Crowned by Frost

Юнги сидел на коленях перед алтарём в храме, утренний свет пронизывал пространство, создавая мягкую атмосферу покоя. Он завершал свои молитвы, когда мысли о предстоящей встрече с отцом начали заполнять его разум. Король Мин вызвал его к себе сразу после утренних обрядов, и эта новость внушала Юнги некую тревогу. Юнги думал о том, как много он пережил за последние дни: праздник Шан Циу, внимание, которое привлек его танец, и, конечно же, тот таинственный интерес со стороны иностранного посла. Внутри него нарастало чувство ожидания. Он знал, что его отец всегда принимал решения, основанные на стратегических расчетах, и, хотя Юнги старался быть послушным сыном, мысли о своей судьбе не покидали его. Поглаживая узор на руке, он не мог избавиться от чувства, что эта встреча может изменить его жизнь. Принц понимал, что, как единственный наследник, его жизнь была не только его жизнью, но и жизнью всего королевства. Он встал, собрался с мыслями и направился к покоям отца, осознавая, что впереди его ждет важный разговор. В личных покоях короля царила атмосфера тишины и спокойствия, лишь звук тихого шороха чая, который король Мин аккуратно наливал в чашку, нарушал эту тишину. Юнги сидел напротив отца, опустив глаза в пол. Он ощущал на себе тяжесть взгляда короля, но не смел поднять голову, чтобы встретиться с ним. — Твой папа был не только красив, но и предан мне до безумия. Он мечтал о том, что подарит мне наследника, — произнёс король Мин, и в его голосе прозвучала ностальгия. Юнги почувствовал, как его сердце слегка сжалось при упоминании папы. Эти слова вынуждали его заново переживать то, что он долгое время старался забыть: после смерти папы они с отцом почти не общались, и сама тема всегда вызывала у него болезненные воспоминания. Он невольно сжал руки от волнения, чувствуя, как старые раны, казавшиеся зажитыми, вновь начали беспокоить его, пробуждая скрытую боль и обиду. Король, не замечая смятения сына, продолжил говорить, будто бы вслух пересказывая воспоминания: — К сожалению, его стремление подарить мне сына-альфу обернулось трагедией. Он погиб в попытках родить ребенка после тебя. Юнги молча впитывал горькие слова отца, чувствуя, как те вызывают у него смешанные эмоции — горечь утраты, тяжесть вины и отчаяние. Он пытался держать себя в руках, но слова короля были словно удары, которые не давали ему прийти в себя. — С другими у меня не получается зачать здоровое потомство. Поэтому, когда ты достигнешь своего 17-летия, ты войдешь во дворец как наложник, чтобы родить мне наследника. Эти слова выбили у Юнги почву из-под ног. Слова, которые могли бы ранить даже чужого, тем более отца, обрушились на него всей своей жестокостью. Он словно впал в ступор, не веря, что собственный отец мог так спокойно говорить о том, чтобы сделать его наложником. Постепенно отвращение сменилось шоком, а за ним пришло горячее возмущение. Его сердце замерло на мгновение, прежде чем учащенно забиться, наполняясь решимостью и холодной яростью. Юнги медленно поднял голову, его взгляд стал твёрдым и острым. Он выпрямился, отбросив все прежние колебания. Теперь в его глазах не было ни страха, ни смятения, лишь огонь внутренней силы, прорывающийся наружу. Он медленно разжал ладонь, и на его пальцах заиграли языки пламени, будто это само его тело отозвалось на вспышку решимости. Тепло от магии быстро наполнило комнату, отражая его внутренний протест. — Если вы прикоснетесь ко мне, я навсегда лишу себя возможности родить, — произнес он спокойным, уверенным голосом. Лицо Юнги оставалось неподвижным, его глаза не выдавали ни страха, ни сомнения. Король, испугавшись необычного проявления силы своего сына, замер на месте, его гнев сменился на беспокойство. Он пытался понять, как Юнги мог овладеть такими способностями, о которых никогда не упоминал. — Не сомневайтесь, я смогу это сделать, даже если вы разденете меня и привяжете к постели. Для этого мне не нужно и пальцем шевелить, — добавил Юнги, и его голос был как холодный металл. Он знал, что имеет силу, которую не боится применять. Король чувствовал, как теряет контроль над ситуацией, и в его глазах появился страх. Сын, которого он считал послушным инструментом, оказался совершенно иным человеком. Юнги использовал момент, чтобы напомнить ему, что он не просто наследник, а личность со своими правами и желаниями. — Я не буду играть в ваши игры. Я не ваша кукла, — закончил Юнги, убирая ладонь и возвращая тишину в комнату. Теперь, когда он проявил свою силу, у него больше не было сомнений — он не позволит своему отцу навязывать ему такую судьбу. Король, не в силах сдержать гнев, резко встал с кресла. Его лицо покраснело от ярости, и он бросил на Юнги презрительный взгляд. — Глупый мальчишка! — прорычал он, подходя ближе. — Ты смеешь угрожать своему отцу? Ты не понимаешь, с чем имеешь дело! В один миг он обрушил свою руку на Юнги, больно ударив его по щеке. Юнги потерял равновесие и слегка покачнулся, но не позволил себе упасть. Он снова встретил взгляд отца, в котором отразилась только ярость и недовольство. — Иди в свои покои! — прокричал король, указывая на дверь. — И не смей выходить, пока я не велю! Стража, не выпускайте его! Стража, словно стальной круг, окружила Юнги, сдерживая его шаги, готовая вывести его из зала, чтобы сопроводить в его покои. Юнги не двигался, стоя в центре этого круга, его лицо было безмятежным, как у статуи. Он даже не пытался протестовать, не вздрогнул под пристальными взглядами стражников. Никто, ни король, ни стража, не могли заставить его сдаться. Он не поддастся, не покорится. Это было не просто утверждение, а непреложная уверенность, пронизывающая каждую клеточку его существа. Он знал, что его решение неизменно, независимо от того, сколько времени пройдет и какие бы попытки манипуляций не предпринимались. В глубине души он понимал: это лишь начало его борьбы за свободу, и он будет бороться до последнего.

***

Письмо Хосока было написано уверенной и изящной рукой. Его строки, хотя и выглядели аккуратными, казалось, будто пылали нетерпением. Скрепленный восковой печатью, свиток источал аромат благовоний, знакомый только семье. Когда наступил полдень, Намджун, поглощенный своими делами в кабинете, наконец-то взял письмо. Он разломил печать и развернул его, бросив взгляд на свет, струящийся сквозь высокие окна. «Дорогой брат, Надеюсь, это письмо застанет тебя в добром здравии. Как и упоминал в прошлом письме, я побывал на празднике, где произошло множество интересных событий. Интересно, что многие придворные и послы избегают общения со мной, напуганные слухами о тебе, как о кровожадном варваре. Это забавляет меня, но одновременно мне кажется, что такое отношение может повредить твоей репутации. Намджун, тебе стоит серьезно заняться вопросом своей славы и продемонстрировать свою истинную натуру, чтобы развеять эти мифы о жестокости. Я успел немного пообщаться с молодым принцем Юнги, и от слуг также узнал много о нем. Его красота необычайна, а его движения на празднике напоминали танец духов под луной. Но что удивительнее всего, он носит в себе мудрость и силу, недоступные многим. Принц — единственный сын короля, омега, которому всего 16 лет. Годы, проведенные в монастыре, закалили его тело и разум; он изучил боевые искусства и накопил знания, которые делают его не только прекрасным, но и опасным. Я прилагаю к письму его портрет, который нарисовал сам, чтобы ты мог представить его так, как я его увидел. Кроме того, союз с принцем Юнги может быть крайне выгоден для нашей семьи. Мы должны обсудить это, когда появится возможность. С наилучшими пожеланиями, Твой брат, Хосок.» Намджун, дочитав последние строки, положил письмо на стол и взял в руки приложенный портрет. Мягкие черты лица юноши и глаза, полные загадки, смотрели на него с бумаги.

***

Во сне Намджун стоял посреди мрака, из которого постепенно проступили очертания зала — грандиозного, залитого тёплым светом. Он видел перед собой трон, массивный, сияющий золотом, а на троне, словно олицетворение величия и силы, сидел юный мужчина. Его волосы были как серебро, мерцающие и холодные, но его взгляд, глубокий и ясный, был изумительно знакомым — ярко-голубым, как у самого Намджуна, горящим такой же твёрдой решимостью. Вокруг витал аромат цветов и ладана, навевая Намджуну что-то смутно знакомое. Вдруг он уловил едва слышную мелодию, похожую на древнюю песню их народа, и его сердце невольно забилось быстрее. Звуки, словно отдалённые колокола, вплетались в его сознание, усиливая чувство, что этот зал, это величие, это спокойствие — всё не только его, но и предназначено кому-то, кто способен чувствовать с той же глубиной, что и он сам. Молодой человек сидел с гордой осанкой, держа голову высоко, а его корона, тяжёлая и искусно украшенная, переливалась драгоценными камнями. На его лице отражались уверенность и покой, но в нём Намджун угадывал и частицу чего-то собственного — своего собственного духа и силы, переданных этому юному королю, который был одновременно его будущим и наследием. Намджун чувствовал, как захватывает дыхание. Под ногами молодого правителя, как подчинённые, простирались реки, горы, леса — целый мир, раскинувшийся у трона. Но больше всего внимание Намджуна привлекало то, что находилось над этим троном. За спиной мужчины замер величественный дракон, свернувшийся в грозную и величавую арку, словно охраняющий своего повелителя. Тонкие чешуйки дракона переливались золотом, а глаза, такие же глубокие и ясные, как у Намджуна, казались воплощением мощи и благородства. Вдруг у подножия трона возникла тень, принимая форму белого тигра. Зверь мягко лег к ногам молодого правителя, признавая его как своего истинного хозяина. Белый тигр был величественным и грациозным, его снежно-белый мех переливался серебристым блеском, словно сотканный из света и льда. Его тело было мощным и стройным, с широкими плечами и сильными лапами, что подчеркивало его дикую, но царственную природу. Хвост длинный и плавный, его движения были мягкими и изысканными, каждое прикосновение к земле будто несло величие и достоинство. Словно чувствуя взгляд Намджуна, юный правитель слегка повернул голову и встретился с ним глазами. В этот момент Намджун испытал необъяснимую уверенность, не понимая как, осознал — этот величественный правитель перед ним не кто иной, как его собственный сын, его кровь, его будущее и надежда на продолжение рода. Сын, о котором он пока что не мечтал, но который уже предначертан судьбой и которому однажды достанется его империя.

***

Намджун резко проснулся, чувствуя, как сердце бьется в груди с непривычной силой. Холодное прикосновение сна все еще ощущалось на его лице, словно след ледяного дыхания тигра остался с ним и в реальности. Лежать спокойно больше не было сил, и он сел, вглядываясь в полумрак своей комнаты. Стены казались живыми, пронизанными тенями и отблесками лунного света. Не в силах оставаться в постели, Намджун поднялся и прошелся по комнате, пытаясь успокоить себя работой. Он сел за стол, где, среди других бумаг, лежало письмо от Хосока. Его взгляд остановился на свитке, и он, словно под влиянием необъяснимого импульса, взял его в руки и еще раз перечитал. Потом его глаза упали на портрет Юнги. Аметистовые глаза, так тщательно переданные на бумаге, смотрели на него, манили и вызывали странное чувство дежавю. В этот момент, когда его глаза встретились с изображением, что-то изменилось. Он увидел в лице Юнги черты того мужчины из сна — молодого правителя с серебристыми волосами и яркими голубыми глазами. В его глазах отражались мудрость и сила, как у того юного царя на троне, а их сходство было поразительным, словно Юнги был его отражением, его будущим, той силой, которая могла привести империю к величию. Намджун тихо опустился в кресло, его взгляд неотрывно следил за портретом Юнги, лежавшим перед ним на столе. Он сидел, погрузившись в свои размышления, забыв о времени. Часы тянулись, ночь медленно перетекала в утро, когда первые лучи света стали пробиваться в комнату, он взял в руку перо, решив, что больше не может откладывать то, что давно назревало в его душе. С уверенностью, что его решение — не просто желание, а необходимость, он начал писать, чертя слова, которые сливались в искреннее предложение. Письмо было запечатано и передано Семфару немедленно. Намджун долго смотрел вслед уходящему слуге, чувствуя, как шаги судьбы уже отдаются эхом в его сердце.

***

Получив письмо, Хосок медленно пробежал глазами по строчкам, и по мере чтения его удивление росло. Он знал Намджуна как человека уравновешенного, иногда даже слишком рационального, и потому последние слова брата оказались для него совершенно неожиданными. "Союз" с Юнги… Конечно, Хосок думал о дипломатическом сближении и укреплении связей между королевствами, но брачный союз? Он не мог представить, что Намджун решится на такое — тем более с принцем из чужеземного королевства, которого даже не видел никогда. "Дорогой брат, Ты был прав в своих мыслях о принце Юнги. Его образ не покидает меня, и я убежден, что союз с ним будет не просто политическим шагом, но и обещанием стабильности и силы для обеих наших стран. Пожалуйста, поговори с королем Мином от моего имени и предложи ему союз. Я обещаю, что Юнги не будет знать ни нужды, ни страха, его положение будет высоким и уваженным. Он войдёт в мой дворец как мой единственный супруг и останется им, без угрозы появления соперников или интриг наложников. Его безопасность и благополучие станут моими главными заботами. В знак этого я дарую ему земли и титул принца, которые закрепят его статус. От них мне, в свою очередь, не требуется ничего взамен — только сам Юнги, который станет для меня не просто супругом, но и символом новой эпохи между нашими народами. С надеждой на успех, Намджун." Хосок перечитывал письмо снова и снова, пока слова брата эхом раздавались в его мыслях. Его взгляд остановился на строках об обещаниях защиты, уважения и полном отсутствии интриг. Это были искренние слова человека, который всегда держал своё слово, но… Хосок до сих пор не мог поверить, что Намджун, который раньше избегал любых разговоров о браке, теперь сам предлагает такой союз. Мысли Хосока закружились, сталкиваясь друг с другом. Он привык видеть брата сосредоточенным на государственных делах, а не на личной жизни. Да и сам он в своих письмах писал скорее о политических возможностях и необходимости укрепить связи. Хосок даже представить не мог, что Намджун воспримет его слова так буквально — или, быть может, так глубоко. Что же изменилось? Было ли это простым расчётом? Или что-то в Юнги действительно зацепило Намджуна? В его голове всё ещё звучал тот короткий, но странно ясный момент, когда светловолосый принц, казалось, на мгновение коснулся и его сердца. Хосок вздохнул. Он пытался убедить себя, что его волнуют исключительно дипломатические последствия. Но что-то внутри всё же оставалось неспокойным. Он закрыл письмо и отложил его в сторону, провёл рукой по лицу, сгоняя наваждение. Завтра он должен был встретиться с королём Мином. Несмотря на внутренние сомнения, он понимал, что поступить иначе, чем хотел Намджун, он не сможет. Решение принято, и ему оставалось сделать всё возможное, чтобы брату удалось реализовать свой план. Хосок медленно поднялся, подойдя к окну. Свечи мерцали в ночной тишине, а за горизонтом маячил новый день. "Что ж," — тихо пробормотал он, взглянув вдаль, — "завтра я озвучу это предложение. Возможно, Намджун прав, и этот союз действительно изменит всё."

***

Хосок сидел напротив короля Мина в полутемном кабинете, где единственным источником света служили свечи, бросающие длинные тени по стенам. Они уже обсудили все вопросы торговли, и напряжение встречи начало спадать. Король Мина, с чашей ароматного чая в руках, выглядел усталым, но сохранял привычное холодное величие. Хосок, сделав вид, что колеблется, наклонился чуть ближе и тихо сказал: — Ваше Величество, позвольте мне коснуться ещё одного вопроса. Недавно, во время праздника, я обратил внимание на юного артиста что покорил нас всех своим танцем, я услышал от слуг, что это Принц Юнги, ваш сын. Король замер на миг, но его лицо оставалось непроницаемым, хотя в глазах мелькнуло что-то неуловимое — то ли гнев, то ли настороженность. — Верно, — ответил он, не давая понять, что думает по этому поводу. — Но к чему такие расспросы, посол? Хосок отвел взгляд, показывая показное смущение, и затем снова посмотрел на короля с легкой улыбкой: — Принц Юнги произвел впечатление не только на меня, но и на моего брата, императора севера. Я хотел бы обсудить возможность брачного союза. Король Мин сжал челюсти, его пальцы чуть дрогнули, но он продолжал держать чашу в руках, как будто пытаясь унять внезапно нахлынувшую волну эмоций. Его взгляд стал холоднее, и тишина, которая повисла между собеседниками, казалась давящей. — Брачный союз, — медленно повторил король, скользнув взглядом по лицу Хосока. — Ваш брат весьма амбициозен, если помышляет о браке с моим единственным сыном. Хосок не выдал своих истинных эмоций, лишь немного наклонил голову в знак уважения. — Ваше Величество, мы видим этот союз как способ укрепить наши народы, создать новый альянс. Император Намджун обещает вашему сыну безопасность, уважение и высокое положение. Он будет единственным супругом моего брата, без угрозы соперничества или дворцовых интриг. Король Мин медленно поставил чашу на стол, его взгляд изучал лицо Хосока, стараясь прочитать в нем истинные намерения. Он задумался, обдумывая все возможные выгоды и риски. Принц Юнги был важной фигурой в его планах, и хотя союз с севером сулил защиту и новые возможности, что-то в этом предложении будило в нем беспокойство. — Вижу, ваш император далеко заглядывает в будущее, — сказал король с легкой усмешкой. — Но я должен подумать над вашим предложением, прежде чем принять решение. Мой сын, принц Юнги, еще слишком юн. Лишь полгода прошло с тех пор, как он покинул монастырь, где провел одиннадцать лет своей жизни. Он вернулся во дворец, чтобы понять, его ли это путь — светская жизнь, или же он предпочтет принять постриг и остаться верен храму. Хосок, хоть и ожидал такого ответа, все же почувствовал, как его планы слегка затягиваются. Он знал, что каждый момент важен, и нужно было правильно расставить акценты. — Понимаю ваши опасения, Ваше Величество, — начал Хосок мягко. — Но, возможно, именно предложение союза поможет принцу обрести уверенность в своем месте и значении в этом мире. Мой брат не будет спешить и готов уважать решения принца, дав ему время привыкнуть и принять это в своем темпе. Король Мин, слегка прищурившись, внимательно посмотрел на Хосока. Его голос прозвучал спокойно, но с оттенком предупреждения: — Наслышан я о терпении Вашего брата. Молва говорит, что он велик в своем терпении… но она же шепчет и о другом. Говорят, что его терпение находит свои пределы, когда ему отказывают в чем-то важном. Он внимательно наблюдал за Хосоком, изучая его реакцию, его глаза, как всегда, скрывали истинные мысли, он продолжил: — Да, я слышал, — король Мин, — что его гнев столь же разрушителен, как и его терпение. А если он решит, что его амбиции или гордость были унижены… Вопрос не в том, будет ли он мстить. Вопрос в том, когда. Хосок оставался спокойным, его взгляд был неподвижен, словно водная гладь, и он не проявлял ни малейшего беспокойства от слов, произнесенных Королём. Он ожидал такой реакции и заранее подготовился к ответу. Тон его был ровным и уверенным: — Ваше Величество, если вас тревожат слухи о моем брате, позвольте мне заверить вас: молва о его жестокости и кровожадности сильно преувеличена. Намджун — не тот, кем его часто описывают. Он суров в битве и справедлив в управлении, но не жесток без нужды. Да, он может быть беспощадным к тем, кто угрожает его народу или нарушает закон, но его решения всегда взвешены, а гнев направлен против врагов, а не невиновных. Мой брат — защитник и лидер, и его поступки всегда служат одной цели — сохранению порядка и безопасности. Король Мин приподнял бровь, взгляд его стал чуть менее холодным, но настороженность не исчезла. — Эти слухи живут не просто так, посол, — ответил король, скрестив руки на груди. — Я не могу игнорировать их, зная, что речь идет о судьбе моего сына. Хосок выдержал паузу, давая королю осмыслить его слова, и добавил с легкой улыбкой: — Я понимаю ваше беспокойство. Но разве не лучше самому узнать правду, чем полагаться на слухи? Мой брат будет рад встретить принца Юнги при любых условиях, которые вы сочтете необходимыми. Намджун ценит союз и уважает личность своего избранника. Ваш сын будет не просто супругом, но и союзником, и равным. Король Мин снова уставился на Хосока, глаза его сузились, но теперь в них прослеживалась менее настороженная решимость. — Хорошо, — наконец сказал он, голос его был более решительным. — Я обдумаю ваше предложение и поговорю со своим сыном. Хосок слегка наклонил голову в знак уважения. — Благодарю, Ваше Величество, мы примем ваше решение, даже если это будет отказ. Король Мин сдержанно кивнул, затем поднялся с кресла и подошел к окну, глядя вдаль на покрытые снегом холмы. Он не сказал больше ни слова, но Хосок знал, что разговор завершен.

***

Король Мин тихо вошел в покои Юнги, его шаги едва слышны по мягкому ковру. Он знал, что сын уже неделю сидит в заточении, не нарушая молчания. Юнги, с его упрямым и тихим нравом, не стал жаловаться и не просил пощады. Все было так, как он ожидал — тот, кто привык терпеть и принимать свою судьбу. Юнги сидел на кушетке, поглощенный книгой. Тонкие пальцы медленно переворачивали страницы, а его светло-пепельные волосы идеально лежали в косе. Лицо было холодным и почти безжизненным, а в глазах не было ни страха, ни ярости — лишь пустота. Он будто был частью мира, в котором не было ничего важного. Король Мин несколько мгновений наблюдал за сыном с порога. В комнате царила тишина, и никакие звуки не нарушали эту атмосферу. Он шагнул вперед, подошел к Юнги, и тот, не поднимая глаз, продолжал погружаться в свой мир. — Я принял решение. Северный король предложил брак на выгодных условиях, — голос короля был ровным, но со скрытой угрозой. — Ты станешь его мужем. Юнги, не поднимая взгляда от книги, холодно ответил, его голос не выдал ни эмоций, ни боли: — Он, возможно, и варвар, но он предложил мне стать супругом, а не подстилкой, как ты. Король на мгновение замер, багровая тень пробежала по его лицу. Он резко схватил Юнги за волосы, заставив его поднять голову. Шепот отца звучал как яд: — Придет время, и ты будешь молить меня, чтобы я забрал тебя обратно. Юнги встретил взгляд отца с презрением. Его губы дрогнули, на лице появилась зловещая улыбка: — Я скорее перережу себе глотку, чем произнесу это, отец. Мгновение тишины, наполненное ненавистью и вызовом, повисло в воздухе. Король замер, его лицо исказилось от злости, и он с презрением оттолкнул сына. Шаги эхом разнеслись по комнате, когда король развернулся и вышел из покоев принца, оставив за собой тягостное молчание.