Хроники Ханаби

      Рана на лбу девушки горела пульсирующей болью, но, благо, больше не кровоточила. Множество других травм по всему телу давали о себе знать при каждом шаге, но куноити стоически терпела и не подавала врагу вида, что ей тяжело. Рыбья кость оставила большую ссадину во рту, но, на удивление, она не сломалась даже после падения.       Ханаби и Ханзо шли долго, чтобы оторваться от вероятной погони, и теперь они сидели посреди леса под деревьями, что росли совсем рядом друг с другом. Перед ними устало тлел небольшой костёр. Они молчали долго, и в безмолвии этом сквозило явное, открытое презрение. Девушка лишь изредка стреляла взглядом в сторону предателя. Она и сама не знала, что хотела увидеть. То ли большую надпись у него на лбу, в которой говорилось бы, что они ничего друг другу не должны, то ли мёртвое тело демона, который сгинул бы от невыносимости собственной гадкой натуры.       Куноити и сама не поняла как, но в какой-то момент у них вдруг завязался диалог:       — Я думал, ты хорошо меня разглядела ночью, но, видимо, ошибся. Хоть бы напротив села, а не рядом, не так бросалось бы в глаза. — Ханзо сидел в маске и в полном обмундировании. Он даже не повернулся, когда стал говорить. По искаженному голосу невозможно было понять что у него на уме. — Скажи что хочешь увидеть и, быть может, я покажу.       — Мне ничего от тебя не нужно. Если я обещала, что больше не буду на тебя нападать, это вовсе не значит, что со мной теперь можно просто так разговаривать.       — Просто нельзя? А непросто можно?       — Ты шутить вздумал? Постыдился бы рот открывать после того, что натворил.       — Я ничего не сделал. Ты жива, твоя сестра — тоже, даже из Алых никого не убил, так в чём проблема?       — Так ты знал, что моя деревня рядом. Знал и просто смеялся надо мной. — Её словно окатило холодной водой. — И ты ещё спрашиваешь в чём проблема. Ну, например, в том, что ты чуть не убил Току! А если бы я не вмешалась вовремя? А если бы предложила что-то менее весомое для тебя, а? Демон-предатель, ненавижу тебя и твою поганую натуру.       — Выговорилась? Теперь послушай меня: я не собирался её убивать. Иначе, думаешь, смогла бы она остаться живой? Сама ведь знаешь, что от меня могут уйти лишь те, кого я сам отпускаю. Несколько часов она в чаще пряталась, наблюдала всё. Я даже решил, что и не покажется вовсе. Высунулась твоя То-ка только когда угрозу от меня почувствовала, и то, не за себя волновалась, а за тебя. — Он шумно выдохнул и немного посидел собираясь с мыслями. — Можно сказать, что этот бой был поставлен специально для тебя. Мне было любопытно узнать, что ты предпримешь и как будешь убивать меня на сей раз, но ты меня вновь удивила. Хотя, должен заметить, что соображала ты долго. Если бы быстрее приняла решение, то сестра твоя осталась бы целее, — он рассмеялся, и из-за свойств маски звучало это точно как рык дикого зверя.       Ханаби с сомнением сощурила глаза. Она не поверила большей части того, что сказал демон. Во всяком случае, до этого он выглядел и действовал точно, как монстр, который всегда жаждет убить… Но нельзя было отрицать, что и доля рациональности в его объяснении присутствовала.       — Что же с тобой такого случилось? Почему ты решил стать таким? — последнее слово Ханаби выплюнула с особой неприязнью.       — Не притворяйся. Мою историю у вас каждый ребёнок знает.       — Да, всё так. Нам с Токой про великого и ужасного Ханзо папа рассказывал, когда мы ещё совсем маленькими были, а потом знаешь, что с ним случилось?       — Великий и ужасный. — Повторил ниндзя, то ли смакуя эти слова, то ли с печалью насмехаясь над ними. Вопрос Ханаби он проигнорировал. — Расскажи мне эту легенду.       — Не поняла, ты хочешь, чтобы я рассказала тебе твою историю? — От его спокойной наглости куноити опешила. Она растеряла половину былого запала, и теперь слова её звучали спокойнее.       — Свою историю я и сам знаю, но мне интересна твоя версия.       — Какие могут быть версии? Совсем с ума сошёл? События ведь одни.       — Ты поклялась исполнять всё, что я прикажу. Вот мой приказ — рассказывай.       — Ладно, ладно, не нужно меня тыкать в договор. — Ханаби напряжённо обняла руками колени и неохотно начала декларировать старую легенду бесцветным голосом. — Ты был сильным ниндзя, вторым сыном акакаге Тени, но тебе не нравилось быть вторым. Поэтому ты стал изучать запретные техники, украл меч Амэ-но Хабакири и устроил резню в собственном клане, потому что меч сказал, что только так ты станешь всех сильнее. А потом ты сбежал. Вот и всё.       — Так я и думал. — Произнёс Ханзо после небольшой паузы. — Ничего общего с правдой.       — Поступки говорят намного громче, чем слова и даже самые заковыристые легенды. Правда или нет, факт в том, что ты — убийца, жестокий предатель.       — Так и ты убийца, разве нет? Путь ниндзя омыт кровью.       — Ну нет, даже не смей нас сравнивать! Я убиваю только негодяев — тех, без кого мир станет лучше, а ты убиваешь всех, кого хочешь. Мы совершенно разные.       — Так и ты, Ханаби, тоже убиваешь кого хочешь. Просто из возможных контрактов выбираешь в жертвы тех, у кого оскал пострашнее и список преступлений подлиннее, чтобы сделка с совестью состоялась. — Он взъерошил волосы и спросил, — Что, если я убивал бы только отребье, это сделало бы нас одинаковыми?       Задыхаясь от возмущения, Ханаби не нашла что и сказать. Да и были ли тут уместны слова? Демон совсем умом тронулся, раз не понимает, тут и объяснять что-то бессмысленно. Тем более, что куноити может взять задание на доставку или на сопровождение, да хоть на поиск потерявшейся кошки, разве что, денег это принесёт — сущие гроши. Да, её руки давно запачканы кровью, и она уже сбилась со счёта своих жертв, но убийства никогда не приносили ей удовольствия. Она и не думала убивать кого-то просто так.       Ханаби глянула на спокойного монстра подле себя и лишь убедилась в своей правоте: они совершенно разные. Ханзо убил стольких, что казалось, уже полностью избавился от своего собственного запаха. Остались лишь тяжёлый смрад крови и смерти. Машина для убийств в громоздких шипастых доспехах даже не смущался и не злился от громких, пропитанных токсичной злобой, слов и взглядов, чем только сильнее выводил из себя Ханаби.       Ещё четверть часа минула в абсолютной тишине. Едва тлеющий огонёк в костре совсем погас, стоило Ханаби попытаться его раздуть. И теперь она снова сидела совсем без тепла. Благо, близился рассвет, а её одежда уже успела порядком просохнуть, от чего предрассветный холод казался даже терпимым. Сейчас девушка уж точно не собиралась принимать от предателя помощь ни в каком виде.       Чтобы отвлечься, Ханаби глядела на совсем уже светлое небо почти без звёзд, а Ханзо, тем временем, смотрел на неё саму. Девушке претило осознание того, что она постоянно под наблюдением, но ещё больше ей не нравилось то, что она, кажется, начала потихоньку привыкать. Смотреть на Ханзо в ответ не хотелось. Тошнило от мысли, что им придётся встретиться взглядами. Куноити боялась увидеть там что-то человечное и усомниться в своих убеждениях — и это после того, как он чуть не убил её маленькую сестрёнку. И всё-таки, мысль о том, что он не врал ей, когда говорил, что не намеревался убить девочку, не давала покоя.       — «А ведь действительно, если бы он хотел убить Току, то сделал бы это за секунду. Без всяких уворотов, затяжных боёв и показухи. Тем более, он не стал бы ждать несколько часов пока она нападёт. Демон ведь, по данным разведки, предпочитает атаковать первым», — Ханаби вспомнила, как её саму во время первого боя с Ханзо едва спасла от чёрных шипов Кагура. — «Токе всего четырнадцать. Ей не хватило бы ловкости, выносливости и мастерства, чтобы в ночной темноте не только замечать порождения запретной техники, но и вовремя успешно уклоняться».       Ещё какое-то время Ханаби сидела и выискивала во всем сделанном и сказанном Ханзо несостыковки и противоречия. Демон несколько раз давал понять, что ему плевать на судьбу куноити, но, тем не менее, помогал каждый раз, когда это было необходимо: будь то спасение от холода, помощь с ловлей рыбы или внеочередной привал в незапланированном месте. Первые зёрна сомнений были посеяны. Ханаби, которая решила, что не хочет разговаривать с демоном, всё-таки в конечном итоге сдалась и попросила:       — Расскажи мне о своей сделке с совестью.       Спокойно сидящий рядом демон вопросительно изогнул бровь.       — Хочу знать, чем ты попытаешься оправдать свою жестокость и бессердечность. Расскажи мне свою историю такой, какой она видится тебе.       Ханаби ожидала услышать презрительные высказывания о недостойных слабаках из своего клана, о жажде силы и власти… Но ничего не происходило. То есть, вообще ничего. В тишине предрассветного леса ранние пташки начали напевать свои замысловатые мелодии — этим они знаменовали скорый восход солнца. Где-то над головой Ханаби суетилась над своими припасами белка. Девушка недовольно отряхнула своё плечо, когда на него из жилища зверька посыпалась старая шелуха и опилки.       Взгляд Ханзо по прежнему был направлен на куноити, но демон, казалось, больше её не видел, как и не замечал ничего вокруг. Он сидел без движения так долго, что в затянувшейся тишине Ханаби уже не надеялась услышать от него ответ, но вдруг, словно по невидимой команде, предатель заговорил.       — Я, Ханзо, действительно второй сын акакаге Исао, но в твоей легенде есть большая ошибка: я никогда не убивал своего старшего брата, — его голос стал ниже, — я убил младшего.       Девушка и опомниться не успела, даже не смогла предположить правда это или предатель просто водит её за нос, когда он продолжил:       — Исао, мой отец, погиб на поле боя, как герой. Это произошло ещё задолго до твоего рождения. Новым акакаге тогда стал мой старший брат — первый наследник, Курук. Он правил мудро, люди его уважали и любили, но длилось это не долго. За два дня до моего шестнадцатилетия его нашли мёртвым в собственных покоях. Старейшины сказали, что Курук был убит запретной техникой, — он сразу пояснил, — в годы активного противостояния Алым многие из нас изучали запретные трактаты, но использовать такие дзюцу могли единицы. Одним из немногих, кто делал большие успехи, был я и это сыграло против меня.       Впервые с начала рассказа его взгляд обрёл осознанность. Он будто говорил сам с собой и вдруг обнаружил около себя Ханаби. В её глазах отражались осуждение и немой укор, но помимо них теперь ещё появилось любопытство. Юная куноити знала историю до этого момента, но дальше начинались серьёзные различия.       — Старейшины объявили, что убийцей был я. Сейчас, вспоминая это, я понимаю, что они были в сговоре с младшим. Хотели самостоятельно править через него, ещё совсем юную марионетку. Быть может, это даже был их план, — он старательно не называл имён старейшин и брата, словно хотел и вовсе стереть их из памяти. — Так или иначе, им было выгодно подставить меня прямо на кануне моего совершеннолетия. Жажда власти — хороший мотив для братоубийства, не правда ли? После такого меня могли бы казнить, а младший тогда забрал бы титул акакаге себе.       — «Наказание за предательство — смерть!» — в памяти куноити вспыхнул образ Хаябусы. Юноша произносил эту фразу так часто, что один из главных законов Алой Тени теперь стойко ассоциировался у Ханаби именно с ним. Куноити хотела было задуматься, где сейчас ниндзя по которому так тоскует сердце, ищет ли он Ханзо и тоскует ли по ней, но демон не собирался останавливаться и продолжал свой рассказ.       — Два дня меня держали под стражей, и взрослую жизнь я начал в заключении. Если кодекс ниндзя с тех пор не поменялся, то ты и сама знаешь, что детей и взрослых судят по разному. К молодым закон не так суров.       — Кодекс не менялся с момента написания. — Девушка как-то раз обсуждала с Хаябусой, что законы их устарели, а существенные различия в наказании из-за возраста — большая глупость. За два дня до или через неделю после наступления совершеннолетия — разницы никакой. У человека в голове картина устройства мира может не меняться годами, а мозгов может не прибавится и на старости лет.       — Подожди, — не поняла Ханаби, — если всё было подстроено так, что виновным в любом случае признали бы тебя, то почему же заговорщики просто не подождали два дня, чтобы единственным возможным приговором для тебя стала смерть?       — Это самая интересная часть истории. — Хитро сощурился и почти промурлыкал он. — Мне отказали в праве на преемственность титула акакаге, но сказали, что я смогу остаться в Тени, если искуплю свою вину — заслужу прощение делом. Мне поручили одно, не особо сложное на первый взгляд, задание в далёких землях. Казалось даже странным, что меня готовы простить, если я выполню простую доставку.       Ханзо перевёл взгляд на Амэ-но Хабакири, меч был воткнут остриём в землю неподалёку. Демон почти с нежностью провёл рукой по неровной поверхности оружия. Казалось, что меч стал подёргиваться в ответ на неожиданную ласку, но Ханаби хотелось верить, что ей просто кажется из-за игры теней в первых лучах рассветного солнца.       — Впрочем, это не так важно, ведь прощать меня никто не собирался. Было несложно догадаться о ещё одном заговоре, когда вместе со мной в сопровождение отправили полдюжины элитных ниндзя. Они говорили, что это для того, чтобы я не сбежал, и чтобы меня не настигло возмездие от соклановцев за смерть Курука… Но я ведь не идиот. Шесть лучших убийц клана не отправляют охранять курьеров. — Он крепко сжал пальцы на рукоятке своего меча, а сам весь напрягся. — На обратном пути они собирались убить меня, а потом выставить это как несчастный случай, но они не справились. Я убил их раньше.       — Как же ты справился с шестью лучшими ниндзя клана в одиночку, если тебе едва исполнилось шестнадцать? — куноити сглотнула в ожидании ответа, хотя уже и сама догадывалась, каким он будет. Без посторонней помощи нельзя было расправиться с лучшими бойцами деревни, тем более, что Ханзо на момент истории был даже младше, чем куноити сейчас.       Демон резким рывком вытащил из земли Амэ-но Хабакири и вонзил рядом с девушкой. Она едва успела одёрнуть руку, чтобы не пораниться. Теперь куноити отчётливо ощущала, что главным источником чёрной, как смоль, несущей смерть ауры был именно меч.       Смакуя каждый слог, Ханзо, с нескрываемым наслаждением протянул свой односложный ответ, подтверждая догадку девушки:       — Ха-не-ка-ге.