Crowned by Frost

Несколько часов спустя Юнги стоял перед алтарем в храме Луны и Солнца. Лёгкое сияние свечей отражалось от его серебряного наряда, будто сотканного из самого лунного света. Его мантия струилась вдоль пола, каждая изысканная нить серебра переплеталась в узоры, словно звезды сложились в созвездия, чтобы украсить его. Свет касался его волос, собранных в аккуратную косу, а рисунки на коже мерцали, будто оживали в отблесках огня. Напротив него стоял Намджун, воплощение силы и величия. Его темно-красная рубашка с золотой вышивкой напоминала закатное небо, пылающее огнём. Массивная мантия падала на его плечи, её золотые узоры искрились в свете, будто пламя танцевало на ткани. Его глаза, глубокие, как бурные воды, пристально смотрели на Юнги, в которых отразился весь храм и что-то ещё — неуловимое, но теплое. Тени множества людей заполняли храм, но Юнги не замечал их. Ему казалось, что стены древнего здания, впитавшие тысячи историй, сдвинулись, оставив его наедине с человеком, чьё присутствие будто заполняло каждый уголок его души. Его руки едва заметно дрожали, сжимая край ткани, но он стоял твёрдо, ощущая, как сердце гулко отзывается на ритм происходящего. Главный Санкт, чей голос был похож на эхо веков, закончил свою речь, и пауза, наполненная ожиданием, охватила храм. Юнги поднял взгляд, и их глаза встретились. Этот миг был вечностью. Словно всё вокруг — стены, свечи, взоры — растворилось, оставив лишь пространство между ним и Намджуном. Голос Намджуна прозвучал тихо, но каждая его интонация, казалось, проникала прямо в сердце Юнги. Это были слова не просто клятвы — это было обещание, данное без страха и сомнений. Тепло в груди Юнги разлилось, как солнечный свет, проникающий в темноту. Когда пришла его очередь говорить, он шагнул вперёд, сокращая расстояние между ними. Его голос дрожал от волнения, но в нём звучала уверенность, словно сама Луна подсказала ему нужные слова. Его клятва, как и клятва Намджуна, была больше, чем просто звуки. Она была связью, прочной, как судьба, и нежной, как утренний свет. И в этот момент, когда их слова сплелись в единое целое, Юнги осознал, что теперь он больше не один. Перед ним стоял человек, с которым он готов был пройти сквозь огонь и лед, к звёздам и обратно. Этот миг принадлежал только им, и ничто — ни время, ни пространство, ни даже боги — не могли его отнять. После того как клятвы были произнесены, Главный Санкт подал кольца. Юнги взял обруч Намджуна, ощущая холодное прикосновение металла, который не походил ни на серебро, ни на золото. Он внимательно и аккуратно надел его на палец Намджуна, ощущая, как загадочный металл почти невидимо притягивает к себе его силу. Кольцо Намджуна было широким, с изображениями восьмилучевого солнца, как символ огня и света. Затем, с легким трепетом, Намджун взял кольцо Юнги. Оно было не таким широким, но не менее выразительным. По периметру были выгравированы маленькие полумесяцы, они словно смотрели на Юнги. Кольцо было сделано из того же загадочного металла, но его магия была иной, нежной и спокойной, как сама Луна. Обмен кольцами не требовал слов, но в этот момент они ощущали, как этот жест объединяет их ещё больше. Эти кольца были не просто символами, но и связью, которую не могли разорвать ни время, ни пространство. Они медленно повернулись к алтарю, как будто движение это само по себе было частью обряда, таинственным ритуалом, не требующим слов. Пространство вокруг наполнилось благоговейным трепетом, и, казалось, даже воздух стал гуще. Сердце Юнги отбивало ритм, который, казалось, подхватила вся вселенная, но в его мире существовал только Намджун. Его рука, его взгляд, его дыхание — всё это стало единственной реальностью для Юнги. Они опустились на колени перед алтарем, как перед чем-то великим, что соединяет их судьбы. Пространство, освещённое множеством свечей, казалось, замерло в ожидании. Голова Намджуна оставалась высоко поднятой, его лицо излучало уверенность и спокойную силу. Когда корона из золота, украшенная сияющими лучами Солнца, медленно опустилась на его голову, свет свечей будто отразился в каждом изгибе её изысканных линий. Корона сияла, словно сама была живым воплощением огня и света. Юнги наблюдал за этим моментом, и его грудь наполнилась тихой гордостью и трепетом. В следующую минуту он ощутил, как холодный металл чернёного серебра касается его головы. Его корона была иной — утончённой, почти хрупкой на вид, но в ней скрывалась невероятная сила. Её изгибы повторяли танец теней, а фазы Луны, выгравированные на поверхности, напоминали о вечном цикле обновления. Глубокие фиолетовые камни мерцали, как звезды, спрятанные в ночном небе, отражая тайны и мечты, скрытые от посторонних глаз. В этот момент они были не просто мужем и мужем, не просто Солнцем и Луной. Они стали символом гармонии, единства противоположностей, которые дополняют друг друга. Короны на их головах, одна сияющая и теплая, другая мистическая и спокойная, говорили больше, чем слова. Сквозь тишину храма раздался глубокий, торжественный голос Главного Санкта, объявляющий их союз благословлённым и нерушимым. Но для Юнги звук был лишь фоном — он чувствовал только тепло взгляда Намджуна, их связь, которую теперь не могли разорвать ни боги, ни время. Когда они поднялись с колен, слова Санкта, произнесенные в торжественной тишине храма, словно эхом отозвались в сознании Юнги, но он едва мог их воспринять. В голове было всего одно: это был момент, который изменил их жизни, момент, в котором они стали чем-то большим, чем просто два человека. Он слышал, как Святой объявил их брак действительным, как «Император Намджун и его молодой супруг — принц Юнги». Но эти слова как будто были где-то далеко, не касаясь его реальности. Юнги нервно сжал руку Намджуна, чувствуя, как сердце бешено колотится. Всё вокруг теряло четкие очертания, его тело будто не слушалось его. Рука его мужа была такой теплой, уверенной, и это ощущение как-то успокаивало, но не могло полностью снять тот волнительно-приятный страх, который охватил Юнги. Его мысли метались, но тут же исчезали в безбрежном океане эмоций. Намджун, видя это, аккуратно взял его руку и сжал, пытаясь передать поддержку, и тихо спросил: — Всё ли хорошо? Юнги поднял взгляд и встретился с глазами мужа, и в этом взгляде было что-то, что все же смогло его успокоить. Он кивнул, хотя все еще чувствовал внутреннее напряжение. Это было не из-за чего-то конкретного, скорее, из-за того, что всё вокруг было новым и непривычным. Но в этот момент, несмотря на волнения, он понял — с ним рядом был тот, кому он мог довериться, тот, с кем он мог быть собой. Скоро они покинули святилище, и, направившись в замок, оказались в королевской карете. Карета каталась по заснеженным улицам, а за окнами мелькали мимолетные огоньки от свечей и фонарей. Внутри было тихо, только звуки колёс и стук сердца Юнги, который не мог полностью успокоиться. Он сидел рядом с Намджуном, ощущая его близость, его присутствие, — и это немного успокаивало. Намджун осторожно погладил его руку, его пальцы будто находили успокоение в этом простом жесте. Он слегка наклонился к Юнги и снова спросил: — Ты уверен, что всё в порядке? Юнги только сейчас осознал, насколько у его мужа глубокий и бархатный голос. Когда Намджун тихо заговорил, его слова словно проникали в душу, обвивая сердце. Юнги не понимал, почему раньше не замечал этого — теперь, в тишине кареты, голос Намджуна звучал особенно насыщенно, заставляя его чувствовать себя спокойно и безопасно. Юнги взглянул на него, и в его глазах мелькнула благодарность за заботу. Он открыл рот, чтобы ответить, но на мгновение застыл, потом слабо улыбнулся и прошептал: — Да, всё хорошо. Я просто… немного нервничаю. Намджун кивнул, его взгляд был полон понимания и спокойствия, он понимал чувства Юнги, и это облегчало. В этот момент они были не просто супругами, они стали чем-то большим — двумя душами, которые нашли друг друга в этом огромном мире.

***

Свадебный пир начался с их прибытия во дворец. Юнги снял мантию и уселся рядом с мужем за большим столом, окружённым роскошью и вниманием. Гости, все в великолепных нарядах, неустанно дарили подарки и поздравляли пару, а Намджун принимал их с достоинством, щедро выражая свою благодарность. Юнги лишь изредка произносил несколько слов, сидя рядом с ним, в то время как внимание гостей было приковано к их императору. Вдовствующая королева, сидящая рядом с Намджуном, не обменялась с Юнги ни словом, но щедро одарила его великолепной шкатулкой, полной драгоценностей, которая сияла всеми цветами. Рядом с ней находился Хосок, его молчаливое присутствие было заметно, и он почти не вступал в разговоры. Справа от Юнги сидели Тэхен и Чимин. Чимин большую часть времени уделял своему жениху, но не забывал и о Юнги, иногда обмениваясь с ним несколькими словами или взглядами. Пир был полон света, музыки и радости, но атмосфера оставалась немного напряжённой, словно на пороге ещё одного важного события. Когда поздравления от гостей закончились, Намджун внезапно поднялся со своего места, и все взгляды мгновенно устремились на него. Музыка затихла, и в воздухе повисла тишина. Гости затаили дыхание, ожидая его действий. Намджун протянул руку Юнги, и тот, не колеблясь, встал, почувствовав, как его сердце ускоренно бьётся. Взяв руку мужа, он шагнул вперёд, следуя за ним, в тот момент, когда всё вокруг казалось замершим, словно время остановилось для этого единственного важного шага. Когда тяжелые двери тронного зала с оглушительным грохотом упали на пол, гости замерли. В зал ввели зверя, от которого перехватило дыхание. Это был тигр — огромный, белоснежный, с серебристым отливом шерсти, величественный и грациозный. Зверь ступал мягко, его массивные лапы не издавали ни звука. Он был настолько велик, что даже опираясь на четыре лапы, почти достигал роста Юнги, а когда сел, выпрямившись, стал вдвое больше. Гостям казалось, что он заполнил всё пространство зала своим присутствием. Его хвост, пушистый и матовый, лениво покачивался из стороны в сторону. Гости напряглись, некоторые в страхе даже отступили назад. Но Юнги не почувствовал страха. Его глаза широко распахнулись от восхищения, а сердце забилось быстрее. Это создание было одновременно грозным и прекрасным. Он ощутил, как к его уху склонился Намджун, его глубокий бархатный голос обжёг тихим шёпотом: — Его зовут Мин Гуан. Я искал такого, что мог бы быть тебе под стать. Слова мужа вызвали в груди Юнги странное чувство — смесь удивления, благодарности и лёгкого трепета. Он сделал ещё один шаг вперёд. Тигр, не двигаясь с места, посмотрел прямо на Юнги. Его взгляд был одновременно пронизывающим и спокойным, полным какой-то мудрости, неподвластной обычным зверям. Когда Юнги приблизился, тигр чуть склонил голову, позволяя ему коснуться своей шерсти. Юнги провёл рукой по мягкому, как облако, меху, и в этот момент ощутил нечто странное — будто связь между ними уже существовала задолго до этой встречи. Юнги бросил взгляд на мужа, затем снова повернулся к тигру. Мин Гуан, опустив передние лапы, чуть наклонил голову, словно совершая поклон. Это движение вызвало у гостей волну шёпота, но Юнги не обращал внимания. Он знал: этот зверь теперь принадлежит ему. Тигр обошёл Юнги кругом, его пушистый хвост лениво касался пола, пока он занимал своё место позади — как защитник, спутник и новый символ силы. Юнги, всё ещё ощущая тепло шерсти на своих пальцах, тихо прошептал: — Спасибо, мой господин. Юнги, в свою очередь, преподнес своему супругу подарок полсотню слитков металла, добытого из редкой руды, упавшего с неба камня. Этот металл был необычайно лёгким, в два раза легче обычного, но при этом его прочность не уступала лучшим сплавам. Он мерцал в свете факелов, напоминая о тайнах космоса, и был идеально ровно отлит в виде небольших слитков. Гости, увидев такой драгоценный металл, были поражены его свойствами и редкостью, ведь металл, ставший символом прочности и лёгкости, был почти мифическим в этом мире. После обмена подарками Намджун повелел увести тигра и забрать сундуки с дарами. Животное, величественное и грациозное, исчезло за дверью, а громоздкие сундуки с дарами были аккуратно вынесены из зала. Музыка вновь наполнила пространство, и разговоры гостей оживились. Чимин, всё ещё немного взволнованный, наклонился к Юнги и, с любопытством и беспокойством в голосе, спросил: — Ты как, справился? Я едва не задохнулся от страха, а ты… не дрогнул. Как ты смог так спокойно стоять перед этим чудовищем? Юнги, слегка задумавшись, ответил с улыбкой: — Он не был опасен. Я почувствовал, что он не собирается вредить. Чимин удивлённо посмотрел на него, все ещё не веря, что Юнги мог так легко с этим справиться: — Ты серьёзно? Этот зверь мог бы нас всех разорвать, а ты стоял как будто перед кошкой. Ты очень необычный, Юнги. Тэхен, сидящий рядом, усмехнулся и покачал головой: — Ну, не стоит так удивляться. Юнги — не тот, кто пугается. Он всегда был силён, даже если внешне не всегда так видно. Чимин, слегка покраснев, подмигнул своему обрученному, тихо говоря: — Ты прав, но я бы вряд ли так спокойно стоял. Если бы тигр захотел, нам бы не поздоровилось. Ты бы, наверное, поступил так же, как Юнги? Тэхен улыбнулся, но без издевки, с добрым тоном: — Я бы тоже постарался не бояться, но уверен, Юнги был более уверен в этом звере. У него есть что-то, что позволяет ему оставаться спокойным даже в таких ситуациях. Юнги, слегка смущённый, тихо улыбнулся и поднял взгляд на Чимина и Тэхена, благодарно ощущая их поддержку. Юнги с интересом наблюдал за танцорами, когда его внимание привлекло лёгкое прикосновение к плечу. Это был Чимин, который шепнул ему на ухо: — Пора. Волнение мгновенно охватило Юнги, сердце заколотилось быстрее. Он почувствовал, как холодок пробежал по спине. С усилием, почти машинально, он встал, последовав за Чимином. Их уход прошёл незаметно, хотя Намджун, бросив мимолётный взгляд, не отвлёкся от представления. Как только они оказались в комнате, Чимин снял с Юнги корону и заботливо укутал его в тёплое покрывало, объясняя сдержанно, но уверенно: — Мы поедем в домик, и там ты останешься, пока Намджун не придёт. Когда он придёт, тебе нужно будет раздеть его, показать свою покорность. Это традиция, ты понял? Тэхен, стоя рядом, не сдержался: — О, да, первая брачная ночь… Я всегда считал, что это должно быть что-то особенное. Чимин бросил на него взгляд, полный терпения, и продолжил: — Всё не так страшно, Юнги. Намджун не сделает ничего плохого. Но если что-то пойдёт не так, утром ты пойдёшь к лекарю, и если что-то тебя беспокоит, ты можешь сказать ему. Юнги покраснел до корней волос, чувствуя, как его лицо пылает от смущения, но он всё же тихо кивнул. В его груди бурлило смешение волнения и тревоги, но он старался сохранить спокойствие. Тэхен, замечая его реакцию, не удержался от смеха: — Ну да, всё будет в порядке, если только не забудешь про «покорность», — поддразнил он, и Чимин снова закатил глаза, не обращая внимания на его фразы. Юнги ещё сильнее погрузился в свои мысли, чувствуя, как волнение с каждым моментом растёт. Он надеялся, что всё действительно будет так, как обещает Чимин, и что всё пройдет гладко. Чимин и Юнги, в окружении охраны двигались по темной лесной дороге. Ночь уже поглотила лес, и только слабый свет луны, пробивающийся сквозь густые кроны деревьев, освещал путь. Их кони ступали мягко по земле, а воздух был свеж и прохладен. Весь лес казался живым, словно наблюдал за их движением. Когда они прибыли к дому, скрытому среди деревьев, он оказался небольшим, сдержанным, но уютным. Простая деревянная постройка, украшенная резными элементами, гармонировала с окружающей природой. Внутри горел камин, и мягкий свет от огня играл на стенах, украшенных гобеленами, создавая атмосферу уединения и покоя. Юнги почувствовал лёгкую неловкость, когда Чимин помог ему снять верхнюю одежду, оставив его в ночной рубашке. Она была тонкой, почти прозрачной, расшитой серебристыми звездами, и от этого он чувствовал себя уязвимым. Он поспешил сесть на мягкое ложе, поджав колени под себя, пытаясь скрыть свою смущённость. Глаза его всё ещё не могли привыкнуть к полутьме комнаты, и каждый шорох казался усиленным в ночной тишине. Чимин сел рядом с ним, понимая его переживания, и положил руку на его плечо. — Не переживай, всё будет хорошо, — тихо сказал он, глядя на Юнги с теплотой в глазах. Юнги вздохнул, пытаясь успокоить своё сердце, которое продолжало биться с тревогой. Он не знал, чего ожидать, но присутствие Чимина как-то помогало ему обрести уверенность. Чимин поспешил уйти, оставив Юнги наедине с тягучей тишиной, нарушаемой лишь тихим треском дров в камине. Юнги начал нервно ходить по комнате, его руки машинально начали расплетать косу, а затем вновь заплетать её, будто этот простой, повторяющийся жест мог бы успокоить его. Мысли снова и снова возвращались к предстоящему, и Юнги чувствовал, как волнение всё больше накрывает его. «Стоило бы выпить отвары, — думал он, — тогда бы я был спокойнее и подготовленнее.» Он, конечно, не был наивной девушкой из аристократического рода и прекрасно знал, что его ждёт. Но всё равно… мысли об этом обостряли нервное напряжение. Храмовые лекари были добрыми и внимательными, когда они дали ему сборник рассказов с картинками для того, чтобы он мог пережить свой первую течку, но это было одно — читать о подобных вещах в 13 лет, и совсем другое — оказаться в ситуации, когда всё это становится реальностью. Юнги остановился, глядя на тусклый свет от огня. Он не мог не подумать о том, какого размера его супруг, что его ждёт. Взгляд его скользил по комнате, но ни масла для расслабления, ни трав для дурмана он не заметил. В какой-то момент он осознал, что ему точно нужно будет пойти к лекарю на следующее утро.

***

Небольшая компания шла по ночному лесу, они оставили лошадей у опушки. Тишина нарушалась лишь хрустом веток под ногами да редкими звуками ночных птиц. Намджун шёл чуть впереди, его широкие плечи выделялись на фоне темноты. — Ты хоть раз когда-нибудь не выглядел так, будто несёшь на себе весь мир? — пробормотал Тэхен, посмеиваясь. Намджун бросил на него взгляд через плечо, его губы дрогнули в лёгкой усмешке. — Если ты будешь продолжать, я придумаю, как заставить тебя нести хотя бы половину, — ответил он спокойно, но с оттенком угрозы в голосе. Хосок, который шёл чуть позади, тихо улыбнулся. — Слишком тихо, Хосок, — вдруг сказал Тэхен, оглянувшись. — Обычно ты хотя бы поддакиваешь, а сейчас будто в храм идёшь. — Просто не хочу портить момент, — ответил Хосок, его голос звучал мягко, но глаза выдавали только ему ведомую печаль. — Слишком пафосно, — фыркнул Тэхен. — Ну, да ладно. Намджун, ты хоть переживаешь? Или твоя серьёзность это и скрывает? Намджун остановился и посмотрел на него с лёгкой ухмылкой. — Когда-нибудь я расскажу тебе, как это — быть взрослым, — спокойно ответил он и снова повернулся к тропе. Тэхен громко засмеялся, но его шутки уже звучали чуть мягче. Хосок же всё так же молчал, раздумывая о чём-то своём. Они остановились возле небольшого домика, скрытого в тени густого леса. Ночь окутывала всё вокруг, и лишь свет звёзд и огоньки в окнах придавали месту немного уюта. Намджун достал бурдюк с вином, взвешивая его в руке. Традиция пить вино из бурдюка альфы, вступившего в брак, для удачи в супружестве всегда казалась ему глупой, но под напором друзей он всё же уступил. — Давайте, Ваше Величество, — ухмыльнулся Тэхен, складывая руки на груди. Намджун бросил на него снисходительный взгляд, откупорил бурдюк и сделал несколько глотков, чувствуя, как крепкое вино согревает изнутри. — Удовлетворён? — спросил. — Ещё как, — фыркнул Тэхен, принимая его и отпивая больше, чем стоило. — Хосок, твоя очередь. Хосок, до этого молчавший, взял бурдюк с лёгкой улыбкой и пригубил немного. — Вкус хорош, но вот поверье сомнительное, — заметил он спокойно, передавая его дальше. — Уж сомневайся, сколько хочешь, но я скоро женюсь, и хочу, чтобы все было гладко, — заявил Тэхен, шутливо кивая в сторону домика. — Покажи нам пример, брат, а мы, пожалуй, посмотрим, как ты справишься. Тэхен дружески подтолкнул старшего брата в сторону дома, сопровождая его жест смехом остальных. Намджун остановился на мгновение, окинул всех взглядом, в котором читались и благодарность, и лёгкое раздражение, а затем повернулся к домику. — Веселитесь, пока можете, — бросил он через плечо и, расправив плечи, уверенно шагнул внутрь. Юнги стоял у камина, прислушиваясь к треску дров, когда дверь скрипнула, и в дом вошёл Намджун. Его сердце сжалось от волнения, словно подсказывая, что этот момент изменит всё. Он резко обернулся, почти теряя равновесие, и встретился взглядом с мужем. Намджун, высокий и статный, выглядел одновременно уверенно и смущённо. Его лицо чуть покраснело от холода ночи и, возможно, от вина, которое он выпил перед приходом. Меховая накидка на его плечах подчеркивала широкие плечи, а аккуратная коса придавала ему строгий вид. Однако несколько прядей выбились, мягко обрамляя лицо, делая его черты менее суровыми. Юнги показался Намджуну воплощением хрупкой красоты. Сорочка, расшитая звёздами, была почти прозрачной, и через неё проступали тонкая талия, изящные бедра и худые ноги. Его серебристые волосы, спадающие по пояснице, казались водопадом света, отблескивая в свете камина. Намджун замер на мгновение, позволив себе рассмотреть Юнги, и почувствовал, как в груди поднимается тёплая волна желания и трепета. Ему хотелось подойти ближе, но он не был уверен, как начать этот важный для них обоих момент. Юнги, замечая взгляд мужа, покраснел ещё сильнее. Волнение разливалось по его телу, и он не знал, куда деть руки. Казалось, что сорочка обнажает больше, чем скрывает, и под этим взглядом он чувствовал себя уязвимым, но почему-то не испуганным. — Ты… уже здесь, — неуверенно прошептал Юнги, чувствуя, как голос дрожит. — Да, — хрипло отозвался Намджун, делая шаг вперёд. — Надеюсь, я не напугал тебя. Юнги покачал головой, вновь почувствовав, как сильно бьётся сердце. Он медленно подошёл к Намджуну, босые ноги почти бесшумно ступали по деревянному полу. Подняв руки, слегка коснувшись меховой накидки мужа, и почувствовал, насколько она тяжёлая, пропитанная запахом мороза. Аккуратно сняв её, он сложил на деревянную лавку у входа, стараясь не нарушить естественного течения момента. Каждое движение Юнги было неспешным, будто он пытался задержать это мгновение. Он медленно расстёгивал застёжки и пряжки на одежде Намджуна, чувствуя тепло его тела под пальцами. Однако, когда его руки потянулись к следующей части наряда, Намджун вдруг поднял руку, мягко останавливая его. — Подожди, — сказал он, голос его звучал хрипло, но удивительно нежно. Юнги замер, немного растерявшись. Намджун полез в карман и достал из него пояс. Это был изысканный шёлковый пояс, украшенный золотой вышивкой, переливающейся в свете камина. На концах висели золотые подвески, издающие мягкие мелодичные звуки при каждом движении. Намджун подошёл ближе и осторожно повязал пояс вокруг талии Юнги, его пальцы слегка касались гладкой ткани сорочки. Он посмотрел в глаза своему супругу и тихо произнёс: — Этот пояс символизирует здоровье, лёгкие роды и крепкое потомство. Юнги слегка улыбнулся, тепло, с которым Намджун это говорил, проникло глубоко в сердце. Он не мог не заметить, как серьёзно его супруг отнёсся к этой традиции, и это только усиливало его внутренний трепет. Снова опустив взгляд, Юнги продолжил раздевать Намджуна, снимая с него оставшиеся предметы одежды. Когда на муже остались только нижняя рубашка и штаны, Намджун вновь остановил его, мягко коснувшись его запястья. Намджун слегка потянул Юнги за запястье, заставляя его поднять взгляд. В комнате было тихо, слышался только треск дров в камине, но напряжение между ними росло с каждым мгновением. Юнги ожидал чего-то большего, но в глазах Намджуна он заметил нечто необычное — мягкость, смешанную с лёгким беспокойством. — Ты устал, — негромко сказал Намджун, его голос звучал низко, но неожиданно тепло. Юнги замер, чувствуя, как Намджун осторожно поднимает его ладонь к своим губам. Его поцелуй был едва ощутимым, больше жестом утешения, чем страсти. После этого Намджун слегка улыбнулся и продолжил: — Сегодняшний день был тяжёлым для тебя. Ты заслуживаешь покоя. Юнги попытался возразить, но слова застряли в горле. Вместо этого он кивнул, чувствуя странное облегчение, смешанное с каплей разочарования. Он опустился на ложе, накрываясь одеялом, что лежало свёрнутое возле ложа, Намджун, в свою очередь, присел рядом, не касаясь его, но и не отстраняясь. — Ты что-то хотел спросить? — спросил Намджун, видя, как Юнги замешкался, пытаясь что-то сказать. Юнги покачал головой, но потом всё же тихо произнёс: — Почему ты так добр ко мне? Намджун удивился вопросу, но не подал виду. Его взгляд стал мягче, и он ответил: — Потому что я хочу, чтобы ты чувствовал себя рядом со мной в безопасности. Слова проникли глубоко в сердце Юнги. Он не мог отвести взгляд от мужа, который, несмотря на свой грозный облик, оказался человеком, способным понимать чужие страхи. После этого Намджун поднялся и подошёл к камину, подбросив в огонь ещё пару поленьев. Свет стал ярче, а тени по стенам заиграли новыми узорами. — Ты можешь не бояться, — сказал он, повернувшись к Юнги. — Здесь тебе ничего не угрожает. Спи спокойно. Намджун лёг на другой край ложа, оставив между ними достаточно пространства, чтобы Юнги не чувствовал себя скованно. Юнги, опустив голову, лишь кивнул. Волнение внутри него утихло, уступив место теплу, исходящему от огня и от слов мужа.