Хроники Ханаби

      Очень странная команда торопливо пробиралась через редкий, начавший желтеть лес. После прошедшего ночью дождя под ногами хлюпала сырая грязь, но едва ли на это обыденное неудобство кто-то обращал внимание. Ханзо шёл впереди всех — он прокладывал путь и уверенными движениями разрубал своим мечом препятствия в виде зарослей, веток и молодых деревьев. Через ближайшие тени он наблюдал за обстановкой вокруг, но время от времени поддавался искушению и оборачивался, чтобы собственными глазами увидеть целеустремлённо следующую прямо за ним по пятам Ханаби. Она явно устала, в движениях почти не осталось лёгкости, лицо раскраснелось, а к влажному от пота лбу прилипли выбившиеся из причёски волоски. Вызванная тяготами перехода неопрятность не смущала Ханзо. Он видел только её красоту.       На раненую ногу Ханаби по-прежнему опиралась с опаской, но, тем не менее, чувствовала в себе достаточно силы, чтобы полностью преодолеть длинный и тяжёлый путь. За старшей куноити спешила младшая. Быстрый шаг Токи изредка сменялся бегом. Пару раз она начинала разговор, но никто его не поддерживал — даже несколько невпопад брошенных слов ощутимо сбивали дыхание.       Замыкающей шла Кагура. Вообще, изначально колонну замыкала Тока, но задумчивая, не отрывающаяся от свитка, волшебница постоянно отставала, так что девочки невольно поменялись местами. Стоило Кагуре оказаться слишком далеко от остальных как при помощи магии зонтика она вновь нагоняла впереди идущих.       Ещё в больнице, сразу после рассказа девочек об их походе в храм мастера Сэймэй, Кагура стала изучать свиток. Уже с первых абзацев она поняла, что трата времени на всякие пустяки — безрассудная глупость в их ситуации. Оказалось, что заточить зло под зонтом возможно лишь в особенные дни — всего несколько раз в году, но перед этим необходимо взойти на Алтарь Дракона и попросить благословение у статуи двух великих мастеров. Будучи самой высокой точкой на континенте, драконья гора пронзала своим пиком небеса. По большой удаче это место величественно возвышалось прямо над погибшей столицей Алой Тени… По большой неудаче, на то, чтобы подняться на Алтарь Дракона и провести там заветный ритуал, у путников оставалось всего несколько дней.       Очень странная команда преодолевала усталость и упорно продолжала двигаться вперёд. Солнце постепенно плыло по ясному небосклону, а пейзаж вокруг и не думал меняться: всё те же тоскливые, лысеющие от наступившей осени, деревья, всё та же вязкая грязь. Ноги гудели от усталости, непозволительная роскошь — отдых — стала маяком надежды, когда в отдалении показалось место возможного привала.       Четвёрка торопливо поднялась на небольшой, поросший колючими кустарниками, холм. Там, в давно покинутом, покосившемся под натиском времени, домишке путники устроили долгожданный, но оскорбительно недолгий привал. Никто даже вещи разбирать не стал — настолько коротким грозил быть отдых. Все три девушки без сил осели кто куда. Ханзо извлёк из своей тени маленький, но пузатый деревянный бочонок. Все желающие с неописуемым удовольствием накинулись на воду. Действие это стирало границы и сближало — на четверых имелась всего одна чашка.       — Давно носишь воду с собой? — поинтересовалась Ханаби, когда в несколько глотков осушила свою порцию. Прохладная и даже чуть сладковатая вода возвращала силы и дарила желание жить. После долгой ходьбы тело ныло и требовало ещё.       — С тех пор как вспомнил, что простым людям нужно пить. Хочешь ещё?       Запыхавшаяся Ханаби сидела облокотившись о стену и с тоской наблюдала за одинокой каплей, которая осталась на дне чашки. Очень хотелось ещё, губы Ханаби сложились, чтобы выкрикнуть заветное «Да!», но вместо этого она лишь отрицательно покачала головой.       — О, а я хочу! Можно же ещё? — Тока порой забывала о тревогах и общалась с Ханзо, как с добрым знакомым, как с Хаябусой, когда он заглядывал в гости.       — Конечно можно, — кивнул Ханзо.       — Конечно нельзя! — оборвала Ханаби.       Рассевшаяся прямо на пыльном полу, Тока возмущённо приподнялась. На её волосы полупрозрачной вуалью легла серая паутина. Девочка быстро смахнула её с себя и нахмурилась:       — Почему это мне больше нельзя?       — Потому что путь нам предстоит неблизкий, а в тех краях, куда мы идём, воды нет. Мы не сможем нигде пополнить наши запасы.       Выжженная пустошь возникла в памяти Ханаби. Из мелких и грязных рек по дороге она бы пить ни за что не рискнула, а из позеленевшего пруда в мёртвом городе — тем более.       — Да ладно тебе, сестрица, неужели мы и впрямь больше не сможем нормально поесть и вдоволь напиться? Должны же быть хоть какие-то источники по дороге. Люди ведь там как-то живут.       Люди там и правда как-то жили, но едва ли эти тощие и дикие аскеты захотят иметь дела с чужаками, не говоря уже о том, чтобы чем-то делиться. Ханаби попыталась припомнить как добывала себе питьё в прошлый раз, но стоило лишь потревожить эти воспоминания как она вмиг потеряла мысль. Сердце пропустило удар, а лицо залилось краской. Она вспомнила про шочу, про то, что хотела поговорить с Ханзо, про то, из-за чего она хотела с ним поговорить.       Какой-то невероятный дьявольский магнетизм, против воли Ханаби, заставил её перевести свой взгляд прямо на Ханзо. В свете едва проникающего в здание света он стоял задумчиво и прямо. Тени подчёркивали черты его лица, делали их более резкими и грубыми. На него хотелось смотреть целую вечность, его хотелось не видеть никогда.       Его красные, как кровь побеждённых врагов, губы едва дрогнули в намёке на улыбку. Ханаби казалось невероятным, что она действительно была так близка с Ханзо. Ей вдруг захотелось снова потянуться к нему, ощутить тепло его объятий и… До того как Ханаби успела себя одёрнуть от наваждения, она поняла, что Ханзо смотрит прямо на неё. Несколько мгновений кромешной тишины показались вековой пыткой.       — Кхм, по дороге будет деревня. — Ханзо отвёл взгляд в сторону.       Почему-то Ханаби казалось, что он точно понял все её мысли. От вмиг нахлынувшего жара она чуть пулей не вылетела на улицу, но то ли от усталости, то ли благодаря остаткам здравомыслия, всё же смогла усидеть на месте.       — Мы наберём ещё воды в их колодце. Так что, если кто-то хочет ещё, то он может пить.       Ханаби вздрогнула, когда Ханзо сделал шаг в её сторону. Он и без того стоял близко, но теперь, видимо, решил подойти вплотную.       — «Что ему нужно? А что если правда мысли читать умеет? Как мне ему теперь в глаза смотреть-то?» — воспоминания о шочу толкали на самые безумные размышления.       Ханзо опустился на корточки рядом с ней. Их лица оказались на одном уровне. Он выжидающе смотрел на Ханаби, а она замерла на месте и абсолютно не понимала что ей делать. Глаза её округлились, губы сжались в тонкую полоску. Неловкие, совершенно невероятные и абсолютно не доступные для понимания секунды близости тянулись по ощущениям целую вечность.       — Если сама не будешь, то дай чашку мне! Отдых не вечный вообще-то.       Недовольным выкриком Токинибара вернула свою сестру в реальность. Только после этих слов Ханаби поняла, что её дрожащие руки крепко сжимают маленькую глиняную посудинку. Ханаби осушила три чашки прежде чем смогла утолить жажду и хоть немного успокоиться. В голове по кругу носились одни и те же мысли, в которых Ханаби бранила себя всеми известными словами за тотальную несобранность. Если бы она так глупила на заданиях, то не иначе как уже давно бы померла.       По хитрому взгляду Токи можно догадаться, что она понимала абсолютно всё происходящее. Она не против отношений Ханаби и Ханзо… Но становиться свидетельницей их чувств не хотела. По крайней мере, ни когда умирала от усталости и жажды. Токинибара с жадностью выпила почти столько же, сколько и сестра, а вот Кагура, казалось, даже не следила ни за ходом разговора, ни за событиями.       Около перекосившегося окна на шатающемся столике Кагура полностью развернула свиток Сэймэй. Края, кажущегося неестественно светлым, пергамента легли поверх старой, выжженной солнцем и поеденной молью, скатерти. Местные жители, видимо, сильно торопились, когда покидали свой дом: в окружении истлевших предметов быта юная волшебница изучала древнее писание. На подоконнике лежала старая игрушка в виде лисички-кицунэ. Своим единственным глазом она глядела на поросший плесенью потолок.       — Ты будешь пить, Кагура? — Ханаби сделала паузу, но ответа не дождалась. — Кагура, у тебя всё в порядке?       — Да, да, простите. Просто очень увлеклась. Тут столько важных мелочей мелочей. Я очень боюсь что-нибудь упустить, — напряжённая, но увлечённая, она едва ли подняла голову во время ответа. Огонь любопытства и жадности до знаний не давали сомневаться в искренности её слов и намерений.       — Ты прочитала этот свиток уже столько раз. Мне кажется, что ты уже наизусть всё знаешь.       — Увы, но я к этому пока только стремлюсь.       Никто не допустил мысли, что Кагура шутит. За несколько дней им предстояло преодолеть огромное расстояние, покорить высочайшую точку континента и с первой попытки снять древнее проклятие. Цена ошибки или промедления, казалось бы, не столь высока — всего лишь неудача.       «Приди через несколько месяцев, да попытайся снова» — никто не смел произнести в слух эти страшные слова. Цена промедления — жизни. А преступники, чьи судьбы обрывать не так тяжело, далеко не всегда оказывались рядом. Ради долины и её жителей, ради своих близких и друзей Кагура собиралась сделать всё, что в её силах.

***

      Не прошло и получаса как старый дом вновь оказался всеми покинут. Ноги Ханаби отдохнули и уже с новым запалом продолжили усердную, но до ужаса монотонную работу. Рана на бедре ещё до отдыха заныла гадкой, зудящей болью, но на самом деле всё было не так уж и плохо. Она затягивалась даже несмотря на спартанские условия жизни и постоянную нагрузку. Возможно, Ханаби просто уже привыкла поправляться на ходу, или, быть может, проще стало из-за чудо-мази из храма — никто не знал.       По наставлению дядюшки Ясао Ханаби мазала рану дважды в день, но только ту, что на ноге. На лоб она не тратила ни капли из небольшого пузырька: всего лишь внешний вид не стоил такого расточительства. В конце концов, а что если мазь закончится как раз тогда, когда кому-то из её близких необходимо будет лечение? Ханаби не смела эгоистично расходовать всё на себя.       Чёткий пробор, проходящий ровно через центр чёрной макушки пропал. Ханаби сместила всю чёлку налево, таким образом, чтобы одна часть лица оказалась более закрытой, чем другая. Небольшая перемена во внешности не вызвала ни у кого вопросов. Заживающий шрам оказался полностью спрятан, а Тока с лучезарной улыбкой сказала, что так волосы лежат намного лучше. Этой маленькой, но приятной новости действительно хотелось верить.