Багровое солнце

Кленовые листья всегда стремились в одном им известном направлении, движимые силой ветра, что несла их по горным низинам, создавая багровое полотно на тёмной земле. В эти затерянные земли осень приходила первее всех, и холод пробирался в каждый дом, забирался под кожу. Где-то в дали наконец загорались первые огни. Тонкая рука помешивала угли, над которыми клубился пар от кипящего глиняного чайника. Красивая девушка смотрела на опадающие кленовые листья, добавляя цветки хризантемы в чай. Юноша, сидевший с ней за одним столом, протирал фарфоровые пиалы, расставляя их на столе.       – Здесь каждый мечтает заполучить покровительство господина, – девушка посмотрела на юношу-омегу, начиная разговор. Их вдруг перебил тихий голос женщины, наконец вошедшей в покои. Украшения в её волосах колокольчиками звенели при каждом шаге, давая знать о себе. Она опустилась к юным омегам за стол, принимая пиалу горячего чая. Девушка, передавшая напиток, невинно улыбнулась, обращаясь к гостье: «Разве я не права, госпожа?» Но госпожа не спешила с ответом, внимательно подбирая слова. – Заполучив расположение не забывайтесь, – взрослая женщина тяжело вздохнула, отпивая чай. – Судьба каждого может внезапно обернуться несчастьем.       – Наш глава уже вернулся? Служанки болтают: в клане удерживают генерала, – девушка обеспокоенно расспрашивала госпожу о случившемся, не унимаясь. – Что происходит? Старшая госпожа родилась в семье предыдущего главы и являлась родной сестрой Тигра, отчего с её мнением считались все приближенные к воинам омеги. Она неслучайно выронила фарфоровую пиалу, позволяя ей со звоном разбиться о пол.       – Твоя забота молча ждать господина, Эри, – женщина холодно посмотрела на обоих омег, вставая из-за стола. ­– Вы здесь совсем недавно. Не стоит думать о многом, ­– В её словах угадывалось недоверие и нота неприязни из-за разыгравшихся амбиций. Теперь госпожа покинула покои оставляя омег, каждого в своих собственных мыслях, своих страхах и мечтаниях. Прошлым летом они попали в это место совершенно случайно. Отец старшей из омег - Эри- был сослан на казнь. Этот человек всю жизнь искал выгоду и шёл по головам, чтобы приумножить собственное богатство. Перед смертью он продал свою дочь в клан, таким образом расплатившись со старыми долгами. Второй омега, бывший прислуга, прибывший вместе с Эри - Юнь. Он отлично понимал шаткость их положения, опасаясь за свою жизнь. Юнь предпочитал тихо наблюдать со стороны, а не бросаться в пучину событий в погоне за призрачной властью, о которой так мечтала Эри. Как-бы то ни было им стоило держаться вместе.       – Сестра главы не доверяет нам, – Эри, расстроившись, убрала чайник. – Я хотела расспросить её о случившемся. Ты слышал, как госпожа общается с любимыми омегами членов клана? А к нам она холодна.       – Эри. Ты не жена. Она не доверяет тебе, потому что ты только и делаешь, что беспокоишься о своём месте в постели господина, узнаешь у всех информацию, которая тебя не касается, – Юнь снова пытался вразумить и успокоить подругу. Его голову не покидали мысли о уязвимости их положения и опасности, которая могла настигнуть в любой момент.       – Не беспокоишься, вот и не знаешь, что сегодня сын главы притащил нового омегу, – Эри явно обиделась на бывшего слугу, упрекая его в безразличии к их общей проблеме. Красота увядающих садов, окутанных туманной дымкой, виднелась лишь из окон главного поместья, где над балконами раскинулись изящные клёны, где шум воды журчащих водопадов сливался со смехом жён, мужей и избранных наложниц, прогуливающихся под красными кронами. Их смех растворялся в воздухе, рассыпался росой по траве и исчезал в стенах соседнего дома, насквозь пропитанного болью, запомнившего только слёзы, запечатавшего в себе вопли сотен сломанных судеб. Тэхен держал спадающий на плечах халат, обнимая своё истерзанное тело обеими руками. Изредка доносившиеся из тёмных комнат стоны боли и бессилия разрывали застывшую тишину. Такие же как он, сломленные и обезображенными грубыми руками омеги скитались в коридорах, безликими тенями исчезая в своих покоях. Кто-то молча рыдал, пряча слёзы в подушку, кто-то больше ничего не ощущал, давно смирившись со своей «участью». Они больше ни на что не надеялись, доживая свой век, оставаясь лишь прахом в красивых телах. В купальнях было совсем тихо. Густой пар извивался в воздухе, исчезая белой дымкой под потолком. Наконец обдав себя горячей водой, Тэхен впервые за долгое время почувствовал тепло, разливающееся по телу. Думать о предстоящем будущем было невозможно. Заточенный в темницу отец наверняка скоро погибнет, забирая его за собой. Омеге было обидно, от того, что отец снова взвалил на себя все тягости, не рассказывая семье о связи с кланом, которому к несчастью перешел дорогу. Тэхен даже не мог представить, в чём он мог быть виноват. Теперь его тело пестрело красными следами чужих рук, которые не успели украсть самое драгоценное, подрываясь из-за просьбы. Двери резко распахнулись, впуская служанок в комнату. Они не стеснялись разглядывать жалкого сына генера, бросая на пол свёрток ткани.       – Вот и господин Вэй, – слуга засмеялась, небрежно хватая омегу за руку, словно тот был тряпичной куклой. Тэхен, терпевший унижения все эти дни, не смог сдержать накопившейся внутри злости, с силой отталкивая вцепившуюся девицу. Безлюдные коридоры старых купален содрогались от звуков брани и недовольных возгласов служанок.       – Что за представление вы устроили? – высокий омега с ярким макияжем вошел в комнату, заполненную шумом и вознёй. Он бросил недовольный взгляд на сына генерала, внимательно рассматривая его лицо.       – Просто забери мальчишку, Цзинь, – служанки подтолкнули сына генерала в сторону пришедшего омеги. Цзинь изящно махнул ладонью, молча приказывая служанкам удалиться. Он не сводил глаз с юноши, погладив его бледную щеку. – Никто ведь не успел испортить тебя? В лёгкой ухмылке скрывалось что-то нехорошее, шепчущее об опасности. Вместо шелковых халатов на плечи тут же легли невзрачные серые одежды. Такой оказалось их его неизвестность, которой так боялся Чимин. Тэхен с грустью вспомнил о принце, чья жизнь наверняка уже оборвалась… догадки путались в голове.       – Иди за мной, – Цзинь небрежно подтолкнул Тэхена к выходу из купальни. Омега остановился в конце коридора, упираясь в раздвижные двери. На створках кровавого цвета разлетались одинокие и напуганные журавли. Внутри раскрашенные стены пестрели обилием узоров, от которых начинало рябить в глазах. Птицы на стенах точно искали выход из заточения, теряя последнюю надежду выбраться.

***

С самого утра главный зал вновь заполнился людьми, которым приказали оставаться внутри, не покидая его стен до темноты.       – Спустя столько лет Тигр решил распороть старые раны…       – Кто упустит шанс отомстить, когда враг сам оказался в твоих руках. Путь в обитель тигра и дракона был устлан кроваво-красным. Слетающие со стен журавли, приземлялись на рукава платьев омег, танцующих для альф. Их тела, потеряв всякий стыд, кружились и изгибались, заманивая зверей поскорее напасть. Сын главы в непривычном одиночестве скучал, наблюдая за сменяющимися по кругу лицами. А омеги всё подливали вино, стараясь захватить внимание кого-то из приближенных. Наконец занятый разговорами Гук повернулся к Хосоку, рассматривая его заполненную до краёв пиалу.       – О чём задумался? – мужчина слегка толкнул друга в плечо, опустошая чужую чашу с алкоголем. – Твой отец сказал людям веселиться, а сам допрашивает генерала в темнице. Отблески золота мерцали в огнях зажжённых свечей. Браслеты на его руках звенели с каждым изящным движением, создавая свою собственную мелодию. Голубой шелк струился, спадая с плеч, словно медленная река, протекающая по всему его телу. Хосок вздрогнул от собственных воспоминаний, внезапно проскользнувших в мыслях. Тогда он стал невольным свидетелем сцены, как невинный принц танцевал в центре роскошного зала императорского дворца, развлекая господ и чиновников. Стоило ему впервые увидеть свою жертву, желание о танцующем лишь для него одного омеге, надолго поселилось в голове. Теперь удаляясь в свои покои, Хо не мог выбросить его образ из мыслей. Всё это время Чимин оставался в его наполненной одиночеством комнате. Его сердце испуганно стучало, вырываясь из груди. Альфа даже не касался его тела, один лишь взгляд и облик его наводил ужас, заставляя всё внутри сжиматься. Чимин снова отшатнулся к стене, в панике хватаясь за деревянный каркас. В первую встречу он не успел запомнить даже лица мужчины, ведь единственное, что его волновало это собственный страх перед ним. Теперь принц наконец увидел его самодовольную улыбку, что скривила пухлые губы и слегка прищуренные лисьи глаза. Конечно, этот мужчина был достаточно красив, но овладевающая им похоть заставляла омегу попятиться назад.       – Отпусти меня…пожалуйста, – он цеплялся за одежду, стараясь прикрыть полупрозрачную ткань.       – Раздевайся, – Хо медленно развязал пояс своей одежды, приближаясь к нему. – Не испытывай моё терпение, Чимин. Его руки скользнули по бёдрам, оголяя ноги. Омега закричал, с силой отталкивая мужчину назад.       – Не надо. Нет! – в истерике юноша вынул острую шпильку, направляя её в свою сторону. – Я лучше умру, чем лишусь чести из-за тебя. Ни один омега ещё не посмел настолько оскорбить самооценку Хо. Чимин смотрел на него с таким неподдельным отвращением и всепоглощающим страхом, что вызывало в нём неконтролируемую ярость.       – Не стоит мне угрожать, – альфа вновь оказался возле него, прижимая за талию. Не успел он перехватить сжимающую шпильку ладонь, как Чимин воткнул остриё себе в плечо. Омега испугался собственной решимости, от боли повисая у него на руках. Сотни мыслей проносились в голове, пока мужчина силой тащил его за собой по тёмному коридору. Слуги лишь отворачивали головы, пропуская разъяренного Хосока вперёд. Главный зал, по-прежнему заполненный приспешниками клана, разразился хохотом, встречая сына главы. Мужчина крепко держал принца в руках, сдавливая его сочащуюся кровью рану.       – Смотри! Ты думаешь северные варвары ведут себя лучше этих людей? Они не трахают шлюх, не убивают и им есть дело до чувств принца, проданного родным отцом? – он прижимал его дрожащее тело к себе, не позволяя альфам увидеть оголённые его части. – Я обещал, что ни один из них не посмеет коснуться тебя. А высочество согласился умереть, лишь бы не видеть меня! – мужчина повернул его испуганное лицо на себя, пронзая взглядом. – Если не хочешь принадлежать мне одному, будешь подстилкой для каждого. Мужчина небрежно отбросил омегу на пол, приказывая танцовщице увести Чимина в павильон для наложниц. Женщина сразу подняла его на ноги, толкая к двери, что вели в соседний коридор. Танцовщица выглядела крайне безразличной к трагедии очередной омеги, однако всё же сообщила служанке о ране Чимина. Она проводила принца до череды небольших комнатушек, раздвигая бумажные двери. Сидевший на полу омега, даже не посмотрел на нового соседа. Спустя минуту его лицо наконец поднялось, врезаясь взглядом в принца. Не успел он опомнится, как Чимин оказался возле него.       – Тэхен… – ледяные руки обнимали его за спину, совсем не желая отпускать – Я думал ты умер, я думал они убили тебя! Не поверивший своим глазам Тэхен отстранился от принца, дотрагиваясь до испачканной кровью одежды. Единственное, что он теперь мог произнести: «Хвала небесам».

***

Свечи трепетали у распахнутого окна, отбрасывая блики тёплого света на низкую кровать. Где-то за окном шелестели клёны, что тоже играли тенями на стенах. Эри наконец оказалась в объятиях своего господина, проводя остаток дня в его покоях. Девушка, почувствовав холод, обернулась одеялом, располагаясь на груди Гука. Она мечтала, что альфа хоть раз позволит ей остаться до утра. Надеялась услышать заветные слова, позволяющие понять, что она заполучила его сердце. Но мужчина никак не поддавался её женским чарам. Теперь, прикрыв нагое тело белой простыней, медленно возвращалась в крыло для омег. Эри вдруг улыбнулась, зная, что место рядом с господином её по праву. Альфы, сторожившие покои, проводили девушку взглядом, потушив свечи в спальном павильоне. А к Гуку, что уже успел заснуть, вдруг постучали. Он успел накинуть на плечи халат, открывая раздвижные двери. – Тигр вновь отправился в столицу, в его отсутствие вы займетесь всеми делами.