Давши слово - держись

      С тех пор как Флориан вышел из душевой, одарив Мусиалу совершенно безумным обещанием, (кстати на их с Джамалом казалось бы долгое отсутствие, кажется никто и внимания не обратил), всё понеслось как-то чересчур стремительно: перелет из Гессена в Баварию и возвращение из аэропорта на спортивную базу в Херцогенаурахе промелькнули одним мгновением. Вирц даже толком не запомнил, с кем рядом он сидел в самолете и в автобусе, вероятно потому что в обоих случаях это был не Джамал. Ах, да, где-то поблизости, кажется, маячил Киммих – собственного соседа по номеру вообще трудно упустить из виду. И вот сейчас, когда время уже далеко перевалило за час отбоя, юноша, предварительно переодевшись в некое подобие пижамы, как и положено, послушно лежал в кровати. Вот только Флориан вовсе не спал.       Семнадцатый номер сборной до сих пор пытался аккуратно уложить в голове всё произошедшее за сегодняшний день. Он пытался заняться этим и раньше: времени для тщательной рефлексии на скамейке запасных к завершению матча, а потом и в душе уже после его окончания было предостаточно. Но шаловливый вечер то и подкидывал в костёр впечатлений всё новые и новые дровишки сводящих с ума событий. Едва Вирц, вопреки угрюмым стенаниям Джамала, уговорил себя смириться c поражением от бравых швейцарцев, как вдруг Никлас Фюллькруг своей головой втолкал команду обратно на первое место в группе. Только лишь Флориан остался наедине с собой под душем, пытаясь отдышаться и разом осознать всё случившееся, как всё тот же Джамал нарушил его покой, влетев к нему в душевую кабинку. А дальше – пламя.       Сложно сказать, что обжигало сильнее – вода, лившаяся из душевой лейки, или поцелуи Мусиалы: на губах, на шее и ниже – на выступающих ключицах. Или даже не сами поцелуи, а его тёплое сбивчивое дыхание, невесомым шлейфом тянущееся по коже после каждого касания губ. А может быть горячее всего были руки Джамала, настойчиво блуждающие по мокрому телу, подхватывающие под лопатки и в конце концов уверенно подтягивающие бёдра Флориана ближе к себе.       Свежее воспоминание ослепляющей раскалённой молнией сверкнуло перед глазами. Так и не выплеснутое желание напомнило о себе, прокатившись щекотливой волной по низу подтянутого живота, хотя Вирцу показалось, что стояк сошел на нет ещё в раздевалке. Тогда парню чудом удалось аккуратно и более-менее незаметно проковылять в укромный уголок к своему шкафчику и повернуться спиной ко всем присутствующим игрокам, чтобы не сделать из себя посмешище, мол-де «посмотрите, как нашего малыша взволновала игра», ведь белое полотенце, кое-как завязанное вокруг талии одновременно гордо и унизительно топорщилось чуть ниже пояса. Ну и мало-помалу в процессе натягивания одежды и похихикивания над чьей-то (Мюллера конечно, чьей же ещё) хохмой, розовая краска смущения схлынула со щек, и возбуждение без топлива в виде Джамаловых ласк вроде бы угасло само собой.       Но не тут-то было – здесь и сейчас юное тело вновь взяло своё. В затуманенной голове в тёмной ночной тишине расцветали яркие картинки пережитых эпизодов, а где-то под одеялом аккурат между умелых футбольных ног нарастала эрекция. И Флориан сам для себя понял, что если сейчас он не даст себе разрядки, то до самого утра уснуть он точно не сможет – только будет метаться по постели, сбивая простынь и безуспешно пытаясь отогнать от себя игривые фантазии.       И полузащитник уже было потянул руку вниз под шорты к сокровенным частям тела, но внезапно, словно обжегшись, остановился на животе, совершенно вовремя вспомнив, что он вообще-то тут не один. Стиснув зубы и съежившись, Вирц осторожно повернул голову в сторону чужой кровати, надеясь, что его сосед по комнате, тоже кстати разобравшийся ко сну, не увидел в ворошении под одеялом ничего предосудительного.       Оказалось, что Йозуа мирно посапывал, отвернувшись лицом к стене. Но это и неудивительно: весь короткий перелёт Киммих то и дело клевал носом, мужественно сражаясь с накатывающей дрёмой, чтобы не быть разбуженным уже через полчаса. А после, едва они переступили порог жилого корпуса на базе, и вовсе заявил, что ноги его совсем не держат, тут же будто бы в подтверждение своих слов спотыкаясь о какое-то кресло в лобби. И в конце концов, кажется, заснул сразу же, как только коснулся головой подушки в номере, как и обещал.       Всё складывалось для Флориана как нельзя кстати: раз сосед по комнате видел уже десятый сон, значит можно было не закрываться в ванной, не лезть под душ и не заматываться мумией в одеяло. Да и вообще, можно было позволить себе немного вольностей, рассчитывая на то, что шестой номер сборной, дрыхнущий слаще Спящей Красавицы, не проснется посреди ночи.       Полузащитник поудобнее устроился в своей постели, слегка откинувшись спиной на подушку, принимая расслабленное полулежачее положение, выпростав ноги из-под одеяла и немного разведя колени в стороны. Флориан накрыл собственную ширинку ладонью и прерывисто выдохнул, ощутив под ней упругую выпуклость. Юноша потянул за шнурок шорт, позволив распутаться и без того хлипкому узелку и ослабить эластичную резинку.       Бледно-желтый диск луны с любопытством подсматривал за Вирцем сквозь приоткрытое окно. Далёкий, но всё же яркий тёплый отсвет уличного фонаря перемешался с холодным мягким лунным светом, затянув комнату дымчатой сумеречной вуалью полумрака. По стене расплылась едва заметная тень молодого человека, приспускающего пояс шорт ниже. Чем-то всё это напоминало сказку, старую добрую историю Андерсена или братьев Гримм: тихая ночь, тёмная комнатка, полупрозрачный силуэт прекрасного юноши-принца в бледном свете луны, непременно мечтающего о том, кто тронул его сердце. Правда, вряд ли в бабушкином потрепанном сборнике сказок нашелся бы столь смелый сюжет.       Совладав с шортами, а заодно и с остатками стеснения, парень принялся за белье. Флориан оттянул резинку на боксерах, наконец-то освобождая член из тесного плена ткани. На самом кончике розовой головки уже проступила крохотная капелька прозрачной смазки, которая теперь слабо поблескивала в бедных лучиках света с улицы. Оттуда же, с улицы, в номер влетел едва ощутимый прохладный ветерок, который коротко облизал холодком чувствительную кожу, заставив полузащитника дернуться и заскулить. Но кратковременный сквозняк, очевидно задушенный жарой, господствовавшей во всей Германии уже который день, улетучился так же быстро, как и возник, будто бы случайный гость, ненарочно перепутавший адреса и смущённый столь откровенным зрелищем.       За неимением поблизости ничего такого, что могло бы послужить в качестве смазки, Вирц хорошенечко поплевал в правую ладонь, благо слюны на языке от вожделенных мечтаний скопилось достаточно, и взялся за дело. Увлажненная рука обхватила член, начиная двигаться, губы приоткрылись в застрявшем в горле стоне, а перед глазами вновь замерцали совершенно развратные рисунки.       Большой палец наконец-то растёр расплывшуюся вязкую капельку на самом кончике члена. Низ живота снова затянуло приятным томительным узлом, спускавшемся всё ближе к паху. Повинуясь этой конвульсии, парень на мгновение стиснул колени, зажмурился и тихонько всхлипнул. Пока правая кисть размеренно водила вверх-вниз по напрягшемуся стволу, левая со знанием дела уже закатывала повыше футболку. Как только майка оказалась под подбородком, пальцы свободной руки провели по языку, собирая влагу, а потом уцепились за розовый сосок, нежно поглаживая, перекатывая чувствительную бусину.              Джамал… Ах, если бы сейчас ты был здесь…              Фло вообразил, как было бы потрясно, если Джамал действительно лежал бы сейчас рядом. Если бы блуждал тёплыми руками по светлой коже, прикасаясь к самым потаённым местечкам на теле, куда «просто друзья» никогда в жизни не проберутся, открывая всё новые и новые грани удовольствия от пленительной близости. Если бы десятый номер глядел на него своим глубоким оленьим взглядом, совсем не таким детским и наивным, каким он глазел на остальных игроков. Сегодня в душевой он смотрел на Флориана совсем по-другому: широко распахнутыми, чуть замутнёнными тёмными глазами, на дне которых плескались проблески похоти. Будто одними этими глазами Джамал пытался впитать Вирца всего до последней капли, вытянуть из него душу, заворожить и привязать как марионетку к кукловоду. За такой взгляд надо давать красную карточку, потому что это, чёрт возьми, запрещённый приём.              Интересно, он тоже вспоминает сегодняшний вечер?              Может быть сейчас в своём номере он тоже мечется по постели, мучимый желанием. Может проводит тёплыми пальцами по едва заметным следам, оставшимся от игривых дразнящих прикусываний Флориана. А может он уже спит, но снятся ему тонкие губы Вирца, спускающиеся по мокрой смуглой коже почти до самых поджимающихся в предвкушении мышц пресса, его тёплый язык, виляющий по тёмным чутким соскам. И если десятый номер всё же спит, то наверняка тихо стонет сквозь сон, не давая покоя своему соседу по комнате.       Вирц облизнул пересохшие губы, чувствуя как щекотная капелька бежит по виску. Его бросило в горячий пот, и зной за окном был к этому совсем не причастен. Никакая жара не могла распалить сильнее, чем расплывчатый полунагой образ Джамала. Как можно было уместить в одном теле невинность и страсть? Как робко он трепетал тогда, после их первой победы в Мюнхене и как жадно хватал за талию сегодня во Франкфурте. Наверное глубоко внутри Мусиалы всё же был огонь, который он смог доверить только Вирцу, с ним одним он смог раскрыться. Только с ним Джамал переступил через свою робость – стал таять как сладкая шоколадка в тёплом молоке.       Пальцы сами собой, повинуясь какому-то запретному желанию оставили сосок в покое и поползли другой дорогой: сначала по груди, потом по животу, доходя до самого его низа – до самого лобка, а затем, обогнув истекающий скользкой смазкой член, нырнули меж ягодиц, осторожно касаясь сжатого колечка мышц. Указательный палец настойчиво потёрся, осторожно надавил, но так и не стал протискиваться дальше. Флориан просто не осмелился, не смог решиться. Будто это было слишком постыдно, слишком запретно…        Голова бессильно запрокинулась, распухшие и покрасневшие от постоянных коротких укусов губы так и замерли в немом «О». Полузащитник на мгновение отнял ладонь от члена, запачканной рукой сдвигая назад налипшую на лоб короткую чёлку, шумно загнанно дыша, будто бы он одним махом пробежал расстояние от Херцогенаураха до той самой заветной франкфуртской раздевалки, и обратно. Взъерошив и без того не сильно аккуратную прическу, кисть правой руки сразу же вернулась обратно на своё место между ног, продолжая начатое дело с ещё большим рвением.       Разум Вирца обожгла внезапная мысль, что если бы Джамал сегодня не остановился в душе, то он бы точно ему отдался. Позволил бы прижать себя спиной к холодной скользкой плитке, закинуть свои ноги хоть на бёдра, хоть на плечи – да куда угодно, лишь бы только Мусиала проник в него. Вошел и начал бы двигаться, размеренно, медленно, но одновременно уверенно – вдавливая в стену, выдирая из груди рваные стоны. Или как там это всё бывает. Не смутили бы ни собственная неопытность, ни другие игроки, которые слышали бы всю эту вакханалию. И это стало последней каплей.       Глубоко из груди какой-то неведомой нотой, подозрительно похожей на имя десятого номера Бундестим, потянулся протяжный стон, который юноша даже и не пытался хоть как-то заглушить, пальцы поджались на ногах, спина по-кошачьи выгнулась, отчего аккуратная лесенка ребер рельефом проступила через натянутую кожу. Вирц излился себе на живот, на пару секунд теряя связь с реальностью, ослепленный вспышкой экстаза как стадионным прожектором. На кожу брызнула тёплая, почти горячая сперма.       Флориан обессиленно рухнул вниз, придавливая мягкую подушку. Пугливая тень слетела со стены, бесследно растворившись в темноте. Луна стыдливо спряталась за сизое облако. На Баварию плотным покрывалом опустилась глубокая ночь. Фонари, освещавшие аллеи спортивной базы, отдежурив свою вечернюю смену, погасли, погружая номер Вирца и Киммиха в густой непроглядный мрак.       Кажется, вместе с этим оргазмом из Флориана в одно мгновение вылился весь сегодняшний день, оставив внутри приятную пустоту: никаких мыслей, никаких раздумий, никаких эмоций – ничего. Сил не осталось даже на то, чтобы вытащить пачку салфеток из прикроватной тумбочки. Вирц уже в полузабытьи неуклюже протащил пальцы по животу, размазывая собственную сперму меж слабо выступающих квадратиков пресса, чистой рукой кое-как дернул на себя лёгкое одеяло, (каким-то чудом умудрившееся снова запутаться в ногах), прикрывая весь этот стыд. И провалился в сон.              

***

      Проснулся юноша как и обычно по будильнику ровно в семь ноль-ноль. Правда свой вчера по понятным причинам завести он забыл, к счастью Йозуа не изменил привычке, а потому двух соседей по комнате будила незатейливая мелодия именно его телефона. Продрав глаза, Вирц с ужасом осознал, что нижняя часть его собственного тела сейчас была самую малость не в кондиции. Во-первых, он вообще-то лежал почти что полуголый, потому как приспущенные ночью, и так и не надетые обратно шорты вместе с трусами во время сна сползли ещё ниже и теперь свободно болтались где-то под коленями. Во-вторых, живот всё ещё был заляпан белёсыми каплями спермы, что к утру уже подсохла и теперь неприятно стягивала кожу. В главных – Киммиху точно не следовало бы видеть всего этого безобразия.       А посему пока шестой номер, чертыхался себе под нос, попутно ковыряясь в телефоне в попытках отключить сигнал будильника, Флориан поспешил приподнять туловище от матраса, чтобы вернуть одежду на её законное место: шорты вверх на бёдра, а футболку – вниз на живот. И сразу после откинул не нужное более одеяло, что служило больше для прикрытия всякого рода срама, чем для тепла, резко вскочил с кровати, и пулей рванул в сторону ванной комнаты, не глядя наталкиваясь плечом на Йозуа, который только-только нашёл в себе силы оторваться от тёплой уютной постельки.       Из широкого прямоугольного зеркала, висевшего на гладкой плиточной стене над раковиной, на него отражением смотрел взлохмаченный ошарашенный юноша, непонимающе хлопающий глазами и пытающийся совладать со своим учащенным дыханием. Вирц повернул кран, подставляя ладони, сложенные чашечкой. Ледяная вода, плеснутая в лицо моментально отрезвила, возвращая рассудок из облаков обратно в голову. Руки привычно потянулись к зубной щётке и тюбику пасты. Ударная доза ментола окончательно вернула разум на место. Добросовестно поелозив щёткой по зубам, футболист сплюнул остатки пасты, только вот мятная пенка как обычно неряшливо расползлась по всему подбородку, вымазав и кожу, и короткую щетину. Вытирая липкий белый след, Флориан резко вспомнил, что вообще-то нёсся истребителем в ванную вовсе не за этим.       Скинув с себя одежду и включив бодрящую прохладную воду в душе, он принялся рьяно оттирать с себя следы ночных фантазий, как убийца отскабливает с рук кровь. В голове Вирца вновь всплыли очертания раздевалки на франкфуртском стадионе, правда уже не вызывая столь бурной реакции, очевидно все эмоции, выплеснулись ещё ночью, а сейчас лишь размывались водой и утекали в слив. Вчера под душем он дал Мусиале обещание, что их первый секс станет приятным призом за выигранный кубок Чемпионата Европы. Только вот неожиданно выяснилось одно очень важное «но».       Оно, конечно, как и полагается, было крохотным, почти незаметным, однако вполне могло справиться с задачей омрачения планируемого вечера триумфа. А проблема была в том, что Флориан каким-то неведомым чудом умудрился не рассмотреть, с чем ему придется «иметь дело». Ну, то есть, он хорошо представлял себе Джамала в целом: его мальчишечье лицо, кожу цвета коричневого сахара, длинные стройные ноги, но только не его член. Нет, конечно, Флориан не тепличный цветочек, и Мусиалу голым он, разумеется, видел не раз, но эту часть тела пристально почему-то не рассматривал. И вот, вчера он с наслаждением облапывал друга с ног до головы в душе, но так и не нырнул ни разу рукой ему между ног. А как выяснилось – зря. Вирц поёжился, воспроизводя в памяти свою ночную попытку вставить в себя по крайней мере палец. Тело явно требовало хотя бы какой-то предварительной подготовки, иначе томный вечер окончания турнира мог как минимум просто затухнуть без пикантного продолжения, а то и вовсе перенестись на кушетку медпункта.       Решено! Юноша определил для себя, что с этой поры разминаться будет не только на поле, чтобы Джамала в награду за золотую медаль турнира ждало исполнение обещанного. Но для начала стоило хотя бы вылезти из душа, одеться и элементарно позавтракать. Да и сами тренировки с мячом пока тоже ещё никто не отменял. А потому укутавшись в мягкий белый халат и подобрав с пола пижаму, семнадцатый номер сборной Германии решительно направился обратно в комнату.       Воодушевлённо распахивая дверь навстречу новым свершениям, Флориан едва не сшиб ею обалдевшего Йозуа, что уже занёс руку для стука и едва не постучал Вирцу по лбу.       — С тобой всё в порядке? Тебе не плохо? – в голосе шестого номера слышались явные нотки беспокойства, да и в глазах, округлившихся до размера двухевровых монет читалось оно же. Кажется, ломанувшись спозаранку сломя голову в ванную, Фло немного напугал Киммиха. Буквально самую малость… Благо тот не ринулся сразу за медиком, тренером и священником.       — Всё отлично… − удовлетворённо выдохнул Вирц, расплываясь в довольной детской улыбке.       «Всё более чем отлично».