Консорт королевы криминала

Аврора

      Военная комната напряженно гудит, когда Адрия призывает собравшихся к порядку. Лейтенанты и наемники сидят за длинным столом, новички стоят, а выражения лиц вокруг, которые я вижу, варьируются от нервного до злобного.       Я так рада вернуться сюда, хотя и знаю, что хороших новостей не предвидится. Адрия рассказала мне, когда мы проснулись сегодня утром — ну, поздним вечером, поскольку она постаралась заснуть до рассвета, — о недавних нападениях Неро на некоторых членов Синдиката. Адрия стоит во главе, излучая холодный авторитет, а я сижу по левую сторону от нее, чувствуя себя немного не в своей тарелке.       Я пытаюсь вспомнить, что сказал мне Марио, когда я поделилась с ним своими опасениями сегодня на тренировке, — что люди могут подумать, будто я потеряла свое место за столом.       — «Ты спасла жизнь Боссу на той встрече с Неро Империоли», — прямо напомнил он мне. — «Я дрожал как осиновый лист, а ты просто взяла мой пистолет и — бац! — девочка, ты уложила того ублюдка, который целился в Аида. Если кто и имеет право быть за этим столом, Сьюзи, так это ты».       Я не стала напоминать ему, что человек, в которого я стреляла, выжил. Полагаю, история была бы лучше, если он жив, хотя втайне я испытываю облегчение от того, что он уцелел.       Но сейчас, похоже, не все мои товарищи-стажеры думают так же, как Марио. В частности, один из них, парень по прозвищу Дизель, смотрит на меня тяжелыми, мертвыми глазами. Он мне не очень нравится. Он худой, высокий и жилистый, полная противоположность Марио, и он грязно дерется на тренировках при каждом удобном случае. Лисса не вмешивается, посоветовав мне однажды быть готовой к тому, что в реальности люди часто ведут себя более агрессивно.       Они дерутся, чтобы победить.       Но, черт возьми, не он же завалил солдата Империоли, который стрелял в Аида, верно? Поэтому в ответ я смотрю на него прямо, пока он не отводит взгляд.       — «Начнем», — четко произносит Адрия, сканируя группу своим пронзительным взглядом, и я возвращаю свое внимание к столу. Однако, заметив два свободных места за столом, где раньше сидели Эдди Торрес и ‘Бульдог’ Брасси, я испытала чувство тревоги.       Их обоих убил Неро. Я не могу избавиться от чувства вины. Это чувство, по крайней мере, частично, объясняется моими собственными действиями.       Но прежде чем я успеваю погрязнуть в жалости к себе или позволить Адрии продолжить, Рикки «Полурукий» сидящий в дальнем конце стола, нарушает молчание.       — «Итак, кто-нибудь собирается рассказать нам, что на самом деле произошло с Авророй?»       Я замираю от удивления. Никто не упомянул о моем отсутствии, ни о той неделе, когда меня не было в безопасном месте, ни о тех днях, когда меня держали в поместье Империоли. Вокруг меня все переминаются с ноги на ногу и беспокойно переговариваются.       Глаза Адрии сузились в знак явного недовольства.       — «На что ты намекаешь?»       Рикки, демонстрируя нежелание отговариваться, наклонился вперед.       — «Ходят слухи, что Неро Империоли забрал ее себе».       У меня внезапно перехватывает дыхание. Адрия, сидящая рядом со мной, кажется совершенно неподвижной, ярость в ее ледяном взгляде накапливается, как арктический шторм.       Сидящие за столом, безмолвные свидетели разворачивающихся событий, кажется, изучают ее, с тревогой ожидая ответа, за исключением Рикки. Он сохраняет бесстрастное выражение лица.       Новобранцы суетятся и переглядываются между Адрией и Рикки, как будто они наблюдают за гладиаторским состязанием, предвкушая первое столкновение с насилием.       — «Это неправда», — Адрия, наконец, заговорив, опровергает это предположение.       Рикки, в свою очередь, откидывается назад и скрещивает руки, демонстрируя уверенность в себе.       — «Неужели? Тогда где же она была?»       Атмосфера в комнате становится напряженной, как будто все затаили дыхание, ожидая следующих слов. Адрия колеблется, и я почти слышу, как в ее голове происходят быстрые вычисления.       Спустя бесконечное мгновение она произносит.       — «Ее забрал мой отец. Дон Империоли».       Это откровение вызывает ощутимую реакцию присутствующих, по комнате пробегает рябь удивления. Я не отрываю глаз от стола, унижение жжет мне щеки. Я не хотела, чтобы они воспринимали меня как легкую мишень, так легко попавшую в плен.       — «Но теперь это не имеет значения, — пренебрежительно продолжает Адрия, снова взяв себя в руки. — «Аврора вернулась туда, где ей самое место».       Сжатая в кулак рука Рикки внезапно поднялась, ошеломив всех.       — «Черта с два, это не имеет значения! Нам должны были сообщить, как только она пропала. Неро сейчас действует на улицах, пытаясь нейтрализовать нас одного за другим, и Аврора — одна из наших. Мы все должны прикрывать друг друга».       Я тронута яростью его ответа. Однако лицо Адрии остается бесстрастным, не выдавая никаких эмоций. Не припомню, чтобы она когда-нибудь была так близка к тому, чтобы выйти из себя. Затем она заявляет:       — «Аврора не член Синдиката», — процедила она.       Я ошарашена неожиданным открытием, когда смотрю на нее. Не член организации? Это особенно обескураживает в свете тех испытаний, которые мы вместе пережили. Не говоря уже о том, что я сижу рядом с ней за столом!       Рикки выглядит оскорбленным от моего имени, благослови его Бог.       — «Тогда кто же она, черт возьми, такая?»       Адрия снова делает паузу, сжимая челюсть так сильно, что я боюсь, она сломает зубы. Вся комната восторженно наблюдает за происходящим, весьма шокированная тем, что кто-то осмелился задавать вопросы Аиду в такой публичной манере.       Когда Адрия не отвечает, Рикки нажимает еще сильнее.       — «Почему она не одна из нас? Она тренировалась под началом Лиссы. Она сражалась рядом с нами». — Он смотрит на Адрию пронизывающим взглядом, словно пытаясь прочесть ее мысли. — «Она спасла твою гребаную жизнь на той встрече с Неро».       Это утверждение встречает ропот одобрения со стороны собравшейся компании. Рикки обвиняюще тычет пальцем в Адрию.       — «Значение Авроры выходит за рамки ваших собственных интересов, босс. Поэтому, если она в опасности, мы все должны быть в курсе. Чтобы мы могли прикрывать ее спину так же, как она прикрывает нашу. Как она прикрывала вашу».       Мое сердце замирает, а мой желудок сжимается. Адрия выглядит апоплексически яростной, все ее тело сжато, как пружина. Удивительно, как она еще не перепрыгнула через стол и не задушила Рикки. Остальные члены Синдиката, похоже, инстинктивно отступают назад.       Как раз в тот момент, когда я уверена, что насилие разразится, Тони «Налоговик», сидящий на противоположном конце стола, нарушил тишину.       — «Ладно, ладно. Как насчет того, чтобы проявить немного уважения, Рикки? Помни, кто здесь главный».       Часть меня хочет выбить самодовольный тон из голоса Тони. Но, возможно, он все-таки сможет разрядить обстановку.       — «Малышка удачно выстрелила один раз, вот и все», — добавляет Тони. — «Не делай ее одной из нас».       Теперь мне точно хочется ему врезать. Сильно.       Рикки злобно зырит на Тони.       — «Пошел ты, Тони. Я не видел тебя с пистолетом в ту ночь. Ты прятался за ебучей стеной».       Прежде чем Тони успевает ответить, Адрия вклинивается, голос ее становится ледяным.       — «Довольно, вы оба. Ты сомневаешься в моем лидерстве, Рикки?»       Все взгляды устремляются на них. У Рикки сводит челюсти, но он не отступает.       — «Конечно, нет», — утверждает он. — «Но я думал, что это Синдикат, а не диктатура. Как ваш лейтенант, я имею право говорить свободно».       — «Ты больше не лейтенант», — холодно произносит Адрия.       — «Слышите, слышите!» — ворчит Тони, и я едва удерживаюсь от того, чтобы не швырнуть что-нибудь в его глупую голову.       Адрия игнорирует Тони, пронзая Рикки своим арктическим взглядом.       — «Убирайся. Но будь здесь, Рикки. Мы поговорим позже».       Рикки отодвигает стул и выходит. Дверь захлопывается за ним со зловещей окончательностью. Мой ужас усиливается. Что Адрия сделает с ним за то, что он посмел так открыто задавать ей вопросы? Надеюсь, она не прикажет его убить… ведь так?       Я украдкой бросаю обеспокоенный взгляд на Лиссу. Наши глаза встречаются и она озабоченно морщит лоб, но потом сглаживает свое выражение. Поверьте, Лисса не станет открыто реагировать.       И вдруг она резко встает и начинает громко говорить, стараясь, чтобы ее было слышно за всей этой тихой болтовней.       — «Хватит болтать. Слушайте Аида».       Члены Синдиката послушно возвращают свое внимание к Адрии. И когда Адрия начинает говорить, рассказывая о мерах предосторожности и протоколах, которые она хочет, чтобы члены Синдиката выполняли в ближайшем будущем, я погружаюсь в смутные мысли.       Она сказала, что я не являюсь членом Синдиката. Так кто же я для нее? Все еще пешка? Приманка для контроля над Неро?       Бесхребетная, хорошенькая штучка для ее постели?       Что, черт возьми, даст мне право на равное место за этим столом в ее глазах? Ведь это место, на котором я сижу, явно просто для показухи.       Адрия заканчивает инструктаж, не обращая внимания на мои бурные мысли, и тут же направляется в свой кабинет в конце военной комнаты. Пока остальные выходят, я медленно подхожу к двери и стучу в нее, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Лиссы из другого конца комнаты.       Время для жестких разговоров.       Адрия сидит прямо, перелистывая бумаги с притворной невозмутимостью. Но я-то знаю, что под этой личиной спокойствия нет ничего безмятежного Костяшки ее пальцев, сжимающих ручку, побелели.       Почувствовав мое присутствие, она поднимает голову, устремляя на меня взгляд и приподнимая одну бровь.       — «Разве ты не должна тренироваться?»       Я вздергиваю подбородок.       — «Нам нужно поговорить. О Рикки». И обо мне.       Глаза Адрии мгновенно ожесточаются.       — «Он публично проявил неуважение к моему авторитету. Я не оставлю это безнаказанным».       Она возвращает свое внимание к бумагам, явно отстраняясь. Гнев вспыхивает в моей груди.       Я иду вперед, кладу руки на ее стол и наклоняюсь, чтобы заставить ее снова посмотреть на меня. Мы смотрим друг на друга с расстояния в несколько дюймов.       — «Пересмотри его понижение в должности», — мягко, но твердо прошу я. — «Пожалуйста. Он хотел как лучше, он просто хочет помочь…»       — «Неважно, чего он хочет!» огрызнулась Адрия. — «Я — лидер Синдиката. Если я позволю бросить вызов и выразить несогласие, все рассыплется».       Я мягко надавливаю.       — «Я это понимаю. Но ты сама говорила мне, что сострадательная натура может быть и сильной стороной». — Я протягиваю к ней руку, и она смотрит на мои пальцы, лежащие на ее собственных. — «Рикки — хороший человек. Преданный. Он хочет только лучшего для Синдиката».       Адрия молчит, но ее жесткая поза слегка расслабляется под моим прикосновением. Почувствовав просвет, я придвигаюсь ближе.       — «Он достаточно заботился обо мне, чтобы поднять неудобную правду». — Я умоляюще смотрю на нее. — «Пообещай, что восстановишь его в должности. Пожалуйста».       Адрия вздыхает, выражение ее лица передает чувство внутреннего конфликта.       — «Рикки должен был знать, что лучше не поднимать эту тему на публике. Он мог бы незаметно обратиться ко мне».       — «А может быть, он рассчитывал, что ты никогда не скажешь ему правду, если он не столкнется с тобой при всех», — возражаю я.       Она снова вздыхает, часть борьбы покидает ее.       — «Очень хорошо. Я восстановлю его в должности. Но!» — Она предостерегающе указывает на меня пальцем. — «Если он снова будет задавать мне вопросы на людях…»       — «Не будет», — быстро заверяю я ее.       Адрия кивает, успокоившись на данный момент. Я обхожу стол и нежно целую ее в губы в знак благодарности.       — «Спасибо».       Она обнимает мое лицо, изучая его своими необыкновенными серебристо-серыми глазами.       — «Ты продолжаешь удивлять меня, Солнышко».       От того, как она использует мое уменьшительно-ласкательное прозвище, по мне разливается тепло и чувство привязанности. Однако наша беседа еще далека от завершения. Я мысленно готовлюсь к следующей сложной теме.       — «Есть еще кое-что», — медленно говорю я. — «Почему ты настаиваешь на том, что я не член Синдиката? После всего этого времени, всего, с чем мы столкнулись вместе. Что нужно сделать, чтобы ты меня уважала?»       Она заметно напрягается, снова скрываясь за своей ледяной маской.       — «Я не испытываю к тебе ничего, кроме уважения, Аврора. И в твоих интересах дистанцироваться от всего этого, поверь мне».       — «Я уже слишком глубоко погрязла». — Я жестом показываю вокруг нас. — «Теперь это моя жизнь. Я выбрала тебя, Адрия. У меня был миллиард долларов и полная свобода, но я выбрала тебя».       Адрия молчит так долго, что я боюсь, что она полностью отгородится от меня. После небольшой паузы она заговорила.       — «Я уважаю тебя. И знаю, что ты можешь постоять за себя физически. В конце концов, ты сбежала и от моего брата, и моего отца. Но отнимать жизнь…» — Она колеблется, затем достойно встречает мой взгляд. — «Это изменит тебя, Аврора. Запятнает твою душу. На моих руках много крови; я не хочу, чтобы тебя постигла та же участь».       Странно трогательное заявление от моей безжалостной любовницы. Я внимательно обдумываю ее слова. Вероятно, она просто хочет оградить меня от дальнейших потрясений и травм.       — «Я понимаю», — задумчиво отвечаю я. — " Я ценю твою заботу о моем благополучии. Но позволь мне самой решать, что запятнает мою душу. Прошу. Свобода заключается не только в том, чтобы идти туда, куда я хочу. Это еще и возможность делать свой выбор, принимать собственные решения».       Адрия жестом выражает согласие, хотя и с неохотой.       — «Возможно, ты права. Я подумаю над этим». — Она быстро целует мое запястье. — «А теперь иди и тренируйся с Лиссой. Мы обсудим этот вопрос позже».       Я знаю, что такое отказ, когда слышу его, но я удовлетворена обсуждением.       Впервые в жизни я чувствую, что меня действительно услышали.       И с чувством выполненного долга я бегу в тренировочный зал, где намереваюсь показать Дизелю, как я заслужила свое место за столом.