Cranium (Череп)

      Шум шагов снаружи заставил Бусаю открыть глаза. Наручные часы на её запястье показывали 2:28 ночи. Всё в её теле подсказывало, что она должна отдыхать, но звуки в ночной тишине не давали ей покоя. Все знали, что она — эксперт своего дела, но в том числе и мастер крепкого сна, который ничто не могло бы нарушить. Однако сейчас, в этом чуждом месте, в окружении обломков и напряженной атмосферы, её привычная способность погружаться в глубокий сон как будто не работала. Она не могла полностью расслабиться. Состояние тревожного ожидания мешало ей найти покой. Она понимала, что нужно поспать — ведь утро будет напряжённым, а каждый лишний час бессонницы может затянуть процесс работы. Но шаги снаружи продолжали нарушать её мысли, скользя по тёмным углам её сознания. Кто это может быть в такой час? Может быть, это было местное привидение, подумала Бусая, едва сдерживая досаду. Она уже провела все необходимые ритуалы, принесла подношения, попросила разрешения у духов — как всегда. Почему же они не могли подождать, пока она уснёт? Разве не могли оставить её хоть на одну ночь в покое? Нет, они выбрали именно этот момент, когда усталость уже начинала одолевать её, а покой был на вес золота. Она повернулась на бок, стараясь прогнать беспокойные мысли. Внешний мир продолжал вторгаться в её личное пространство: шаги снаружи, чьи-то движения в палатке. Пинья. Весь вечер Пинья не прекращала своих провокаций — острые замечания, язвительные реплики — будто не могла успокоиться. Но Бусая твердо решила игнорировать её. Она не будет вовлекаться в ссоры, тем более сейчас, когда усталость начала давить на её плечи. Всё это могло бы подождать. Она даже подумала, что если Пинья продолжит в том же духе, она просто переедет в командный шатёр, найдёт себе укромный уголок и покончит с этим раз и навсегда. Но тут что-то привлекло её внимание. Бусая заметила, как Пинья тоже задвигалась на своём месте, её движения были тихими и невидимыми в темноте палатки. Затем, словно излишняя осторожность была частью её обычая, Пинья медленно положила руку под подушку.       — Не включай свет, — прошептала Пинья в темноте, её голос звучал мягко, почти как шёпот ветра, и сразу наполнил пространство неуловимым напряжением. — Не шуми. Если что-то услышишь, не выходи.       Тон её голоса был настолько нежным, что казалось, это был просто сон, не более того. Но когда Бусая попыталась ответить, она услышала резкий щелчок, и все её инстинкты одновременно пришли в состояние тревоги. Это было не просто неприятное ощущение, это была интуитивная тревога, как будто всё вокруг внезапно стало не таким, каким должно быть. Она застыла, не смея шевелиться. В темноте её глаза ещё не привыкли к ночной тени, и каждый звук стал яснее и отчетливее. Пинья, как оказалось, не просто разговаривала, она действовала. Бусая почувствовала, как Пинья осторожно выкрадывается из передней части палатки, её движения были предельно тихими. Бусая даже не слышала, как она расстегнула вход, но чувствовала, как в воздухе сгустилась угроза. Пинья выглядывала наружу, что-то наблюдая или пытаясь разглядеть в темноте.       «Что она делает?» – подумала Бусая, не в силах понять её действия. Её тело было в напряжении, она не осмеливалась ни дышать, ни двигаться, боясь спровоцировать что-то, чего она не могла понять.       — В первую же ночь эти духи здесь действительно суровы, — пробормотала Пинья, её голос затих в темноте, прежде чем она исчезла из палатки. Всё, что Бусая могла сделать, это лежать неподвижно, слушая ночное молчание, и молиться, чтобы всё прошло гладко. Каждое её дыхание казалось слишком громким в этой безмолвной тишине, и даже тени, играющие на стенах палатки, казались ей чем-то чуждым и угрожающим. Она закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на своих мыслях, пытаясь игнорировать внутренний холод, который сковывал её тело. Но в этот момент, когда её сознание начало уходить в полусон, раздался резкий звук.       Бах!       Взрывной звук потряс её, разорвав ночное спокойствие. Бусая чуть не подпрыгнула от неожиданности. Её сердце в один момент стало барабанить, а сознание мгновенно вернулось в реальность, пробуждённое этим оглушительным шумом. Этот звук был не просто громким — он был настойчивым и угрожающим, казалось, сам воздух в палатке сжался от напряжения. Вслед за ним ещё один, и ещё… Раз, два, три — выстрелы сыпались в темноту, каждый — как молнии, разрывающие пространство.       Бах! Бах! Бах!       Десять выстрелов — десять раскатов, которые проникали в её кости, заполняя её тело тяжким, нечеловеческим напряжением. Пинья только что выбежала... Была ли она в опасности? Бусая, не в силах преодолеть растущее напряжение, почувствовала, как её тело напряглось, а дыхание перехватило горло. Несмотря на всю её неприязнь к Пинье, ни одно, даже самое лёгкое раздражение, не могло заставить её пожелать вреда человеку, с которым она когда-то училась, даже если это был её извечный «враг». Бусая лишь надеялась, что Пинья не попадёт в беду. Она чувствовала, как внутри неё поднимается тревога, но ничего не могла сделать. Она просто лежала, сжавшись в комок, и каждый выстрел, рвущий ночь, заставлял её поневоле вздрагивать. А вдруг это было что-то большее, чем просто тренировка или случайная стрельба?       Тишина. Но эта тишина была обманчивой.       Через несколько минут вход в палатку снова открылась, и в темноту ворвался слабый свет фонарика. Пинья вернулась, её силуэт был едва различим в мягком свете, а её руки крепко сжимали ручку фонаря, излучая слабое, но яркое свечение. Бусая, не в силах сдержать любопытство, сжала губы, но не решилась сразу спросить, что случилось. Пинья, немного задыхаясь, быстро вошла, закрыв за собой вход. Слышалось её ровное, но поспешное дыхание. Свет фонаря танцевал по стенам палатки.       — Теперь мы в безопасности, — сказала Пинья.       Эти слова, казалось, должны были дать Бусае уверенность. Но вместо того чтобы почувствовать облегчение, Бусая вскочила с места, её сердце бешено колотилось, а взгляд был полон тревоги. Пинья быстро включила лампу, висящую в центре палатки. Мягкий свет освещал пространство, но всё казалось искажённым, слишком ярким, как если бы тени ночи всё ещё пытались зацепиться за неё.       — Ты в порядке, Буалой? — Пинья присела перед ней на колени, её лицо казалось необычайно серьёзным, почти мягким, в отличие от привычной настороженности. Бусая несколько секунд молчала, её дыхание было сбивчивым. Она всё ещё не могла избавиться от ощущения, что она не до конца понимает, что только что произошло. Что это было? Кто стрелял?        — Я... в порядке, — ответила Бусая, но её голос звучал неуверенно. Её глаза метались по палатке, а выражение лица выдавало всё её беспокойство. В голове всё смешалось, и она не могла найти правильных слов, чтобы объяснить, что она на самом деле чувствует. Пинья положила руку на плечо Бусаи, её касание было нежным, как если бы она пыталась успокоить её, но Бусая не могла избавиться от ощущения, что между ними по-прежнему висела невидимая преграда. Что-то, что было там с тех самых времён университета, когда ихотношения были куда более сложными.       — Всё в порядке, они уже ушли, — сказала Пинья.       — Кто? — спросила Бусая, её голос едва слышен, как будто она не уверена, хочет ли услышать ответ. Всё происходящее казалось каким-то кошмаром, не дающим ясности. Пинья немного помолчала, её взгляд был сосредоточен, а затем она слабо покачала головой, словно пытаясь удостовериться, что Бусая не воспримет её слова слишком буквально.       — Я думаю, это были воры, которые пытались что-то украсть, чтобы перепродать, —сказала Пинья, её голос был спокойным, но что-то в её манере говорить выдавало тревогу, скрытую за уверенными словами. Она слегка сжала плечо Бусаи. — Ты точно в порядке?       Бусая ощутила её руку на своём плече, но в этой тишине, в этом взгляде, она не могла избавиться от ощущения, что Пинья скрывает нечто важное. Бусая кивнула, её тело всё ещё было напряжённым, но постепенно она начинала приходить в себя. Пинья протянула бутылку с водой, и Бусая, не задумываясь, приняла её.       — Выпей немного воды, — сказала Пинья, её голос был ровным, почти успокаивающим, но Бусая уловила в нём какую-то скрытую напряжённость, которой раньше не было. Вода была холодной, свежей, но всё равно не могла полностью утолить то беспокойство, которое тяготило её грудь.        — А ты в порядке? — спросила Бусая, не выдержав тишины. Она не могла не беспокоиться, даже несмотря на всё, что происходило между ними. Бусая всецело была уверена, что Пинья не так проста, как кажется.       — Я в порядке. Полицейские, дежурившие на месте катастрофы, начали стрелять, и они убежали, — сказала Пинья с лёгким вздохом, как будто стараясь снизить значимость происходящего.       Она встала и направилась к выходу, её фигура плавно растворялась в темноте палатки.        — Пойдём спать, больше не о чём переживать, — сказала она, повернувшись к Бусае. Тот же уверенный, но несколько холодный тон.       — Я не знала, что у тебя есть оружие, — тихо произнесла Бусая, её голос был почти сдержанным, словно она не хотела выносить лишний раз на поверхность все свои подозрения. Пинья, не оборачиваясь, бросила короткий взгляд через плечо.       — Только для экстренных случаев, — ответила она, и её ответ был таким же лёгким, как и её движения, когда она поворачивалась, чтобы лечь спать. — Спи, Буалой. Завтра тебе работать. Если что-то случится, я тебя разбужу.       Её голос был почти нежным, но в этом было нечто странное. Будто она имела в виду нечто большее, чем просто желание помочь Бусае поспать. Бусая медленно повернулась на бок, пытаясь вернуть себе сон, но слова Пиньи продолжали звучать в её голове. Вся ночь казалась раздробленной, словно между её сном и бодрствованием лежали огромные пропасти. Она не могла точно понять, где заканчивается один момент и начинается другой, и каждое шуршание ветра или лёгкое движение за палаткой казалось одновременно пугающим и успокаивающим. В какой-то момент её тело всё же сдалось, и она погрузилась в тишину сна. Сон был тяжёлым и тревожным. Она чувствовала, что спит, но, одновременно, как будто её разум остался на страже, продолжая следить за каждым движением в палатке и за пределами её стен.       Когда утро наконец наступило, Бусая открыла глаза с лёгким напряжением в груди. Она подумала, что благодарность Пинье за её присутствие и защиту, пусть и кратковременную, будет важным жестом. Но когда она открыла глаза, то обнаружила, что Пинья уже встала.        После утреннего совещания, на котором были окончательно распределены обязанности между экспертами по идентификации и сотрудниками криминалистического отдела, обсуждений почти не осталось. Главной задачей оставалось опознать погибших, чтобы вернуть их тела родственникам для проведения религиозных обрядов. Полиция, в свою очередь, должна была обеспечить их транспортировку. Вскоре пришли к единогласному заключению, что шансов найти выживших в этом катастрофическом инциденте нет, и спасательные команды, оставшиеся на месте, получили разрешение вернуться. Только две оставались в резерве на случай экстренной ситуации. Что касается беспокойства, возникшего прошлой ночью, офицеры сообщили, что это была всего лишь попытка ограбления — ничем не удивительная в подобных обстоятельствах. К счастью, ничего ценного не было украдено, поскольку преступники были прогнаны своевременно. В тот день к команде присоединились два дополнительных судебно-медицинских эксперта из полицейского отдела, что несколько снизило напряжение и разгрузило как Бусаю, так и Пинью. Полчаса спустя молодая врач стояла перед телом жертвы, лишённым нижней части. Это тело было найдено лишь утром, и сотрудники полиции уже отметили место с помощью колышков и яркой желтой ленты, накрыв останки тканями, каждый из которых был предназначен для конкретной жертвы. Бусая присела на корточки, прикрыв глаза.  «Пусть земля тебе будет пухом», — прошептала Бусая, обращаясь к безжизненному телу, как будто искала утешение в этих словах. Они унеслись в ветер, растворившись в тишине. Она знала, что это не был просто жест вежливости — в таких случаях слова обретали иной вес, особенно сейчас, когда сталкиваешься с трагедией во всей её безбрежной тяжести. Она закрыла глаза, стараясь собраться с мыслями. Бусая редко оказывалась на месте происшествия, и этот случай стал одним из немногих, когда её работа вывела её за пределы лаборатории. Однако перед ней предстала не просто обычная сцена, а место катастрофы, столь разрушительное, что её разум едва успевал осознать весь масштаб происходящего. Это был первый момент, когда она столкнулась с такой всепоглощающей болью и физическим хаосом, в котором человеческая жизнь казалась хрупкой и уязвимой. Бусая пыталась собрать себя, мыслить рационально, воспринимать случившееся как задание, к которому нужно подойти с профессиональным хладнокровием. Но пока ей это удавалось лишь с трудом. Единственным опытом, который хоть как-то мог бы сравниться с этим, были её волонтёрские работы на эксгумации заброшенного кладбища, когда, будучи студенткой, она не только удивляла коллег своей способностью «на ощупь» находить могилы, но и с завидной точностью вбивала колышки, отмечая места для раскопок. И сама она не могла бы объяснить, как именно ей удавалось определять, где покоятся тела. Это было нечто большее, чем просто интуиция — работа превращалась в некую мистическую практику, в которой её руки будто бы становились проводниками скрытой силы, дающей точность и уверенность в самых трудных обстоятельствах. Она овладела различными инструментами — мотыгою, лопатой и даже киркой — копая могилы и эксгумируя кости. Эти останки были не только тех, кто ушёл недавно, но и тех, чьи тела покоились в земле десятилетиями. Там, среди обветшалых и заброшенных могил, она получила лучшие уроки по анатомии человеческого скелета. Этот опыт стал для неё своего рода посвящением в мир молчаливых учителей, хранящих свою историю в костях, в которых переплетались судьбы прошедших веков. Однако, несмотря на все приобретённые навыки и знания, Бусая не могла избавиться от чувства, что Пинья обладала куда более глубоким практическим опытом. Она, с её многочисленными командировками в горячие точки и постоянными выездами за пределы академических стен, казалась воплощением того идеала антрополога, к которому Бусая только начинала тянуться. В глазах Бусаи Пинья была тем человеком, кем она стремилась стать. И именно это ощущение, это внутреннее признание, возможно, и создавалось тем едва заметным, но ощутимым барьером, который словно бы существовал между ними, не позволяя им быть равными.       Молодая доктор начала искать в своей сумке перчатки и старалась сосредоточиться на том, чтобы начать работу. Файлы с перечнем имён и фотографиями пассажиров организовывались для сравнения с останками с целью идентификации жертв — это была задача Бусаи. Она была, в сущности, связующим звеном между погибшими и их семьями. Хотя она мысленно желала, чтобы ей не приходилось так часто заниматься такими задачами, ей было бы гораздо приятнее наблюдать за обезьянами и изучать вымирание приматов, чем сталкиваться с такой трагедией.        Её взгляд упал на обугленные останки перед ней, лишь несколько узнаваемых частей. Затем она поставила желтый маркер с номером рядом с фрагментами и использовала квадрат для измерения частей, прежде чем поднять камеру, висящую на шее, чтобы сделать необходимые фотографии. Их нужно было сделать до того, как останки можно было бы собрать или переместить. Накануне ночью она обнаружила правую ногу, погруженную в ливневый канал, примерно в 500 футах от места происшествия. Помимо идентификации, оставшиеся фрагменты ткани могли быть взяты для генетического анализа, что было дополнительным способом подтвердить личности жертв. Эту задачу выполняли судебно-медицинские эксперты и патологоанатомы. Роль Бусаи заключалась в том, чтобы помочь подтвердить, соответствуют ли найденные части физическим характеристикам каких-либо пассажиров. Она осторожно взяла пластиковый пакет для улик и начала собирать маленькие рёбра, которые были разбросаны повсюду. Самой большой трудностью было то, что в случаях взрывов фрагменты разлетались так далеко, что часто невозможно было собрать все части тела. Это была самая напряжённая часть работы. Некоторые офицеры начали отмечать места, где они нашли фрагменты, маленькими колышками, и огораживать эти участки жёлтой лентой, чтобы восстановление могло быть проведено позже.       Бусая бросила взгляд на Пинью, которая сегодня пришла с ящиком инструментов, вероятно, предоставленным одним из офицеров. Пинья была примерно в пятнадцати метрах, сосредоточенная на своей работе. Когда она заметила взгляд Бусаи, молодая доктор быстро отвела глаза и вернулась к тому, что делала. Закончив осмотр первого тела, она направилась в другую часть, подальше.       — Доктор Бусая! — позвала офицер, с которой Бусая познакомилась, как только прибыла на место происшествия. Она была направлена Департаментом авиации для координации действий всех команд. — Список имён и фотографии всех пассажиров уже отправлены. Сейчас идет процесс их проверки.        Бусая встала, услышав новость.       — Если вам нужно будет использовать эти данные, вы можете запросить их в командном шатре.       — Спасибо, офицер.       — О, пожалуйста, сообщите об этом и доктору Пинье.       «И даже не спросила, хочу ли я сама ей сообщить», — подумала Бусая про себя, прежде чем офицер ушла. Она поискала свою маленькую лопатку и, найдя её, направилась к месту, где Пинья согнулась перед телом другого пассажира, которое, к удивлению, было не слишком сильно повреждено и, похоже, умерло лицом вниз. Пинья осматривала территорию, готовясь сделать фотографии, прежде чем офицеры подойдут забрать тело.        — Ты собираешься ударить меня этой лопатой? — спросила Пинья, не отрываясь от работы.        — Это для самообороны.        — Думаешь, я люблю нападать на тебя, — пробормотала Пинья, нажимая на кнопку камеры.       — Кто тебя знает?        — Что ты хочешь? — наконец спросила Пинья, всё ещё сосредоточенная на своих фотографиях.       — Офицер сообщила мне, что список жертв и фотографии уже в командном шатре. Если тебе нужно, мы можем пойти и забрать их.        Пинья посмотрела на неё пустым взглядом, затем слегка кивнула.       — Если пойдёшь, захвати копии и для меня.        Как же лень.       — Конечно, — ответила Бусая, протягивая слова и стараясь быть саркастичной.       — Что ты нашла сегодня? — спросила Пинья, сменив тему.       — Две оторванных руки и полностью изуродованное тело. Не уверена, это результат взрыва или падения, я ещё не осмотрела его детально, но, по крайней мере, это целое тело, — объяснила она, заставив Пинью тяжело вздохнуть.       — Это ужасно, — пробормотала Пинья. — Я никогда не любила работать на местах катастроф или взрывов именно из-за этого.       Она подняла взгляд и встретилась глазами с Бусаей, которая выглядела усталой.       — Ты вообще спала прошлой ночью? — сказала она и, не дождавшись ответа, ушла.       Она не была уверена, приняла ли Пинья её благодарность, но в тот момент это не имело значения, и ей было всё равно. Однако Пинья посмотрела ей вслед, а затем на её тонких губах появилась едва заметная улыбка без видимой причины. После этого они больше не разговаривали, каждая из них ускорила свою работу.        Все надеялись и молились, чтобы погода не подвела.       Хотя Буа не любила яркое солнце, на самом деле никто не любил такой интенсивный свет, который заставляет глаза гореть днём, она не хотела, чтобы пошёл дождь, пока все тела не будут извлечены. Не говоря уже о том, что в следующие 24 часа тела или их фрагменты будут заражены червями и насекомыми. Затем начнётся естественный процесс разложения. Конечно, неприятный запах был бы чем-то, с чем она хотела бы сталкиваться как можно реже, но избежать его было невозможно. Шатёр для хранения тел, извлечённых из обломков самолёта, был установлен недалеко от рабочего шатра. Тела и фрагменты, которые ещё не были идентифицированы, должны были быть перенесены туда, разделены на целые и обрывочные части, а затем идентифицированы по очереди. Буа была сосредоточена на работе, пока не подняла голову от кучи земли, тщательно убираемой ею в поисках улик, и поняла, что уже почти час дня. Она решила выйти на обед, пока её живот не начал урчать от голода. Но она чувствовала, что не хочет тратить время даже на еду. Она медленно направилась к командному шатру, чтобы запросить два комплекта документов с именами, надеясь, что если встретит Пинью, сможет передать их сразу.       Когда она дошла до зоны, где был поспешно построен шатёр, служивший столовой для персонала, участвующего в ликвидации последствий инцидента, она заметила, что Пинья разговаривает с импозантным мужчиной в чёрном костюме неподалёку. Оба выглядели напряжёнными. Она предположила, что они обсуждают происшествие прошлой ночи. Она лишь надеялась, что больше таких неожиданных событий не произойдёт. На мгновение в её голове пронеслась мысль, заставившая её сердце согреться. Она почувствовала необычное чувство комфорта и безопасности в присутствии Пиньи в этот момент.