Что будет, если прыгнуть в лаву

— Какаши… Скажи мне, только честно… — Гай достал из сумки контейнер с онигири и подвинул к Какаши. Он был сам не свой в последнее время: перестал звать Какаши на поединки, был замкнутым и задумчивым. А уж как вернулся с последней миссии вчера вечером, Какаши вообще его не узнавал. Даже сейчас, когда они только что прошлись до реки, встретили там рассвет и зашли на тренировочную площадку, мужчина не выглядел довольным. Какаши на его фоне был как пышущий радостью жизни источник, потому что хотя бы говорил не односложными фразами. — А? — Какаши взял онигири и оглядел — как всегда отвратительный вид и, наверняка, изумительный вкус, всё в стиле Гая. — У меня рожа?.. — Гай грустно опустил голову и подогнул колени к груди. — Чего? — переспросил Какаши, несколько раз подряд искоса глянув на друга. — Мадока сказала, что у меня рожа… Толкнула ещё… Опять эта Канеда. Какаши посчитал, что всё забудется после того, как Гай порыдал над тем, что она обсмеяла его, раскусив очевидную симпатию. Какаши надеялся, что всё это просто шутка, когда Гай впервые сказал ему о том, что неровно дышит к Мадоке. Гаю не могла понравиться такая женщина. Но недавно он поймал Гая за локоть, когда тот бежал по улице, закрыв лицо ладонью и не замечая никого вокруг. Он с ужасом сообщил, что Мадока всё поняла и только посмеялась над его чувствами. — Ну… У тебя… Э… Мужественное лицо, — Какаши надкусил онигири и пережевал. — И ты высокий… — При чём тут мой рост?! — Гай ощупал пальцами своё лицо. — Она говорила про моё лицо! Так посмотрела, будто с отвращением! И оттолкнула от себя! — Я просто слышал, что женщинам нравятся высокие… — Ей плевать на мой рост! — Гай без сил опять свесил голову. — Но она ведь… Говорила со мной… Какаши ответил на слова Гая одним только вздохом. При выборе друга для Гая был один важный критерий: чтобы человек с ним говорил или хотя бы подавал признаки жизни, и тогда они точно смогут подружиться. На памяти Какаши это был первый случай, когда добродушный Гай встретил настолько яростный и злобный отпор. Обычно со временем все привыкали к поведению Гая и даже проникались к нему тёплыми чувствами, но только не Мадока. Про неё ходило много разных сплетен, слухов и разговоров, а всё из-за её дурного характера. Какаши не знал, чему можно верить, да и не прислушивался, пока Гай не сказал, что Мадока ему нравится. К сожалению, всё это случилось как раз тогда, когда она рассталась со своим Ибики, и для Гая это было словно сигналом к наступлению. — Какаши, что мне делать? Я не вышел лицом, так ещё и… — Гай стиснул зубы и засопел. — Она смеётся надо мной постоянно! Напрягая память, Какаши вспоминал, принял ли всё, что ему назначил Минору, сегодня утром, потому что к груди подступали ощущения, какие обычно бывали, если он забывал это сделать. С облегчением мужчина убедился, что точно вымыл стакан после выпитой воды, а это значит, что ему просто стало обидно за Гая. За всю свою жизнь Какаши ни разу не слышал от него подобных рассуждений о своей внешности, Гай был уверен в себе и своих силах, а как назначили джонином, его вообще стало не остановить. — Ты красивый, Гай, — Какаши положил руку на плечо друга и кивнул для пущей убедительности. — И смешной. — Какаши… — глаза Гая наполнились слезами, и он поджал губу. — Не… Не надо, — Какаши попытался сопротивляться, но Гай всё равно его обнял. — Ты так говоришь, потому что ты настоящий друг! И я ценю это! — Гай плакал на его плече. — Но ты не Мадока… Какаши похлопал подрагивающую спину мужчину и вздохнул: — Я так говорю, потому что это правда. К чему тебе эта Мадока? Раз не хочет с тобой водиться, ну и пускай. — Потому что она красивая… И я как её вижу, мне… Ох, Какаши, — каждая пауза сопровождалась всхлипом и тяжёлым вздохом Гая, — она мне так нравится! Я такого раньше никогда не испытывал! С Гаем они обсуждали разные, порой очень странные темы, но до женщин разговор не доходил никогда, потому что обсуждать было нечего. А теперь Какаши и не знал, что сказать влюблённому другу — Гай определённо был влюблён. Будь это какая-нибудь скромная гражданская, Какаши был бы рад за него, но нет. Это была Канеда, которая пила из Гая кровь и издевалась над ним. — Гай, — Какаши отложил онигири в контейнер и взял его за плечи, — помнишь двадцать пятое правило? — Шиноби… Никогда не должен плакать… — Гай вытер лицо рукавом и поднял на Какаши печальный взгляд. — Вот именно. — Ты прав, я должен… Должен вспомнить правила. И следовать им, ведь Мадока тоже шиноби… — в то же мгновение от печали на лице Гая не осталось и следа, и он задумчиво сощурился. — Э… Гай, — Какаши так и замер с поднятым указательным пальцем, наблюдая за тем, как Гай складывает разложенные вещи в сумку и собирается уходить. — Спасибо тебе за совет, Какаши! Ты настоящий друг! Теперь я буду хитрее, я ведь ниндзя! Ха! — Гай ослепительно улыбнулся и показал ему большой палец. Всё, что Какаши мог сделать, это закатить глаза и устало упасть спиной на землю. Гай никогда его не слушал, а потом ещё жалуется, что это Какаши его не слушает. Но ушёл он с боевым настроем, и кто знает, что он задумал? А Какаши остался один на пустой поляне. Он полежал ещё немного, потом встал, отряхнул спину и побрёл к давно знакомому месту, где его ждал Обито. В последний разговор с Минору он услышал интересные слова о том, что стыд, обида и вина — три вещи, которые несут лишь разрушение и никакой пользы. Затем Минору задержал долгий взгляд на Какаши, будто тот должен был что-то ответить. Какаши пожал плечами и согласно кивнул. Наверное, это правильное утверждение. По крайней мере, Какаши ещё ни разу не было хорошо от стыда, обиды или чувства вины. Минору сказал ещё много умных, но в тоже время очевидных вещей, о которых Какаши попросту не задумывался. Визиты в госпиталь становились приятнее с каждым разом, потому что Минору теперь больше говорил, чем спрашивал. Какаши даже подумывал пригласить Минору выпить, когда закончит курс приёма таблеток, или преподнести ему какой-нибудь значимый подарок в знак благодарности за помощь. Нет, они не были настолько близки, чтобы стать друзьями, но Какаши, оглядываясь назад, искренне восхищался тем, как терпеливо Минору выносил все его срывы и глупость, твердолобость и саморазрушительное поведение. Малейшее потрясение — и Какаши тут же опускал руки, а Минору приходилось начинать всё заново. И лечение затянулось. Но теперь всё будет хорошо, осталось немного, потом только витамины и беседы — так пообещал Минору. На миссиях Какаши тоже чувствовал себя лучше, пару раз даже по-настоящему посмеялся вместе с напарниками, смех сам вырвался наружу, и его не пришлось давить. — Гай влюбился, — Какаши сел на выступ памятника и покачал головой, скользнув взглядом по имени Обито. — В Мадоку, представляешь? А она над ним только посмеялась. Мне уже лучше, но это беспокоит меня. Знаю, он тебе никогда не нравился… — Ха! Наконец-то хоть кто-то привёл его в сознание! — Он такого не заслуживает. Сам помнишь, какой неприятной может бывать Канеда. — Теперь она мне даже немного нравится. Во дурак! Ха-ха! И как ты на засмеялся, когда он тебе про это рассказывал? — Это… Это не смешно, — Какаши отвернулся от камня, пряча улыбку. — Гай расстроен… — Ну, а ты? — Что я? — Аяме. Ты говорил, что она подросла. — Ну… Да, подросла. А при чём тут Аяме? — Ты теперь редко ходишь в Ичираку. Я помню, как эта влюблённая сопля на тебе висла, когда мы туда ходили вместе. И тебе это нравилось. — Теперь всё изменилось. — Да ну? Она всё так же смотрит на тебя и пытается… — Глупости. Аяме выросла у меня на глазах. Я знал её ещё ребёнком. — Но теперь-то она не ребёнок. Чего ты так нервничаешь? — Ей едва исполнилось восемнадцать. Она ещё совсем девочка. — Она в тебя влюблена, Какаши, и ты это видишь. Каждый раз ты это видишь, но притворяешься, что не понимаешь. Вот балда! Ха! — Может и так, — Какаши безразлично пожал плечами, глядя в сторону леса. — Что она тебе там сказала на прошлой неделе? А, погоди-ка, она ничего не говорила, просто посмеялась над твоей шуткой. Ты так радовался. Дурень! Ха-ха! Она же тебе тоже нравится, а? — Аяме хороший человек. Она дорога мне, как и остальные жители деревни. — Ты поэтому так разнервничался, когда услышал, что она с компанией подружек над тобой смеялась на улице? — Она… Просто смеялась. С чего бы мне о таком переживать? Я слишком старый для такого. — Думаешь, что слишком старый для неё? — Ей ни к чему мои… Я пойду. Мне пора. — Не забудь подарить заботу к близким людям, как советовал Минору! Ну и дурень! Ха-ха! Какаши протёр ладонью пыль на камне и провёл пальцами по имени Обито.

***

Пришлось спрятаться за углом и дождаться, пока посетители уйдут. В Ичираку за час до закрытия обычно было мало людей, и Какаши мог спокойно поесть. Он вышел из своего укрытия, когда последний мужчина смешался с толпой прохожих. Аяме протирала столешницу, что-то напевая. — Здравствуй, — Какаши махнул рукой и уселся на стул. Ему действительно стало легче, как и говорил Минору. На душе больше не тянуло при любом разговоре с кем угодно, не хотелось уйти домой и закрыться на несколько дней ото всех. Аяме тут же улыбнулась и отложила тряпку: — Какаши-сан! Давно вы у нас не были! — Да, я даже начал скучать. Но сама понимаешь, дела, — Какаши взял в руки меню и принялся его изучать, будто не знал всё наизусть. — А где твой отец? — Он на складе, пересчитывает всё. Днём местные мальчишки стащили оттуда несколько вещей, папа сильно переживает, хотя воришек сразу же поймали. Я уговорила их отпустить, они же ещё совсем дети, да и плакали так… Что сегодня будете? — Аяме поправила косынку и кивнула на меню. Настроение на эксперименты ушло, и Какаши заказал всё как всегда. Аяме быстро принесла его заказ и, как обычно, осталась с ним, подперев щёки руками и тайком поглядывая на него. До недавнего времени Какаши было просто всё равно на то, что происходит вокруг, как на него смотрят другие люди. На этот раз он чувствовал пристальный взгляд Аяме и смутился. Он потянулся за салфеткой и встретился глазами с девушкой. — Простите, — Аяме встрепенулась и стеснительно отвела взгляд, принявшись натирать стол. — Что? — Какаши развернул и сложил салфетку снова. — Я просто… Смотрела на ваше лицо и вспомнила про того самурая, которого вы мне подарили. Какаши каждую ночь в моей спальне… Охраняет меня, — девушка вздохнула и переставила стаканы со стола на полку. — И мне спится спокойней. Я поставила его у изголовья кровати, чтобы в случае чего он сразу набросился на мои кошмары, — она тихо посмеялась и снова подняла взгляд на лицо Какаши. — Думаю, он воин не хуже вас. Перед сном я часто думаю о Какаши, и мне легче уснуть. — Э… — Какаши склонился над миской, чтобы не забрызгать жилет, и втянул лапшу. — Я рад, что тебе понравилась эта кукла. — Приходится по ночам думать и о вас, Какаши-сан. Это ведь вы мне его подарили, — брови девушки слегка дёрнулись, и она нерешительно улыбнулась. — Вы тоже обо мне думали… Аяме схватила полотенце и сжала его в руках, посматривая то на Какаши, то на его руку, сжимающую палочки. Мужчина кашлянул, успокаивая участившееся дыхание, отложил палочки и выпил бульон со дна миски. Затем он быстро натянул маску на лицо и кивнул: — Очень вкусно, ха-ха, — он достал кошелёк. — Вот же… Что-то я засиделся. До закрытия всего полчаса осталось. Тёмные глаза Аяме отчего-то поблёскивали, но в них не было слёз, а на лице появился румянец. Её губы налились кровью и порозовели. Какаши заметил, что грудь Аяме вздымается под фартуком, будто она только что таскала тяжёлые ящики. Его тоже охватило беспокойное чувство волнения. — Я очень скучала, пока вас не было, — Аяме быстро нагнулась к холодильнику под прилавком. — Все говорили, что вы очень заняты… Но я каждый день для вас готовила. Вот. Перед Какаши возникла маленькая картонная коробочка с прозрачной крышкой. Внутри было пирожное, украшенное черникой и листьями мяты. — Я совсем не знаю, что вам нравится… Решила готовить путём проб и ошибок. Вчера было клубничное, — Аяме зачем-то обтёрла руки об фартук и растерянно огляделась, видя, что Какаши никак не реагирует. Вдруг откуда-то снизу раздалось протяжное хриплое «мяу». Какаши опустил голову и увидел уже знакомого кота, который сопровождал Аяме, когда она заявилась к нему домой. — А вот и наш последний клиент! — Аяме всплеснула руками, выдохнула и достала из кармана подготовленное лакомство для кота. — И чем он тебе заплатит? — Какаши между делом положил оплату на прилавок. — Тем, что будет приходить сюда каждый день и давать себя погладить. Слышите? — Аяме опустилась на корточки рядом с котом, который вытянул хвост и мурчал, поедая угощение. — Что-то ты продешевила, Аяме, — Какаши усмехнулся и спрыгнул со стула, сунув руку в карман. — Вы ему просто завидуете, — девушка подняла лицо к Какаши, продолжая гладить кота, и игриво улыбнулась. Улыбка под маской исчезла. Какаши похлопал по прилавку: — Я деньги тут оставил. — Не хотите погладить? Давайте, он очень пушистый, — Аяме жестом подозвала Какаши. Нехотя Какаши сел на корточки рядом с Аяме и протянул к коту руку. Сначала животное продолжало мурчать и вело себя как ни в чём не бывало, потому что было слишком увлечено поеданием бесплатного ужина, ради которого не пришлось рыться в помойке. Но стоило коту заметить, что руку, гладящую его, подменили, мордочка стала недовольной, и Какаши почувствовал, что спина кота напряглась и не выгибалась больше навстречу его пальцам. — Кажется, я ему не нравлюсь, ха-ха, — Какаши быстро убрал руку, чтобы не злить кота. — Он просто стесняется. Да, Персик? Какаши даже не стал переспрашивать у Аяме, имела ли она в виду этого потрёпанного жизнью тощего глиста, когда говорила «Персик». Обычно Персиком называли какого-нибудь изнеженного длинношёрстного жирдяя, который весь день валяется на диване и не знает горестей жизни. А этот Персик с переломанной судьбой даже не был рыжим, хотя, возможно, из-за грязной шерсти и полумрака Какаши не мог разглядеть его окрас. — Он только с виду такой недотрога. А на самом деле ему очень нравится обниматься и спать у меня на руках. Наверное, он когда-то был домашним, а потом что-то случилось… — Аяме грустно вздохнула. — Я сделала ему лежанку, но он никогда не остаётся, приходит только поесть… — Ему повезло, что он встретил тебя, — Какаши поднялся. — Ты очень заботливая. Ладно, мне пора. — Какаши-сан! Ну куда вы? Когда Какаши обернулся, Аяме указывала на прилавок, где стояла коробочка с пирожным. Какаши засмеялся и забрал очередной шедевр девушки, почесав затылок. — Ну вот, теперь совсем другое дело, я всех накормила, — Аяме довольно улыбнулась. — Заходите почаще! — Увидимся, Аяме… — к концу фразы голос Какаши стих, и он поспешил уйти. Погружённый в мысли о доброте Аяме, Какаши брёл домой. Она сегодня была какой-то другой, в ней опять что-то изменилось. И этот облезлый Персик, решивший прибиться к месту кормёжки, позабавил Какаши. Он и не думал, что в ту ночь, в том мрачном районе, Аяме найдёт себе нового друга. Невольно Какаши подумал о Гае. Захотелось увидеть его, проверить, всё ли с ним в порядке. Он так быстро убежал, что теперь Какаши стало интересно, что он задумал. Свет в доме Гая горел на кухне. Какаши решил заглянуть в окно. Гай сидел за столом, сложив руки в замок перед собой. Судя по серьёзному надутому профилю, он думал. Какаши постучал в окно: — Гай! Как только Гай увидел друга в окне, его удивлённое лицо вытянулось и побледнело. Он подошёл к окну и открыл его: — Какаши?.. — Чего ты сидишь один в кухне? — Я… Думал о жизни… — Куда ты так быстро ушёл? — Лучше бы… Лучше бы я не уходил, — Гай всхлипнул, спрятав лицо за ладонями. — Лучше бы я сидел с тобой! — Ты виделся с Мадокой? Гай бросился к Какаши на шею, чуть не вывалившись в окно, и зарыдал. В его бессвязном потоке речи Какаши выцепил слова «позор», «ученики», «посмеялась», «разбитое сердце» и «умереть». Кулаки сжались сами собой. Какаши затолкнул друга обратно в кухню и сам залез внутрь через окно. Он довёл Гая до стула и помог сесть, потому что бедолага на ногах не стоял. Канеда опять что-то сделала или сказала, и на этот раз Какаши не позволит ей остаться безнаказанной. Она давно уже напрашивалась на хороший урок.