Феномен

      Первоначальная цель нашего визита к Макриди провалилась. Эдварду не удалось выудить даже крупицу информации о препарате, созданном Джеральдом Нэштоном. Макриди заверила нас, что изобретения, так или иначе связанные с проектом «Медальон», он держал от нее в секрете, а потому она не имела ни малейшего представления ни о составе препарата, позволившего ей смириться с утратой, ни о других полезных подробностях. Это осложняло дело, и скверное настроение Эдварда чувствовалось даже тогда, когда он молчал.       Мои мысли теперь занимала новая проблема — Рут. Она была жива, но, как я и опасался, не совсем здорова. Ужасающая новость о том, что она потеряла ребенка, задела меня сильнее, чем можно было представить, а теперь она еще и регулярно рисковала жизнью. Судя по тому, что рассказала Макриди, Бриджерс превращался в адскую воронку, засасывающую всех, кто был хоть как-то связан с проектом. Неужели ненависть Ванессы Маринетти к Джеральду Нэштону настолько велика, что она готова пойти на крайние меры, чтобы не только разрушить дело всей его жизни, но и лишить Америку шанса вернуть утраченное? Элюры были основанием для построения нового общества, которое теперь стало казаться как никогда далеким.       Мы покинули квартиру вместе с Макриди после того, как она по моей просьбе осмотрела рану Эдварда и сменила ему повязку. К моему огромному облегчению, угрозы для жизни не было, и она даже похвалила меня за то, что я неплохо справился при оказании первой помощи. А потом наши с ней пути разошлись. Довольно сухо попрощавшись, она двинулась к востоку от Ист-Тауна, а мы в очередной раз продолжили путь на такси. Вот только в это утро наш путь лежал не в дом Нэштонов. Эдвард не рискнул поехать домой, до конца не разобравшись в ситуации. Еще вчера его преследовала мысль, что с нападавшим не все было так просто, а сегодня после слов Макриди и после собственных размышлений он пришел к выводу, что нас могли разыскивать. Паранойя Эдварда передалась и мне. Впрочем, я совершенно не считал его осторожность безосновательной.       Меня удивил и приятно порадовал тот факт, что он не пытался от меня избавиться после случившегося. С самого утра у нас не было возможности поговорить наедине, но у Эдварда упорно продолжало проскальзывать местоимение «мы», когда он говорил о дальнейших планах. Тем не менее, памятуя о ночном инциденте, он спросил, согласен ли я поехать вместе с ним или же следовало заказать мне отдельное такси. Нэштон собирался остановиться в доме своего родственника, о котором мне было известно только то, что он раньше работал в лаборатории отца, но работа его длилась недолго в связи с появлением новых увлечений. Я не стал расспрашивать в подробностях, посчитав, что сам смогу познакомиться с этим родственником, но когда мы подъехали к дому, напоминающему шале, и Эдвард расплатился с усатым таксистом, я узнал о том, что жилье временно пустует и потому это отличное место, чтобы побыть здесь какое-то время и обдумать дальнейшие действия.       Площадка перед домом заросла травой, и сам дом выглядел так одиноко, как будто здесь уже больше года никого не было. Мы находились в западной части Бриджерс, но если бы я не видел указатели, то подумал бы, что этот район соседствовал с Ист-Тауном. В жилом квартале не наблюдалось ни одной высотки, а местные домики не отличались роскошным дизайном, характерным для западных районов. Однако райончик не выглядел заброшенным, и от большинства остальных домишек веяло уютом и аккуратностью.       Когда мы подошли к двери, Эдвард достал ключ из-под коврика, и мы без проблем смогли попасть внутрь. Интерьер, как и внешнее оформление, был вполне обычным, под стать среднестатистическому американскому дому, что очень отличало его от дома Нэштонов. Эдвард быстро обошел все комнаты и, убедившись, что мы были абсолютно одни, позвонил Кэтрин.       — Она, конечно же, еще спит. — Он недовольно сбросил вызов, устав слушать гудки.       — Мой выходной закончился, — напомнил я. — Сегодня миссис Нэштон может понадобится помощь лакея. Я ведь еще работаю у вас.       — Ты хочешь вернуться и прислуживать моей матери?       — Это моя работа, я еще даже месяца не проработал.       — Тебя нанял мой отец, но его больше нет. Поэтому теперь ты работаешь на меня, Освальд.       Его ответ был твердым и уверенным, а взгляд таким же холодным, как и обычно. Если наши отношения изменились в худшую сторону после моего отказа, то невооруженным глазом это сложно было обнаружить.       — Я твой лакей? — уточнил я.       — Мне не нужен был лакей. Как мы уже выяснили, моему отцу он тоже был не нужен. Ему был нужен ты. А если моя мать так сильно нуждается в услугах лакея, то наймет другого в самое ближайшее время. Я сообщу ей об этом. Как только смогу до нее дозвониться.       — И в чем заключается моя новая работа?       Ответ последовал не сразу. Эдвард постоял некоторое время у окна, поправляя спутавшиеся жалюзи, а затем повернулся ко мне, неловко переминавшемуся посреди гостиной, и смерил привычным, проницательным и в то же время немного задумчивым взглядом, от которого я снова стал чувствовать себя не в своей тарелке, как в первый день нашего знакомства. Я поймал себя на мысли, что ждал его приближения. Мне хотелось увидеть, как он неторопливо приближается ко мне, гипнотизируя манящими глазами, а затем утонуть в его объятиях, крепких, но всегда таких нежных. Вместо этого Эдвард продолжал разговор на расстоянии, а я даже не мог заставить себя сдвинуться с места, свободно присесть на кресло или хотя бы просто сделать шаг в сторону, чтобы не стоять столбом и не ощущать себя неказистым мальчишкой. В голову сразу полезло непрошеное воспоминание из детства, когда я вынужден был стоять перед целым классом, после того как меня незаслуженно обвинили в воровстве.       — Освальд, скажи честно, — Эдвард прервал мои мысли, заставив меня напрячься. — Чего бы ты хотел? Я спрашиваю, потому что вижу, что ты не хочешь быть здесь. Возможно, тебе не нравится этот дом, а возможно, тебе не нравлюсь я.       — Я хочу понять, что происходит.       — Какое совпадение, Освальд, я ведь тоже этого хочу. — В его голосе послышались едкие нотки, хотя он сохранял видимое спокойствие и старался говорить вежливо. — И именно над этим я собираюсь работать. Я был бы очень рад, если бы ты помог мне. Надеюсь, ты понимаешь, что сейчас я не могу вернуться домой. Сначала нужно разобраться в ситуации.       — Я все понимаю, Эд. Я думал, ты меня прогонишь, — честно признался я и вздохнул. У меня и в самом деле проскакивали такие мысли сегодня ночью, и я решил сразу озвучить самое худшее.       — Что? — искренне удивился Нэштон. Он случайно задел рукой жалюзи, и они шумно затрепыхались, от чего он слегка вздрогнул. — Почему я должен был тебя прогнать? — спросил Эдвард, прокашлявшись.       — Ну ведь я отказался тебе помогать.       По его лицу было видно, что он пребывал в замешательстве, но пока я придумывал эвфемизмы поярче, чтобы описать то, что происходило между нами, до него дошло, и он неожиданно рассмеялся.       — Помогать? Это интересно, — продолжал улыбаться Эдвард. Он наконец отошел от окна, но вопреки всем моим ожиданиям направился не ко мне, а к столу с ноутбуком. — Освальд, если ты так хочешь уйти, просто скажи. Но даже тогда я подумаю, прежде чем тебя отпустить, потому что я не уверен, что тебе есть где жить.       Понаблюдав за тем, как Эдвард спокойно включает ноутбук, даже не удостаивая меня взглядом, я начал понимать, что он просто испытывал меня, не забывая при этом про легкую издевку, которой он умело пользовался. Его явно задело мое поведение, и, как ни странно, меня приятно удивила подобная реакция. Я невольно улыбнулся, и в этот момент обернулся Эдвард.       — Что такое? — все таким же спокойным тоном спросил он, хотя в его глазах промелькнуло что-то, чего я раньше не замечал.       — Я не хочу уходить, — прозвучал мой еще один честный ответ. — Я хочу остаться с тобой.       — Тогда в чем проблема, Освальд?       Я знал, что он имел в виду не мою нерешительность в этот самый момент. Он спрашивал практически открыто о причине моего ночного отказа, и я слышал, как в голосе едва заметно зазвенело напряжение. Нужные слова не находились, и я молчаливо стоял на сером линолеуме, невидящим взглядом рассматривая маленькую декоративную лампу в форме лотоса в углу гостиной — единственную необычную вещицу в довольно скучной комнате. Терпение Эдварда могло кончиться в любой момент.       — Я ведь могу остаться с тобой?       — Конечно, именно это я тебе и предлагаю.       — Тогда нет никакой проблемы, — я заставил себя слабо улыбнуться и двинулся в сторону кухни, по пути похлопав Эдварда по плечу. Это простое, ни к чему не обязывающее движение потребовало от меня громадного усилия. Я знал, что не ответил на вопрос и попросту ушел от объяснений, но Нэштон, как всегда, тактично промолчал.       Эдвард получил доступ к сетевой базе отца и весь день провел, уткнувшись в компьютер и выискивая полезную информацию. Он не говорил ни слова, лишь изредка что-то записывал. Я тоже не беспокоил его разговорами, устроившись на диване с книгами, а к вечеру попытался найти себе более полезное занятие. Уточнив, где может находиться ближайший магазин, я уговорил Эдварда отпустить меня ненадолго. Мне была необходима прогулка в одиночестве, и я решил воспользоваться этой возможностью.       В воздухе витал все тот же металлический запах, который я чувствовал в первый день своего приезда, хотя район, в котором мы остановились, был гораздо тише и спокойнее, чем район у Прайс Лаборатриз. Выйдя из дома и вдохнув прохладный воздух, я поплотнее закутался в пальто и отправился к высокому зданию с арочной оградой на углу узенькой улочки. Наверное, в этот момент я впервые почувствовал свободу. Раньше я не мог позволить себе такие прогулки. За нами в Бертро велся неустанный надзор, и бродить по городу мы имели право только в сопровождении строгой миссис Грейс, в обязанности которой входил ежемесячный выезд в город вместе с сиротами. Теперь я зависел только от Эдварда и от его планов, и это было гораздо приятнее, чем навязчивый контроль в приюте.       Я знал, что Эдвард сейчас переживал не лучшие времена. Что бы там ни происходило в его душе, но он потерял отца, потерял человека, которому доверял, а потом еще и выяснил, что этот человек скрывал от него очень многое. Я не знал, какие еще секреты хранил дневник Джеральда Нэштона, но те строчки, что я прочитал, вызывали у меня ощущение огромного пузыря лжи, в котором я жил все это время. С тех пор, как я уехал из Бертро, я чуть ли не каждый день убеждался в том, что вся моя сознательная жизнь прошла в полнейшем неведении. Буквально за две недели на меня вывалили такую щедрую порцию информации, что я все еще не до конца осознавал, что это правда.       Если я действительно был экспериментом мистера Нэштона, Эдвард сделает все возможное, чтобы продолжить этот эксперимент и достичь результатов. Именно такой помощи он и добивался от меня, но мне понадобилось немного времени, чтобы принять это. Теперь я знал, что не отступлю, но не решился сказать ему сегодня утром.       За углом дорога уходила вниз, значительно расширяясь и петляя вдоль галереи магазинчиков по обеим сторонам. Сновавших мимо прохожих здесь было куда больше, чем в глубине жилой улочки. Я не спеша направился к ближайшему магазину, чтобы купить немного готовой еды. Эдвард не сообщил, надолго ли мы задержимся, а так как стряпни Синтии и Грэтхен отведать здесь мы не сможем, я решил, что в мои обязанности теперь входит обеспечение нас провизией. У меня было с собой немного денег. Миссис Нэштон выдала мне половину моей зарплаты за месяц в прошлую субботу, как раз накануне поездки к Макриди.       Я подошел к магазинчику с большими окнами, залепленными предложениями скидок и рекламными объявлениями, и синей вывеской, на которой витиеватыми буквами красовалась надпись «Берни Стейплс». Легкая дверь без труда открылась, и я оказался в светлом и теплом мини-супермаркете с высоким потолком и плотно заставленными стеллажами.       Кивнув рыжему пареньку на кассе, я отправился бродить по магазину в поисках чего-нибудь подходящего для скромного ужина. Купив две порции салата с курицей, хлеба для сэндвичей и немного сыра, я подошел к кассе, возле которой уже образовалась небольшая очередь. Прямо передо мной молодая русоволосая девушка покупала две банки сладкой газировки и сигареты. Уставившись на газировку, я подумал о том, что было бы неплохо купить хоть какого-нибудь вина, чтобы порадовать Эдварда, но денег у меня сейчас вряд ли хватило бы, так что я остался стоять у кассы и наблюдать за тем, как девушка расплачивается карточкой.       — Энн Кристин Спаркс? — произнес продавец, прочитав имя, судя по всему высветившееся на мониторе. Она недоуменно кивнула и стала распихивать по карманам свои покупки. Кассир нахмурился и начал что-то быстро печатать.       — Я попрошу вас задержаться ненадолго, — снова обратился он к девушке. Я неловко поставил товар на прилавок, уронив одну коробочку с салатом.       — Что-то не так? — спросила она, машинально повернувшись на звук.       — Возникли некоторые проблемы с вашей платежной картой, придется подождать, — пояснил продавец, не поднимая глаз. Она непонимающе вскинула брови и округлила глаза, а я ненавязчиво подтолкнул свои покупки поближе к кассе, надеясь, что меня обслужат во время заминки.       Прошло еще несколько минут, и девушка начала терять терпение. Продавец все тем же спокойным, почти умиротворенным голосом повторял, что проблема будет решена совсем скоро. Мне это тоже показалось весьма подозрительным, и я даже попытался украдкой заглянуть за прилавок, чтобы увидеть экран, так заинтересовавший продавца, но меня тут же вежливо попросили отойти в сторону.       Спустя еще минуту, девушка раздраженно вытащила телефон и стала набирать чей-то номер. Пока ее пальцы с аккуратным маникюром скользили по экрану мобильника, в магазин зашли двое мужчин. Они оба были небольшого роста и довольно крепко сложены. С их появлением я сразу заподозрил неладное, а когда они целенаправленно устремились к девушке у кассы, мои опасения подтвердились.       — Мисс Энн Кристин Спаркс, — басовитым голосом обратился к ней один из вошедших. — Вы задержаны по обвинению в краже. Все права зачитаем вам позже, а сейчас пройдемте с нами.       Я изумленно наблюдал за тем, как на ее запястьях защелкнулась застежка наручников.       — Ч-что? В какой краже? Я ничего не крала, я не крала! — Девушка стала возмущенно вырываться, но один из мужчин крепко держал ее под руку.       — Вот мы во всем и разберемся.       — Э-э, ребят, тогда пусть она вернет мой товар, — попросил продавец, ткнув пальцем на ее карманы. Державший ее мужчина вытащил газировку с сигаретами и положил на прилавок. Кассир чуть ли не откланялся.       — А ты молодец, что сообщил, — довольно кивнул второй мужчина. — Продолжай в том же духе. — Одарив меня странным взглядом под возмущенные крики Энн Кристин Спаркс, он вместе со своим напарником и задержанной покинул магазин.       Продавец моментально приступил к моему обслуживанию. Я заплатил наличными и смотрел, как он выбивает чек. Я поджидал момент, чтобы задать интересовавший меня вопрос.       — Что-то еще? — спросил он.       Я забрал пакет с продуктами и отрицательно помотал головой, собираясь уйти, но потом все-таки передумал и снова повернулся к продавцу.       — Эта девушка на самом деле что-то украла? У вас в магазине?       — Не у меня, слава богу, — скривил бесцветные губы продавец. — Я вообще не знал, что она воровка, иначе и на пушечный выстрел бы не подпустил.       — Но вы же вызвали полицию.       — Вызвал, — подтвердил он. — К счастью, теперь с карточек вся информация считывается, вот ее имя-то и считалось. Оказалось, что она разыскиваемая преступница. Кстати, хорошая система. Так всех из списка поймают.       — Какого списка? — Я похолодел.       — Ну, списка самых разыскиваемых, — закатил глаза продавец. Он смотрел на меня так, словно я спросил самую очевидную вещь в мире. — А вы что же наличкой? Боитесь попасться? — добавил он с усмешкой.       — И давно этот список появился? — затаив дыхание спросил я, не обращая внимания на его колкости.       — Да только вчера, а сегодня я уже одну задержал, представляете? — Продавец был явно доволен. — Газировку, кстати, не хотите?       Я покосился на банки, выложенные из кармана несчастной Энн Кристин Спаркс, и согласился их купить. На газировку, в отличие от вина, денег у меня хватало, хотя меня кольнули смутные сомнения, что Эдвард вряд ли захочет это пить. Я расплатился и, попрощавшись с продавцом, направился к выходу, но он снова меня окликнул.       — Эй, а может, свое имя скажете? Эх, хотя вы же не скажете настоящее, если вы преступник, верно? — Он засмеялся и махнул рукой. — Ладно, идите.       — Дидрик Мортон, — зачем-то выпалил я. — Хорошего дня.       Я вышел из магазина с гудящей от мыслей головой. Покрепче сжав пакет с только что купленной едой, я поспешил к дому. Произошедший инцидент совершенно выбил меня из колеи. Если список разыскиваемых преступников, о котором с таким радостным видом говорил продавец, — это и есть тот самый список элюров, ситуация выходила на новый уровень. Необоснованные аресты невиновных людей под видом совершения правосудия… Неужели на такие меры готова пойти эта женщина? Я помнил, как мы встретились в кофейне совсем недавно; помнил, с какой решимостью и уверенностью она утверждала, что станет президентом. Ее жесткие глаза и презрительная насмешка до сих пор мелькали перед моим мысленным взором, и мне хотелось поскорее стереть их из памяти.       Забежав в дом, я обнаружил Эдварда на том же самом месте у ноутбука. Он был погружен в работу, и я нарочно погромче хлопнул дверью, чтобы привлечь его внимание. Нэштон равнодушно повернул голову в мою сторону и тут же вернулся к своему прежнему занятию. Бросив пакет на стол, я подошел к нему и присел на подлокотник стоявшего рядом диванчика.       — Скажи, у тебя есть доступ к этому списку, о котором говорила Макриди? — поинтересовался я. Эдвард оторвался от компьютера и взглянул на меня.       — Есть, правда неполный. Я могу видеть только фамилии без другой дополнительной информации. А что? Ты намекаешь, что это я отдал его Маринетти?       — Что? Да мне бы даже в голову такое не пришло! — По телу разлилось неприятное чувство. Эдвард считал вполне естественным, что у меня могли возникнуть подобные подозрения на его счет, а значит, он сомневался в моем доверии к нему. — Я…я хотел проверить одну фамилию, только и всего…       — А вот совершенно напрасно тебе это в голову не пришло, — заметил Эдвард. — Я единственный, помимо отца, у кого имеется доступ к полному списку фамилий. Самое странное, что Маринетти, судя по всему, известны все их адреса, а такая информация была только у отца. Он никому не доверял ее.       — Систему ведь могли взломать? — предположил я. — Такое возможно?       — Да, наверное, — с сомнением кивнул Эдвард. — Так какая фамилия тебе нужна?       — Спаркс.       Я с замиранием сердца ждал, пока Эдвард без лишних вопросов набирал эти шесть букв. Секунда ожидания, и на экране появилась строка с фамилией Спаркс и инициалами Э.К. Все остальные столбцы были помечены звездочками, но это не имело никакого значения. Теперь у меня не осталось ни малейшего сомнения, в том что девушка в магазине на самом деле не была воровкой. Она была элюром, но ее выследили, и дальнейшая судьба Энн Кристин Спаркс потонула в неизвестности. Я видел, что Эдвард ждал ответа, хотя и не настаивал, и я рассказал ему о незаконном аресте, вынужденным свидетелем которого я стал.       — Ты расплачивался карточкой в такси? — вдруг с ужасом вспомнил я, и Нэштон кивнул.       — Я же говорил, что моего имени нет в списке. Хочешь убедимся? — Он набрал «Нэштон» в поисковой строке системы, и на мониторе высветилась надпись «Поиск не дал результатов». — Видишь? Иначе бы они давно уже были здесь. Но нам все равно пока не стоит возвращаться. Сначала нужно попытаться хоть что-то выяснить.       — Что если нам поехать в Бертро? — предложил я. — Миссис Тремонт знала твоего отца. Я говорил с ней позавчера, но она не стала ничего рассказывать по телефону. Ей точно что-то известно. Она…очень просила меня уехать из Бриджерс, когда узнала о смерти мистера Нэштона.       Эдвард задумчиво покивал головой, словно соглашаясь с собственными мыслями, а не с моим предложением.       — Неплохая идея насчет Бертро, — наконец изрек он после недолгой паузы и все с тем же отрешенно-задумчивым видом постучал пальцами по столу. — Завтра, — Эдвард встретился со мной глазами, — я рискну подъехать к «Иджанта Лиджен». Нужно своими глазами посмотреть, что стало с лабораторией. А еще хочу забрать машину отца с парковки, если, конечно, меня не опередили.       — Я могу поехать с тобой? — вызвался я, мучительно представив, что мне придется провести часы в томительном ожидании и беспокойстве.       — Не думаю, что это хорошая идея. — Пальцы Эдварда перестали отбивать чечетку на столе, и от его слов у меня внутри все рухнуло, как будто он сказал, что больше не хочет меня видеть.       — Хорошо. Я понял.       Мой суховатый тон заставил его встрепенуться. К моему удивлению, Эдвард поднялся и, обойдя стол, присел на его краешек, оказавшись прямо передо мной. Его колени почти соприкасались с моими, и я постарался поудобнее усесться на внезапно ставшем скользким подлокотнике дивана.       — Освальд, я по-прежнему ничего о тебе не знаю и не знаю, как много известно Маринетти. Ты слишком важен, и пока мы все не выясним, тебе лучше лишний раз не светиться. Только по этой причине я оставлю тебя здесь.       Негромкий и размеренный голос Эдварда всегда успокаивал меня, но в этот раз я почувствовал, что начинаю злиться, и спокойствие Нэштона еще больше выводило меня из себя. Не самым удачным образом я слез с подлокотника и отошел подальше от Эдварда.       — Если кто и важен, так это сын Джеральда Нэштона. — Мой голос немного подрагивал то ли от раздражения, то ли от других чувств, мгновенно овладевавших мной при приближении Эдварда. — В тебя стреляли, и ты сам говорил, что, скорее всего, тот человек узнал тебя. А кто может узнать меня?       — Кто угодно. Теперь я уже ни в чем не уверен. Мой отец знал тебя, а значит, могли знать и другие, о которых ты даже не догадываешься. А еще ты не похож на остальных. Ты уникален, а потому очень важен. Неужели ты этого еще не понял?       — Если честно, Эдвард… — я выдохнул и ненадолго прикрыл глаза, чтобы собрать воедино расхлябанные мысли и чувства. — Последние две недели напоминают какой-то непрекращающийся сон, который временами похож на кошмар. Я давно перестал что-либо понимать. Я просто доверяюсь тебе, и на этом все. Я даже не знаю, кто я. Вся эта моя важность, о который ты говоришь… Это похоже на глупую шутку. Если бы кто-то другой рассказал мне то, что я услышал от тебя, я бы, наверное, действительно подумал, что надо мной шутят. Но тебе я верю, сам не знаю почему.       — И я верю тебе, Освальд. Иначе ты не услышал бы и слова из того, что я тебе рассказывал. Знаешь, это удивительно, — Эдвард внезапно усмехнулся, и усмешка получилась довольно грустной.       — Что именно? — не понял я.       — Я не очень-то склонен доверять людям, — признался он. — А тебе я говорю обо всем без утайки. В тот первый день, когда мы пожали друг другу руки, именно тогда у меня появилось неосознанное желание довериться тебе. Теперь я это понимаю, но в те дни после нашего знакомства я был слишком погружен в работу. Я пытался выяснить, кто ты такой, и совершенно не обращал внимания на собственные ощущения. К счастью, у меня было время подумать. Особенно прошлой ночью.       Меня бросило в жар от неловкого упоминания. Впрочем, неловко было только мне, а Эдварду с завидным постоянством удавалось сохранять спокойствие и самообладание. Пауза намекала на то, что мне следовало продолжить разговор, но именно в этот момент я был не в состоянии говорить. За окном начинало смеркаться, а поскольку в доме не горели лампы, в гостиной постепенно темнело, и это выгодно помогало скрыть мое запылавшее лицо.       — Ты бы правда очень помог мне, — продолжал Эдвард. — Но я понимаю, почему ты отказался. Ты испугался. Как и я. Вот только по другой причине.       Смущение сменилось удивлением, и мой вопросительный взгляд остановился на лице Нэштона-младшего.       — Я не могу не чувствовать, как ты ко мне относишься, Освальд. Твоя уникальность поражает меня. Я никогда не видел человека, любящего просто так, без всякого искусственного принуждения. И это… признаюсь, это впечатляет меня. По крайней мере, я хоть немного могу понять, почему ты был важен для отца. — Он снова помолчал, уперев взгляд в пол, а затем снова посмотрел мне в глаза. — Ты боишься, что мои чувства к тебе не будут искренними. Я прав? Знаю, что прав. Освальд, мне и правда нужна твоя помощь. Отец не просто так хотел узнать имя человека, в которого ты влюблен. Наша… связь как элюров, вероятно, может дать какие-то ответы. Хоть какие-то… Но дело не только в проекте, и я хочу, чтобы ты об этом знал.       Я промолчал и отвернулся, чтобы не видеть лица Эдварда и не показывать ему свои глаза, готовые вот-вот наполниться слезами. Этот человек был слишком умен, и он вызывал во мне слишком сильные эмоции, которые поднимали самую настоящую бурю.       — Освальд, — его голос стал чуть более настойчивым, — посмотри на меня. Пожалуйста. Ты важен не только для проекта. Ты важен для меня. Важен гораздо больше, чем тебе кажется и чем казалось мне. Пойми, мы бы не стояли сейчас в этой комнате, если бы я не чувствовал к тебе то, что чувствую. Я не могу полюбить, как полюбил меня ты, и впервые жалею об этом так сильно. Но я чувствовал нашу связь все это время. Освальд… даже если это лишь эффект Катриума… Моим элюром должна была стать женщина, но им стал ты. Я единственный элюр, которого Катриум связал с мужчиной. А то, что ты полюбил меня… полюбил просто так… это только лишний раз доказывает, что мы нужны друг другу. Освальд…       Мое имя, снова произнесенное его голосом, уже ставшим таким родным, окончательно лишило меня способности сопротивляться. Ноги сами понесли меня к нему, и я не заметил, как быстро сократилось разделявшее нас расстояние. Я подлетел к Эдварду и обнял его так крепко, насколько мне хватало сил. Я вложил в это объятие всю мою любовь и нежность к этому человеку. Я прижался к нему всем телом, но в первую секунду похолодел от ужаса, потому что он даже не прикоснулся ко мне. Этой секунды оказалось достаточно, чтобы понять, как сильно я боялся потерять Эдварда, а самое главное — боялся никогда не почувствовать его любви. Едва эта мысль разрушительным вихрем пронеслась у меня в голове, как его руки обхватили меня с прежней нежностью. Голова закружилась от внезапного всплеска эмоций, но он бы никогда не позволил мне упасть. Мой Эд…       Я прижался губами к его шее, чувствуя, как его руки ласково гладят мою спину и думая только о том, что человек, не способный любить, дарил так много нежности. Если таков бездушный Эдвард Нэштон, я желал узнать его иного. Прижавшись еще крепче, я вдохнул его неповторимый запах и слегка растрепал пальцами волосы, проведя рукой по голове.       — Освальд, я не хотел давить на тебя…       Его горячий шепот в миллиметре от моего уха заставил содрогнуться в приятной истоме. Последние частички разума остались в ночных метаниях, и я мог только прислушиваться к безумным ощущениям, которые дарил мне Эдвард каждым своим прикосновением.       — Я так люблю тебя, Эд…       Я произнес эти слова, глядя в его проникновенные глаза, которые я видел прямо перед собой. Я хотел, чтобы он ощутил мою искренность каждой клеточкой тела, и хотел, чтобы он был искренен со мной. В ушах гулом отдавалось стремительное биение сердца, дыхание участилось, а во рту мучительно пересохло. Эдвард бережно, убрал прядь волос, налезшую мне на глаза, не сводя с меня пристального взгляда. Это стало последней каплей.       Я прижался к его губам, немного сухим, но таким податливым, не встретив никакого сопротивления, словно он давно уже был готов и лишь ждал, когда я решусь. Эдвард обхватил мое лицо руками и углубил поцелуй, сделав его по-настоящему страстным и немного влажным. Мягко проникнув языком в мой рот, он отдал мне инициативу так же быстро, как и захватил ее в самом начале поцелуя. Я обнимал Эда за шею и чувствовал, как он прижимает меня к себе, продолжая нежно ласкать мои губы своими…       Мы отстранились друг от друга почти одновременно, и я обратил внимание на его сбившееся дыхание и на затуманенный взгляд. Эдвард выглядел немного ошарашенным. Он снял очки, бросил их на стол и закрыл лицо руками, чуть отодвинувшись от меня.       — Эд, что-то не так? — заволновался я.       Несколько секунд я не сводил с него обеспокоенного взгляда и сжимал его руку, а потом он бережно притянул меня к себе и крепко обнял, заставив забыть о реальности.