Хором прокаркали, как же они скучали. Выяснилось, что та песня была для Ральфа, но он отказался её прослушать. Хмурый неприятный тип. За что же его любят в Доме, да так, что увековечили на стенах его имя? И кто же расписал дверь в его комнату чёрной краской?       Несчастного Ангела так расстроил отказ Ральфа послушать песню, что он снова вцепился зубами в свою руку. Я вздохнул. Птицы галдели и выкрикивали новости. Видимо, устав от этого, Ральф вышел, за ним вышел и Стервятник. До учителя, вошедшего после них в класс, никому не было дела. Я задумался о своём.       В дверь просочился Конь. Судя по выражению на его лице, он получил от Стервятника.       «Пошли!»       Я не стал по обыкновению сопротивляться Тени, мне тоже не сиделось на месте. Я должен был выяснить про этого Р Первого. Стервятник сидел тут же у двери класса, привалившись к стене спиной и баюкая свою больную ногу. Я сел рядом с ним. Тронул дрожащую от напряжения руку в кольцах. Он вскинул голову и предупреждающе оскалился.       ― Прости, ― выдавил я, не давая Тени опередить меня и воспользоваться моим речевым аппаратом, ― просто хотел узнать, не нужно ли тебе чем-то помочь?       Стервятник не ответил и продолжил что-то монотонно нашёптывать, раскачиваясь на месте.       «Он не укусит, Лицо. Помоги ему подняться, ему же больно».       Я поднял с пола трость, сунул её под мышку.       ― Хватайся, давай, ― я протянул ему руку. Тот прекратил своё пугающее пение и поднял на меня прояснившийся взгляд. Отсутствие Ральфа явно пошло ему на пользу.       Тяжело опираясь на меня, Стервятник поднялся и принял свою трость.       ― Ральф ушёл? — поинтересовался я.       ― Ушёл.       ― Он обидел тебя чем-то?       ― Обидел? ― удивлённо посмотрел на меня Стервятник. ― Нет, что ты. Нога заболела. Наверное, скоро пойдёт снег.       ― Пойдём обратно? ― предложил я.       Стервятник устало кивнул.       Вопросы множились. Этот мужчина с рычащим именем выцепил меня взглядом из стаи, я это увидел, хоть и длилось это недолго. Ральф, похоже, долгое время пробыл в Доме, и от его взгляда не укрылся новичок. Птицы негромко, чтобы не потревожить неважно чувствующего себя Стервятника, поведали мне, сколько Ральф в Доме и когда он ушёл. А вот почему он ушёл никто не сказал. Про Стервятника тоже никто ничего не сказал. Я узнал, что он когда-то взял себе Третью и Четвёртую. Уцепился за это. Быть может, Табаки что-то мне подскажет? Я снова выбрался из класса, не обращая внимания на неуверенное ворчание учителя.       Бесцельно слонялся по коридору, пока не наткнулся на Табаки.       ― Погоди, ― сказал мне он, ― всё утрясётся, и мы поговорим.       Что же должно утрястись, я так и не понял. Дом стоял на ушах.       Было неясно, праздновал ли Чёрный возвращение Ральфа, или же он напился от нечего делать, но за обедом он достал всех. Когда стая уже тяжко вздыхала от его жалких, на мой взгляд, потуг начать драку, он переключился на другие столы. В том числе и на наш. Но уж я не собирался отмалчиваться.       ― Ну что ж ты? ― поднялся со своего места. Пришла очередь нашего стола вздыхать. Я же чувствовал, что драки не будет. Зашитый Чёрный выглядел, как помятый жизнью бродячий пёс. Вонял точно так же. ― Давай подерёмся, раз душа просит!       Чёрный качнулся в мою сторону, дыхнул перегаром. Я для вида сжал кулаки, чтобы показать, что я готов поддержать его желание подраться. А в итоге не выдержал и рассмеялся ему в лицо.       ― Ну тебя к чёрту, ― махнул он рукой. ― Провались в ад, где тебе и место!       Я пожал плечами. Так и знал. Птицы облегчённо выдохнули. Я перевёл взгляд на Стервятника. Тот сидел с выражением смертной тоски на лице и бездумно помешивал в тарелке суп.       Возле столовой меня сцапал сам Ральф. Я удивлённо посмотрел на него.       ― Прошу прощения? ― вежливо поинтересовался я, подражая Стервятнику.       Ральф изучающе смотрел на меня.       ― Не против, если зайдём ко мне на пару слов? Здесь шумно.       На нас уже посматривали стаи. Кто-то с нескрываемым любопытством, кто-то с ужасом, Логи продирались сквозь толпу, чтобы первыми добраться до горячих новостей. Где-то за спинами детей проплыла макушка Жида. Я беспомощно озирался.       «Иди. Лучше покажи, что тебе всё равно».       Я навесил на лицо самую скучающую мину, которую мог только изобразить. Тряхнул волосами, собранными в хвост, и сказал:       ― Что ж, пошли.       Нарочито громко, чтобы слышали все. Кто-то ахнул от такого бесцеремонного поведения. Ну извините, я не знаю, как общаться с Ральфом, инструкций же мне не дали!       Мы поднялись наверх. Я опасливо покосился на рычащую дверь. Кажется, буквы пытались затереть.       Ральф прошёл в комнату и сел на диван. Чтобы показать, что мне абсолютно всё равно, я уселся на подоконник. Отсюда открывался всё тот же вид на пустырь.       ― Для начала, как зовут? ― мужчина закурил. ― Курить хочешь?       ― Хочу, ― слишком нагло отозвался я и взял у воспитателя сигареты и зажигалку. ― Я Лицо.       ― Лицо, значит, ― хмыкнул Ральф, выпуская в комнату дым. От его самокруток кружилась голова, но я продолжал курить. ― А кто твой Крёстный?       Я внимательно посмотрел на Ральфа через дым. Вот почему его уважают. Он знает Дом. Только Жид и Ральф знают о подобных понятиях, но Жид здесь учился, а Ральф — нет.       ― Стервятник.       ― Ого, даже так. Честь, не так ли? ― Ральф удивлённо двинул чёрными бровями. Значит, и о вожаках он знает. Не поэтому ли вызвал на разговор Стервятника? Узнаёт у вожаков, что произошло в его отсутствие. Но почему тогда Стервятник так взволнован?       ― Угу, ― коротко отозвался я.       ― Давно ты в Доме? ― пошевелил плечами под пиджаком. Я перевёл взгляд ниже, на чёрную перчатку.       ― С сентября, ― я огляделся в поисках пепельницы. Рука в перчатке сунула мне её под нос. Я покосился на мужчину. Бесцеремонно вторгается в моё личное пространство? Я поёрзал. Ральф вернулся на свой диван, и я осторожно выдохнул. Меня как будто просвечивали рентгеном. Решил как можно быстрее отчитаться. Это ведь ему нужно?       ― Освоился. Живётся неплохо.       ― Что-то странное происходило в последнее время?       Ага, вот что ему надо. Копает о Помпее. Никто ему не скажет, как он не понимает.       ― Нет, ― качнул головой я. ― Всё в порядке.       ― Что ж, не смею больше задерживать, ― Ральф поднялся, чтобы проводить меня. Я как можно быстрее проскочил перед ним.       Я бежал под защиту Четвёртой. Мне нужно было поговорить с Табаки. Тот уже встречал меня сам. Он беспокойно выписывал круги на своём Мустанге. Увидев меня, он остановил своё бесконечное вращение.       ― Что у тебя выспрашивал великий и ужасный? ― с порога спросил он, любопытно заглядывая мне в глаза.       Я поморщился.       ― Он мне не понравился. Мутный тип. Не знаю, почему.       ― И это всё? ― скуксился Шакал.       ― Всё, ― кивнул я. ― Я так и не понял, что ему было надо. Про Помпея выяснял, ― понизил голос я, ― но я рот на замке держал.       ― Молодец, ― закивал Табаки. И тоже доверительно потянулся ко мне. Я склонился к нему. ― Мы попросили Слепого передать Ральфу просьбу о Лорде. Надеюсь, он сможет помочь.       Сердце забилось сильнее. Может, за этим и пришёл Ральф? Может, поэтому трепещут стены Дома? Дракон вернётся?..       ― Надеюсь, ― закивал Табаки, будто читая мои мысли. ― Он чудак и невежда, Лицо, но он знает Дом. А Дом знает его. Не стоит опасаться Ральфа. Он с нами.       Я решил поверить Табаки. Быть может, у Тени что-то личное к Ральфу. Он пока один так негативно о нём отзывается. А Стервятник… Его отношение к Ральфу я пока не понял.       Распрощавшись с Табаки, я отправился в Гнездовище. Нашептал Дракону о новостях. Если Ральф действительно вернёт Лорда в Дом, я пожму его руку, и не убоюсь даже той в перчатке.       После ужина Дом успокоился. Новость о возвращении уже обсудили во всех его уголках. Теперь только бросали украдкой взгляды на его чёрную фигуру и, почтительно поклонившись, пропускали в узком коридоре.       На Перекрёстке слышались чьи-то голоса. Я сразу узнал высокий голос Жида. Я вжался в стену, пока увлечённые спором мужчины меня не заметили. Прятаться было некуда, поворачивать назад было поздно. Ральф гремел, Жид гавкал ему в ответ. Я навострил уши.       ― Как тебе совесть позволила остаться здесь?       ― Я же не трус, чтобы сбегать.       Ральф неожиданно раскатисто расхохотался, но быстро смолк.       ― Вот как, значит. А я думаю, это всё же в твоём духе.       ― Как видишь, я всё ещё здесь. И подаю признаки жизни.       Ральф хмыкнул.       ― Уже выбрал, кого в этот раз потянешь за собой на дно? Я теперь буду внимательно следить за тобой.       ― За этим вернулся? Какая честь, ― съязвил Жид.       Я решил, что пора двигать обратно. Быть свидетелем чужой ссоры очень и очень неловко. Но чем же так разозлил Ральфа Жид?       Чтобы не выглядеть подслушивающим, я решил сделать вид, что просто гуляю и случайно проходил мимо. Сделал шаг вперёд и повернул, изображая прогулку. Меня обнаружили.       Увидев меня, Жид, выругавшись себе под нос, повернул прочь. Я инстинктивно дёрнулся было за ним, но замер под взглядом Ральфа. Тот закурил, всё ещё смотря на меня.       ― Я пойду, пожалуй, ― я чувствовал себя полным дураком.       ― Иди, ― отозвался Ральф. Я рванул за Жидом, чувствуя, как горит спина от взгляда Ральфа.       ― Давай не сейчас, ― махнул рукой Жид, когда я нагнал его на площадке. Он хотел уйти наверх, но раздумал и начал спускаться. Я пошёл следом. Он уселся на подоконник. Мы устроились так же, как в тот раз, когда Молли оказалась в Могильнике.       ― Есть зажигалка? ― спросил Жид. Выглядел он растрёпано. Уши горели, а глаза взирали растерянно. Неужели и он поругался с Ральфом? Как и Тень?       Жид прикурил от моей зажигалки и затянулся.       ― Я думал, он сгинул, ― он потёр виски, будто у него неожиданно разболелась голова. ― Не ждал я его возвращения.       ― Мне не нравится Ральф. Он мутный тип, ― я осторожно стряхнул с его коленки упавший пепел. Он спохватился и отвёл от себя сигарету.       Мне понравилось это выражение от Тени, и я повторил его ещё раз. Жид скосил на меня взгляд.       ― У кого ты таких слов набрался?       Я пожал плечами. Жид горько усмехнулся.       ― Я человека убил, Лицо.       ― Что-то мне подсказывает, что это не совсем правда.       Тень молчал. Это были не его подсказки, а мои личные ощущения. Я действительно думал, что Жид не мог так поступить. Да и тон Ральфа мне не понравился. Он разговаривал с ним, как с преступником.       Жид недоверчиво посмотрел на меня. Он снова забыл про сигарету.       ― Слушай, ― выдохнул я, ― я не знаю и не могу знать, что там произошло. Но раз это произошло в Доме, то не в наших силах что-то менять. Это было предопределено самим Домом.       Морщинки на лбу Жида вдруг разгладились.       ― Я рад, что ты так быстро понял это, ― он покачал головой. ― Но осторожнее.       Мы помолчали. В голове вертелась фраза Жида. Зачем он это сказал? Хотел от себя отвернуть? Это признание звучало так, будто он взвалил чей-то груз на себя.       ― Что у тебя с пальцами? ― неожиданно спросил Жид.       Я посмотрел на свои руки.       ― Птицы учили меня вышивать.       ― А ссадины от стёкол?       ― Они уже прошли, ― отозвался я.       ― Ну, и как успехи с вышиванием?       ― Я вышил гриб, — похвастался я. ― И ещё…       Жид посмотрел куда-то за меня. Я обернулся в ту сторону. Никого.       ― Скоро погасят свет. Иди в Третью.       Он мне приснился. Мы играли в карты, которые почему-то оказались гадальными. Жид, глядя мне в глаза, выложил между нами карту. Я посмотрел на изображённое на ней колесо.       ― Что это? ― спросил я, рассматривая карту.       ― Неизбежность, ― Жид смотрел мне прямо в глаза.       ― Это плохо? ― хотел было спросить я, но слова растаяли в вое ветра. Жид вдруг резким движением перевернул карту рубашкой вверх, хлопнув по столу.       Я проснулся, дрожа от холода. Ветер с воем рвался в комнату, дребезжал стёклами, грозя выбить форточку. Подъёмного звонка ещё не было. Я метнулся к Дракону, ухватил горшочек и утащил к себе под одеяло, согревая его нежную зелень.       ― Нам ничего не страшно, ― нашёптывал я ему.       Вскоре начал накрапывать дождь. На занятиях мы со Стервятником сели вместе. Вместо того, чтобы слушать учителя, я записывал о его настоях. Он не учил меня делать свои пьяняще-дурманящие зелья, а обучал прозаическому: настойкам от простуды, от бессонницы, кожные втирки…       Я услышал, как в коридоре прошёл Ральф, в ушах тихо зазвенело — видимо, это напрягся вместе со мной Тень. Но воспитатель прошёл дальше. Я хотел узнать у Стервятника об отмычках, но постеснялся. Может, попросить Тень?       После обеда я заметил у дверей Четвёртой столпотворение.       ― Табаки, ― хлопнул я по плечу разболтавшегося с Валетом Шакала, ― на твоей территории кипеж.       Шакал навострил ушки и припустил за мной по коридору. Обсуждали Чёрного. Кто-то ляпнул, что он там вздёрнулся. Я пошутил, что потолок от такого рухнет. После выяснилось, что там Слепой. На него мне было насрать в той же степени, что и на Чёрного. Стая тупо стояла перед дверью, кто-то уже сидел по стенке, кто-то просто ковырял штукатурку.       Я предложил вынести всё к чертям. Меня услышал Табаки и уже начал опасный манёвр на Мустанге. Тут же я приготовился броситься наперерез, чтобы избежать травм, но, к нашему облегчению, подошёл Стервятник. Я засмотрелся на него, изящно опирающегося на трость и непринуждённо покачивающего на мизинце внушительную связку ключей и отмычек. Табаки снова встрял со словами про удавившегося Чёрного, бедного папу чуть удар не хватил.       Толпа надвинулась, каждому хотелось посмотреть, как ловко орудует отмычками Стервятник. Я встал за его спиной, как страж, скрестив руки на груди. И вовремя. Как только щёлкнул замок, Четвёртая просочилась в свою спальню, а за ней хлынула толпа. Стервятник схватил меня за локоть и в последний момент выхватил из-под чьих-то колёс, за нами тут же захлопнулась дверь, чудом никому не прищемив пальцы и любопытные носы. Спальня была пуста. Я услышал расстроенный вздох Табаки, который надеялся на трупы, кровь и кишки по стенам. Но тут же почувствовал знакомый плотный запах — этот ни с чем не спутаешь. Тогда я принялся шарить взглядом по кроватям.       С одной из двухэтажных кроватей появились знакомые длиннющие ноги. Я выругался, увидев, кто же её пригласил. Мельком заметил огненную голову Рыжего. Тот оскалился в улыбке ещё больше.       ― Рыжий, блядь! Не под Слепого же её подкладывать!       Тем временем Габи спустилась с кровати под возмущённые возгласы и ропот.       ― Приветик, Лицо, ― Габи наклонилась ко мне, весело улыбаясь губами в остатках помады. Я ловко увернулся, чтобы меня не чмокнули. При всей моей любви к Габи, я бы не хотел таких приветствий. ― Как поживаешь, дорогой? Давно тебя не было видно.       ― Богиня моя, обязательно зайду, ― я решил, что поступаю невежливо по отношению к даме и аккуратно поцеловал её ручку. В сопровождении наглеца Рыжего Габи удалилась.       Я медленно попятился к выходу. Лэри визжал как ненормальный о своей постели, и я его понимал. Теперь всё придётся сжечь вместе с матрасом. Табаки нарезал круги по комнате. Я обернулся к Стервятнику. Тот стоял, скривив лицо, будто его с ног до головы окатили ледяной водой. Я осторожно тронул его за локоть и потянул за собой. Мы удалились в Гнездовище.       У папы разболелась голова. Птички окружили его, чтобы наложить компресс и растереть виски.       ― Чую, будет новый закон, ― простонал Стервятник, вскинув ладонь на лоб.       Я решил выйти во двор, чтобы продышаться.       ― Слепой, сука! ― проворчал я, закуривая. Оказалось, что во дворе я не один. Я долго не решался подойти к Табаки, кажется, он был занят обдумыванием чего-то важного. А ведь после обеда я шёл, чтобы спросить у него о картах. ― Сука слепая, ― повторил я.       Кажется, Шакал заметил меня. Я нерешительно махнул ему недокуренной сигаретой. Табаки совсем помрачнел за последнее время. Я всё же решился подойти. Докуривал и неловко мялся неподалёку.       ― Лицо? ― сам подозвал меня Табаки.       ― Да я хотел спросить… ― начал я. ― Но, кажется, не вовремя.       ― Нет, что ты, ― немного оживился Табаки. ― Спрашивай.       ― Ты знаешь что-нибудь о гадальных картах? ― решился спросить я.       ― Ой, ну зачем тебе, Лицо?       ― Мне сон приснился, ― пояснил я.       ― Ах, сон... Значит, сон, ― протянул Табаки. ― И что же приснилось?       ― Карта. И колесо на ней.       ― Перевёрнутая или нет? ― уточнил Шакал.       Я задумался.       ― Вроде перевёрнутая была.       Табаки выждал секунду и внимательно посмотрел на меня, барабаня пальцами по колену.       ― Это значит… ― Табаки, наконец, приложил палец к виску, изображая оракула. — Это значит кармический поворот, предотвратить который невозможно. Проще говоря, мальчик мой, просто расслабься и смотри, что будет дальше. Все события уже свершились там.       Где это «там» я не понял, но осознание, что ход дальнейших событий от меня уже не зависит, потрясло. У меня не было оснований не доверять Шакалу и снам.       Я предложил Табаки свитер, но он отказался. Я помедлил, но потом всё же оставил его в покое. Начал накрапывать дождь. Табаки так и сидел, не шелохнувшись, о чём-то глубоко задумавшись. Капли дождя стекали по его лицу, и казалось, что он плачет. У меня заныла душа в тревожном предчувствии.       Я вернулся в мрачном расположении духа. Улёгся на кровать и так и провёл весь день, не поднимаясь. Ломило кости, и я маялся, подобно Стервятнику. После ужина, ближе к выключению света, коридоры зашевелились.       ― Собирайся, птенчик, мы идём в гости, ― сообщил мне Стервятник. Он уже надевал парадную рубашку. Я поднялся с кровати, ожидая дальнейших объяснений.       ― Празднуем принятие Нового Закона, ― объявил Валет.       ― Идём в Четвёртую, ― пояснил Стервятник. ― Я, Валет, Слон и Красавица. И ты тоже приглашён.       Я принялся одеваться.       ― Я так понял, Новый Закон — это именно то и есть?       ― Да, ― покивал мне взволнованный Красавица.       ― Красивая? ― шепнул я ему на ухо. Красавица совсем раскраснелся.       ― Лицо, помоги-ка мне, ― позвал Стервятник. Мы набрали в странную котомку всяческих склянок. Парни закинули туда свёрток с бутербродами, на общий стол.        Коридор понемногу заполнялся. Бродили Логи, весело похлопывая по спине всех подряд, тут и там мелькали Крысы, Псов, по случаю продолжающегося траура, было малое количество. Мы гуськом прошли в Четвёртую. Нас уже ждали. Все, кроме спящего Табаки, охраняющего собой место Лорда на кровати.       ― Пусть спит, ― бросил кто-то. — Хоть тишиной насладимся.       Мы добавили свою снедь к той, что уже была разложена на столе. Распили вино. Для меня Новый Закон не стал ни праздником, ни даже неожиданностью. Для наглецов вроде Рыжего, меня и Красавицы он никогда не был преградой. Но пили все вместе из солидарности. Нас со Слепым и Чёрным предусмотрительно рассадили как можно дальше друг от друга, но опасения были напрасны. Мы мирно напивались, затем пошли песни. Видимо, они и разбудили Табаки.       Ещё сонный Шакал уже что-то активно жевал. Я же заслушался поющим Стервятником, что стало для меня настоящим открытием. У него был очень приятный голос, я даже расстроился, когда он затих. Оказалось, что у Табаки есть к нему дело. Я принялся шарить по кровати в поисках вина. Валет снова взялся за гитару.       ― А что происходит? ― тихо поинтересовался я. Красавица передал мне алкоголь, который я так искал.       ― Нужно будет помочь Табаки.       ― Давай поможем, ― вызвался я, отхлёбывая прямо из бутылки.       Вскоре Табаки позвал нас, экипированный как для похода в горы. Я решил пока ничего не спрашивать. Мы отправились в Третью, как выяснилось, за стремянкой Стервятника. Некоторые Птицы вызвались помочь, но мы отказались. Я вспомнил, как мы с Бледным под руководством Молли тащили обоссаный хромой обогреватель: стремянка по сравнению с ним казалась просто пёрышком.       Табаки указал, куда нужно поставить стремянку. Я задрал голову вверх, меня тут же пьяно покачнуло. Снизу было непонятно, зачем Шакалу понадобилось залезть под самый потолок. Из спальни вылезли Птицы с бутылкой самодельного нечто. Пока мы ковырялись со стремянкой, наблюдатели пустили из рук в руки бутылку.       ― Давай подсажу, ― вызвался я. И, пока возился с довольно лёгким Шакалом, негромко уточнил. ― Что это за перфоманс, Табаки?       ― Я должен осуществить свой сон, ― шепнул Табаки, больше он ничего не объяснял.       Я закурил, глядя как он возится с банкой краски под самым потолком. Так и не вышло рассмотреть, что же там за рисунок. Одна за одной Птицы нырнули обратно в спальню. Я остался наблюдать за происходящим наверху. Табаки сосредоточенно вырисовывал какую-то фигуру, не обращая на происходящее внизу никакого внимания       ― Это что за горный орёл у нас поселился? ― ко мне пьяной походкой подошёл Рыжий.       ― Это Шакал, ― пояснил я. ― Вон, смотри, рисует.       Рыжий прыснул.       ― Привет, Табаки! ― Шакал не ответил. ― Дунем? ― предложил он уже мне, плюхаясь на задницу рядом.       ― Тебе не кажется, что это невежливо?       ― Нет, ― хохотнул Рыжий. ― Есть что сожрать?       ― Если там ещё не всё съели, ― пожал я плечами. — Сходи поищи.       Услышав про остатки еды, Рыжий подорвался с места и шмыгнул за дверь Четвёртой. Я было пошёл за ним, но задержался. Кажется, Табаки рисовал Дракона. Белого Дракона. Что ж, можно было даже не дожидаться законченного рисунка — я и так сразу понял, кто это. От тоски захотелось нажраться, и я уполз в комнату. Не успел я сесть на кровать, как ко мне тут же привалился Стервятник. Он пел какую-то одному ему знакомую песню.       ― Ну ты когда его накурить успел? ― возмутился я, обращаясь к Рыжему.       ― Никак нет, это не я! ― Рыжий засмеялся и затряс головой так, что чуть не слетели его маскировочные очки. ― Это он своего родимого.       ― Птенчик, ― принялся жаловаться Стервятник, устраиваясь головой у меня на плече, ― Рыжий, подлец, не хочет пробовать мои настойки.       Я улыбнулся.       ― Так давай я попробую.       Стервятник просиял. Молниеносно взлетел с моего плеча.       ― Вот, держи, ― он протянул мне какой-то бутылёк и грустно вздохнул. ― Никто не хочет пробовать «Полуночный кошмар»…       Я не стал нюхать содержимое: и так знал, что пахнет адово.       ― Ничего, ― повинуясь внезапному порыву я снова притянул его к себе, — меня ничем не свалишь.       ― Пей, птенчик, ― нетерпеливо прошептал он куда-то мне в шею, обжигая кожу горячим дыханием.       Я выдохнул и залпом хряпнул адское пойло, с трудом прокатившееся по моему горлу в пищевод. Стервятник взмахнул руками, как крылышками, и от радости хлопнул в ладоши. На вкус я ожидал чего-то похуже.       ― Вкусно, ― икнул я. ― Сладко, как роса в Лесу.       ― Тихо-тихо, ― Стервятник приложил палец в кольцах к моим губам, чуть царапнув меня в нос. — О таком лучше помолчать.       Мы выпили ещё вина под гитару Валета. От настойки меня, как и Стервятника, разморило. Я вспомнил песенки Бледного.       ― А что потом? Люблю ловить снежинки ртом… ― тоскливо затянул я себе под нос.       Неожиданно мне в лоб ткнулся протез Сфинкса.       ― Пошли забирать Шакала. Уже свет погасили, а его всё нет.       Сидящий рядом Стервятник, цепляясь за меня, поднялся и тоже направился с нами — наверное, проверить свою стремянку. За нами увязался кто-то ещё, но в темноте было не разглядеть. Меня куда-то вело, только волочащийся за мной как хвостик Стервятник не давал мне считать стены лбом, направляя куда нужно моё пьяное тело. Вооружившись фонариками, мы вышли на поиски.       Табаки был трезв и явно не в духе.       ― Классный Дракон! ― дыхнул я ему в ухо, пока мы стаскивали его с насеста.       ― Спасибо, ― заулыбался Шакал. ― Это к возвращению.       Стаи совсем распоясались. Кто-то пел, кто-то танцевал, кто-то ныл, кого-то тошнило в сортире. Рыжий пустился в пляс со Слепым. Меня едва самого не вывернуло от смеха и отвращения, пока они вдвоём нелепо вальсировали.       Стервятник снова порхнул ко мне и чуть ли не силой приставил ко рту стакан с чем-то чёрным.       ― Утро в Лесу, ― сладко шепнул он, вливая в меня жидкость. ― Бодрит.       Я решил не думать, почему в Лесу такое чёрное утро, и просто выпил. Действительно бодрило. Передёрнуло так, что чуть глаза из глазниц не выскочили. После сигареты стало полегче.       Я решил подползти к о чём-то спорящим Сфинксу и Табаки, но мне наперерез выполз натанцевавшийся Слепой.       ― Знаешь, что мне сказала Габи? ― вперил он в меня бесцветные глаза.       ― И что же? ― я старался не дышать, чтобы не вытошнить прямо на него все влитые в меня настойки.       ― Что ты трахаешься лучше! ― он пихнул меня в грудь. Я упал на колени Стервятника и зашёлся истерическим смехом. Я не мог поверить, что Слепой мог выдать такое, он явно был очень пьян. Но ещё смешнее было наблюдать за его разъярённым лицом.       ― О, дорогая моя Габи! ― заголосил я.       ― Шлюха, ― вякнул кто-то.       ― Она не шлюха! ― возмутился я, поднимаясь и меся кулаками пустоту. ― Она богиня любви!       ― Лицо, да не вопи же ты! ― попытался кто-то остановить меня.       Я лягнул куда-то в сторону Слепого.       ― Бесишь, ― проворчал я, усаживаясь обратно на кровать. Стервятник, державшийся возле меня весь вечер, тут же снова стёк мне на плечо. От него приятно пахло вином, волосы щекотали нос.       ― Стервятник? А какие тебе девушки нравятся? ― вдруг спросил я.       ― Не знаю, Лицо, ― отозвался Стервятник. ― Я об этом не задумывался.       ― Ну блондинки, брюнетки? ― не отставал я.       ― Брюнетки, наверное, ― подумав, ответил Стервятник.       ― А пышные или худые?       ― При всё моём уважении, но худые.       Я хмыкнул.       ― А что она должна делать?       ― То же, что и я, полагаю.       Мы замолчали. Стервятник зевнул, мягко стекая мне на колени.       ― А Тень? У него были девушки? ― решился спросить я, раз не последовало взрыва после предыдущих вопросов.       ― О-о, ― он пьяно махнул рукой, ― не до девушек ему было. Они всё с Жидом книжки читали да травку курили…       Я дёрнулся, едва не сбросив с себя осоловевшего Стервятника. То, что Тень и Жид могли быть корешами закадычными, для меня было не новостью — об этом я уже догадался и сам. А слова Стервятника только подтвердили эти догадки. Вот только я никак не мог понять, что же меня так разозлило. Я решил, что пора бы выкурить сигарету и вызвать демона на тет-а-тет. В голове шумели помехи. Но я упрямо полз к выходу, непременно о кого-то спотыкаясь. Коридор ещё пах краской, я задрал голову. В темноте белел Дракон. Хороший знак. Но ничего такого я сейчас не чувствовал. Меня гнало на третий этаж. Но с Жидом, по понятным причинам, у меня бы вышел короткий разговор.       ― Ты хренов пиздабол, ― я пьяно качался, перед глазами плыли очертания чего-то. Я решил, что это может быть Тень.       Призрак на контакт не шёл, но мне уже и не нужен был диалог. Меня несло выговориться.       ― Вот что стоило, ― я ткнул пальцем туда, где, по моему предположению, была грудь Тени, ― просто взять и сказать. Лицо, мы пару раз дунули с Жидом. Чувак он прикольный на самом деле, Лицо. Мы тусили какое-то время вместе. Вот так, блядь, сложно было сказать? ― пьяно взвизгнул я в темноту. ― Два лицемерных долбо… ― я икнул, ― клюя…       Я решил вернуться в Четвёртую и нажраться ещё больше. Меня мучила икота. Там меня встретил Красавица.       ― Всё выпито, ― сообщил он. ― Поможешь отвести папу?       Было сложно управляться с телом, но я согласился. По пути обратно я пару раз смачно упал, зацепившись за чьи-то коляски. Но Стервятнику я просто не мог не помочь. Я уселся на кровать и попытался поднять Птицу.       ― Что такое? ― слабо возмутился он.       ― Пошли домой.       ― Как же я устал от всего этого, ― простонал Стервятник, никуда не желая подниматься. — Оставьте меня в покое.       ― Давай, ― скомандовал я Красавице, ― бери его под другую руку.       Но Красавица больше мешал, чем помогал. Мы уже выбились из сил, пока возвращали Стервятника в вертикальное положение.       ― А где Слон? ― спохватился я.       ― Спит он, ― ответил Красавица. ― Завтра вернут.       ― А Валет?       ― Где-то там, ― неопределённо махнул в сторону Красавица. ― Может, ещё кто не спит? Я схожу.       Стервятник зевнул. Я ухватил его за плечи, чтобы он опять не рухнул на кровать, иначе начинать нам всё сначала. Ему я верил. Стервятник не стал бы врать насчёт своего же брата, да ещё и в таком пьяном состоянии. Наверняка завтра об этом он и не вспомнит, а я не буду напоминать. Но я намерен всё вытрясти из Жида.       ― Давай, Лицо, вставай, ― послышался голос Красавицы. ― Ты там заснул, что ли?       Я встрепенулся и похлопал Стервятника по плечу.       ― Не понял, а все спят, что ли? ― прищурился я. Красавица стоял с чьей-то коляской.       ― Спят. Давай усадим папу сюда.       Мы подхватили Стервятника под руки и подняли на ноги. Птица была в полном отрубе после своих зелий. Едва не перевернув коляску, мы усадили его туда. Я сполз под кровать в поисках трости и наткнулся на чьи-то ноги.       ― Я нашёл! ― зашептал Красавица.       ― Красавица, Лицо? Вы? ― кажется, это был Валет.       ― Мы. Ты с нами?       Нам ответил его бодрый храп. Чтобы не упасть, мы схватились за коляску каждый со своей стороны. Я вспомнил, как катил пьяного Лорда. Пока мы возились так, проснулся Чёрный. Возможно, не видя, что мы здесь, или же наоборот стараясь для зрителей, но он начал декламировать стихи.       ― Когда похоронный патруль уйдёт и коршуны улетят! ― завыл он из-под кровати. ― Приходит о мёртвом взять отчёт Мудрых гиен отряд!       ― Ну его к чёрту, поехали.       ― За что он умер и как он жил — это им все равно! ― неслось нам вслед. ― Добраться до мяса, костей и жил им надо, пока темно!..       Красавица включил фонарик.       ― Из всех беззащитных тварей земных мертвец беззащитней всех… ― кажется, Стервятник знал эти стихи.       Я поёжился.       ― Чёрт, Чёрного и здесь слышно, ― прошипел я. Когда мы въезжали в Гнездо, Чёрный принялся чем-то стучать в такт своей декламации.       ― Я сам, ― пробормотал Стервятник, когда мы с горем пополам заехали в спальню и попытались вытащить его из коляски. ― Сам! ― буркнув это, Стервятник поднялся, ухватился за спинку кровати и рухнул вниз лицом, как подбитая птица. Я как мог укрыл его частью одеяла, которую он не придавил.       ― Будешь ложиться? ― спросил Красавица.       ― Ещё прогуляюсь, ― вздохнул я, шаря по своей кровати в поисках чего-то тёплого. Затем вышел в коридор. Чёрный как раз заканчивал своё выступление, продолжая чем-то стучать по железке.       ― Но они не пятнают имён мертвецов: это — дело людей! ― проорал он напоследок и затих.       Теперь меня окружила неприятная плотная тишина. Я практически почувствовал этих гиен, ждущих падали. Я прибавил шаг, чтобы скорее добраться до первого этажа. Очень жалел, что не забрал у Дорогуши текилу. Хотелось беззаботно рухнуть лицом в кровать, как Стервятник. Но я всё шёл и думал о Тени.       Наверное, Жид не был таким занудой в то время. Интересно, где они тусовались? Жидяра ведь книжный червь, наверняка читали вместе книжки, как заучки. Вот так Жид. Раз сам читает, решил подсадить и тех, кто рядом? В раздумьях я добрёл до бассейна. Что же случилось? Не может человек так долго убиваться. Но я вспомнил о крысятах, о Лорде, и решил, что всё-таки может.       В бассейне я как следует укутался в толстовку. Скоро стал клевать носом. Идти обратно не хотелось, уж лучше замёрзну тут. Я и сам не понимал, чего тут высиживаю. Но близость нашей с крысятами каморки не давала окоченеть окончательно.       В коридоре послышались чьи-то шаги. Я подскочил, прислушался. Шаги были какого-то нетрезвого Лога или Крысы. Какой ещё идиот будет шастать по коридорам в темноте? Шаги приближались. Я попятился под защиту купола бассейна. Сердце ухнуло куда-то вниз — в замке заворочался ключ. Меня тут же обдало жаром, закружилась голова. Жид был последним, кого я сегодня хотел видеть. Я завернул за угол в попытке отсрочить нашу встречу.       Шаркающие шаги приближались, а вскоре явился и он сам. Он был в дымину пьян.       ― Ну? ― пьяно качался Жид.       ― Баранки гну, ёпта, ― ответил я ему в той же манере. Мы оба качались с разной амплитудой, отчего меня стало ощутимо подташнивать. ― Ты-то где нажрался?       ― У козла на бороде, ― настолько длинная фраза у Жида вышла плохо.       ― Я тут узнал кое-что, ― мне отчего-то захотелось взбесить воспитателя. ― А вы с Тенью насколько кентами были? Бухали? Книжки читали в библ… блядь… там, короче, ― я махнул рукой в сторону выхода из бассейна.       ― Чего, блядь?..       ― Того! ― вскипел я. ― Нет бы сразу сказать, что тебя ломает, что Макс твой откинулся. Поэтому ты злой такой. Я бы понял, я, что ли, без друзей не оставался? Чё с ним было?       ― Совсем охуел, тварь? Это тебе Стервятник напел? ― голос Жида подскочил чуть ли не на октаву выше. Я испугался за его голосовые связки. ― Хочешь мне в душу залезть? Хуй ты угадал.       — Так чё с ним случилось?       — Тебе, суке, какая разница? Не вороши ёбаное прошлое!       Жид агрессивно пошёл на меня, я попятился, выставив вперёд кулаки, не ожидая такой реакции.       ― Вот на кой ляд ты постоянно лезешь, куда не надо, мразь? ― Жид приблизился, дыша перегаром мне в лицо. ― Иногда так хочется взять тебя и придушить нахуй!       Пальцы Жида действительно стали сжиматься на моей шее. Воздух стремительно уходил из лёгких. Я видел перед собой его искажённое лицо с вытаращенными ещё больше глазами. Пытался освободиться из его рук, но не получалось. Я лишь оседал куда-то вниз, продолжая пялиться в его лицо. Внезапно мир подёрнулся туманом, а после всё стало трансформироваться. Бассейн пошёл рябью, лицо Жида тоже. Длинные курчавые локоны упали ему на лоб, за ними высвободилась и остальная чёрная как смоль шевелюра. Уши и лицо украшали многочисленные колечки пирсинга. На шее на цепи болтался замок, а на глазах — круглые чёрные очки.       Я не был напуган. Мои руки уже тянулись к его кудрявым волосам, обросшим почти до ушей.       Мир снова уплыл в туман. Я вернулся, когда уже лысый Жид хлопал меня по щекам.       ― Чёрт, Лицо. Прости.       Я хлопнул его по рукам и отполз. Горло саднило. Кажется, хмель из головы вылетел моментально. Я, как рыба, беззвучно открывал и закрывал рот, пытаясь понять, что это сейчас было. Я увидел не только его голову, но и всё его тело, ниже замка, в потёртой косухе, всего обвешанного булавками и цепями. Это галлюцинации или проделки Тени? Первый вариант был не так страшен. Если второе, то это означает, что Тень теперь не так просто оглушить чем-то. Он становится сильнее.       Я скосил взгляд. Шелуха слетела с нового Жида, как облупившийся чёрный лак с его ногтей из прошлого.       Нет, на сегодня хватит. Пока Жид не понял, что меня надо хватать, я помчался прочь из бассейна. Меня тянуло обратно, но я готов был рухнуть без сил. Слишком мощная галлюцинация меня поймала.       Уже лёжа в постели и пытаясь согреться, я снова и снова восстанавливал в памяти лицо того Жида. У него должно было быть другое имя, то был не Жид, вдруг понял я.       Наутро я решил, что это был безумный сон. Если бы не синяки от чужих пальцев на шее. Мне хотелось смыть этот позор, и я залез под холодную воду. Щёки и уши продолжали гореть, а я всё не выходил, отчаянно натирая кожу. Мысли путались.       ― Да кто там плещется? ― донеслось возмущённое чириканье.       ― Дайте помыться по-человечески! ― возмутился я, подрагивая от холода. Пришлось закрутить кран и вылезти недомытым и недодумавшим. Я был возмущён.       ― Вот это украшение! ― присвистнул Дорогуша.       ― Ну что ты орёшь? ― поморщился я, протискиваясь мимо него.       ― Хорошо, смотрю, отпраздновал? ― не отставал от меня Дорогуша. ― Какая дикая девчонка попалась!       ― Да-да, ― отходил я от него, но он не давал мне выйти.       ― А правда, что ты и с Габи спал?       ― Главное ― пользоваться презервативами, мой друг, ― хлопнул я его по плечу, и меня, наконец, выпустили.       Стервятник уже проснулся.       ― Ой, птенчик, ― Птица возлежала на подушках с выражением муки на лице, ― помоги, найди мой утренний.       Я, всё ещё подрагивая после холодного душа, направился к хранилищу склянок. Нужную нашёл по запаху. Она напоминала мне о том, как я нажрался водкой. Стервятник благодарно протянул ко мне руки. Я взял у него из рук склянку и отпил столько же, сколько и он. Настойка драла горло, как будто я съел жгучего перца. Я раскашлялся до слёз.       — Что такое?.. — Стервятник вдруг хищно цапнул меня за подбородок, поворачивая голову то туда, то сюда, прищурившись рассматривал синяки. ― Сегодня медосмотр.       ― Вот чёрт, ― похолодел я. Только не это опять. ― За это Пауки не накажут?       ― Не думаю. Что это? ― нахмурился Стервятник. — Уже проверил Новый Закон в действии?       Я понял, что лучше срочно пояснить сейчас, что произошло, пока не поздно и Стервятник не надумал себе всякого.       ― Нарвался на пьяного Жида. Ну и сказанул, не подумав, а он решил меня придохлить, ― я пожал плечами. ― Сам виноват.       ― Да уж, ― Стервятник приподнялся на подушках, на его лицо легла тень задумчивости, — это в его стиле. Давай нанесу мазь.       Я топтался рядом с кроватью Стервятника, не зная, что мне делать. Наконец, когда кто-то из птенцов принёс вожаку жестяную баночку, он поманил меня пальцем.       ― Садись ближе, ― его холодные пальцы нежно порхнули к моей шее. — Вот же проклятый Жид…       Прикосновения его пальцев отзывались сотней электрических иголочек под кожей. Я замер, забыв даже дышать. Я испугался нового ощущения. И был благодарен Стервятнику, когда тот спас меня от неловкости, предложив свитер. Его свитер.       ― Не знаю, как и благодарить, ― прошептал я.       ― Не стоит благодарностей, ― Стервятник настойчиво протягивал мне вещь. ― Я всегда готов помочь своим птенчикам.       «А одному больше всех».       — Зат… Кхм, всё равно спасибо.       «Можно было и у Жида одолжить».       Я мысленно показал источнику вредного голоса средний палец.       «Ты имел в виду спиздить? Тебе лишь бы в воспитательских шмотках погонять. Совсем поехал на своём Жиде».       Я с удовольствием погрузился в чёрный шерстяной свитер, оказавшийся на удивление мягким и уютным. И приятно пахнущим полынью.       «Это кашемир. Изгадишь же, зная твою неуклюжесть».       — Да где он всё это находит? — я ещё раз огладил мягкую ткань.       «Вот так он торгуется».       Наскоро одевшись, я выскочил в коридор. Стая уже была собрана для похода в Могильник. Мне стало совестно, что из-за Тени ожидают одного меня. Из-под горловины свитера тянуло хвоей. Я решил, что хочу выпросить ещё раз эту мазь. Вот только манил ли меня её запах, или же… Из мыслей меня вырвал скрежет адских жерновов Могильника. Я вздрогнул и залез в горловину по самые глаза, надеясь хоть как-то защититься.       Снова заливал Паукам, что исхудал по их вине, из-за их таблеток. Паучиха, больно цапнув, рассмотрела мои руки и осталась недовольна. В синяках же не увидели ничего криминального. Только поинтересовались, пользуюсь ли я презервативами. Я дал честное пионерское. Измерив мой рост, вес и подобную чепуху, меня отпустили. Таблетки отменили, сказав, что эффект превзошёл все их ожидания. А я подумал о подвальных крысах, или о птицах, которые по ошибке сожрали ту отраву, которую я выкинул в окно месяц назад. Наверняка их здорово накрыло.       Меня по обыкновению штормило после Могильника, но помогла банальная прочистка желудка. Я лёг и не заметил, как уснул. Обед проспал. Проснулся с головной болью и ощущением, что я что-то пропустил. Для начала я заглянул в Четвёртую, но там я оказался не вовремя. Вся стая была занята лечением Табаки. Я пожелал ему скорейшего выздоровления и ушёл. Тень потащил меня к Жиду. Дверь оказалась не заперта.       ― Зачем мы здесь?       «Надо же проверить, как он после вчерашнего».       ― Судя по запаху, ― я сморщился, ― ебано.       «Ты в этом и виноват».       Жид лежал, пуская слюни в подушку. В комнате пахло перегаром и кислым вином.       ― Какое у тебя здесь дело? ― повторил я.       «Он жив, уже счастье. А ты, прежде чем терзать человека подобными вопросами, подумал бы…»       ― Так ты вчера всё слышал! ― я начал выходить из себя. ― И хоть бы слово подал! Зато, когда не просят, пиздишь без умолку!       «Завались, Лицо. Ты же ему на больное надавил!»       ― А если бы вы, два заговорщика, сказали бы мне сразу, я бы всё понял!       «Никакие мы не заговорщики. И вообще, не твоего ума это дело».       ― Пошли уже, ― я тряхнул головой. Какого хрена я вообще зову Тень? Я могу и сам идти. Но всё оказалось не так просто. Мои руки уже шарили по чужим шкафам.       «Да где же…»       Тень отчаянно что-то искал, а я сопротивлялся.       ― Ты маньяк, ― зашипел я, мне совершенно не хотелось быть пойманным Жидом на таком, ― преследователь ебучий. Чё, нюхать его собрался?       Тень выхватил из шкафа дебильный синий свитер с белыми оленями.       «Вот, надел бы его».       — В пизд…       Я собрал всю силу воли в кулак. Не горел желанием менять кашемир за колючую шерсть.       ― А это что? ― между тем мои руки перестали укачивать свитер и принялись оглаживать засушенный между страниц книги букетик анютиных глазок.       «Наверняка от дамы сердца».       ― Ага, бля, ― я не разделял эмоций Тени, ― а потом Жид убил мадмазельку и закопал под Домом.       «Такой ты мудак».       ― Не я тебя сюда притащил. И не я воспитательские шмотки нюхаю.       «Я не нюхаю!»       ― Рвём когти, заебал. Я не желаю больше ни минуты находиться в этом месте.       Жид заворочался на кровати. Я, не помня, себя ломанулся прочь из комнаты.       На подоконнике между этажами кучковались Логи с подружками. Одну я узнал. Она сидела, болтала единственной ногой и жалась к знакомому мне Логу. Проходя мимо, я не посмотрел на неё, но краем глаза заметил, как пугливо она отпрянула. Её подружки зашушукались, но их я уже не слышал.       Значит, Закон был не просто так. Не оттуда ли букетик анютиных глазок? Не с той древней истории Дома? Я вошёл на второй этаж.       Дракон мне не приснился: он действительно был под потолком и следил за мной голубым глазом. На полу красовалась застывшая краска, как сброшенная чешуя. На меня картина навеяла меланхолию, как выразился бы Стервятник, и я поспешил укрыться в Третьей.       После ужина я сразу же заснул, не снимая свитера. Хвойно-полынный запах действовал успокаивающе. Но снились мне дурацкие белые олени, скачущие по синему шерстяному простору. Они весело выплясывали на двух копытах замысловатые танцы под «тумбалалайку», кто-то играл на скрипке, а кто-то выводил рулады.       Вместо скрипки пел ветер. В моих ногах что-то подозрительно урчало. Я потыкал пальцем в тёплый бугорок. Тот пошевелился и выпустил когти, я отдёрнулся.       ― Мяу! ― выдал кот.       ― Ну, мяу и тебе, ― улыбнулся я. ― Как ты в гнезде оказался, шерстяной дурачок?       ― Мяу?       ― Ты, может, Чеширский? ― спросил я. ― Как пройти к Шляпнику?       Кот не ответил.       ― Ну и хрен с тобой, ― я попытался вытащить ногу из-под полосатого, который так пригрелся, что и не думал убегать. Осторожно взял его под мышки, но он не спешил выпускать когти. Тогда я поднялся вместе с ним.       В голове ещё играл мотивчик из сна. Я принялся кружиться по спальне с котом в обнимку. Он стойко терпел эти пляски и даже пытался подпевать.       ― Они к зиме все в Дом бегут, ― зашелестел за моей спиной Стервятник, а я осторожно протанцевал вокруг него и остановился рядом. ― Скоро их тут будет немереное количество. Крыс поедят всех.       ― А молоко он будет?       ― Ну ты попробуй, ― Стервятник настороженно смотрел на кота. ― Могу я тебя погладить?       ― Почему ты у него спрашиваешь? ― поинтересовался. Кот любопытно посматривал то на него, то на меня.       ― Признаю, в детстве я весьма дурно обращался с братьями нашими меньшими...       ― Надеюсь, хвосты хоть им не откручивал? ― я потрепал пушистую башку.       ― Нет, ― усмехнулся Стервятник. ― Такого за собой не припомню. Что-то они рано, ― добавил он. ― Этот совсем молодой. Старые возвращаются позже. Этот же мне не знаком.       ― Будем считать, что это наш? ― задремавший кот приоткрыл зелёный глаз.       — Это уже ему самому решать, птенчик.       ― Пойдём, я покажу тебе мой фикус, ― я улыбнулся животному и поднёс его к растению. ― Его зовут Дракон.       ― Мяу? ― переспросил кот.       ― Да. Именно Дракон, но он не кусается, ты не бойся. Но и ты его не объедай.       Кот чихнул, показывая, что он не какой-то там вегетарианец.       ― Крыс в Доме полно, ― сообщил я. ― Будет чем поживиться.       Он довольно заурчал. Я сунул его под свитер, чтобы не сопротивлялся, надеясь, что Стервятник не будет сильно против. Так мы и пошли в столовую. Тепло под свитером немного успокаивало ломоту в теле. Почуяв запахи еды, кот заворочался. Пришлось вытащить, пока когти не распустили вязку. Мне стало совестно, что я второй день подряд таскаю чужой свитер, и даже не удосужился снять его на ночь — так в нём было спокойно. Мне почудился Тень, шипящий: «Это же каш-ш-ш-емир, изгадиш-ш-шь».       Кот вальяжно спрыгнул под стол, но вскоре снова вернулся на мои колени, решив, что среди скопления птичьих ног ему небезопасно. Предложенную еду осмотрел скептически, видимо, решил, что грызуны вкуснее.       ― Прошу, скажи, что ты помыл после кота руки, ― после столовой меня догнал Жид.       ― Вроде бы, ― я махнул рукой свободной от кота. ― Он не лишайный, думаю.       ― Это ты так думаешь, ― ухватил меня под локоть Жид. ― Помой.       Кот не стал терпеть нашу возню и вывернулся из моих рук.       ― Ну спасибо, ― надулся я, провожая полосатого взглядом. ― И где мне теперь искать его прикажешь? Его же затопчут.       ― Ещё вернётся, ― уверенно отозвался Жид, волоча меня к раковинам. ― Он выбрал вашу стаю.       ― Из-за кота ты весь в шерсти, ― поджал губы Жид, недовольный тем, что я не стал мыть руки под его пристальным контролем.       ― Ты за свитер переживаешь? Так он не твой.       ― Нет, ― засопел Жид, ― покурим?       Мне показалось подозрительным такое дружелюбие. И подозрения мои были не беспочвенны.       — Ну давай.       ― Как синяки? ― осторожно поинтересовался Жид, как только мы отошли в укромный закуток рядом со столовой.       ― Вроде бы проходят, ― как можно спокойнее ответил я. ― А что, хочешь извиниться?       ― А нечего было меня злить, тогда бы и не пришлось тебя душить, ― Жид усмехнулся.       ― И как тебя не злить? ― я пыхнул на Жида сигаретным дымом.       ― Веди себя нормально.       ― Заебись ответ, ― подытожил я.       ― Я посмотрю? ― моё согласие Жиду не требовалось. Пальцы бесцеремонно дёрнули меня за воротник, обнажая кожу. Мне стало неприятно. Сейчас совсем не хотелось, чтобы он меня касался.       ― Ты зачем меня вытащил, синяки смотреть? ― я грубо ударил Жида по рукам. ― На занятия ещё опоздаю из-за тебя.       ― Ого, что, за ум взялся? ― воспитатель изобразил удивление.       Я пропустил иронию Жида мимо ушей и собирался уже уходить, но тот преградил мне путь.       ― Что за пьянка была на днях?       ― Я тебе не Лог, чтобы радио работать, ― огрызнулся я. ― Проспался, а теперь новости пропущенные собираешь?       Я злорадно смотрел, как Жид теряет остатки самообладания — с секунду на секунду он пойдёт пятнами.       ― Был принят новый Закон, ― понизил голос Жид, ― так ведь?       Я кивнул. Проклятое любопытство взяло верх.       ― А на кой его вообще принимали?       ― Были свои причины, ― расплывчато ответил Жид.       ― Вот значит как, ― ответил я своим мыслям, летевшим вслед за стихом на тетрадном листке, найденном в комнате у Жида, за засушенным букетиком анютиных глазок, за новым Законом, разрешающим девчонкам свободно разгуливать на территории стай. Я был на сто процентов уверен, что в древние времена, когда Жид был крысиным детёнышем, кто-то очень сильно облажался, прямо как Бледный.       ― Девчонку кто-то с кем-то не поделил, что ли? ― спросил я, но Жид уже потерял интерес к нашему диалогу.       ― Мазь от синяков дать тебе? Бадяга помогает.       ― Это ты бадяга. Мне Стервятник уже помог, ― на этот раз Жид задерживать меня не стал, и я спокойно продолжил путь на занятия.       После обеда я наткнулся на Габи. Засмотрелся на стайки девчонок. Мне всё ещё было непривычно их присутствие. Вот бы этот Закон был принят раньше, тогда можно было приглашать Молли в гости, никого не таясь…       Габи громко цокала по коридору, перебивая стуком каблуков щебет и смех девчонок.       ― Габи! ― махнул ей я.       ― Привет, Личико! ― притормозила она. Я догнал её и попытался подстроиться под её широкий шаг.       ― У Четвёртой в гостях была? ― поинтересовался я.       ― Ага, ― ответила она, закуривая. ― Неприветливые они. Этот лысый орёт, другой зырит. Вот кучерявенький прикольный.       ― Это Табаки, ― подсказал я. ― А Слепой там был?       ― Нет, его не было.       Мы прошли Перекрёсток, на нас метнулись косые взгляды, но потом разговор возобновился.       ― Клёвый свитер, Лицо.       ― Да, спасибо.       ― Я вот помню, как у меня свитер был ещё в детстве, ну до того колючий, что пиздец! Всё чесалось, даже там, куда этот свитер не дотягивался!       Я машинально почесался.       ― Да не, мой помягче будет.       Навстречу нам выскочил полосатый.       ― А это вот мой кот.       Габи затушила сигарету о подошву и наклонилась к коту, тот подставил ей голову. Я усиленно старался смотреть только на кота, а не на её отставленный зад.       ― Вот той зимой коты приходили, а его не было. Наверное, егошняя мать окотилась летом. Ой, до чего мне нравится шёрстка твоя! А как его зовут, Лицо?       ― Просто Кот, ― пожал плечами я. ― Я даже не знаю, девка это или пацан.       ― Девочка это, ― Габи развернула кошку, ― яиц-то нету!       Я решил поверить ей на слово.       ― И как её назвать? ― спросил я у Габи. Та взяла кошку на руки и разогнулась. Сзади нас кто-то разочарованно заохал.       ― Вы чё, суки? ― обернулся я, но никого уже не увидел.       ― Ты наверх? ― вернулся я к Габи. ― Давай провожу.       ― Может, назвать её Пушинка? ― размышляла Габи. ― Или Красотка? Или Мэрилин? Или Фифа?       ― Пушинкой скучно, ― я поглаживал кошку. ― Красоткой не звучит. Мэрилин длинно.       ― Её Мэри звать можно.       Кошка чихнула.       ― Не, тогда она быстро в Машку трансформируется.       ― Точно, ― согласилась Габи, ― какой ты умный, Лицо!       ― Давай лучше Фифой, ― кошка согласно мяукнула. ― Кажется, ты ей понравилась.       ― Правда? ― заулыбалась Габи.       ― Да. Хочешь, оставь Фифу себе.       ― Но она же к тебе пришла.       ― Ничего, ещё набегут новые.       ― Тоже верно, ― протянула Габи.       Мы поднимались наверх. Я взял Габи под локоть, чтобы она, увлечённая кошкой, не навернулась с лестницы.       ― Кто моя Фифочка? ― обцеловывала кошку Габи, оставляя на её шерсти фиолетовую помаду. ― Кто моя красоточка?       На этаже мы распрощались. Габи ушла, продолжая тискать кошку. По пути мне попался Жид.       ― Я опять трогал кошку, ― гаденько хихикая сообщил я и потёр ладонями лицо. Жида перекосило, и он поспешил удалиться.       Вечером под дверью меня ждал мяукающий полосатый сюрприз.       ― Фифа, ты чего тут?       ― Мяу, ― недовольно ответила кошка.       Я наклонился к животному и повернул его, как это делала Габи.       ― Не понял, ― протянул я. ― Фифа сестра твоя, выходит?       ― Мяу!       ― Ну, брат Фифы, и как тебя назовём? ― я открыл дверь и впустил кота в комнату. ― Надо Габи сказать, вот она обалдеет!       ― А ты всё с котом, ― поприветствовал меня Стервятник.       ― Ты не поверишь… ― я снова рассказал историю кошачьих. Птицы с интересом слушали. Кот уже по-хозяйски осматривал территорию. Кто-то опасливо двигал на безопасное расстояние растения.       Я унёс его на свою кровать.       «А у него глаза не такие зелёные, как у Фифы. У этого зелёные с золотистым».       Кот подозрительно сощурился, но не убежал.       ― Он тебя не боится, ― прошептал я.       «Конечно. С чего бы?»       Я разделся и лёг на кровать, Кот вспрыгнул мне на колени и свернулся клубком на животе. Гладя его, я задремал, убаюканный мерным урчанием. Кот согревал мои ещё больше разнывшиеся кости.       Проснулся я как от толчка. Кто-то включил магнитофон на предельную громкость. Я повернул голову к источнику шума. В полумраке спальни корчился на кровати Стервятник. Я опасливо поднялся, не зная, можно ли его трогать в таком состоянии.       «Не бойся, кусаться он не будет. А я буду, если не поможешь ему».       Я сопротивляться не стал, ведь тоже хотел помочь Стервятнику, но не знал как. А Тень знал.       «Твоя задача, Лицо, закрыть глаза и дышать глубоко».       Я сел на кровать Стервятника. Тот ничего вокруг себя не замечал, только кусал подушку и рычал от боли.       «Его нога адски болит на погоду. Как-то раз он грозился её откусить».       Тень положил мою руку на колено Стервятника.       «Давай, Лицо, расслабь разум. Иначе как я ему помогу?»       Я закрыл глаза, постарался расслабить мозг, вообще ни о чём не думать. Я надеялся только на то, что Тень потом вернёт мне его обратно. Сначала ничего не происходило, затем я почувствовал лёгкие покалывания в кончиках пальцев. Вспомнил своё видение о близнецах, передающих друг другу поток энергии. Я представил точно такой же поток, и как он помогает Стервятнику. В какой-то момент по моей ладони начал разливаться жар. И я понял ещё кое-что: затих магнитофон — затих и рык Стервятника.       «Устал».       Я открыл глаза и затем осторожно убрал ладонь. Раскрасневшийся Стервятник лежал, прикрыв глаза. Он не спал. Я решил не заговаривать с ним об этом, оставить разговоры на потом. Я и сам был выжат, как лимон. У окна стоял Слон и на что-то смотрел, разинув рот. В темноте ночи кружились снежинки.       Наутро мир побелел. После «терапии» Тени я чувствовал себя варёным. В благодарность за ночлег на моей кровати Кот притащил дохлую крысу. Я выкинул её, пока тот не видел.       После завтрака я решил выйти посмотреть на снег. На деревьях и кустах нависали снеговые шапки. Снег был влажным и слабым, во дворе его уже смешали с грязью, только в дальних уголках он сохранил свою чистоту. Кто-то безнадёжно пытался лепить снеговика, но для этого нужен был ещё один снегопад, посильнее. Дышалось легко, воздух был как вымытый. Я решил задержаться ещё немного перед уроками.       После занятий первый этаж заполонили стаи, устроив еженедельную барахолку. Мне было ничего не нужно, я постарался как можно быстрее сбежать из шумного балагана. Я знал, что мои журналы с сиськами и не только можно выменять на что-то интересное. Вообще, у меня было много ненужного барахла для обмена. Я решил, что когда-нибудь точно пущу его в ход. Вспомнив об этом, я вспомнил и о бассейне. Но идти туда сейчас было, понятное дело, невозможно. Тогда я решил избежать нежелательных встреч, которые мог бы преподнести бассейн, и попытался повернуть к Дому окаменевшие вдруг ноги. В этот же момент за угол проскочил знакомый чёрт в капюшоне.       ― Потом поцелуешься со своим Жидом, ― съязвил я, обращаясь к Тени.       «Тупорылые у тебя шутки».       Я посмеялся над обиженным Тенью.       «Я тебе понос пошлю, если будешь продолжать».       ― Уж лучше понос, чем выёбистый призрак в голове.       Тень угрожающе прошелестел в моей голове и затих, оставив после себя неприятный осадок. Невероятным облегчением было встретить на пути в класс Стервятника, идущего из библиотеки с учебником французского. Увидев меня, он коротко махнул, изящно держа книгу подмышкой.       ― Я уже собирался начать переживать по поводу твоего отсутствия, ― я заметил в его голосе те же нотки облегчения, что и у меня. Неужели и его гнали нехорошие мысли?       Начиная с самого утра у меня что-то постоянно зудело в мозгу, поначалу я это списал на утренний обмен любезностями с Тенью. Но тот, как мне помнилось, обещал мне проблемы с желудком, а не с головой. Я не понимал, что же заставляло чувствовать себя весь день, как подключенному к электрической розетке, из-за чего я провёл целый день, как на иголках. И только к вечеру, когда эти электрические разряды стали невыносимы, я понял, что нужно действовать сейчас же, иначе меня разорвёт на части.       ― Предчувствие, ― объяснил я опешившему от моего внезапного приступа энергии Стервятнику. Мы только сели с ним за вечерний чай, и я очень надеялся, что не окажусь сейчас внезапно этажом выше. Как только я выглянул в коридор, взгляд сразу же уткнулся в спину Ральфа. Он кого-то вёз. А я застыл на месте, боясь даже подумать об этом. Я не верил в происходящее. Слышал гул Дома — он встречал своего.       У дверей Четвёртой было оживление. Я отлепил себя от пола и рванул туда. Ральф, закатив коляску, вышел. Я затормозил рядом с ним и протянул руку. Тот удивлённо посмотрел на меня, но пожал мою ладонь в ответ. Рукопожатие было сухим и коротким. Спасибо из себя выдавить бы не смог.       Четвёртая встретила шумом. Мне пришлось даже зажать уши, и в этом скоплении тел я никак не мог разглядеть вернувшегося.       Наконец, Сфинксу удалось навести порядок, уводя всех на ужин. Я же продолжал стоять, вжавшись в стену. Меня не замечали, чему я был рад. Потому что я готов был расплакаться, как девчонка, глядя, как Табаки встречает Лорда. Мне нужно было уйти, но я не мог. Табаки что-то всё шептал застывшему Лорду, пока Сфинкс бесцеремонно его не оторвал. Дракон, превращённый в камень.       Я отлепил себя от стены. Лорда оставили одного. Как плохо и как же кстати. Я по дуге обошёл комнату, чтобы он меня видел. Тот сидел, теребя пальцами что-то на куртке, исхудавший, растрёпанный и потерянный. Я подошёл к нему ближе, как к раненому зверю, чтобы не испугать, и присел рядом на колени. Без волос, с погасшими глазами, одетый в груду тряпья, но это был он.       ― Я так рад, что ты вернулся.       Его ладони были ледяными на ощупь. Я попытался их согреть, обхватив своими. Прежний Лорд бы уже врезал мне за такую наглость. Но этот просто сидел и смотрел в никуда.       ― Мы тебя вытащим. Табаки вытащит. И Дом поможет. Ничего, всё хорошо. Главное, ты дома.       Я поднялся и потрепал его по остаткам волос. Пахло смесью Могильника и ещё чего-то сладковато-гнилостного. Что же ты видел там, в Наружности?..       ― Всё ещё пахнет психушкой, ― прошептал кто-то, видимо, не ожидая, что я всё ещё тут.       Так вот что это за запах… Мне стало нехорошо. Сможет ли Лорд отойти? Не поздно ли Ральф его вытянул?       ― Лицо, иди отсюда к чёртовой матери, не до тебя сегодня, ― заворчал с порога Сфинкс. Я не двинулся с места. ― Серьёзно, ― сбавил он тон, ― дай ему прийти в себя.       Меня выставили за дверь, задобрив тем, что смогу прийти завтра. Я лишь надеялся, что Табаки дадут побыть с Лордом, сколько он захочет.       Я столько раз представлял возвращение Лорда, видел слёзы счастья, дружеские объятия и похлопывания по спине, видел пьянку, подобную недавней. Я ожидал увидеть ворчащего Лорда, недовольного Лорда, презрительно смотрящего Лорда. Пусть бы он оброс чешуёй, но продолжал плеваться огнём.       Но я не представлял Лорда таким… Разбитым и сломленным. Это стало ударом для меня. Как можно было сотворить такое?       Я вполз в спальню, оставляя влажный след, подобно улитке, и забрался на кровать. Перевернулся и лёг лицом в подушку. На вопросы никому не отвечал, пока ко мне не подсел Стервятник.       ― Что случилось, птенчик? ― его рука порхнула на моё плечо. Я пошевелился и потёрся о неё щекой.       ― Лорд вернулся, ― глухо ответил я.       Глаза Стервятника вспыхнули жёлтым.       ― Они уничтожили его, ― выдавил я. ― Он где-то там, внутри того, кто вернулся, но это не он.       ― Дай ему время, ― Стервятник попытался утешить, как мог. ― Скоро Лорд вернётся к нам. Дом поможет.       ― И я так сказал. Но как же это больно, ― я снова уткнулся в подушку.       ― Он вернётся, ― я услышал, ― вот увидишь.       Звонка на завтрак я ждал как никогда. Четвёртая нас обогнала по пути до столовой. В толпе я никак не мог разглядеть Лорда. Проходя мимо Белого Дракона Табаки, я скосил глаза. Видел ли его Лорд? О чём он думал? В столовой я то и дело проносил ложку мимо рта, отвлекаясь на стол Четвёртой. Лорд был с ними. И взбудораженный Табаки сидел рядом. По сравнении с вертлявым Шакалом оцепенение Лорда ощущалось ещё больше. Он ел будто на автомате. Опускал в тарелку ложку, поднимал, отправлял в рот, не замечая, что иногда еда не набиралась.       Табаки то ли этого не замечал, то ли не хотел замечать. Он мастерил Лорду бутерброды и подсовывал под нос. Я очень хотел повидаться с ним лично, но решил дать Четвёртой ещё немного времени.       ― Как он? ― спросил я у Шакала, поравнявшись с ним в коридоре. Это был очень тупой вопрос. Точно так же я мог бы спросить «как дела?» или «как успехи?».       ― Ничего, ― весело отозвался Табаки. Мне стало неловко. Каков вопрос, таков ответ. Не могло быть «ничего».       ― Я могу зайти? ― осторожно поинтересовался я.       Табаки удивлённо посмотрел на меня.       ― Конечно, можешь! А почему нет?       ― Ну, ― помялся я, ― вам самим, наверное, хочется побыть с ним. Пообщаться.       Чувствовал я себя глупее некуда.       ― Мы очень рады возвращению Дракона, конечно. И я как рад!       Табаки замолчал. Мы одновременно повернули головы, глядя, как стая везёт Лорда, взяв его на буксир. Я так задумался, что вздрогнул от неожиданности, когда цепкая ладошка Табаки ухватила мою руку.       ― Лицо, ты заходи, хорошо? ― Шакал серьёзно посмотрел на меня. ― Заходи.       Я пообещал. Дальше мы шли в молчании. Распрощаться было бы глупо, потому что идти нам было в одну сторону. И мы были слишком обеспокоены, чтобы болтать о ерунде.       ― У меня появился Кот, так я его назвал. Полосатый такой с золотистыми глазами, ― начал болтать я, не выдержав молчания, ― у него сестра оказалась ещё, я их поначалу перепутал.       ― Да, кошки постепенно возвращаются, ― отозвался Табаки. ― Скоро и Мона Лиза, кошка Лорда, вернётся. А как ты сестру Кота назвал?       ― Не я назвал. Габи. Теперь это её кошка Фифа.       ― А Габи к нам больше не приходит, ― пожаловался Табаки. ― Ей оказались не рады.       ― Почему? ― удивился я. ― Не справились с её обаянием?       Табаки хихикнул.       ― Сфинкс слишком рьяно защищал наше имущество. А мне она понравилась.       ― А Слепой?       ― А что Слепой? Ну, искал её, да что-то они не пересеклись никак.       Мы разошлись у класса Четвёртой, я пошёл в свой. Мимо проскочил Лэри, почему-то в рубашке Лорда. Я проводил его подозрительным взглядом. Да что же там происходит?       Уроки терпел из последних сил. Всё думал, что же сделали с Лордом Пауки из Наружности. И додумался. Чуть ли не хлопнул себя по лбу. Чтобы успокоить буяна, нужно что-то ему дать. Меня пытались успокоить, но я выкинул паучьи таблетки в окно. Я спешил проверить свою мысль. Но для начала нужно было переждать обед.       В столовой повторилось то же самое. Снова Лорд время от времени доносил до рта пустую ложку, не обращал внимания, что пачкается. Мои мысли о паучьих таблетках крепли. И покоя не давала мысль о волосах Лорда. Как так можно было поглумиться? Что за идиот его стриг? Теперь я стал думать и об этом. Я посмотрел на Жида. Наверняка, он свою лысину создаёт искусственно, с чего бы ему полысеть в его возрасте. Быстро прожевав свою еду, я направился к нему. Тот только успел подняться из-за стола.       ― Привет.       ― Привет, ― протараторил я. ― У тебя есть машинка для стрижки? Это не мне, ― быстро добавил, увидев, как его глаза поползли на лоб.       ― Пойдём-ка, ― кивнул он на выход.       ― Это для Лорда, ― объяснил я. ― Он вернулся. Ты видел?       ― Видел. Удручающее зрелище.       ― Вот именно, ― кивнул я. ― Как думаешь, откуда его привезли?       ― Полагаю, ты и сам догадался, Лицо.       ― Решил подтвердить свою мысль, ― пожал я плечами.       ― Есть ещё мысли, ожидающие подтверждения?       ― Есть. Думаю, что Лорда Пауки из Наружности закормили таблетками, и сейчас он их принимает, ― поделился я мыслью.       ― Верно думаешь, ― кивнул Жид. ― Судя по его состоянию, это вполне вероятно.       ― А если у него их, м-м, изъять, с ним ничего не случится?       Жид внимательно посмотрел на меня.       ― Нет. Но, если резко слезть с таких, будет не очень.       ― Ну, я не был от такого зависим, ― я вопросительно посмотрел на Жида.       ― Просто поверь, ― махнул рукой Жид. — А тебя…       ― Меня не ломает, ― быстро ответил я, не дожидаясь окончания вопроса.       ― Хотелось бы верить, ― отозвался Жид. Я так и не понял, во что же он хотел верить. В то, что меня не ломает, или в то, что я больше ничего не употребляю?       Жид поймал мой вопросительный взгляд.       ― Хочешь поговорить об этом?       ― Нет.       ― Машинка для стрижки у меня есть, кстати, ― спохватился он.       ― Очень вовремя, ― хмыкнул я. За разговором мы прошли коридор. ― Я верил в это, кстати.       Теперь Жид вопросительно поднял брови.       ― Я знал, что ты не настоящий лысый.       ― Это так важно?       ― Да нет, детей мне от тебя не иметь.       Жид не выдержал и расхохотался.       Мы поднялись по лестнице, так облюбованной парочками Дома. Вместо того, чтобы целоваться, парни скучающе наблюдали, а девчонки, хихикая, гадали друг другу на бумажках. Получив машинку для стрижки, я помчался обратно.       ― Эй, Лицо! ― остановили меня девчонки.       ― Вы, блин, откуда меня знаете? ― подозрительно сощурился я.       ― Знаем, ― захихикали девчонки. ― А хочешь, погадаем?       ― Похуй, давайте, ― махнул я рукой.       ― Называй цифру, ― сказала одна из них.       ― Ну семь, ― ответил я. ― А на что гадаем-то?       ― На любовь! ― снова взрыв писклявого смеха.       ― Цвет называй, ― сказала та же девчонка.       ― Ну синий.       Девчонка зашуршала бумажкой.       ― Это значит, ― загадочно протянула она, ― это значит... Это значит, что на уме у тебя высокая блондинка с именем на букву М!       Девчонки расхохотались.       ― Ну вас в задницу! ― я махнул на них машинкой для стрижки.       ― А ты, может, Блондинку хотел? ― встряли скучающие Логи.       ― Какую ещё Блондинку? ― спросил я, не понимая, почему вообще продолжаю этот бессмысленный диалог.       ― У-у-у-у! ― заголосили Логи, кто-то даже присвистнул, а кто-то руками показал формы ягодиц, за что сразу же получил по рукам от ревнивой невзрачной подружки.       ― Новая воспитательница, ― нехотя ответила одна из девчонок.       ― Волосы не крашеные, свои, ― принялся описывать один. ― А мягкие!       ― Пиздит он, не трогал он её волосы!       ― А вот и трогал!       ― Да она противная! ― не выдержала ревнивая девчонка. ― Истеричка!       Я решил сматываться. От дурацкого разговора у меня остался неприятное послевкусие. Я не мог отделаться от мысли, что некая воспитательница Блондинка бродит по Дому. И соседствует с Жидом. Интересно, как далеко расположена её комната от его? Я надеялся, что она поселилась в другом конце коридора. Я не знал, почему вдруг решил, что Жид обязательно с ней будет пересекаться. И не знал, почему вдруг стал думать, что её обязательно должен кто-то окучивать. Почему-то вдруг решил, что она будет крутить романы. Я видел её только глазами Логов, а их описания походили на картинки из порнографических журналов.       Я обругал себя за такие мысли и попытался перевести их на то, что важно сейчас. У двери Четвёртой я понял, что машинку для стрижки нельзя так явно показывать. Вдруг Лорд будет против, хотя в этом я сомневался. Я решил засунуть машинку под рубашку за пояс брюк, как шериф пистолет.       Табаки обрадованно замахал мне. Сфинкс лишь хмуро поприветствовал. Я этого и ожидал.       Лорд сидел на своём привычном месте. Такая стабильность прибавила мне духу. Я подошёл к большой кровати. Испачканный ещё за завтраком свитер он так и не снял. Табаки поймал мой взгляд и скорчил гримасу.       ― Привет, ― протянул руку. И держал так долго, что пришлось её убрать.       ― Привет, ― тихо ответил мне Лорд, когда я уже и не надеялся.       ― Лэри у тебя последнюю рубашку отнимает? ― я попытался говорить бодро, как Табаки. Но у меня это выходило хреново. ― Ты говори, я ему живо по кукушке настучу!       Я скосил глаза на читающего Чёрного, торчащего из глубины кровати, как пёс из конуры. Тот поправил очки и сделал вид, что не вслушивается в разговор.       ― Я ему отдал сам, ― ответил Лорд. ― Ему для свидания надеть нечего было.       Я постарался не упасть в обморок, меня ощутимо покачнуло. Быть такого не могло.       ― Лорд, ― взял я себя в руки, ― могу я задать тебе вопрос?       ― Конечно, ― односложные ответы Лорда выбивали из равновесия, как бы я ни старался держать себя в руках.       ― Ты изменился, ― осторожно начал я, ― но, думаю, это вижу не один я.       Я решился, и подошёл к Лорду ближе, чтобы слышал только он и Табаки. Сфинкс на другой стороне кровати сверлил меня взглядом.       ― Так вот, я хотел спросить о другом. Прописывали ли тебе лекарства? ― выдохнув, я посмотрел на Лорда. Тот не отреагировал никак. Это и пугало, и не пугало одновременно.       ― Да. Посмотри, если хочешь, раз у тебя такой интерес.       Я нагнулся к тумбочке, краем глаза видя, как Табаки подбирается к машинке у меня за поясом. Больше всего я хотел, чтобы Лорд послал меня в задницу или же дал затрещину. Но не сидел и смотрел куда-то в пустоту, пока я бесцеремонно шарю в его тумбочке. Сфинкс не выдержал и подошёл ко мне.       ― Ты что делаешь?       ― Так и знал, ― я схватил отвратительные коробочки, воняющие Могильником из Наружности. Мне в спину ткнули протезом. Я сунул коробочки Сфинксу в лицо.       ― Если хотите помочь Лорду, выкиньте это к чёртовой матери.       Сфинкс не торопился избавляться от таблеток.       ― Тогда я сделаю это сам.       Я решил не выкидывать таблетки в окно, а смыть в унитаз. Так они точно будут уничтожены. Я прошёл уборную и методично повытаскивал все таблетки из коробочек. Смыл.       ― Объяснишь или нет? ― в проёме появился Сфинкс.       ― Избавляю своего друга от проблем.       ― Ты не думал, что они помогают?       ― Помогают, да! ― не выдержал я. ― Стать овощем! Уж мне-то ты можешь поверить.       Сфинкс задумался.       ― Про то, что собираешься Лорда стричь, ты когда хотел сообщить? ― после долгого молчания спросил он.       ― Думаю, не одного меня выводит это кощунство на его голове.       ― Я позову Лорда, ― отлепился от дверного косяка Сфинкс. Я озадаченно посмотрел ему в спину. Не думал, что это будет так просто. Лорд прикатил сам, за ним вклинился Табаки с полотенцем в руках.       ― Сними, пожалуйста, свитер, ― попросил он. ― Лицо, а ты накинь ему полотенце на плечи.       При ближайшем рассмотрении я понял, почему все говорят, что Лорд изменился. Дело было не в паучьей отраве, которую он принимал. Дело было в нём самом. Лорд будто стал старше на целый год, у него даже появились зачатки бородки.       ― Я просто сравняю длину, ― зачем-то пояснил я.       ― Да, ― ответил мне Лорд. Он сидел спиной к зеркалу. Вспомнил старую привычку?       ― А Лэри ты пригрози, что этой штукой ему хвост отчикаешь, ― кровожадно захихикал Табаки. По лицу Лорда пролетела едва заметная тень улыбки.       Я никогда не думал, что буду стоять посреди раковин и писсуаров и стричь машинкой Лорда. Меня не покидало ощущение, что меня прямо сейчас схватят за руку и пригрозят, что заставят сожрать эту машинку, если я не прекращу прямо сейчас.       Лорд безучастно смотрел, как остатки его волос летят на полотенце и на пол. Табаки смотрел хмуро.       ― Ну, ― я довольно осмотрел свою работу, ― теперь другое дело. Тебе идёт.       ― Ему всё подходит, ― вновь заулыбался Табаки. — Дракона ничем не испортить.       ― Спасибо, Лицо, ― Лорд отряхнулся. Полотенце с волосами ловко сцапал у меня Табаки.       ― Пожалуйста.       В спальне посмотреть мою работу собрались все, кроме Лэри — его не было. Я решил оставить их ненадолго, чтобы найти наглого Лога. Вышел и уверенно пошёл к лестнице. Лэри направлялся туда же. Я быстро нагнал его и хлопнул по плечу. Засранец уверенно гулял в рубашке Лорда, ещё и с его зажигалкой. Я больше не мог терпеть такое хамство. Ухватив за шкирку, я его как следует встряхнул. Лэри взвизгнул.       ― Отдай Лорду его вещи, ― пригрозил я, ― а иначе…       ― Я всё отдам! ― завопил Лэри, не дав мне даже договорить.       ― И не смей больше брать у него ничего! ― прикрикнул я. ― Не смей пользоваться положением. Имей совесть, он только вернулся!       ― Я всё понял. Понял! ― извивался перепуганный Лог. Я отпустил его, влепив затрещину для закрепления слов в башке.       ― Зажигалку, ― протянул я ладонь. Лэри завозился в кармане и, выудив оттуда зажигалку, быстро сунул её мне в ладонь. Громко топая, он смылся.       Я протёр зажигалку от потных пальцев Лога. Не мешало бы её осмотреть. Решил повременить с возвращением в Четвёртую и заняться этим. Вернувшись в Третью, я сразу перешёл к делу.       ― Твой кот снова принёс крысу, ― объявил мне Дорогуша.       ― В следующий раз оставь её, сам избавлюсь.       ― Да мне не трудно, ― почему-то насупился Дорогуша.       Отвоевав у растений стол, я включил настольную лампу и занялся осмотром. Латунная, с драконом. Сердце кровью обливалось от мысли, что такая изящная вещь оказалась в лапах Лога. Зажигалку нужно было почистить и заправить. При тщательном осмотре оказалось, что ещё нужно заменить кремень. Я вытащил из своего барахла бензин, всё, что нужно для чистки, последний кремень. Зажигалка снова обрела лицо и благородный блеск. Кремень работал идеально.       Ко мне подошёл Стервятник, явно до этого наблюдавший за моей работой издалека. Склонился над столом и подпёр подбородок рукой. Я немного повернул голову, чтобы видеть его лицо.       — Как там Лорд? — поинтересовался он.       Я протянул ему зажигалку.       ― Надеюсь, ему скоро станет лучше. Я, так сказать, избавился от корня его бед. Надеюсь, не зря.       ― И что это был за корень бед? ― Стервятник осторожно взял зажигалку и восхищённо осмотрел её.       ― Паучьи таблетки, ― прошептал я.       ― Птенчик, я тоже очень жду возвращения нашего старого приятеля, ― с тоской вздохнул Стервятник. ― Отличная работа, кстати.       ― Спасибо, ― я убрал её в карман. Вернул цветы на место и погасил лампу. Но вскоре не вытерпел и снова достал зажигалку. Дракон поблёскивал в полумраке комнаты. Вот бы можно было и Лорда так быстро вернуть к жизни!       После ужина я снова подошёл к Табаки. Я был обеспокоен тем, что не увидел его на ужине.       ― Я припас ему бутербродов, ― успокоил меня Табаки, ― на случай, если всё же проголодается. Он после твоего визита стал задумчивей прежнего.       — Это плохо?       ― Нет, что ты. Может, оно и хорошо. Может, он, ― Табаки перешёл на шёпот, ― возвращается.       ― Надеюсь, ― вздохнул я.       ― Ты всё-таки пригрозил Лэри? ― Шакал снова расплылся в кровожадной улыбочке.       — Значит, сработало?       ― Ещё как! ― всплеснул руками Табаки. ― Он влетел как ошпаренный и сразу в ванную! Мы за ним. Смотрим, а он там, ― Табаки сделал драматическую паузу, ― стирает!       Я зашёлся в хохоте. Отдышавшись, решил сказать Табаки про зажигалку.       ― Зажигалку я тоже забрал. Заправил и почистил.       ― Божечки, Лицо, что творишь! ― ахнул Табаки, рассматривая зажигалку. ― Как новенькая!       Я польщённо покраснел ушами.       ― Надо сшить Лорду мешочек для неё, ― глаза Табаки мечтательно заблестели, ― с бусинками!       ― Хорошая идея. Но я её верну сам, ладно?       ― Не вопрос, великий маг зажигалок! ― хихикнув, Табаки вручил мне вещицу.       Мы распрощались, Табаки укатил к себе, а я отправился на поиски Лорда. Тот нашёлся в заброшенном учительском туалете.       ― Лорд? ― осторожно позвал его я. Выглядела наша встреча пугающе.       ― Это ты, Лицо? Подожди, я включу фонарь.       Лорд посветил мне фонариком. Я облегчённо выдохнул. Со светом было получше.       ― Я починил твою зажигалку, ― я протянул вещь хозяину.       ― Спасибо, ― Лорд взял в руки зажигалку. ― Ты её привёл в порядок? Не стоило…       Лорд погасил фонарь.       ― Ты не хочешь вернуться в Четвёртую?       ― Нет.       Я не хотел уходить и уселся куда-то на пол. Я надеялся, что мы поговорим, но Лорд упорно молчал. Кажется, лимит его слов был на сегодня исчерпан.       ― Я скучал, ― сказал я, обращаясь к очертаниям Лорда в темноте. ― Ты знаешь, все скучали. Табаки даже нарисовал Дракона на стене перед твоим возвращением. Наверное, чувствовал.       Я понял, что не могу держать слова в себе. Столько накопилось невысказанного и такого непонятного, чем я не мог поделиться ни с кем. Я постоянно пытался выговориться, но всегда подвергал свои слова цензуре. А Лорд… Он прошёл через многое, он должен меня понять. Даже про Лес.       ― Столько всего произошло…       Я говорил, говорил и говорил. Негромко, чтобы слышал только Лорд. Начал историю с самого начала. Как только у нас забрали его. И что произошло в Доме потом, все новости. Рассказал о крысятах, о Габи, о Жиде. Рассказал о Стервятнике. Рассказал о том, что происходило со мной до, во время и после колёс. Рассказал про Лес. И рассказал о Тени.       Лорд всё это долгое время молчал, и, кажется, даже не шевелился. Я не был расстроен его молчанием. Может, даже и к лучшему, что мои слова пропадут и забудутся. Я чувствовал облегчение, что вытащил всё из своей души. Всё, что не давало мне ночами спать. Я надеялся только, что Лорду не навредят мои слова, если он всё же что-то услышал.       Я попытался ещё раз узнать, не хочет ли он вернуться, но ответа снова не получил. Тогда я решил оставить его в покое.       ― Будь осторожен, ― я тронул его за плечо, опасаясь, что он испарился. Но Лорд был здесь. ― Будь осторожен, ― повторил я, ― в коридорах уже выключили свет.       ― Я скажу Табаки, где ты. На всякий случай, ― добавил я и ощутил какое-то слабое движение. Кажется, Лорд кивнул мне в ответ.       Освещая себе путь своей зажигалкой, я вышел в тёмный коридор. Нужно было вернуться в Четвёртую и подумать, как передать послание только Табаки. Я решил действовать интуитивно. Заглянул в комнату, свет ещё горел. Не обращая внимания ни на кого, попросил бумагу и ручку. Воровато озираясь, написал на листке, где сидит Дракон. На случай, если кто-то подсмотрит, я написал так:       «Дракон сидит один в холодном заброшенном месте. Там дурно пахнет».       Табаки удивлённо взял листок, быстро сунул в него нос и кивнул.       ― Срочные дела, ― сказал Табаки. ― Настоятельно прошу за нами не ходить.       ― Пойдём мы темноту, как же, ― ответил нам кто-то.       Табаки быстро собрался, прихватив с собой свитер и плед. Мы вышли из Четвёртой вместе.       ― Нужна моя помощь?       ― Нет, Лицо, спасибо, ― откликнулся Табаки из темноты, ― ты уже много сделал, доброй тебе ночи.       ― И вам.       Табаки укатил к заброшенному туалету, я же пошёл в Третью. Мне было интересно, чем же всё закончилось. Удалось ли Табаки уговорить Лорда уехать в Четвёртую? И начались ли уже изменения? Или же я сделал только хуже, смыв таблетки? Оставалось только гадать.