Цветы и Силки

Не пытайся договориться с противником. Подчини его и властвуй единолично

      Крылья не болят уже больше месяца. Стоит Антону почувствовать приближение боли, и он открывает коробочку с мазью. Погружает пальцы в маслянистый состав и, неловко извернувшись, смазывает перья. Иногда Антон представляет, что это Арс касается его перьев. Они вдвоём на берегу, арсовы пальцы зарываются в его крылья, а по коже идут мурашки. И только когда внизу живота оседает приятная тяжесть, Антон спохватывается, торопливо убирая пальцы.       В тот вечер Арсений был пьяный. Антон, будучи пьяным, однажды тоже вдруг отчётливо понял, что всю жизнь мечтал лазать по деревьям. Поэтому тут же забрался на самое высокое дерево и так же молниеносно с него свалился, получив звание «Пикирующий долбоёб». На трезвую голову он бы никогда такого не сделал.       А Арс? Зарылся бы он пальцами в его перья на трезвую голову? И если да, то сколько наказов Манифеста нарушает такое касание? Определённо, не один наказ и даже не два. Но Антон и не обманывается важностью этих правил, про себя называя демонический документ не «Проклятым Манифестом», а «Сводом правил, которые он ебал выполнять».       Антона неожиданно перестаёт пугать пренебрежение моральными правилами Демонов. И уж точно не заставляет его сомневаться в своей демонической сущности. У Антона красноватая кожа, обрубки крыльев, да ещё и эти дурацкие рога торчат. И пусть, судя по цвету глаз, где-то в его роду затесался человек, но то, скорее всего, было десяток поколений назад. И пусть большинство демонических порядков и развлечений ему непонятны, он всё ещё однозначно Демон. А Арсений однозначно эльф. И совершенно однозначно нужно сделать что-то, чтобы градус опасности их встреч снизить.        «Голова дана тебе, чтобы думать, Антон», — любила повторять его мама. И Антон думает, что жалко, что это всё, что он запомнил из её советов. Потому что они бы очень пригодились теперь, когда он несколько недель кряду отчаянно пытается сформулировать свои мысли на листе пергамента.       Результат получается совсем не таким красивым, как он себе представлял. Пергамент закапан чернилами, строчки съезжают вбок, а некоторые и вовсе перечёркнуты до черноты. И, конечно, в тексте найдётся с десяток ошибок, на которые Арс бы ему точно указал. Но Антон не хочет показывать текст Арсению. Он хочет сделать ему сюрприз. Хочет увидеть, как у Арса размыкаются губы в удивлении, хочет, чтобы тот сжал Антона в объятьях, а может даже... Нет. Так далеко заходить опасно.       Антон выходит из деревни вечером. Другие Демоны им не интересуются, но он всё равно ненароком бросает, что собирается поставить силки глубже в лесу. А уже пробираясь через чащу, ловит себя на дурацкой мысли, что вся его жизнь крутится вокруг силков: установить, проверить, снова установить. Правда, теперь эту рутину разбавляет Арсений. Всё время оказывается рядом, окутывая его своим цветочным запахом. Так что правильнее сказать, что вся его жизнь сейчас — это цветы и силки.       Антон старается идти тише, заходя в эльфийскую часть леса. Он тщательнее всматривается в колышущиеся ветви и длинные тени на земле. Но, конечно, эта осторожность напрасна. Арсений всегда очень тихий, его невозможно заметить, если он сам этого не захочет. Бывает, Антон ждёт его в условленном месте, только отвлечётся на птицу, а Арс уже перед ним. И если все эльфы такие незаметные, то, вполне возможно, по его следам сейчас идёт целый отряд.       Антон ощупывает пергамент в кармане, будто тот может защитить его. Хотя шанс получить магическую атаку при неожиданной встрече, намного выше шанса на то, что он успеет этот пергамент достать в качестве белого флага.       Скоро Антон выходит к каменистому обрыву. Вниз, с еле слышным шорохом, то и дело скатываются маленькие камушки и комья земли. Они с тихим всплеском падают в реку, ударяются о пороги и тонут в закатных цветах. Солнечные лучи окрашивают кроны деревьев в алый, обещая вернуться завтра с утра. Антон прислоняется к стволу одного из деревьев, любуясь открывшимся видом. Интересно, почему Арсений никогда не приводил его сюда? Пусть Демоны так категорично настроены к арсовому народу, но ведь эльфы-то светлые. И, наверняка, не стали бы судить Антона просто по цвету его кожи и наличию рогов, так?       Цветочный запах вокруг особенно сильный — Арс и поселение эльфов точно где-то близко. Вот только как к нему выйти? И, что более важно, как к нему выйти так, чтобы эльфы заведомо поняли его мирные намерения? В его плане оказывается слишком много дыр. И у Антона не просто нет ниток, чтобы их залатать, он вообще шить не умеет.       Антон только собирается снова ступить в чащу, как вдруг замирает. По коже идут мурашки, предупреждая о близости магии. Эльфы сами вышли на него! Но не успевает Антон потянуться за пергаментом, как магическая атака бьёт его в грудь. Отшвыривает к стволу дерева, выбивая из лёгких воздух. Перед глазами всё плывёт, а спина вжимается в дерево так, что он не может пошевелиться.       — И это малая часть того, что с тобой сделали, если бы не я нашёл тебя первым.       Арсений удерживает Антона за плечи, впиваясь в него взглядом голубых глаз. Но взгляд этот не злой, а раздражённый и немного... напуганный. А ещё Антон вдруг замечает, как блестит и переливается арсова кожа. Прямо как в день их встречи, когда тот чуть не попрощался с жизнью.       — Какого хера, Антон?       Вопрос звучит неоконченным, но Антон и без того понимает, о чём он: «какого хера он делает на землях эльфов». Вот только теперь, под арсовым тяжёлым взглядом, план Антона вдруг оказывается не дырявым, а состоящим сплошь из дыр. И даже озвучивать его становится неловко.       Антон пытается освободиться из арсовых рук, но тот только сжимает его плечи сильнее. Узнай Антон раньше, что эльфы такие сильные, может и струсил бы с ним связываться. Сейчас же, несмотря желание из капкана рук высвободиться, он оказывается арсовой силой заворожён.       — Я пришёл предложить мирный договор. Вы же светлые, должны быть за всякие такие штуки.       Арсений смотрит на него тяжёлым уставшим взглядом, а потом мрачно замечает:       — Ты думаешь о эльфах лучше, чем они есть на самом деле. И обо мне, в частности.       — Ага, у тебя же любимое блюдо суп с демоническими хвостиками, — фыркает Антон, — совсем забыл.       Арсений усмехается и качает головой, но ворот рубашки Антона из рук не выпускает. А Антон уже потерял всякое желание вырываться. Между ними туда-сюда гуляют потоки воздуха, и только сейчас Антон замечает, как сильно Арс запыхался. Пряди у того разметались по лбу, язык бегает по пересохшим губам. Щёки раскрасневшиеся после бега, и закат делает их совсем алыми.       — У меня чуть сердце не остановилось, когда я тебя почувствовал, — шепчет Арсений и прижимается ко лбу Антона своим.              Близость Арсения поднимает внутри волнение вперемешку с желанием. Между ними тишина. И эту тишину можно было бы назвать говорящей, если бы Антон понимал её язык.       Антон своей ладонью накрывает костяшки арсовых пальцев. Тот от его касания выдыхает и пальцы расслабляет, ткань рубашки выскальзывает из-под них. Арсово сердце бьётся ему в грудь лихорадочно, и только тогда Антон вдруг понимает серьёзность происходящего. Будто всё это время он кружил-кружил рядом с ловушкой, а теперь раз — и демонические силки захлопнулись, не оставив Антону никакого шанса выкрутиться. Или в этом случае правильнее говорить эльфийские силки?       Антон составил мирный договор. Договор, за который рискует быть убитым Демонами, вслед за его матерью. А после сунулся на чужую территорию, рассчитывая в случае непредвиденных обстоятельств всё разрешить куском пергамента с гордым названием и десятком ошибок. И единственная причина всех его безбашенных решений — Арс.       — Я подумал, что с договором, нам было бы легче… Быть вместе. Если бы ты захотел.       Арсений отстраняется, заглядывая Антону в глаза. Взгляд у него уязвлённый и растерянный, и Антон готовится идти на попятный. Тщетно подбирает слова, чтобы объяснить, что он совсем не то имел в виду. Но в голове пусто так, будто это и не голова вовсе, а несчастный кочан капусты, который Демоны между собой перекидывают.       Но, прежде чем Антон успевает что-то сказать, Арсений мягко касается его щеки. Взгляд эльфа смягчается, а на губах появляется робкая улыбка:       — Ты правда думаешь, мы могли бы?.. Быть вместе.       Арсений всего в миллиметре от его губ, выдыхает вопрос прямо в них. Будто оставляет за Антоном финальное решение. А Антон, кажется, решил всё ещё тогда, когда впервые почувствовал арсов запах.       — Даже если ради этого нужно будет изменить весь чёртов мир.       Закатные лучи сгорают между ними, оставляя только лёгкое мерцание. Антон подаётся навстречу Арсению и прижимается к его губам. Боясь поверить в происходящее, касается губ нежно и осторожно, задевая самые кончики. Но и от этого лёгкого касания внутри Антона всё переворачивается. Весь мир переворачивается, запечатлеваясь на Арсе.       Когда Арсений отстраняется, то большими пальцами нежно оглаживает антоновы щёки. Их носы мягко трутся друг о друга, и Арсений еще раз коротко прижимается к его губам. Ладони соскальзывают со щёк на шею, а потом касаются ключиц Антона. Привычная прохлада растекается по его коже, и только пару мгновений спустя Антон спохватывается, что это магия.       — Что бы ни произошло, обещай, что не полезешь, — вдруг просит Арсений.       Антон хочет сказать, что у Арсения тёплые губы. Хочет сказать, что он полезет куда угодно, если только за Арсением. И хочет сказать, что он бы отрастил крылья, только чтобы их за ними спрятать. Но в глазах Арсения столько отчаяния, что Антон всё это оставляет на потом. И выдыхает:       — Обещаю.       Арсений делает шаг назад, и позади него один за одним тут же появляется целый отряд эльфов. Будто из ниоткуда, — Антон не слышал их шагов, голосов или шуршания листвы. Эльфы застывают меж стволов деревьев, осматриваясь. Вроде похожие на Арсения, но совсем другие.       Только что разливающееся по телу тепло вдруг сменяется ледяным холодом, и конечности немеют от страха. На безэмоциональных эльфийских лицах Антон читает угрозу. И чуйка вдруг кричит ему не доставать пергамент, а просчитать, скольких эльфов Антон успеет ранить до того, как стрела попадёт ему в голову.       — Где Демон? — спрашивает кто-то из отряда.       Антон недоумённо вскидывает брови, борясь с желанием помахать рукой. Но догадывается проследить за взглядами эльфов. Они скользят по деревьям, обращаются к краю обрыва, но не останавливаются на нём. Будто его тут нет. «Арсений заколдовал его», — догадывается Антон. Заклинание невидимости объясняет, почему он остаётся незамечанным. И почему Антон никогда не может заметить Арсения первым. И почему отряд эльфов появился так неожиданно.       — Он ушёл, — чеканит Арсений. — Прыгнул прямо с обрыва в воду.       У Антона перехватывает дыхание. Но не от того, как близок он к опасности, а как неотвратимо она теперь нависает над Арсением. Эльфы встают вокруг него полукругом, явно недовольные таким ответом.       — Разве Демоны не сгорают от касания воды? — сомневается кто-то из отряда.       — Ну, он прыгнул и сгорел, — как ни в чём не бывало продолжает Арсений. — Они же… не очень умные.       Взгляды эльфов обращаются к краю обрыва. Будто они примеряются, прыгнули ли туда сами в случае опасности. Антон про себя знает, что не сиганул бы, даже имея одну извилину.       — Ты упустил Демона во второй раз! — раздражается один из эльфов. — Сначала не смог принести его голову на Солнцестояние, а теперь…       Понимание вспыхивает так ярко, что Антону кажется, опускающиеся сумерки снова взрываются светом. Вот почему Арса поймали около их деревни. Главным сюрпризом на празднике у эльфов должна была стать… демоническая голова.       Антон вспоминает разговор на берегу, и по коже бегут мурашки. Тогда Арсений выдохнул, что «запорол сюрприз навсегда», а потом так нелепо переключился на голову Антона и принялся расхваливать его рога. А потом запустил пальцы в крылья и…       — Да у него ни стрел, ни ритуального ножа с собой! — возмущается кто-то из эльфов. — Ты чем вообще собирался его убивать?       Через несколько недель их встреч Арсений сшил для серебряного ножичка чехол. Тот всё ещё висел на поясе, но не бликовал при лунном свете, и скоро Антон совсем перестал обращать на него внимание. И поэтому даже не заметил, когда Арс совсем перестал его носить.       Насколько давно Арс так доверяет ему? Так же долго, как Антон или, может, ещё дольше? На губах горечью вспыхивают арсовы касания. Не может же их первый поцелуй стать последним?       Но реальность свидетельствует об обратном. Вокруг Арсения смыкается кольцо из эльфов. Их взгляды злые, а перешёптывания раздражённые. «Арсений просил не вмешиваться», — умоляет себя Антон. Но с каждой секундой удерживать себя от того, чтобы запустить пару огненных шаров, становится всё труднее. И, когда Антон уже готовится сомкнуть ладони, он слышит неожиданное:       — Братья.       Вперёд выступает седой длиннобородый эльф.       — Хартия Света гласит: доверяйте ближним своим. И как я вижу, — обводит эльф толпу взглядом, — вы пренебрегаете ей.       Плечи Арсения от этих слов расслабляются. И сам Антон тоже выдыхает, увидев проблеск надежды.       — Взгляните на ситуацию с чистым разумом и сердцем. Эльф, который в сотни раз умнее Демона, упускает его. И не один раз, а целых два. Так по какой причине это происходит?       Сердце стучит так гулко, что Антон боится быть услышанным. Сам он не может сделать никаких выводов из-за своей предвзятости. Вздумай кто задать ему этот вопрос, Антон без промедления ответил: «Да потому что вся эта вражда — хуйня из-под хвоста, и только». Но Антона никто не спрашивает. Поэтому он только покусывает губу, наблюдая, как лица эльфов светлеют. Пока один из них, наконец, не озвучивает:       — Демоны осквернили саму суть света. Они прокляли эльфа.       Антон еле удерживается от стона. Если бы Демоны могли насылать проклятия, они бы скорее проклинали друг друга на понос. Но седого эльфа, очевидно, такое предположение устраивает, потому что он согласно кивает.       — И чтобы снять демоническое проклятие, нужно провести ритуал очищения.       По толпе прокатывается взволнованный шёпот, и Арсения берут под руки. Антон когтями впивается в ладони, когда того волокут по земле. Неужели Арсений думает, что он будет просто стоять и смотреть? Смотреть на то, как Арсения забирают у него, чтобы провести какой-то долбоёбский ритуал?       Но только он выступает вперёд, как ловит взгляд Арса — тот хмурится и качает головой. Будто напоминает ему об обещании ничего не делать. Антону хочется заорать ему вслед: «Ты самый тупой эльф на свете, если думаешь, что я позволю им тебя увести!», но он молчит. Молчит и не лезет, доверяя Арсу даже в такой не располагающей к доверию ситуации. И в следующее мгновение Антон вдруг остаётся в лесу один. И только тянущая боль в груди и цветочный запах напоминают ему о том, что всё это ему не привиделось.