Вендетта Чоу Чанг

— Мистер Элджин, благодарю вас за визит. Тони расшаркивался перед колдомедиком, как Филч перед Макгонагалл, и это ранило Дафну, пожалуй, даже больше отсутствия между ними близости. Она вообще с трудом припоминала, чтобы муж перед кем-то пресмыкался. Ей почему-то казалось, что и стоя напротив Повелителя Антонин всегда оставался собой: малословным, суровым, лишенным страха и преисполненным гордости. Сердце неприятно сжалось: в памяти все же вспыхнул отвратительный эпизод, когда Тони вот так же заискивающе общался с людьми — то были румынские колдомедики. Выходит, он совсем не верил в нее, полагаясь лишь на некомпетентных целителей, словно это они вынашивали его наследников, рискуя собственным здоровьем. Этой неестественной вежливостью, никак не сочетавшейся с могучими славянскими корнями, он будто выпрашивал у посторонних людей надежду, которую никогда не пытался найти в ней. Почему он не видел в супруге силу, способную преодолеть все сложности? Дафна ведь уже носила под сердцем его сына, почему же не полюбить ее наконец? — Это работа мистера Элджина, — выпалила она с фальшивой улыбкой. Потрясенные такой дерзостью, мужчины уставились на нее, как на философский камень. Дафна тотчас стушевалась, нервно сминая пальцами шелк длинного халата. Возможно, она немного переборщила, потому что даже для самой себя прозвучала вызывающе бестактно. — Разумеется, мистер Долохов, леди Долохова, в любое время! — Нам все-таки стоило посетить Мунго, но, видите ли, Дафна отчего-то не любит больниц. Отчего-то? Вторая волна возмущения поднялась в ней, разгоняя сердцебиение и вытесняя стыд, который всего мгновение назад горячил щеки. Тони был невыносим! Проваляйся он в румынском госпитале, перенеси все те ужасные тесты и бесчисленные колдограммы, горькие микстуры и пугающие заклинания, вовсе бы сбежал в глухую маггловскую деревню, да куда угодно — лишь бы не встречать больше людей в лимонных мантиях. — Я понимаю, мадам проходит через тяжелые испытания… — У испытаний есть название — беременность, мистер Элджин. Каждая женщина рано или поздно сталкивается с этим. Вы, видимо, поддались панике, навязанной заграничными коллегами, как и мой супруг, — она осуждающе посмотрела на Антонина, и, судя по выражению его лица, после этого визита ничего хорошего ее не ожидало в ближайшие лет двадцать, — но уверяю вас, со мной не происходит чего-либо из ряда вон выходящего. Наверняка в вашей практике случалось и не такое. Подумаешь, несколько раз она чувствовала себя неважно — что с того? Ей до сих пор без труда давалось большинство заклинаний, а магическое переутомление, из-за которого они были вынуждены пригласить целителя Элджина, случилось впервые за четыре месяца. Разумеется, на светских раутах бессовестные женщины в кружевных скатертях наперебой твердили ей о недопустимости такой резкой потери веса и за спиной перешептывались о состоянии здоровья, но то была обычная зависть: худосочные девочки всегда были бельмом на глазу увядающих барышень. Милисента тоже несколько раз пыталась заговорить о ненормальности ее состояния, но кто из них более ненормальный? Это не Дафна вынуждена была менять белье каждый раз, когда мимо проходил женатый Министр Магии. — Дафна, — тихо одернул ее Тони, сурово взглянув исподлобья. Она демонстративно закатила глаза. Невозможный человек, он вновь это делал: стелился перед целителем, а ее осаждал, будто неразумного ребенка. Все — огромная разница в возрасте, она, как темное проклятие, навечно стала непреодолимой преградой. Словно за снитчем гонишься, видит Мерлин: как бы быстро ни летал ловец, крылатый мячик набирал все большую скорость. Неважно, сколько книг она прочтет, который день рождения отпразднует, насколько элегантно оденется, Дафна навсегда останется для него девчонкой. Она усмехнулась, пониже опустив голову. Ей вдруг на ум пришла Чоу, которая тоже когда-то была ловцом и частенько уводила снитч из-под носа Драко. О, Малфой ее ненавидел, как и Пэнси из-за Малфоя. Даф тоже приходилось пару раз высказаться в адрес Чанг осуждающе, чем она совсем не гордилась, но отношения с Пэнси обязывали. А теперь вот и с Милисентой. Почему все ее близкие подруги ненавидели Чоу? Улыбка как-то сама собой сползла с лица, когда Дафна подумала о Чанг и ее потрясающих способностях: та ведь запросто и снитч на лету ловила, и мужчину из семьи уводила. Неприятная горечь обожгла горло, и так как по утрам ее больше не тошнило, это могла быть только мучительная ревность. Внимательно посмотрев на Тони, Дафна задумалась — он так непринужденно разговаривал с колдомедиком, даже выпить ему предложил, хотя Темпус наверняка и десяти не показал бы. Стал бы он так любезничать с Чанг на работе? Она хороша собой, умна, а Лестрейнджи ей, вроде как, больше не интересны. — Дафна, ты слышала? — Да, — резко включилась она в беседу, но, как оказалось, все же упустила суть. — Я говорил мистеру Долохову, что вам следует больше отдыхать, — аккуратно начал Элджин. — Я не работаю. — Конечно-конечно, мадам, я имел в виду не накапливать усталость, то есть… — Я коплю только драгоценности, целитель Элджин! — Довольно! — категорично оборвал их диалог Антонин и уже мягче обратился к колдомедику: — Дафна сегодня совсем не в себе, прошу ее извинить. Благодарю вас за помощь. Старик недовольно поджал нижнюю губу, отчего его подбородок забавно дернулся, поспешил пожать Тони руку, схватил горсть пороха и влетел в камин как ошпаренный. Вероятно, ее нахальством. — Какого дьявола ты творишь? — зашипел Антонин, едва Элджин исчез. — Он некомпетентен! — Он колдомедик! — Он плохой колдомедик, я хочу другого, — вышло несколько капризно, но именно так она и выклянчила себе нового эльфа. — Ты хочешь угомониться. — Тони угрожающе подступил ближе, сократив расстояние между ними быстрее, чем она успела пожалеть о своем хамстве. — А еще хочешь прислушаться… — От чего я должна отдыхать, Антонин? Разве что от твоего дурного настроения! — голос вдруг прозвучал заметно выше, постепенно наливаясь паникой, потому что от Тони веяло опасностью. А может, потому что стоял он теперь совсем рядом и эта самая опасность смешалась с приглушенным кофейным запахом, который всегда ассоциировался у нее с ним и с похотью. Ну теперь еще с Чоу. — Ты должна меньше колдовать! Вот что он имел в виду! — Ты пьешь кофе с Чанг? — глупый вопрос, как черт из табакерки, внезапно вырвался наружу и огорошил их обоих. Дафна даже не сразу поняла, что слова произнесла именно она. — Чего? — казалось, глаза супруга увеличились в размере. — Ну, — начала выкручиваться она, чтобы не отбирать у мадам Лестрейндж право зваться самой безумной ведьмой Британских островов, — знаешь, во время перерывов там. — Mat’-vodica, Дафна, ты сбрендила? — Тони отшатнулся, все еще неверяще оглядывая ее. — Что ты несешь! Ты без сознания провалялась не меньше пятнадцати минут, Элджин кое-как восстановил твой магический фон. И тебя сейчас интересует Чанг? — Ты перекручиваешь, — пожала плечами Дафна, в душе лишь отчаянно желая понизить градус разговора. То, что Тони не спит с Чоу, стало ясно, едва он открыл рот. Жаль, нельзя теперь стереть ему память, потому как для этого пришлось бы подговаривать ту же Чанг, а значит, объясняться по новой, но уже с ней. Кончики ушей, а также щеки и шею обдало жаром. Как же неловко вышло! Из всех ее знакомых Чоу неожиданно оказалась самой адекватной: не придавала значения ее худобе, игнорировала сплетни, как будто они только засоряли гениальную голову, а главное, без лишних слов брала на себя все заклинания, да так деликатно, что никто вокруг и догадаться не посмел бы, что у Дафны проблемы с магией. Наверное, это жизнь с матерью-сквибом научила Чоу быть такой нужной. С чего она вообще взяла, что Чанг могла прыгнуть в койку к Тони? Моргана, выдать бы ее замуж поскорее, чтобы дружить без опасений. О том, чтобы и вовсе не дружить с Чоу, Дафна уже не думала: во-первых, держи врага — в ее случае женщину с легкими принципами — ближе, во-вторых, наконец-то нашелся достойный Пэнсизаменитель! — Cvetochek, что в твоей голове? — смягчился Тони, как делал всякий раз, когда она начинала оправдываться. — Гормоны, — на выдохе честно выдала Дафна. — Насколько мне известно, с Чанг кофе хлещешь только ты. А тебе, вообще-то, нельзя. — Он открыл объятия, и Дафна, пристыженная и разбитая, уткнулась носом ему в грудь. Накрахмаленная рубашка тоже обалденно пахла. — Следишь за мной? — без всякого удивления спросила она, а на сердце стало так легко, будто там табун единорогов пробежал — подумать только, муж следит за женой. Она и правда больная, если радуется такому. — Еще бы, — поцеловал ее в макушку. Дафна, расценившая нежную ласку как шанс, привстала на цыпочки и резко задрала голову, не оставляя Тони путей к отступлению. Он жарко обрушился на ее губы, прижимаясь к ней так крепко, что ей пришлось приложить усилия, чтобы просунуть руку между их вмиг разгорячившимися телами и развязать пояс халата. Шелк послушно скользнул вниз, стоило ей слегка повести плечом. Но вместе с одеждой рухнули и похотливые планы: Антонин вновь отстранился и вовсе не для того, чтобы набрать побольше воздуха в легкие или торопливо стянуть штаны. — Мы не можем, — завел он старую шарманку. — Элджин ясно выразился, пока нельзя. — Почему? — не унималась Дафна. — При чем тут волшебство? Я же не Вингардиум Левиоса собираюсь использовать! — Договоришься, — пригрозил Тони. — Целитель сказал — воздержание, значит, воздержание. Он невозмутимо поправил ее волосы, аккуратно разложив локоны на плечах, и наклонился, чтобы вновь поцеловать ее, правда, к страсти это уже не имело никакого отношения, так целовали родители своих детей или родственники покойников. Едва он оторвался от жены, тотчас левитировал мантию и направился к камину. — Куда ты? — На работу, конечно. Буду к вечеру, — быстро пояснил Антонин и привычно исчез в зеленом пламени. Оставшись одна в просторной гостиной, она разочарованно смотрела на пустой камин, пока сквозняк из открытых окон не лизнул ее голые ступни и икры. Надо же, всего минуту назад она огнем горела. Дафна уже собиралась поднять халат, чтобы прикрыть озябшее тело, раз уж наготой больше некого было вдохновлять, но из вредности решила испытать себя. Доказать Тони и колдомедикам, что все предостережения — пустая болтовня. Подцепив с журнального столика палочку, она несколько раз попробовала призвать одежду, однако ничего у нее так и не вышло: в самом лучшем случае тряпка слегка приподнималась в воздухе и вновь растекалась лужей на полу. Ком встал в горле, а глаза защипало от слез. Проклятье! Раздосадованная, она со злостью швырнула древко в сторону и опустилась в ближайшее кресло. Элджин, мерзавец, не ошибся, она на самом деле теряла магию. Как унизительно для женщины ее социального положения. Будто мало тревог с этим вынашиванием, еще и Тони трусливо сбежал в Министерство. Со стояком. Моргана, скорее бы уже разродиться!

***

— Вас ожидают, — Милли на нее почти не смотрела, тем самым нарочито подчеркивая, насколько Чоу здесь чужая. Впрочем, не так и плохо было стать для кого-то обычной офисной невидимкой, достойной лишь минимального соблюдения этикета. Вот бы и невыносимый Паркинсон каким-то образом вспомнил правила приличия или, на худой конец, вертикаль власти и усмирил свою навязчивость. Пусть его знаки внимания оставались строго в рамках допустимого — подать сумку, проводить до каминов, взять на себя недовольство Долохова, — но пристальные взгляды, граничащие с маниакальной одержимостью, мягко говоря, настораживали. С тех пор как Дафна поведала ей, что он засланный казачок безумной Лестрейндж, сталкерские повадки Паркинсона, пожалуй, стали пугать еще сильнее: несмотря на то что сам Родольфус в ее жизни больше не участвовал и никакого урона отныне благополучию семьи Лестрейндж не грозило, Беллатрикс все равно пристально следила за Чоу, пусть и чужими глазами. И это, опять же, никак не помогало добраться до Макнейра, да и дышать свободно тоже. — Благодарю, — на ходу бросила она Милисенте и поспешила в кабинет Министра. Ожидание их встречи будоражило кровь — она не бывала в этом кабинете с тех пор, как кидалась пуфиком в окно. Они с Родольфусом пересекались в Отделе у Долохова два раза при многочисленных свидетелях и несколько раз в Атриуме, но вряд ли он заметил ее в толпе. Чоу продолжала получать дивиденды от виноградника, гоблины из Гринготтса, как и было обещано, открыли внушительный счет на имя Чанг, а Рабастан, едва завидя бывшую любовницу под прикрытием, весело шутил и — подлец — лез целовать руки, словно весь этот балаган в прессе был обычным первоапрельским розыгрышем. Поэтому, когда утром она, утомленная вниманием Теониса, получила сообщение от Министра лично, сердце провалилось в желудок. Настоящая встреча! — Чоу, доброе утро. — Медные волосы, штиль в глазах, белая рубашка — точно такой же, как и в день, когда он спустился в изолятор и достал ее из лап… — Мисс Чанг, — она резко развернулась в сторону знакомого голоса, который только что по-идиотски растянул ее фамилию. Ей с трудом удалось удержать себя на месте, чтобы интуитивно не рвануть обратно к двери. На нелепом пуфике, будто на гигантской рюмке, устроился Корбан Яксли и пренебрежительно ее разглядывал — вероятно, заклятие окончательно потеряло силу, раз он не бился в припадке. К добру ли это? — Чоу, — с другого конца комнаты ее позвал Рабастан и отсалютовал бокалом, — я тоже здесь. — Господа, — глубокий голос Родольфуса привлек ее внимание, и Чоу вновь нашла его глазами, кое-как забивая тревогу подальше в сознание: как оказалось, все это время, пока она мотала головой из стороны в сторону, наподобие маггловского вентилятора, он не сводил с нее внимательного взора. Изучал? Соскучился? Или она попросту напридумывала себе всякого? Черт его знает. Родольфус Лестрейндж так и остался нерешенной загадкой, персональным щелчком по носу. — Господа, — повторил он серьезно, но от Чоу не отвернулся, — держите себя в рамках рабочего этикета. Мисс Чанг, присаживайтесь. Меньше минуты назад она была Чоу, да и Рабастан, поглощающий виски в девять тридцать утра, тоже не больно-то вписывался в рабочий этикет, однако Министру перечить она не решилась, даже в мыслях переименовав его с «Родольфуса» на «мистера Лестрейнджа». — Итак, — когда они все уселись за столом, он продолжил, — благодарю, что сразу среагировали, времени у нас немного. Мистер Яксли, прошу. Чоу напряглась, и даже подмигивающий Рабастан никак не унимал свинцовый комок переживаний — на кой черт она понадобилась Яксли? Чтобы немного отвлечься от прожигающего взгляда и надменной рожи тюремщика, она нашла глазами окно, которое в прошлом так ей полюбилось, но тут же отвернулась, подавляя разочарование: вместо произведения магического искусства она наткнулась на отвратительную серую стену маггловского закоулка. — Что ж, раз без вмешательства Министра никак, — недовольно начал Яксли, опираясь на блестящую черную трость с серебряным набалдашником, — тогда, пожалуй, и правда не будем терять ни минуты. В лесу Дин патруль обнаружил оборотней. Старший аврор Долиш лично взял под контроль ситуацию и уже находится там. — Почему мне не доложили? — Рабастан отставил почти нетронутый напиток и испытующе вперился в собеседника. А вот Чоу прожигала взглядом бокал — оборотни, Яксли, Мариэтта, Министр этот ледяной. Ей на судьбе было написано надраться вечером как следует. — Уверяю тебя, там нет никого, стоящего внимания. А вот стиратель, — он подхватил трость и указал на Чоу, — там может понадобиться. Обвиняемых я сопровожу в Азкабан. И если мисс Чанг не… — Сам? А стиратель зачем? — неприлично резко перебил Рабастан. Родольфус же просто молчал. Разумеется, она и представить не могла, что у него на уме, но отчего-то хотелось верить, что по окончании рассказа он невозмутимо пошлет Яксли если не на хер, то хотя бы за другим стирателем. В конце концов, не все Паркинсону шпионить на Лестрейндж, иногда можно и поработать. — Сам. Я, вроде как, еще начальник тюрьмы, так что обеспечить сопровождение в Азкабан — это как раз в моей компетенции. Что до мисс Чанг, ее очень рекомендовал капитан Долиш как надежного человека. Кажется, он сказал: «В доску своя». К сожалению, я вынужден отвлекать самого Министра от государственных дел, потому как Антонина в Отделе с утра не было. — Под твою ответственность, — наконец старший Лестрейндж подал голос, словно не было больше никаких других вопросов. А вот у Чоу имелась парочка, например, с каких пор для старшего аврора она стала в доску своей? — Спасибо, Руди, — кивнул Яксли. — Перенесетесь портключом, обратно тоже. А теперь, если тебя не затруднит, дождись мисс Чанг в приемной, нам нужна минута наедине. От услышанного сердце в груди сделало финт Вронского, и Чоу даже как-то инстинктивно выпрямилась. Наедине они не оставались со времен Гоблинских войн, и где-то глубоко внутри закрытое окклюменцией женское самолюбие запульсировало, пробиваясь сквозь щиты. При всей рациональности поведения бывшего любовника, при всех потрясающих условиях, с которыми она вышла из этих отношений, ей почему-то по-детски хотелось, чтобы Родольфус хоть немного пострадал и самую малость сожалел. А еще, чтобы он щедро демонстрировал свои переживания. О том, что при таком раскладе миссис Лестрейндж ее мигом прикончила бы, Чоу старалась не думать. Она лишилась жарких поцелуев и чистых чашек — справедливо было бы, если бы и его жизнь покатилась в бездну. — Чоу, — Лестрейндж чуть наклонился вперед, возвращая ее внимание. Она немного отвлеклась, дожидаясь, пока и Рабастан покинет кабинет вслед за Яксли, однако тот лишь поудобнее откинулся на стуле, очевидно, никуда не торопясь. — Не бойся его. — Не то чтобы у меня не было оснований, — не скрывая опасений, отозвалась она. — Корбан пальцем тебя не тронет. Просто сделай все, как он говорит, поняла? — совет-угроза с примесью просьбы — она успела позабыть о методах убеждения Лестрейнджа. — Чоу? — позвал он еще раз, не дождавшись никакого ответа. Она рассматривала свое отражение в полированной глади столешницы. Спокойное лицо, которое ей демонстрировало отражение, радовало уместностью, потому что в конечном счете не важно, насколько уверен в себе человек, главное — сохранить иллюзию этой самой уверенности. Губы слегка растянулись в отработанной улыбке, глаза лукаво блеснули, и, довольная тем, что негативные эмоции не прорвались наружу, Чоу подняла голову и фальшиво ответила: — Будет сделано, Министр Лестрейндж. То, что Главного стирателя весь Ближний круг использует в качестве персонального ассистента, который по-свойски помогает заметать следы в обход бюрократии, она поняла давно. Оттого не сильно удивилась личной просьбе Долохова и без вопросов стерла сквибу-доктору память. А еще выполнила несколько поручений Рабастана, Руквуда и бесчисленное множество самого Родольфуса. Как оказалось, и Яксли стоял в этой очереди. — Молодец. Отправь бумажную птицу Рабастану, когда вернешься с задания. На потрясающее проявление заботы Чоу еще раз вежливо улыбнулась, тщательно контролируя уголки губ, которые, словно под грузом недобрых мыслей, оттягивались вниз. «Хорошо, не Беллатрикс», — с издевкой подумала она, но благоразумно промолчала. День и так обещал быть проблемным. И где только носило этого Долохова, когда он так нужен.

***

Ветки под ее ногами с треском ломались, каждый раз привлекая недовольный взгляд Яксли. Сам он, впрочем, тоже мало походил на бывалого егеря и передвигался по лесу ничуть не лучше, точно так же спотыкаясь и тихо ругаясь себе под нос. Однако, в отличие от уравновешенной Чоу, весь вид его горел такой неприкрытой неприязнью, словно он только и ждал повода сразить ее Непростительным и бросить гнить под одним из многочисленных дубов. Потому-то, склонив голову пониже, Чоу старалась как можно аккуратнее переступать невысокие кусты и, разумеется, даже не помышляла уточнить вслух, какого дьявола они аппарировали в эту глухомань, а не воспользовались портключом, на котором настаивал Родольфус. А тот факт, что она стала свидетелем ужасной аппарации начальника тюрьмы, однозначно не прибавлял ей очков — Яксли, очевидно, воспылал к ней еще большей ненавистью. — Почти пришли, — зачем-то презрительно пояснил он, с силой лупанув тростью беззащитное растение на пути. Почти оказалось явным преувеличением: за время бесконечной дороги ее кроссовки — не особенно удачная трансфигурация туфель — безвозвратно испортились, окрасившись зеленью травы и сбившись о мелкие камни и сучья. Тем не менее не обувь занимала мысли Чоу и даже не взбешенный, но тщательно контролирующий себя Яксли. С оборотнями, если не брать в расчет вполне миролюбивого профессора Люпина, Чоу никогда дел не имела и иметь не собиралась. Знания о них она тщательно структурировала в голове, придерживаясь исключительно теоретической направленности и ни в коем случае не проверяя прочитанное на практике. Спят меньше людей? Прекрасно. Не все укушенные выживают? Пусть так. Вспыльчивы? На здоровье. Интереса к ним она не проявляла никакого, даже любопытства не испытывала, а когда по наводке профессора Снейпа узнала, что Люпин — волк, от греха подальше пересела на заднюю парту. И вот теперь ей воочию предстояло столкнуться с оборотнями уже не в стенах классной комнаты. Покрепче сжав палочку липкими от пота пальцами, Чоу постаралась унять бешено колотящееся сердце, которое наверняка слышали не только отловленные аврорами вервольфы, но и магглы в Лондоне. — Мистер Яксли, Чо… Мисс Чанг, слава Моргане! Джон Долиш выскочил к ним из рощи, умоляюще вглядываясь то в Яксли, то в испуганную его внезапным появлением Чоу. Взвинченный и явно уставший, он совсем не напоминал человека, который каких-то полгода назад руководил ее арестом в Трех Метлах. Непрактичная для негостеприимного леса Дин аврорская мантия была изодрана в нескольких местах острыми колючками, но, слава премудрой Ровене, не волчьими когтями. Вообще, никаких волков, из-за которых ее вырвали из-под зоркого глаза Паркинсона, поблизости не нашлось. Только еще один моложавый парень из Отдела Долиша, который так же, как и начальник, выглядел задумчивым и немного сбитым с толку. — Дальше я сам, Джон, — Яксли пренебрежительно отодвинул тростью старшего аврора в сторону и подошел к молодому человеку. Между ними тотчас завязалась напряженная беседа, но, так как оба были поодаль, Чоу не удалось расслышать ни слова. А может, это кровь в ушах шумела слишком громко, не позволяя ей привычно подслушивать разговоры Яксли — она все же не до конца избавилась от ощущения, что за каким-нибудь пригорком притаилась злобная стая Грейбэка. — Что происходит? — не сводя глаз со спорящих, Чоу слегка наклонилась к Джону и тихо спросила на правах своей в доску. — Мерлиновы яйца, — тотчас вспылил Долиш, — этот идиот Орлов, как всегда, лезет не в свое дело! Вон, полюбуйся, — он кивнул за спину Чоу, и она медленно обернулась. Сердце пропустило удар. — Что за… Остаток фразы она проглотила вместе с острым приступом жалости: к широкому стволу дерева тугими веревками были привязаны двое — женщина и парень, даже не мужчина еще. Мальчишка держал голову опущенной, и из-за сбившихся в пушистые колтуны волос она не сумела рассмотреть его лица. А вот женщина, проклятая Силенцио, была вся как на ладони — она беззвучно кричала, скорее всего, уже продолжительное время: лицо от долгой истерики и слез успело неестественно распухнуть. Ее разметавшиеся по плечам косы оттенком уж очень походили на волосы мальчика. Желудок неприятно свело. Женщина хаотично открывала рот и периодически всхлипывала, так что едва ли Чоу сумела бы перевести стенания в предложения, но кое-что ей все же удалось распознать: пленница то и дело повторяла слово «сын». — Это ее ребенок? — не сводя взгляда с задержанных, Чоу хрипло спросила Долиша. — Ребенок? — выплюнул он. — Скажешь тоже. Выблядок оборотня, вот он кто. — Они и есть… — Волки? — деловито уточнил он. — Нет, только пацан. А это так, шлюха ликантропов. Терпеть не могу таких женщин. Будто волшебников кругом им мало. — За что их задержали? — Вот и Орлов туда же! — возмущенно всплеснул руками Джон. — Мол, нет состава преступления. Дурак, эта подстилка уже сегодня окажется в Азкабане за сексуальную связь с магическими существами — тут прямое нарушение закона! Чоу кивнула скорее по инерции. Раз мальчик-оборотень ей сын, то состав, конечно, был очевидным. Свое отношение к новой статье она еще не научилась выражать грамотно, но глубоко внутри считала такие преступления сущим сюром. Кому какая разница, что происходит в чужой постели? Три года — это серьезный срок, и прозябать в Азкабане за пару веселых ночей, необычное сексуальное влечение или создание семьи было верхом жестокости. — А он? — все еще не до конца разобравшись, спросила Чоу. Мальчишка, пусть и был долговязым, на взрослую особь не тянул никак. А так как уголовная ответственность в Магической Британии наступала с пятнадцати лет, он фактически был непригоден для ареста. Однако, судя по Инкарцеро, которому подвергли их с матерью, Долиш был с Чоу категорически не согласен. — Выблядка деть некуда, это да. Ни в изолятор, ни тем более в Азкабан нельзя по закону. Отец Орлова, — он с обидой посмотрел на младшего аврора, который очень жарко что-то доказывал Яксли, — владелец нескольких популярных газет в Европе. Шумихой меня пугает. Если об этом напишут, а он уже пригрозил, что папаша его состряпает статейку на тему вседозволенности власти… — Так это ему нужно стереть память? Чтобы парня с матерью в тюрьму отправили? — Чоу, ну конечно нет! Точнее, да, Орлову. Пусть вообще забудет, что здесь был этот мелкий. Пусть думает, мы задержали одну ведьму за связь с оборотнем и все. — А мальчика куда? — не унималась Чоу, но, стоило Джону сжать палочку покрепче и опустить пристыженные глаза, все встало на свои места. Парень не жилец. Прикончат прямо в лесу, без суда и следствия. Оттого-то женщина беззвучно умоляла, а Яксли лично пришел договариваться с Орловым и на всякий случай притащил ее, карманную стирательницу самого Министра. Кровь моментально отлила от лица, язык прилип к небу. Блядский Салазар, они на полном серьезе намеревались убить ребенка! И она должна им в этом помочь! — Ваша взяла, — громко, словно на публику, протянул Яксли и обернулся к Чоу. Легкий кивок начальника тюрьмы, рука Долиша, похлопавшая ее по плечу — вот и знаки. Пора. — Мистер Орлов, а вам не доводилось встречаться с моей хорошей подругой, мисс Мэри? Орлов немного смутился, на впалых щеках его проступил легкий румянец. Он заторопился к Чоу и протянул руку, одновременно очарованный и гордый от только что одержанной победы. Глупый маленький аврор — неподкупный и несведущий в подковерных делах коррумпированной машины, имя которой Министерство. Чоу потянулась к нему навстречу, морально настраиваясь очернить душу так сильно, что Дамблдор, будь жив, собирал бы Орден уже против нее. Острие палочки клюнуло запястье, готовясь вот-вот выпрыгнуть из убежища. — Эван, — сжал он ее ладонь в своей и добродушно улыбнулся. — Большая честь, мисс Мэри. Тем временем Чоу, не упуская возможности, впилась в мягкую кожу его кисти острым ногтем большого пальца — не зря просидела два скучнейших часа в маггловском маникюрном салоне. Эван взвыл, совсем растерялся и, огорошенный, уставился на нее, не в силах поверить, какие дерзкие нынче пошли Мэри. — Обливиэйт, — прошептала она сосредоточенно. — Эван, вы забудете, что мы встречались, вы забудете про оборотня. В лесу вам встретилась только… — Краем глаза Чоу заметила, как Долиш снял Инкарцеро и грубо вытащил за ткань футболки мальчика вперед. Отвлекаться больше она не могла — происходящее сводило с ума: женщина валялась на коленях, вроде беззвучная, но такая громкая. Яксли оглушил волчонка тяжелым набалдашником трости. Уроды, они совсем ей не помогали! — …Только женщина. Аврор Долиш аппарировал раньше. — Прямо за ними Джон тащил поскуливающего парня за ноги в кусты. — Вы с прибывшим мистером Яксли решили отконвоировать преступницу в Азкабан, где она будет дожидаться письменного приговора Визенгамота. Орлов пошатнулся, с силой растер лицо руками и несколько раз надолго зажмурился. Яксли, не теряя времени, кивнул Чоу в сторону многовекового дуба, к которому пару минут назад были привязаны пленные, и она, даже дыхание не успев перевести, юркнула за широкий ствол. Опешившая от всего происходящего, она не сразу догадалась, что ни Долиша, ни ее саму Орлову видеть теперь было ни к чему. Аккуратно присев на корточки, она обняла ноги и положила голову на колени, изо всех сил давя прорывающиеся всхлипывания. — Орлов, что с вами, юноша? — О, Яксли — актер от Мерлина! — Простите, сэр, что-то я нехорошо себя чувствую, — пролепетал Эван. Мысленно Чоу отметила, что, пусть речь и была слегка замедлена, говорил он внятно, а значит, заклинание сработало на нем как надо. — Мне одному держать эту ненормальную, или вы все-таки поможете! — Разумеется, сэр, прошу прощения. В Азкабан? — Ну не на курорт же! Мерлин милостивый, откуда вас таких берут. Держитесь, я воспользуюсь портключом. Совсем рядом послышался звонкий хлопок, но из-за желания убедиться, что они точно покинули чертов лес, Чоу не решилась сразу выскакивать из укрытия. Минуту спустя она осторожно выползла на четвереньках и медленно выдохнула, прикрыв глаза и сдерживая рыдания. Пошел к драккловой матери Рабастан со своей птичкой — она аппарирует прямо домой, раз уж Яксли не позаботился вернуть ее в Министерство. Работы с нее за один только сегодняшний день хватило до конца жизни. Именно так, до конца жизни она будет помнить мальчика, которого разлучили с матерью и отволокли в чащу, чтобы бессердечно убить. Оборотень он или человек — где эта разница? Чоу горько усмехнулась, в глазах чистокровных волшебников и полукровки, такие как она, были второсортными людьми. Магглорожденных так вообще лишали палочек, а оборотни уже сотню лет, если не больше, были изгоями, но что это меняло в свете общечеловеческих законов, не государственных? Когда она в следующий раз заглянет в зеркало, кого увидит? Чоу, так и не поднявшись с колен, внимательно посмотрела на примятую траву, кое-где окрашенную в красный — судя по следу, в этом направлении Джон утянул слабо сопротивляющегося раненого мальчугана. Просто сделай все, как он говорит, поняла? Голос Родольфуса возродился в памяти и слегка отрезвил Чоу. Она быстро вскочила на ноги, тыльной стороной ладони вытерла нос и щеки и, расправив плечи, настроилась на аппарацию. Сейчас она ворвется в коттедж, примет ванну и сдерет с себя жесткой мочалкой въевшуюся грязь. Жаль только, душу этой же мочалкой не отмыть. Конечно, она загонит это темное воспоминание в самую глубь своего окклюментного склада, где оно будет покоиться между тоской по Седрику и обидой за маму, но по ночам во снах мальчишка еще не раз придет к ней — в этом Чоу не сомневалась. Вдали послышалась возня. Ей бы исчезнуть уже, но что-то не позволяло. Будто под Империо, Чоу, накинув на себя дезиллюминационные чары, аккуратно ступила в сторону шума. Это был тот самый редкий момент, когда разум играл в унисон с чувствами: она не только сердцем, но и головой понимала, что поступила неправильно. Не просто подло или негуманно, но именно неправильно. Дети не должны погибать, таков был базовый постулат, на котором держалась планета тысячелетиями. Седрик был едва ли взрослым, когда через его труп переступили Пожиратели. Волдеморт вообще не обратил на него внимания — даже не был Гарри Поттером. Так, рядовой подросток. Пока пробиралась, точно зверек, через ветки, ориентируясь на слух, Чоу вспоминала себя и Диггори подростками — наверное, это было самое счастливое время. Дружба чище, радость ярче, победы слаще. Седрик достиг многого к своим семнадцати и обещал ярко ворваться в мир взрослых, подчиняя его себе лучезарной улыбкой и множественными талантами. Но вместо этого он уже долгое время кормил червей на скромном кладбище, где Диггори традиционно хоронили членов семьи. На могиле его почти никогда не бывало засилья цветов, только куцые букеты отца да редкие каллы от нее самой. — Ничего, выблядок, — кряхтел Долиш, — Авада — это быстро. Даже вздрогнуть не успеешь. Связанный парень стоял на коленях, как недавно стояла Чоу, и исподлобья смотрел на своего палача. В лучах солнца, с трудом продирающегося сквозь густую зелень, волчонок выглядел как ангел отмщения — угрюмый, но не сломленный. Он был таким юным и отдельными чертами лица вдруг напомнил ей Седрика. Наверное, это сознание так издевалось над сбрендившей от страха Чоу, но эту живую картину уже было не развидеть. Она застыла, не понимая еще, как следует действовать теперь. Если бы не Макнейр и вендетта… Хотя сможет ли она и дальше себя так оправдывать? — Зато никого не заразишь. Вашего брата мы знаем. — Джон выпрямился, оглядываясь по сторонам. Он притащил мальчика к обрыву, наверное, не намеренно, просто дальше идти не было смысла. Однако именно вокруг этого самого обрыва за считаные мгновения у Чоу в голове родился отчаянный план. Сейчас или никогда. — Авада, — начал было Долиш, но с грохотом свалился наземь, сраженный заклинанием Заколдованного сна. Вороны с возмущенным карканьем взмыли вверх, тем самым нагнетая обстановку. Взволнованная Чоу на ходу отменила дезиллюминационные чары и наклонилась к аврору, чтобы нащупать пульс — жив. Не то чтобы она не была в себе уверена, но такими сложными чарами каждый день не раскидывалась. — Мерлиновы яйца, — пробормотала она тихо, а затем резво подскочила к парню. Он как-то быстро переквалифицировался для нее из категории «оборотня» в категорию «просто ребенка», поэтому, не ожидая никакого нападения, Чоу поспешила отменить Инкарцеро. Мальчишка встревоженно смотрел на нее, но ни слова так и не произнес, только шмыгнул носом несколько раз в неприличной близости от нее. — Ты как? — Чоу присела рядом, бегло осмотрев рану на голове. Ничего страшного, Яксли почти его не задел. — Встать сможешь? Волчонок дергано кивнул. — Я Чоу. А ты? — Райот, — после недолгой паузы ответил он, все еще напряженный. Казалось, несмотря на все ее действия, доверия Чоу у него так и не вызвала. — Ладно, Райот, слушай внимательно. Я вижу, ты мне не сильно рад, но имеешь право, — говоря это, она то и дело смотрела по сторонам — то на Долиша, похрапывающего на сырой земле, то между деревьями, опасаясь, что полудурочный Яксли выскочит в любую секунду. — Тебе надо очень быстро отсюда убегать. Ты способен колдовать? — Самую малость, — едва разжимая зубы, прохрипел он. — На, — Чоу вытащила из рукава запасную палочку Снейпа. Разумеется, она об этом тысячу раз пожалеет, но если мальчишка попадется, то древко ему будет нужнее. — Вот еще, — нащупав в кармане мешок с монетами, протянула ему. Он не шелохнулся, замерев, словно под Петрификусом. Только глядел из-под густой челки, как будто она с катушек слетела. — Райот, не тупи! Придя в себя от ее истеричного крика, он разжал наконец грязную ладонь, которая отчаянно просила еще и мыла. — Спасайся, парень, никому не попадись. — Она сжала его руку так крепко, как смогла, и он, точно дикий пес, спущенный с цепи, вырвался и бросился бежать, перепрыгивая через кусты и балансируя между дубами. Однако, шустрый малый. Проводив его глазами, Чоу довольно покачала головой — пусть она и загнала себя в глубокую задницу добровольно, зато ощутила долгожданное чувство справедливости. Мир перевернулся с ног на голову, но в ней, напротив, все волшебным образом наладилось. Переведя дух, она устало подползла к Долишу, который продолжал мирно сопеть на боку, а затем вцепилась пальцами в отворот его мантии и аппарировала на поляну, куда ранее перенес их Яксли. Солнце встало высоко в небе, и теперь даже раскидистые кроны не защищали раздраженные глаза от яркого света. Облизнув губы, Чоу сосредоточилась и отбросила все лишние мысли прочь: следовало еще раз прогнать весь план в памяти, чтобы не запутаться и не проколоться на какой-нибудь мелочи. Итак, она намеревалась разбудить Джона и тотчас наслать на него Обливиэйт. Внушить ему, что зацепилась за корягу и упала, он повернулся на шум, а мальчик… — нет, так она сказать не могла — оборотень на него напал. Сильный и могучий Джон — Долиш, как и любой мужчина, был падок на лесть, а значит, слащавые комплименты должны были немного усмирить его бдительность — столкнул нападающего в обрыв, и тот разбился о глыбы камней. Потом он разыскал Чоу, и та, глупая и слабая — как и любой мужчина, Долиш к тому же обожал превосходство над женщинами — вызвалась перенести их обратно в Министерство, но облажалась на манер Яксли… Чоу фыркнула, этого козла тоже не следовало упоминать. И вот они здесь, после неудачной аппарации приходили в себя. В теории она обстряпала все довольно логично. В ее ошибку Джон поверит охотно, сомнений не возникало. А на случай если Долохов будет проверять палочки сотрудников Аврората на проклятия, никому и в голову не придет заподозрить капитана в неисполнении приказа: убивал-то он не Авадой, а грубой мужской силой, как «герой». Она еще несколько раз проиграла весь сценарий в голове, но так и не сумела ни к чему придраться. Тяжело сглотнув тошноту, Чоу рваными движениями пригладила волосы и, шумно выдохнув, направила на Долиша палочку: — Фините. Обливиэйт.