Идеология поглощения

— Где он?! Джош отчаянно впился в шкатулку пальцами. Глаза в ужасе распахнулись, кровь отлила от лица. День, и без того обернувшийся абсолютным кошмаром, только что пробил очередное дно. Совершенное безумие, просто бред какой-то! Такого быть не могло — неужто его обокрали?! Когда он проверял в последний раз, перед самым ужином, шкатулка была в полном порядке — лежала на своём месте, закрытая на два замка, по-прежнему охраняемая защитной печатью, скрытно расположенной прямо под дном. Он не стал рисковать и брать амулет с собой, ведь стоило Ихариусу захотеть связаться с ним именно этим вечером у него были бы проблемы… Но это? Лучше было бы рискнуть, чем, самонадеянно уверившись в собственной безопасности, вот так оставлять вещи без присмотра! Кто мог знать, что так выйдет? Что в незнакомом ему имении найдётся человек, знающий не только у кого воровать и что воровать, но и более-менее способный сообразить, как? Что кто-то методично и целенаправленно будет преследовать именно его и заберёт то самое звено, связующее весь его план воедино? Что он будет достаточно ловок и умел, чтобы взломать оба замка, достаточно сведущ в магии, чтобы суметь разрушить печать, и достаточно умён, чтобы вернуть всё как было, дабы тот ничего не заподозрил? Джош определённо должен был знать. Всегда ведь что-то идёт не так, всегда есть одно маленькое «но», что отделяет от успеха всего на шаг. Поэтому в плане не должно быть никаких допущений, никакого размытого «а вдруг» и гипотетического «если повезёт». Потому что никогда не везло. Удача — крайне непостоянная спутница и способна отвернуться в любой момент, к этому всегда нужно быть готовым. Ведь не важно, что случилось и кто именно всё испортил — вина в любом случае будет на нём самом. Да, Джош определённо был виноват. Должен был предвидеть, должен был подготовиться, должен был сохранить контроль над ситуацией, во чтобы то ни стало! Что же, прямо сейчас пришло время расплачиваться за свои ошибки. — Идиот! Бесполезный дегенерат! — прорычал он сквозь зубы, со злости запулив шкатулку в стену. От глухого грохота, раскатившегося по комнате громом, тяжёлые отрывистые удары, приходящиеся на дверь, стали только сильнее. Джош успел закрыть её на замок и забаррикадироваться огромным шифоньером, но учитывая силу и прыть мертвецов, этого не хватит надолго. Будь амулет сейчас при нём, план действий был бы предельно простым, но что ему оставалось теперь? Могла ли его стащить та рыжая девчонка? Пожалуй… Выходит, он при ней? Что же теперь, возвращаться в покои Сивиллы? Признаться, сбежав оттуда, он обрёк себя на незнание дальнейшей её судьбы. Рисковать и возвращаться обратно имело смысл лишь в случае, если она всё-таки скончалась на месте, перед этим захватив амулет с собой. Вероятность была мала, но этого нельзя было исключать. Даже если она не умерла мгновенно, её раны были серьёзными. Но с другой стороны… что, если она не имела к этому отношения? Вся эта заваруха явно началась со смерти Сивиллы, а рыжеволосая девка, кажется, не менее его была удивлена такому повороту событий. Выходит, во всей этой истории была загадочная третья сторона… Именно она прорастила зерно хаоса в этом саду спокойствия. Воплощала ли она собой одно лишь то жуткое создание из воспоминаний? Или же представляла собой нечто большее? Трудно было сказать по имеющимся крупицам информации. Однако сам тот факт, что удар был нанесён именно сегодня, уже говорил о многом. В совокупности с пропажей амулета выводы и вовсе были неутешительными: неужто есть вероятность, что о его прибытии знали и намеренно поджидали? Но с какой целью? Не дать заполучить эльфийскую девчонку? Что же, тогда, выходит, все три фигуры на шахматной доске имеют на неё виды. Да кто, Вайхаршана ради, она вообще такая?! Он глубоко вдохнул, стараясь вернуть в разум хоть толику привычного, холодного расчёта. Раны… Точно, ему надо было немедленно позаботиться о собственных ранах. Тратить энергию души на поддержание базовых жизненных процессов было попросту расточительством. Рука нащупала в сумке старательно укутанный в свёрток бутылёк с жидкостью. Прозрачная, слегка желтоватая, с тёмно-красным осадком на дне. Он осторожно встряхнул склянку, после чего опустошил примерно наполовину — лицо невольно скривилось от неприятного привкуса ржавчины. Святая вода, будучи попросту разбавленной кровью нефилимов, имела соответствующий малоприятный вкус, однако раны заживляла за считанные минуты. Будь рядом с ним настоящий, живой наследник ангельской крови, о ранениях и вовсе можно было бы забыть, ибо те умели исцелять наложением рук, а всякие повреждения на них самих заживали в мгновение ока. Только вот не судьба — такие, как они, в жизни не стали бы водиться с такими, как он. Половина склянки здесь, ещё две полных — в сумке. Если найти серебро, то нанеся на клинок святую воду, можно было использовать в качестве оружия. Нефилимы делали это одним лишь прикосновением к святому металлу, ему же придётся изощряться, чтобы достичь аналогичного результата. Никогда до сего момента Джош не думал, что окажется в такой ситуации: подумать только — нежить, не управляемая душой! Похоже, святой клинок в данный момент был самым эффективным вариантом. Убедившись, что чувствует себя хоть чуть-чуть лучше, Джош наспех надел пальто и накинул на плечи лямки походной сумки. Ещё немного, и дверь не выдержит напора. Нужно было убираться отсюда. Распахнув настежь окно, он оценил свои шансы — падать было высоко, но спуститься было вполне реально. Прыгнуть на балкон тут, перебраться на подоконник там — и он будет уже внизу. Джош глубоко выдохнул, стараясь успокоить нервы, сосредоточиться на отточенных движениях и балансе. Не обращать внимание на град ударов о дверь и душераздирающие вопли, внимательно вглядеться во мрак, чтобы точно понять, куда ступать. Каким-то чудом ему удалось спуститься на землю, не переломав себе все кости. Он оказался в густой темноте посреди сада. Окинув поместье взором, вглядываясь в окна в надежде увидеть огоньки света, Джош отчаянно пытался собраться с мыслями и оценить свой приблизительный маршрут. Покои герцогини находились на первом этаже, что, безусловно, было превосходной новостью. Продираясь сквозь растущие по периметру, чернеющие в ночи, ветвистые кустарники, вспоминая дорогу, которой бежал, и внутреннюю планировку здания, он всё же сумел отыскать нужное окно. Какова же была досада, когда, заглянув в него, он узрел комнату совершенно пустой. «Сбежала, значит… Проклятье!» — ругнулся он про себя, оценивая варианты. Её увечья едва ли позволили бы уйти далеко. Да и эта нежить… Рыжая девчонка хоть и была сильна, но Джош не был уверен, что та смогла бы справиться с ними. Что же, проверить одну из теорий у него не получится. Нужно было осмотреться кругом, пробежаться по коридорам. Но вот стоило ли слишком усердствовать?.. Амулет был ценен, да, но коли украла его не эта девка, всё это не имеет смысла. Стоять вот так на пороге неопределённости — воистину, не было ничего хуже! На счету была каждая минута, время буквально утекало сквозь пальцы. Безусловно, Джош не ожидал потери своего драгоценного артефакта. Но нельзя сказать, что совсем уж не рассматривал возможности иного пути отхода, куда более длинного и рискованного, банального, но притом по-прежнему рабочего, пускай и в самом грубом виде. Сейчас приоритетом было найти эльфийку. Как и все слуги, она должна была обслуживать господ на пиру, но Джош не припоминал, чтобы видел её в бальной зале. Он бы запомнил, это точно… Где же она тогда? Помогает на кухне судомойкам? Несомненно, граф бы хотел, чтобы его способности позволяли чувствовать душу на любом расстоянии, однако реальность была сурова. Что же делать? Бегать по коридорам в надежде почувствовать знакомые трепыхания души? И это во время восстания умертвий? Что за идиотский план! Но много ли ему оставалось? Прикоснувшись к стеклу, Джош глубоко выдохнул, сосредотачиваясь на колдовстве. То покрылось узорчатым инеем, после чего со звоном растрескалось — выбить его теперь не составляло никакого труда. Несколько шумно, но вполне эффективно. Стараясь не наткнуться на осколки, он перелез черед подоконник, вновь оказавшись в ныне опустевших покоях Сивиллы. Что же, теперь у него будет хотя бы небольшая фора, чтобы оторваться от преследователей и найти эльфийскую девчонку. Предстояло посетить как минимум несколько мест, где она могла быть, прежде чем отчаяться окончательно. И ему явно стоило поторопиться — если она, сохрани Вайхаршан, вдруг падёт от рук этих гнусных чудовищ, он никогда не сможет оправиться от этой потери! Ихариус прикончит его, это точно, перед этим запытав до полусмерти и лишив всякой воли к жизни. Эльфийку нужно было доставить живой. В противном случае, проще и спокойнее было самому броситься в объятья этих тварей, чем пытаться объясниться перед магистром.

***

Лиз очнулась в состоянии полной дезориентации и растерянности. Вейве ради, она что уснула?! Какой же кошмар! Она сейчас должна быть на приёме, обслуживать гостей, а не валяться в постели! Стоит управителю заметить её отсутствие, ей точно конец! Моргнуть не успеет, как её вышвырнут из поместья на улицу. А кто станет брать её на работу? Да никто, собственно. Вот и окончит свои дни, озябшая и голодная, попрошайничая в какой-нибудь подворотне. И рядом даже не будет Мари, что помогла бы ей… Кстати говоря о ней… Лиз с содроганием вспомнила, что пыталась понять, что ей делать со всей этой ситуацией. Мари отправилась к некроманту… Нет, погодите-ка, Мари отправилась к некроманту! Как она могла просто уснуть, пока её подруга где-то неподалёку, быть может, нуждается в помощи?! «Какая же ты жалкая, Лиз! — ругала она себя в попытках вскочить с кровати. Получилось не сразу, но в конечном итоге она, хоть и шатаясь спросонья, всё же встала на ноги. — Мари, возможно, где-то там погибает! А ты валяешься, как ни в чём ни бывало!» Хоть накопившаяся за очень долгое время, ужасная усталость и никуда не делась, от тревожных мыслей сон как рукой сняло. Осталось понять, что ей делать дальше. Наверное, стоило немедленно вернуться на бал и хоть как-то продемонстрировать своё участие в общей деятельности, по крайне мере, докажи она, что всё это время усердно работала, её бы е вышвырнули на улицу. Но что же делать с Мари?.. В кармане фартука всё ещё чувствовалась неприятная тяжесть, отягчавшая скорее совесть, нежели тело. Это проклятый амулет! Из-за него было столько проблем, но он мог и бы и послужить доказательством против графа Фанштайна, в случае чего… но в том числе и доказательством возможной её вины. К демонам всё это! Она доверяла Мари, почему решила прислушаться к её словам. Может, обращаться за помощью к нефилимам и правда было опасно, может, и нет — в любом случае, Мари была против этой затеи, и она не будет её подводить! Её подруга доверяла ей, и меньшее, что Лиз могла сделать — довериться в ответ. Однажды она уже оступилась и более не совершит подобной ошибки! Судорожный поток мыслей вдруг прервал звук, доносящийся откуда-то неподалёку. Это что… крик? Пронзительный, полный неподдельного ужаса и отчаяния, он заставил Лиз замереть на месте в полном оцепенении и тщательно вслушаться в полуночную тишь. Ей ведь не могло показаться, да? Кто-то и правда кричал? Интересно, что случилось? Лиз, может быть, с трудом, но успокоилась бы, нашла бы рациональное объяснение, если бы за одним воплем не последовал бы другой. Затем третий. Ещё и ещё, пока вязкая тишина не была вдребезги разбита, обратившись полной, хаотичной какофонией человеческих страданий. Лиз замерла в ужасе, совершенно потерянная и напуганная. Что же случилось? Неужто буйные, подвыпившие лорды сошлись в дуэли и проигравший пал смертью храбрых? Или же случился пожар? Было так много вариантов и, без сомнений, каждый следующий был куда тревожнее и ужаснее предыдущего. Решив не мучить себя неизвестностью, Лиз поспешила к двери и выглянула в коридор. Пусто, не считая безмолвных портретов и стоек с вазами, темно, не считая пробивающегося сквозь окна лунного света. Но вот шум… Крики, беспокойный топот, ужасающий, будто бы не человеческий рёв. Мурашки бежали от одного только предположения, что происходило сейчас в имении. Чутьё вопило во всю глотку, что отсюда надо было выбираться и незамедлительно. Что бы ни творилось, лучше было держаться от этого как можно дальше. К сожалению, с одной стороны был тупик. Единственный путь должен был вывести её к лестнице, а та — к коридору близ бальной залы. Иной дороги попросту не было — пытаться выпрыгнуть из окна означало расшибиться о землю. Изо всех сил преодолевая оцепенение, Лиз сделала один шаг в черноту. Затем ещё один и ещё. Страшно было ненароком издать хоть какой-либо звук, страшно было дышать. Воображение вырисовывало самые пугающие картины, тревожные мысли бились в голове несчастными пташками. Что же всё-таки случилось?.. Спустившись по ступенькам, Лиз замерла как вкопанная. Только пару минут назад снизу доносились вопли, топот, крики и визги, но теперь кругом была мёртвая тишина. Будто бы ей заложило уши. Никто более не кричал, но отчётливо слышалось иное: тихое рычание, хлюпанье, чавканье… Леденящие душу, едва слышные, хриплые стоны. Сердце бешено колотилось, мысли перестали складываться во что-то членораздельное. Лиз была в шаге от того, чтобы броситься наутёк, назад в людскую, забиться под кровать и не вылезать до самого рассвета. Но её цель была так близка — всего-то пройти по коридору мимо зала, миновать поворот и вот, она уже у чёрного входа. Проще простого… В бальной зале по-прежнему горел свет. Но ни музыки, ни звонких голосов, ни весёлого смеха — всё это пожрали с потрохами невнятные скрипы, рыки и тяжёлое дыхание. На ватных ногах, девушка прислонилась к стене и осторожно заглянула внутрь. Глаза распахнулись, сердце ушло в пятки, в горле застрял утробный крик. Все ужасные картины, что она рисовала себе до этого, вся та жуть, что приходила ей в голову — всё это меркло, сходило на нет в сравнении с тем, что она узрела. Окроплённый алым мраморный пол, весь в разводах, пятнах, кажущихся бездонными, багряных лужах. Безобразные, растерзанные тела с предсмертными гримасами ужаса. Недвижимые, точно сломанные куклы, дамы, захлебывающиеся собственной кровью кавалеры. И уродливые, сутулые мертвецы, будто пришедшие из худшего ночного кошмара. Потусторонний огонь, полный голода, в глазницах, резкие, нечеловеческие телодвижения. Скрежещущие зубы, со смаком и хрустом раздирающие чужую плоть. Вязкая чернота сочилась из их рта, заливала пол, изгрызенные остовы ненужного мяса, сочилась из глаз потоком грязных, порочных слёз. Они впивались и ели, не успевая глотать, всё грызли, покуда не добирались до костей, покуда чрева не пустели без потрохов, покуда лица не начинали походить на их собственные. Покуда павшие не начинали вдруг дергаться, не впивались зубами в своих же мучителей, сверкая злобными очами, истекая чёрной слюной. А над всем этим морем крови, мёртвого, копошащегося мяса и агонии возвышалась одна единственная фигура. Уродливое нагромождение разлагающейся плоти, ходячее слияние множества загубленных судеб. Вся голова была испещрена лицами: бугристое слияние лбов, множество кривых ртов, алчуще раскрытых, с высунутыми языками жаждущих пищи, скалящих зубы, как дикие, оголодалые шавки; белёсые, мертвые глаза, бешено вращающиеся, неспособные зацепиться своим взором ни за что конкретное и оттого бившиеся в неистовстве. Костлявая рука с множеством пророщенных пальцев, толстых, кривых, будто извивающиеся черви, держала мёртвой хваткой за горло прекрасного юношу-нефилима. С глотки его вырывался сдавленный хрип, горящие белым, праведным светом глаза бешено мерцали, то потухая, то загораясь, в любой момент грозясь не зажечься вновь, погаснуть, точно слабое пламя свечи. Содрогающаяся рука тянулась к мечу в ножнах, но безуспешно. Ещё пара мгновений, и последовал хруст. Шея нефилима сломалась, а тело безвольно обмякло. Не было больше признаков жизни. Всё было кончено. Лиз дрожала, как лист на ветру, не в силах отвести взгляда от кровавого пиршества. Не в силах сделать ни вдоха, не в силах двинуться или закричать. Запах крови и гнили въелся в ноздри, сердце бешено стучало в висках, в горле начал собираться ком тошноты. Живот скрутило так сильно, что захотелось выть, на глаза навернулись слёзы, рот наполнила жидкая слюна. Кажется, её и правда вот-вот вырвет… Но ступор вдруг сошёл на нет, уступив место выпрыгнувшему из груди сердцу: кто-то заткнул её рот ладонью и резко утащил куда-то в темноту. В ужасе Лиз попыталась было выбраться, начала бороться, но рука держала её мёртвой хваткой. Хотелось закричать, но удалось выдавить из себя лишь сдавленный, едва слышный писк. — Т-с-с! — шикнул на неё незнакомец, едва-едва слышно шепча ей на ухо. — Они тебя услышат! Делай, что я говорю, и не пострадаешь. Поняла? Лиз ничего сейчас не понимала. Не сразу, но всё-таки кивнула, в надежде, что незнакомец несколько ослабит хватку, и она вновь сможет дышать. В тот же миг рядом послышался глухой удар. Перехватив её, будто пушинку, поперёк талии, мужчина осторожно заглянул внутрь больной залы, в поисках источника шума. Очевидно, то было тело несчастного серебряного рыцаря, прилетевшее прямо в стену с подачки того ужасного монстра, впечатавшееся в неё всего в паре шагов от них, ныне истекающее алой кровью, с лёгким отблеском серебра. — Меч… — многозначительно прошептал незнакомец, уставившись на тело. Лиз буквально чувствовало, как каждая мышца в его теле напряглась. — Стой смирно, поняла? Ни единого звука. Вновь Лиз кивнула, скорее инстинктивно, чем действительно выражая согласие. В тот миг незнакомец отпустил её, стараясь ступать как можно тише, сделал несколько шагов в бальную залу и склонился над трупом нефилима. В свете ещё не затухших свечей, изливающемся из зала, Лиз с ужасом узнала в незнакомом мужчина графа Фанштайна. Её вдруг затрясло, на глаза с новой силой навернулась пелена слёз, из горла вырвался сдавленный всхлип, что не подавили даже её собственные, зажимающие рот ладони. Послышался едва слышный лязг металла. Неизвестно, какой именно из этих звуков стал роковым. Головы всех умертвий в один миг повернулись. Немигающий взгляд их очей устремился прямо на них. Захлёбывающееся чужой кровью и собственной чёрной слюной, многоликое существо издало утробный, гортанный вопль. В тот же миг вся эта масса мёртвой плоти восстала, зашевелилась и двинулась прямо на них. Лиз не выдержала всего ужаса и закричала. Граф действовал так быстро, как только мог — окунул вытащенный клинок в нефилимскую кровь. Тот зажегся белоснежный огнём в мгновение ока, первым же его ударом Джошуа остановил жаждущего броситься прямо на него мертвеца, а вторым отрубил ему голову, обратив тело в пепел. Не теряя ни секунды, он бросился в коридор, железной хваткой взял Лиз за руку и побежал в сторону выхода. — Пусти меня! Пусти! — кричала она, еле-еле переставляя ноги, пытаясь высвободить запястье. Прямо сейчас Лиз чувствовала себя собачонкой в тугом ошейнике, вот-вот готовой задохнуться от удавки хозяина. — Я никуда не пойду с тобой, слышишь?! — Хочешь, чтобы я оставил тебя тут подыхать? — зашипел тот в ответ. — Заткнись и делай, как я тебе говорю, не то так и будет! Они так быстро, как только могли, выбежали через чёрный вход на улицу. Лиз от всего пережитого шока уже плохо держали ноги: она едва не падала и вспотыкалась чуть ли не на каждом шагу, пока граф, не обращая ровно никакого внимания на её самочувствие, напористо тащил её вперёд. — Это всё ты! Я знаю, что это всё ты натворил! Ты монстр! Это ты призвал этих тварей, так ведь?! — И именно поэтому я сейчас спасаю от них нас обоих?! Не будь идиоткой! — Спасаешь?! — А на что ещё это, по-твоему, похоже?! Лиз видела сегодня слишком многое, чтобы прямо сейчас пытаться мыслить логически и анализировать причины чьих-то поступков. Она знала только то, что этот граф Фанштайн — некромант. Мари была в этом уверена, а ей она доверяла больше, чем себе. Кто, как не он, был способен заварить всю эту кашу? Был способен на такие ужасы… Но почему тогда, коли он виноват, они вообще убегали? Почему атаковал тех мертвецов? Лиз вновь передёрнуло, холодный пот окропил лицо, воздуха катастрофически не хватало. Мозг совершенно перестал осмысливать происходящее. Последующие события Лиз помнила крайне смутно, будто бы это было той частью кошмарного сна, что обычно не врезалась в память, а забывалась с наступлением утра. Она помнила столпотворение дворян во дворе и творящийся там хаос, как они впивались друг другу в глотки за каждый запряжённый экипаж. Помнила серебряного рыцаря, стойко охраняющего главный вход и рубящего на куски тех единичных тварей, что имели наглость выбраться из поместья на свет. Джошуа удалось выцепить из этого беспорядка одну запряжённую лошадь. — Чего ты хочешь от меня?! Почему я должна ехать с тобой?! — осыпала она его одними и теми же вопросами вновь и вновь. — Потому что у тебя нет выбора, — хмуро отвечал Фанштайн каждый раз, когда она открывала рот. — Хочешь жить? Полезай на клятую лошадь! До сего момента любая потуга Лиз вырваться из его цепкой хватки кончалась провалом. После очередной слабой попытки протеста эльфийка решила сдаться. Во всяком случае, пока. Она никогда не ездила верхом, однако страх от предстоящего нового опыта полностью затмевал ужас от всего только что увиденного, перекрывавший собой всякие трезвые мысли. Девушка была насильно усажена на кобылу и вынуждена вцепиться в спину графа, чтобы не рухнуть наземь с немаленькой высоты её роста. В тот же миг, как Джош взял в руки поводья, послышался душераздирающий рёв. Толпа мертвецов выбралась из поместья на улицу, сверкая маленькими, чудовищными огоньками глаз, смели в одночасье пытавшегося оказать им сопротивление нефилима и двинулись, казалось, прямо на них, полностью проигнорировав толпу беснующихся у конюшен аристократов. — Прямо к нам! Он бегут прямо сюда! Быстрее, быстрее, поехали же! — в панике кричала Лиз, остервенело тряся графа за плечи. — Что за… Но! Но! — скомандовал Джошуа, хлестанув кобылу с такой силой, что та едва не встала на дыбы. От конского ржания на миг заложило уши, а после лошадь стремительно пересекла двор, понеслась прямиком к воротам и вскоре оказалась на дороге, двинувшись в противоположную от города сторону. Лиз зажмурилась, сжалась в комок, впившись в Фанштайна с такой силой, на которую только была способна. Страшно было открывать веки, мокрые глаза жгло от дорожной пыли. И Лиз бы так того и не сделала, если бы не нечеловеческий рёв, гортанное клокотание и визг, что так и продолжали слышаться за спиной. Собрав всю волю в кулак, она оглянулась, и в тот миг на неё с новой силой накатила паника. — Они что… догоняют нас?! Ей казалось, что кобыла скакала так быстро, как только могла. С такой скоростью, что дорога сливалось в одно невнятное чёрное месиво, что уши закладывало от ветра. Но огни потусторонних глаз никак не желали отставать, всё преследовали их, казалось, становясь ближе и ближе. — Быть не может! — Фанштайн быстро повернул голову, чтобы оценить ситуацию, после чего мрачно ругнулся. — Демонова кровь… Мимо пролетела уже и дорога близ поместья, и хмурый, тёмный лес, и маленькая деревушка. Над горизонтом начал медленно разгораться рассвет. Единственным, что освещало дорогу, был серебрённый меч, что граф держал в руке. Белый свет, льющийся на дорогу, помогал слабо, но хотя бы позволял не сбиваться с пути. Со временем стало очевидно — лошадь начала загоняться. Они несколько сбавили скорость, и это было предвестием чего-то поистине ужасного. Мириады голодных огней становились всё ближе и ближе. Видно было, как Фанштайн напрягся ещё пуще прежнего, как вертел головой в поисках хоть какого-то решения. И, к удивлению, кажется нашёл его: впереди вдруг показался старый деревянный мост. Дорога пересекала бурную, широкую реку, протекавшую в низине ущелья, и тот, кажется, был единственным способом перебраться на ту сторону. Идеально. Стоило кобыле пересечь мост, Джошуа натянул поводья, заставив её остановиться. Лиз замерла в мучительном ожидании, надеясь, что он знает, что делает. Джош, признаться, и сам на это надеялся. — Мой рюкзак! — скомандовал он ей, на миг введя Лиз в состояние полной дезориентации. — Быстро, подай склянку со святой водой! Дрожащими пальцами Лиз едва открыла застежку и принялась судорожно шарить пальцами в его вещах, надеясь найти искомую бутыль. — Нашла!.. Кажется! Это же она, да? Она же?! Джошуа сосредоточенно прикрыл глаза, направляя силу души в нужное русло. В ладони его вдруг вспыхнуло пламя, и целая струя огня полилась рекой по поверхности деревянного моста, покуда тот не загорелся. Кобыла запаниковала, и Джошу пришлось отвлечься в попытках её успокоить. — Кидай её в огонь! Быстро! — Но-!.. — Кидай! Лиз не стала спорить, изо всех имевшихся сил замахнулась и кинула склянку прямо в разгорающееся всё пуще пламя, заставляющее мост темнеть и жалобно скрипеть. Раздался громкий треск. Огонь вдруг захлестнула незримая волна, а после он полностью переменился — стал белым, словно молоко. «Это же… святое пламя!» — мысленно поразилась Лиз, будучи слишком шокированной, чтобы даже открыть рот. Они успели буквально в последний миг. Все забравшиеся к тому моменту на мост умертвия вспыхнули, охваченные огнем, и принялись рассыпаться прямо на глазах, визжа и рыча так, что из ушей вот-вот грозилась пойти кровь, содрогаясь в агонии. Оставшиеся разделили их участь, чернея и корёжась в белоснежных языках, обращаясь ворохом ничтожного праха. Всего за считанные минуты от преследовавшей их орды кровожадных, голодных мертвецов не осталось почти ни следа. Вскоре огонь вновь стал ярким и тёплым, каким и был до этого. Волна жара захлестнула собой всё пространство, запах палёного дерева пропитал лёгкие и одежду. Охваченный пламенем мост весь почернел и с жалобным скрипом принялся разваливаться, бросая раскалённые докрасна деревяшки прямо в холодные, бурные воды. С первым лучом солнца всё было кончено. Признаться, Лиз хотелось медленно стечь с лошади на землю, свернуться в клубок и плакать. Руки совершенно ослабли, всё тело жутко болело, а сердце не переставало бешено колотиться. Пальцы невольно расцепились, и она, ударившись копчиком, оказалась на земле, ухая от боли. Фанштайн, кажется, сам был не в намного лучшем расположении духа — хоть и по-прежнему гладил лошадь, чтоб её успокоить, сам был бледен как мел и смотрел ничего не выражающим взглядом куда-то в глубь горящего пламени. Вскоре он осел на землю рядом с Лиз, продолжая сохранять гробовое молчание. Последняя, оставшаяся от моста доска со скрипом отломилась, с шипением канув в пучину вод. — Полагаю, у тебя есть вопросы? — тяжко вздохнув, подал наконец голос Фанштайн. В тот миг Лиз вспыхнула, резко и стремительно, как тот самый мост, который они только что сожгли: — У меня?! Вопросы?! Что вы, господин граф, по́лно! Какие, Иодора ради, вопросы — всё ведь без того предельно ясно! — Я уже жалею, что спросил… — Джош напряжённо закатил глаза. — Да, твоя правда! К чему вообще спрашивать?! Можно же затыкать мне рот и дальше, как делал всю дорогу! И действительно ведь — зачем черни, вроде меня, вообще что-то объяснять?! Она кричала, пока её горло не начало садиться, после чего просто начала плакать, обхватив колени руками и громко всхлипывая, вздрагивая при каждом вздохе. Джош безрадостно промолчал, не сказав в ответ ничего. Несколько секунд покопался в сумке, достав из неё небольшую фляжку с водой и молча предложил девушке. Та нехотя подняла голову и, хоть и смотрела с недоверием, всё же приняла подачку из его рук, обильно отхлебнув их горла. Приятная, прохладная вода окатила горло и заставила эльфийку почувствовать себя хоть и немного, но всё же лучше. — Я лишь выполнял свою работу, — безразлично подёрнув плечами, ответил он, пока Лиз пила. — Могу представить, как это выглядело с твоей точки зрения, однако не жалею о принятых мною решениях и выбранных словах. У меня не было времени на уговоры, как видишь. Каждая секунда была на счету, и, не поторопись мы, стали бы очередными жертвами этих чудовищ. — Откуда они вообще там взялись?! — распалённо крикнула Лиз. — Всё было хорошо, а потом вдруг все эти мертвецы! Взялись, будто из ниоткуда! — Ты всё ещё считаешь, что это моя вина? — Джошуа недовольно изогнул аккуратную бровь. — Да! И нет! Я не знаю! Ты ведь некромант, да?! Значит, это был ты! Должен был быть ты! Но от мертвецов мы убегали, а после вообще спалили дотла! Это всё так бессмысленно! — она отчаянно схватилась за голову. — Совершенно не понимаю, при чём тут я и как умудрилась во всё это ввязаться! — Хорошо, хорошо. Успокойся. Давай сразу обозначим: я зла тебе не желаю и калечить не буду. Если ты не дашь мне повод… а ты ведь мне его не дашь, так ведь? — весомо добавил он, осознав, что ляпнул глупость и видя, как Лиз вновь начинает дрожать, близкая к тому, чтобы расплакаться. — Видишь, значит, точно не буду. Хотел бы я тебя покалечить, оставил бы в том поместье. Но, как видишь, мы сейчас оба здесь. Посреди захолустной глуши, выдохшиеся и уставшие, но по крайней мере живые. Так что давай-ка постараемся сложить все кусочки воедино… Откуда ты знаешь, кто я? И с чего взяла, что я некромант? Лиз на миг замешкалась, не зная, стоило ли рассказывать об этом. Мари, бесспорно, была бы против этой затеи. Только вот её не было рядом, чтобы придумать какую-то правдоподобную легенду, и указаний на этот счёт не давала. А у Лиз просто не было на это сил. Поэтому она постаралась ответить как можно неопределённее: — Мне подруга рассказала. Ты граф Фанштайн, верно ведь? Ну и вот… Откуда она о тебе узнала — я понятия не имею. Просто говорила держаться подальше. И это всё… — Вот как… — пробормотал Джош в задумчивости. — Так ты даже не отрицаешь? Что из этих… из богомерзких колдунов? — Раз уж ты теперь в курсе, не вижу смысла врать. Всё равно это рано или поздно всплыло бы наружу. — Поразительный пример честности, ничего не скажешь! — Лиз, кажется, не была рада его признанию. — Послушай, девочка, — граф пренебрежительно сощурил глаза, — не знаю, что там тебе наговорила твоя подружка и откуда она вообще знает, кто я такой, но я не имею никакого отношения к этой резне. Я прибыл сюда с совершенно иной целью. Убийство полусотни невинных людей, очевидно, плохо бы сказалось на моей репутации. Так зачем же мне это, скажи на милость? — Откуда же мне знать! Понятия не имею! — доводы Фанштайна звучали логично, однако неприязнь, возникшая у Лиз к нему, уходить никуда не собиралась. Так же внезапно, как накатила, волна гнева уступила место душераздирающей печали. — Я просто пытаюсь понять, что вообще произошло… Это всё будто какой-то ночной кошмар! Самая настоящая бойня… До сих пор поверить не могу… — она поспешно вытерла слёзы рукавом и погрузилась в молчание, лишь изредка тихо и беспорядочно всхлипывая. — Ночь обернулась ужасной трагедией, это точно. Мне страшно представить, сколько людей там погибло. Тем паче дворян… К сегодняшнему вечеру весть облетит всю Неранию, даю тебе слово… — граф безрадостно хмыкнул, потерев подбородок. — Хотел бы я знать, кто способен спланировать нечто подобное. И кому это могло быть выгодно… — Хочешь сказать, за всем этим кто-то стоял?.. Но если всё это была не твоя вина, то чья тогда? — Не помню, к слову, чтобы позволял тебе называть меня на «ты», — Джошуа высокомерно поморщился. — Я всё ещё граф, знаешь ли. Не слишком ли вольно с твоей стороны, дорогая? — Простите, извините, ваше превосходительство граф Фанштайн! — огрызнулась в ответ эльфийка. — Может, вы соизволите всё-таки ответить на мой вопрос? Джош недовольно скривил губы, но после этого напряжённо вздохнул, опустив взгляд. — Не знаю, кто мог умыслить такое ужасное преступление. На самом деле, в данный момент у меня даже нет никаких идей. Но точно могу сказать одно — там, в поместье был ревенант. — Что?.. Что это такое? — Это очень сложно объяснить непосвященному в азы некромантии. Да и если я объясню, нет уверенности, что ты осмыслишь. По крайней мере, сейчас, когда — давай признаем, — мы оба плохо соображаем… Скажем так, ревенант — один из самых худших и порочных продуктов некромантии, что только может существовать в мире. Они гниль на теле нашего общества. Ибо надо совсем ума лишиться, чтобы сотворить с собой такое. — Но что… — Лиз было хотела задать вопрос, но тут же осеклась, в голубых её глазах заиграло жуткое осознание. — Значит, тот монстр с множеством лиц… — Был ревенантом, да. Ужасные твари. Невероятно сильные. И крайне, крайне редкие… Потому что любой ревенант когда-то был некромантом. А любой некромант ныне знает, что совершать с собой нечто подобное — преступление против Вайхаршана. Иными словами, нужно быть совсем помешанным, чтобы обратиться в такого монстра, — граф в задумчивости покачал головой. — Но и это ещё не всё… Что этот ревенант, что поднятые им мертвецы… странные. — Странные? Серьёзно? Ходячие трупы и жуткое многоголовое чудище — куда ещё страннее?! — Видимо, есть куда. Ни в нём, ни в воскрешённой им нежити не было ни капли души. Понимаешь, о чём я? Как и всякое проявление магии, в некромантии воскрешение осуществляется путём вливания энергии души. В данном случае, в мёртвые тела. Однако они… пустые. Абсолютно. Как марионетки, так и их кукловод… — И… что же? Это очень страшно? — Это? Да нет, что ты. Всего лишь нарушение законов всего сущего в Миноаре! Не стоит и внимание обращать! — хмуро съязвил Джош. — Ну знаете ли, ваше превосходительство граф Фанштайн! Мы люди простые, никаких этих ваших академий не оканчивали! — взъелась Лиз в ответ, аж побагровев от злости. — Ладно, неважно… В любом случае, это ещё не всё. То, как вели себя эти мертвецы… Агрессия и прыть, свойственные для умертвий, но вот всё остальное… Первобытные, животные поводки, коим неоткуда взяться, жажда людского мяса и эта истекающая изо всех их отверстий чёрная дрянь. Ревенанта это тоже касается. Он неразумен. Совершенно. Оттого смею предположить, что не мог оказаться здесь по своей воле. Просто потому что не имеет её как таковой… Всему этому у меня также нет объяснения. — То есть, подводя итоги, вы, о милорд Фанштайн, хотите сказать, что не знаете, что произошло и как? — Резюмируя — да, — небрежно подтвердил он, окатив Лиз ледяным взглядом. — Всё началось со смерти герцогини. В этом я уверен, ибо прочёл её воспоминания. Также важную роль в нападении играет вот эта вещь, — он демонстративно достал из кармана золотое ожерелье с разбитым камнем. — Не уверен, как именно, но догадываюсь… Однако это всё, что мы имеем на данный момент. Можно строить теории сколь угодно, но истины мы таким образом не достигнем. А ты, милочка, вместо того, чтобы мне дерзить, могла бы помочь в восстановлении картины ночных событий. — Помочь? Как же это, интересно? Я ничегошеньки не знаю! Нечаянно задремала, проснулась, а тут началось… такое! — она боязливо поёжилась, в попытках отогнать жуткие воспоминания. — Потом вы, ваше великолепное превосходительство, грубо хватаете меня, закидываете на лошадь, будто я мешок с зерном, а не живая девушка! Увозите в непонятную глушь и допрашиваете, точно я преступница какая! Чем я тут могу помочь, если даже не знаю, почему здесь оказалась и чем вообще заслужила эдакую «честь»?! Джош слушал её досадливые, гневливые речи в угрюмой задумчивости, не проронив ни слова. После чего кратко ответил: — Ты могла бы помочь мне понять, что в тебе такого особенного. — Ч-чего? — всякая злость на миг покинула девушку, и она удивлённо округлила глаза. — Я буду с тобой честен. Знаешь, зачем я здесь? — холодно начал он. — Человек, которому я служу, один из магистров Сенессея, потребовал доставить тебя к нему, живой и здоровой. Расшибиться в лепёшку, но доставить. И я намерен выполнить его приказ, во что бы то ни стало. Зачем ты ему? Я понятия не имею. Любопытно ли мне? Конечно. Но какова бы ни была причина, всё, что сегодня произошло в поместье, я уверен, как-то с этим связано. Может ли это быть совпадением? Безусловно, но я в это не верю. Я являюсь за тобой, и тут происходит вся эта резня. А после — нежить начинает преследовать именно нас, напрочь игнорируя всю столпившуюся во дворе свору дворян. Преследует до самого конца, на многие, многие мили. Я считаю, тому есть причина. И, вероятнее всего, дело в тебе. — Как удобно свалить всё на меня! — возмутилась Лиз. — Это всё ещё может быть совпадением! Помимо того, я уже сказала, что ничего не знаю, о ваше… — Довольно. Хватит превращать банальные правила приличия в фарс! Мне нужна от тебя информация. От этого зависят наши жизни, поэтому, будь так любезна, отнесись к этому серьёзно. — Я только что чуть не умерла! — и снова Лиз сорвалась. — Лизать сапоги какому-то там лордишке, которого я первый раз в жизни вижу — последнее, что меня волнует! Ещё и некроманту, Иодора ради! — Этот «лордишка» спас тебя от верной смерти, — любезно напомнил Джош. — И, смею упомянуть, спасает прямо сейчас. Так что тебе лучше делать то, что я тебе говорю или… — Или что? Сам сказал, что этот «загадочный человек» хочет получить меня живой и здоровой. — Неужто ты думаешь, что я не найду управы на такую малявку? Кроме того, дорогая, ты забываешь одну простую вещь — пускай именно эти мертвецы окончательно упокоены, где-то там, неподалёку до сих пор бродит пославший их ревенант. И существует вероятность, что прямо сейчас он, как и все эти умертвия, продолжает выслеживать нас, буквально идёт по горячим следам. — Это лишь твои предположения! Демонова кровь, да ты буквально зубами вцепился в эту дурацкую идею, что «всё со всем взаимосвязано и я главный источник всех вселенских бед»! Не думал, а, может, они преследовали тебя?! Мертвяк мертвяка видит издалека! — Такая вероятность есть, — её язвительный подкол граф воспринял на удивление серьёзно. — Но твоя теория, увы, совершенно теряется среди прочих фактов, девочка. Мой господин жаждет заполучить тебя, Элизария. Из всех неранийских эльфийских девчонок, коих тьма, именно тебя. А значит, у его интереса есть основание, не находишь? Моё дело — думать, гадать, но волю его исполнить. Остальное уже меня не касается. Смекаешь? — вопрос не был риторическим, но Лиз того не поняла, оттого лишь хмуро промолчала, заставив Фанштайна сердито потереть переносицу. — Ты идёшь со мной. Без всяких глупостей и пререканий. Считай это выражением собственной благодарности за спасение. Всё поняла? — А если я не пойду? — Лиз нахально упёрла руки в бока. Выглядела со стороны, правда, учитывая её рост и комплекцию, просто смехотворно. — Значит, я свяжу тебя и заставлю пойти, — на лице Джоша растянулась издевательская ухмылка. — Давай упростим задачу и для тебя, и для меня. Помоги мне быстро расправиться со своей работой, и я избавлю тебя от своего общества раз и навсегда. Всего-то надо добраться до Виерры в целости и сохранности… — До столицы? — эльфийка открыла рот от удивления. — Ты что, шутишь? Да туда месяц добираться, если не больше! Её комментарий больно уколол сердце, напомнив об остро стоящей проблеме. И о ужасной череде невезений, благодаря которой Джош сейчас находился здесь, посреди непонятной глуши, а не принимал расслабляющую ванну в замке Ихариуса, награждая себя за безупречно сделанную работу. Но раздражение и досаду, всплеском сжавшие нутро, он поспешил подавить, вместо этого только коротко кивнув: — Уверен, мы доберёмся туда раньше. Я сделаю всё что угодно для этого. Всё, что в моих силах… Глядя на его решимость, Лиз только устало вздохнула. Неужто вправду так обстояли дела, что ей придётся путешествовать в компании грубого графа-некроманта? И ради чего? Чтобы он доставил её к какому-то там жуткому «магистру» для непонятных целей? Лиз даже не знала, какая часть этого плана была ужаснее! Оказаться в подопытных кроликах у жуткого злодея с неясными намерениями или терпеть этого высокомерного наглеца, помешанного на заговорах… Во что же, всех Вознёсшихся ради, она вообще вляпалась?

***

Мутная жидкость в чане вращалась медленно, почти незаметно, так лениво и неторопливо, что впору было уснуть. Тёмно-серая и густая, пахнущая воском и немного смертью. Аромат казался даже несколько чудесным, необычным, относительно смрада пыльной затхлости, стоявшего обычно в доме. Изображение на воде дрожало, покрывалось рябью, но всё же было вполне различимо. Грязная, серая жижа, точно самое прекрасное, чистейшее из зеркал отражало ныне лик прекрасного, черноволосого молодого человека в очках. Лицо его выражало то ледяное терпение, то лёгкое раздражение, то неприкрытую язвительность, двигающиеся губы при том не произносили ни звука, точно бы тот был немой рыбой, барахтающейся где-то на дне мёртвого озера. — Какой красавец, правда? — тощая старуха, сладострастно закусила морщинистую губу, жадно пожирая взором синих, как море, глаз профиль темноволосого парня. Какое-то время она пристально оглядывала каждую его черту лица, будто выжидая ответа, после чего гортанно рассмеялась. — Ах, чего это я! Прости, мой дорогой! Совсем забыла, что ты не можешь этого узреть! Какая, однако, жалость… Тут есть на что поглядеть, это точно. Несмотря на мнимое сочувствие, голос её таковым всё же не звучал. Стоявший напротив, полноватый молодой человек не обратил на её ехидство внимания, лишь склонил голову, продолжив вглядываться тусклыми, бледными глазами в мрачное свечение, исходящее из чана. — Тётушка… кто он такой? — Да, разумеется… Конечно же, тебе любопытно. Познакомься — Джошуа Фанштайн. Молодой граф Аглерской долины, ученик и наследник господина Ихариуса, одного из магистров Совета Сенессея. Помимо того, — она обнажила зубы в неприятном оскале, — привлекательный, молодой и умный мужчина. М-м, так и выпила бы из него все соки… — Так это тот самый некромант? — юноша растянул небольшие губы в понимающей улыбке и поднял тусклые глаза, с вопрошанием взирая на старуху из-под капюшона. — Тётушка, неужто он и правда станет нам помогать? Такие, как он, никогда не станут водиться с такими, как мы… — Судя по слухам, сладенький граф принципиальный… но далеко не дурак, — старуха в задумчивости приложила костлявый палец к губам. — Уверена, ему знакомо понятие «меньшего зла». Шанс есть. Ежели у нас получится правильно разыграть карты, уверить его в существовании настоящей угрозы… И, кажется, я как раз знаю, как можно это сделать. Наш милый некромант, похоже, любит всякие загадки. Что же… позволим ему получить ответы на свои вопросы. И запутаться притом ещё больше. Охо-хо, это будет чудесно! — она потёрла дряхлые ладони, будто в предвкушении скорого веселья. — Уже вижу, как гордость его медленно надламывается под весом тяжких дум! Нам надо лишь намекнуть ему, лишь показать… Тебе нужно показать ему. Мой мальчик, дорогой мой Колин… Станешь ли ты проводником Её воли? Поможешь ли своей тётушке наказать этих надменных еретичек, отвергших свою богиню?.. Она настойчиво и цепко схватила юношу за руку, вцепилась в его ладонь, до крови впиваясь отросшими, кривыми ногтями в нежную, бледную кожу. Тот в ответ, правда, даже не вздрогнул, лишь мягко улыбнулся, зажмурив белёсые глаза. — Конечно. Я сделаю всё, что в моих силах…