Что будет, если прыгнуть в лаву

— Да уж… Не так я себе представляла нашу следующую встречу. Какаши оторвал сосредоточенный взгляд от карты на столе перед ним и посмотрел на вход в палатку. Мидзукаге сняла свою широкую шляпу и улыбнулась. Мужчина растерянно поднял брови, не ожидав такой встречи. Он видел её, но только издалека, и совсем не думал, что им удастся поговорить. Да и о чём? Прошло так много времени, даже не несколько месяцев, а куда больше. У него были совсем другие обязанности и заботы. Мей подошла к столу и оглядела бумаги. — Мидзукаге-сама… — Какаши поклонился. — Я могу вам чем-то помочь? — Да. Постарайтесь не умереть, Какаши-сан, — Мей обошла стол и встала рядом с Какаши. — Давно мы с вами не виделись. Вихрь событий и потрясений смешал всё в жизни Какаши. Ему некогда больше было думать о житейских мелочах и предаваться грёзам, читая книги. Он позабыл, каково это — заснуть с книгой в руках. И о Мей он не вспоминал. Его состояние в последние месяцы было потерянным, он снова не знал, что его ждёт. Он снова начал думать о прошлом и чаще обычного приходить к Обито, когда выпадал шанс. — Да… — Какаши кашлянул и поправил жилет. — Похоже, завтра будет жарко. Но мы справимся, — Мей положила руку на карту и тихо посмеялась. — Вы бы видели, как мой Чоджуро храбрится. — Мы справимся, — Какаши кивнул и улыбнулся. — Ну, а потом? Устроить вам экскурсию по моей деревне? Она сильно изменилась с вашего последнего визита. Вам понравится, — Мей подмигнула. — Только если вы нанесёте визит в Коноху, Мидзукаге-сама… Простите, я сейчас не совсем могу думать о таком, — он вернул внимание к карте на столе, чувствуя, что мысли начинают путаться. — Понимаю. Приятные мечты о светлом будущем подождут. Но помните, что для меня без вас оно не будет таким светлым, когда пойдёте в бой, — рука Мей вскользь прошлась по спине Какаши, и она быстро вышла из палатки. Уставившись на просвет между тканью, Какаши сдвинул брови, шумно дыша носом. Он столько раз представлял эту самую вторую встречу с Мей, засыпал, думая о ней, воображал, как трогает её волосы и вжимает в кровать. Ему казалось, что он знал её всю жизнь, и даже сейчас между ними не было неловкости или напряжения от первой за долгое время встречи. Он никогда никому не рассказывал про Мей, даже от Обито он держал это в тайне. И вот она сама пришла к нему, смешав стройный ряд мыслей о плане действий на завтрашний день, хотя не сказала толком ничего особенного. Какаши помотал головой и вернулся к бумагам на столе. Сейчас надо думать о другом. Альянс должен победить, чего бы им это ни стоило.

***

Альянс победил, при этом заплатив огромную цену. Какаши сидел перед Минору, который что-то записывал в журнал, и ждал, пока он закончит. Мужчина вздохнул и поднял взгляд: — Какаши-сан… Я вас уверяю, бесед будет достаточно. На этот раз вам не нужны никакие таблетки. Даже в первый раз это был риск, который, на счастье, оправдал себя. Вам просто нужно время. Такое потрясение, само собой, не проходит за неделю. Главное сейчас для вас не заработать новых потрясений. То, что творилось в голове у Какаши в первые дни после победы, сейчас он вспоминал с содроганием. Прошло два месяца, а он до сих пор просыпался в холодном поту посреди ночи и видел перед собой лицо Обито. Он пытался не сдерживать слёзы, чтобы выпустить боль, как советовал Минору, пытался отвлечься, но знал, что это всё бесполезно. Руки могли начать трястись в случайный момент, от любой мелочи, которая хоть как-то напоминала о событиях ужасной ночи. Иногда, предчувствуя накатывающие неприятные волны, Какаши задерживал дыхание и сжимал руку в кулак по три раза несколько раз подряд, пока не чувствовал, что начинает задыхаться. Это странным образом заставляло тревогу отступить, будто он делал что-то важное, сжимая и разжимая кулаки. Про это он Минору не рассказывал. — Ваша подруга, Мадока… — начал Какаши и замолчал, подбирая слова. — Что, и вам от неё досталось? — но Минору понял всё без слов и рассмеялся. То, что Мадока назвала Саске «ебанутым учеником» Какаши, он ещё мог стерпеть, потому что она говорила это в порыве злости. Гай тяжело восстанавливался и, похоже, не вполне этого хотел. Это злило его жену и пугало Какаши. Но то, как она жалела самого Какаши, было невыносимо. Уж чтобы сама Канеда проявила жалость, вид должен был быть действительно ничтожным. — Нет, я думаю… Теперь, думаю, я понимаю, почему она вам так дорога. — Да, она очень надёжная. И верная, — Минору с улыбкой кивнул. — Уж если кого выбрала, то ни за что не бросит. Я слышал от неё, что вы часто заглядываете к ним в гости. Похоже, неприязнь между вами исчезла? Не то чтобы неприязнь, не то чтобы исчезла. Пока Гай лежал в госпитале, Какаши и остальные могли увидеться с ним наедине только в короткие промежутки, пока не было Мадоки. В остальное время она от него не отходила, а когда они вернулись домой после выписки, всё стало странным. Каждый раз, когда кто-то приходил навещать Гая, Мадока быстро уходила в другую комнату. Сначала Какаши думал, что это она проделывает только в его визиты, но остальные тоже подметили это. Взгляд Гая был потухшим рядом с Мадокой, а речь немногословной, но когда она уходила, он словно становился тем человеком, которым был всегда. И это тревожило Какаши, потому что до войны слепое восхищение Гая Мадокой его даже подбешивало. А теперь он говорил о разводе. — Не было никакой неприязни, просто недопонимание, — вздохнул Какаши. — Надеюсь, она сможет помочь Гаю. Он… Очень подавлен, но и Мадока от него не отстаёт. Я беспокоюсь об их состоянии. То, как Мадока откровенно рыдала над могилой Неджи и чуть ли не рвала на себе волосы, когда все разошлись после церемонии прощания, вызвало у Какаши смешанные чувства. На войне погибло много людей, друзья, близкие, целые семьи. Но Неджи не был для Канеды родственником. Он был просто учеником Гая, и, насколько замечал Какаши, Мадока его раздражала. Она всегда была странной и непредсказуемой, однако Какаши стало её жаль. Жалеть Гая и Мадоку было легче, чем думать о себе. Какаши старался отвлечь Гая разговорами и сам отвлекался вместе с ним. Если Какаши не был с Наруто или в Станции ожидания, то он был с Гаем. — Женщины порой… — на губах Минору появилась лёгкая улыбка и он обернулся к окну. — Бывают порывистыми. Но они намного терпеливее, чем мы. И не поддаются отчаянию так просто. Я думаю, когда-нибудь Гаю станет легче, потому что рядом с ним будет Мадока. Как-то раз Какаши заметил необычный взгляд в глазах Гая. Секунду назад он улыбался, а потом вдруг улыбка померкла, и он уставился в пустоту. Тогда у Какаши сердце пропустило удар: взгляд Гая напомнил взгляд отца, и он стал время от времени проверять Гая по ночам. Обычно Гай спал на первом этаже на диване, и свет работающего телевизора позволял разглядеть его через окно. Страдая от бессонницы, Какаши заглядывал около трёх-четырёх часов ночи, видел, что Гай спит, и шёл домой со спокойными мыслями. — Да, женщины… — Да, женщины, — улыбка Минору стала шире, и он искоса посмотрел на Какаши. — Вы слышали про Шикамару? — Шикамару? — Смерть Шикаку-сама… Ужасная потеря. Но женщины не дают Шикамару покоя ни на секунду. — Да уж, Ёшино-сама… — Я говорю не о Ёшино-сама. Неужели вы не слышали, Какаши-сан? — Минору наклонился к Какаши, глянув на не до конца закрытую дверь. — Ино мне сказала… — Минору, ты чё меня не дождался? — в кабинет без стука вошла Мадока. — О, Какаши. И ты здесь. Чё, сплетничаете? Пришлось быстро уйти. Какаши обменялся кивками с Минору, сказал что-то невнятное Мадоке и ушёл, занятый раздумьями о том, что хотел сказать ему Минору о Шикамару. Он побродил по Конохе в поисках Наруто, зашёл к Куренай и случайно разбудил её и Мирай, но она не стала его прогонять, а впустила, и они немного поговорили. У Мирай была стальная хватка, прямо как у её отца, и Какаши чуть не остался без пальца, которым назойливо лез малышке в лицо, чтобы подразнить. На прощание Куренай повторила фразу, которую часто говорил Асума — время уносит всё. И Какаши с лёгким сердцем покинул её дом. Он бесцельно бродил по Конохе, встречая иногда знакомых. Время клонилось к вечеру, и Какаши заглянул в большое окно забегаловки через дорогу. Там он увидел Чоджи, который сидел в полном одиночестве и медленно жевал что-то. Сразу же Какаши вспомнил о недосказанной Минору истории про Шикамару и решил поговорить с Чоджи. — Здравствуй, Чоджи, — сделав вид, будто зашёл в забегаловку случайно и только сейчас его заметил, Какаши сел напротив парня. — Ты сегодня один? Где же Шикамару? — Он с Ино чем-то занят, — вздохнув, Чоджи провёл пальцем над большим блюдом с разными видами мяса, выбирая кусочек повкуснее. — И мне пришлось… — А вот и я. Какаши обернулся и с удивлением уставился на девушку в доспехах Облака. Он точно её помнил, такой дерзкий нрав вряд ли можно забыть, но имя никак не мог припомнить. — Ой… Какаши-сама, — девушка тут же поклонилась. — Рада вас видеть! — Да, я тоже рад тебя видеть… Э… — Какаши приподнялся и кивнул. — Ты здесь по какому-то делу? — Не я, Самуи. Я просто сопровождаю, — девушка села рядом с Чоджи, почти коснувшись его плеча своим, и со сдавленной улыбкой посмотрела на него. — Чоджи меня сопровождает. Самуи, Омои и Каруи, ну конечно. Какаши «посчастливилось» пообщаться с Самуи после войны, и на его рассуждения о том, как можно расширить сферу взаимодействий Альянса, он услышал от неё только «круто». Похоже, она вообще его не слушала. Не самая приятная женщина, как и Каруи, от которой здорово досталось Наруто. Но всё это теперь в прошлом. — Тут, конечно, не самые лучшие крылышки, но моё любимое место было забито под завязку. Пришлось привести Каруи сюда, — Чоджи уже что-то жевал. — Вот, попробуй эту. Насколько помнил Какаши, Чоджи никогда ни с кем не делился своей едой. И Каруи на него как-то странно смотрела. Он глядел то на девушку, то на Чоджи, который рассуждал о жёсткости мяса: — Чувствуются прожилки. Не так сочно, как… — А по-моему, очень вкусно. Я доверяю твоему выбору. Каруи была отъявленной грубиянкой и чем-то напоминала Какаши Мадоку. Но сейчас она улыбалась и говорила так мягко и вкрадчиво, что становилось не по себе. — Какаши-сенсей, вы пробовали здесь говяжий язык? — пропустив вздох девушки мимо ушей, Чоджи обратился к задумавшемуся Какаши. — Они его будто… — Если бы ты не посоветовал, я бы никогда в жизни не решилась, — похихикала Каруи. Чоджи покосился на неё, замолчав на несколько мгновений, и потом вернул взгляд к Какаши, который с трудом сдержал смешок: — Никогда здесь свинину в листьях салата не берите, мясо… Посидев ещё некоторое время с Чоджи и Каруи, которая безуспешно старалась обратить на себя его внимание, Какаши встал и начал уходить. Только в последний миг, уже открыв дверь, он увидел, как Чоджи стеснительно склонил голову от Каруи и нерешительно улыбнулся, не в состоянии сказать ей ни слова. Видимо, Какаши он хотя бы не стеснялся, поэтому и говорил так много от волнения. Мужчина ухмыльнулся и покачал головой. В Ичираку было несколько посетителей, и Какаши, как всегда, дождался их ухода за углом. Аяме улыбалась, о чём-то говоря с отцом, и иногда смеялась. Какаши подошёл к стойке и махнул рукой: — Здравствуйте. — Наруто вас искал, — Аяме быстро поклонилась и помогла Теучи переставить кастрюлю со стола на плиту. — Но не дождался и съел две порции. Сказал, что одну за вас. — Где же ты был, Какаши? — Теучи упёр руку в бок и обмахнулся полотенцем. — Про тебя сегодня и Генма спрашивал. — Хм… — Какаши уселся на стул и положил локти на прилавок. — Странно. — Иди, папа, я всё сделаю, — Аяме дотронулась до плеча мужчины. — Ты устал сегодня. Когда Теучи ушёл, Аяме убрала чёлку с лица вбок и кивнула на меню: — Вы сегодня долго думаете. После нападения Пейна Ичираку немного изменился, но дух заведения остался прежним. К сожалению, это были не те стулья, не тот стол, за которым Какаши сидел со своим учителем и ушедшими друзьями, но, может, это и к лучшему. — Я просто думал о Шикамару… — забросив удочку, Какаши затаился и ждал, что ему ответит девушка. — А что с ним? Не сработало. Тогда Какаши сделал второй заход: — Ты разве не слышала? — Вы о той девушке из Страны Ветра? Как иногда говорила Мадока, «опа». Какаши придвинулся ближе и навалился локтями на прилавок: — Да. — Мне кажется, что Шикамару тяготит эта работа. Он всегда такой напряжённый, когда я вижу, как он её сопровождает. Насколько слышал Какаши, Шикамару сопровождал посла Деревни Песка, старшую сестру Кадзекаге — Темари. — Всё никак не привыкну, — посмеялась Аяме, — что теперь вижу оба ваших глаза. От мыслей о Шикамару Какаши резко перенёсся на войну. Одно неосторожное слово, и он проживает момент резкой боли, а глазница заныла. — Никогда бы не подумала, что у вас такой строгий взгляд, — девушка поправила палочки в стакане. — Но вам он подходит. — Строгий? — Ну… Серьёзный. Даже сейчас. Вы так смотрите, будто я что-то не то говорю. Наверное, вы просто голодный, — она тепло улыбнулась. — Вам надо поесть. Когда Какаши уже ел свой заказ, он заметил, что Аяме с грустью смотрит за его спину. Он слышал о том, что после разрушения Конохи Аяме искала своего приручённого кота, случайно узнал от Куренай, которой рассказал Киба. Но, видимо, Персик погиб, как и многие другие бездомные животные. Какаши не хотел напоминать Аяме об этом, поэтому никогда не спрашивал. — Хм… — вздохнула Аяме, взялась за тряпку и стала протирать стол. — В чём дело? — Какаши с трудом проглотил кусок свинины, чуть не вставший поперёк горла. — Я вам не говорила… Помните Персика? — Твой кот? — Он пропал, когда Коноху разрушили… Я ищу его иногда, зову, жду, что он придёт… Уже столько времени прошло, а он всё… — на глаза Аяме навернулись слёзы. — Аяме, — Какаши отложил палочки, — ну… — Простите. Я знаю, что он, скорее всего, погиб. Он, наверное, был так напуган, был совсем один… Я его даже похоронить не смогла, потому что не нашла… — от дрожащего вздоха Аяме у Какаши прошлись мурашки по спине, и аппетит совсем пропал. — Каждый вечер тревожу его душу своим глупым угощением… — девушка упёрлась локтями в прилавок и закрыла лицо ладонями. — Аяме, — Какаши дотронулся до её горячей руки, — он знал, что ты его любила, всегда знал, куда можно прийти, если ему… — Я так по нему скучаю… — мокрые от слёз пальцы Аяме сжали руку Какаши, и она не сдержала плач. — Персик мой красивый… Он был такой хороший… Царапался иногда, вот, даже шрам остался, но… — она всхлипнула. — Он не был один, потому что у него была ты, — Какаши сжал руку девушки в ответ. — И лучше тебя о нём никто не позаботился бы. — Он был таким несчастными и одиноким, когда мы встретились… Я ни с кем о нём не говорила, но увидела вас и вспомнила… Какаши слегка приоткрыл рот, сдвинув брови в непонимании: он напомнил ей об этом коте, потому что случайно задел больную тему или потому что был таким же жалким и одиноким? — Простите, я сейчас, — Аяме выпустила его руку и куда-то ушла, утирая лицо рукавом. Какаши отодвинул миску, натянул маску на лицо, встал на ноги и направился к боковой стороне заведения, где был вход на склад. Дверь была открыта, и мужчина без труда вошёл внутрь. Аяме сидела на ящике и тихо плакала. Рядом с ней лежал маленький пакет кошачьего корма. У Какаши самого защипало глаза от подобного зрелища, хотя к Персику он не испытывал никаких тёплых чувств. — Аяме, — Какаши положил руку на её плечо и присел на корточки рядом с ней, — я… Аяме бросилась ему на шею и громко зарыдала, обжигая разгорячённым от слёз дыханием ухо. Какаши крепко прижал её к себе и погладил по спине, но этот жест сделал только хуже, и теперь девушка начала сотрясаться всем телом. Какаши понимал, почему она так остро реагирует на смерть кота: смерти своей матери Аяме не помнила, потому что была совсем ещё ребёнком, и это была первая потеря по-настоящему дорогого существа в её жизни. По меркам Конохи, она протянула довольно долго без подобных потрясений — двадцать с небольшим лет. В последний раз Какаши так утешал её, когда Теучи попросил его присмотреть за ней и ушёл, а четырёхлетняя Аяме полезла руками на плиту и обожглась. Это невинная и чистая боль, что тогда, что сейчас. Она ни в чём не виновата. Какаши подумал про себя, что Персик мог бы и поберечь свои девять жизней, будь он неладен. Но нет, наверняка растратил все в кошачьих драках, а теперь Аяме из-за него горюет. — Какаши-сан… — Аяме отстранилась от него, шмыгая носом, и посмотрела в глаза. — Спасибо вам. Это был невинный поцелуй в щёку, но Аяме задержала губы на тонкой ткани и зажмурилась. Потом она повторила поцелуй и уткнулась мокрым лицом в грудь Какаши. Мужчина вздохнул и растёр её плечи, будто она замёрзла. — Всё будет хорошо, Аяме. Всё теперь закончилось, — он помог ей сесть обратно на ящик и встал в полный рост. — Мы похороним Персика, у него будет могила. — Я не могу его отпустить… Вдруг он придёт… — Надо жить дальше, — Какаши погладил девушку по голове, и она подняла на него расстроенный взгляд. — И вспоминать только хорошее. После неловкого прощания, всучив Аяме в руку оплату за недоеденную миску рамена, Какаши пошёл домой. Он долго стоял перед зеркалом, глядя себе в глаза. У него тоже отобрали напоминание о прошлом на войне, и если бы не шрам, пересекающий глаз, от этого напоминания совсем ничего не осталось бы. Обито ушёл, в этот раз насовсем. И Персик ушёл. Глупый кот, запрятался в какой-нибудь подвал и погиб под завалами. Что Обито, что Персик, оба форменные негодяи. Какаши сидел на подоконнике и смотрел в окно. Когда эту многоэтажку восстановили после разрушения, стены стали ещё тоньше. Но сейчас в доме стояла полная тишина, никто не ссорился и не выяснял отношения. Сердце ныло от воспоминаний о заплаканном лице Аяме, а уши горели от следа поцелуя на щеке. Аяме сделала это от сильных чувств, которые нашли на неё, но Какаши всё равно было перед ней за что-то стыдно. Глянув на часы, Какаши понял, что пора проверить Гая. Он набросил жилет на плечи и вышел из квартиры. Время было около трёх часов ночи, когда Какаши подошёл к дому Майто. Сердце обливалось кровью всякий раз при виде в холодном свете телевизора грустного лица спящего Гая. Он почему-то не спал со своей женой, а на любую попытку поговорить об этом закрывался. Привычным движением Какаши перепрыгнул забор, прокрался по тропинке и глянул в окно, где был блеклый свет телевизора. С ужасом он понял, что Гая на диване нет, но не стал волноваться раньше времени: возможно, он в туалете, в кухне или ещё где-нибудь. — Гай… Ох, Гай… — это определённо был плач. Голос Мадоки. Он дрожал так же, как голос Аяме, когда та оплакивала Персика. Сознание чуть не покинуло тело Какаши от испуга. Перед глазами возникла картина, которую он всеми силами отгонял. Гай всё-таки сделал это, и Какаши не успел. Всхлипы раздавались со второго этажа. Ноги дрожали, пока Какаши запрыгивал на небольшой козырёк над крыльцом. Ему придётся что-то сказать Мадоке, объяснить, почему он оказался здесь именно сейчас. Он ни за что не оставит её одну, потому что знал, каково это. В память о друге он примирится с ней, будет заботиться и помогать во всём, чтобы она не чувствовала себя одинокой. Учащённое дыхание не давало никакого шанса собраться с мыслями. На свою удачу, Какаши не успел добраться до окна и заглянуть в него. Он услышал шёпот Гая и замер на месте, ухватившись одной рукой за край стены. Кровать скрипела, женские стоны и вздохи становились всё громче. Стиснув челюсти, Какаши сглотнул и стал медленно и осторожно спускаться обратно. Хотелось закрыть уши, чтобы не слышать то, что происходило в комнате с приоткрытым окном. С одной стороны, он испытывал огромное облегчение, но и чувство стыда захлёстывало его вместе с лёгким ощущением отвращения. Он точно не хотел слышать, какие звуки способен издавать Гай вне боя. Ноги не до конца слушались своего хозяина, даже когда Какаши ушёл от дома Майто достаточно далеко. Он пытался отдышаться, то и дело облизывая пересохшие губы. Со стороны тёмного переулка послышались звуки кошачьей драки. Какаши встрепенулся и побежал туда. Два кота сцепились и грозно рычали друг на друга, выдирая шерсть из своего противника задними лапами. Какаши топнул ногой: — Хватит! Один из котов тут же убежал и скрылся во мраке мусорных баков, а второй кот остался смотреть на Какаши, вытянув хвост трубой. Его было плохо видно. — Персик? Кот подошёл к Какаши. Это был не Персик, шерсть совсем другая, серая и длинная. — Брысь! Кот с деловым видом обошёл Какаши и, задев его ногу хвостом на прощание, вышел на главную улицу.