Вендетта Чоу Чанг

— Прошу прощения, мисс Чанг, — целитель влетел в кабинет и на ходу стянул драконью перчатку, — задержался в лаборатории. Надеюсь, я не заставил вас долго ждать? Чоу оторвалась от зачарованного окна и по-доброму улыбнулась мистеру Элджину. Старик несколько нетерпеливо указал на кушетку, очевидно, намекая, что во времени сильно ограничен. Впрочем, такое отношение ее нисколько не обидело, напротив, она была преисполнена благодарности за возможность избежать обследования в Министерстве под пристальным оком всего Ближнего круга — одного раза было достаточно. Тем более, заявись целитель к ней в Отдел, сплетен, которые обычно разносились в волшебном сообществе быстрее драконьей оспы, было бы не избежать. Та же Булстроуд наверняка уже растащила по уровням красочный рассказ про Чоу и ее невероятные сутки наедине с оборотнями. Все же Элджин поступил благородно, когда согласился встретиться в Мунго вразрез с указанием Лестрейнджа. — Что вы, целитель, спасибо, что приняли меня. — Она поспешно переместилась на кушетку и постаралась максимально расслабиться — в процедуре колдоскриннинга не было ничего приятного. — Вы мой любимый пациент, мисс Чанг, не стану лукавить, — подмигнул он и скинул вторую перчатку, от которой за версту несло едким зельем. Должно быть, варево на полыни или желтоцветах. — Никогда не жалуетесь, всегда терпеливы. Он аккуратно вырисовывал схемы над впалым животом, оставляя в воздухе тончайшие нити. Чоу отвернулась в сторону окна и замерла. В области матки и почек ощущались болезненные покалывания, но прерывать процесс было неразумно, в осмотре нуждалась она, не дотошный старик. При первичном обследовании внутренних органов и крови Элджин не нашел ничего особенного, потому с добрым сердцем отпустил Чоу восстанавливаться в домашних условиях. Однако он и не имел намерения выискивать скрытые заболевания или травмы. Всех, включая Родольфуса, больше интересовал вопрос заражения и изнасилования, потому заключение целителя устроило и администрацию Мунго, и Аврорат, и Министра лично. Но не Чоу. Моргана, да она без всяких тестов знала, что не заболела лунным проклятием и не носила блохастика под сердцем. Ни к чему было проходить череду испытаний, достаточно ведь просто поинтересоваться: «Чоу, дорогая, ты между делом не замечала в себе клыки или член оборотня?» — Мисс Чанг? — Элджин выдернул ее из безумных размышлений. — Я говорю, мы закончили. — Да-да, конечно, — рассеянно пробормотала она и поторопилась сесть. — Мисс, как я и предполагал в прошлый раз, ваше беспокойство напрасно, с придатками нет никаких проблем. Почки, яичники — все функционирует прекрасно. Вы вообще находитесь в отличной форме. Я бы сказал, доживете лет до ста пятидесяти. Чоу скептически усмехнулась, чем наверняка смутила целителя: он, естественно, и не догадывался, что уже в этом году ей суждено было загреметь в Азкабан, а сырость камер и настойчивость дементоров не сильно располагали к сохранению отменного иммунитета. Однако, справедливости ради, в собственном поведении она тоже логики не находила, ведь, несмотря на безрадостный конец, Чоу все равно оставалась помешанной на своем здоровье. — Это глупо, сэр, я понимаю, что отняла у вас и так неприличное количество времени. Вы, в конце концов, и пациентов принимаете, и весь Ближний круг, и еще исследования проводите, — кивнула она на потемневшие перчатки. — Если бы, мисс Чанг. Скорее, эти исследования сжирают все мои ресурсы. Он присел на почтительном расстоянии и потер руками усталое лицо. Старик выглядел неважно: темные круги под глазами указывали на острую нехватку сна, а отчаяние в голосе — на безысходность. Иными словами, Элджин производил впечатление человека, которого хорошенько прижали к стенке. Не Родольфус ли? — Ваши разработки тяжело продвигаются? — предположила она сочувственно. — Вынужден признать, все гораздо хуже. Мои разработки весьма энергозатратны и при этом абсолютно бесперспективны. — Мистер Элджин, — подобралась она и виновато затараторила, — мне правда жаль отвлекать вас, сэр. Тем более в течение недели меня ничего не беспокоило. Но я так замерзла тогда, Моргана, никогда так не мерзла, клянусь! Меня ведь и солнце не грело. — Мисс Чанг, — перебил он ее, — по утрам английское солнце носит исключительно декоративный характер. Оно никого согреть не может. Чоу рассмеялась вместе с целителем, наконец позволяя себе расслабиться. Почему она вообще так зациклилась на возможном обморожении? Ее глупость не имела под собой серьезных аргументов, кроме зудящего чувства неправильности: ну не могло все разрешиться так просто. Оборотень не убил, не надругался, и вообще, как будто и вовсе искал весомый повод, чтобы сохранить ей жизнь. Это ли не сюр? Ее даже гриффиндорский задрот прикончить пытался! Выходит, все, что она слышала про Фенрира Грейбэка, оказалось размытыми домыслами. Чертов волк-загадка. — Чоу, могу я говорить откровенно? — внезапное веселье схлынуло с Элджина, как опьянение после приема Отрезвляющего зелья. Он разом помрачнел и вновь всем видом напомнил человека на грани. Так частенько выглядела Мариэтта в дни печали. — Вы здоровы, милочка, и способны выносить много детей. Она зарделась, только теперь понимая, как по-идиотски виделись со стороны ее переживания министерскому целителю. Мерлин, ей всего-то требовалось знать, в порядке ли она. И, разумеется, ни о каких беременностях она и помыслить не могла. А вот Элджин, как оказалось, мог. Наверняка подумал, что она пытается от Родольфуса… О сиськи Цирцеи, какой стыд! — Поверьте, не всем это дано, — продолжил он. Чоу успела замолчать до того, как с губ сорвались первые бессвязные оправдания. Она не сразу поняла, что старик исповедовался, докуда позволяла ему клятва целителя. Идеи отдельными деталями скреплялись в неприглядную картину: речь шла о Дафне, ведь ее беременность, насколько Чоу была осведомлена, вел Элджин лично. Нехорошее предчувствие заворочалось на дне желудка. Не желая ходить вокруг да около, Чоу прямо взглянула на него и тихо спросила: — Вы про миссис Долохову, верно? — Я не смею разглашать… — Да. Конечно. Небольшой кабинет заливал искусственный свет сквозь не менее искусственное окно. Посредственное, к слову, если сравнивать с тонкими чарами, которые использовал Родольфус для своего. Диковинная бабочка, пестрыми крыльями колышущая нежные цветки сакуры, до сих пор порхала в памяти, время от времени утягивая за собой в прошлое. Такое умелое волшебство задавало высокую планку. Панорама, зачарованная кем-то из работников Мунго, определенно с Министерским кабинетом ни в какое сравнение не шла. Картинка ведь хоть немного должна отображать обстановку снаружи — дождь, туман или ясное небо, — однако Чоу вообще не была уверена, что этим утром в Лондоне на самом деле светило солнце. Так они и сидели, оробевшие, в фальшивых лучах, не решаясь унизить друг друга словесными небылицами. Если бы не обоюдное молчание, целитель наверняка принялся бы выдумывать оправдания всему, что наговорил, а она неестественно изображала бы, будто ни черта из услышанного не поняла. Но не понять, о ком речь, было невозможно: Дафна выглядела все хуже и хуже. Она словно меняла форму и вся целиком перетекала в живот. И если внешние изменения позволительно было списать на генетическую предрасположенность, неспособность колдовать все же сильно бросалась в глаза. По-хорошему Чоу стоило встать и уйти. Позволить нерешительному старику и дальше вариться в своих проблемах. Но она сидела, будто пятой точкой приросла к кушетке. Дракклова Гринграсс отчего-то ей нравилась, а может, ей банально было жаль смывать все усилия в Тайную Комнату, она ведь спасла Дафну разок и явно не для того, чтобы эта напыщенная кукла откинулась в родах. — Послушайте, мистер Элджин, — вполоборота развернулась она к вздрогнувшему целителю и ухватила за предплечье, — не называйте имен, я не настаиваю. Клятва же только это под собой подразумевает, или Долохов взял с вас Обет? Кровь отхлынула от лица старика, и Чоу почувствовала, как подрагивают его руки. — Н-нет, мистер Долохов, он добр. На самом деле с ним гораздо приятнее иметь дело, нежели с его супругой. — Тогда прошу, дайте указания. Зелья, пилюли, рекомендации — я заставлю ее прислушаться, вот увидите! — Мисс, — вырвался он из нелепой хватки и взглянул на Чоу как на последнюю дуру. — Что вы городите! Род Гринграсс запечатлен на гобелене каждой чистокровной семьи Британии! Их кровь — это симбиоз всех волшебных Домов! Блэки, Паркинсоны, Малфои, Лестрейнджи, прости Мерлин. Потрясенная, она не в силах была и полслова вставить. Только растерянно смотрела на Элджина, не желая верить ушам. Но старик говорил правду — Дафна оказалась загнанной в угол еще до того, как решилась подарить Долохову наследника. Изо всех сил Чоу уверяла себя, что последствия такого длительного кровосмешения ограничивались лишь рождением сквиба, но безысходность, застывшая на лице Элджина, безжалостно перечеркнула все надежды. — Должно быть, выйти за приезжего Долохова было неплохой идеей, так ведь? Он печально улыбнулся, а затем потянулся к перчаткам и встал. Еще до того, как Элджин ответил, его действия уже подтвердили самые страшные опасения. Дафна просто идиотка, если добровольно ввязалась в такое! — Подозреваю, именно этим руководствовалась миссис Гринграсс, устраивая брак с новым для Британии родом. Что же, посмотрим. — Вы так не думаете, — безэмоционально констатировала факт Чоу. Элджин обернулся и тревожно взглянул на нее. Испугался, что ее язык развяжется, едва она покинет больницу. — Бросьте, целитель, мне незачем болтать лишнего, тем более — Родольфусу. Отныне нас с ним ничего не связывает, кроме моего безоговорочного послушания. — Судя по тому, как Пожиратели выдернули меня из постели и волоком конвоировали в ночной рубашке в лес, позвольте усомниться, мисс Чанг. — И все же. Его жена обещала меня на лоскуты порезать, сэр. — Вот в это верю охотно, — он присел обратно, по-отечески хлопнув ее по плечу. Стыд на мгновение скрутил желудок — так часто случалось в компании старика. Он отчего-то проникся к Чоу симпатией, не подозревая, как ужасно она с ним поступила. — Вы знали, — философски начал он, — что обе тетки миссис Долоховой, а также двоюродная сестра, умерли в родах? Мисс Чанг, вы спрашивали, что можно сделать. Увы, я не в силах ответить вам. Всю жизнь я посвятил колдомедицине, добросовестно практиковался в зельях и чарах и вот что скажу: никогда еще я не чувствовал себя таким беспомощным. Как вообще можно спасти того, кто намеренно кладет голову на плаху? — Целитель Элджин, вас вызывает целитель Сметвик на второй уровень. Код красный, — влетевшая в кабинет колдосестра писклявым голосом в одночасье разбила хрупкое доверие, образовавшееся между ними. Старик недовольно пробубнил что-то под нос, скупо поклонился Чоу и вышел вслед за женщиной. Лязг захлопывающейся двери стал жирной точкой в анализе, который варился все это время в голове: Дафна на самом деле была обречена. А Долохов — настоящий ублюдок!

***

Маггловский стаканчик с кофе опустился на столешницу, спровоцировав молчаливое негодование Теониса. Чоу наперед знала, что он вряд ли ей искренне обрадуется, особенно после всего того, что услышал в свой адрес ранее. — Не смотри так, Тео, я осведомлена о твоих вкусах, — максимально дружелюбно ответила она, игнорируя недовольный взгляд. — Мистер Паркинсон, — холодно поправил он. Чоу стояла перед ним, словно раздетая — так неуютно было в его обществе. Но других путей не оставалось. От Дафны она узнала все детали спасательной операции. Как оказалось, Долохов объединил все подразделения Аврората и прочесывал леса, пока наконец не обнаружил мертвого Яксли. Рабастан поднял засекреченные сведения о передвижениях оборотней за последние несколько лет, чтобы предположить, куда они уволокли Чоу. Родольфус же лично возглавлял каждое поисковое мероприятие. Но хрен бы кто из них так споро среагировал на ее пропажу, если бы не Тео. Именно он заподозрил что-то неладное, когда увидел, как начальник тюрьмы осторожно покидает кабинет Чоу. Мистер Паркинсон даже решился быстро осмотреться после незваного гостя, но так ничего и не обнаружил. Тогда он вздумал предупредить начальницу о внезапном визитере, но, как выразилась Дафна, у той было прескверное настроение. Да уж, она действительно от души поваляла его в дерьме. Парню бы обозлиться, но он, гонимый плохим предчувствием, отправился в Атриум к каминной сети, а оттуда — прямиком в Лестрейндж-холл. Там он разыскал сумасшедшую патроншу и поделился переживаниями относительно странного поведения Яксли. И если в часть, где Теонис побеспокоился о ее благополучии, несмотря на то что она поступила как высокомерная сука, поверить было не сложно, то в то, что случилось позже, — почти невозможно. Беллатрикс, как выяснила Милли у Тео, а Дафна у Милли, стремглав бросилась в кабинет Министра, где у Родольфуса проходило совещание с попечительским советом Хогвартса. Разогнав уважаемых волшебников, как стадо грязных кентавров, она о чем-то переговорила с супругом, ну а тот, в свою очередь, уже сам отправился в Отдел Стирателей, дабы лично проверить, все ли в порядке с Чоу. Бубенцы Годрика, у нее до сих пор в голове не укладывалось, зачем Беллатрикс понадобилось поднимать тревогу из-за бывшей любовницы мужа. Поистине, эту женщину не поняла бы и премудрая Ровена, но факт оставался фактом — именно тандем миссис Лестрейндж и мистера Паркинсона спас ей жизнь. — Конечно, мистер… — начала было она, а потом обреченно вздохнула и замолчала. Сучок совсем не хотел идти на уступки — судя по надменному виду, его распирала гордость с доброй примесью обиды. Примерно то же чувствовала и сама Чоу по отношению к Снейпу. И именно поэтому готова была подставить мерзавца перед оборотнями, Пожирателями, да хоть перед самим сатаной. Наверняка и Тео не прочь был взглянуть на страдания зарвавшейся начальницы хоть одним глазком. — Это капучино из маггловской кофейни за углом, — придвинула она к нему картонный стаканчик, а затем призвала кресло отсутствующего мистера Вудстока и с облегчением присела. Обувь была подобрана чертовски неудачно, а чары, которые она то и дело накладывала на высокий подъем, выветривались с каждым разом все быстрее. — Собираешься шантажировать меня? — скривился он с неприязнью, однако Чоу такой выпад только обрадовал, по крайней мере, они вновь перешли на «ты». — И зачем бы мне это делать? Я сама там бываю. Замечала тебя у стойки. Это примирительный жест, Тео, — честно ответила она. Тонкими, почти девичьими, пальцами он притянул к себе напиток и сделал небольшой глоток. Судя по недовольной гримасе, к перемирию мистер Паркинсон расположен пока не был. Жаль, Чоу неделю выбирала подходящий момент, чтобы извиниться. — Ладно, поговорим в другой раз, — засобиралась она, но Тео ее опередил. — Я пью на овсяном, — выпалил он, а затем несколько смущенно добавил: — Молоке. Чоу опустилась обратно в скрипучее кресло мистера Вудстока. Момент истины настал. Ей предстояло сделать то, что она особенно не любила — признать свою ошибку и попросить прощения. От одной лишь этой мысли язык тут же присох к небу, а голова опустела. Наверное, только поистине смелые люди без труда могли принести извинения и примириться с собственным несовершенством. — Итак, — подтолкнул ее Тео. — Итак, — какого-то драккла повторила она и принялась неуклюже объясняться: — Теонис, мне жаль, что я оттолкнула тебя тогда в коридоре. И я, разумеется, не собираюсь тебя… — Выставлять к чертовым докси, — безжалостно напомнил сукин сын, будто это и правда должно было ей помочь. — Именно. И я не думаю, что миссис Лестрейндж и в самом деле собирается отрезать тебе… — Ладно, я понял. Зароем топор войны. — Спасибо, — облегченно выдохнула Чоу. Ее энергетическая батарейка закончилась сразу после слова «итак»: холодный пот выступил на спине, а сердце забилось, как русалка, выброшенная на берег. И все же она нашла в себе силы поблагодарить спасителя, теперь уже искренне, без надрыва: — Спасибо, что не оставил меня. — Паршиво тебе пришлось? — Еще как, — тихо отозвалась она, а потом, не брезгуя обменом бактериями с Паркинсоном, в несколько глотков выпила остывший капучино. — С теоретической точки зрения можно сказать, что мы поцеловались, — подмигнул он. — И не мечтай. — И не буду! — вполне серьезно ответил он. — Тебе бы на сглаз провериться, Чанг: за несколько месяцев пережила похищение, Круциатус и стычку с оборотнями. Кроме шуток, звучит как отходняк от полугодового употребления Феликса Фелициса. — Похоже на то, — сквозь смех согласилась она. Все эти приключения и правда попахивали нехилым сглазом, но то ли еще будет. Впереди маячил Макнейр, защищенный поехавшей Беллатрикс, и что-то ей подсказывало, преодолеть такого тяжеловеса без последствий она вряд ли сумеет. — Почему ты еще здесь? — внезапно спохватилась она. — Рабочее время давно закончилось. — Дожидаюсь Министра. — Кого? — оторопела Чоу. С этого и надо было начинать! — Министр Лестрейндж в твоем кабинете. Уже минут двадцать торчит, смотрит что-то в Думосбросе. Тревожные мысли, как паразиты, стремительно завозились в голове — что он ищет? Надежно ли она склеила эмоции и события между собой? Не заметно ли недомолвок? Дамблдор хорошо натренировал ее, но сомнения все равно оставались: подвергни Родольфус ее легилименции, Чоу мигом пойдет на дно. Даже думать было страшно, что с ней станется, выплыви на поверхность история с зачарованными ножами! — Ты в порядке? — Д-да, — постаралась взять себя в руки Чоу. — И что, думаешь, меня похитит мистер Лестрейндж? Или шпионишь для миссис Лестрейндж? — Скажешь тоже, — закатил он глаза. — Послушай, если считаешь, что мне все это самому нравится, то ты, уж прости, полная дура. Беллатрикс не только отрежет мне яйца, она всей моей семье кислород перекроет. Потому прошу меня простить, Чанг, но если мне велено следить — буду следить. Велено позвать тебя под венец — я не отступлю. — Понимаю, — тихо согласилась она. В конце концов, и сама Чоу плясала под дудку отбитой ведьмы: решись она двусмысленно посмотреть в сторону Родольфуса, Беллатрикс не без удовольствия заживо снимет с нее кожу. — Ладно, я тут по собственной инициативе, расслабься. Караулю Министра. При нашей последней встрече, — щеки Тео пошли румянцем, — мадам обронила гребень. Хотелось бы вернуть, но не лично. Чоу покрече схватилась за драные подлокотники кресла и потрясенно уставилась на Паркинсона. Она не могла утверждать, что у Беллы была сексуальная связь с ее сотрудником, но, черт возьми, при каких еще обстоятельствах женщины лишались гребней! — Не спрашивай, — тут же одернул ее Теонис, словно мысли Чоу прогромыхали на все здание. — Паркинсоны всем обязаны мадам. Она помогла Пэнси бежать за границу, помогла организовать брак с Ноттом. А вскоре поможет им вернуться и уладит вопрос с арестом на имущество. — Я понимаю, — вновь пробормотала она, потупив взор. Неуместные повторения пустых фраз звучали глупо, но в голову больше ничего не лезло. Противоречивые предположения нахлынули, хаотично сменяя друг друга, — спать за поддержку? А был ли выбор? Моргана, ведь и она сама без раздумий прыгнула в постель к Родольфусу, завидев жирную выгоду. Впервые Чоу ощутила странноватый горький привкус, скатывающийся вниз по горлу, — грязь. Она вывалялась в ней с макушки до пят… Грязь забилась в уши и нос, проникла в рот, разъедая изнутри. Грязь заставила мутировать, вылезти из-под благородного крыла Дамблдора и расстаться с моралью навсегда. Только теперь, благодаря этому абсурдному разговору, она впервые по-настоящему осознала, насколько запятнала себя прежнюю. Вот, выходит, о чем шептались по углам нравственники вроде Булстроуд. Вот чего так опасалась Дафна. Чоу еще раз взглянула на Паркинсона, будто впервые увидела. Он был смущен и потерян, пальцами теребил утонченный гребень, усыпанный зелеными изумрудами. Что же, в отличие от нее, он не утратил себя окончательно, потому как, очевидно, не примирился с отведенной ролью. Даже заколку лично владелице вручить не мог. Избегал. Внезапно рассуждения о совести и остатках порядочности схлынули, словно занимали неположенное место в сознании. Острый ум самопроизвольно сконцентрировался на хищном гребне, идеально подходящем своей хозяйке. Тяжелые камни, ровные серебряные зубцы, несколько спиралевидных волосков… Вот оно! За короткое мгновение бесконечный путь к Макнейру сузился до размеров одной заколки. — Тео, — контролируя каждую мышцу на лице, Чоу медленно накрыла его ладонь своей, — я, как никто, понимаю тебя. — Еще недавно хамила в коридоре, — скептически заметил он. — И знать не знала, что ты в моей лодке! — подчеркнула она его значимость, полагая, что на наживку из лести слизеринец точно клюнет. — Давай гребень, я передам Родольфусу. Она намеренно назвала Лестрейнджа по имени, подчеркивая таким образом их близость. Разумеется, от близости их остались отдельные мазки прошлого, изредка собирающиеся в полноценное воспоминание. Но разве мог обладать такой информацией самоуверенный Паркинсон, особенно после того как Министр участвовал в поисках бывшей любовницы? — А это удобно? — Разумеется, — со всей возможной пленительностью, которая в ней только нашлась, заверила она и ненавязчиво раскрыла ладонь. Тео долго раздумывать не стал — просто передал гребень, будто тот тянул его на дно. — Славно. Тогда до завтра. — До завтра, — крепко сжимая ключ к ее отмщению, попрощалась Чоу. — И, Чанг, я, возможно, задержусь завтра, — обернувшись у самой двери, нагло заявил Теонис. — Не проблема, — подавляя коварную улыбку, ответила Чоу. — Вы мой лучший сотрудник, мистер Паркинсон. Неприятная беседа, которую она так тщательно избегала всю неделю, внезапно преподнесла невероятные возможности. Следующий ход теперь был за ней — ферзь против ладьи.

***

Завороженная, Чоу склонила голову набок. Там, за стенкой, преследуя только корыстные цели, имя Лестрейнджа без зазрения совести слетало с губ — на кону ведь была заколка Беллатрикс. Еще каких-то десять метров назад Родольфус представал в воображении исключительно вражеским ферзем, средством, человеком, способным положить конец всем ее начинаниям. Сейчас же она самозабвенно любовалась его пятой точкой и умирала от внутреннего конфликта. Случалось это помутнение примерно при каждой второй встрече, будто ее разум был морем, а Лестрейндж — упрямой волной, запросто меняющей привычное течение. Она давно закрыла на замок самые яркие эмоции, связанные с ним и их короткой связью, пережила прохладное расставание, смирилась с парой глаз на затылке — вечным преследованием долбанутой супруги, но хотеть дракклового мужика почему-то не перестала. В этом и крылась основная загвоздка. Как можно переть против Волдеморта, если по-прежнему не прочь перепихнуться с его десницей? Как-то непорядочно даже по ее собственным невысоким стандартам. Длительное воздержание, как Чоу успела убедиться, совсем не шло на пользу — стоило Лестрейнджу продемонстрировать изящную спину и отклячить задницу, она, как мечтательная малолетка, забывалась в непристойных фантазиях. Волосы еще эти на поверхности Думосброса, расплывающиеся, как огненная лава внизу живота. Не в силах сама себя такую терпеть она поспешила отвернуться и без раздумий схватила со стола свежий номер «Пророка». С первой полосы на нее смотрела недовольная морда Корбана Яксли. От вида покойного по позвоночнику пробежал холодок, но упрямые пальцы лишь сильнее сдавили макулатуру. Колдография была давняя, вероятно, сделанная задолго до возрождения Риддла, потому что ублюдок выглядел гораздо моложе, чем тогда у обрыва. С презрением он взирал на Чоу, сдувая назойливую прядь с искривленного лица. По-хорошему следовало испепелить газету, но тогда она вновь вернулась бы в мир, где задница Лестрейнджа распаляет и так разбушевавшиеся гормоны. Глаза по привычке пробежались по строкам, отмечая авторство и неповторимый лицемерный стиль — Рита могла бы и не подписываться. Эта склочница навредила едва ли не большему количеству людей, чем сам Темный Лорд. Когда он убил Седрика, паршивая журналистка пошла на поводу у Фаджа и ни словом не обмолвилась о трагедии, постигшей семью Диггори, даже захудалого некролога не состряпала. Теперь же Скитер жрала с руки у другого Министра, покорно выполняя любые указания. Рабастан и не думал скрывать, что лично подвергал редактуре большую часть новостей и, соответственно, решал, какие из них увидят свет, а какие навеки исчезнут в сплетнях. Острая обида кольнула изнутри, впрочем, вполне ожидаемо. На этот раз писулька посвящалась открытию именной скамьи памяти Корбана Яксли недалеко от магазина Зонко. «За выдающиеся заслуги и многолетнюю службу на благо волшебного сообщества», — как объясняла Рита. Выходит, Родольфус своего решения не изменил. Мерзавец. Когда она очнулась в кабинете Министра на трансфигурированном широком диване, вокруг суетился взволнованный Элджин. Сам Лестрейндж сидел за столом, тихо переговариваясь с братом. Люди из Ближнего круга приходили и уходили, картинка периодически менялась, но Родольфус с целителем оставались с ней до позднего вечера. Только когда всем в кабинете стало очевидно, что жизни и здоровью Чоу ничего не угрожает, он позволил ей аппарировать домой, любезно сняв купол. Разумеется, не сразу. Короткий разговор — кажется, так Лестрейндж назвал словесное насилие, которому подверг ее тем вечером. Вся романтическая дурь, навеянная его участием в спасательных мероприятиях, испарилась в одночасье, стоило Родольфусу открыть рот. Он настоятельно просил Чоу не порочить имя Яксли, не давать никаких интервью и не обсуждать похищение даже с родителями. Руки еще сильнее смяли проклятую газету, раздирая хрупкие страницы ногтями. Родители, конечно, были упомянуты неспроста — действенная отсылка к позорному инциденту с участием ее немощной и уязвимой матери. Пережить подобное еще раз Чоу не пожелала бы и в кошмарном сне. Угрозы Родольфус раздавал искусно, этого у него было не отнять. Мало кто сумел бы открыто пойти вразрез его указаниям. Не рискнула и она. Потому Яксли похоронили с почестями, как героя, и никто так и не узнал, какое ничтожество скрывалось за серебряной маской. Отчего-то Чоу больше не жалела оскверненное Грейбэком тело. Ледяные глаза и клыкастая ухмылка, как по команде, всплыли в памяти, вынуждая ее рассеянно тряхнуть головой, — вот уж кого точно не стоило вспоминать на ночь глядя. — Забудь о нем. Она обернулась, запоздало отшвырнув газету в сторону. Не сразу сообразила, кого именно имел в виду Родольфус, и изо всех сил старалась поддерживать мнимое спокойствие: взгляд, руки, поза — все что угодно могло запросто выдать ее замешательство. Чоу вновь напомнила себе, кем он ей приходился — противником. Лестрейндж оставался верен режиму и своему Лорду десятки лет, и едва ли симпатичная мордашка и выгодно упакованные в лифчик сиськи сумели пошатнуть выкованные годами железные принципы. Узнай он, на что пошла Чоу, чтобы выжить, в следующий раз в разделе некролога будет мелькать уже ее имя. — Он мертв, — пояснил Родольфус. Очень кстати — выходит, о преступном сговоре с Фенриром он так и не узнал. Лестрейндж казался вызывающе безмятежным, словно не разглядывал полчаса, как ее по очереди мучили сначала Яксли, потом Грейбэк. Воспоминания эти он потребовал в тот же день, несмотря на слабое самочувствие Чоу и очевидное обморожение. Элджин, конечно, перечить не стал, дав молчаливое согласие на почти насильный забор. В этом гнилом месте вообще никто не перечил Родольфусу, кроме его собственной жены. На монтаж пережитых злоключений времени не оставалось, так что она уповала лишь на удачу и опыт профессора Дамблдора — нить за нитью Чоу вытаскивала рассказ, наспех сшитый из рваных сюжетных лоскутов. Впрочем, корректировать пришлось не так много. Эпизод с Яксли и его смертью она отдала как есть, без изменений. Посиделки на сырой земле, Грейбэка у костра с пробирающим до костей взглядом тоже. А вот разговор с Браун и инцидент с оборотнем в палатке пришлось затирать, бегло переигрывая в голове. Два часа под присмотром Райота вынужденно подменились пресловутым деревом и тугими веревками. Не могла же она продемонстрировать Родольфусу, как зачаровывала ножи? Итоговый результат, сотканный из реалий и фантазий, наверняка вызвал бы вопросы у профессионального менталиста вроде Снейпа, но иных вариантов не оставалось, отказать Министру она по-прежнему не смела. — Я помню, — скупо ответила Чоу, прикрывая нервозность огорчением. — Как твое самочувствие? Элджин прислал сову о повторном осмотре. Тебя что-то беспокоит? — Он дотошно вглядывался в нее, будто искал подтверждение или опровержение недугов на лице. Чоу отвернулась, не выдержав прямого взгляда. О чем на самом деле думал Лестрейндж, понять было невозможно, но, когда она окуналась в бесстрастный штиль синих глаз, ей настойчиво мерещилось прозрачное безразличие. Это угнетало. — В порядке, благодарю. Уверена, целитель проинформировал тебя обо всех деталях. Нашел, что искал? — коротко кивнула в сторону Думосброса, подгоняемая эгоистичным желанием пристыдить наглеца. Все же кабинет, чаша и даже воспоминания, как ни странно, принадлежали ей. — Чоу, — он сделал шаг навстречу, но она поспешила отступить. Никаких нахрен Чоу! Не после скамейки и благородных похорон. Не после того, как заставил ее замолчать, сохранив репутацию ублюдка-товарища. — Чего ты ожидала? — возмутился он холодной отчужденности. — Приказы Лорда не обсуждаются, я не вправе ослушаться Повелителя. Не вынуждай меня оправдываться, это плохо закончится. Стелил он уверенно, без запинки. Ни одна мышца на лице не дрогнула, пока небылицы вылетали из лживого рта. Волдеморт был слишком слаб для принятия решений, она не сомневалась. Все стратегии и интриги писались исключительно пером Родольфуса. В этом был весь Лестрейндж — штиль даже в непогоду. — Просто интересно, — не сдержав истеричных нот, затараторила она, — если бы Яксли выжил, ты бы засадил его в Азкабан или просто отпустил после непродолжительной воспитательной беседы? — Убил, — короткий ответ пригвоздил ее к месту. — Я бы его убил. — Тюрьмы было бы вполне достаточно, — тревожно заметила она, потому как смерти не желала никому, даже Невиллу после карусели Круцио. Воспользовавшись замешательством, он все же приблизился, нарушая все договоренности цивилизованного расставания, на которых сам так настаивал. Нежно, будто не существовало между ними той пропасти из обстоятельств и обид, провел кончиками пальцев по щеке, а потом несильно сжал прядь волос. Чоу замерла. Все в ней замерло, даже кровь, казалось, замедлилась в венах, завороженная магией человеческого прикосновения. — Не имею привычки заключать под арест. Не мой метод. Момент очарования спал, когда его непрошеный комментарий вышвырнул Чоу обратно в серую реальность. Отрезвляюще, ничего не скажешь, но уже без эффекта неожиданности. Такое случалось и раньше, позолота из оргазмов, подарков, сумеречных разговоров успешно прикрывала истинную натуру — уродство Пожирателя Смерти. Он пытал и убивал, захватывал власть для своего господина и шел войной на школьников. До конца дней темная клятва связывала его с Повелителем. Фактам плевать на секс, они беспощадно хлестали по щекам: даже сейчас Лестрейндж нанес визит не из-за привязанности, а лишь для того чтобы в очередной раз пересмотреть воспоминания. Он не доверял ей. Старался найти подвох, лгал, вынуждал следовать его жестоким планам. Если в нем и оставалась какая лояльность, то он от нее без усилий откажется, когда придет время проклясть ее, дуру, Непростительным. Каждый раз, когда она растекалась в кольце его рук или скакала на нем, как на гиппогрифе, Чоу утешалась призрачной надеждой, будто в конечном итоге сумеет отделаться Азкабаном. Они же бывшие любовники как-никак — ей бы, например, и в голову не пришло убить его. Однако после своеобразных откровений иллюзия защищенности спала: он переступит ее труп и пойдет на совещание. — У меня совещание, — как нарочно заявил Родольфус и в спешке покинул кабинет, оставив Чоу один на один с мрачным прозрением. Рука нырнула в карман и дотронулась до холодного гребня. На дополнительные раздумья не оставалось ни сил, ни времени. Сегодня же она соберет необходимые ингредиенты и приступит к делу. Возможно, после всех предстоящих событий ей удастся скрыться в Ирландии, как скрылись остатки Нового Ордена наверняка не без помощи Лидера. Если бы только вернуть палочку, она смела бы рассчитывать на милость Снейпа. В конце концов, хоть и разными путями, они шли к одной цели. Она бесшумно опустилась в кресло, примиряясь с безрадостным будущим. Решительность распирала легкие. Стены кабинета сквозь зачарованное оконце окрасили мягкие лучи закатного света. Неуверенно она вытащила зубастое украшение и аккуратно положила перед собой поверх груды пергаментов. Удивительной вещью оказалась эта заколка: физически находилась на столе, а по ощущениям — в глотке.

***

Скабиор не зря в ней сомневался — черта с два ей удалось бы отыскать путь в Логово самостоятельно. А вот Райот, напротив, выглядел уверенным, пробираясь сквозь дикие кустарники, будто карта всех лесов сидела у него в подсознании. Почему нельзя было просто аппарировать? Лаванда с силой лупанула палкой по колючим веткам репейника. Грейбэк! Виновником всех неудобств, лишений и тягот, как всегда, выступал Грейбэк. Это он настоял, чтобы все перемещения в Логово происходили строго из определенных точек, дабы не привести на хвосте авроров. Идея, впрочем, разумная, но точки эти сраные находились в самых непроходимых чащах, куда человеческая нога не ступала ни разу. Невыносимый ублюдок, совершенно не разбирающийся в политике и действующий по наитию. Но никого в стае это не смущало, даже, казалось бы, башковитый Скабс оставался уверенным в Альфе, чем невероятно злил Лав. Неужели они все настолько слепы, что не замечали очевидного: он сам ни черта не понимал! Еще недавно этот придурок плясал под дудку Темного Лорда, потом — Ордена. И вот сейчас вновь повернулся пушистой жопой к Лидеру. Чего он добивался? Почему никому не говорил о своих планах, не обсуждал стратегии даже с Бетой? Лаванда так углубилась в размышления, что чуть не пропустила удар еловой веткой, оттянутой впереди идущим Райотом. — Довольно, — рявкнула она, едва сдерживаясь, чтобы не разораться на весь лес. — Нам нужен привал. — Да там чуть осталось: вильнем влево, по чаще через болото и, считай, на месте. — Мне нужен привал, — с плохо скрываемым гневом перефразировала Лаванда. — Ну окей, — буркнул мальчик и упал в тени раскидистого дерева, на ходу вынимая палочку. От волнения воздух застыл в горле — Лав с ужасом наблюдала, как пацан поигрывал древком, то проворачивая меж пальцев, будто обыкновенную заточку, то подкидывая вверх. Тянуть было некуда — своими лапами он в любую секунду мог переломать ее единственную надежду, как тонкий прутик. Холодные отношения оборотней и Ордена пугали. Что, если Грейбэк вновь надумал вернуться в ряды приспешников Волдеморта? Получается, и она вынуждена будет прыгнуть за ним в эту бездну. Скабс уверял, что такого больше не повторится, но хрен бы он знал, чему суждено повториться, а чему — нет. Даже будучи Бетой, имея авторитет в стае, он продолжал заискивающе заглядывать Грейбэку в пасть в ожидании новых распоряжений. Райот беспокойно завозился в кустах: как оказалось, выронил палочку. Дуралей, ограниченный узким волчьим кругозором, он совсем не понимал ценности волшебства. Повезло хоть, что не в болотных топях взялся жонглировать древком. Тревога шаром наливалась в груди, вынуждая отчаянно хватать ртом сладкую прохладу вечера. Если и дальше плыть по течению, она рисковала закончить с уродливой черной меткой на предплечье. Мало ей шрамины на шее от слюнявого ублюдка! Не ко всем судьба была так благосклонна, как к Чоу Чанг. Для Лав до сих пор оставалось загадкой, почему в их стане не прибыло. С ней Фенрир так не церемонился. Воспользовавшись занятостью Райота, она решительно достала галлеон из сапога и, зажав монету в кулак, тихо зашептала заранее заготовленные слова. — Ну че, ты отдохнула? — Почти, еще минутку, — приободрила его Лаванда, изо всех сил подавляя волнение. Грейнджер не спешила. Наконец ладонь обожгло магией, и на ребре мелкими буквами высветился долгожданный ответ. Палочка правда у тебя?! Назначь время и место. Г.Г. — Лав, ну скоро? — не унимался мальчишка. Соображать приходилось быстро. Если она доберется до Логова, то рискует застрять там надолго. Скабиор неизвестно когда вернется из Лютного, а без него Грейбэк вряд ли даст ей какое задание. Она еще раз взглянула на Райота — палочку он попортит, к гадалке не ходи. Лаванда неуверенно потопталась на месте, приминая дикую траву тяжелой подошвой. Допустим, она встретится с Гермионой там же, где Грейбэк ранее удерживал Чоу. Лагерь наверняка уже свернули, так что нарваться на своих же шансов почти не было. Да и дорогу она сумеет отыскать, чай не полная дура! Оставалось только выпросить артефакт у Райота, да так, чтобы он не растрепал в Логове кому попало, почему воротился один. — Ну Лав! Че мы тут тухнем?! Пальцы снова припекло раскаленным металлом. Заинтересованность Гермионы придавала уверенности. Лаванда, эта палочка мне очень дорога! Скажи, где встретимся, не тяни! Г.Г. Шумно выдохнув, она засунула монету обратно в голенище и, мысленно попросив помощи у Годрика, Мерлина и на всякий случай Луны, как это частенько делал наивный Скабиор, направилась к нетерпеливому волчонку. — Послушай-ка, Райот…