Crowned by Frost

Намджун с интересом взял в руки два письма, одно из которых было от его брата, но Хосок не объяснил, кто прислал ещё один конверт. Второе письмо было необычным. Оно пришло в узком и длинном конверте, украшенном узорами, напоминающими зимний иней, словно нанесенными прямо на стекло. Конверт был скреплен серебряной сургучной печатью, что придавало ему особую таинственность. Намджун аккуратно раскрыл сургуч, чувствуя легкое волнение. Как только конверт был открыт, он вытащил из него тонкое письмо, написанное на рисовой бумаге. Развернув его, он сразу же заметил изображение зимнего горного пейзажа, который завораживал своей красотой. На небесах висел изящный полумесяц, едва прикрытый облаками, а внизу, среди гор, росли деревья с голыми ветвями, словно тянущиеся к холодному небу. Сбоку, на поле бумаги, аккуратно выведенными серебряными чернилами было написано послание, поблескивающее на свету, словно волшебное:

雪覆大地，無影無蹤，

時光逝去，痕跡猶存。

霧遮歧路，心知方向，

遠方彼處，等待重逢。

世界沉寂，唯吾獨清，

未來如霧，疑惑其中。

冬日無懼，只教忍耐，

冰霜之中，孕育生命。

Снег ложится на землю, тени невидимы,

Время уходит, но следы остаются.

Туман скрывает путь, но сердце знает,

Там, за горизонтом, нас ждёт встреча.

Мир погружён в тишину, лишь я один остаюсь ясным,

Будущее как туман, полное сомнений.

Зима не учит нас страху,

Она учит терпению, из которого рождается жизнь.

Прочитав стихотворение, Намджун почувствовал, как внутри что-то дрогнуло. Эти строки были обращены не к кому-то абстрактному — они были для него. Кто отправил это письмо? Почему слова вызвали у него такое странное ощущение тепла и любопытства, смешанного с предвкушением? Он провёл пальцами по гладкой бумаге, словно пытаясь прочувствовать того, кто её писал. Этот человек знал его или хотел, чтобы их пути пересеклись. Намджун чувствовал: это письмо — лишь начало.

***

Юнги проснулся рано, ощущая на себе тишину старого монастыря. Ночь прошла в его старой келье, где он не был уже давно. Вчера они с Хосоком прибыли на закате, и Юнги лишь успел провести вечернюю службу. Он быстро оделся, умылся холодной водой из кувшина и направился на утреннюю службу. Она была неизменной, как и всегда, и прошла по привычному ритуалу. После службы он углубился в монастырь. Тут было прохладно, но спокойно. Его шаги были целенаправленными, ведь он знал, куда шёл. Он не ошибся — в том месте, где всегда тренировался, маленькая группа детей усердно разучивала упражнения. Все они были сосредоточены, но как только заметили Юнги, радость на их лицах была незаметно отражена в их глазах. Они не смели нарушить порядок, её соблюдение было для них как вторая природа. Юнги мягко улыбнулся, его взгляд был тёплым, и он показал им ладонь, указывая на палочки благовония. После того как сгорит одна палочка, они смогут немного отдохнуть. Первая уже почти догорела, оставляя тонкий дымок, и в воздухе витал успокаивающий аромат. Юнги остановился у края тренировочной площадки, наблюдая за детьми, которые с усердием выполняли движения, стараясь попасть в ритм. Когда тренировка подошла к концу, дети сразу же бросились к Юнги, и один из мальчиков, самый младший, с улыбкой сказал: — Брат Юнги! Ты пришёл! — он обнял его за талию и поднял голову, с любопытством смотря в глаза принца. Остальные последовали его примеру, и вскоре вокруг Юнги образовалась маленькая группа, все они крепко обнимали его, с восторгом и облегчением. — Ты давно не был у нас! Мы так скучали! — сказала одна девочка с длинными косами, чуть старше остальных. Она притянула Юнги к себе, как к старшему брату, и весело добавила: — Почему ты редко нас навещаешь? Мы так ждали тебя! Ты обещал, что будешь приходить! Юнги мягко улыбнулся, опуская взгляд на их сияющие лица. Он обнял каждого по очереди, как мог, чувствуя их тепло и искреннюю привязанность. Он ощущал их беспокойство, их надежду, и в этом моменте, несмотря на свою сдержанность, его сердце немного растаяло. — Извините, — сказал он, наклоняя голову, — иногда я так занят, что не могу прийти. Но я всегда помню о вас, дети. Это место всегда в моём сердце. Один из мальчиков, держа в руках палочку для упражнений, с улыбкой спросил: — А когда ты снова придёшь, брат Юнги? Мы будем рады, как всегда! Юнги тихо вздохнул, глядя на детей, которые так искренне радовались его визиту. Он знал, что это последний раз, когда он может провести с ними время. Его долг и его путь велят ему идти дальше, а этот день был его прощанием. С сожалением в сердце он сказал: — Дети, я не смогу больше прийти… я должен поплыть за горизонт, там, где меня ждёт мой будущий муж. Маленькие лица моментально потускнели, а глаза их наполнились тревогой и любопытством. Они не могли понять, что именно означают его слова. Один из мальчиков, держа в руках деревянную палочку, осторожно спросил: — Брат Юнги, кто этот человек, кто будет твоим мужем? Другие дети насторожились, все они смотрели на Юнги с искренним интересом и удивлением. Он чуть замедлил шаг, отвечая с лёгкой грустью: — Мой будущий супруг… Он… — Юнги не успел договорить, как за его спиной раздался голос Хосока, который всегда был рядом и поддерживал в такие моменты. — Он — великий воин, — сказал Хосок, подходя ближе, — смелый, красивый и опасный. Его род ведет происхождение от великого дракона. Он — император, который повелевает армией, но в то же время его сила заключается в его умении сохранять холодный разум и твёрдость в любых ситуациях. Дети, уже привыкшие слушать истории о великих людях и чудесах, слушали с огромным восхищением, как слова Хосока звучали, словно легенда. — Великого дракона? — повторила девочка с косами, её глаза блеснули от удивления. — Это так интересно! А он какой? Хосок улыбнулся, продолжая рассказывать: — Он не только храбр и красив, но и не боится принимать решения, которые другие не осмелились бы. Его народ уважает его за его силу и мудрость. А ещё он умеет держать своё слово. Я уверен, что ваш брат, Юнги, будет горд быть рядом с ним. Хосок был облачён в простую, но изящную одежду храмового служителя. Светлая ткань его длинного одеяния струилась мягкими складками, подчёркивая стройность фигуры, а тёмный пояс обвивал талию, добавляя строгости образу. Красные волосы были аккуратно собраны на затылке и перевязаны тонкой лентой, что подчёркивало благородные черты его лица. Юнги, бросив на него взгляд, невольно отметил, как эта простота удивительно шла Хосоку, придавая ему особую утончённость. Однако он быстро отвлёкся от этой мысли, сосредоточившись на рассказах. Юнги слушал, невольно улыбаясь, как Хосок рисует образ его будущего супруга. Всё это звучало как сказка, и, возможно, это именно так и было, но ему было интересно, как дети воспринимают эти рассказы. Дети были поглощены рассказом, глаза их горели от любопытства. — Он действительно как дракон? — спросил один из мальчиков, его голос был полон восхищения. — Такой сильный и могучий? Юнги, почувствовав лёгкую ностальгию, посмотрел на детей, пока Хосок продолжил: — Возможно, даже сильнее. Но главное — он будет заботиться об Юнги, как настоящий муж. Дети с удивлением кивнули, их лица отражали восхищение и легкую грусть, как будто понимали, что с этим моментом что-то заканчивается. Юнги понимал их чувства. Этот день был для них всех важен, и он сам почувствовал, как тяжело ему отпускать этих детей, с которыми он делился множеством моментов в своей жизни, его сердце сжалось от этой невысказанной печали. Чтобы немного развеять атмосферу, он решил отвлечь их и себя. — Кстати, — сказал он с лёгкой улыбкой, притягивая их внимание, — я привёз вам сладости. Но перед тем как мы начнём, мне нужно спросить у старших, можно ли их вам дать. Дети сразу перестали думать о прощании, и взгляды их загорелись интересом. Один из мальчиков, подбежавший первым, громко воскликнул: — Сладости! Брат Юнги, мы можем их съесть? Пожалуйста, скажи старшим, чтобы они разрешили! Юнги взглянул на детей, видя их нетерпение и радость. Он улыбнулся и добавил: — Мы спросим у старших, и если они скажут "да", то вы сможете отведать всё. Но пока давайте быть терпеливыми, хорошо? Дети радостно закивали, и даже те, кто был старше, с нетерпением ожидали разрешения. В их глазах сверкал огонёк радости, и Юнги чувствовал, как атмосфера снова наполнилась лёгким весельем. Когда перерыв закончился, дети с грустью, но без лишних слов вернулись к тренировке. Юнги, наблюдая за их стараниями, повернулся к Хосоку и негромко спросил: — Правда ли, что мой будущий муж такой, каким ты его описал? Хосок лукаво улыбнулся, качая головой: — Возможно, я немного приукрасил. Но в одном я уверен: он действительно впечатляет. На мгновение Хосок замолчал. Его взгляд задержался на лице Юнги. Впервые он видел его так близко, без вуали, без перегородок, отделявших принца от мира. Прозрачная кожа, светлые волосы, мягкие черты и холодные, словно осколки аметиста, глаза — всё это напоминало тончайшую гравировку на ледяной поверхности. "Как человек может быть настолько прекрасным?" — подумал Хосок, не удержавшись от лёгкой улыбки. Юнги не заметил этот взгляд, он мягко поклонился Хосоку, его взгляд задержался на нём на мгновение, как будто он пытался что-то понять, но не мог разложить всё по полочкам. — Благодарю вас за компанию, Хосок. — Голос Юнги был тихим, но чётким. Он не был склонен к долгим прощаниям, предпочитая действовать по делу. — Увидимся позже. Хосок лишь кивнул, наблюдая, как Юнги направился на выход. Взгляд его был печальным, но всё же нежным. Он знал, что должен скрывать свои чувства. Его миссия была ясна: он посол, пришедший наладить политический союз. Но сердце каждый раз ныло, когда он смотрел на Юнги. "Если бы только всё было иначе", — мелькнула в голове мысль.

***

Юнги медленно подошёл к личным покоям настоятеля, его шаги звучали мягко на старом каменном полу храма. Когда он вошёл, настоятель уже ожидал его, сидя за столом, погружённый в работу с сетками. Юнги тихо закрыл за собой дверь и, сдерживая дыхание, подошёл к креслу напротив. Он сел, стараясь выглядеть спокойно, но внутри его переполняли вопросы, которые он давно держал в себе. Настоятель не сразу поднял взгляд, продолжая перебирать сетки, но, почувствовав присутствие Юнги, наконец отложил их в сторону. Он посмотрел на юношу с выражением терпения, как всегда, и, подождав, пока тот соберётся с мыслями, тихо заговорил: — Ты пришёл с вопросами. Юнги сделал глубокий вдох и тихо, с лёгкой грустью в голосе спросил: — Наставник, расскажите мне о том, что случилось до моего рождения. Настоятель не спешил отвечать, его взгляд стал задумчивым, как будто он искал нужные слова, чтобы начать этот тяжёлый разговор. Наконец, он начал: — Король Мин Су, твой дед, был воплощением идеала короля. Его мудрость, решимость, сила духа — всё, что можно было бы ожидать от величайшего правителя. Его наследники, были рождены с теми же качествами, но твой отец, как ты знаешь, был полной его противоположностью. Юнги не стал перебивать, хотя всё это было для него знакомо, и слова наставника лишь подчеркивали то, что он уже знал. Но наставник продолжал: — Так сложилось, что болезни, войны и придворные интриги унесли жизни старших принцев. Они один за другим погибали, а потом, когда пришёл час старого короля, и его жизнь ушла, всё это привело к тому, что на трон восходил твой отец, хотя его качества и не совпадали с теми, что были у предшественников. Юнги не выдержал и тихо, но решительно сказал: — Я знаю это. Я сам видел, как мой отец убил своего отца. Я видел, как смерть царила в нашем доме. И, судя по тому, что было дальше, я уверен, что и младшие принцы не избежали той же участи. Настоятель на мгновение молчал, его взгляд становился всё более глубоким, как будто он вспоминал те события, которые сами по себе оставили боль в его душе. — Ты прав, — сказал он тихо. — Многие из твоих дядей не пережили жестоких времен. Поэтому ты, Юнги… Ты — другое. Ты стал тем, кто должен был продолжить род, несмотря на всё. Я знал, что ты был особенным, с самого начала. Юнги, сдержав боль, продолжил свой вопрос, уже не скрывая своей растерянности: — Ты знал, как я появился на свет, не так ли? Ты знал, что происходило в те годы. Почему ты не рассказал мне? Почему не сообщил мне правду? Настоятель взглянул на него, и в его глазах мелькнуло сожаление, но также понимание. — Мне не было велено говорить тебе об этом, — ответил он, не отводя взгляда. — Небеса сами решают, когда ты должен узнать правду, когда время для этого приходит. Я, как твой наставник, лишь следую их указаниям. Ты сам должен был найти ответы в своё время. Юнги закрыл глаза на мгновение, почувствовав горечь этих слов. Он знал, что многие вещи ему оставались скрытыми, что он сам должен был пережить боль откровений. Но тем не менее, эти ответы были ему нужны. — Так, значит, я должен был ждать… — горько улыбнулся он. Настоятель знал, как тяжело Юнги было принять эти слова, как тяжело было осознать, что жизнь — это не только ответы, но и боль, которую приходится носить в себе. — Правда… всегда приходят вовремя. Ты был готов только сейчас. Я понимаю, как тебе это трудно, но ты должен двигаться вперёд, Юнги. Твоя судьба уже написана, и от этого не уйти. Юнги, обдумывая услышанное, не мог избавиться от вопросов, которые давно терзали его. Он вновь взглянул на наставника, и его голос был полон ожидания, как если бы он надеялся на ответы, которые могут ему что-то объяснить. — Вы знали моего папу? — спросил он тихо, не спуская взгляда с наставника. Настоятель немного помолчал, обдумывая, как лучше ответить. Его глаза потемнели от воспоминаний, и он медленно произнес: — Мы пересекались несколько раз. Чаран… — его голос на мгновение прервался, как если бы это имя было тяжким грузом на сердце. — После твоего рождения мы беседовали, ты много перенял от него, — продолжил наставник, — у него была такая же сила, как и у тебя. Но, к сожалению, он не умел ею управлять. Он… не мог справиться с теми ожиданиями, которые возлагались на него. Но в тебе, Юнги, было что-то особенное. Юнги не мог не почувствовать горечь в этих словах. Он почувствовал, как эта тяжесть, скрытая за внешним спокойствием, давит на его грудь, вызывая неприятное ощущение боли. Настоятель продолжил: — Чаран возлагал большие надежды на тебя. Он просил меня защитить своего единственного сына. Он понимал, что тебе предстоит многое, и знал, что ты, несмотря на свою хрупкость, был готов взять на себя ответственность. Юнги молчал, слушая наставника, пытаясь понять глубину этих слов. Слабый ребёнок, неспособный защитить себя, но с огромным грузом надежд. Судьба, которой он был обязан, начинала обретать четкие контуры в его сознании. — После смерти Чарана я написал королю, — продолжил наставник, — с просьбой взять тебя под свою защиту. Я аргументировал это тем, что хочу обеспечить твою безопасность, ведь ты был ещё совсем ребёнком, омегой, слабым, и мир вокруг был полон опасностей. Король согласился, конечно, — наставник взглянул на Юнги, — но он ожидал, что, возможно, другие смогут ему подарить сына-альфу, который оправдает его надежды. Юнги нахмурился. Эти слова резали ему слух, но он понимал, что наставник говорил правду. — Но небеса не позволили королю иметь больше детей, — добавил наставник. — И вся судьба рода Мин теперь лежит на твоих плечах, Юнги. Ты — единственный, кто может перенести этот груз. И в этом нет ни доли иронии, это твоя истинная судьба. Юнги вновь молчал, переваривая услышанное. В его голове метались противоречивые мысли, но он знал одно — ему предстоит не просто быть принцем, а стать тем, кто повлечёт за собой свою страну, свой народ, несмотря на всё. Всё, что он знал о себе, всё, что ему было предназначено, как бы не было тяжело, теперь должно было стать частью его пути. Юнги тихо встал, его взгляд был спокойным, но в глубине глаз всё же скрывалось что-то тяжёлое, что не давало ему покоя. Он слегка наклонил голову в знак уважения и тихо произнёс: — Благодарю вас, наставник, за ваши слова. Настоятель лишь кивнул, его взгляд тоже был полон понимания и печали, он знал, что на Юнги теперь лежит груз, от которого не уйти. Юнги медленно направился к выходу, его шаги эхом отдаются в пустых коридорах храма. Когда он открыл дверь и ступил на ступеньки, холодный воздух подхватил его, но на душе всё равно было пусто. Он знал, что он должен выполнить свою судьбу, и несмотря на то, что в его сердце ещё оставались вопросы и переживания, он принял то, что ему было предначертано. Юнги шагал в туманное утро, ощущая на себе всё более тяжёлое бремя, но с каждым шагом становясь немного увереннее. Прощаясь с этим местом, он ощущал, как его прошлое отходит в сторону, а перед ним разворачивается путь, полный новых испытаний.

***

Юнги стоял неподвижно, его взгляд был сосредоточен на могиле, перед ним — каменная табличка с именем того, кто здесь покоится. Эти слова казались ему странно далекими, как будто говорили о другом человеке, не о его семье, не о том, кто был когда-то живым и полным надежд, как и все остальные. Юнги тихо выдохнул, чувствуя, как тяжесть прошлого, невидимо висящая в воздухе, наполняет его сердце. Он был один. Принц отказался от сопровождения, ибо это был его первый и, вероятно, последний раз, когда он посетил это место. Он не хотел, чтобы кто-то был рядом, когда он стоял здесь, перед этими могилами, среди мрамора и камня, усыпанного тенями вековых деревьев. Тишина была почти оглушающей. Лишь лёгкий ветер, шуршащий в листве, и звук его собственных шагов нарушали это молчание. Перед ним раскинулась огромная территория, где были могилы всех королевских особ, чьи имена он знал только из историй — предков, которые создали этот род и жили в его тени. Все они были здесь, их духи, казалось, до сих пор охраняли это место, хранили память о своих делах и решениях. И вот теперь, среди этого молчаливого царства мертвых, стоял он, последний из их крови. Юнги опустил взгляд, касаясь холодной поверхности камня. В его мыслях мелькали тяжёлые раздумья, и вдруг его взгляд вновь упал на табличку. "Принц Мин Чаран, при жизни носивший титул Ванби. Скончался от болезни в возрасте 20 лет." Не было указано ни даты рождения, ни точной даты смерти, и причина смерти была зафиксирована иной, вероятно, по желанию Короля, который не хотел, чтобы потомки узнали всю правду. Ванби... Юнги задумался. Этот титул был необычным для принца. Обычно титул "Гун" давали омегам-принцам. В прошлом титул Ванби действительно носили принцы-омеги, но с течением времени он стал связан с супругами принцев. Юнги мысленно вознёсся в воспоминаниях и размышлениях о том, было ли это решение его отца или же наследие, оставленное его дедом? Тихий, почти невидимый след печали коснулся сердца Юнги. Он чувствовал, что в этой могиле скрыта не только смерть, но и молчаливая история, которую никто не осмеливался рассказать. Юнги присел перед могильным курганом, сняв заколку с волос, он стал чертить на камне. Тонкая магия заискрилась в его пальцах, когда он начал аккуратно выводить слова, придавая им силу. С каждым движением его руки слова становились всё ярче, а энергия, исходившая от Юнги, наполняла пространство вокруг. Когда он закончил, то увидел, что надпись изменилась, стала чёткой и ясной. Слова стали яркими, как если бы они были вырезаны только что. Однако первоначальная надпись не исчезла, она осталась, но теперь её можно было прочитать без труда. Внизу добавилось новое послание, написанное с уважением и благодарностью: «Светлый принц Чаран, чья жизнь была посвящена служению своему роду.» Юнги замер перед могилой, взгляд его задержался на надписи, но слова, которые он хотел произнести, не находили пути к устам. Внутреннее беспокойство мешало ему собраться, и он почувствовал, как нерешительность сковывает его. Хотел что-то сказать — но не знал, как. Всё, что он мог, — это просто глубоко поклониться, словно отдавая дань уважения, не нуждаясь в словах. Когда Юнги выпрямился, его взгляд привлек маленький цветок, который мягко покачивался на ветру, словно воплощение самой природы. Он стоял там, одинокий и хрупкий, но в этом моменте казался необычайно значимым. Не осознавая, как это происходит, Юнги протянул руку и сделал легкий взмах. И вот, по его воле, весь курган оказался покрыт цветами, которые начали распускаться прямо на глазах. Маленькие лепестки, похожие на тот, что он заметил, теперь заполнили пространство, нежно колышась на ветру. Цветы были в оттенках белого и фиолетового, как символы его рода, как эхо памяти о прошлом. Юнги знал, что не должен использовать свои силы в таких моментах, что безопасность требует осторожности. Однако это был его род, его наследие — и он ощущал, что не может оставить его без знака. Эти цветы были его жестом, его благодарностью и напоминанием о том, что наследие его семьи продолжает жить в нем, даже если всё вокруг изменится.

***

Юнги стоял на палубе корабля, закутанный в плотный чёрный кафтан, который защищал его от пронизывающего ветра. Капюшон скрывал серебристые волосы, лишь несколько выбившихся прядей касались бледной кожи. Он смотрел на суету вокруг: на соседнем корабле грузчики с осторожностью переносили сундуки, аккуратно укладывая их в трюмы. Отец, несмотря на все противоречивые чувства, не мог позволить Юнги уйти с пустыми руками. Огромные сундуки были заполнены мехами, драгоценными тканями, сверкающими камнями, редкими книгами и ещё множеством вещей, составляющих приданое. Всё это было больше для демонстрации величия рода Мин, чем для истинной заботы, но Юнги понимал необходимость этого жеста. С ним в путешествие отправились несколько человек, включая повара и личных слуг. Однако мысли Юнги снова возвращались к одному человеку, которого он не смог взять с собой, — Сокджину. Оставить главного воина при дворе было решением отца, возможно, из соображений контроля, возможно, из-за собственной осторожности. Юнги не знал, захотел бы Джин сам отправиться в этот долгий путь, но не имел возможности спросить. Он попрощался с Сокджином ещё вчера. Их разговор был коротким, но значительным. Юнги просил Джина навещать храм и курган, ухаживать за ними вместо него, как напоминание о тех, кто остался позади. "Я буду писать, по возможности", — сказал он, пытаясь скрыть грусть в голосе. Сейчас, глядя на серое небо над горизонтом, Юнги чувствовал пустоту. Разлука с тем, что было его домом, давила на грудь, но впереди его ждала новая жизнь — и новый мир.

***

Юнги с любопытством наблюдал за молодым мужчиной, который с изяществом движений направлял потоки ветра прямо в паруса корабля. Его жесты были точными, а воздух вокруг будто оживал, подчиняясь его воле. Рядом стоял Хосок, наблюдая за принцем и выражением его лица, которое скрывало тихое восхищение. — Если тебе интересно, — нарушил тишину Хосок, уловив взгляд Юнги, — то, когда Семфар закончит, вы можете поговорить. Юнги, отвлекшись от зрелища, нахмурился. — Семфар? Это имя? Хосок улыбнулся, качнув головой. — Нет, это обозначение магов пространства. Юнги заинтересованно поднял взгляд. — Расскажи мне больше, — попросил он. Хосок кивнул и, сложив руки за спиной, начал объяснять: — У императора в распоряжении где-то сотня магов. Половина из них находится в замке, в столице, под его личной защитой. Остальных скрыли от мира, чтобы они могли развиваться в безопасности, не опасаясь нападений. Его Величество, в отличие от других правителей, считает, что за магией будущее. Он защищает магов от обычных людей и, что ещё важнее, от служителей храма Солнца и Луны. Юнги слушал внимательно, его взгляд светился интересом. — Маги делятся на несколько категорий, — продолжал Хосок. — Семфары — это маги пространства, как тот, что помогает нам с парусами. Есть ещё Флорианы — те, кто управляют растениями и природой, Игнисары — маги огня и жара, Атланеи — маги воды и океанов, Фростиры — маги льда и холода, Виталианы — маги жизни и исцеления. Хосок ненадолго замолчал, а потом добавил: — На самом деле маги могут обладать несколькими способностями одновременно, но большинство развивают только одну, чтобы достичь мастерства. Тот, кого ты сейчас видишь, совмещает силы Семфара и Аэрина, мага ветра. Он одинаково хорош в обеих областях. Юнги задумчиво посмотрел на море, как если бы оно могло ответить на его вопросы. Он размышлял о своей стихии, пытаясь понять, к какой из магий он мог бы принадлежать. Его наставник в прошлом доставал для него множество книг и свитков, в которых описывались различные аспекты магии, но, как бы он ни старался, у него всё равно не хватало знаний, чтобы полностью овладеть ей. Он чувствовал, что в его силах что-то неуловимое, что-то ещё не открытое, но что именно — оставалось загадкой. Хосок, заметив его задумчивость, продолжил свою беседу, рассказывая о взглядах императора. — Император считает магию малой наукой, — сказал он, с лёгким покачиванием головы. — Он уверен, что в будущем магия станет доступной для гораздо большего числа людей. С каждым поколением количество тех, кто может овладеть силами, будет расти, и магию начнут воспринимать как нечто естественное и неопасное. Его Величество верит, что маги, наоборот, смогут стать опорой для общества. Юнги поблагодарил Хосока за ответы, слегка кивая и сославшись на усталость. Он направился к себе в каюту, чтобы немного отдохнуть от длительных разговоров и волнений. Корабль качало по морским волнам, и это вызвало у него лёгкую дурноту, но Юнги не был бы собой, если бы не попытался справиться с этим состоянием. Он сосредоточился, позволив своим силам потечь свободно, и мягко направил поток энергии к кораблю. Он почувствовал, как природа вокруг сопротивляется его манипуляциям, но, несмотря на это, он аккуратно уравновешивал движения судна. С каждой минутой стены каюты переставали казаться такими близкими, а качка становилась всё менее ощутимой. Вскоре всё стало намного спокойнее, и Юнги тихо выдохнул, довольный результатом. Он оставил этот процесс и сел за стол, немного улыбаясь самому себе. На столе перед ним лежала чистая тетрадь, и Юнги, не раздумывая, взял в руки кисть. Он начал записывать свои мысли, некоторые из которых были сбивчивыми, а другие — уже более структурированными, словно по мере набора опыта он начинал лучше осознавать свои цели. Юнги почувствовал, как что-то меняется внутри, когда он впервые позволил себе так свободно и открыто проявить свою силу. До этого он всегда был сдержанным, скрытным, боясь привлекать внимание к своим способностям, ведь сила всегда была чем-то опасным и непредсказуемым для него. Он использовал её в самых необходимых случаях, часто скрывая её проявления, но теперь, в этой тишине каюты, среди качки корабля, он решился. Он наблюдал, как вода из кувшина плавно превращается в кристаллические формы, плавно изгибаясь в его руках. Пламя свечи танцевало, как живое существо, отзываясь на его малейшее желание. Эти простые манипуляции — с огнём, водой, воздухом — были как маленькие шаги в мир, который он давно мечтал понять, но никогда не решался войти. В какой-то момент он даже не заметил, как его руки начали двигаться с уверенностью, почти без усилий, как если бы его связь с магией стала естественной, как дыхание.