Давши слово - держись

      Вирц спустился на завтрак в обеденный зал, полы и стены «столовки», как ласково называл его сам Флориан, были залиты тёплым утренним светом, словно само солнце приветливо улыбалось юноше через огромные окна. Судя по оживленному гоготу здесь собралась уже практически вся команда. Кажется, лишь семнадцатый номер немного припозднился, увлёкшись своими утренними водными процедурами; а точнее сказать, томными размышлениями, которые эти самые процедуры сопровождали.       К счастью, за привычным столом чуть поодаль от входа, почти у самого окна его терпеливо дожидалось свободное местечко. Во время еды именно здесь всегда собиралась эдакая маленькая уютная «юниорская» компашка, состоящая из Нико Шлоттербека, Макси Байера и конечно же, Джамала. Вирц поспешил занять прибереженный для него стул, пока его задержка не привлекла лишнего внимания, и растянув рот в зевке невнятно просопел нечто вроде «гутен Морген».       — Доброе утро! Ну ты и дрыхнешь… Ещё чуть-чуть и твоя овсянка превратилась бы в клейстер, – потягиваясь за хрустящим тостом, беззлобно ухмыльнулся Нико.       — Это не он, это наверняка Йозуа. Он и в Баварии спит без задних ног, даже душ иногда переносит на после тренировки, чтобы поваляться подольше, – с видом опытного адвоката возразил защитнику Мусиала, философски взмахивая ложкой, – а вот, кстати, и он сам.       И правда, немного запыхавшийся Киммих махнул ладонью, приветствуя всех присутствующих, и нашептав что-то на ухо Мюллеру, с которым под руку явился на общекомандный завтрак, прошел мимо Флориана и его соседей по столу.       Неизвестно какой сверхскоростью обладал шестой номер сборной Германии, чтобы успеть умыться, одеться, захватить Томаса и прийти в столовку лишь парой минут позже Вирца. Хотя, какая там сверхскорость? За то время, что Флориан мечтательно натягивал на себя шорты, сидя на кровати, а потом ещё неторопливо плёлся по лестницам корпуса, можно было и до Мюнхена добежать, не то что до завтрака.       Но ладно, чувство вины перед соседом по комнате, опоздавшим к приему пищи по его, Флориана, милости, не было такой уж серьезной проблемой. Потом он ещё успеет извиниться перед Йозуа за занятый дольше положенного душ, а заодно восхититься блестящим тайм-менеджментом своего напарника. Главная же проблема сегодняшнего утра была уже озвучена Шлоттербеком. Полузащитник опустил взгляд в тарелку лишь для того, чтобы окончательно развеять свои призрачные надежды на спасение. В аккуратной мисочке светло-салатового цвета действительно была овсяная каша.       Лицо тут же исказилось в страдальческой гримасе. Флориан никогда не был большим любителем овсянки. Да чего уж там скромничать: он ненавидел её всеми фибрами души. Эта каша действительно обычно ассоциировалась только с клейстером; кажется, давным-давно подобной массой родители промазывали обои во время ремонта в гостиной. Ещё во времена детского садика, когда давали эту гадость, целиком и полностью состоящую из пенок и комочков, Вирц сразу начинал угрюмо поскуливать, красноречиво шмыгая носом в знак искреннего малышового разочарования. Здесь в Херцогенаурахе пыток овсянкой до сего дня ему не устраивали, но этим утром что-то явно пошло не так.       Обреченно вздохнув, юноша задумался: ведь он уже не малое несмышлёное дитя, пора бы напрячь силу воли, перебороть собственное «не хочу» и всё же позавтракать. Уповая на своё «взрослое» самосознание, Вирц таки взял ложку, безразлично погрузил её в бежевую субстанцию, поковырялся в тарелке, словно пытаясь откопать там смысл жизни, но в конце концов, нахмурившись, отодвинул миску от себя. Осталось только театрально захныкать, как и подобает всякому двадцатилетнему малышу.       Глаза полузащитника забегали по столу в поисках того, чем можно было бы поживиться ещё. Здесь ему не детский лагерь, и пока он нормально не поест, из-за стола его не выпустят. Да и самому свалиться в голодный обморок после дневной тренировки как-то не очень хотелось. Тем более на день было настроено предостаточно весьма щекотливых планов.       — Ешь давай, хватит пыхтеть, – назидательно буркнул Нико, уже выскребывающий остатки овсянки со дна. От его тоста, между прочим, тоже не осталось ничего, кроме крошек.       Флориан только недовольно фыркнул в ответ, продолжая, надув губы, искать в себе силы для одоления овсяных хлопьев. Байер, которого сие зрелище весьма забавило, расплылся в довольной улыбке и потянул поближе к себе тарелку соседа по столу. Вирц уже было облегчённо выдохнул, готовый пожертвовать свою порцию нападающему, лишь бы тот избавил его от обойного клейстера. Но не тут-то было.       — Открывай ротик, сейчас мама тебя покормит, – елейным голоском протянул Макси, поднося напарнику полную ложку ненавистной каши едва ли не под самый нос.       Джамал прыснул, прижимая ладонью губы, дабы не захохотать в голос на весь зал. Байер не сдавался и с лицом заботливой матушки настойчиво совал Флориану ложку, уже выпачкав кончик носа полузащитника в её содержимом.       В любой другой ситуации Вирц отворачивался и брыкался бы до последнего, будто вместо овсянки в миске был стрихнин. Но сейчас, чтобы с ложечки его не начал кормить уже сам тренер, пришлось потянуться через стол и открыть рот, позволив другу вставить туда ложку и окончательно вымазать его подбородок в каше.       Однако внезапно выяснилось, что овсянка была не так уж плоха. Да, на спортивной базе вообще кормили вкусненько, но такого Флориан ожидать уж точно никак не мог. На языке оказалась чуть сладковатая масса с кусочками каких-то фруктов, и кажется, это была груша. Уголки губ сами собой поползли вверх, и юноша удивленно замычал. Здешняя каша оказалась гораздо вкуснее того комковатого пресного варева, которым когда-то потчевали в садике, и стало понятно, что тарелку надо возвращать себе обратно: делиться своей порцией с Байером Флориан передумал.       Вдруг смуглая рука мягко коснулась его физиономии и настойчиво потянула влево:       — Посмотри на меня, – вкрадчиво произнес десятый номер.       Футболист послушно повернул голову в сторону Джамала. Остатки вечерних воспоминаний ещё теплились в русой голове. В Мюнхене Мусиала полез к нему с объятиями, во Франкфурте – прибежал прятаться в его душевую. Что сейчас? Поцелует при всех? Не то чтобы Вирц был совершенно против такого поворота, просто не хотелось полностью раскрывать карты.       Но Джамал, прикусив губу, лишь аккуратно провел салфеткой по светлой коже друга, собирая овсянку. Тот лишь усмехнулся, уже который раз за день его заляпывало что-то липкое: то паста, то каша, про ночь и говорить не приходится. Оттерев оставшиеся капли, Мусиала отложил ткань и теперь уже прикоснулся к лицу напарника ладонью, внимательно осматривая свою работу. Заметив бледно-бежевый след почти в самом уголке губ, чуть ниже родинки на левой щеке, Джамал стёр его подушечкой указательного пальца, вытягивая из Флориана прерывистый вздох.       Нико и Макси умилённо переглянулись. Ну, уж они-то точно ничего знать не могли: ни про Мюнхен, ни про Франкфурт. Да и вряд ли хотя бы догадывались.       — Наш малыш наконец-то кушает, – Байер, продолжающий изображать ласковую мамочку, настолько картинно смахнул воображаемую слезинку, что Вирц всё же не смог сдержать смех и искренне заржал, утыкаясь Мусиале в плечо лбом.       Милую беседу прервал восторженный возглас, прокатившийся по всей столовой:       — Да ладно! – как оказалось, восклицание принадлежало Йозуа, который оторвался от еды и хлопнул себя по лбу, пронзённый каким-то неведомым озарением.       Илкай и Мануэль недоуменно покосились на соседа по столу. Кажется, даже они не совсем поняли причину столь бурного ликования.       — Ты о чём? − осторожно поинтересовался капитан Бундесманшафт.       — Да так… – загадочно пробормотал Йозуа себе под нос, коротко хихикая, – ничего особенного.       После этого никаких больше неожиданностей, препятствующих нормальному приему пищи, не случалось, и общекомандный завтрак Бундесманшафт продолжился уже в своем обычном режиме.       

***

      Тренировка на удивление тоже пошла не совсем по обычному плану. Она вышла чересчур короткой и вообще больше напоминала разминку: пробежка да часик упражнений с мячом. Тренер благосклонно решил не усердствовать и распустил всех восвояси ещё до того как солнце доползло до точки зенита. Вчера завершился последний матч группового этапа, и на последних минутах игры было отвоёвано законное первое место в группе. Так что в награду соперник в одной восьмой выпадал вполне проходимый. Значит, у сборной Германии была приятная возможность потратить один день на восстановление сил, а у Флориана – на раскладывание мыслей по полочкам.       Ещё утром в душе он твёрдо пообещал себе, что выполнит обещание, данное вчера Джамалу. А так как опыта в делах постельных, тем более с парнями, у Вирца не было совсем, стоило хотя бы для начала полазать по интернет-паутине в поисках теории. Ну а после можно будет приступать и к практическим, так сказать, занятиям.       Да и неплохо было бы вообще как следует осмотреться на базе. По слухам здесь чего только не было: поле для гольфа, маленькая площадь, где можно было тусоваться в свободное время по вечерам, а уж бассейн так и вообще виднелся из окна их с Киммихом номера. Херцогенаурах напоминал один большой курорт, в конце так и тянуло приписать что-нибудь вроде «Велнесс, Резорт энд Спа». Но Флориана настолько сильно взволновало начало Евро, что он вообще не желал, (а может просто не мог), ничего вокруг себя замечать. И весь огромный мир вокруг ужался до трёх мест: поле, столовка, кровать.       Однако, кажется всему этому великолепию придется подождать ещё немного. Полузащитник почувствовал, что одежда начинает неприятно прилипать к телу, а по позвоночнику катится капелька тёплого пота. Он уже весь взмок, но даже не столько от усердия на тренировке, сколько от надвигавшейся дневной жары. Ещё и поднимающееся солнце безжалостно било в глаза, так что хотелось их зажмурить. Но едва Фло, погруженный в раздумья, опустил взгляд, как вдруг по ушам резанул странный пронзительный гудок, а сам Вирц ощутил как его резко дернули назад за майку, останавливая на месте. В десяти сантиметрах от его носа промчался Мюллер, невесть где угнавший гольфкар. В соседнее сиденье маленькой машинки, сцепив зубы, вжался Хаверц. Зато теперь понятно, откуда у нападающего такие железные нервы, что тот не мажет с пенальти. Флориана же от ДТП уберёг Нойер – видимо он уже успел привыкнуть к подобным выходкам Томаса в Баварии, а потому даже бровью не повёл.       Раз уж юноша решил посвятить день изучению тонкостей анального секса, важно, чтобы в номере никого не оказалось. Баловаться при Киммихе Вирц теперь ни за что не решился бы, но благо фигура соседа, кажется, семенила сейчас куда-то в сторону бассейна. Кстати, соседями они стали при весьма забавных обстоятельствах.       Началось всё с установки главного тренера. Конечно, в огромном жилом корпусе можно было бы запросто расселиться и по одному (и не вынуждать напарников опаздывать к завтраку). Но Юлиан Нагельсман постоянно настаивал, что для укрепления командного духа игрокам нужно как можно больше общаться друг с другом. Ну и, разумеется, ничто так не способствовало дружескому сплочению, как совместное проживание.       «Мне нужно, чтобы вы были как единый организм. Сейчас нет никаких Баварий, Боруссий и тому подобного! Нет ни чемпионов, ни новичков. Есть одна команда!» – эти слова наставника, отложившиеся у Вирца в голове, сейчас словно аудиозаписью прокрутились вновь.       Герр Нагельсман выдал тогда настолько пламенную речь, что у Флориана даже появилось резкое желание отыскать где-нибудь подобие копья, чтобы брать ворота соперников штурмом. Да и вообще, тренерская философия оказалась очень близка Вирцу. Приятно было осознавать, что каждый из них – полноценный игрок, а не запасная шина, пылящаяся в багажнике так, на всякий случай.       И раз уж жить приходилось по двое, Флориан с удовольствием бы выбрал Джамала. Они даже успели пересечься взглядами и какой-то телепатической связью понять, что оба совершенно не против совместного сожительства на время турнира. Но в последний момент что-то пошло не так.       На Вирца сзади как коршун налетел Киммих, хватая его в охапку:       — Я прошу тебя, давай жить вместе. Иначе Миттельштедт опять будет вслух философствовать над своими книжками, а я не выдержу этой нудятины. Он меня ещё по дороге достал!       Шестой номер так шустро тараторил, так просяще хлопал глазами и так настойчиво тряс Флориана за плечи, что тому даже не хватило фантазии придумать мало-мальски приличную отмазку. И он, не успев и секунды посопротивляться, мяукнул неуверенное «ладно».       Но впрочем, это всё сложилось только к лучшему. Йозуа оказался неплохим парнем: он не был неугомонным непоседой вроде Томаса, но и занудой назвать его было нельзя. И если некоторые игроки годились Флориану едва ли не в отцы, то Киммих стал скорее старшим братом.       В самом деле, от него исходило столько всяких советов. Например, именно Йозуа потащил Вирца к своему знакомому стилисту, поскольку до Евро тот ходил с неказистой длиннющей чёлкой в духе «мам, щас так модно» (возможно именно она сохранила ему невинность до двадцати одного года). Только вот соседушка любезно решил не уточнять, что порекомендованный им мастер-фломастер-руки-ножницы равняет всех подряд под одну гребёнку. В итоге чёлка укоротилась вдвое, а затылок стал напоминать киммиховский настолько, что со спины их многие путали. А уж особенно в полутьме коридора.       На этой ноте Вирц как раз и добрёл до конца того самого коридора, уперевшись в знакомую дверь. Удивительно, но он снова так глубоко задумался, что не заметил, как промаршировал через всю базу и оказался возле собственного номера.       Комната, как и планировалось, оказалась пустой. Парень плюхнулся на заботливо застеленную горничной кровать, с энтузиазмом хватая смартфон. Трудно было вспомнить, когда в последний раз было настолько неловко вбивать поисковый запрос в строку браузера. Наверное ещё во времена бурного пубертата при поиске первой в жизни порнушки.       Исследование первых семи ссылок показало, что помимо общей неспешности и плавности движений совершенно не лишней будет смазка, проблемы с которой выявились ещё ночью. А здесь слюна дело спасти явно не могла. Так что полузащитник отправился шариться по номеру в поисках чего-то, что могло бы заменить лубрикант.       Флориан сгрёб все пузырьки, что стояли в ванной, и свалил всё это косметическое безумие на свою кровать для проведения более тщательной экспертизы. Трогать вещи Киммиха ему не позволила совесть, хотя на первый взгляд среди них и не было ничего, что могло бы пригодиться.       Лосьон после бритья и шариковый дезодорант, прихваченные скорее больше для кучи, были отметены сразу же и отброшены в сторону. Да, ароматненько, да, немного даже скользко, да, приятный ментоловый холодок по коже, но тем не менее не то.       Вирц задумчиво осмотрел флакон геля для душа, переливая тягучую жидкость по стенкам прозрачной пластиковой бутылочки. Кажется, вот оно – найденное решение: приятный ярко-зелёный цвет, тонкий запах каких-то луговых трав, но самое главное – вязкая консистенция. Флориан было уже обрадовался, решив, что отыскал заветную субстанцию. Но тут же в голове проскочило неприятное осознание: эта штука чуть не оставила его без глаз ещё вчера утром; стоило лишь неловко почесать бровь намыленной рукой. Всё же гель для душа не сильно подходил на роль смазки для особо нежных участков тела. Такие эксперименты могли до конца чемпионата приковать к скамейке запасных. Пузырёк полетел на подушку к отбракованным «конкурсантам». Шампунь отправился туда же.       Флориан настороженно покосился в сторону зубной пасты, но всё же взял тюбик и нерешительно покрутил его в руках. Тут же как, гром среди ясного неба, как голос трезвого разума по комнате пронеслось эхом: «Ты совсем дурак?!»       Вирц от неожиданности даже выронил пасту и в два прыжка оказался у приоткрытого окна, откуда на самом деле и доносился выкрик. Оттуда же спустя мгновение раздался звонкий «бултых». Семнадцатый номер высунул из окна голову, фокусируя взгляд на голубом полотне бассейна. В воде под радостные аплодисменты и дружное улюлюканье игроков плескался его сосед в полной спортивной экипировке, и даже, кажется в бутсах.       Флориан ещё пару минут постоял у подоконника, наблюдая как вымокший до нитки Киммих пытается выползти на бортик, а заодно разочарованно осознавая, что замена лубриканту так и не нашлась. Неожиданно юношу осенила светлая мысль: наверняка хорошо для такого деликатного дела подошел бы какой-нибудь крем. Но вот его как раз и не оказалось, будто назло. Значит, ничего иного не оставалось кроме как вспоминать все самые вежливые слова и идти попрошайничать у сокомандников. Тем более, что время медленно, но верно приближалось к обеду.