Охота.

Мой старый друг, мой верный Дьявол,

Пропел мне песенку одну:

— Всю ночь моряк в пучине плавал,

А на заре пошёл ко дну.

Николай Гумилёв «Умный дьявол»

      Жан чувствовал себя пугалом.       Оставалось только найти ворон.       Льняной пиджак песочного оттенка неприятно давил в подмышках, мешая поднимать руки, а начищенные до блеска туфли натёрли пальцы. Права была мама, уговаривая покупать всё заранее, чтобы разносить, но Жан лишь беспечно отмахнулся. Ему уже двадцать четыре, он сам прекрасно знает, как жить. За последние годы вымахал так, что одежду теперь можно заказывать только у модисток, да и то, не каждая мастерица бралась. Бюджет у героя всё же был не велик.       А ещё эта дурацкая гвоздика в нагрудном кармане. Ну прям жених. Хистория сказала, что так надо, это — марлийская традиция или мода, чëрт знает; сказала и сама не поехала.       В последнее время активничали только Жан и Армин, разъезжая по странам Альянса с дипломатической миссией. Остальные рассосались, как старые раны, и стали жить не то, чтобы обыденно, но явно без политических приключений.       Иногда вместо переговоров за длинным столом были сносные приёмы. Ещё реже — сытные, а главное молчаливые, ужины, что вызывали у Жана лёгкое подобие улыбки.       Он официально приглашён на юбилей… Бумажка затерялась в одном их ящиков стола, и Жан всё хмурился, но никак не мог вспомнить, это барон или маркиз. В общем, какая-то важная марлийская шишка, чья генеалогия вилась от времён Имир. Барон (или маркиз?) принимал в замке, спрятанном за плотными рядами сосен. Три часа от Либерио на дребезжащем автомобиле, а затем недолгая пешая прогулка. Проводник несколько раз извинился от лица аристократического начальства за неудобства. Из-за частых дождей дорогу совсем размыло, а вокруг притаились болота. Жан поджимал губы и старался не заляпать светлые брюки.       Снаружи замок его не впечатлил. Три серых этажа, увитых плющом, крупный необработанный камень. По периметру красовался узор, что уже изрядно потрескался и производил весьма унылый эффект на зрителя. Проводник сообщил, что замок чудом пережил Гул, а ещё, — тут он перешёл на шёпот: «Ни одна вазочка не пострадала».       Даже во время празднования замок казался мёртвым. Хотя нет… он напоминал больного чахоткой старика, что беззвучной тенью бродит по коридорам.       Жан с отвращением оглядел углы, покрытые густой паутиной, провёл пальцем по каминной полке, замечая слой пыли, и, конечно, выдрессированный капитаном Леви, не смог не заметить грязные следы на красном ковре.       Юбилей планировали отмечать с размахом три дня, и Жану выделили комнату на втором этаже. Скрипучая лестница, каждая ступень которой стонала под длинными ногами бывшего солдата. Узкий коридор, в котором не было окон, но всюду на идущего глядели распахнутые глаза с портретов. Жан невольно шагал быстрее, словно не желая столкнуться взглядом с нарисованной роднёй хозяина замка.       В комнате, пыльной и мрачной, Жан глянул в окно, надеясь на красивый вид. Но неухоженный сад окончательно его разочаровал. Из-за тумана мелкие капли лежали на листьях и иногда, содрогнувшись, опадали на траву. Жан придержал штору, наблюдая за тем, как чёрная птица, слетев с дерева, опустилась на голову мраморной статуи. Чувствовалось нечто тревожное в этой обволакивающей тишине, которую разбавлял только шелест крыльев.       — Птицы клюют ягоды в саду, а потом прилетают сюда.       Жан вздрогнул. Он не слышал шагов.       — Разве это не есть сад? — медленно развернулся, приклеивая к лицу самую очаровательную из улыбок.       Не зря. Совершенно не зря.       На пороге, отведя руки на спину, стояла настоящая красавица. По крайней мере, это была первая мысль Жана.       — Что вы, — она хихикнула, показав белые зубки. — Он куда больше. Вот смотрите, — подошла ближе, накрывая Жана с головой оглушающим ароматом красной розы, — то, что перед нами сейчас, это старый сад. Он заканчивается у озера… жаль, из-за тумана ничего не видно. А дальше новый сад, который, честно говоря, напоминает лес. Барон каждый сезон высаживал новые деревья и ужасно гордится тем, что они плодоносят.       — Я полагал, что это место заброшенно, — сказал и тут же пожалел, потому что она поджала алые губы и нахмурилась. — Поверить не могу, что кто-то способен постоянно жить в такой глуши.       — Блэкхолл отличное место, — отрезала девушка. — Он добр к тем, в чьей душе есть свет, и жестоко наказывает лжецов. Уверена, скоро вы оцените щедрость этого места. Замок построил ещё прадед барона в подарок невесте, и с тех пор тут всегда царила любовь. Вы видите мрачный дом, окруженный лесом, мы же храним здесь своё уединение от всей суеты. — Она немного помолчала, изучая взглядом дорожки в саду. — Даже, когда случилась Дрожь, замок спас нас…       — Я слышал, — попытался улыбнуться Жан. — Это удивительно, ведь ближайшие города были полностью уничтожены.       — Я стояла вон там, — девушка кивнула на дверь, и Жан понял, что она имеет в виду комнату напротив. — И видела этих чудовищ… ужасных гигантов, что шли мимо, сминая всё на своём пути. Даже сейчас, четыре года спустя, до сих пор по ночам слышу их шаги… Ох, — она вскинула голову, и Жан увидел широкую улыбку, — простите, что сваливаю на вас всё это. Уверена, вам нет дела до страданий юной марлийки. Вы ведь…       Жан ненавидел такие моменты. Укол совести. Острый и болезненный. Да, он элдиец. И он, как ни крути, причастен к этой мировой скорби. Столько людей погибло, столько судеб навсегда разрушено, и всё это, чтобы дать Элдии хотя бы шанс на существование. Пролить кровь ради жизни — банальная мысль, на которой стояли многие цивилизации. Но иногда крови становилось так много, что она смывала всё, что было на её пути. Если девушка просыпалась от воспоминаний о титанах, то Жан порой не мог отмыть липкую кровь с собственных ладоней.       — Желаю вам провести хорошо время.       Он не заметил, как она оказалась в коридоре. Пышное красное платье с белыми оборками казалось ярким пятном на фоне тусклых стен.       — Я могу узнать твоё имя? — он прыгнул на «ты» словно на батут и неловко покачнулся, высматривая её реакцию.       — Марка.       Смешок застрял во рту неприятным вкусом соли и железа.       — Что? Ты шутишь?       Первые четыре буквы вонзились в грудь как стрелы.       Она закатила глаза.       — Маркелла. Но кому взбредёт в голову называть меня так? Для всех вокруг я — Марка, для подруг — Келла. А вы, — она окинула его с ног до головы, замерев взглядом на удивлённой вытянутой физиономии. — Зовите как душе угодно.

***

      Ночью Жан никак не мог уснуть.       Он ворочался, сминал и без того дряблую подушку, скидывал одеяло, подставляя монстру голую пятку. Из распахнутого окна доносился стрекот сверчков и шелест ветра в листьях. Иногда в доме кто-то бродил, и Жан, хоть и прислушивался, никак не мог определить, мужской это шаг или женский.       Гости уже съехались на праздник, но большинство поселили на третьем этаже, сославшись на то, что второй уже почти занят. Жан удивился: многие комнаты здесь были заперты. Он днём подёргал ручки, и ему никто не ответил. Может, третий этаж был светлее и удобнее, поэтому хозяин предпочëл заселить его? Но Армин, что прибыл практически ночью, получил комнатушку на первом этаже, в шаге от кухни. Экономка, пухлая темнокожая женщина, с сожалением сообщила, что комнаты выше уже заняты. Жан не успел поделиться своими мыслями о странном распределении жилья в замке с Армином, потому что экономка, которая очень напоминала строгую учительницу, велела не бродить ночью, а хорошенько отоспаться.       Но сон не шёл.       Жан устало поднялся на ноги. Немного размял затекшие мышцы и встал у окна. Серебристый свет луны расчерчивал сад по диагонали, упираясь в лицо мраморному мальчику. Природа была молчалива и спокойна. Жан глубоко вздохнул, наслаждаясь прохладой. И уже хотел вернуться в постель, чтобы снова попытаться уснуть, как что-то тёмное мелькнуло в кустарнике. Спать всё равно не хотелось, а бороться с любопытством Жан не умел, поэтому, быстро накинув длинный халат, он поспешил в сад.       Ночью дом казался ещё более покинутым. Губы на портретах словно беззвучно шевелились, а пол скрипел так громко, что удивительно, как не проснулись гости. В зале потрескивал огонь в камине, и в кресле похрапывал мужчина в круглых очках. Книга сползла с его колен на пол, а у ног стояла пустая кружка. Жан бесшумно проскользнул мимо барона и оказался у арочного прохода.       Днём он не замечал, как сильно коридоры замка на первом этаже похожи на пещеру, но сейчас, когда единственным источником света была луна, Жан смог насладиться мрачной обстановкой. В сотый раз жалея, что не взял удобный вещи, он быстро шёл по каменному коридору, задевая макушкой паутину. Коридор словно не заканчивался, а всё петлял, уводя Жана дальше и дальше в самое нутро темноты.       Когда наконец толкнул дверь, ведущую в сад, то невольно прищурился. Свет луны был таким ярким, что казалось, это уже взошло солнце. Мощённые квадратными плитами дорожки были мокрыми после дождя. Жан двигался тихо, но ночью каждый звук увеличивался многократно. В кустах что-то шумело, будто камни ударялись друг о друга, и Жан потянулся к поясу…       Проклятье! Совсем забыл, что безоружен. Шаг, ещё один… Лёгкий ветер трепал мягкий воротник халата и светлые волосы. В воздух, каркнув, взлетела птица, и Жан, провожая её взглядом, невольно осмотрел замок. Чёрные вытянутые окна, похожие на слепые глазницы, и только в одном горел свет. Несколько секунд Жан глядел туда, пока не увидел, как шторы дёрнулись, открывая ему женский силуэт.       Он быстро поднялся по лестнице.       Сам не знал, какого чёрта творит, и почему не позволил себе ни секунды размышлений. Даже когда едва не споткнулся о ковёр, всё равно не остановился, а только, ругнувшись, пошёл дальше. Третий этаж. Надо идти тихо, чтобы не разбудить гостей. Жан судорожно пытался вспомнить, в каком окне горел свет. Пятая дверь или четвёртая? Взволнованно он запустил пальцы в волосы. О, Роза…       Она открыла ему сама.       Тихий скрип, рука, сжимающая блюдце со свечой. Всё то же красное платье, словно она ещё даже не ложилась. Жан запахнул халат плотнее, стесняясь своего не респектабельного вида.       — И что вы делали в саду? — шёпотом поинтересовалась Маркелла, и Жан заметил, как в голубых глазах отражается пламя свечи. — Прятали сокровище?       — Не поверишь, — он глупо усмехнулся, — я услышал шум.       — Почему же? — Маркелла кивнула, приглашая его в комнату. — Иногда сюда забегают лисы и утаскивают всякий мусор. Но вам, городским, это незнакомо, поэтому я ни капли не удивлена тому, что вы решили разобраться. — Она закрыла дверь. Жан неловко помялся на помоге. — Хотели сразиться с ночным гостем, не так ли?       — Утрируешь, — вздохнул Жан.       Честно говоря, в последнее время в женскую спальню он попадал чаще всего после романтического свидания. Были, конечно, исключения, но они скорее вычёркивали унылые диалоги, оставляя место для самого пикантного.       Получив десятый отказ от Микасы, до сих пор горюющей по придурку Эрену, Жан решил, что с него довольно. Возможно, первая любовь никогда не покинет сердце, но страдать он был не намерен.       Пользуясь молодостью, красотой и славой героя, Жан сперва менял пассий как перчатки, бегая по свиданиям, а затем после нравоучений матушки завёл парочку романов. Они, впрочем, закончились быстро, оставив после себя только несколько фотоснимков. Жану казалось, что это была не его жизнь. Он метался, как птица в клетке, желая найти себя в новом мире. Женское внимание, томные взгляды, флирт за столиком в ресторане, щекотные поцелуи в шею… Всё это было ярким, дурманящим, как шампанское, но совершенно пустым. Может, стоило сражаться за сердце Микасы дальше? Биться так, как он умел, не жалея себя. Уютный деревянный дом где-нибудь на Парадизе, вдали от всех, беременная очередным ребёнком наконец-то покорная Микаса… разве не это счастье? Жан отмахивался от мыслей и сжимал зубы до боли в челюсти. Нет. Она навсегда привязана первой ужасной любовью к Эрену, а ему бы оставалось только быть молчаливым свидетелем её тоски.       — Вы задумались о чём-то? — прохладные пальцы коснулись его запястья. — Хотите вернуться к себе в комнату?       — Почему ты зовёшь меня на «вы»? — в голосе прозвучало странное раздражение. — Я бы понял, будь ты служанкой…       — Я просто так воспитана, — Маркелла села на край кровати. — Отец всегда говорил мне обращаться с людям постарше, независимо от их статуса, только на «вы».       Жан кивнул.       — Ты… дочь барона? — он забегал глазами по комнате, отмечая скромную обстановку, по которой очень сложно было понять, что здесь живёт именно девушка. — Мне надо поклониться?       — На колени, челядь, — неожиданно крепким голосом велела она, и Жан, смеясь, опустился на одно колено. — Похвальная прыть, но боюсь вас разочаровать… я не дочь барона. Мой отец был когда-то помощником его светлости, но он погиб много лет назад, и барон добродушно позволил мне жить здесь.       — Барон Блэк заботится обо всех своих подчинённых?       — Только о самых любимых.       Жан всё ещё стоял на коленях. Он испытывал незнакомое чувство наслаждения, смотря на девушку снизу.       — Почему ты не спала? — провёл взглядом по складкам красного атласного платья.       — Сперва заканчивала приготовления к завтрашнему дню, — она загнула пальчик, — Норе, нашей экономке, уже тяжело тянуть такие торжества в одиночку, и я помогаю ей. А затем… — Маркелла чуть наклонилась и коснулась ладонью щеки Жана, вызывая у него в груди лёгкий приступ удушья. — Я услышала, как наш красивый гость бродит по саду, спугивая птиц.       — Я слышал шум…       — И какой же? — её пальцы очертили прямую линию челюсти и чуть вытянутый подбородок. — Те самые лисы или кто-то другой?       Жан чувствовал, как сердце стучит в груди, и пришлось сглотнуть вязкую слюну, чтобы избавиться от першения в горле.       — Словно кто-то перебирал камни. — Он поднял взгляд и поймал улыбку на бледном красивом лице. — Это же такая глупость! Почему мы всё ещё об этом говорим?       Маркелла засмеялась. Её чёрные длинные локоны упали на лицо, и Жану показалось, что на миг в комнате потемнело. Это невозможное сочетание жемчужно-белой кожи, смоляных волос и глаз, цветом похожих на водную гладь… Маркелла чертовски напоминала Микасу. Ту самую, что Жан увидел впервые, много лет назад. Столовая, крыльцо, тусклый свет фонаря, прохлада сентябрьского вечера, и она, улыбаясь, проходит мимо… Он никогда не видел никого прекраснее. До этого момента.       — Скажи, — Жан опустил глаза в пол, растеряно собираясь с мыслями, — а ты согласишься завтра погулять со мной в саду?       — Это свидание? — строго уточнила она.       — Если ты позволишь…       Маркелла вдруг села на колени напротив него и, протянув руки, обхватила ладонями его лицо. Жан почувствовал, как краснеет, точно мальчишка, под её ясным взором.       — Знаешь, — она улыбнулась, — я очень сильно хочу пойти с тобой на свидание. Поэтому, пожалуйста, зайди за мной завтра.

***

      Не было и шести утра, когда во дворе залаяли собаки. Жан встал, сонно протёр глаза и уставился в окно. Пришлось чуть приподняться, чтобы посмотреть ниже, на вход, окружённый колоннами. У порога кучковались гости. Жан простонал и потёр двумя пальцами переносицу. Точно, сегодня же охота.       Бегать за дичью, которой и так было мало, он не любил. Долгая езда верхом, шум, гавканье гончих, выстрелы у самого уха… А потом запах солёной крови и тяжёлая туша в мешке. Жан поджал губы. Но делать всё равно нечего: барон считался выгодным партнёром Парадиза, поэтому стоило играть по его правилам.       Спускаясь по лестнице и натягивая перчатки из тонкой телячьей кожи, Жан услышал в холле знакомый смех. Немного сбавил темп, чтобы насладиться едва уловимой хрипотцой. Маркелла стояла у самой двери и болтала с экономкой. Возле них переминался посыльный в чёрной фуражке.       — Срочная доставка? — вклинился Жан, очаровательно улыбнувшись.       Экономка смежила веки и вздохнула.       — Ничего особенного. — Она быстро сжала запястье Маркеллы. — Сервировку мы обсудим позже. Я должна проверить, в порядке ли те чудесные салфетки с фазаном.       Посыльный, смекнув, что пора уйти, козырнул Жану, быстро поклонился дамам и, качнув небольшим чемоданчиком, запрыгнул в ждущий его экипаж.       — Кто-то болен? — поинтересовался Жан, сведя брови. На белой карете обычно разъезжали медики.       — Барону Блэку исполняется шестьдесят пять, — тихо сказала Маркелла, — думаешь, его крепкое здоровье держится на одних молитвах?       — Я думал, дело в бодрой зарядке по утрам.       Они негромко рассмеялись, и Жан заметил, что сегодня у Маркеллы чуть подкрашены глаза.       — Ты куда-то собираешься?        Она опустила взгляд, и на её щеках вспыхнул румянец.       — Я не покидаю Блэкхолл.       — Просто я подумал…       Маркелла заправила чёрный локон за ушко.       — У нас же сегодня свидание, не так ли? Вот я и решила…       Жан почувствовал, как сердце сжимается, и даже услышал невозможный грохот в груди. Его несчастная душа, совершенно неготовая в таким терзаниям, ударилась о скалы. Он хотел выкрутить свой шарм на полную и сказать, что Маркелла сегодня выглядит невероятно, хотя Жан знает её всего два дня, но перед глазами мелькнула светлая макушка.       — Ты едешь? — Армин поправлял позолоченные пуговицы на жилете. — Слуги уже седлают коней.       Жан простонал.       — Продам душу, лишь бы не ехать… — Он окинул взглядом выспавшегося и бодрого Армина. — А ты, как посмотрю, рвёшься подстрелить кого-то?       — Я вычитал, что барон давний поклонник охоты, и планирую так его впечатлить, чтобы выгодать немного времени для личной беседы.       — Ну и ну, — присвистнул Жан.       — Кроме того, — Армин перешёл на шёпот. — Стрелок я весьма неплохой, поэтому у меня есть приличные шансы.       — Постарайтесь добыть тетерева, — Маркелла чуть наклонилась, — его светлость страсть как любит лакомиться именно этой птицей. Пробейте пулей ей голову и тут же станете дорогим гостем.       Жан почесал заросший щетиной подбородок.       — Справишься?       Армин быстро кивнул.       Они прошли во двор. Утреннее небо было серым, мрачным, а хвойный лес вокруг казался таким тёмным, что напоминал чёрные копья, вонзённые в низкие облака.       Жан испытал удачу ещё раз:       — Раз ты такой чудесный стрелок, то, может, мне не стоит ехать? Подстрели кого-то и для меня.       Армин вздохнул и смерил друга усталым взглядом.       — И чем же ты планируешь заняться?       — Я? — Жан прижался спиной к лошади и посмотрел на замок. — Поверь, дела найдутся. Во-первых, немного посплю. Во-вторых, найду щётку, чтобы привести в порядок костюм для сегодняшнего вечера. В-третьих… — он поправил щегольский воротник, — свожу на свидание хорошенькую девчонку.       — Это кого?       Жан выразительно приподнял брови. Армин оглянулся: Маркелла разговаривала с бароном, заботливо опустив руки ему на плечи.       — Ого.       — Ты не думай, — поспешно уточнил Жан. — Она не его дочь. Обычная девчонка, не аристократка. Но красотка, да?       Армин не ответил. Поправил седло, дёрнул ремни.       — Ты же знаешь, что у Блэка была дочь? — дождавшись отрицательного ответа, Армин продолжил: — Она упала с лошади много лет назад и сломала себе шею.       Жан нервно сглотнул, смотря в чёрный влажный глаз жеребца.

***

      После короткого дневного сна в полной тишине Жан довольный жизнью направился в сад. Обойдя блестящий, точно лаковый, куст кизильника, он вышел к низкой оградке. Вдоль неё тянулись нежно-розовые крупные гортензии. Их цвет немного удивил Жана, что до этого момента видел в саду замка только тёмные оттенки. Рядом что-то негромко клацнуло.       — Предпочёл садоводство охоте?       Он обернулся. С крупными садовыми ножницами к нему шла невысокая, но довольно крепкая, женщина в синем комбинизоне. Она протянула ему жилистую руку.       — Кайла Экхард, садовник. А ты?..       — Жан Кирштайн.       — Гость Освальда?       Жан не сразу понял о ком речь и нахмурился. Кайла раскатисто, практически по-мужски засмеялась.       — Ну, барон! Освальд Блэк.       — Не думал, что… — он напрягся, чтобы не использовать слово «прислуга». — Кто-то зовёт его по имени.       — Я здесь работаю двадцать лет и могу назвать старика своим хорошим другом. Видишь, вон те розы? Он помогал их высаживать. Ходил за мной как пёс, всё вынюхивал, какие удобрения лучше. Даже сам грабли таскал.       — Честно говоря, — Жан почесал кончик носа. — Барон не похож на того, кто любит копаться в земле.       — Сейчас… — Кайла прикрыла глаза. — Да. Он словно больше не замечает сад, а я для себя здесь ещё что-то делаю. Ты же видел, как всё хреново? Мне одной нелегко, а он никак не наймёт мне помощника. Однажды я привела мальчишку из деревни, что был готов работать за еду, так Освадьд и слышать не захотел. — Она провела рукой по коротким чёрным волосам. — Мне уже кажется, что старик ненавидит этот сад и этот дом.       — Похоже на то, — негромко хмыкнул Жан, вспоминая ужасное состояние замка.       Кайла немного помолчала, задумчиво рассматривая кусты.       — Это всё из-за…       — Я могу нарвать немного роз? Ой, — Жан осёкся, — вы что-то говорили…       — Неважно. — Она качнула головой. — Мне не стоит так много болтать, иначе получу от Норы. А что до роз, то вот тебе ножницы. Так попроще будет, да и куст не попортишь.       Жан поблагодарил её.       — Если хочешь в комнату поставить, что советую белые, они растут чуть дальше, а пахнут мягче.       — Мне на подарок, — он неловко опустил голову, утыкаясь взглядом в заляпанные резиновые сапоги. — Хочу порадовать одну девушку.       — Не видела среди гостей женщин твоего возраста. Или ты про деревенских? Запал по дороге сюда?       — Я о Маркелле, — посмотрел на садовницу с вызовом, немного уязвлённый тем, что та не сразу сообразила. Подумал, что она начнёт нервно смеяться, извиняясь, но Кайла лишь удивлённо приоткрыла рот.       — Марка? Ну и ну.       — Что в этом удивительного? Или вы считаете, что я, как элдиец, недостаточно хорош для неё?       — Чушь какая, — скривила губы Кайла. — Мне плевать, откуда ты. Просто Марка обычно плохо ладит с чужаками. Поэтому они обычно и сторонятся её.       Жан задумчиво кивнул и подошёл к розовому кусту. Почва после дождя оказалась мокрой и сильно пахла.       Он не знал, что ответить, потому что Маркелла казалась ему очаровательной лёгкой девушкой. С марлийками обычно тяжело. Как бы они не улыбались ему, Жан всегда видел за их тёплым взглядом обиду и горечь. Они хихикали над его шутками, порой совершенно пресными, расспрашивали о делах, но иногда ему казалось, что эти девицы его люто ненавидят за Гул, за геноцид, за кровь. Жан не хотел грузить себя лишними переживаниями, поэтому ухлёстывал, развлекаясь, исключительно за элдийками. Тут-то были и ясные горящие глаза, и восторженные вздохи, и бесконечная вера в каждое его слово… Которое, впрочем, самому Жану не всегда казалось честным, но победителей не судят.       — Дураки, — буркнул он, срезая розу. — Дураки и идиоты все те, кто не смог поладить с ней. Как по мне, так Маркелла замечательная.

***

      Она визгнула, когда увидела цветы. Пурпурный цвет так красиво подошёл её бледной меловой коже, что у Жана на миг перехватило дыхание. Маркелла прижала букет к груди, совсем не беспокоясь о колючках.       — Мне никогда не дарили цветы, — и взгляд опустила так, что на щёки легла густая тень от ресниц.       — Что ж, — он рассмеялся коротко и сипло, поправил рубашку, которая вдруг стала узкой, неудобной, липкой. — Рад, что тебе понравилось.       — Понравилось? — Маркелла улыбнулась, — я в восторге. Пойдём скорее, надо показать их Лое.       — Кому?       Не ответила.       Молчала упрямо всю дорогу, пока они шли через сад. Мокрые квадратные дорожки, короткие кусты барбариса, густой колючий шиповник. Жан затормозил у озера, над которым клубился слабый туман, и по воде шла витиеватая рябь. Дрогнул высокий камыш, и из него, зычно квакнув, показалась лягушка.       — Не обижайся, — начал осторожно Жан, — но всё здесь выглядит таким… заброшенным.       Маркелла схватила его за рукав и легонько потянула к себе. Он поймал взглядом её улыбку и коснулся широкой ладонью прохладной щеки.       — Всё равно во всём мире лучше места нет.       Он дёрнул плечом. Вода плескалась у самых ног. Сизый туман скрыл замок, отделяя Жана и Маркеллу от всего вокруг.       — Ты была где-то, кроме Либерио?       Шершавая ладонь чуть сжала её тонкое нежное запястье. Точечный стук пульса о подушечку большого пальца звучал громче колоколов в ближайшей часовне.       — Хочешь, свожу тебя в Митрас? — губы коснулись шеи, трепетно прижались к ямочке у плеча. — Или в Трост? Это, наверное, мой любимый город. Хотя было время, когда я его люто ненавидел… А ещё есть наш новый порт. Богачи пооткрывали там всякие кафе и галереи… Уверен, тебе понравится.       Убрал копну чёрных волос и слегка укусил крошечную мочку уха. Усмехнулся, замечая, как Маркелла краснеет.       — Ну что? Поедешь со мной?       Обнял её за талию, прижался губами к оголённому плечу. Маркелла даже спину не напрягла, так и осталась в его объятиях, мягкая и податливая.       — Не молчи…       — Нет!       Она дёрнулась в сторону, как будто кошка, которой надоела хозяйская ласка. Вжала голову в плечи, нахмурилась так, что стала в миг страшной.       — Хватит! — лоб покрылся глубокими морщинами, а глаза потемнели. — Что за глупости ты несёшь?! Я в жизни никуда не поеду!       — Я же только предложил. Что ты сразу кипятишься?       — Ты, как и те, другие, хочешь забрать меня из замка, чтобы убить. Неужели ты не понимаешь, как опасна даже мысль о том, чтобы покинуть Блэкхолл?       Жан вздохнул. Что ж, норов в женщине ему всегда был приятен. Задачка оказалась не так легка, но и он ведь не слабак, поэтому примирительно выставил вперёд руки.       — Хах, пожалуйста, не нервничай так. Никуда я тебя без спросу не повезу.       Она глянула на него с подозрением, но кричать перестала. «Красавица, да ещё и с характером», — подумал Жан почти с восторгом. И тут же схватил её за руку, притягивая к себе.       Губы Маркеллы были красными, как барбарис, и ароматными на вкус. Он целовал их медленно, чуть оттягивая, стараясь продлить момент. Сперва Маркелла стояла, ошарашенно свесив руки вдоль туловища, но затем, осмелев, приоткрыла рот.       Жан ликовал. Он и не думал, что поездка на юбилей какого-то аристократа принесёт ему столько удовольствия. Рука как бы случайно сползла вдоль завязок корсета на пышный подол. Деликатная пауза. Нет, не отошла, не разозлилась! Наоборот обвила его шею, словно лозой, и тихонько застонала, окончательно сводя с ума. Овладеть ею в комнате, пока все на охоте, сделать своей, насладиться её румянцем в момент оргазма, а потом всё же уговорить и увести с собой…       Жан оборвал поцелуй.       Нет, нельзя. Обхватил двумя длинными пальцами подбородок. С этой девчонкой надо быть нежнее и тише.       — Ты хотела меня куда-то сводить.       Она стушевалась, прижалась лбом к его груди. Жан погладил её по жёстким чёрным локонам.       — Ну-ну. Не впервые же ты целовалась?       Грудной смешок прямо ему в грудь. Подняла взгляд и посмотрела так лукаво и дерзко, что Жан в миг всё понял и увидел их, несомненно их, будущее, где он, как дурачок, пытается сделать проще, легче, мягче, а она вот так улыбается и дёргает им как марионеткой.       — Жестокая ты женщина.       — Очень! — рассмеялась Маркелла и схватила его за руку.       Не отпустила до короткой оградки. Жан с его длинными ногами и огромным шагом еле поспевал. А Маркелла всё тянула его, не разжимая пальцы и не оглядываясь. За оградкой стоял старый дуб, в кучерявой кроне которого блестели капли дождя.       — Сколько же ему лет? — восхитился Жан, вскинув голову так, что заныла шея.       Маркелла не ответила. Потянула его ближе, будто её неутомимо что-то звало сюда, и наконец, Жан увидел.       — О, Роза…       Серая, как и всё здесь, могила. Низкая, невзрачная, не знаешь — пройдёшь мимо. Ни имени, ни дат. Только выгравированный в камне цветок, похожий на детский рисунок.       — Вот, — вздохнула Маркелла и улыбнулась почти счастливо, — Лоя, я тебе розы принесла. Смотри!       Жан не знал, что делать. Он стоял, опустив взгляд, и никак не мог выдавить из себя ни звука. Маркелла ворковала с могилой, словно с живым щенком, и показывала каждую розу по отдельности, описывая лепестки. А потом она, спохватившись, указала рукой на Жана.       — А это — мой новый друг. Правда замечательный?       Он шаркнул ногой, не зная, стоит ли представляться.       — Жан, — Маркелла подняла на него взгляд, — Лоя считает тебя просто очаровательным.       — Ох, — он попытался выдавить улыбку или хоть какую-то реакцию, но вышел только нервный смешок. — Разумеется. Скажи, а как вы с Лоей общаетесь?       Она очень медленно моргнула, как родитель, у которого глупенькое чадо спросило о появлении детей.       — Я знаю, что она бы сказала, и воображаю её реплики. — Маркелла нахмурилась. — О, чёрт, неужели ты думал, что я безумна?       Жан шумно выдохнул и рассмеялся.       — Извини. Но ты так… так… — он уже хохотал, согнувшись пополам. — Вот я кретин!       — Представляю, как выглядела со стороны, — она развеселилась до слёз в уголках глаз. — Так что, это ты меня прости. Странно, как ты не сбежал.       — А я уже одну ногу отставил!       — У тебя замечательное самообладание. Другой был бы уже на пути в Либерио.       — Ну, это я всегда успею!..       — Закрой свой рот.       Жан моргнул.       — Что?       — Ты снова, да? — она подошла к нему и схватила пальчиками за тонкую ткань рубашки. — Снова про то, чтобы уехать отсюда? Что, не нравится мой дом? Недостаточно комфортно для взыскательного джентльмена?       Жан невольно шагнул назад. Сердце забилось чаще — почти от страха. Как лихо она сменяла маски, если такие были при ней! Мягкая и нежная в один миг, Маркелла становилась вдруг шумной и весёлой, а затем без всякой паузы злой и ядовитой.       — Да прекрати ты, — Жан закатил глаза, позволяя себе насмешку над её яростью. — Я ничего такого не имел ввиду. Мы же просто шутили?..       — А ты удачно скрыл за шуткой попытку забрать меня, — фыркнула она. — Смотри, — тыкнула на могилу, — вот… вот, что бывает с теми, кто покидает Блэкхолл! Мои родители, Лоя, мистер Вебер… Они были наказаны за попытки отринуть дом! Хочешь, чтобы со мной случилось тоже самое? — Маркелла посмотрела на него, широко распахнув испуганные глаза. — Хочешь видеть рядом и моё надгробие? Его светлость никогда не признается, но Лоя в тот день взяла лошадь, чтобы сбежать из дома. Она всегда хотела жить в городе… она ненавидела это место! Говорила, что Блэкхолл настоящая дыра. В итоге лошадь скинула её прямо здесь, — Маркелла поджала губы. — А Лоя была отменным наездником. С пяти лет в седле! Думаешь, совпадение, что она умерла тут, в шаге от ворот Блэкхолла?       — Я… — Жан потёр двумя пальцами переносицу. — Предположу, что это было совпадение.       — Так скажи это ей!       — Послушай…       — Люди умирают, покинув дом, — серьёзно сказала она. — Можешь мне не верить, расспроси Нору, она-то уж знает все подробности. Или его светлость, что был готов отдать свою жизнь, лишь бы вернуть Лою, но дом не прощает предательств, и все попытки оказались тщетны.       — Погоди, — нахмурился Жан, — что ты имеешь ввиду под «попытками»?       Маркелла шумно вздохнула.       — Он приглашал в дом пастора. Умолял… найти душу Лои и позволить им поговорить. Но церковник пришёл в ужас от такого. Затем были разные люди, которые обещали помочь, но они все оказывались ничтожным мусором перед силой дома. В их поведении и речах не было уважения, а во взглядах я читала страх. — Она подошла к дубу и прижалась к нему спиной. — Один знахарь даже советовал уехать. Идиот! Проще сразу застрелиться!       — Эй, — вздохнув, Жан опустил руку ей на плечо, — иногда череда странных событий правда оказывается всего лишь совпадением. Но если ты так волнуешься, то я могу дать тебе слово, что не увезу тебя.       — Правда? — она слегка улыбнулась. — Ты обещаешь? Обещаешь на могиле?..       Жан пожал плечами. Он не знал Лою, да и не верил, что клятва перед покойником имела какой-то особый вес.       — Да хоть перед Синой. Я тебя не заберу, пока ты сама не захочешь.       Маркелла медленно кивнула.       Если бы Жан не прикрыл облегченно глаза, то заметил бы, как взволнованно она облизнула губы.

***

      Прогулка отчего-то так вымотала его, что, вернувшись, Жан осушил стакан виски, и уснул. В доме ещё стояла тишина, поэтому сон его был безмятежен. И только, когда дверь без стука распахнулась, Жан проснулся.       Он глянул через решётку ресниц на барона, и тут же приподнялся, заметив покрасневшее лицо и суровый взгляд.       — Ч-что-то случилось на охоте?       В комнату вошли люди в светлой военной форме. Тяжёлая поступь, удар винтовки о комод — так, что распахнулся верхний ящик.       — Что вы, блять, творите?!       — Ваши вещи здесь? — сухо спросил полицейский, смотря даже не на Жана, а куда-то в стену.       — Да, но сперва скажите, что вам нужно?       Он вскочил, спешно поправил халат, в котором спал.       — Барон, я прошу объясниться.       У Освальда Блэка было искаженное злостью лицо, но в тоже время совершенно пустой, будто бы лишённый эмоций взгляд. У Жана тревожно сжалось сердце.       — Что происходит?..       — Сядь, — велел барон. — Уже достаточно дёргаться.       — Я не понимаю.       Он ошарашенно смотрел на то, как полицейские рылись в его вещах, перебирали бумаги, принюхивались к пустому стакану на столике. В последний раз его так унижали в кадетке, когда Шадис заподозрил Жана в курении и приказал обыскать прикроватный ящик.       — Виски, — резюмировал один из полицейских и снова посмотрел не на Жана, а куда-то в сторону, точно Кирштайн был ему противен.       — Пара глотков, — прошептал Жан, — с каких пор это преступление?       — Вот мразь, — возмутился полицейский, который осматривал одежду. — Я бы таких сразу вешал.       — Всему своё время, — просто сказал барон и вздохнул. Взгляд его так и остался абсолютно пустым.       В комнату вплыл высоченный тонкий мужчина в чёрном костюме. Мягким неторопливым движением он достал из кармана пиджака лист бумаги и, поправив круглые очки, негромко зачитал:       — Жан Кирштайн, двадцати четырёх лет отроду, верно? Место рождения: Парадиз? Элдиец?       Последнее слово было произнесено так, что Жан почувствовал, как по спине скатилась капелька пота. Выпуклые зеленые глаза под стеклами очков смотрели, не моргая.       — Сведения верные?       — Так точно, — кивнул Жан, и человек улыбнулся одними губами.       — Что ж, приятно познакомиться, мистер Кирштайн. Моё имя Огюст, я детектив по особо деликатным делам.       — Это каким? — чуть слышно выпалил Жан, бросая взгляд на двух полицейских, что тихонько закрыли двери.       Огюст снова улыбнулся, и от этого у Жана внутри всё похолодело. Ему казалось, что это змея обвивает его тело, чтобы впиться ядовитыми зубами.       — Изнасилование несовершеннолетней, мистер Кирштайн, — холодные белые руки сжали запястья Жана точно наручники, — или вы скажите, что я зря приехал, и вы её и пальцем не трогали?