Идеология поглощения

«Мир состоит из хаоса и агонии. Подобен непрочному плоту, отстроенному из лицемерия и фальши, что стремительно и неумолимо погружается в тёмные воды небытия. Люди держатся за него, вопят во всю глотку, тупо глядя в небеса. Ожидая, что боги смилостивятся и спасут их. Только вот никто не придёт. Сколько бы они ни молили, сколько бы ни плакали, ни тешили себя бесплотными надеждами. И лишь немногие из них способны увидеть. Осознать в последний миг отчаяния, что всё это время жили во лжи. И вверить себя в руки той силы, что ещё способна их спасти. Для Мирвалы, Владычицы хвори и разложения, не существует нелюбимых детей. Всякий отверженный, погубленный этим миром способен найти покой в её объятьях… ежели и впрямь готов и полностью вверить ей свою судьбу, раскрыть ей своё сердце, отдать ей себя целиком и полностью. Она не благодетельница, но и не жестокая мучительница — добрая, но строгая мать. Любовь свою она дарует лишь заслуженно, но, воистину, та абсолютно безгранична. И, как любая мать, она всегда знает, что для всякого ей отдавшегося будет лучше. Фанатики божеств, считающихся светлыми, безгрешными, могут презирать любимых Её детей. В их мире, построенном на ханжестве и лжи, на крови и костях несогласных и неугодных, не найдётся места для таких, как они. Гонимые и ненавидимые, затаившие в душе обиду и гнев, они находят своё место под Её сенью. Нечестивая мать возлюбит их, как никто до этого, напитает нежностью и любовью. Заставит забыть эгоистичных, равнодушных богов, что только и делали, что холодно и безмолвно взирали на страдания обездоленных душ, и даст сил отомстить. Взрастит ненависть, подобно колючему дереву прямо в чреве… И дарует притом нечто большее, о чём проповедники жалких божеств даже и мечтать не способны… Заботу…» Повторяя вычитанные и переосмысленные истины про себя, точно мантру, мальчик вдруг осёкся. Губы его поджались и вздрогнули, взор добрых, карих глаз растерянно вперился в пустоту. — Тётушка… Неужто Милосердная Госпожа и правда способна возлюбить всех? Даже меня? Восседавшая в тёмном углу, точно жуткая, костлявая тень, старуха, медленно подняла на него глаза. — Конечно, милый. Всех их. До единого. — Но я ведь… выродок. Моя кровь проклята. Богиня, должно быть, ненавидит меня. С чего бы ей… — Так и есть, — прервав потоки его путанных рассуждений, гортанный гогот старухи рассёк воздух. — Выродок. Маленькая ошибка, которой даже не должно было существовать. Знаешь, что это значит? Даже не подняв от пола печальных глаз, мальчишка только угнетенно покачал головой. При виде его уныния женщина цокнула языком. — Едва ли мать способна признать нелюбимое дитя… но это не значит, будто то неспособно её порадовать. Такому, как ты, нужно стараться вдвое усерднее, чтобы заслужить расположение Мирвалы. Чтобы заслужить даже толику той любви и заботы, что дарует она прочим своим детям. Но ежели ты будешь усердно взывать к её милости, ежели отдашься полностью в её власть, вверишь ей тело и душу… Быть может, Милосердная Госпожа озарит твой жалкий, бренный мирок своей благосклонностью. Так что служи ей смиренно и верно, мой мальчик. И что бы ни случилось, не дай лжепророкам гнусных богов сбить тебя с этого пути. В противном случае, — синие её глаза жутко сверкнули в холодной полутьме, — всякая её любовь в мгновение ока может обернуться ненавистью. Мальчик, чувствуя всем нутром её пробирающий до костей взор, только поджал губы и смиренно кивнул. — Да, тётушка… Никогда не дам.

***

— Всё в порядке? Мягкий голос служителя Мирвалы вывел Джоша из безрадостных мыслей, но стоило ему осознать сказанное, как он тут же вернулся обратно. Они шли по окутанному туманом лесу уже какое-то время в тишине и полном безмолвии. Наверное, надо было быть совсем сумасшедшим, чтобы после всего увиденного за день, после всего пережитого, вновь позволить Колину себя куда-то вести. Именно таким Джош ныне и чувствовал себя. Помешанным, растерявшим всякие принципы и совершенно не отдающим себе отчёт в происходящем. Будто бы окружавшее их марево пробралось ещё и в его голову, помутив всякие доводы рассудка. К чему Колин вообще спрашивал? Из искреннего интереса или из вежливости? Неужели ему и впрямь хочется с ним разговаривать после всех гадостей, что Джош ему наговорил? Разве не легче было бы промолчать? Притом для них обоих… Так и не получив ответа на свой вопрос, жрец обернулся к нему и, уловив на себе хмурый взор серых очей, поспешил ехидно улыбнуться. После чего, будто бы предвкушая его вопрос, пояснил: — А то ты так сверлишь меня взглядом, что скоро дыру проделаешь… — Как ты это понял? У тебя что, глаза на затылке? — без энтузиазма ответил некромант. Его замечание заставило Колина остановиться и посмурнеть. — И не только… Неужто ты думал, что Мирвала не оставила своему верному служителю ни единого нечестивого дара? Иначе зачем, по-твоему, я ношу капюшон?.. — голос жреца засипел, а он взглянул ему в глаза с такой неподдельной серьёзностью, что по спине Джоша табуном пробежали мурашки. Впрочем, напряжение его совершенно сошло на нет, стоило Колину рассмеяться. — Хи-хи, прости, не хотел тебя пугать! Просто шучу. — Странные у тебя шутки… — пробурчал граф. В самом деле, не будь он сейчас в таком гадостном настроении, возможно, и нашёл бы его остроту забавной. Колин, определённо, знал, как нагнать жути, и пользовался этим для достижения должного эффекта. — Я просто хотел тебя приободрить. А то ты и в самом деле хмурый… — Какая забота! Лучше бы так о цикле очищения заботился… — Прошу прощения, что блюду интересы своего бога, а не твоего! Мне так стыдно, — столько было театральной печали в его вздохе, что трудно было заподозрить намёк на искренность. А наглая, хитроватая улыбка и вовсе не оставляла на него ни шанса. — Ну да… Своего, — Джош не удержался от едкой усмешки. Углядев, что Колин пускай и вперился в него недобрым взглядом, всё же проигнорировал его укол, как ни в чём ни бывало направившись дальше, он всё же не сдержал собственного негодования. — Я просто не могу понять! — О, не волнуйся! У всех свои недостатки! — Это вообще не имеет смысла! С чего бы такому, как ты, поклоняться Мирвале? — Такому, как я? — Колин с безграничной невинностью похлопал глазами. — И какому же? — Нефилиму, у которого ещё вся жизнь впереди. Твоя кровь слишком чиста, чтобы воспевать торжество болезней и гнили. А ты слишком молод, чтобы растрачивать свои дни в обществе злобных, древних старух… — Джош вдруг осёкся, после чего продолжил несколько стеснённо, — и, давай будем честны, слишком красив, чтобы вообще поклоняться богине уродства. — А ты слишком жив, чтобы поклоняться богу смерти, — пускай нефилим и нашёлся с ответом, всё же казался обескураженным его словами. — Я ведь не сужу тебя за это… — Ну, знаешь ли, в моём случае всё поправимо… — Будто бы «вопиющий недостаток», что ты во мне разглядел, никоим образом не исправить. Так вот сходу могу предложить чан кипящего масла, раскаленные угли и парочку ударов ножом, — он улыбнулся как-то излишне жёстко. — Что скажешь, о служитель бога смерти? Буду я после такого наконец достоин моей Госпожи? — Не могу понять… я тебя обидел? — в голосе Джоша читалось искреннее недоумение. — Если так, то прошу прощения. Я не намеревался тебя уязвить… по крайней мере, не таким образом. — Я не обиделся, — сказанное Колином всё же отдавало неведомой тоской. — Но я правда не понимаю, с чего тебе вдруг есть дело до меня… Как и до моей веры. Я ведь не достаю тебя речами навроде: «Ах, Джош! Как можешь ты поклоняться этому неприглядному затворнику Вайхаршану?! Ты слишком молод, чтобы растрачивать свои годы в пыльном некрополе!» — Вообще-то ты мог бы… если бы хотел. — Ты даёшь мне добро? Неужели? — Отнюдь. Не то чтобы я этого жажду, — некромант легко ухмыльнулся. — Но едва ли смогу, в случае чего, тебе помешать. — Тогда я лучше воздержусь. Это и тебя не порадует, и мне не принесёт ни капли должного удовлетворения, — смиренно рассудил Колин, устало вздохнув. — Так ты вдобавок ещё и слишком благороден для жреца Мирвалы, — Джош покачал головой. — Восхитительно… Он и сам не знал, с чего вдруг поднял эту тему. Сам факт сотворённого Колином святотатства, сам факт того, что он посвятил свою жизнь поклонению божеству не просто омерзительному, но и греховному, отчего-то зиял бельмом на глазу. Даже простая мысль об этом ныне обжигала сердце жгучей обидой. Граф так и не понял, отчего она вдруг взыграла в нём. Честное слово, будто бы Колин ему что-то должен! Как будто у него были какие-то ожидания!.. Или же всё-таки были? Нет, это был просто какой-то бред — откуда им взяться? Они знакомы всего пару дней, с чего бы Джошу вообще возлагать на него какие-то надежды? А потом ещё и дуться, что он оказался не таким, каким он себе его представлял — ну разве не глупость? Какое ему и правда дело до Колина? Он не более чем пешка в затеянной таинственной наблюдательницей игре. Сделает свою работу, и они разойдутся, как в море корабли. Так, может, пора уже прекратить к нему цепляться? Мелочно пытаться уязвить… В самом деле, Джош про себя отметил, что размышляет уж слишком иррационально, не достойно жреца смерти. Ступив на эту скользкую дорожку, он уже наделал порядком глупостей, так может, надо было прекратить уже заниматься бессмысленными самокопаниями? В конце концов, силком его никто сюда не тащил, все принятые решения лежали грузом исключительно на его плечах. Оттого ныне он и должен вкушать их плоды. Оставалось постараться расслабиться и плыть по течению… всучить собственную судьбу в руки жреца Мирвалы и поверить ему. На это он вполне был способен, как показывает практика. В противном случае, стоило воспользоваться его предложением и убить, пока был шанс. Они шли в молчании ещё какое-то время, направляясь, казалось, в самое сердце тумана. В воздухе повисла мёртвая, напряжённая тишина. Ни рёва зверей, ни пения птиц — ничего. Только хруст веток под ногами, листва, шуршащая от дуновения промозглого ветра, и стук собственного сердца, отдающийся в висках. В конце концов, они оказались на небольшой поляне. Воздух тут казался ещё более влажным, чем где-либо ещё, туман удушал едва ли не физически, опускаясь в бронхи гадким осадком. Смердело сыростью и самую малость гнилью. Стоило вглядеться в стоявшую пред взором дымку, как Джош окончательно убедился — место это было не обычным. Тёмная земля, полная тусклой, прелой травы и перегноя, была усыпана бледными грибами. Расположение их было отнюдь не хаотичным: росли те строго в определённом порядке, формируя плотное кольцо. — Мы на месте, — отозвался Колин, после чего с интересом склонил голову вбок, вглядываясь в его лицо. — Ты, кажется, ни капли не удивлен, что я привел тебя сюда. Неужто грибной круг для тебя обыденность? — Нет, но я чего-то такого и ожидал, — Джош безразлично пожал плечами. — Речь ведь идёт о ведьме. А это самый верный, быстрый и безопасных способ… В том числе и до неё самой. И только не надо отрицать очевидное, — глядя, как лицо нефилима вытянулось, он закатил глаза. — Кому ещё ты можешь служить? — Хм, думаешь, всё так просто? — Колин заулыбался. — Как знать… Быть может, я на самом деле церковный перебежчик и прямо сейчас задумываю отправить тебя на допрос, каяться пред ликом Иодора? — После всего, что ты натворил? Скорее поверю, что я сам перебежчик. — Скучно с тобой, — юноша хмыкнул без раздражения, но всё же с толикой какого-то неудовлетворения. — Что же, стало быть, раз все твои ожидания сбываются, мне нет нужды объяснять, что делать… — А что я вообще могу? Мне остаётся лишь вверить свою судьбу в твои руки… и надеяться, что те окажутся достаточно умелыми. — Твоя правда. Осторожно переступив через грибную гряду, Колин оказался в центре круга. Он несколько замешкался, обернувшись к нему в нерешительности, но чуть погодя подал ему руку. — Позволь помочь. Тут скользко. — Благодарю, но я достаточно проворен, чтобы не дать грязи себя одолеть, — выразительно заглянув ему прямо в глаза, Джош со всей аристократической грацией в два счёта преодолел преграду, не задев ни единого грибочка. — А вот учитывая ваши с ней отношения, удивлён, как тебе самому не понадобилась помощь. — Сложно поспорить… В тот раз ты был так любезен. Я только хотел отплатить добром за добро, — Колин примирительно пожал плечами, хотя улыбка его сделалась колючей. — Но если уязвить меня тебе приятнее, чем принять мою помощь, то пусть будет так. Покуда ты доволен, я не возражаю. Слова его оказали какой-то странный эффект, и Джош поспешил стереть с лица едва зародившуюся ухмылку. Порой, пускай даже на мгновенье, он забывал, кто перед ним и что он наделал. Нельзя было допускать подобных провалов, позволять этому бесстыжему мирвалопоклоннику допустить даже на миг, что его речи немного подтапливают ледяное и преисполненное принципами сердце некроманта. Думать, будто бы тому удалось хотя бы на мгновенье заставить его сомневаться в собственных же принципах… Это даже звучало вздорно, что говорить уже реальном положении вещей! — Трудно же тебе придётся. Я никогда не бываю доволен. Колин ничего не ответил, только безответно прикусил нижнюю губу, кротко опустив глаза. Рука его потянулась к ножнам, и он достал кинжал, запятнанный уже успевшей засохнуть кровью, после чего обнажил запястье. — Снова резать себя? — сердце отчего-то сжалось, и Джош скривился не то от неприязни, не то от жгучей жалости. — И как ты только можешь… — А ты впечатлителен для некроманта, — Колин едко хихикнул, но тут же стал куда серьёзнее. — Я делаю это не из удовольствия. Моя кровь сродни катализатору. Колдуны, вроде тебя, ведь используют подручные инструменты, чтобы легче творить заклинания и дабы те получались сильнее? Трости, скипетры, посохи… Кто-то может и без них, кто-то — нет. Я вот без этого вообще не могу… — он будто бы несколько смутился, а голос на мгновенье засквозил грустью. — Даже так ты делаешь куда больше, чем следовало бы по законам природы. Такому, как ты, владеть подобной магией противоестественно. Нефилим, что насылает болезни и разлагает плоть… — Джош настороженно покачал головой. — Сущее безумие. С чего бы тебе вообще быть способным на подобное? — Всё просто. Мирвала любит меня, — бледные очи жреца залучились гордостью. — И что же теперь? Вскрывать себе вены ради её одобрения? — Нефилимы веками делают это во славу Иодора. И ничего. Отдать свою кровь на благо его детей считается совершенно естественным. Неужто я, делая всё то же самое для иной силы, поступаю плохо? — В том, как увечат себя прочие нефилимы, лично я тоже ничего хорошего не вижу. Альтруизма, быть может, в этом чуть больше, а так… всё ещё как-то неправильно, — он умолк на мгновение. — И к слову, ты так и не ответил на мой вопрос. Я понял, зачем ты делаешь это, но как?.. — Разве? Я как раз ответил предельно ясно. — То, что «Мирвала тебя любит», это не ответ… Жрец прикрыл хитро заблестевшие глаза и улыбнулся одновременно как-то снисходительно и блаженно: — Нет, Джош. Это как раз самый всеобъемлющий ответ, что только можно тут дать. Серебро сверкнуло в дымке тумана, со свистом рассекая воздух. Джош вздрогнул, будто бы удар пришёлся в него самого, поспешно отводя глаза. Порез был неглубоким, но и его было достаточно, чтобы окропить запястье струйками алой крови. Стоило Колину вернуть кинжал обратно в ножны и, сосредоточенно зажмурившись, приложить палец к губам, как алые капли взмыли в воздух, охватив их с графом в едва различимое кольцо. Ощутив нечестивую магию, окружавшие их грибы точно бы воспрянули, набухли и налились земляными соками. На первый взгляд, обычные поганки вдруг видоизменились, покрылись тёмными, извитыми сосудами, подобным человеческим, принялись источать отчётливый запах плесени и смерти. Шляпки засияли синими огнями, гипнотически мерцая в облаке сгущающегося тумана. Или же то был совсем не туман? Скорее, несметное количество спор, одномоментно окутавших их с головой, застилающих взгляд и наполняющих лёгкие. От смрадного, удушливого запаха у Джоша закружилась голова, и он не смог сдержать надсадного кашля, скорчившись на земле. В тот же миг его окатило с головой столь сильным приступом тошноты, что он едва сдержался, чтобы содержимое его едва было наполнившегося желудка всё же осталось на месте. — Первый раз, да? — в голосе Колина так и читалась усмешка, но скорее беззлобная, чем язвительная. — Не переживай, дальше будет легче. Потом и вовсе чувствовать перестанешь. Стоило Джошу немного прийти в себя и открыть глаза, как он обомлел. Вместо жуткого, туманного леса перед ними ныне стояла совершенно другая картина. Небо, усеянное золотыми облаками, раскидистые деревья, мелодично шумящие сочной листвой, и залитая рассветным солнцем топь. Ярко зеленела россыпью ряска, едва мутная вода лучилась игривыми отблесками, образуя внушительные пространства, подобные малым озерцам. Широкая тропа петляла меж ними, ведя куда-то вглубь деревьев. Это болото было не похоже на все те, что доводилось видеть ему до этого. Джош невольно поймал себя на мысли, что по-настоящему очарован здешними красотами. Настолько, что, признаться, был даже рад оказаться здесь при таких сомнительных обстоятельствах. Колин протянул ему руку и на сей раз он не преминул воспользоваться его помощью, ибо голова всё ещё кружилась после телепортации. Способ перемещения, похоже, не уступал используемым некромантами кристаллам по эффективности… пускай и имел побочные эффекты. Только вот грибные круги были куда большей редкостью, их нельзя было взять с собой, а самое главное — они подходили не для всех. Насколько Джош знал, те были прочно связаны с создавшей их ведьмой. Оттого, чтобы ими воспользоваться, нужно было её дозволение. — Много в распоряжении твоей ведьмы таких кругов? — поинтересовался он, кинув на скопление поганок оценивающий взгляд. — Почему ты спрашиваешь? — Просто любопытно, насколько далеко можно забраться с их помощью? Возможно ли… добраться до столицы, скажем? — Боюсь, на севере наши возможности сильно ограничены. По ту сторону моря церковники куда бдительнее следят за землёй. Всякий знак присутствия Мирвалы для них — сорняк, что следует немедля вырвать, — Колин с досадой поджал губы. — Думаю, ты и сам знаешь. Так что, увы… — Что ж… ясно, — невесело буркнул Джош, не без печали отпуская росток идеи, что так удачно было свалилась ему на голову. Впрочем, даже если это было бы осуществимо, едва ли всё прошло бы гладко… Так что стоило попросту кинуть эту мысль в топку и забыть о ней. Он шёл вслед за нефилимом по тропе, не без любопытства оглядывая окрестности. Слух услаждал шорох камыша, на глаза то и дело попадались юркие, скользкие лягушки, разбегающиеся в рассыпную в предчувствии незнакомцев. В глаза вдруг бросились разросшиеся вдоль тропы яблони, уже плодоносящие фруктами столь крупными и алыми, что от одного взгляда на них рот наполнялся жидкой слюной. Словно бы предугадав мысли некроманта, едва уловив направление его взгляда, Колин вдруг одёрнул его за плечо. — Не трогай! — воскликнул он столь распалённо, что, казалось, сам удивился собственному напору. — Пожалуйста, не надо. Лучше вообще на них не смотри. Пойдём дальше. Джош нехотя оторвал взор от сочных, манящих яблочек, и в тот же миг на голову снизошло осознание. И правда, странно всё это… В этот сезон яблони едва-едва начинали цвести, а о плодах даже не заходило и речи. Да и откуда бы взяться культурным деревьям посреди топи? — Колин, — настороженно обратился тот к нефилиму, — откуда здесь яблони? — Это… для прихожан, — бегло ответил тот, не сбавляя шага, даже не повернув к нему лица. Но судя по полному беспокойства голосу, тема эта не была для него приятной. И задевала по какой-то причине душевные струны, о сути которых Джош пока что мог лишь гадать. — Не хочешь пояснить? — Не слишком. Но ты всё равно будешь настаивать, так что… — он всё же остановился, вперив взор куда-то в землю, и нервно заёрзал. — У тёт… в смысле, у моей наставницы бывают гости. Охотники, егеря, заблудшие путники… иногда даже серебряные рыцари. Это для них. — …Что произойдёт, если съесть одно? — Ты не хочешь этого знать, — вместо извечной лукавой ухмылки лицо Колина исказилось мрачностью. — А я не хочу рассказывать… Но ничего хорошего, поверь мне. Поймав на себе пристальный, невероятно печальный взор бледных глаз, Джош только скованно кивнул. Кажется, такого ответа и впрямь было достаточно. Воображение отчего-то рисовало всё само. Такие вещи, что были наверняка даже ужаснее правды. — Просто… будь осторожен, хорошо? — продолжил Колин, несколько успокоившись, тоном куда более ровным. — В этой топи чужакам нужно держать ухо востро. — Что это вообще за место? Оно не кажется обычным. — Это болото служит мне домом, сколько я себя помню. Служит домом и моей наставнице уже более сотни лет. И да, ты прав, оно совсем не обычное. Каждое дерево, каждая травинка и капля воды напитались её магией. Она есть даже в воздухе, — будто в подтверждение своих слов, он глубоко и ровно вздохнул. — Оттого топь повинуется её воле. Даже выглядит для каждого по-иному, в зависимости от гостя, его намерений и её на него планов… — Заманивает в сети или же отпугивает куда подальше, — Джош в задумчивости потёр подбородок. — Верно, — Колин удовлетворённо улыбнулся. — Или же и вовсе путает так, что и тропы в её глубь не найти. Всё по велению хозяйки. Никто не укроется от её глаз… и ничто не останется без её внимания. — Сказать по правде, звучит внушительно. Создание подобной магии требует немалого мастерства и умения, а ещё больше силы. Жаль, что колдовство это, похоже, используется во зло, — граф сверкнул глазами в сторону яблонь, манящих сладкими плодами. — Чего ещё ждать от ведьмы… Колин бегло поднял глаза, уж было открыв рот, чтобы что-то сказать, но мысленно одёрнул себя, ускорив шаг. Джош решил не вытягивать мысли из него клещами, оттого промолчал, только и сделав, что направившись следом. В чём бы тут ни было дело, кажется тот не хотел об этом говорить. Только вот отчего? Неужто в здешних топях творилось нечто такое, что пугало даже жреца Мирвалы? Вскоре меж деревьев возник деревянный дом. Ежели Джош когда-либо и размышлял, как могло бы выглядеть жилище ведьмы, то представлял его совершенно иначе. Затерянное на поляне, среди раскидистых ив и пёстрых берёз, возвышавшейся на островке среди зелёных кувшинок и золотистых вод, оно походило скорее на маленькое поместье, чем на одинокую, покосившуюся хижину, источающую ауру жути, в коих, по распространенным поверьям, ведьмы обычно и жили. Просторный, двухэтажный, с дивно выполненным резным крыльцом и верандой — не знай Джош о природе здешней хозяйки, дом показался бы ему даже милым. Однако он был настороже, оттого, вкупе с предупреждением Колина, казалось, что вся внешняя красота этого жилища может быть не более чем игрой разума. Иллюзией, чтобы заманить его в сети её создательницы. — Вот мы и пришли. Наконец-то, хвала Богине… — в голосе нефилима слышалось явное облегчение. — Похоже, ты рад от меня избавиться, — с вымученным безразличием хмыкнул Джош. «Не могу тебя винить», — хотелось добавить ему, но слова так и застряли где-то в глотке. — Хм? Нет, я вовсе не… Я не имел в виду ничего такого, — сказанное им произвело именно такой эффект, на который он и рассчитывал — Колин занервничал и смутился. — Просто я счастлив наконец оказаться дома, только и всего. — Не поверю, что освобождение от моего общества тебя не радует. Я не самый приятный компаньон. И уверен, после всего случившегося ты наверняка держишь на меня обиду. — Послушай… Ты сделал то, что считал правильным. Я сделал то, что считал правильным я. К чему тут обиды? Хотя ты вот, похоже, считаешь иначе, не так ли? — нефилим взглянул ему в глаза и, уколовшись о по-прежнему пляшущее в них непринятие, покачал головой. — Не волнуйся. Наши совместные дела подходят к концу. Теперь ты наконец получишь то, что тебе было обещано, а я более не побеспокою тебя. Только было Джош хотел сказать, что имел в виду не совсем это, как решил всё же ответить безмолвным согласием. Какая Колину, в конце концов, разница, что он думает о нём? Их совместные дела и правда уже подходят к концу, и едва ли стоило ожидать следующей встречи. И тем паче пытаться распутать клубок невнятных, противоречивых эмоций, что жрец Мирвалы у него вызывал. В напряжённом безмолвии, они торопливо пересекли затопшую поляну по сухой тропе, миновали высокие деревянные ворота, заросшие пышными лозами нежно-сиреневой ипомеи, оказавшись во дворе. Тот встретил их стареньким, каменным колодцем и палисадником, ярко пестрившим растениями самых причудливых форм. Как бы Джош ни силился, не мог рассеять наваждение, плотной пеленой окутавшее разум, оттого волей-неволей приходилось полагаться на собственные глаза. Но верить, что место это выглядело именно так приветливо и дружелюбно на самом деле, категорически отказывался, с каким бы упорством собственное восприятие ни твердило ему об обратном. Дверь была не заперта. Очевидно, хозяйка дома была готова к приёму столь долгожданного гостя. Из-за всей этой бесовщины, связанной с этой женщиной, загадочной фигурой на игровой доске, Джоша одолевало крайне недоброе предчувствие. Оттого, стараясь охладить разгоряченный от волнения разум, он предпринял попытку сосредоточиться и тщательно внимать любым деталям. Трудно было предсказать, чего ожидать от ведьмы. Тем паче, от настолько могущественной. И настолько осведомлённой обо всех его личных делах… Но ничего хорошего, это уж точно. Холл встретил их простором и невероятным уютом. Потемневшие от времени деревянные половицы, высокий потолок и огромный камин, стоявший у одной из стен, создавали чудесную домашнюю атмосферу. Гостиная пускай не отличалась изыском, присущим богатым поместьям, в которых Джошу частенько доводилось бывать, но определённо оставляла приятное впечатление. Высокие шкафы, заваленные всякой всячиной, от мешочков и склянок до домашней утвари, были забиты под завязку, искусно расшитые занавески обрамляли широкие окна, полы и подоконники ломились от цветочных горшков, полных дивных растений. Не знай некромант, что находится в логове ведьмы, вполне резонно предположил бы, что здесь обитала милая, вполне себе безобидная старушка, но никак не коварное и порочное создание вероломной богини гниения. — Тётушка? — обратился Колин к царящей в доме пустоте. Ответом ему стало лишь потрескивание дров в камине и робкий шелест листвы где-то за окном. — Должно быть, она у себя. Можешь постоять здесь, пока я… — Ну-ну, нет нужды, мальчик мой! Чужой голос огрел по голове не хуже тяжёлой кувалды. Чьи-то ноги одна за другой неторопливо миновали тягуче скрипящие ступеньки, и со второго этажа к ним низошла женщина. Признаться, внешний её вид ввёл Джоша в недоумение. Имея от природы дар к преобразованию собственного тела, ведьмы, как правило, создавали себе облик мечты, представая прекрасными, молодыми дамами, чистейшими воплощениями совершенства, о безупречности и красоте которых впору было слагать легенды. Однако ведьма, которую ему выпала сомнительная честь лицезреть, таковой не была. Явно прожившая, по словам Колина, уже несколько веков, она выглядела едва ли не на весь свой ветхий возраст: тощая, как скелет, с истончённой, пергаментной кожей, испещрённой глубокими морщинами, с невероятно длинными, пепельно-седыми локонами, присобранными причудливой заколкой и водопадом струящимися по костлявой спине. Исключением, пожалуй, были глаза. С узковатым разрезом, синие, будто морские глубины, они горели энергией, так и сочились каким-то снисходительным лукавством. Да и держалась старуха крайне бодро: осанка была безупречна, а движения — грациозны и точны. Стоило ей остановиться напротив, как тощая рука вынырнула из-под безразмерного рукава длинной мантии и ухватила Джоша за подбородок, так цепко и беспардонно, что тот даже опешил от такой наглости. — Что за дивный экземпляр! — сладострастно прохрипела она и с наслаждением прикрыла глаза, продолжив разглядывать его, словно товар. Её тонкие пальцы сдавили челюсть с недюжинной силой, а острые, уродливые ногти впились в кожу, чуть ли не оставляя за собой царапины. Едва отойдя от потрясения, некромант перехватил её запястье и откинул руку прочь, вперившись в глаза старухи взором абсолютно возмущённым и уничтожающим. — Ещё и такой строптивый! — она кокетливо приложила коготь к морщинистым губам и мерзко захихикала. — Что за мужчина! Вблизи ты куда красивее, о дорогой граф Фанштайн! Прошу, прости старой женщине сию наглость, — ведьма примирительно улыбнулась. — В этих диких местах нечасто удаётся узреть столь прелестное создание! — Тогда советую любоваться на расстоянии, — хмуро фыркнул Джош. — И держать себя в руках. В следующий раз я не буду столь обходителен. — И даже не поскромничал! Как приятно встретить юношу, знающего свои сильные стороны! — она рассмеялась, после чего вдруг обратилась к Колину с ноткой укора: — Бери пример, мой мальчик, этого у тебя отродясь не водилось! — Я… да, тётушка, — пробубнил тот, пристыженно изучая взглядом пол. — Я Йевена. Рада наконец побеседовать с тобой, Джошуа. Полагаю, я должна поблагодарить тебя, за спасение моего нерадивого ученика, — она досадливо поморщилась. — В Крайне творился сущий кошмар. Подумать только: если бы ты вовремя не протянул ему руку помощи, он наверняка бы погиб! Как славно, что в конечном итоге всё сложилось именно так, верно? Ни слова женщины, ни её лисья ухмылка не внушали ничего доброго, однако наводили притом на одну совершенно шокирующую мысль. — Вы… знали, что так и будет? — ошалело вопросил он, переводя взгляд то на неё, то на Колина. Тот, впрочем, смотрел на ведьму пускай и менее экспрессивно, но всё же потерянно, отводя от себя всякие подозрения в нечестности. — Что твои смелость и решительность в итоге сумеют уберечь его от героического самопожертвования? Конечно же! Как знала, что ты окажешься тут, передо мной, на этом самом месте. О, вижу, в твоих глазах столько вопросов! Не торопись задавать их все сразу, милый, времени у нас полно! Быть может, желаешь вина? Или чаю? Любимый купаж каждой ведьмы: жасмин, шалфей и парочка свежих, мужских слёз! — она рассмеялась так жутко и гортанно, что Джош на миг перестал понимать, было ли это шуткой. Зная привычки ведьм, он бы, скорее, предположил, что нет. — Благодарю, но я не собираюсь пробовать здесь хоть-что-нибудь. Не то, боюсь, это мои слёзы вы будете следующими добавлять в чай. — Я могла бы оскорбиться, но ты поступаешь мудро, — его ответ, казалось, крайне удовлетворил Йевену. — Думаю, мы с тобой поладим, сладенький граф. Идём-ка. Продолжим нашу беседу в месте более интересном… Колин, душечка, пригляди-ка пока за похлёбкой в котле. Уж с чем, а с этим ты наверняка справишься и самостоятельно. Колин кивнул и, бросив на Джоша беглый взгляд, скрылся где-то на кухне. Тот какое-то время смотрел ему вслед, после чего последовал за Йевеной, уже ожидавшей его около неприметной двери. Стоило ей отворить её, как оттуда подуло сквозняком — перед ними оказались каменные ступени, стремительно уходящие куда-то во тьму. — Место и правда интересное, — невесело бросил он. — Вы всех гостей чествуете в тёмном подземелье? — Тебя это беспокоит? — ведьма колко ухмыльнулась. — Предпочёл бы нечто более обыденное. А ещё — не оказаться в итоге запертым в нём на веки вечные. — Какой подозрительный молодой человек! Выдохни спокойно. Как ты и сказал, ты гость в этом доме, а не жертва. Пускай наши с тобой коллеги сильно расходятся во взглядах, нам с тобой делить нечего. Иначе я не была бы столь любезна… и не пригласила бы тебя в своя святая святых. Кроме того, считай, что я обязана тебе за спасение Колина… Её доводы несколько убедили Джоша, и он решил кинуть в знак согласия. Женщина зажгла в ладони небольшой огонёк, одним лишь жестом велев ему следовать за ней. — У тебя на лице написан вопрос, милый граф, — вдруг подметила она, на миг полуобернувшись, чтобы цепко впериться в него взглядом. — Уж лучше задай его, вместо того, чтобы выдумывать всякие домыслы. Джош ответил не сразу, борясь с поднимающимся из самых глубин дискомфортом от окружающих его непроницаемой тюрьмой стен и затхлого, сырого воздуха, сдавливающего грудь. — Вы упоминали, что Колин ваш ученик… С чего бы такой, как вы, брать под своё крыло кого-то вроде него? — О, гляжу он пробудил в тебе любопытство, — Йевена улыбнулась как-то хитро и крайне неуютно. — Отчего бы тебе не спросить его самого? Язык у него пока не отсох. И, ежели узнаешь его получше, поймёшь, что болтать им он горазд. — Ваш ответ меня интересует куда сильнее, — ровно ответил некромант, решив настоять на своём. — И очень зря. Я всего лишь дряхлая старуха. А он — первый и единственный нефилим, овладевший порочной магией Мирвалы! Где ты ещё такое увидишь? Всякий твой собрат многое бы отдал, чтобы разобрать его на части. Посмотреть, как он устроен. Понять его природу… Тебе же повезло иметь с ним личное знакомство, а всё равно знаешь о нём ничтожно мало… — Полагаю, от вас мне не стоит ждать ответа. — Верно полагаешь, — она издала смешок, похожий на протяжный скрип двери, после чего вдруг несколько посерьёзнела. — Но ежели он тебе так необходим… Можешь считать, что Колин мне как сын. Во все остальные нюансы я посвящать тебя не намерена, уж извини, сладенький. «Скорее уж, прапрапрапраправнук, если не больше», — невесело рассудил про себя Джош, мысленно запутавшись в количестве «пра». Йевена явно жила на этом свете уже несколько веков, оттого представить, что столь древнее и могущественное существо без какого-либо умысла взяло под свою опеку мальчишку-нефилима было сложно. Едва ли ему представится шанс и впрямь спросить об этом у Колина… а даже если и представится, то, вспоминая предшествующие его попытки узнать больше, вряд ли тот станет ему внятно отвечать. — Раз уж вы так тепло к нему относитесь, не слишком ли опрометчиво было посылать его на самоубийственное задание? Вы, может, и могли предполагать, что всё обойдётся, но не способны были знать наверняка… — Хм-м… Ты так думаешь? — Не решусь оспаривать могущество жриц Мирвалы. Но предсказание будущего? Да ещё и с такой точностью? Прошу прощения, но это что-то за гранью реальности. — Сколько скептицизма! Ты истинный служитель Вайхаршана, Джошуа. Уж не серчай, но твоя братия не видит истины, покуда не ткнёшь в неё носом. — А ваша братия очень любит говорить загадками, — раздражённо парировал некромант. — Если вы такого скверного мнения о мне подобных, зачем было заманивать меня сюда? В надежде на что? — Я долго за тобой наблюдала. Твоё положение в иерархии служителей бога смерти весьма высоко, ты способный, но притом не слишком закостенелый, открыт для самых невероятных концепций. И что важно, видел кое-что, о существовании чего прочие боятся даже помыслить. Вернее сказать, кое-кого… разве нет? — Я много чего видел в последнее время. И, кажется, чем больше узнаю, тем меньше понимаю… — Тебя трудно винить. Расскажи ты кому, что именно узрел, тебя наверняка заклеймят сумасшедшим. Но только не я, — она загадочно хмыкнула себе под нос. — Откуда же, позвольте спросить, вам вообще об этом известно? Вас не было в Крайне. И, сомневаюсь, что вы могли присутствовать в тот вечер в Хорлоне… — Немного терпения, дорогой. Очень скоро я тебе это продемонстрирую… наглядно. Слова её поселили в душе какую-то смутную тревогу. С одной стороны, обещание какой-никакой определённости обнадёживало, а с другой, по-прежнему было не в силах рассеять засевшие внутри подозрения. Не принято было ждать от служительниц Мирвалы хоть чего-то хорошего. И если Йевена не имела на него каких-то прямо-таки чудовищных планов, то даже в благих её действиях, несомненно, скрывалось второе дно. Наконец где-то внизу замаячил тусклый свет. Каменные ступени и впрямь вывели их в какое-то подобие подземелья. Небольшая пещера, освещаемая бледно-зелёными огнями волшебных факелов, что были расположены по всему её периметру. Помещение напоминало холл, быть может, и впрямь являлось чем-то подобным, имея несколько ответвлений, широких проходов, ведущих куда-то в ещё пущую темень. Прямо у одной из стен, аккурат по центру располагался большой каменный фонтан. Некогда прекрасное изваяние ныне погрязало в спрелых сорняках, окутавших его от основания до самой вершины, пухнущих отвратительными наростами и шипами, сочащихся скверной и гноем. Вода в нём была чёрно-коричневой, неестественно густой и вязкой, полной отвратительных сгустков чего-то тухлого. Смрад от жидкости исходил такой, что невольно начинали слезиться глаза, а содержимое желудка — проситься наружу. В самой его середине стояло каменное изваяние. Чистейшей красоты русалка с дивными кудрями и массивным хвостом так сильно затерялась среди болезненно тёмных сорняков и гнили, что ныне была едва различима. Лицо её, однако, оставалось на удивление чистым и выражало душераздирающую печаль, глаза истекали гадкой жидкостью, точно скорбными слезами. Впрочем, стоило чуть склонить голову, как что-то вдруг менялось. Все тени разом будто начинали падать иначе, являя жуткую, безумную гримасу, окропляя смердящей гнилью губы и заставляя ту сочиться из чуть приоткрытого рта мерзостной струёй. — Тебе нравится? — глядя на смесь оторопи и отвращения, отразившуюся на лице некроманта, Йевена расплылась в жутковатой ухмылке. — Когда-то давно это был алтарь Ка́таку. Её жрецы возвели его много лет назад, когда избрали этот край своей священной землёй. Первым её уголком на этом недружелюбном континенте. Немудрено: здешние красоты некогда куда сильнее соответствовали их… предпочтениям. Полноводные реки, чистейшие озёра, — она сардонически покачала головой. — Я осквернила алтарь их богини их же останками. Уже более сотни лет прошло, а они всё никак не могут спреть… Воистину радостно, что Мирвале пришёлся по вкусу мой дар. Катаку была одной из Вознёсшихся, являлась богиней воды, звёздного неба и добрых сновидений. Культ её в Нерании не был особо распространён, и, хотя на здешней земле и находились её почитатели, их верования и способы богослужения сильно различались от изначальных её фанатиков, непривычного глазу, причудливого народа, что жил далеко-далеко отсюда, в загадочном месте, именуемом Туманными островами. Тамошние аборигены, за глаза прозванные туманниками, всегда ревниво относились к своей вере, не признавая прочих богов, некогда имели захватнические замашки, с голодом поглядывая на восточный континент. Впрочем, всякие их планы, захлебнулись, не воплотившись в жизнь: уже многие, многие века с тех краёв не было слышно никаких вестей. По слухам, виной тому были события трагичные, связанные с внутренними противоречиями правящих в те краях сновидцев, но кто мог знать наверняка? И пускай истовые фанатики Катаку презирали служителей Вайхаршана, а неприязнь эта была взаимна, сказанное Йевеной показалось Джошу проявлением весьма изощрённой жестокости. — Зачем вы сделали это? Что в этом благородного — перебить людей в их же доме? — Это не их дом. Оный — далеко-далеко за морем. Сей край и без того разъедают противоречивые верования, ни к чему ему вмешательство ещё одной спесивой богини. Неужто их погибель тебя печалит? Окажись они на нашем месте, не проявили бы и капли сострадания. Ни ко мне, ни к тебе. — Само насилие лишь инструмент. Но когда оно столь бессмысленно и изощрённо, это и впрямь печально. — Смысл порождают причины. А их у меня хватает, сладенький граф, уж поверь, — она едко стрельнула глазами, тряхнув седыми локонами. — Идём же, не будем здесь задерживаться. Если, конечно, не желаешь вознести молитву Порочной Госпоже, хе-хе… Разумеется, Джош ещё не окончательно потерял рассудок, чтобы искать благосклонности Мирвалы, оттого молча направился за ведьмой дальше по коридору. В конечном итоге тот вывел их в место столь жуткое, сколь и удивительное: неприметная с виду дверь отворилась, открыв взору внушительных размеров помещение, сплошь забитое высокими шкафами. Каждый из них был заставлен стеклянными сосудами, да так плотно, что те грозились обвалиться под весом собственного же содержимого. Оторопелость сковала всякую мышцу — казалось, даже один неосторожный вздох мог бы привести к коллапсу. В ноздри бросился крайне знакомый запах формалина, и само его наличие уже наводило на недобрые мысли. А стоило всё же как следует напрячь зрение в попытках разглядеть наполнение стеклянных сосудов, как мысли эти обращались самой настоящей кошмарной реальностью: из всех банок на него взором тусклым и бессмысленным смотрели человеческие глаза. В каких-то сосудах консервант был прозрачным, в каких-то — желтовато мутным, в каких-то одиноко плавало одно глазное яблоко, в других — те были набиты, словно рыбёшки в сети. Карие и голубые, людские и чудовищные — все они были расставлены по шкафам стройными рядами с кропотливой, дотошной маркировкой. Любопытство захлестнуло Джоша с головой наравне с чувством липкой тревоги. Разумеется, до сего момента ему доводилось видеть подобные препараты, но не в таком количестве. И уж явно не складывалось впечатления, что те пялятся на него в ответ… — Говорят, у каждой ведьмы есть любимая часть человеческого тела, — туманно начала Йевена, гордо прошествовав мимо полок к просторному столу и присев на стоящее у его изголовья кресло. — Ушки, зубки, пальчики… Нечто такое, что притягивает её внимание. По той или иной причине… — Даже не представляю, какова же ваша мания, — съязвил Джош, без особого, впрочем, энтузиазма. Старуха улыбнулась его шутке, после чего великодушно пригласила присесть напротив. — Зеркала души… Так ведь их называют? И даже не догадываются притом, насколько верно сие утверждение. Кому, как не некроманту, знать, что душа при жизни вбирает в себя воспоминания. А глаза, вне всякого сомнения, самый важный инструмент их сохранения, пропускающий через себя всякий образ, всякую минуту жизни. Очи мёртвых показывают прошлое. Смутные обрывки ушедших эпох, погребённые под слоем пыли, неизменные и неминуемые. Очи живых — настоящее. Яркие, живые мгновенья, полные действия, вещи, на которые ещё можно повлиять. Видение и того, и другого дарует поистине немыслимое знание… Но существуй лишь оно, нам было бы так и не суждено встретиться. — Вот как… — пробормотал некромант. Осторожность в его голосе несколько притупилась сдержанным интересом. — Стало быть, вы нашли способ открыть для себя и будущее. Правда, неясно каким именно образом… — Не увидишь, не поверишь. Йевена с намёком взглянула на сосуд, накрытый тёмной, плотной тканью, стоявший подле неё на столе, после чего пододвинула его прямо к Джошу. Тот стянул с него полотно не сразу, с замиранием сердца вглядываясь в постепенно открывающееся взору содержимое, точно бы то могло его укусить. Но стоило ткани окончательно ниспасть на крышку стола, с силой зажмурил глаза. Объект, медленно плавающий в сосуде, горел столь ярко, рассеивая полутемень лаборатории, что причинял едва ли не физическую боль. Только чуть попривыкнув к необычайно яркому свету, Джош смог убедиться — источником его действительно было чьё-то око. Сравнительно небольшое, схожее с человеческим, но отчего-то сиявшее ярче самой лучезарной звезды. Не в силах более этого выносить, граф накрыл сосуд тканью, вновь погрузив помещение в лёгкую темноту. — Кому он принадлежал? — Хороший вопрос. В этом мире мало кто имеет представление о его хозяине… Легенды гласят, будто бы око это принадлежало самой Катаку. И та даровала его своему избраннику, дабы тот покорил в её честь весь Миноар, низвергнув в пучину солёных вод… — Так это глаз самого Грёзотворца? Извечного императора, самого могущественного сновидца во всём Миноаре? — Джош скептически изогнул бровь. — Скажем так… Без этой штучки он уже и вполовину не такой могущественный, — Йевена злорадно захохотала. — Но так и есть. Видение будущего было ему даром от самой Катаку. Словами не описать, как сильно он уповал на его мощь: денно и нощно прозябал в смутных видениях, пытаясь найти столь им желанное. Благое знамение грядущей победы, воцарения его извечного властвования над всем континентом… Он так и не дождался его. Я не дала ему такого шанса. Оку куда будет безопаснее здесь, в небытие, чем в руках ему подобных, властолюбивых тиранов. — Похоже, у вас с туманниками и впрямь личные счёты. Да и то, как хорошо вы осведомлены об их внутренних делах… наводит на определённые мысли, — некромант окинул её взором с неприкрытым подозрением. — Мне нет нужды скрывать этого от тебя. Я и сама из сновидцев, — она ухмыльнулась уверенно и даже как-то нагло. — Была прилежной служительницей Катаку, безропотно следовала каждому слову жрецов… Взгляни на меня теперь! Сколько воды утекло… Кажется, то было в прошлой жизни. Или и впрямь, хе-хе? Знаешь, что хорошо в Мирвале, дорогой? Каким бы ни было твоё прошлое, она примет тебя. Скинет этот груз с твоих плеч, заключив в любящие объятья… — под строгим взором Джоша она осеклась и ехидно приложила ладонь к губам. — Впрочем, меня немного понесло, верно? Не буду утомлять тебя ненужными подробностями! Всё это не так уж и важно. Куда важнее, совсем другое… Одним плавным движением кистью она заставила банку воспарить и приблизиться к ней. Полотно само собой отбросилось, а светозарное око вынырнуло из формалина ловкой рыбкой, воспарило в воздухе, плавно кружась и томно мерцая в темноте. — С тех пор я проводила много времени изучая его возможности, вбирая ниспосланные им видения, — она размеренно жестикулировала костлявым пальцем, будто умелый дирижёр, завороженно наблюдая за его сиянием. — Увы, оно… не идеально. Таковой была его сила с самого начала, или же оно, верное своему прошлому хозяину, попросту не желает открыть мне все свои секреты… Неясно. Однако чаще всего всё, что я вижу в нём — темнота, да и только. Видения приходят внезапно и мимолётно. Они разрозненные и нескладные, никогда не знаешь, как они начнутся и чем закончатся. Могут касаться ближайших минут, а могут — будущего далёкого и туманного… Я вижу скепсис в твоих глазах, — прервала она вдруг ход своих мыслей, внимательно вглядевшись в его лицо. Стоило ей сказать это, как око с характерным булькантем плюхнулось обратно в сосуд. — Картина, что вы пытаетесь обрисовать, кажется весьма складной… Однако мне многое не даёт покоя, — Джош отрешённо отвёл глаза в сторону, недоверчиво скривив губы. — Я вам явно для чего-то нужен. В попытках завоевать моё доверие вы могли придумать какую угодно легенду. — Ох, дорогой! Я ведь не принуждаю тебя ни во что верить! — Йевена снисходительно улыбнулась. — Многое из того, что я могу поведать, вообще трудно принять на веру… как и многое из того, что тебе недавно довелось лицезреть. Я даю тебе знания. Как ты ими распорядишься — дело твоё. Мне тут лишь остаётся уповать на твоё благоразумие. И надеяться, что никакие сомнения не помешают тебе сложить два и два. Ты спрашиваешь, для чего ты мне нужен? Ответ довольно прост: я искала некроманта, что смог бы меня выслушать. Видения, ниспосланные оком, поведали, что им будешь ты. И, как видишь, мы и впрямь сейчас с тобой разговариваем. Дальнейшее решение уже за тобой. — Ни за что не поверю, что будущее уже предопределено. Во всяком случае, так оно выходит, учитывая само существование этих предсказаний. Вас это не угнетает, Йевена? Не вселяет чувство опустошения и безнадёги? — Вижу, тебе чужд фатализм, мой дорогой. Могу тебя понять. Трудно, узрев собственную скорую кончину, по-прежнему чувствовать себя живым. Но я всё-таки рискну тебя обнадёжить: природа видений Ока по-прежнему мне не ясна. Видит ли оно всякие исходы будущего или же определяет лишь один, тот, что непременно произойдёт? Сведений слишком мало, чтоб сказать наверняка. А видения слишком оторваны друг от друга, так сильно, что почти невозможно составить цельную картину. Впрочем, — взгляд её глаз вдруг сделался тяжёлым, — многое в последнее время складывается на удивление ровно. И, не буду тебе врать, увиденное совсем меня не радует. Джош ощутимо напрягся, глядя, как лицо Йевены посмурнело, как углубились морщины на лбу, сомкнулись губы, а синие очи воссияли светом тёмным и недобрым. Однако тень мрачности всё-таки частично оставила её лик, когда она предприняла попытку вновь улыбнуться. — Но что-то я заболталась! Прошу, не суди строго: так приятно пожилой женщине поворковать со столь привлекательным молодым человеком! Уверена, в тех кругах, в которых ты вертишься, девицы глаза друг другу выцарапать готовы за твоё внимание! — она игриво захихикала. Джош только насупился, раздражённо поджав губы. — Да, так о чём это я? Ты, наверное, очень занятой юноша, негоже мне занимать тебя надолго! Да и у меня ещё много других дел… Ты очень удружил мне и моему непутёвому воспитаннику оттого, как и обещала, я поделюсь с тобой моими знаниями. Отныне ты имеешь представление об источнике моих сведений. Пока только не представляешь, сколь много можно из них выудить… Впрочем, тебе предстоит это выяснить! Кажется, я обещала три вопроса, верно ведь? Тебя устроил обозначенный Колином расклад? — Трудно сказать, — граф поморщился. — Вы ведь сами сказали — неясно, как много я сумею почерпнуть из ваших ответов. Оттого не могу знать наверняка, много это или мало. Что вы предпримите, коли я скажу, что этого не достаточно? — В таком случае, я с чувством крайней печали выражу свои соболезнования и ласково выпровожу тебя из моего дома, — женщина лёгонько подёрнула плечами. — Я не намерена менять своих условий, сладенький. Убедись, что твои вопросы стоят того, чтобы их задавать, прежде чем открыть свой прелестный ротик. — Я вас понял. Признаться, меня больше волнует то, что я видел собственными глазами, нежели ваши туманные видения будущего… — Твоё право. Однако не забывай, что ведомо мне не только будущее. Я много чего знаю… И не сомневайся, умею обращать это знание в свою пользу. Признаться, со всей этой суматохой Джош уже и позабыл, что Колин обещал дать ему ответы лишь на три вопроса. Оных в его голове ныне было абсолютно несметное количество. Те бились в исступлении и бурлили первозданным хаосом, не давая осмыслить себя как следует. Однако времени на обдумывание у него не было — нужно было решить, что спросить, прямо сейчас. Если совсем недавно ему казалось, будто всё происходящее попросту не может быть правдой и повелители демонов не способны сами по себе восставать из могил, то теперь он был убеждён прямо-таки в обратном. То, что он видел, было реальным. В Хорлоне он совершенно точно встретился лицом к лицу с самим архимагистром Буне — исчезновение его тела из крипты на Сарбо просто не могло быть совпадением. А Вельзевул… пускай увиденное им существо ни капли не походило на своего предшественника, обладало уж слишком характерными чертами, чтобы даже на секунду засомневаться. Да и сама Йевена подтвердила этот факт устами Колина… и вообще всячески напирала на эту теорию. Выходит, не было в том никаких сомнений: лорды демонов и правда возрождаются из мёртвых. Умозаключение это было остовом, единственной опором среди всего прочего, странного и по-прежнему неясного. — Кто виноват? — отчеканил он тоном холодным и чёрствым. — Вы ведь в курсе того, что происходит. Стало быть, должны знать, кто осмелился на такое святотатство? — Сколь размытые формулировки ты выбираешь, мой дорогой, — ведьма, будто бы обиженно, сложила брови домиком. — Много чего нынче происходит. Нельзя ли поконкретнее? — Вельзевул. И Буне. О нём вы, несомненно, тоже знаете. Иначе не стали бы оставлять мне наживку в виде упоминания Хорлона. — Ах, вот в чём дело! И правда, прости несмышлёную старую женщину! Это действительно хороший вопрос… Сколь вероломно — осквернить юное, нежное создание инородной магией!.. И похитить тело Великого предателя прямо у некромантов из-под носа. Ну-ну, не удивляйся, мой дорогой, — добавила она, видя, как Джош открыл рот от изумления. — Коли Буне уже бродит по этой земле, а не спит вечным сном где-то в глубинах Сенессея, очевидно, что что-то да пошло не так. Тебе нет никакого резона что-либо скрывать от меня, — улыбка её сделалась прямо-таки змеиной, — я всё равно уже всё знаю. — Коли так, вам не составит труда ответить на мой вопрос, — ровно ответил Джош, не дав её словам произвести на себя должный, жутковатый эффект. — К слову, вы упомянули «осквернение инородной магией». Стало быть, знаете, как именно некто воссоздал в теле той девушки Вельзевула? — Это второй твой вопрос? — Нет, я лишь… — В таком случае не бросай слов на ветер. И вообще, не стоит цепляться ко сказанному мной с таким рвением. То, что с этой девушкой случилось нечто ужасное и противоестественное, думаю, и так очевидно. Как и то, что это нечто было сотворено с помощью магии. Тёмной и запретной, такой, что не должно существовать в этом мире, — взгляд Йевены сделался холодным, и она с горечью поджала сухие губы. — Касательно же твоего вопроса… ты дал мне нелёгкую задачу. Вина… Довольно абстрактное понятие, не находишь? Некоторые вещи порой происходят сами по себе. А коли нет виноватого, то люди принимаются искать его, покуда не выместят свой гнев на избранном козле отпущения… — На что вы намекаете? За этим безумием явно кто-то должен стоять! Подобное попросту не могло произойти самопроизвольно! — Не могло… Но что, если я скажу тебе, что нет такого виновника, на которого можно было бы свалить все грехи разом? Ведь если мыслить шире, можно понять, что действующие лица — лишь исполнители, безвольные марионетки в руках чего-то большего. Идеи. — Хотите сказать, что воскрешение Буне и Вельзевула… дело рук разных людей? — от её ответа Джош, признаться, несколько опешил. — И вы не можете назвать конкретные имена? — Даже если бы я и могла… боюсь, в данном случае они ничего не значат. Они лишь тонкие побеги. Чтобы углядеть истинное зло, нужно зреть глубоко в корень. — Что же… стало быть вы знаете, что представляет из себя этот корень? В противном случае, не подталкивали бы меня к сей мысли столь упорно… — Разумеется. Пускай я не смогла ответить должным образом на твой первый вопрос… на сей раз всё куда проще. И сложнее одновременно, — голос Йевены отчего-то просел. — Согласен ли ты, чтобы сие знание стало вторым, полученным тобой? — Вы и впрямь не ответили на мой первый вопрос, — Джош строго нахмурился. — А второй вытекает из него напрямую… Разве же это честно? — Но мне всё же удалось развеять кое-какие твои ложные представления о происходящем. Быть может, первое обретённое тобой знание и не было столь ценным… но уверяю, второе затмит его целиком. Ежели ты согласен его обрести… В глазах её с невиданной доселе энергией разгорелся горячий азарт. Каким бы ни был ответ, колдунье явно не терпелось его озвучить. Оттого Джош, пребывая в смурном ожидании, скованно кивнул. — Я в тебе и не сомневалась. Неизвестность… так манит, правда? — улыбка вдруг пропала с лица Йевены, и она стала такой серьёзной, какой не была до этого ни на миг. — А теперь скажи-ка мне, Джошуа. Что, по-твоему, всё это может означать? Уж не держи обиду, что отвечаю вопросом на вопрос… Но мне правда интересны твои умозаключения на этот счёт. — Вам явно нравится наблюдать, как я терзаюсь в незнании. Не понимаю я вашего удовольствия, но что же… — некромант тяжело вздохнул. — Ежели говорить об идее, из которой всё это может проистекать, то сложно сказать что-то наверняка. Желание воскрешения невоскрешаемого… Попытка оскорбить догматы Вайхаршана? Или, быть может, возродить демонический род? Только ради чего? И почему именно сейчас? Фанатики Сиина забились в свои норы и не высовывали из них носа со времён Кризиса Всепожирателя. С чего бы им действовать сейчас? Если только… — чудовищное осознание вдруг свалилось на голову тяжким грузом, и Джош в сомнении свёл брови к переносице, растерянно опустив глаза. — Если только не случилось нечто совершенно невообразимое… — Что же, например, дорогой? — пускай лицо Йевены было серьёзным, глазами она улыбалась как хитрая кошка, получая явно недюжинное удовольствие от потуг некроманта разобраться во всех хитросплетениях. — Нет, ничего. Законы Вайхаршана ясны. Даже предполагать подобное — сущее еретичество. — А не еретичество ли, полагать, будто бы уничтоженные тысячи лет назад демоны-лорды вновь могут узреть этот свет? Буне, коего должны были уберечь ритуалы ваших самых просветлённых магистров? Вельзевул, от которого, согласно преданиям, остался лишь прах, развеянный по ветру? Нет, дорогой Джошуа, — она взглянула на него с невообразимой доселе печалью. — Боюсь, вся наша реальность ныне погружается в самые глубины сумасбродного еретичества… Сердце Джоша пропустило удар, а зубы нервно впились в нижнюю губу. Он уже понял, куда клонила Йевена. Сердцем, но не головой: мозг всё продолжал выдумывать самые неприглядные доводы, причины, согласно которым та наверняка ошибается. Наверняка сошла с ума, прозябая почти что в одиночку на далёком болоте, только и делая, что пресыщаясь какими-то там «видениями». Он хотел бы и дальше так думать. Уцепиться за один из таких доводов, точно за соломинку, что помогла бы выбраться уже из этой ужасающей трясины. Только вот ни одна из них не оказалась достаточно прочной, дабы спасти его. Вытащить из этого кошмара, что вот-вот должен был подойти к своему апогею. Всё, что он мог, это утонуть с головой. И всё-таки допустить на миг мысль до самой глубины души тревожащую. Совершенно безумную. «Всепожиратель… вернулся?»